Пожилая английская чета выписывает для своего малолетнего сына американскую няню. Прибыв к месту работы, девушка с удивлением обнаруживает, что её подопечный – кукла с восьмилетнего мальчика величиной, с которой обращаются, как с настоящим ребёнком. Списав странности нанимателей на неспособность иначе справиться с давней потерей, она решает остаться, но необъяснимые происшествия заставляют её поверить в то, что кукла действительно может быть живой…
***
Фильм с самого начала подкупает предощущением готического романа. Огромный частный дом, воспринимающийся в наши дни старинным замком. Роскошь и запустение повсюду, и картина несбывшейся семейной идиллии на стене у лестницы. Старинная тяжёлая мебель и дорогие ковры во всех комнатах. Чопорная пара состарившихся вместе супругов, выглядящих настоящими аристократами в глазах пришлой американской девицы и большинства зрителей. Следы давнего пожара на фасаде, безмолвно кричащие о трагедии и тайне. Явно сильно пьющий втихую согбенный глава семейства, пытающийся залить горе, вину или ещё что-то. Строгая, как преподаватель этикета, и эффектная, как испанская танцовщица, молодящаяся женщина, хозяйка дома, надменность которой уже не в силах скрывать её безумие…
В замкнутый ритуализированный мирок тихих и богатых сумасшедших приходит молодая, но уже больно битая жизнью Грета Эванс. Другая бы сбежала после знакомства с блажью работодателей от греха подальше – но эта уже в бегах от собственного прошлого. Из двух зол, как известно, всегда выбирают меньшее... Признаться, узнав в Грете разбитную бабёнку из сериала «Ходячие мертвецы», Мэгги Грин, я представил себе восхитительную, но неуместную здесь и потому ужасную картину: мускулистая амазонка в ковбойской шляпе и коротком топе на голое тело выгоняет из парадной двери староанглийского особняка чем-нибудь тяжёлым и длинным жалобно стенающих призраков, заламывающих руки скелетов и лысых, испуганно сутулящихся вампиров… К неподдельному моему восторгу, красотка Лорэн Кохэн оказалась не столь проста и счастливо избежала навязанного внешностью типажа. Здесь она другая – зажатая, погружённая в себя молодая женщина с потухшими глазами, пытающаяся собраться воедино из осколков. И знаете, многие из её реакций на происходящее выглядят действительно естественными.
Действие развивается в стилистике всё той же готической литературы, но с небольшими поправками на современность. Грета решается всего лишь подыграть чудаковатой семейке, чтобы получить хорошие деньги и крышу над головой вдалеке от личных проблем. Одиночество, бокал-другой хозяйского вина, тёплый плед и кресло, в которое можно забраться с ногами – вот предел её мечтаний на настоящий момент. Она вовсе не собирается тетешкать тряпичную куклу с фарфоровой головой без надзора со стороны планирующих выехать на длительный отдых нанимателей. Она ведь не сошла с ума, в отличие от некоторых. И тут, по законам жанра, начинается чертовщина. Мальчик, жалкая игрушка впавших в детство родителей, оказывается тем ещё озорником. Открывается вечно запертый чердак. Симпатичный сосед-разносчик делится слухами. И прагматичная американка с пугающей лёгкостью становится частью дома и ритуала.
Финал поражает смешением английской литературной и американской кинематографической традиций. Культурный шок от лёгкого до среднего присутствует, но нельзя заявить, что такое соединение портит всё удовольствие от просмотра. Точнее будет сказать «выводит из себя, но освежает», хотя кого-то может только покоробить. Изначально фильм планировался как ужасы категории «R», и некоторые сцены так и просятся быть дополненными словно изъятыми наспех действиями и обстоятельствами. На мой взгляд, это могло бы сделать историю логически верной и более правдоподобной, но большая часть мистики в этом случае ушла бы безвозвратно, и «американская» составляющая перевесила. Заключительный эпизод кажется мне сверхкомплектным, но даже такой конец ничуть не хуже «классического» пожара и смеющейся в дыму и пламени твари на крыше.
