сабж

Кажется, я начинаю понимать, откуда Гейман почерпнул свой "мусорный" стиль с обилием ненужных бытовых деталей, причем характеризующих именно американскую — не скажу, культуру, скорее, быт. Из Воннегута, во всяком случае, этот роман является образчиком такой стилистики за почти полным отсутствием интересного сюжета.

Сложно сказать, что в нем хорошо, потому что за что ни возьмись, то либо плохо, либо так себе. Складывается впечатление, что Воннегут вначале еще не слишком хорошо представлял себе, что он, собственно, хочет написать — социальную антиутопичную драму в духе 1984 и Brave new world или же что-нибудь другое, более плавное и спокойное. В итоге у него вышло, откровенно говоря, ни то, ни се. Для антиутопии в его воображаемом мире победившей машинерии, где в каждом доме рядового работяги по 40-дюймовому телевизору и стиральной машине слишком хорошо и спокойно. Автор тщетно пытается уверить нас, что безымянные герои, попавшие исподволь под власть бездушных машин, мучаются и страдают. Я как человек, у которого с утра из стыка отопительных труб внезапно хлынул кипяток, могу технический прогресс в плане быта только приветствовать, да и вряд ли кто тут со мной поспорит. В общем, как идея для антиутопии идея удавшегося технического прогресса и мира, в котором правят инженеры и изобретатели, пожалуй, наиболее симпатичная. Ранжирование людей проводится машинами по их персональному индексу — нечто вроде IQ — и если ты неспособный к наукам дурак, путь наверх тебе, понятно, закрыт. Кто скучал десять лет в средней школе, ожидая, пока самую простую вещь пытаются вбить в самого ленивого двоечника, тот меня поддержит, не такая уж это и плохая идея.

К тому же в основе романа лежит на самом деле мысль страшно милая в своей наивности — вера в организаторскую силу человеческого разума. Вот прямо со времен промышленной революции построили такой стабильный идеальный мир, напичканный машинерией, с ранговой системой и предопределением, и никаких проблем, ни внешних, ни внутренних, и практически никаких маргиналов в нем нет. Увы, даже в самых жестких закоснелых системах куда больше жизни и разнообразия, и чем в том, что попытался двумя штрихами изобразить Воннегут. Не достоверно, а потому и не страшно, и не интересно. Этакая очень растянутая борьба с мельницами, с которыми и бороться-то на самом деле не стоит. В итоге вместо трагедии получилось скучное и тоскливое жизнеописание мужчины в ярко выраженном кризисе среднего возраста, когда жена и работа больше не занимают, а ничего стоящего-то не сделано. Ну а коль скоро в утопичном мире не находишь ничего трагичного, то в пресловутой локальной революции, которая больше напоминает буйство фанатов после удачного футбольного матча (побитые витрины и уличные автоматы) тоже нет ничего впечатляющего, напротив, хочется отойти подальше. Искусственное жесткое социальное расслоение выглядит еще менее достоверно, учитывая, что во главе всей этой сложной иерархической пирамиды стоит человек, который по законам этого социума, видимо, должен был бы подметать трамвайные пути. Но он ловко обошел, а бедные наши герои ломятся в открытую дверь.

Так и не поняла, к чему эти скучные и совершенно бестолковые вставки с шахом и футбольной командой колледжа. Шахом нас терроризируют всю дорогу, видимо, чтобы в итоге показать, как он спит на улице. Зачем футбольная команда, вовсе не поняла.

Короче, если уж и классически антиутопии не вызывают у меня особого энтузиазма, то это и вовсе тоска.

Тацит: империя ограждена дальними реками*

Комментарий А.С.Бобовича: *то есть находящимися в отдаленных от Рима землях.

Тыщу лет собиралась прочитать Тацита, еще во времен "Мастера и Маргариты", где на него в самом начале ссылается Берлиоз. В школе мне, конечно, казалось, что это нечто огромное и заоблачно сложное, но на самом деле ничего подобного. В смысле, "Анналы" весьма велики, конечно, но с "Иосифом и его братьями", к примеру, не идут ни в какое сравнение. Да и читать их совершенно не сложно, хотя на мой вкус тот же Саллюстий куда интереснее и легче пишет.

