Грег Иган «Город перестановок»

В «Городе пермутаций» (или, может, лучше «анаграмм»?) Грег Иган в развлекательной форме исследует теологические и философские темы своего времени.

«Церковь Бога, Который Ничего Не Значит» — первый намёк автора на деизм — доктрину о боге, создавшем вселенную с её законами и больше не вмешивающемся в её существование: может бог и «значил» что-то, создавая мир, но перестал, создав. Тема развивается с созданием альтернативной вселенной Полом Дурамом — этот новый мир не только не подвластен, но не доступен создателю даже для пассивной инспекции. Наконец, логиское завершение темы деизма — создание Марией мира «Ламбертийцев», вложенного во вселенную Дурама. Когда экспедиции Элизиан в мир Ламбертийцев не удаётся убедить последних, что перед ними — создатели их мира, Мария сама оказывается ничего не значащим богом. Интересный контраст: последователи бога, который ничего не значит верят, несмотря на отсутствие (даже осознанную доктриной невозможность) доказательств его существования; Ламбертийцы же отказываются верить в своего создателя, столкнувшись с ней практически лицом к лицу.

Следующий теологически-вдохновлённый момент романа — вечное наказание, на которое одна копия Томаса Римана обрекает другую, за грех оригинала. Природа этого искусственного ада сродни кошмару — с присущей снам странной логикой, ломаной хронологией и неизбежностью происходящего. Создавая себе ад, Риман берёт на себя функцию, недоступную деистическому, удалённому из мира божеству — функцию судьи и палача. Но каков моральный вес компьютерной модели наказания?

Моделирование сознания ведёт нас к следующей теме — свободе воли — не столько названной явно, сколько подразумеваемой многочисленными уровнями виртуальности, на которых существуют персонажи, описываемые будто равнозначные (хотя — любопытная деталь — не равные перед законом) разумные личности: оригиналы из плоти, населяющие наш мир, их копии, моделируемые — анахронистически применяя современную терминологию — «в облаке», и копии копий, моделируемые моделями облака в клеточном автомате. Если первые модели ещё спасает от окончательного торжества детерминизма их связь с внешним миром, то мир города пермутаций, будучи герметически оторванным от нашей реальности клеточным автоматом, развивается из начального состояния («конфигурации эдемового сада») в соответствии со строгими, предопределёнными в момент создания, правилами — его жители будто смотрят кино, в котором сами играют роль, не в силах отступить от сценария ни на шаг, но в полной уверенности, что движимы своей свободной волей.

Также Иган развивает в «Городе пермутаций» начатую в «Карантине» тему постоянной составляющей меняющейся личности. Одни персонажи изменяют себя по желанию и обстоятельствам, изменяют качества, неподвластные сознательному изменению в человеке из плоти, продолжая быть самими собой, в то время как другие отказывают менять в себе хоть что-либо, боясь исчезнуть, став кем-то иным (собой только старше?) И снова удачная перекличка между уровнями виртуальности — те же сомнения в преемственности «Я» перед лицом собственной изменчивости озвучивают и люди из плоти, меняющиеся куда медленнее и «естественнее» компьютерных копий.

Многие аспекты романа пронизаны замаскированной иронией: так от идеи замедленного исполнения копий по сравнению с реальным временем сквозит издевательством над идеей неизбежного и «экспоненциально ускоряющегося» наступления технологической сингулярности: в мире романа закон Мура, кажется, наконец-таки иссяк в самый неподобающий момент — когда компьютеры вот только-только доросли до возможности симуляции личности. Многократно вложенные уровни виртуальности — это ироническое эхо развивающегося дебата между энтузиастами и скептиками возникновения или загрузки сознания в цифровую ЭВМ. Наконец, эпизодически упоминаемый «Проект Бабочка» по управлению глобальной погодой посредством «прицельных» локальных воздействий переворачивает с ног на голову идеи теории хаоса.

Может ли спаниель стать апельсином? Ирландка — кардиналом? Австралопитек — ватерполисткой? Легко — нужно лишь переставить буквы. Сквозь эту нехитрую «детскую» игру большой поэт вроде Хлебникова способен выйти к первичной магме языка — подвижной, пластичной, чреватой множеством форм («о бесе и о себе»). А на что годится хороший фантаст? Ни много ни мало на новую, комбинаторную, «перестановочную», теорию мироздания, которая как бы мимоходом решает проклятый вопрос человечества — неизбежность смерти. «Буквальное бессмертие? Возможность пережить вселенную? — Именно таков смысл слова “бессмертие”… Просто не умереть — и точка».

Но начинается роман Игана с бессмертия пока проблематичного, зыбко виртуального. К середине двадцать первого века люди научились делать цифровые копии своих сознаний. Ещё только научились… Перерезали красную ленточку, а за ней — гора недоделок. Компьютерные мощности далеко не всем по карману; ты физически уже умер, а твоя Копия (теперь-то это ты!) лежит в архиве, дожидаясь, пока активы какого-нибудь трастового фонда не поднимутся в цене; или — ура! — ты уже в интернете, но твоё субъективное время замедлено по сравнению с физическим в десять, двадцать, сто раз, и ты чувствуешь, будто подглядываешь за миром в замочную скважину индивидуальной тюрьмы… А в это время в «реале» ещё не определились, может ли Копия иметь какие-то права (да может ли она вообще мыслить?!); а в это время некий странный проект скупает весь цифровой трафик, погружая даже богатые Копии в большущий лаг; а в это время среди Копий ползут страхи, что грядут «тёмные века» и «злые социалистические правительства конфискуют все суперкомпьютеры для управления погодой».

