Произведение имееет обманчивый заголовок, так как вместо ожидаемых путевых описаний большая часть текста относится к психологическим разборам европейских народов. По большей части — низов английского общества и парижской буржуазии. Образ нищей девочки из Лондона как будто сошёл со страниц Диккенса, чтобы потом перекочевать в романы самого Достоевского. А главным нелостатком французов автор считает отсутствие искренности, без которой невозможно воплотить в жизнь лозунг о Свободе, Равенстве и Братстве. Вот такие разнородные, не до конца оформленные размышления, которые воспринимаются не как поучения, а скорее как предлог к дискуссии, что полезно, хотя и не слишком увлекательно.

Поразила психологическая глубина персонажей. Сюжет не сложен, однако путь, которым Федор Михайлович ведет читателя извилист. Через внутренние переживания главного героя раскрывается что чувствует человек, совершивший тяжкое преступление. Что голос совести никак невозможно заглушить. Можно сказать, что в конце Раскольников раскаивается в содеянном. Этим, я думаю, Достоевский хотел показать, что каждый преступник может признать свою ошибку, и быть оправданным перед Богом.

Один из главных романов Достоевского, во времена СССР практически не издававшийся как «реакционный», в связи с чем окутанный неким флёром полузапретности. Как и все произведения автора, «Бесы» требуют внимательного усидчивого чтения и, самое главное, некоторого багажа жизненного опыта. Понимание нравственных посылов книги усложняется из-за того, что одна из глав — «У Тихона», изъятая цензурой при первой публикации, в большинстве изданий приводится лишь как приложение, несмотря на то, что автор считал её важной для восприятия, так что весьма рекомендуется читать её после 8-й главы, а не после прочтения книги, тогда не будет ощущения недосказанности и дыры в повествовании, которое сложилось у меня.

Говорить что-либо о произведении такого уровня и такой важности для русской и мировой культуры очень сложно, тем более что сказано уже немало, разного рода исследования и трактовки романа есть в большом количестве и продолжают появляться всё новые. Однако не могу не вставить свои пять копеек. :)

«Бесы» писались на злободневную тему — катализатором к написанию послужило убийство в парке Петровской (ныне Тимирязевской) академии студента Иванова членами подпольной организации «Народная расправа» по главе с Сергеем Нечаевым. Достоевский перенёс действие в неназванный губернский город, сонную жизнь которого встряхнули возвратившиеся из столицы два молодых человека — революционер Пётр Верховенский и роковой красавец и смутьян Николай Ставрогин. Как говорится, и тут такое началось... Книга выходила в течение двух лет в журнале «Русский вестник», являясь для тогдашних читателей аналогом сериала на злобу дня, произвела изрядный резонанс в обществе и собрала великое множество отзывов, от восторженных до разгромных. Достоевский, сам прошедший через революционный кружок, приговор к смертной казни, каторгу, разочаровавшийся в социалистической деятельности и западничестве, написал злой антиреволюционный и антинигилистический памфлет, вышедший, однако далеко за рамки политического триллера. Достаточно большое количество действующих лиц, наделённых индивидуальностями, различным видением мира и жизненной философией, сталкиваются друг с другом, взаимодействуют и противостоят, показывая духовные искания и брожения в русском обществе второй половины 19 века.

Что бросается в глаза при чтении — в книге нет однозначно положительных, светлых персонажей, всё герои — люди с больной душой, с тараканами в голове и скелетами в шкафу. Город, в которым происходит действие, представляется болотом, но не стоячим, а бурлящим и извергающим ядовитые испарения. И без того не самое простое повествование — тягучее и многословное, усложняется депрессивностью происходящего, больными героями, мучающими себя и окружающих, аурой безысходности. Душная атмосфера провинции служит предвестником грозы, внезапной, короткой и бессмысленной. Бесы — вчерашние и нынешние, разной внешности и окраски устраивают свой шабаш. Старые духовные ценности практически утрачены, новые так и не сформированы, в прошлом и нынешнем тлен, в будущем тьма.

Тяжёлая болезненная книга, наполненная достоевщиной (извините уж за каламбур) до краёв, оказавшая огромное влияние на русскую и европейскую литературу и философию.