Другое дело, что от Тацитовского текста устаешь незаметно для себя. Причем не потому, что он скучен, а потому, что он перенасыщен событиями и действием, причем большая часть его, как ты ни абстрагируйся, имеет четко негативную окраску. Можно несколько часов посмотреть фильм "Титус" Джули Теймор, но если смотреть его каждый день на протяжении двух недель, скоро захочется розовых пони и прочей Джейн Остин. Прав все-таки в чем-то был Карамзин со своими стихами, кроме убийц и жертв ничего на сцене и не наблюдается.

Вообще в какой-то период начала задаваться всерьез вопросом, действительно ли именно таковы были римские нравы (а потом, по пути к нам, значительно улучшились под влиянием христианства) или это Тацит передергивает. Но с другой стороны, фактаж-то подтверждают и другие источники, так что передергивай — не передергивай, а похоже, что он описывал все достаточно правдоподобно. Что печалит, конечно, потому что начнешь примерять на себя — и открывается действительно ужасная картина, понимаешь, что мы живем в безопасный век. Даже олигархов, которые у правителя уже в печенках сидят, не заставляют без суда и следствия резать себе вены в Матросской тишине и не приносят их отрезанные головы на заседание Госдумы. А еще кто-то жалуется, что у нас несвободная страна! Ладно, я отвлеклась)

Анналы, конечно, посвящены едва ли не самому хрестоматийному в смысле злодейства и неадекватности правителей периоду: Тиберий, Клавдий и Нерон. Причем Клавдий на фоне остальных двух еще ниче так смотрится, тихий Форрест Гамп, попавший в плохую компанию. Но Тиберий и Нерон жгли (особенно последний, конечно ) и пепелили, причем не только каких-нибудь раннехристианских мученников, но самых уважаемых, богатых и знатных людей своего времени. И практически не поплатились за это, что характерно, Тиберий так вообще помер, можно сказать, от старости, хоть и с небольшой посторонней помощью.

В Анналах повествование частично описывает события в Риме (кто кого за что умертвил, кто на кого написал донос и против кого организовал заговор, где были какие оргии и кто перерезал себе вены дома в ванной, устав от всего этого), частично — в провинциях, где велись войны с разной степенью участия римских легионов. Признаться, я тщательнее всего их не-Рима следила только за походами Германика, его сражениями со всякими дикими племенами и тд. Чего там, Германик вообще мне кажется единственным нормальным, адекватным и порядочным человеком из всей этой своры около трона. Не надо ничего говорить, должна же я хоть в кого-то верить.

В целом — это интересный опыт, хотя будь трижды проклят тот, кто издал Анналы и Историю под одной обложкой, они весят столько, что я боялась за все время чтения в метро превратиться в убедительный живой пример "портрета одинокого мужчины". Говорят, История более причесанная и отработанная, хотя у меня, собственно, и к Аналам не было никаких претензий в плане стиля и тд. Вроде бы кто-то из фанатов ловил Тацита на том, что в одном месте у него герой уже кончает самоубийством, а пять страниц спустя спокойно пирует, но я слишком ленивый читатель, чтобы замечать такие вещи, пока они не становятся совсем вопиющими. Концовка в кафкианском стиле, опять же, внезапно забавна. А до Истории доберусь в свое время.

Нет совершенно никакого смысла читать этот роман, если вы не считали все предыдущие. "СНА" — забавная и остроумная пародия ВВН на автобиографию, с полностью перевернутой как собственно человеческой биографией, так и творческой. Не вижу в нем особой глубины ряда других вещей, он скорее забавен, чем что-либо еще. С другой стороны, Набоков все еще Набоков, и здесь он так же прекрасен, как и везде. Искреннее удовольствие получила от самого процесса чтения, и, мне кажется, в отсутствие особых идей или жесткой привязки к сюжету авторский стиль проявляется особенно чисто, что ли. Очень точный, очень изящный, насмешливый и злобный, смотрящий на мир (включая себя самого) с оттенком понимающего презрения и усмешки. Вообще умение злобно посмеяться — одна из моих любимых черт у Набокова, чего уж там. Лучше, чем у него, ни у кого это не выходит.

В данном случае — аве авторскому чувствую юмора! — он смеется над самым ценным, что у него есть — своим жизненным путем и творчеством. По-разному, но в равной степени забавно.