В современных нейронауках, а значит и в фантастике, отчётливо выделяются два взгляда на природу сознания, два подхода к соотношению Я/мозг. Назову их линией Уоттса и линией Игана. Согласно первой, ныне преобладающей, линии, конкретное сознание — это инструмент конкретного мозга, которым тот решает поставленные эволюцией задачи; дальнейшая биологическая эволюция человека вполне может (а Уоттс считает, что даже должна!) продолжаться без этой весьма ненадёжной и устаревшей «палки-копалки». Противники-дуалисты возражают, что это мозг — инструмент сознания; последнее в принципе возможно перенести на другой, например небиологический, носитель; при неизбежных потерях в телесной рецепции всегда будет оставаться неизменное ядро личности, наше саморазвивающее «я». «Для Копии это очевидно: cogito ergo sum».

Впрочем, Иган не традиционный картезианец. Сознание для него не субстанция (и уж, конечно, не гомункул в голове!), а скорее функция, программа, которая программирует самое себя. Значит ли это, что сознание по меньшей мере вторично и нуждается в обязательном материальном субстрате, будь то мозг или компьютер? А вот и нет. Один из героев романа (что немаловажно, Копия) обнаруживает, что продолжает существовать и тогда, когда его не вычисляют процессоры. К нему приходит озарение об истинной природе сознания и вселенной — теория пыли (к слову, название красивое, но слегка неверное, ведь пыль хоть и мелка, а всё ж материальна, здесь же речь идёт о чистых числах). Понятно, что Копии суть двоичный код. Но что есть точка пространства-времени? «Только значение полей элементарных частиц — попросту набор чисел». У мироздания «нет формы, нет законов физики, нет причин и следствий». Лишь «облако случайных чисел», из которых собираются (точнее, осмысленно собирают себя!) такие структуры, как вселенные и сознания. Реальность столь же виртуальна и распределённа, как и компьютерная симуляция; нет ничего абсолютного, что не состояло бы из числовой пыли, которая подвластна единственному закону, единственному воздействию — перестановкам. «Мы — одно из решений гигантской космической анаграммы», не более того, но и не менее. «Всё пыль», но есть пыль самосознающая и самокомбинирующая, и это наше «я».

Следующий ход очевиден: создать мир, который бы не зависел от тех или иных версий «реальности», а прямо вычислялся на числовой пыли. Мир, полностью управляемый, не подверженный распаду, воистину вечный. Рай. «Элизиум». И поселиться там бессмертными сущностями, не привязанными ни к каким конкретным телам и компьютерам, но распределёнными непосредственно по числовой пыли, а значит обладающими воистину космическим сознанием! Существовать в миллионах вариаций, перепробовать всевозможные тела, вплоть до животных и растений (разве не свойственно это олимпийским богам?), настраивать свою психику как заблагорассудится, так что сегодня быть сентиментальным, а завтра (или через тысячу лет?) — холодным ироником… Спаниелем, австралопитеком, ватерполисткой… Это Город Перестановок, здесь возможно всё. — То есть нет разницы между добром и злом? Иган гуманен к своим героям. Его гуманизм даже немного старомоден, из девятнадцатого века. Он верит в совесть, верит, что «дьявол с Богом борется» в сердце, верит в спасительную любовь. Именно любовь даёт силы Пиру и Кейт из Народа Солипсистов не замечать триллионов лет «за окном» персональной вселенной; именно муки нечистой совести не позволяют Томасу наслаждаться божественностью, превращая для него Элизиум в личный ад. И всё-таки есть предел даже для хорошего человека, если он всемогущ и бессмертен, — отсутствие новизны.

Действительно ли вечность — это в конце концов вечность скуки? (О, как спорят об этом фантасты со времен Свифта и его струльдбругов!). У Игана свой ответ. Сознанию нужен вызов в виде… иного сознания — радикально Иного! Иной жизни, иного разума, иного мира с иными законами логики и физики… Сотворить такое готовым нельзя — не будет иным. Значит, оно само должно «собрать себя из пыли» — нужен лишь толчок. Монист ты или дуалист, но в наши дни неэволюционистом быть нельзя. Поэтому в Элизиуме существует подсистема «Автоверсум», которая эволюционирует вот уже пять миллиардов лет… по своему субъективному времени, конечно. Результатом этого непредсказуемого развития становится удивительная раса ламбертиан, роевых насекомых с «нервной системой в десять раз сложнее человеческой». Они не только общаются, но и делают сложнейшие расчеты, строят космологические модели с помощью… коллективного танца. А ещё они обладают непробиваемой уверенностью, что всё, что может быть станцовано, должно быть станцовано ясно. Так они создают столь непротиворечивую картину мира, что в ней их «творцам» попросту нет места. И Элизиум рассыпается, как карточный домик. В споре двух систем, собранных из пыли, побеждает не более «реальная» (таких просто нету), а более целостная, собранная что ли.