По ту сторону двери (The Other Side of the Door), Великобритания, США, Индия, 2015
***
Идиллическая жизнь молодой американской семьи, приехавшей по делам в Индию, очарованной этой страной и решившей остаться жить в ней, прекращается с гибелью младшего сына. Безутешная мать узнаёт о существовании древнего ритуала, который позволяет на время вернуть умерших – но только для того, чтобы попрощаться с ними. Она отправляется в заброшенный храм, где двери служат порталом между мирами живых и мертвых, но нарушает запрет и открывает эти таинственные врата…
*** Энциклопедия ужасов
Британский режиссёр и сценарист Йоханнес Робертс не славен своими произведениями. Совсем. Ну не везёт человеку по жизни. Вроде бы каждый раз использует вполне успешные и уже проверенные другими компоненты – но вот именно у него они почему-то отказываются работать. С 2004-го по 2018-й год им снято десять фильмов – и лишь два из них были оценены на КиноПоиске пятью баллами (остальные ещё ниже). На IMDb рейтинг в среднем выше, но ненамного. Складывается впечатление, что этот человек прекрасно знает киноужасы и искренне влюблён в них, но фатально обделён взаимностью. Подобно безнадёжно влюблённому, он снова и снова преподносит рукокрылой и клыкастой музе Хоррор подношения, подсмотренные им у более удачливых её поклонников, но каждый раз оказывается отвергнутым. Быть может, муза и зрители желают оригинальности, а не модных штампов и отработанных сюжетных схем?
«Штамп» – истрёпанное и затёртое слово, слишком уж часто приходится использовать его при определении продуктов современной киноиндустрии. В ситуации «кризиса перепроизводства» и зрительской «усталости от изобилия» штампы кажутся естественными, нормальными и ожидаемыми, как кирпичи, блоки и панели в строительстве типового жилья. Кажется, что Йоханнес Робертс решил идти именно этим путём – и так сойдёт. В результате его фильмографию можно охарактеризовать как краткую иллюстрированную энциклопедию «Ужас в кино». Она далеко не полна, но имеет реальные шансы стать таковой уже лет через пять при том же темпе. Считаю необходимым привести список его работ, чтобы обратить внимание на использованные в них узнаваемые типажи и связанные с ними ситуации.
«Нечисть» («Hellbreeder») – клоун-серийный убийца детей, на протяжении многих лет терроризирующий город за городом. «Охотники тьмы» («Darkhunters») – застрявшие между мирами призраки, извечная борьба воинов света и адептов тьмы. «Проклятый лес» («Forest of the Damned») – ищущая секса и приключений молодёжная компания попадает в объятия кровожадных нимф. «Когда искушает зло» («When Evil Calls») – школьники с подачи джинна пересылают друг другу «смс счастья», способные извратить и исполнить любые их желания. «Проклятая школа» («F») – салочки подростков, преподавателей и маньяков ночью в запертом здании школы. «Убийственная поездка» («Roadkill») – цыганское проклятие и дорожный монстр для беззаботных автомобильных туристов. «Хранилище 24» («Storage 24») – охота инопланетного хищника на людей в лабиринте складского комплекса. «По ту сторону двери» («The Other Side of the Door») – возвращённый с того света ребёнок стал не тем, что прежде. «Синяя бездна» («47 Meters Down») – противостояние акул и аквалангистов, застрявших на глубине в клетке для погружений. «Незнакомцы: Жестокие игры» («The Strangers: Prey at Night») – группа психопатов в масках избрала жертвами своих садистских развлечений отдыхающих из кемпинга.