Что касается жизненного пути, то тут переворачивается с ног на голову история, так сказать, личной жизни. Герой романа — русский писатель-эмигрант Вадим Вадимович, фамилия которого умалчивается (издевательские насмешки в самом конце, когда он после инсульта пытается ее вспомнить, не не преуспевает, не в счет). Он принадлежит к знатному русскому роду, в 19 лет сбегает из Советской России через границу и, пропутешествовав некоторое время по Европам, оседает в Америке. В этой части повторяется реальная биография самого ВВН, как и дальше — ее "внешняя", формальная сторона. Но вот по части личной жизни тут же идут фатальные расхождения, которые, собственно, и составляют основу сюжета "СНА". ВВН, как всем известно, был единожды и вполне счастливо женат и родил одного сына. Герой, Вадим Вадимович, женился раза четыре, не считая последней незавершенной истории, и имеет одну дочь (которая на конец действия, правда, вполне могла бы закончится). В отличие от Набокова, так никогда и не побывавшего в СССР после побега, Вадим Вадимович выбирается туда.

Параллельно с описанием обширных приключений и злоключений в личной жизни идет описание творчества, и это еще забавнее. Говорю, что нет смысла читать этот роман тем, кто не знаком с предыдущими, потому что иначе будет совершенно непонятно, где стеб, а где реальное сходство, и в чем, собственно, состоит стеб. В случае с творчеством ВВН не переворачивает все с ног на голову кардинально, но находит забавные похожие названия и сюжеты, будто из параллельной реальности. За этим интересно следить, как за детской игрой на внимательность, и даже не прилагая ни малейших усилий, можно обнаружить потерявшегося жирафика сходство воображаемых вещей с реальными:

Сирин — Ирисин

Машенька — Тамара

Камера обскура — Камера люцерна

Дар — The Dare (герой ваяет неприязненную биографию Достоевского)

Пнин — Dr Olga Repnin

Лаура и ее оригинал — Esmeralda and her parandrus (?)

Королевство за морем вызывает некоторые вопросы своим названием, хотя как стеб над Лолитой, рассказывающий про педофилию, завершившуюся счастливой семейной идиллией, и так неплохо.

Задумалась, кстати, пока писала, что же такое за таинственный "парандрус". Википедия сообщает нам, что это animal form of Medieval bestiaries, которое could change their shape at will. Также предлагаются его фото в профиль, зайка, правда?

(текст про мантикору, но он к картинке не относится)

В общем, получила исключительное удовольствие от процесса, хоть и не скажу, что меня впечатлил результат. И вообще многочисленные тягостные описания нервического недуга героя, абсолютно пустячного, но раздражающего своей навязчивостью, тоже напоминают издевку над другими, куда более существенными, тонкими и болезненными невротическими приступами других персонажей. В общем, все это — очаровательное, очень в Набоковском стиле баловство с явственно чувствуемой издевкой над предметом. Так хорошо, как даже не ожидала.

сабж

Всю дорогу честно пыталась найти в этой книге что-то хорошее. До одного пассажа. Там в один весьма трагический момент, когда главный герой вот-вот станет жертвой кровавого крестьянского восстания (дело происходит в Германии 14 века, напомню), этот самый главный герой — начинающий инквизитор, спрашивает, не называется ли организация восставших "Союзом меча и орала". Я в начале даже не поверила, серьезно. Надо быть, действительно, очень виртуозным автором, чтобы буквально тремя словами похерить и историчность (даже псевдоисторичность) всего романа, и серьезность момента, и превратить собственный труд в дурацкий фарс. Ну если уж автор к своему детищу так относится, то какой с меня спрос.

Первые две вещи, которые сходу бросаются в глаза — это феерически неюклюжий язык и "выбегалловщина". Не знаю, был ли у текста литературный редактор, похоже, нет, потому что объем авторской графомании можно было бы урезать втрое без малейшего вреда для сюжета. Нет ни одной простой фразы, везде нагромождение оборотов, повторов и тягостное многословие. А также, видимо, любимый прием автора — распространенное приложение, разделяющее подлежащее и сказуемое, так что к середине предложения читатель успевает забыть, о чем в нем, собственно, речь. Признаюсь, удовольствие от литературных качеств текста сравнимо только с удовольствием, какое доставляет 4 часть "Войны и мира".