Мотив бегства Творца от собственного творения — своего рода усиленный вариант деизма — это ещё одна интересная концепция в богатом на размышления романе Игана. Вызов Иного проблематизирует саму идею Творца, бога, небожителя. «Богов не могло быть и никогда не будет». В череде перестановок, воплощений, метаморфоз — от австралопитека до ватерполистки — сохраняется одно и то же человеческое «я». Бессмертное — и ограниченное своим бессмертием. Есть ли что-то за пределами этого? Иган лишь намечает, намекает дальнейшей судьбою двух главных героев — Пира и Дарэма. Каждый из них приходит к необходимости стать иным даже своему «я», отказаться от самого себя во имя новых перемен. В полном соответствии со словами гуру Народа Солипсистов Лебега: «Моя цель — отнять всё, что почитается в качестве квинтэссенции человека... и обратить это в прах». Но потерять себя в прахе и пыли — и значит наконец найти то, что не участвует в перестановках, не отменяется Иным, не подвержено в равной мере ни смерти, ни бессмертию… Стоило побывать всемогущим Творцом, вкусить нектар вечности, повстречаться с чужим разумом, чтобы обрести то, с чем ты никогда и не расставался, — своё собственное сердце…

Эта книга в жанре твердой научной фантастики затрагивает множество интересных вопросов: виртуальная реальность, искусственный интеллект, пришельцы, бессмертие, проблема Творца. Грег Иган вообще — один из самых талантливых писателей в жанре твердой научной фантастики относительной современности наравне с Питером Уоттсом. Произведения Игана все же менее насыщены реальными теориями, зато более художественны и близки более широкому читателю, при том что не менее интересны в плане близости фантастических допущений к реальной науке.

Книга вообще замечательная — читается легко, идеи очаровывают. Надо сказать что книга вышла еще в 1994ом, но на русском языке появилось только в 2016ом. Поэтому некоторые отсылки к «десятым годам» сейчас воспринимается не как будущее, а как прошлое, но теории пока что не устарели, так что это нормально. Перевод вроде как хороший, с оригиналом не сравнивал, но читалось легко, без затыков.

В общем, книга великолепна — один из лучших представителей современной твердой научной фантастики. Рекомендую всех кого хоть немного интересует этот жанр.

Тема этого романа, наверное, самая волнующая читателей в последнее время – бессмертие. Ведь человеку отпущено так мало времени, что невозможно не задумываться о возможностях продлить свою жизнь, а с все большим развитием кибертехнологий добиться бессмертия своего «Я». Роман показывает, что в ближайшем будущем люди научатся создавать Копии человеческого «Я», сохранять их и загружать в виртуальную симуляцию. Виртуальный мир 2050 года далек от совершенства, в том числе из-за нехватки вычислительных мощностей компьютерных процессоров, соединенных в сеть по всему миру, что выражается в замедлении «жизни» Копии относительно времени реального мира. Они понимают, что здесь – в их виртуальной среде, все ненастоящее и, что они сами ненастоящие. Более того, Копия может изменять в себе все, что захочет: ей не хочется чувствовать страх из-за того, что ее могут стереть, и она отключает эту опцию, она не хочет чувствовать вину за что-то, совершенное в «прошлой жизни» и делает тоже самое. Также она может что-то в себе добавить, что-то подправить, а что-то удалить навсегда.

Хочется отметить, насколько глубоко автор описывает происходящее с научной точки зрения, поднимая вопросы, касающиеся сути человека и определяющие его как личность. Роман понравился глубиной изучения очень важных вопросов, которые непременно будут очень актуальны в ближайшем будущем.

Если однажды исполненный скепсиса к научной фантастике любитель «высоколобой» литературы обратится за советом, способным побороть его предубеждение, «Город перестановок» Грега Игана будет в топ-5 книг, которые порекомендую. Наряду с произведениями Станислава Лема, Питера Уоттса, Брюса Стерлинга.

Причём, приступая к чтению, я подобного эффекта вовсе не ожидал. Прочитанное прежде «Отчаяние» оставило весьма сдержанное одобрение. При неоспоримой эрудиции и стремлении автора потягаться со сложными вопросами из области эпистемологии, социальной футурологии, а также множестве оригинальных находок, тот роман Игана всё же страдает от многих недостатков. От капитальных провисаний сюжета, слегка идеологизированной акцентуации некоторых второстепенных деталей (типа особенностей постгендерного общества), — и от спорных и попросту взятых с потолка ответов на те самые «непростые вопросы», например, философии науки.

Каким-то чудом «Город перестановок», принадлежащий к тому же условному циклу Игана «Субъективная космология», избегает ловушек, в которые угодило «Отчаяние». То ли звёзды так сошлись, то ли мне роман очень уж попал «в настроение», то ли правда получился намного тоньше и продуманней, но интегральное впечатление сильнее на порядок. Причин тому, думается, несколько.

Действие романа происходит в середине XXI века, когда стала возможной «загрузка» — электронное копирование структуры нейронных связей человеческого мозга и запуск полученной программы на мощных ЭВМ. Таким образом достигается некая форма «цифрового бессмертия», и Копии людей могут существовать неограниченно долго в виртуальном окружении, смоделированном в недрах распределённых вычислительных процессов. При этом будущее «Города перестановок» вовсе не выглядит чрезмерно чуждым и фантастичным. При чтении постоянно чувствуешь высочайшую степень правдоподобия и достоверности. Как Иган достиг подобного сложнейшего для hard sci-fi эффекта?

Во-первых, мир «Города перестановок» базируется на ряде очень правдоподобных допущений, показанных со свойственной автору глубиной проникновения в проблему. Закон Мура в описываемой реальности закономерно оборвался с исчерпанием ресурсов полупроводниковой технологии, любой рост вычислительных мощностей сопряжён с массой финансовых и инженерных затрат. Потому ни одна из бессмертных Копий не способна функционировать даже со скоростью обычного человеческого мышления, не говоря уж о том, чтобы запустить программы, человека превосходящие. Сверхинтеллекта нет, и технологическая сингулярность Винджа и Курцвейла безнадёжно задерживается.