Вообще не о чем. Поначалу кажется, что характеры героев неплохо проработаны, но оказывается, что на этом всё. Сюжета нет, сложности нет, идей и философии нет, а есть только попытки читателей придумать за что они оценили этот всепризнанный «шедевр» известного и почитаемого автора, чтобы ни в коем случае никто не подумал, что они ничего не смыслят в литературе.

Давящая атмосфера, она как бы прибивает тебя, превращая в лепешку. Не видно ничего хорошего, только беспросветная тьма, только фатализм и безысходность. Ты погружаешься словно в смолу, черную мрачную душную – почти захлебываешься.

Уже с самого начала какое-то гнетущее состояние охватывает.

«Каморка его находилась под самою кровлей высокого пятиэтажного дома и походила более на шкаф, чем на квартиру».

«С некоторого времени он был в раздражительном и напряженном состоянии, похожем на ипохондрию. Он до того углубился в себя и уединился от всех, что боялся даже всякой встречи, не только встречи с хозяйкой. Он был задавлен бедностью…»

Обожаю вот эту манеру повествования Ф.М., такую «шершавую», тягучую. Там, где у большинства классиков, особенно французских авторов, такой академизм, эстетство, все красиво, у Достоевского как будто едешь на колеснице по брусчатке и постоянно попадаешь в выбоины.

Но в надрывные моменты он бесподобен. И как всегда у Ф.М., герои горячие, порывистые, эмоциональные!

Что за «идея» побудила Раскольникова на преступление. Часто упоминаются деньги, богатства, он и сам так думал, он хотел сделать «добро» пожертвовав жизнью старой клячи. Спасение сотен бедняков, кто правда нуждается в деньгах, за жизнь одной старухи. И сам бы перестал быть задавленным бедностью.

Ведь ценна жизнь каждого человека? С другой стороны, жизнь преступника или маньяка, и начинаются сомнения. Но можем ли мы судить? Не имеем права по большому счету, по совести и чисто по-человечески отнимать жизнь других даже «во благо». Тогда совершив это, я могу перестать быть человеком, а превращусь в монстра или животное.

А как же Раскольников? Одиночество и отчужденность, желчь, исходящая из него, раздражение и гнев. Что же подтолкнуло? Подслушанный разговор в трактире двух людей? Или мамино письмо? Когда он ощутил злобу, гнев и ревность, от того что сестра выходит замуж. «Идея» стукнувшая его, страшная сила. Толчок возможен, но скорее всего он совершил бы преступление рано или поздно.

Он возненавидел всех.

Убийство.

Я сам возненавидел Раскольникова в тот момент. Но как же потом меняется отношение к Раскольникову. Особенно это было заметно, во время сильной по накалу встреча Родиона и Порфирия Петровича. Игра в кошки мышки, и удивительно, насколько не хочется в тот момент чтобы Раскольников проговорился. А Порфирий Петрович умен, наводит, вспоминает статью Раскольникова, что неужели и он себя возомнил «необыкновенным» человеком?! Но нет же, и «обыкновенный» может вообразить себя «необыкновенным». Но ничего, он сам себя «посечет», совесть замучает, душа и сердце не выдержат.

Сны.

Запомнился сон из его детства, когда забил хозяин лошадку, очень эмоциональный момент и последующая смерть Мармеладова уже наяву.

И желчный сон, такой мрачный, после встречи с «загадочным» господином, который обозвал Раскольникова «Убивец».

Злобный сон, его ненависть к бабке, к родным. Его воспоминания, мысли, еще и не понятно сон ли это. И он как в бреду. Уже вечер, луна и духота, ты как бы погружаешься или тонешь, ступаешь во тьму на мрачную черную лестницу, идешь за этим господином, боишься и тревожишься. До боли знакомое место. Квартира бабки.

Надежда.

Но один из переворотных моментов в душе Раскольникова, это смерть раздавленного лошадьми Мармеладова. Он узнал в исковерканном лице своего «друга», он засуетился, пытался помочь всеми доступными ему возможностями, оставил свои деньги родным Мармеладова.

Трогательная сцена, когда уже к спускающемуся Раскольникову сбежала Поленька и обняла его своими руками как спички.

И как сразу он взбодрился и оздоровился.

Но еще может показаться, что это была бессознательная попытка Раскольникова искупить свою вину путем спасения другой жизни. Но скорее нет.

