Лев Данилкин «Клудж»

«Клудж — на программистском жаргоне — программа, которая теоретически не должна работать, но почему-то работает.»

В последние годы то и дело выходят тома, составленные из разнообразных статей и эссе, написанных тем или иным автором в печатной прессе или даже просто в интернете. Кое-кто издаёт буквально собственные блоги, иной раз и вместе с комментариями; до такого Данилкин не дошёл, но этот томик как раз и составили его эссе — о книгах, людях и путешествиях — написанные, судя по всему, в последнее десятилетие. Что неприятно — даны они буквально вперемешку, без вступления и заключения, без какой-либо структуры, и даже о времени написания можно догадываться только исходя из самого текста и весьма приблизительно. Конечно, благодаря этому можно открыть книгу в середине и начать читать с любого заголовка, и наверняка попадётся что-то интересное. Да и при чтении подряд никогда не знаешь, что ждёт тебя в следующем тексте, и названия не всегда помогают угадать содержимое.

Данилкин-путешественник открывает читателю не самые исхоженные туристами уголки Земли — Иран, Йемен, Эфиопию, Галапагосы — и открывает так, что очень хочется буквально завтра бросить всё и отправиться туда. Ну, кроме Йемена; это эссе было написано задолго до идущей там теперь войны. Заодно он рассуждает о том, как по-разному воспринимают путешествия представители разных поколений, на примере совместных поездок с сыном. Данилкин-журналист беседует с не самыми раскрученными в медийном плане писателями — Алексеем Ивановым, Пепперштейном, Иличевским, Свечиным, Барнсом, Фейбером и многими другими. В особо удачных случаях удаётся объединить все три сферы, вынесенных в заглавие тома, и писатель, прогуливаясь вместе с интервьюером по родному городу, рассказывает и показывает, где и как появлялись на свет герои и события его книг. Данилкин-критик пишет объёмное эссе, давшее название всему сборнику, и рассказывает в нём о том, как и чем жила отечественная литература в нулевые, и почему это самое жаргонное понятие «клудж» характеризует её как нельзя лучше. Данилкин-писатель разрабатывает тему книги об академике Фоменко или ком-то ему подобном, человеке, одержимом идеей, которая рушит всё существующее знание в какой-то области. И ведь интересная книга могла бы получиться, безотносительно сути идеи как таковой.

Темой следующей статьи может оказаться едва ли не что угодно — велосипеды, Бондиана или путешествия в космос. Данилкин открыл мне с неожиданной стороны в общем нелюбимого мною Дмитрия Быкова, поиронизировал над самим собой, вспоминая, как пытался вскрыть пороки писательского сообщества, и заявил о безусловной актуальности в наше время работ Ленина. Хотя читать подряд, наверное, этот сборник всё же не стоит, слишком резкая смена темы происходит от одного эссе к другому.

Книга, очень показательная в том смысле, какова на самом деле цена тех самых «лидеров мнений» в наше время: по мне, неуклонно стремящаяся к нулю. Человек, помешанный на литературе, сделавший на ней себе имя (по мне, совершенно не заслуженно, п.ч. ничего такого уж ценного про литературу г-н Данилкин из себя извлечь за всю свою плодотворную карьеру не смог: нельзя же таковым назвать его бесконечные славословия разным «писателям», которых публика забывает через пару лет после выхода их «прозвучавшей» и «значимой» книжки?), запойно читающий книги сотнями и считающий, что литература в наш отнюдь не литературный век чего-то ещё стоит, — так вот этот человек издаёт книжку, в которой больше рассказывает о своих нелепых путешествиях по разным забытым богом уголкам земного шара и о малоудачных встречах с теми самыми псевдогениями, чем о собственно литературе. Только зачем-то в центр этой совсем не критической книжки помещает большую «концептуальную» критическую статью, весь смысл которой заключается в попытке самого себя убедить в том, что то, что ты любишь и чему посвятил жизнь, — таки действительно чего-то стоит. По мне, попытка провалена вчистую: в наше время, здесь и сейчас, писатели в массе своей это маргиналы, тусующиеся на обочине и вовсе не пытающиеся что-то там кому-то вгрузить, не говоря уже о том, чтобы в чём-то кого-то убедить, «что-то сказать» (за исключением считанных единиц, возомнивших о себе невесть что). Этим занимаются ящик, интернет, ну и немного Голливуд. Литература давным-давно мертва, остался «загибающийся рынок» (с) Джонатан Франзен), на котором несколько тысяч любителей «букав» пытаются заработать себе на кусок хлеба почти без масла, для чего вынуждены постоянно рассказывать всем всякие байки про то, что текст — это святое, что «люди, читающие книги, управляют теми, кто смотрит телевизор» и т.д. и т.п. Для всего этого «литературного процесса» нет иного названия, нежели агония. Она может продлиться ещё несколько десятилетий — человек по своей природе очень инертен, — однако уже к нынешнему моменту успело вырасти целое поколение людей, для которых буквы и тексты — это не святое, а просто устаревшая форма представления информации, заведомо скучная и неинтересная. Можно сказать банальность, которая тем не менее вполне себе правда: жизнь не стоит на месте, и то, что людям не нужно, рано или поздно умирает. Как умерли, например, грампластинки, пишущие машинки и прочие продвинутые (на свой момент времени) гаджеты. Текст как форма представления информации намного старше всех этих носителей. Однако не факт, что он вечен. Делать из всего лишь формы какой-то чудовищный фетиш и всю жизнь им размахивать — может, и вполне себе удовлетворяющая некоторых жизненная стратегия, однако ни к чему хорошему в конечном итоге не ведёт.

P.S. Я сам очень люблю читать и, мягко говоря, недолюбливаю телевидение и прочие визуальные формы представления информации, однако не могу глядя на происходящее вокруг присоединяться к хору бесконечно трындящих про «тысячелетние традиции», «высокую культуру» и прочие симулякры. Г-н Данилкин защищает свой сегмент рынка, и всё, больше ничего, — он бьётся за тот самый кусок хлеба (в его случае с довольно толстым слоем масла: если попытаться представить, а кто из ныне живущих русских писателей может себе позволить съездить влёгкую на Галапагосы, в Эфиопию и в Йемен, — представляется, что таковых наберётся, дай бог, пара десятков человек), — все его построения не более чем пустой рекламный трёп. Пусть местами и очень забавно написанный (от некоторых его пассажей не получить удовольствие нельзя), но всё-таки трёп.