С выбегалловщиной еще веселей. Автор, видимо, рассудила, что раз речь идет о 14 веке, чтобы все читатели поверили, что это и правда он, а не какая-нибудь подделка, надо напихать в текст как можно больше латыни. А то ведь действительно, никаких других способов указать на время действия мировая литература не придумала. Но как назло, с пресловутой латынью-то у автора из рук вон плохо. В целом складывается впечатление, что автор нашла в сети какую-то подборку "латинских слов и выражений для самых маленьких" и старательно распихивает ее, куда только может. В том числе в мысли персонажей. Вот представьте, вы, положим, свободно владеете английским, но рассуждая сами с собой о каком-то сложном предмете, будете ли вставлять английские союзы в свои мысленные построения? Выглядит весьма сомнительно, как и вообще все случаи употребления латыни в данном тексте. Отдельно передаю привет словам "status" и почему-то "début" (хотя с какого перепугу сюда влезло французское слово, если герои у нас немецкие священники... влияние профессора Выбегалло, определенно), которые, конечно, отсутствуют в русском языке, и кроме как латиницей их написать нельзя. Дорогой автор, я потрясена и раздавлена вашим словарным запасом, просто признать стыдно!

Еще к вопросу о неуместности: при первом знакомстве с деревенским священником мы узнаем, что он не знает латыни от слова совсем, причем это обстоятельство муссируется так долго, что невольно запомнит даже самый ленивый и невнимательный читатель. Зато чуть дальше тот же деревенский священник, приглашая к себе инквизитора пообедать, ни с того ни с сего вворачивает в предложение латинскую фразу, которая, кстати говоря, в данном контексте ну совсем не нужна. Очевидно, автор за несколько десятков страниц успела забыть, чем у нее персонажи отличаются друг от друга и какие грехи она уже изобрела им выше. Да и в списочке латинских слов и выражений еще не все повычеркнуто, надо понапихать по тексту, зря старалась искала, что ли. К месту, ни к месту, соответствует такое употребление личности героя или нет — не суть важно. Далее инквизитор 14 века употребляет выражение "дежавю", благополучно изобретенное психологами только в 19 веке, ну да кого это волнует, действительно.

В целом то, как технически сделан текст, вполне описывается словом халтура. Халтура и в русском, и в латыни, и в речевых характеристиках персонажей, которых не просто нет, а нет с отрицательным знаком (см. выше про священника), и в употреблении слов и понятий, которых у героев того времени отродясь быть не могло (постное масло, ага. это еще что за советский выродок? можно было не изощряться и сразу написать, что в немецком деревенском кабаке в 14 веке готовили на "Олейне", а че!) И это все не считая оплошностей, выдающих не столько незнакомство с историей и культурой, сколько с окружающим миром. Вот где-то герой "втискивается спиной в ствол бузины", а потом вылезает из поломанного бузинного куста весь исцарапанный. Очевидно, такая бузина растет там же, где и развесистая клюква (см. Стремительный домкрат). Знай и люби свой край, называется. Настолько неряшливый текст, что в руки брать неприятно, не то что читать.

Ах, да, ниже в примечаниях сообщается, что это-де альтернативная история. Что "Молот ведьм" написали на сто лет раньше срока, еще можно простить (хотя неясно, зачем), но в авторском альтернативном мире, видимо, отдельные страны успели уйти в своем развитии на 500 и более лет вперед, где-то уже изобрели психоанализ, а также написали и даже перевели на немецкий "12 стульев". Московия, видимо, круто расширила свою зону влияния на всю Европу, раз у них даже немецкие инквизиторы ругаются русским матом.

Если серьезно, то, опуская многочисленные авторские промахи, часть с "альтернативной историей" самая печальная в плане качества. Из текста кагбэ вытекает, что в середине 14 века "плохая" инквизиция внезапно! сменилась на "хорошую" Конгрегацию. При этом нет ни слова о том, как и почему же так вышло, хотя казалось бы, это наиболее интересный вопрос, на который всем хочется получить ответ, но увы, исторические реалии остаются далеко за рамками текста.

Сюжет настолько бестолковый, что аж зло берет. Мотивация действий персонажей отсутствует как класс, с чего бы ради некоему деревенскому пивовару так изощренно (выбирая максимально сложный и запутанный способ) пытаться погубить заезжего и неизвестного ему инквизитора — не объясняется. Почему инквизитор ведет себя, как идиот — ну, это понятно, видимо, потому, что он и вправду идиот. На этом взаимодействии одного идиота и одного персонажа, за которым явственно видны авторские лески, и строится подобие сюжета. Причем первую половину романа не происходит ровным счетом ничего, а вторую половину происходит такое количество немотивированных событий и из окрестных кустов вылезает такое количество роялей, что о первой части вспоминаешь с некоторой тоской.