Далее искренняя любовь матери и сестры, даже в те моменты, когда он «отталкивает» их, всеми возможными способами пытается показать свою «ненависть» к ним, хочет отгородиться и остаться один. Нет, потому что они искренне любят его. Его сердце все теплее.

И конечно Софья, ангел-хранитель Раскольникова, как и в большинстве произведений Достоевского, положительная героиня — благодетельная, кроткая, скромная и набожная (хотя с другой стороны зарабатывает не совсем «хорошими» делами) и очень верная.

И мысль «стукнувшая» Раскольникова, что, совершив убийство причинил близким только боль и страдание. И вдруг никчемный низкий подлый человек словно перерождается как птица Феникс.

Ведь только искренняя любовь способна переродить человека.

«Униженные и оскорбленные» Ф.М. Достоевского обладают минимальным сюжетным диапазоном и не содержат обстоятельной интриги: о характере разрешения всей истории автор уведомляет уже в начале произведения. Центр же внимания смещен на психологию героев, их реакцию на столкновение со злом различного порядка: как примитивным, так и более изобретательным.

Основной мотив произведения, таким образом – не противостояние социальных низов власть имущим; речь идет о столкновении героев с онтологически злом, природе воспринимаемых ими «оскорблений», а также жизни и стратегии поведения в сложившихся условиях.

Изложение истории с позиции Ивана, проявляющего биографическую схожесть с автором, способствует более обстоятельному погружению в сюжет. Будучи сознательно отведенным на второй план (несмотря на активное участие в развитии истории), Иван, чуткий к переживаниям ключевых персонажей, способствует их исчерпывающему раскрытию.

Данное раскрытие, в свою очередь, и составляет содержание, а также итог произведения. Ф.М. Достоевским проиллюстрирована изнанка существования, которая, между тем, составляет основание «человечности» в широком понимании этого слова.

Из персонажей больше всего понравился Свидригайлов — один из немногих героев, которому веришь, он из реальной жизни.

А за Раскольниковым к середине книги наблюдать становится утомительно, нудный пессимист.

Скромный чиновник, выйдя в отставку, запирается в комнате на окраине Петербурга и принимается исследовать границы собственного ума. Он перечисляет унижения, которым подвергался и, при возможности, сам подвергал окружающих

Отняв у героя имя, Достоевский предложил читателю воспринимать героя вне времени и пространства, вне конкретного тела и облика. Всё, что нам дано, — сложный, иррациональный и антиномичный мир его сознания, в которое мы погружаемся, как в бездну, теряя связь с конкретной эпохой начала 1860-х годов. Именование героя «подпольным», конечно же, не имеет отношения к революционному подполью, поскольку само это выражение появится в русском языке позже. «Подполье» в повести Достоевского — многозначный образ, в первую очередь связанный с одним из самых ценимых писателем произведений Пушкина — «Скупым рыцарем». В этой «маленькой трагедии» Альбер восклицает:

«<…> пускай отца заставят

Меня держать как сына, не как мышь,

Рождённую в подполье.»

Когда я читал данную повесть, я находил сильный отголосок в словах «подпольного». Я, как человек склонный к рефлексии, замечаю в себе эту страшную и разрушительную силу ни то цинизма, ни то нигилизма, как у главного героя. Но я пришёл к такому выводу: я труслив до невозможности. Мне хочется перевернуть весь мир и стать героем, и всё это сразу одним махом. Отсюда у меня в голове порой строятся нелепые или невероятные ситуации, в которых я что-то пытаюсь изменить. Но я этого не делаю в реальности, из-за чувства страха; поэтому я опускаюсь всё дальше и дальше на самое дно. И плохо это или хорошо, но я нахожу себя комфортно в этом. Между дешёвым счастьем и возвышенными страданиями я выбираю второе, ибо в них я нахожу наслаждение (наслаждение отчаянием). До Достоевского я это мог лишь только предполагать, а теперь мне открылась вся панорама.

Но при всём при том, остаётся главный вопрос: что делать? Осознание проблемы — это только верхушка айсберга. Главное как с этим справиться. А как? И здесь даже у Фёдора Михайловича нет полного ответа. По-видимому, автор оставил эту миссию для нас с вами — для следующего поколения.