Вообще, описываемый мир далёк от утопических прогнозов. Политические и экологические кризисы, растущая безработица – постоянный фон происходящего. Наука занимается, по сути дела, освоением современных нам идей, пусть на другом технологическом уровне, но знакомых, в общем-то, образованному читателю и в наше время.

Роман написан в 1994 году, но и по сей день читается очень современно и актуально. Пока что время подтверждает обоснованность Игановского подхода.

Во-вторых, герои романа – не только узнаваемые типажи, но и уникальные личности со впечатляющим количеством индивидуальных штришков к психологическому портрету. Каждый снабжён букетом личных проблем и бытовых трудностей, никто не прост, но все понятны и психологически достоверны.

Более того, научные работники, как и я, возможно, «словят» при чтении особый кайф от необычайно яркого ощущения «это про нас». Среди героев нет, как иной раз бывает в более шаблонной и безыскусной НФ, абстрактно-обобщённых «гениев всех наук», они — вполне типичные представители научно-инженерной прослойки со всеми узнаваемыми чертами и жизненными неурядицами. Постоянная эквилибристика между интересом к высоким абстракциям и поиском вполне приземлённого заработка, хоть сколько-то близкого к специальности; неуклюжесть в обустройстве быта при витании в эмпиреях.

Кроме того, эрудиция Игана и здесь срабатывает на 100% в пользу произведения. Если кто-то из героев рассуждает о проблемах расчётных методов квантовой химии, то я, занимавшись лет 5 сопряжённой областью, верю, что тот знает, о чём говорит. Или, если речь о некой работе на стыке кибернетики и биологии, то чрезвычайно легко представить, что кто-то из друзей, занятых в той области, лет через сорок мог бы исследовать именно такие вопросы.

Подобный подход позволяет Игану решать сразу несколько задач.

Во-первых, роман приобретает ресурс «прочности» и правдоподобия. Этот ресурс позволяет постепенно заводить рассуждения даже в крайне отвлечённые и абстрактные области без риска сделать повествование слишком фантастичным, потерять внимание читателя. Ведь тот уже на крючке сопереживания вполне понятным и человечным персонажам (даже если те – электронные Копии в симулированном виртуальном мире).

Во-вторых, проработанные психологические портреты – более чувствительный камертон для нетривиальных вопросов о личностных реакциях и глубинных последствиях столкновения персонажей с описанными технологиями и вообще идейным фоном повествования.

Примерно две трети романа (первая часть, «Конфигурация «Эдемский сад»») сюжет развивается весьма неспешно. По сути дела, перед нами экспозиция, которая может показаться затянутой. Обширные флэшбэки, раскрывающие предысторию четверых центральных персонажей и связанных с ними действующих лиц второго плана. Ирония в том, что всё, что можно сказать о достоверной, сколько-то реальной судьбе этих персонажей, насколько вообще может быть достоверной и реальной научная фантастика, с первой частью романа и завершается. В принципе, прочитай кто сразу после неё эпилог, — получит вполне завершённую «реалистичную» историю. Затесавшаяся же между этими фрагментами текста вторая часть («Город перестановок») уводит в принципиально непознаваемые глубины альтернативных реальностей, свободная от рамок верификаций и фальсификаций. Абсолютная непроверяемость и полёт фантазии, и тем не менее всё равно в неком важном смысле «научная», как и прочая фантастика Игана.

По сути, по впечатлениям от первой части можно решить, что перед нами умный, конечно, но не поражающий воображение (да и не стремящийся к тому) НФ-роман о «загрузке». Причём тем менее впечатляющий для сколько-то искушённого читателя, что многие сложные вопросы той же философии сознания, связанные с парадоксами копирования личности, Иган обходит стороной. Вопрос, обладает ли сознанием электронная симуляция личности, «решается» явочным порядком, коль скоро среди фокальных персонажей сразу несколько – «обитатели» компьютера.

Парадокс множественности копий и проблема персональной идентичности тоже почти игнорируются, поскольку по сюжету, в силу возобладавшей в обществе негласной конвенции, большинство персонажей считают свои Копии полноправной частью своей личности, даже если симуляции функционируют параллельно с оригиналом.

Нельзя, однако, не отметить захватывающие экскурсы в квантовую химию, синергетику, климатологию. Совершенно замечательны психологические зарисовки. Все из них касаются вопросов адаптации Копий к электронному существованию и принятия или непринятия людьми самой технологии «сканирования». Одна же из них мрачностью и внутренней напряжённостью навевает ассоциации с Достоевским, на которого ближе к завершению «Эдемского сада» последует и прямое указание. Ну и, конечно же, читателя ждёт одна почти безумная метафизическая теория, в духе термодинамических и статфизических размышлений Хорхе Луиса Борхеса и Станислава Лема о «Вечном Возвращении», напоминающая, к тому же, эвереттику, — монструозная «теория пыли».

Во второй же части вся степенность и выдержанность части первой идёт вразнос, и кто бы мог подумать, что именно самые безумные мотивы из заявленных выше станут ведущими в дальнейшем повествовании. События закручиваются сумасшедшим логическим водоворотом на просторах новых симулированных ab ovo (или уже сотворённых «от камня»?) миров.