*** Почти восточный мистицизм
Фильм «По ту сторону двери», не представляя собой ничего особенного, всё же выгодно выделяется в творчестве Йоханнеса Робертса. Вероятнее всего, в этом случае сыграла индийская экзотика, позволившая взглянуть на знакомый по «Кладбищу домашних животных» сюжет через призму другой культуры. Казалось бы, невелика замена – индейцы на индийцев – но она сработала. К сожалению, в нём не использована действительно индийская мифология. Есть намёки на неё, несколько лишь выглядящих настоящими ярких образов, создающих подобие эндемичного колорита. Нелепая четырёхрукая мумия выдуманной богини Мирту, постоянно закрывающая ладонями лицо. Святые трупоеды и каннибалы секты Агхора, «не ужасающиеся» адепты Шивы, пытающиеся постичь Бога вне влечения и отвращения, высокого и низкого, добра и зла, ставшие здесь стражами между мирами. Древнеазиатский храм в стиле Ангкор-Ват, словно бы состоящий из одной массивной двери. Церемония кремации. Понятия реинкарнации, сепарации и гниения души. Простой, но действенный ритуал, дающий возможность поговорить с умершими. Всё это складывается в единую картину, в которую можно поверить.
Более полному погружению в атмосферу Индии помогают кадры-зарисовки многоликого и людного Мумбаи-Бомбея с его морем, портом, островами, мостами и дамбами, тесными трущобами, колониальными особняками и современными зданиями. Маленькая жемчужина фильма – здание, в котором живёт семья героев. Наружные его виды сделаны с реального дома, в котором родился и жил до пятилетнего возраста Редьярд Киплинг. Присутствует здесь и знаменитая «Книга Джунглей» этого писателя. Что это, очередное «пасхальное яйцо» от использующего такие шутки Йоханнеса Робертса? Не совсем. Прочтённые из неё строчки предвосхищают ближайшие события. Любимая игрушка Оливера – тигрёнок Хан – и овечка его сестры Люси, некоторые другие мелкие детали тоже участвуют в этой игре на внимательность.
Значимых персонажей в фильме всего два: американка Мария и Пика, служанка из местных. Дети Марии, её муж Майкл и жрецы-агхори несут лишь вспомогательные функции, они не более чем расставляемые фигуры. Сара Уэйн Кэллис, известная по роли Лори Граймс из сериала «Ходячие мертвецы», пришлась здесь удивительно к месту. Её прямо таки внешне выраженная лёгкая «безуминка» и редкое умение пройтись по грани между истерикой и просветлением, как коза по забору, идеально вписались в образ матери, вынужденной постоянно выбирать между своими детьми. Можно сказать, что тут актриса выложилась полностью и вытянула изначально слабый сценарий. Постоянно традиционно одетая и накрашенная Сучитра Пиллай-Малик, сыгравшая Пики, не только даёт завязку всей мистической истории, но удачно оттеняет и дополняет образ Марии. Дуэт этих двух женщин, возможно, олицетворяет диалог и взаимопроникновение Востока и Запада: одна становится способной действовать вопреки судьбе, другая, наоборот, учится покоряться неизбежному.
Наконец, именно в «По ту сторону двери» на смену обычным для стиля Йоханнеса Робертса атрибутам рейтинга «R» – вульгарному обнажению, насилию и кровавой резне – приходят недосказанность, целомудрие и мистическое видение мира. Мария показана в процессе проникновения чужой культурой. Суеверия необразованных туземцев постепенно обретают для неё реальность, как у Кэролайн в «Ключе от всех дверей» Иэна Софтли. Меняется отношение героини к ситуации, и это влияет на её поступки. Непоправимая трагедия становится частью мироустройства, и то, что прежде виделось добрым деянием, оборачивается несущей зло ошибкой, дружеская помощь – искушением, а козни злодеев – борьбой за восстановление равновесия.
*** «Что за уха! Да как жирна…» //И. А. Крылов.
Увы, все достоинства фильма почти перевешивает необоримая склонность Йоханнеса Робертса к использованию избитых «формул страха». Мало было одного «Кладбища домашних животных» – появились кусочки «Астрала» и кое-чего ещё. О, эти налитые тьмой глаза, чёрные вены и кровавые слёзы на белом зубастом лице! Мало? Пускай малолетка возьмёт нож и начнёт тыкать им куда попало. Маловато будет? Тогда пусть ползёт на камеру старуха-полутруп, скрюченная и перекрученная, как раздавленное и высохшее насекомое… На кого рассчитано столь нескрываемое и массовое копирование фрагментов? На не видевшего ничего из новинок последних сорока лет зрителя, выросшего в родительском бомбоубежище? Или на фанатов культовых фильмов ужасов?