В повести «Белые ночи» сквозь призму любовного сюжета Ф.М. Достоевский раскрывает, в ставшей для него позже характерной манере, психологию человека, находящегося в разладе с внешним миром. Последнее предопределяет его к жизни в собственных «мечтах» – мысленно сконструированной вселенной. Созданный мир и предстает для него первичным, не утоляя вполне, между тем, тоску по миру настоящему, и в первую очередь – по полноценному чувству любви. В таком контексте встреча с Настенькой обращается для него в неиллюзорную надежду на утоление своей тоски, освобождение от бремени одиночества.

Примечательно, что девушка Настенька, как и главный герой, оказывается загороженной от внешнего мира, но уже не в силу особенности психологического склада (как в ситуации рассказчика), но в виду объективного обстоятельства – властной манеры воспитания бабушки.

Отдельного упоминания заслуживает изображение писателем внутреннего мира героя, в частности формат его «знакомства» с городом (зданиями и встречаемыми людьми), а также сочетания ощущаемых им чувств одиночества и невыносимости приятельских компаний. То, что отличало манеру повествования писателя на протяжении всего пути творчества, отчетливо выражено в настоящем произведении.

Очень точный отзыв Максима Горького на это произведение: он назвал его «темными пятнами злорадного человеконенавистничества на светлом фоне русской литературы».

«Варкалось. Хлифкие шорьки...» В губернском городе «хрюкотали» личности, одна другой краше... (сами собой всплыли рифмы из «Бармаглота» Льюиса Кэрролла).

Странные мечты, бредовые идеи, коротание жизни между «холериной» и скукой, глумление и расползающаяся гниль. К «Бесам» надо быть готовым, чтобы насладиться этим в полной мере. Памфлет-высказывание смачно замазывает все и вся.

Сложно взвесить, чего в романе больше, гениальности автора или разочарования жизнью. Достоевский, руками маниакального Петруши Верховенского и присутствием Николая Ставрогина «дергает за веревочки» свой персональный цирк уродцев, как опытный кукловод. Происходит все в некоем губернском городе, о котором сказано — «как какой-нибудь город Глупов», прототип — Тверь. В романе есть все — сплетни и склоки, убийства и пожары. Это злой роман-дисгармония. Трагедия-фарс. В какие-то моменты мне казалось, что я лицезрею дурдом. И в этом негативном пространстве один из героев мечтает остановить время.

Что-то в романе напомнило мне о «Ревизоре» Гоголя, но у «Бесов» иное настроение.

Что кажется по-настоящему неприятным — у многих персонажей были реальные прототипы, так что это не просто гипертрофированные литературные фигуры или действия, призванные донести до нас некрасивость определенных вещей, во многом это могут быть вполне реальные проявления крайностей человеческого характера.

Пакостное впечатление.

Надрывы

Первая моя сознательная книга Достоевского. «Преступление и наказание» школьной программы не в счет. Там не было времени вникать, лишь бы знать примерно о чем, чтоб какое-нибудь сочинение написать. Не по возрасту Достоевский был. Буду перечитывать потихоньку. Но начал я именно с Братьев Карамазовых. Потому что на слуху, но понятия не имел о чем книга. Тем интереснее было.

В книге очень много психологизма персонажей, религиозных рассуждений. И все это на фоне прям такой детективной истории.

Интересно все-таки, это именно Достоевский описывал так персонажей с такими надрывами, истериками, самоистязаниями, самопожертвованиями, философскими рассуждениями, или он делал их такими искусственно, чтоб было не скучно, или в то время действительно люди себя так вели? Как-то не очень правдоподобно.

Ну а эпизод с мальчиком и собакой довел практически до слез.

Трагичная история о силе любви.

Сила любви — позволить девушке ждать и любить другого и не отбирать эту любовь у нее, влюбляя в себя, как бы ни хотелось, ибо видишь, чего (кого) она воистину ждет.

Сила любви — сдаться и принять другую любовь, убедив себя, что да, это наилучший вариант: запланировать совместное житие и будущее, настроить воздушных замков, но при первом появлении казалось бы утраченной любви забыть о только что сказанном и прильнуть к ней.

Сила любви — любить ее до конца жизни, оставаясь сам с собой в хмуром и дряхлом, тусклом царстве одиночества, в котором ярким пятнышком была та, кого любил. И до конца жизни желать ей только счастия, не гневаясь за содеянное, казалось бы, предательство.