Линия «загруженного» миллиардера с тёмным прошлым, Томаса Римана, оборачивается масштабной полемикой с Достоевским. Без шуток. Впервые вижу подобное в научной фантастике, но Иган на полном серьёзе и целенаправленно предоставляет атеистический ответ на концепцию «ада как отсутствия любви» из «Братьев Карамазовых». Вы точно не ожидаете увидеть подобное, но у автора собственный, и весьма последовательный, подход к обоснованию этической эволюции: самоосуждению и искуплению, доступным атеисту или агностику не в меньшей мере, чем (по Достоевскому) человеку верующему. Игановский подход базируется на внутренних этических ресурсах личности. Автор набрасывает вполне убедительный и точно интересный эскиз полностью осмысленной этики «без Творца», что, понятно, идёт вразрез с построениями русского классика.

Читателю же остаётся надеяться, что и эта версия реальности сумеет «собрать себя из пыли».

В то же время, в линии Пира (анархиста среди Копий, представителя «народа солипсистов») – трогательнейшее изображение любви бесконечного самоотречения, выходящей за пределы человеческих возможностей в прямом смысле слова. Любви, творящей во имя своего объекта целые миры и новые человечества, пренебрегая любой личностной заинтересованностью испытывающего её субъекта. Если линия Римана – отрицательное обоснование Игановской этики, то линия Пира – обоснование положительное, созидательное.

Наконец, в линии Марии Делука (молодой программистки) и Пола Дарэма (чудаковатого или даже безумного автора «теории пыли») нас ждёт столкновение «систем мира», эпическое противоборство, диффузия и переорганизация нескольких несовместимых реальностей. Решающей в столкновении будет «логическая обоснованность» миров, и попутно мы встретимся с попыткой уже не этического, а эпистемологического развенчания креационистских концепций. Герои, будучи Творцами миров сами, оказываются «понятийно избыточными» для собственной реальности, — и вытолкнуты за её пределы. Безусловно, здесь наиболее спекулятивная и фантастическая сторона романа. Иган использует множество упрощающих «визуализаций» для красоты и эффектности. Более того, сама исходная концепция эпистемологически избыточна, что охотно признаёт и сам автор устами нескольких персонажей. Однако с некоторого момента начинаешь сомневаться, не является ли и ведомый нам мир всего лишь «упрощающей визуализацией» некой более фундаментальной реальности; и в целом построения Игана оказываются художественно убедительными и определённо не лишёнными смысла.

В результате все «ниспровержения Творцов» оборачиваются гимном творческой способности человека, выводящей за пределы предустановленных возможностей и самой реальности. И художественная сила каждой из трёх линий второй части такова, что способна тронуть до слёз.

Эпилог выступает контрапунктом к величественному визионерству «Города перестановок» — будто граница между сказкой и повседневностью, тот напоминает, где заканчивается непроверяемая спекулятивная реальность и начинается действительность. Возвращение может получиться жёстким, держитесь.

«Город перестановок» — произведение цельное, продуманное, с заботливо развешанными по стенам не сюжетными даже, а философскими и аллюзийно-художественными ружьями, стреляющими через сотни страниц и в мирах, иных, чем те, где были изготовлены. Придётся смириться с некоторой, может быть, суховатостью текста и отходами от канонов НФ-строгости, вполне, впрочем, сознательными и тщательно продуманными автором. Даже если вышеупомянутое – недостатки, всё равно: «Город перестановок» – изумительная творческая удача.

В который раз убеждаюсь, что «Мемориальную премию Джона Кэмпбелла», в отличие от некоторых более известных, не раздуют кому попало.

«Город пермутаций (перестановок)» на мой взгляд — лучшая часть условной трилогии Грега Игана «Субъективная космология»; самая масштабная и глобальная, включающая в себя множество научных теорий и концепций, граничащих в своей фантасмагоричности с метафизикой, и такое количество событий, персонажей и идей, что хватило бы как минимум на две, а как максимум — на новую трилогию.

И, раз уж заговорил о всеохватности данного произведения, то им и начну. «Город перестановок» действительно всеобъемлющая книга во всех планах. И времени и места событий, и самих этих событий, и философских вопросах, и научных, безусловно обгоняя по всем этим параметрам суммированные «Карантин» и «Отчаяние» (в принципе, как раз главные фантастические и научные основы этих двух книг содержатся и получают свое дальнейшее развитие в «Городе...»). В этом как и главный плюс этого романа Игана, который уже стал для меня одним из самых любимых в его творчестве, так и главный его минус. Для меня две неравные по объему текста и смысловой нагрузки части этого единого произведения две совершенно разные книги. Да, связанные условно, но настолько грубо, что единая нить повествования для меня при переходе потерялась. Кое-что из первой части оборвалось, не получило дальнейшего развития. Новое же, появившееся только во второй, по мне также не получило логического завершения. Слишком много сюжетных и идейно-проблемных линий хотел свести под одной обложкой Грег, в результате чего имеем расколотую на две непропорциональные части работу автора, которая была бы достойна двух книг, двух романов.