Финал наводит на мысли, что у всего этого бедлама будет какое-то продолжение, надеясь продать которое, автор, очевидно, обещает объяснить в следующем романе все недостатки первого. Ну уж нет, спасибо, одной Веры Камши в моей жизни уже было на одну больше, чем следовало бы. По итогам испытываю отчаянную потребность в ритуальном очищении чем-нибудь качественным... Пушкина, что ли, перечитать.

Совершенно не представляла себе, что из себя представляет Саллюстий, и внезапно получила просто море удовольствия. Я в принципе люблю читать приличные описания войн, хотя в последние годы, по сути, и читала-то одну Вторую мировую. Но Саллюстий — это скорее все-таки художественный текст, чем исторический. Вообще очень интересно посмотреть, как трансформируется манера описывать ход военных действий по периодам и насколько различны подходы современных историков и древнеримского. У Саллюстия по всему тексту нет ни одной даты, к примеру (не считая отсылок на времена года, да и то ровно потому, что войско переходило на зимние квартиры, из чего можно заключить, что такие-то события происходили поздней осенью).

Югуртинская война — это, собственно, происходившая в конце 2 в. до н.э. война между Римом и нумидийским царем Югуртой. Ей предшествовала гражданская война в Нумидии после смерти предыдущего правителя, все ради борьбы за трон, конечно. Нумидия была своего рода сателлитом Рима, и с мнением Рима там не просто считались, но и не стыдились прибегать к его военной помощи. Когда племянник бывшего царя Югурта, по сути, не имеющий никаких прав на престол, начал бодренько избавляться от законных наследников, они, повоевав немного самостоятельно, бросились в Рим с просьбой наказать "этого плохого" и вернуть престол им. Риму некоторое время было не с руки начинать войну, отчасти из-за продолжающейся войны с германцами, отчасти из-за того, что хитрый Югурта, понимая, что с Римом ему не тягаться, просто подкупал полководцев и сенаторов. За время военных действий со стороны Рима сменилось три командующих: Альбин, Метелл и Марий. В итоге, благодаря предательству царя Бокха, Югурта был благополучно схвачен и умертвлен, на чем все и закончилось.

Чем замечателен текст Саллюстия — он с одной стороны полон действия, но с другой — вполне художественный. Саллюстий описывает не столько детальный ход боевых действий, как это принято сейчас ("такого-то числа во столько-то времени такое-то подразделение выдвинулось на позицию между деревнями Гадюкино и Простоквашино, пройдя при этом тридцать километров"), сколько общий ход войны. Причем рассматривает не только театр боевых действий, но и политические, скажем так, закулисы. Описывает, что происходило в Сенате в Риме, что — у римского войска в Нумидии, что — у Югурты, что — у его недо-союзника царя Бокха. В целом складывается ощущение интересного романа. Понятно, что Саллюстий изрядную часть домысливает в плане эмоций, размышлений и так далее. К примеру, у него есть на несколько абзацев описание, как тяжкие размышления отражались на лице Югурты, когда он оставался один, несмотря на то, что воинам своим он ничего не показывал (очевидно, Саллюстий витал над ним незримо и все видел). Но с другой стороны, часть, которая касается прений в сенате, подкупа отдельных сенаторов, переговоров и тд — вполне может соответствовать исторической действительности. Как бы там ни было, выглядит все очень логично и достоверно.

Чем еще замечателен текст — в нем видно, что несмотря на все римские идеи гражданственности и тд огромнейшее значение имеет сама личность, ее характер, популярность в народе и тд. Если уж назначая командующих сенат основывается на общественном мнении! И все участники событий описаны так же живо — не как пешки, передвигаемые по штабной карте, а как живые люди, со своим характером, происхождением, недостатками, болевыми точками. Помимо основного противостояния с Югуртой, очень интересно описание непроговоренного противостояния между Метеллом и Марием. С одной стороны, знатный Метелл, поставленный во главу войска, с другой стороны, его, скажем так, первый заместитель Марий, низкий по рождению, но умный, энергичный и жадный до славы. Метелла в этой ситуации искренне жаль, учитывая, что он не просто ни в чем не виноват, а вообще был первым, кто начал по-нормальному воевать с Югуртой вместо того, чтобы брать у него взятки. Вообще, по Саллюстрию, римская система — и сенат, и армия — были настолько коррумпированы, что даже странно, что вообще что-то работало, но ведь работало!

В целом — ужасно интересный текст, прекрасно написанный и хорошо переведенный. Очень жаль, что так мало.