Кейт Куинн «Сеть Алисы»

Ангелы Чарли

Ах, Алиса, как бы нам встретиться,

Поболтать обо всем.

Девушку зовут Шарлотта, но сама она предпочитает звать себя Чарли, именно так называла ее любимая кузина Роза. Двумя годами старше, она всегда была для Чарли идеалом, с ней связаны самые яркие воспоминания детства. Они расстались восемь лет назад, когда младшей было одиннадцать, старшей тринадцать. Потом Вторая Мировая, Роза с матерью остались в оккупированной Франции и сведения о ней вскоре перестали поступать, семья Сент-Клер благополучно пережила военные годы в фамильном особняке. Относительно благополучно. Старший брат, вернувшись с войны, сильно пил, а после застрелился.

И вот сейчас, когда девятнадцатилетнюю, беременную, но незамужнюю Шарлотту Сент-Клер, мать привезла в Европу с тем, чтобы в бельгийской клинике ее избавили от нежелательных последствий легкомыслия (они люди обеспеченные, знаете ли, могут себе позволить) — именно сейчас Чарли решает розыскать Розу. На дворе сорок седьмой год, Европа еще нескоро оправится от последствий войны. Но решимости девушки не могут поколебать ни абсолютное незнание реалий времени-места, ни собственное проблемное, положение, ни отсутствие денег.

В Лондоне она бежит от диктата материнской опеки и начинает свой квест с обращения к женщине, которая работала в отделе поиска беженцев — ее подписью заверен ответ на последний, двухлетней давности, запрос о Розе, по смыслу «сведений не имеется». Женщина оказывается сильно пьющей, давно уволенной с того места работы, грубой теткой с изуродованными руками и нездоровой привычкой наставлять на визитеров пистолет.

А теперь давайте по порядку. На аборт морем из Штатов в Бельгию через Лондон. А ничего, что эта злосчастная операция предполагает как можно более скорое проведение, особенно в случае нерожавшей женщины? В целой Америке не нашлось достаточно квалифицированного и неболтливого специалиста, нужно неделю телепаться через Атлантику, теряя драгоценные дни? Вы серьезно? Почему все же через Лондон? Ах, Чарли настояла, выходит родители считаются с ее мнением?

Бежать неизвестно куда в чужой стране и без денег, умыкнув оставленные бабкой в наследство жемчуга, чтобы — следите за руками — повидаться с конторской служащей, которая два года назад ответила, что сведений о разыскиваемом лице не имеется, в то время, как у тебя пузо скоро на нос полезет. Это вообще поведение нормального человека? Ах, она хотела разыскать кузину. Девице девятнадцать, они полжизни не виделись, ничего о переписке Кейт Куинн не говорит (ну, знаете, тот момент, когда мы не вместе, но постоянно общаемся и нет на свете никого, кто понимает меня лучше, чем он/а). Так с какого перепуга героиня вообще решила объявить Розу своим намбе ван?

Мне кажется, проблема не в том, что персонажи ведут себя, как номинанты на премию Дарвина, а в том, что читатели заходятся от этого восторгом. Стоит ли удивляться тому, что тетка-из-конторы внезапно окажется блестящей шпионкой со своим героическим прошлым, собственной трагедией в анамнезе и личным счетом к владельцу лесторана «Лета», где кузина работала.

А дальше начнется второй, псевдоисторический пласт книги. «Псевдо» , потому что две женщины, Луиза де Беттиньи и Леони ван Гутт- прообразы Алисы Дюбуа и Виолетты, действительно работали в годы Первой Мировой на английскую разведку, создав сеть женщин-шпионок. Страннно читать,что военные не воспринимали женщин как реальную опасность, особенно вс поминая Мату Хари. Но странностей в «Сети Алисы» с избытком.

Шпионка с сильным заиканием (Карл!) в образе деревенской простушки, которая становится официанткой элитного ресторана, а затем любовницей его хозяина, пресыщенного плейбоя, эстета, коллаборациониста — хм. Когда я в юности работала в ресторане, любовницей нашего завпроизводством Фомича была самая красивая официантка и одна из самых красивых женщин, каких я встречала вообще. Это к тому, что крутые мужики на мышек серых-белых-несмелых обычно не обращают внимания (ну, если у нас не книжка про пятьдесят оттенков).

Они, реально работавшие в военное время на разведку, подвергали себя огромной опасности, а платой за ошибку становился не выговор от начальства, но сама жизнь. К чему этот балаган и профанация? А сцена с последовательно раздробляемыми фалангами пальцев, в ходе которой жертва предлагает палачу сыграть партию в шахматы. Вы когда-нибудь прибивали дверью конец пальца так, что ноготь чернел? Один палец?

Они были героинями, эти женщины. Их надо помнить. Но неужели не заслужили ничего, лучше насквозь вторичной развесистой клюквы с розовыми соплями и постельными сценами в худших традициях дамских любовных романов?