Но это лишь незначительная огрешность, то, что могло бы быть лучше. В остальном «Город...», конечно же, великолепен. Получился не как некоторые думали очередной киберпанковский роман о виртуальных реальностях и компьютерном бессмертии (хотя, судя по отзывам не с фантлаба, таковым он и остался для этих граждан), а добротный научно-фантастический опус с интересными теориями (вспомнить ту же «Теорию Пыли», которая, по сути, слегка измененная в необычном направлении концепция Мультивселенной и множественных миров), очень близко подступающими к метафизике (по-этому и вспомнился также недавно переведенная работа Роберта Ч. Уилсона «Мистериум», который, конечно, менее научен, но некоторыми сюжетными базисами схож с «Городом...»), множеством интригующих сюжетных линий и интересных живых персонажей. И да, чтение, во всяком в начале, будет нелегким. Не сразу отрывочные объяснения происходящего от Игана позволяют дойти до сути. Но немного терпения и перед вами откроется любопытнейший мир, прекрасно продуманный автором. Обязательно советую с ним ознакомится. Оно того стоит.

Восхитительное произведение. Это один из тех редких случаев, когда книга цепляет и не отпускает до самого конца — несмотря на неторопливое повествование и полное отсутствие экшена. Нет, вместо него здесь сталкиваются идеи, и до чего же изящно представлено это противостояние! Нет никакого намёка на искусственность, даже прямо противоположные позиции настолько логичны, что не возникает никакого сомнения, что ответ зависел от пути, по которому шли персонажи, так что нет ничего странного в том, что единого ответа на всё здесь нет. Сами же идеи, включая, конечно же, цифровое бессмертие, не просто не устарели за эти двадцать лет, наоборот, они сейчас ещё более актуальны чем никогда.

Самое главное, что я хотел бы отметить, — это то, что в книге не было ни одной части, ни одной сюжетной линии, которая бы не заставила всерьёз задуматься не просто об описываемых событиях, а о концептах, о последствиях их реализации в жизни, о том, что это могло бы значить для разных сторон вокруг. И это, я считаю, один из лучших комплиментов, что можно дать книге.

Если Вас мучают вопросы дурной бесконечности и поиски смысла жизни в цифровую эпоху, пожалуйте на страницы этой замечательной книги. Всех ответов Вы не получите, но кое-какие мысли у Вас точно зашевелятся в голове и породят дивные размышления. Решив для себя положительно вопрос о возможности загрузки сознания в виртуальный мир получаем:

Самый сложный вопрос о тождественности Я и моей цифровой Копии — умру ли Я, если продолжит жить моя Копия?

Если «Я в цифровом виде» смогу изменять характер и привычки своей Копии — будет ли это Копия по-прежнему мной?

Является ли жизнь в цифровом виде Жизнью в нашем понимании?

Есть ли у Копии чувства в бесконечности — любовь, страх, зависть и т.д.?

Немного перефразировав предыдущей вопрос — Я люблю свою жену и детей, что будет с этой любовью через неограниченное количество лет или как она будет трансформироваться на протяжении бесконечной вереницы лет?

Может ли цифровая жизнь быть бесконечной в прямом смысле слова (не просто много, а бесконечно)?

А что я буду делать неисчислимое количество лет моей бесконечной жизни? — вот он Основной Вопрос Бессмертия (ОВБ)!!! В райских кущах тоже, наверное, этот ОВБ встанет ребром?

Через бесконечное время размер Копии может стать бесконечным, какие части копии оставить, а какие уничтожить безвозвратно?

Как предотвратить повреждение и искажение данных цифровой копии в возможном бесконечном цикле умирающих и возрождающихся Вселенных?

И как Копия переживёт тепловую смерть Вселенной или сингулярность Большого Сжатия?

А как будут рассчитываться действия, т.е. жизнь моей цифровой копии при отсутствии физических вычислительных мощностей?

И ещё детерминизм, будь он не ладен. С ним то, что делать?

Сейчас про загрузку сознания снимаются дешевые сериалы и написаны тонны макулатуры, но там не поднимают этих вопросов. На то они и дешевые сериалы с тоннами макулатуры. Пригодны лишь в утиль.

Если интересуют глубинные вопросы Бытия без религиозной окраски в современных реалиях, то стоит прочитать книгу и попробовать ответить на приведённые выше вопросы. А вдруг Вы найдёте для себя ответы. И, да, смело задавайте свои вопросы и ищете на них ответы — мозг должен работать, ведь сон Разума рождает чудовищ.

Эта книга фактически Библия Загрузки. Предложенный автором способ Цифрового Бытия бесконечен без всяких ограничений и оговорок.

«Каждая перестановка пыли, способная осознать себя, воспринять себя как мыслящее «я», именно это и сделает.»

Последняя прочитанная книга в прошлом году. Она уже была в рекомендациях и планах, стало ясно, что непременно нужно скорее познакомиться после разлетевшихся осенью 2018 новостей о исследованиях «проблемы Харухи» (или «проблемы суперперестановки»).

Действительно забавный и примечательный эпизод современной науки: оценки верхней и нижней границ для серьёзной математической проблемы предложили, соответственно, известный писатель-фантаст и анонимус с аниме-борды!

Так вот, о «Городе перестановок». Этот роман, написанный четверть века назад, читается сейчас не менее свежо и актуально.

О виртуальной реальности и электронных клонах. О границах того, что мы понимаем под Личностью и сознанием. О клеточных автоматах и «Эдемских садах». О числовой пыли и бессмертии. О религии и эволюции. О Городе и Элизиуме.

О достоинствах книги можно говорить долго. Так что перечислю, что мне лично не очень понравилось:

1) Осознав, что оцифрован, персонаж ни с того ни с сего паникует, и хочет «выпилиться», хотя не испытывает никаких непосредственных неудобств. Плевать на план эксперимента, который сам же продумывал. Ведёт себя не как целеустремлённый исследователь, а как эмо-истеричка.