Если основное действие стало интересным благодаря обращению к восточному мистицизму, то финал рассыпался множественностью развязки. Получилось нечто, напоминающее «пробуждение от сна во сне», но наоборот. С одной стороны, это совместимо с общей стилистикой картины и со ступенчатым вхождением Марии в иную культуру. С другой, это может указывать на неспособность или нежелание Робертса создать самостоятельный и цельный сценарий. Кому как, но мне хватило бы пусть не любой из представленных, но единственной версии под занавес.
Несмотря на все недостатки, фильм «По ту сторону двери» кажется мне на голову выше своих «братьев по автору» хотя бы потому, что его уже нельзя однозначно определить как «эксплуатационное кино». В нём хорошо заметны попытки дать что-то новое и переосмыслить старое. «Заимствования» всё ещё глаза режут, но, быть может, конкретно это произведение следует оценивать как коллаж?
Строгой, пожилой и одинокой учительнице начальной школы вдруг начинает казаться, что учеников её класса стали подменять злобные чудовища, преследующие свои загадочные цели…
***
Музыка и шум. Они первыми встречают зрителя, и они же участвуют в действии на правах полноправных актёров. Громкая, плотная, величавая и возвышающая мелодия властно ведёт за собой в сюжетном танце – но её перебивают, сквозь неё постоянно прорываются многочисленные раздражающие звуки. Электрический гул настенных часов. Морзянка мелких резких клевков и слишком долгих скоблений мелом по гладкой поверхности школьной доски. Толкающиеся в уши, как при надетом стетоскопе, бухающие и одновременно шаркающие шаги. Оскорбительные смешки. Неумолчный птичий гомон. Чей-то невнятный шёпот. Шелест страниц. Какие-то шорохи… Какое множество звуков, оказывается, издевается над здравым смыслом на самой границе восприятия! Шумы то нарастают, то почти пропадают. Дышат, оживают, прорываются сквозь гармонию музыки, нарушают её – и перегружают, утомляют сознание, сливаются в неясный разнородный гул. Да, именно в гул, или «The Hum», он же «Стон Земли» – тот самый низкочастотный пульсирующий шум, который способно слышать лишь около двух процентов людей, причём чаще всего старше пятидесяти пяти лет.
Старая бездетная женщина, закованная в латы старомодного приталенного костюма, вооружённая смертоносным копьём указки, с туго скрученными на затылке рыжими волосами и сурово сжатыми губами полководца. Она – лицо этой картины. Её снимают со стороны, но именно она создаёт всю окружающую атмосферу. Здесь именно она становится призмой нашего восприятия. Это её шум в ушах мы слышим. Это её головную боль мы видим. Это её страхи оживают перед нашими глазами. Это её лицо сминается в уродливой гримасе животного ужаса, пугая нас больше всей мистики и жути фильма… Дети – который уже по счёту класс я веду? Они смеются надо мной. Они меня даже не боятся… Дорогая, на кого ты стала похожа! Среди мальчиков всегда были упрямцы и буяны, но девочки-то, девочки! Какой цинизм! Куда катится мир?.. Меня – на улицу? На пенсию? В могилу? Как Ваше здоровье, Любовь Аркадьевна? Не дождётесь!
Давящая, отупляющая усталость. Боль. Слишком много боли по всему телу. Она, подобно шуму, концентрируется в голове, плещет в черепе, давит на глаза изнутри, покрывает их липкой едкой слизью, вгрызается в затылок, стучит в висках, сбивает с ритма сердце и незаметно для тебя запирает дыхание. Приходится прилагать усилие для того, чтобы снова начать дышать... Завтра случится что-то страшное – завтра случится – случится – завтра – страшное… Боль, как шум, без умолку жужжит в голове, заглушает и путает мысли. Плывёт на волнах боли и неясного гула сознание, сужается угол зрения, темнеет и размывается реальность, плывут и растекаются детские лица… Она знает – я знаю – они знают, что я знаю… Боль и страх варятся в голове, доведённой до кипения неумолчным гулом, как яйца в кастрюле.