Очень грустная повесть с роскошными психологическими портретами, к сожалению, предсказуемая, но не оттого, что ты лишен внезапной концовки, а оттого, что жаль героя. Завершение истории очень депрессивное и мощное. Главный герой хоть и несчастен, но силен духом, и спасибо Настеньке, что сотворила для него что-то теплое и счастливое, пусть и недолго, но герой будет лелеять и беречь это всю жизнь за неимением большего.

Главному бесу — главный крест. Хрюкающие «Бесы» Фёдора Достоевского.

Привет, буквоеды. На всякий случай в начале сразу скажу, что никакого «нового слова» вы здесь не увидите. Роман «Бесы» Фёдора Михайловича Достоевского слишком давно написан, и его, полагаю, уже разобрали по полочкам на кухнях и в аудиториях, обмусолили каждую запятую и раскрыли подлинный смысл синей занавески (мне тоже интересно, что писали про «Бесов», и я потихоньку копаюсь в этом).

К тому же я не литературовед, не профессионал, да и читатель из меня посредственный, невнимательный, так что имейте это ввиду. Здесь, как и всегда со мной, будет только какое-то мнение о прочитанном тексте, куча чужих цитат и, если повезëт, пара занятных наблюдений. Заметка вышла длинной, поэтому простите заранее, — накипело у меня, кажется.

***

Итак, «Бесы». Думаю, в общих чертах вы знаете об этой книге; скорее всего, вы читали её или смотрели недавний сериал Владимира Хотиненко (отличный, кстати, хоть и по мотивам). Достоевский взял за основу так называемое «дело Нечаева» и на этой почве накатал целый роман о кружке мамкиных террористов, задумавших свергнуть царя и устроить на Руси революцию. Но нельзя просто так взять и свергнуть царя... Или, словами нашего сумрачного гения:

К счастью, у Фёдора Михайловича получился не только политический памфлет, а и вполне интересный детективно-триллерный нарратив про молодых и дерзких отморозков, типа «революционеров» во главе с Петром Верховенским. Хотя с отморозками я погорячился (каламбур намеренный), так как бесам из романа всё-таки далеко до наших современников, не только революционеров, а и простых обывателей.

И то, что казалось ужасным при Достоевском и о чём он писал с таким чувством, теперь уже, к сожалению, воспринимается лишь как рутинный порядок вещей; но справедливости ради скажу, что и старец Тихон в конце книги говорит о том же очерствении душ, значит, ко злу привыкли ещё тогда, но в наше время эта привычка стала, наверное, нормой (рад здесь ошибаться).

Это, конечно, не отменяет коренной ужасности данного порядка, но тем не менее: у нас произошла инфляция страха и кошмара (большую, если не решающую роль в этом сыграли телевидение и интернет), и нынешнего человека трудно впечатлить изнасилованной четырнадцатилетней девочкой, групповухой в стиле маркиза де Сада (намëк на неё есть в книге), эпатажным поведением богатеньких ублюдков или сбежавшим опасным каторжником.

Как тут нас этим впечатлить, когда 24/7 из каждого информационного источника льются тонны негатива, от которого реально порой кровь стынет?

И ведь понимаете, в чём вся соль. Убить человека — это «надо», простите, «постараться» (выражаюсь исключительно фигурально и никого к этому не призываю). То есть на убийство идёт человек достаточно редкий и отчаянный, — так было, полагаю, во времена того же Достоевского. Но сейчас другой век и другие возможности, другие соблазны и методы заработка на извращенцах, и поэтому будущие убийцы сначала тренируются на животных.

Им это весело, знаете ли, их это «заводит» сексуально или ещё как-то, позволяет продать подобные видео в закрытые каналы и группы... Почитайте-ка заголовки новостей про живодёров:

«В Коми живодёры ради потехи отрубили лапу беззащитному котёнку»;

«В Унече живодёры заживо подожгли собаку»;

«Живодёры, утопившие кота и выложившие «обучающие» видео в интернет, подали апелляцию на приговор суда»;

«Ослепили, оторвали ухо и жгли заживо: живодёры изувечили домашнюю кошку в Хабаровске»;

«Живодёры из Бабаево обмотали скотчем кота и бросили его умирать на морозе».