То есть, понятно, что это служит акцентированию проблем существования виртуальной копии личности и завязке сюжета, но всё равно раздражает. Возможно, стоило попытаться придумать более логичное раскрытие.

Копия ведёт себя не просто эгоистично, но элементарно непоследовательно.

2) Как-то смешно читается побочная линия о неизбывных душевных страданиях человека, убившего наркоторговку, с которой водил шашни. Задумывающаяся как драматическая история о поисках искупления и воздаяния, эта часть выглядит очень глупо. Человек казнит сам себя за случайно совершённый общественно-полезный поступок.

3) Включения чернушности в некоторых местах. Если, скажем, у Пелевина в «алгоритмичеcком» романе «iPhuck 10» это отчасти обусловлено сюжетом, то здесь просто только портит впечатление.

Но всё это с лихвой покрывается высочайшей концентрацией идей, игры мысли и пиршества фантазии «на квадратный сантиметр текста«!

Кстати, интересно также смотрится на фоне современной волны ЛитРПГ то, что применение вычислительных мощностей для игр в нашем понимании практически не упоминается. Для развлечений Копии используют другие средства, включая самомодификацию.

Надо ли читать: обязательно!

Глубокое погружение в совершенно гуманитарные вопросы, опираясь на физически-достоверные размышления, а не на аргументы «мне так нравится считать» или «я верую в этот тезис» (к которым, в итоге, всё обычно сводится у гуманитариев) -- главная прелесть произведений Игана. Отдельным бонусом — умение создать динамичность сюжета без линейного экшена.

Конечно, некоторым читателям будет сложно продраться через логические построения автора, но оно стОит того... хотя бы в качестве общего познавательного развития, ведь механика мира у Игана совершенно не выдуманная. Можно даже сказать, что произведения больше популяризаторские для современных научных идей, чем художественные.

Мой гуманитарный мозг скрипел и шипел, продираясь сквозь джунгли математических идей Игана, но все-таки пребывал в восторге от чтения. Этим и хорош автор — соединением пищи для ума и чувств:создание вселенной с нуля, бесчисленных миров клеточным автоматом..., и такое же безмерное чувство вины Томаса Римана за совершенное давным-давно убийство, . И Мария, часы, дни, месяцы посвящающая компьютерным разработкам, но при этом умеющая сострадать и людям, и копиям, даже будучи копией...

Есть еще особенность в книгах Игана — они малонаселенные: один герой («Карантин»), или два («Город перестановок»), всего до десятка имен, хотя безликие миллионы упоминаются постоянно. Тоже есть над чем подумать...

Многие любят создавать списки — какие книги почитать, какие сериалы или фильмы посмотреть, исходя из рекомендаций, услышанных в подкастах, блогах, каналах или пабликах...

Но большинство эти списки хоронит, но я стараюсь так не делать и несколько раз в год добираюсь до этих отложек. Эта книга упоминалась в шоу Книжный чел на Ютубе, как пример хард-сайфайного киберпанка, в котором будущее представлено довольно реалистично, пусть и с допущениями (куда ж без них).

В мире недалёкого будущего в 2050м году активно распространяется технология снятия копий сознания человека. Да они пока недостаточно хороши, работают в 17 раз медленнее человеческого мозга. Это сразу добавляет реализма — как известно мозг настолько сложен, что из нашего 2023го мы не способны создать какую-либо его симуляцию, так что и спустя 27 лет — вряд ли будем в силах создать программу, которая будет также быстра, как реальный человеческий мозг.

Удивительно, книга написана в 1994, почти ровесница Лавины и Алмазного века, но также ловко попадает в точку с некоторыми вещами.

«Пол не знал, в каком городе он размещается. Сканирование производилось в Сиднее, но для развёртывания модели местный узел сети мог подрядить любого, у кого в тот момент оказались более выгодные расценки». Да, развёртывать копии сознания мы ещё не умеем, но облачные технологии уже зашли очень далеко!

А уж как мне нравиться, когда автор умеет поэтично изображение какую-нибудь научную штуку:«молекула приобрела лёгкую размытость очертаний: условности действующей сейчас манеры отображения были таковы, что средние положения атомов оставались видны отчётливо, а отклонения, возникающие из‑за вибрации связей, намечались призрачными мазками».

Вибрации, призрачные мазки, это прям какая-то картина из абстракционизма или сюрреализма!

А какие ещё конструкции наворотит автор, в описании бесконечных попыток человечества стать чем-то иным...

Это история о любви, о нескольких людях, которые любили и были любимы, были счастливы и несчастны...

Это история о надежде, на новое начало, на новую жизнь, на посмертие и бессмертие...

И всё-таки в конце мы остаёмся в размышлениях, а кто же он такой — этот Пол Дэрем?

Невероятное погружение в глубины, которые невозможно вообразить! Действительно сильный образчик киберпанка, наряду с Лавиной и Алмазным веком Стивенсона, не менее пророческий!

Всем ценителям жанра — крайне рекомендую.