Театр практически одного актёра. В кадре нет того, чего не видит скрученный в тугую пружину и утративший смысл жизни преподаватель. Расфокусированный взгляд, периферическое зрение, тоннельное мышление. Есть она, её класс и её страхи. Другие люди должны быть в школе повсюду – но их нет, потому что она их не замечает. Полутьма, отсутствие людей вокруг и давняя потеря одного действительно нужного человека. Мужа? Классная комната, коридор, туалет, кабинка в нём и квартира, кухня и опустевшая спальня с двумя кроватями и фотографией на тумбочке. Толстые кривые стёкла очков, забрала арочных окон, мутные зеркала в недостаточно освещённых комнатах и искажённые тени на стенах. Мир одиночества, пульсирующей боли, невыносимого непрекращающегося шума, постоянной усталости и страха. Недоброе зазеркалье, в котором привычное и ясное стало незнакомым и пугающим. Мир, в котором вместо вселенской гармонии музыки сфер избранник слышит непрекращающийся скрежет великого множества маленьких когтистых лапок по хрусталю сферы мира снаружи. Не лопнула бы тонкая скорлупа…
***
Короткий метр для экранизации небольшого рассказа стал почти идеальным решением. Менее четырёх тысяч слов в тексте Стивена Кинга, чуть более тридцати минут в формате аудиокниги – и полчаса видео здесь. Несмотря на заметную «русификацию» художественной действительности, история значительно не изменилась и даже не потеряла всей прелести переводной литературы, заключающейся в отстранённости от житейского опыта читателей, который способен иногда самопроизвольно вмешиваться и вносить неожиданные коррективы, мешая цельному восприятию картины. Мало кто из нас, зрителей, учился в старинном особняке частной школы с персональными партами!
В отличие от первоисточника, экранизация получилась завязанной и зацикленной на психике главного героя, стала восприниматься более личной и менее объективной, но одновременно значительно увеличила этим силу своего воздействия. Татьяна Кузнецова, опытная актриса театра и кино, прекрасно справилась с поставленной задачей. Участвуй дети и остальные персонажи в действии хоть немного активнее, стань они более чем расставляемыми фигурами декорации – весь эффект мог бы исчезнуть из-за разницы в актёрском мастерстве и появления дополнительных субъектов повествования.
Цитата-эпиграф из высказывания Стивена Кинга о том, что монстры реальны, находятся внутри нас и иногда берут верх, усиливает впечатление «монотеатральности» происходящего, но подталкивает понимание смысла произведения к однозначно психиатрической интерпретации. Возможно, это сознательный ход Александра Домогарова младшего. Сохранение оригинальной концовки голосует за это предположение, частично выправляя получившийся перекос неожиданно возникшим сомнением в правильности использования только рационального подхода. Краткое напоминание о стихе четырнадцатом девятнадцатой главы Евангелия от Матфея сразу после эпиграфа дополнительно добавляет вариативности, поскольку толкование его самого далеко не однозначно, особенно в контексте полного высказывания Иисуса о семье той же главы. Ну что же, не всё в мире этом поддаётся измерению, исчислению и обоснованию!