Думаете, эти выродки не перейдут на людей при первой же возможности? Вы всё ещё уверены в том, что все нынешние школьники и студенты — пай-мальчики и пай-девочки?.. Нет. А вопрос остаётся: что происходит с нашим обществом, почему возраст «вступления» в жестокость снизился, количество людей, жестокость проповедующих, сильно выросло, а уровень жестокости повысился? Долго тут можно рассусоливать, но неизменно одно: Достоевский уже неспособен испугать опытного читателя своими «бесами»; однако замечу, что автор ещё тогда предугадал названную мной тенденцию, и сейчас мы видим потомков тех бесов девятнадцатого века, выродков, превзошедших всё и вся на пути разрушения.

В общем, я веду к тому, что страшилка Достоевского про бесов и быль про «дело Нечаева» сейчас выглядят во многом наивно, по-старому, примитивно. Ну какие к чёрту укусы за ухо, молодёжная фамильярность и даже убийства, описанные Достоевским в «Бесах», когда, например, днепропетровские маньяки Саенко, Супрюнюк и Ганжа забивали людей молотками и арматурой, снимали всё на камеру и ржали?.. Или же иркутяне Ануфриев и Лыткин? И не надо им было никакой революции, просто, кхм, «развлечения» такие были у ребят из Днепропетровска: убили 21 человека, покалечили ещё больше, распотрошили множество собак и кошек...

Бесы позапрошлого века и представить подобное не смогли бы, они — неумелые детишки в сравнении с бесами нынешнего дня, идеология которых — гомицидомания, мизантропия, садизм, невероятный цинизм. Это раскольниковы нашего века, только ещё более страшные и ущербные.

Однако я отклонился от темы, и поэтому оставлю современность, вернувшись к произведению. Так про сюжет Достоевского пишет издание «Полка» (рекомендую прочитать всю статью):

***

Теперь, накопировав в эссе чужих слов из интернета, я хочу сказать пару слов об этой книге. Начну с главного. Я не согласен с Достоевским в его изображении революционеров. Считаю, что писатель намеренно демонизировал этот образ; или что даже вообще у него получились не настоящие революционеры, а зажравшиеся мажоры, эдакие дорианы греи без картин, что верили до поры в свою безнаказанность, а потом наложили от страха и разбежались кто куда.

Да, прототип Петра Верховенского (нигилист Сергей Нечаев) был, судя по всему, кровожадным фанатиком, компенсировавшим неопытность в деле революции замашками диктатора и террориста. Но это же не значит, что все революционеры тех лет были такими; скорее наоборот, Нечаев — исключение из правил, он слишком радикальный и топорный исполнитель, вставший во главе группы таких же малолеток, которым хотелось поиграть в кровавую революцию, а интернет ещё не придумали, и пришлось им мутить воду на конспиративных явках.

Чего стоит убийство студента Иванова (то самое «дело Нечаева»). Мало того, что этого студента убили без его вины (Нечаев просто решил избавиться от инакомыслящего конкурента, обвинив Иванова в сотрудничестве с властью), так ещё и убивали неумело (душили и стреляли), улики убийства не убрали, а труп завернули в плащ, где забыли свои же документы, и притопили тело в прудике, на небольшой глубине... «А» — «арганизация», «Р» — «ривалюцыя».

На мой взгляд, группа Нечаева ИРЛ, как и группа Верховенского в «Бесах» — сборище обиженных на жизнь мальчиков с космическим ЧСВ, желавших отличиться на поприще радикальной революции, но никак не основная масса революционно настроенных людей тех лет. Мне они, эти нечаевцы-верховенцы, кажутся глупыми и всё же опасными, так как нельзя думать, что если кто-то туп как корюшка, то он безопасен.

Также помнится, в эссе на «Первобытный человек будущего» Джона Зерзана я в какой-то мере оправдывал террориста Теодора Качински, противопоставлял его террористическую «практику» зерзановской пустопорожней болтовне. Как развитие тех слов сейчас могу сказать, что методы Качински так же не одобряю, как и методы Нечаева, а Зерзана по-прежнему считаю восторженным утопическим мирдамячом, эдаким Степаном Верховенским из «Бесов».

Радикализм вообще и всегда слишком однобок и примитивен, чтобы достичь успеха где бы то ни было. И пример жизни Качински, просидевшего в тюрьме до самой смерти в 2023 году, и пример жизни Нечаева, также сгнившего в тюрьме, этому прямое доказательство. Как говорится, за Родину и умереть не трудно, и сесть не страшно, и убить не тяжко, — за Родину трудно, страшно и тяжко жить, продуктивно и созидательно взаимодействуя с людьми, которые тоже топчут эту землю.