Давненько я не читал такой качественной твёрдой фантастики. Написан роман в 1994, и написан о такой невероятно быстро развивающейся отрасли, как информатика (в очень широком смысле), но при этом всё воспринимается актуально, нет ничего устаревшего. Более того — хотя, очевидно, мы уже отстаём от предсказаний, кое-что, похоже, сбылось:

Одна из интересных идей — то, что вычислительные мощности торгуются на бирже, примерно как сейчас нефть. Облачные вычислительные ресурсы и сейчас купить можно, но до жёсткого дефицита мы пока не дошли и на вряд ли дойдём в обозримом будущем. С другой стороны, на проекты, описанные в романе, мощностей потребуется очень много, так что кто знает…

Неизвестно, возможно ли хотя бы теоретически скопировать личность в компьютер. Ведутся кое-какие работы по моделированию человеческого мозга, но копирование сознания — пока только фантастика. Роман вкратце рассматривает множество вопросов не только технического, а скорее даже социально-экономического плана, которые возникнут при появлении такой возможности:

В общем, действительно интересный роман. Есть о чём подумать.

Роман оставил очень неоднозначное впечатление. На мой взгляд, его лучше всего сформулировать так : «Город перестановок» — интересная книга с неинтересным сюжетом.

Это произведение – образец одного из тех современных НФ-романов, в которых во главе угла стоят идеи. Именно ради них что-то делают персонажи, и как-то движется сюжет. Герои – просто функции (в тематике данной книги это звучит особенно иронично), их цель проиллюстрировать идею, а дальше их судьба нисколько не волнует автора. То же и с сюжетом – это просто эволюция различных концепций. Самое удивительное, что персонажи здесь довольно подробно прописаны, в отличие от очень похожего, на мой взгляд, «Бытие» Дэвида Брина. Но такая скрупулёзность в проработке героев тоже нужна для развития концепций, а не ради достоверности или на благо атмосфере. И всё это делало бы «Город перестановок» весьма посредственной книгой, если бы не, собственно, сами идеи.

Прочитав немало фантастической и научно-популярной литературы, всё сложнее наткнуться на какую-нибудь оригинальную, свежую мысль. Но эта книга прямо-таки фонтанирует ими. Она предоставляет интересный взгляд на природу распределённых вычислений, обработку данных, эмоции людей и логику вселенной. За развитием идей наблюдать значительно увлекательней, чем за действием героев . Такого удивительного коктейля из киберпанка, физики и философии я ещё не встречал.

Мои претензии к этой книге, в основном, субъективны. Мне кажется, что роман лишён той самой эфемерной «души», герои неприятны и не вызывают сочувствия, а магистральный сюжет нельзя назвать увлекательным. Но спустя некоторое время после прочтения, всё это забывается, а потрясающие в своей изобретательности идеи – остаются в памяти. А такое удаётся далеко не каждой книге.

.

Были в фантастике две темы, которые сначала шли параллельными потоками, потом начали иногда пересекаться, потом сближаться, и, наконец, слились в единый мощный поток. Виртуальная реальность и Бессмертие.

Ладно, я в принципе не возражаю против продолжения вечного спора, что же первично- сознание или материя, тем более, в последнее время, тема заиграла новыми красками в свете последних наблюдений за Космосом. Это сулит новые повороты в любимом нами жанре, если кто-то из писателей возьмет на себя труд вникнуть в научную составляющую.

Мне лично абсолютно все равно в виртуальной Вселенной я живу или материальной, кто там главный — законы физики или сознание-наблюдатель, моих проблем это не решит. На работу придется ходить и по счетам платить в любом из возможных вариантов Вселенной. Однако чисто теоретически меня всегда занимал и занимает вопрос о наблюдателях. Вот, к примеру, их несколько и у каждого разное представление, как устроен мир. И что будет, когда две точки зрения/Вселенные столкнутся? Кто будет определять дальнейший ход событий?

Кстати, это самое большое разочарование в «Городе Перестановок» для меня. Будучи редкой книгой, затронувшей эти занимающие меня вопросы, роман практически не развил эту богатую для фантаста тему. Ну, прилетели, поболтали, улетели, проиграли. Почему проиграли? Фантазии не хватило, убедительности или еще чего то? А это «чего то» и было самым интересным, но вся тема столкновения двух виртуальных Вселенных с разными законами мироздания оказалась скомканной до размера того, что было «до Большого Взрыва».

Вообще теме бессмертия в «Городе перестановок» оказалось уделено значительно больше места, хотя до сих пор не пойму, почему она стала так волновать читателей и писателей в последнее время. Люди, вы в курсе, что Вечность — это чертовски долго, чтобы все успело надоесть до смерти, которой и не дождаться? Вы представляете ситуацию, когда не тот человек оказался у заветной кнопки перезагрузки, и это длится ВЕЧНО?

Приятно, что Иган не стал приукрашивать эту часть, и новые бессмертные боги его Вселенной оказываются, по большей части, страдающими от скуки социопатами и психопатами. Трудно не слететь с катушек, когда перепробовал все. Или вечно преследуют демоны прошлого. Или количество скелетов и шкафов бесконечно.

К сожалению, стоит отметить, что и эта тема оказалась раскрытой не до конца, хотя и представляла огромные возможности для реализации разнообразных сценариев. Даже сам Город Перестановок остался почти что разовой декорацией, схематичной и бессмысленной.

Я хочу сказать, что, да, тем затронуто немерено. От исследования причин, которые заставляют нас мечтать о бесконечности, до вечной проблемы первичности бытия и сознания. Каждая достойна, чтобы ее не просто обозначили, а исследовали подробно. Каждая открывает невиданные возможности для фантастического воплощения, грозя породить новые направления и поджанры. Но вот этого как раз и не случилось. В этом случае, как и нашими теоретическими наблюдателями, чтобы родился новый мир недостаточно его просто назвать. Надо еще кое -что, чтобы закрепить результат.