***
«И приступили к Нему фарисеи и, искушая Его, говорили Ему: по всякой ли причине позволительно человеку разводиться с женою своею? Он сказал им в ответ: не читали ли вы, что Сотворивший в начале мужчину и женщину сотворил их? И сказал: посему оставит человек отца и мать и прилепится к жене своей, и будут два одною плотью, так что они уже не двое, но одна плоть. Итак, что Бог сочетал, того человек да не разлучает. Они говорят Ему: как же Моисей заповедал давать разводное письмо и разводиться с нею? Он говорит им: Моисей по жестокосердию вашему позволил вам разводиться с жёнами вашими, а сначала не было так; но Я говорю вам: кто разведётся с женою своею не за прелюбодеяние и женится на другой, тот прелюбодействует; и женившийся на разведённой прелюбодействует. Говорят Ему ученики Его: если такова обязанность человека к жене, то лучше не жениться. Он же сказал им: не все вмещают слово сие, но кому дано, ибо есть скопцы, которые из чрева матернего родились так; и есть скопцы, которые оскоплены от людей; и есть скопцы, которые сделали сами себя скопцами для Царства Небесного. Кто может вместить, да вместит. Тогда приведены были к Нему дети, чтобы Он возложил на них руки и помолился; ученики же возбраняли им. Но Иисус сказал: пустите детей и не препятствуйте им приходить ко Мне, ибо таковых есть Царство Небесное. И, возложив на них руки, пошёл оттуда». // Библия, Евангелие от Матфея, 19: 3-15.
Рим (Rome), сериал, два сезона, Великобритания, США, 2005 — 2007
***
Действие сериала начинается в 52 году до н. э., когда Гай Юлий Цезарь завоевал Галлию после восьмилетней войны и готовился возвращаться в Рим. Племянница Цезаря Атия с тревогой ждёт его возвращения, а патриции в отчаянии — они боятся, что вернувшийся Цезарь нарушит сложившийся статус-кво, что их личное благополучие, которое они долго и кропотливо выстраивали в его отсутствие за счёт плебса, будет разрушено славой триумфатора. В Сенате лидеры партии патрициев убеждают старого друга Цезаря, Помпея Великого, что Цезарь стал угрозой для процветания Рима. В это время два незадачливых легионера, Луций Ворен и Тит Пулло, затевают авантюру, которая, в случае успеха, значительно повысит их благосостояние. Чем ближе легионы Цезаря продвигаются к Риму, тем больше растёт напряжение между солдатами и мирными жителями, тем ближе к развязке конфликт, который навсегда изменит историю…
***
Ну не пошёл у меня этот сериал. Нет в нём чего-то важного. Души, наверное. Воспринимается, как вчерашнее варёное сало без хлеба, лука, чеснока, перца и соли: вроде бы и сытно, и жирно, и много, но в горло почему-то не лезет. Впиваешься в шмат зубами, махом проскальзываешь сквозь жирок и вязнешь у шкурки. Помогаешь рукой оторвать кусок, жуёшь, потирая хрустнувшую шею. Жуёшь и жуёшь снова, пытаешься умять эту слизистую безвкусную массу в комок, чтобы проглотить или уже выплюнуть поаккуратнее, а не младенчески себе на грудь выцедить. Наконец, совершаешь над собой насилие и глотаешь по-лягушачьи, помогая глазами и пальцами, и задыхаешься, и пытаешься сдержать рвотные позывы – зацепилось что-то между зубов, тянется вниз по пищеводу, никак не отцепится… Оборвалось, упало! Первый кус проглочен, сидишь в холодном поту сгорбившись, пытаясь отдышаться, и гадаешь, к добру ли он был проглочен. Нутро уже сейчас крутит, и что-то явно пошло не так...
Не спорю, изначально задумка была очень привлекательной: ввести в известные исторические события полностью вымышленных игровых персонажей и сделать из них ту соломинку, что ломает спину верблюда. Вроде бы прямо они ни на что не влияют, никто и звать никак, но, по «чистой случайности» оказываясь в узловых точках происходящего, своими мелочными поступками из абсолютно шкурных побуждений именно они становятся катализаторами событий большой истории. «Эффект бабочки» в лицах, не раскручивающийся и нарастающий с течением времени, подобно лавине, а срабатывающий сразу, здесь и сейчас, как химическая реакция в колбе.