Радикалы всех мастей этого или не понимают, или не принимают; им надо «сразу весь капитал» в желаемой форме: деньги, революция, люстрация, мир во всём мире (через тотальную войну), какой-то —изм им вот вынь да положь... Не учатся ничему некоторые и учиться не хотят. Кина американского насмотрелись или крышу срывает от жадности?.. Ты ему про долгое созидание, он тебе про мировую революцию. Ни о чëм думать не хотят, кроме радикальщины. Пока кишки по веткам не разбросает.

Кроме того, нечаевский казарменный коммунизм — это худшее, что можно придумать и выдать за коммунизм. Его «Катехизис революционера» высмеивали другие революционеры, более опытные и, видимо, умные. Почитал и я: забавная муть, вполне радикальная, расплывчатая и религиозная. Что уж там говорить, если даже Маркс и Энгельс так отзывались про нечаевские идеи:

И вот это-то человек был лидером группы, кандидатом в новые руководители нового государства? И уж он-то точно знал бы и решал, что правильно, а что нет? Определял бы меру добра и зла, заставляя учить свой «Выброс поллюционера»... ой, то есть «Катехизис революционера» и клясться на нём в суде? Нет уж, спасибо. Революционеры девятнадцатого века — это Бакунин, Герцен, Кропоткин и многие другие действительно продуктивные деятели, интеллектуальная элита, а Нечаев и ему подобные — лишь бездари, наполовину наученные кухаркины дети, прикрывавшиеся революцией в корыстных целях власти и наживы.

Полагаю, Фёдор Михайлович жëстко натянул сову на глобус, выдав частные отклонения молодых современников (возможно, даже психиатрические) за систему, и в этом он ошибся. Однако если «Бесов» он изначально задумал про нечаевщину и только про неё, то моя претензия неактуальна: Федя здорово показал скучающих избалованных идиотиков, чпокавших малолеток на вписках, мнивших себя человекобогами и бесами революции, а потом намочивших штанишки из-за ответственности.

***

В остальном текст Достоевского мне очень понравился. За сюжетом интересно следить, слог у автора ëмкий и довольно простой, а философские идеи, озвученные разными персонажами, подкидывают дровишек «на подумать». Например, философию беса Шатова (а он именно что бес и ученик главбеса — Ставрогина) я не принимаю, потому что это совсем не патриотизм, как его пытается преподнести запутавшийся шаткий Шатов, а нечто совсем противоположное и потому вредное для любой страны и её граждан.

У Ивана Шатова оно основано на идее избранного народа, что, как следствие, ведëт к конфликту, к войне со всеми несогласными (они-то внезапно тоже могут считать, что их бог самый правильный, а их народ — самый избранный!). Двадцатый век показал, чем заканчиваются подобные идеологии, растущие из слов Шатова о единственном народе-«богоносце» и его «новом боге», которые вместе должны «обновить и спасти мир».

Слишком уж бред этого студентика монументален, чтобы его не процитировать:

По Шатову выходит так, что нужно побеждать, изгонять, силой насаждать одну-единственную национальную идею и своего бога даже там, где это, быть может, и вовсе не нужно. К чему это приведёт и как это называется?.. Приведёт к неизбежной войне, называется — национализм, мутирующий в нацизм. Но мы же с вами за всё хорошее и против всего плохого, не правда ли, и вовсе не хотим сжигать людей в печах? А ведь именно до концлагерей и печей способна довести нас философия Ивана Шатова, которую он и сам, видимо, не понимает до конца, а если бы успел понять, то устрашился бы и успокоился.

Ещё цитата, побольше:

Слова Шатова здесь исчерпывающие, я думаю, кому надо — тот понял. Хватит нам этих «богоносцев», в России не одни русские живут, и национальная идея не может строиться у нас на шатовском национализме (где есть место только русским и только русскому богу), иначе это непременно вызовет раскол страны и гражданскую войну. Оно нам надо?..