С героями на первый взгляд всё в порядке: один здоровенный эмоциональный "варвар" и плут, другой — меднолобый "паладин" и морально устойчивый носитель идеалов Рима времён Республики. Чем не вечный двигатель сюжета и бездонный кладезь возможностей? Ан нет, сам союз их здесь получился настолько искусственным, что зияет бессильным молчанием и кривыми заплатами над свистящими дырами в фюзеляже там, где произошло бы прямое столкновение, конфликт и аннигиляция. Один пошёл бы на принцип и покарал в поединке по законам военного времени, другой вообще смог бы сделать всё что угодно, от подставить дурака до зарезать по-тихому. Ну не нужны они друг другу, никак не дополняют один другого, мешают даже – а в стране-то анархия. Друзья не разлей вода? Ну-ну. Третий общий друг этой паре точно не стал бы лишним.
Остальные действующие лица получились ещё хуже. Чем дальше от Ворена и Пуллона, тем меньше в них света и жизни. Юлий Цезарь, Помпей и другие реально существовавшие персоны первой величины присутствуют чисто номинально, их показывают, тратят на них немалый хронометраж – но зачем? Показать парк раскрашенных мраморных бюстов античных политиков и полководцев, чтобы добавить сериалу «достоверности» под эгидой BBC? Или это историческая справка для тех, кто уже совсем не в курсе происходящего? Так не верю я, совсем не историк, что Атия, Октавия и Клеопатра были тем, чем их изобразили в сериале. Остальные фигуры исторических шахмат тоже выглядят и ходят, как на приёме у Королевы Льюиса Кэррола, только фламинго и ёжиков под ногами не хватает. Чинные статуи в парке вдруг оказываются мимами в осыпающейся извёстке и начинают буффонаду.
Действо кипит, бурлит и поднимается шапкой серой дурнопахнущей пены с как живыми лаврушками, сплывает на плиту, воняет – но в чём смысл всего этого? Цель этой массовки – убийц, проституток и надутых клоунов, появляющихся из ниоткуда и исчезающих в никуда, как кролик в шляпе фокусника – в чём? В очередной раз показать, что Рим — насквозь разврат и декаданс? Так не попутали ли тут позднюю Римскую империю с Римской же республикой? Или империя римлян по версии создателей сериала такова со времён конфетно-букетного периода её родителей? Так в чём же смысл? Дайте хоть что-нибудь! Не хлеба, так зрелищ дайте! «Спартак: Кровь и песок» хотя бы «рестлинг» показывал и порнографию, интриги имитировал и чувства. А здесь что? Ну изменила жена мужу, ну убила тёща зятя руками любовника, ну плебс ночь кряду долбил бревном ворота домуса, ну подрались сенаторы – и что? Время идёт, время тратится, серии вроде как сменяются, цветные картинки мелькают, прыгают вверх-вниз чьи-то полные груди – а что дальше? Что ещё вы можете нам показать, футбольная команда сценаристов, чего сказать-то этим хотите? Мокро шлёпаются друг на друга несвязные сцены, общая нить повествования то вьётся петлями, то путается, а то и вовсе рвётся – да и есть ли она вообще? Смотрите на грудь, смотрите и не думайте. Завораживающее зрелище, конечно, но что-то в нём явно пошло не так…
«Когда люди начали умножаться на земле и родились у них дочери, тогда сыны Божии увидели дочерей человеческих, что они красивы, и брали их себе в жёны, какую кто избрал. И сказал Господь: не вечно Духу Моему быть пренебрегаемым человеками, потому что они плоть; пусть будут дни их сто двадцать лет. В то время были на земле исполины, особенно же с того времени, как сыны Божии стали входить к дочерям человеческим, и они стали рождать им: это сильные, издревле славные люди. И увидел Господь, что велико развращение человеков на земле и что все мысли и помышления сердца их были зло во всякое время; и раскаялся Господь, что создал человека на земле, и восскорбел в сердце Своем. И сказал Господь: истреблю с лица земли человеков, которых Я сотворил, от человека до скотов, и гадов и птиц небесных истреблю, ибо Я раскаялся, что создал их. Ной же обрел благодать пред очами Господа».//Библия, Книга Бытие, 6:1-8.
***
Библейские сюжеты давно и прочно вошли в нашу жизнь. Вряд ли есть человек, не слышавший о «запретном плоде» или «первородном грехе». Одним из наиболее известных мотивов, имеющих аналоги практически в любой религии и в мифологии разных народов, является история о Великом потопе — глобальном бедствии, которым Бог наказал человечество за его многочисленные грехи.
Единственным праведником накануне библейского Потопа был Ной — набожный отец семейства, которого начали посещать ужасные видения. Поняв, что всех ждет неминуемая гибель, Ной принялся за строительство ковчега — гигантского судна, которое должно было спасти его и близких от бушующих волн. Однако Ною пришлось бороться не только со стихией и собственными страхами, но и с вполне осязаемым злом: остальные люди, осознав истинность угрозы своей жизни, тоже захотели спастись. Только вот для них места в ковчеге не было…
***
Версия Всемирного потопа от Даррена Аронофски напомнила мне своей смелостью и размахом древнегреческие постановки. Чем? Использованием того же метода переосмысления широко известных публике мифологических сюжетов, в переигрывании которых уже тогда, в античности, каждый раз старались заострить внимание на чём-то новом, осветить всё те же факты с неожиданной стороны. Конкретно в этом фильме получилась довольно сильная по воздействию современная сценическая драма, использующая приёмы и декорации уровня и стиля кинематографической вселенной Marvel, но вместе с тем задающая целый ряд неудобных – как ни поверни – вопросов.
Отчего запил Ной, ведь он праведник? Чего лично ему, Ною, стоило отделение «чистых» людей от «нечистых», видение множества трупов на поверхности воды и внимание воплям и стукам гибнущих снаружи? Какова личная мера ответственности Ноя, насколько тяжело его бремя, как могла отреагировать на случившееся его, праведника, совесть?
Из-за чего вдруг Хам стал так недобр к своему отцу? Неужели только из-за того, что «в любой семье не без урода»? Как он смог стать самостоятельным? Почему, для чего и куда ушёл он в новом мире? Всё ли в мире допотопном заслуживало безоговорочной гибели без надежды на возрождение и преемственность?
Наконец, каково это – продолжать род людской, чувствуя себя грешным не менее всех тех, кто остался вне ковчега и утонул?
***
Фильм Аронофски я не могу назвать антирелигиозным или оскорбляющим чувства верующих. Почему? Для него эта картина отнюдь не глумление над христианством, а чистая работа с общекультурным мифом, мотивом, образом. В библейском мифе человек – объект действия и пешка в руке всемогущего Бога. Здесь, в кинематографической драме, тот же человек в том же сюжете становится уже субъектом действия, личностью, способной хотя бы внутри себя оспорить божественную волю и роковую предопределённость всего. В этом ключе можно сравнить «Ноя» Аронофски только с трагедией «Прометей прикованный» Эсхила – почти те же глубина и накал чувств при внешнем фактическом послушании.
Что хотел сказать Даррен Аронофски зрителю, что он показал в своём фильме? Всмотритесь, вдумайтесь: конец света уже был, и Надежда на спасение действительно оказалась Истиной. В этом, возможно, и заключена суть картины. Режиссёр нисколько не погрешил ни против самой ветхозаветной истории, ни против её религиозных смыслов.
Всегда, слышите, всегда есть надежда на спасение. Не только данью современной мифологии комиксов явлены в фильме несуразные каменные монстры, а ещё и как символ освобождения, прощения любой души, как бы низко она ни пала и как бы глубоко она ни оказалась заключённой в материальное. Даже на выжженной — так и просится сказать «радиоактивной» — пустоши из ничего благою вестью падают цветы, взрывается из одного-единственного сохранённого зерна необходимый для строительства лес, пробивается из сухой скалы источник, не оставивший поиски слепой старик находит ягоду за мгновение до конца света, и рожает двойню искалеченная, ставшая бесплодной женщина.
облако тэгов