Кому-то я покажусь высокомерным, но всё же скажу: я считаю себя куда большим патриотом, нежели чем такие вот Шатовы, хотя бы на том основании, что: не сбежал из страны в мобильную осень известного года; работаю и плачу налоги; не развожу гнилой трëп про необходимость революции; пытаюсь делать чуть лучше то место, где живу; терплю, как осень терпит лужи, печаль былого бытия, — и нынешнего тоже; желаю своей стране найти светлый путь развития и помогу ей в этом по мере сил.

Мне многое в современном устройстве мира и общества не нравится, но я выступаю за то, чтобы каждый из нас по чуть-чуть и постоянно созидал доброе и вечное, включал свои мозги и сердце, а не тупо бегал по площадям, размахивая флажками и крича чужие лозунги; и уж тем более я не мечтаю о революции, как это модно у современных бесов, что действуют исключительно чужими руками и проливают только чужую, не свою, кровь. Впрочем, Достоевский описал то же самое: его бесы трусливы и пакостны, предпочитают творить зло своим языком и чужими руками, и могут только подговаривать глупых и наивных людей на всякие мерзости. Скажете, сейчас не так? Ой ли?

Полагаю также, Достоевского можно назвать точным предсказателем событий будущего, где народы мира поднимают флаги национализма, нацизма, религиозного шовинизма, ещё какого-то —изма, и в который раз начинают войны, доказывая друг другу, чей бог правильнее и чей народ избраннее; войны эти, к слову, обусловлены капиталом и борьбой за ресурсы, а не высокими идеями.

Идеи при капитализме всегда являются ширмой и приманкой для таких вот недалёких Шатовых, кто идёт на баррикады ради бога и царя, а по факту всё равно воюет за финансовые интересы родных богачей; да и древние феодалы, что-то мне подсказывает, в крестовые походы ходили не Гроб Господень спасать, а золотишка с сарацинов потрясти, и так же мотивировали всё религиозным флëром.

И расплачивался за эти идеи всегда простой народ, который Шатов так любит с пеной у рта (а по сути народа он не знает и неосознанно желает ему зла), народ, который непременно однажды побьют и унизят в очередной войне из-за подобной философии избранности. На каждую силу всегда найдётся сила более грозная, это правило неизменно. Ребята, давайте жить дружно, давайте созидать и воспитывать, а не разрушать и убивать. Идеалистическая мутная чушь, — скажет кто-то? Пусть, но сейчас я и правда так считаю.

Не соглашаюсь я и с бесом Петром Верховенским. Его революция — кровавая каша, где Пётр будет единолично решать, кому жить, кому умереть, кому выдать, у кого отобрать. Это не социализм, не коммунизм, это просто хаотическое мочилово с перспективой фашистской диктатуры и Петром в роли поехавшего вождя. Всех несогласных или желающих выйти из организации, по примеру Шатова, Верховенский-младший будет убивать, и чем дальше — тем в больших масштабах. Хотите цитату в подтверждение? Держите:

Разве захочет нормальный человек жить при таком порядке? Хотя, как показывает история, такие порядки как раз и создаются при молчаливом равнодушии «нормальных людей», развязавших руки будущим тиранам. Что мы, собственно, и наблюдаем в «Бесах»; так как именно при попустительстве власти (местная губернаторша потакала младшему Верховенскому) и слабости светской илитки (старший Верховенский странно воспитал Ставрогина и плюнул на родного сына, а мать Ставрогина всё в рот заглядывала своему милому Nicolas) бесы обрели силы и возможности совершить всё то, о чëм написано в книге.

Взглядов Кириллова я тоже не разделяю. Это ещё один бес, но уже «метафизический», как верно заметили в одной из статей (см. ««Бесы» Достоевского как марксистский текст»). Вся эта кирилловщина про смерть, самоубийство, человекобога — дрянь какая-то, отрава для неокрепшего ума, которой и я болел в двадцать лет плюс-минус пару. И смерть у него пошлая получилась, ведь Кирилловым, по сути, воспользовались в политических целях, тем самым низведя его и его философию до уровня базарного трёпа…

Пускай ему и было без разницы, как он говорил, но факт есть факт: бес Верховенский сыграл точную партию и развёл Кириллова как последнего оленя, надавив на его слабое место. Жаль, что этот самоубийца не мог читать «Тошноту» Сартра или «Миф о Сизифе» Камю, и ограничил свою философию этой вот околорелигиозной сектантской мутью про человекобога и, мол, кто страх убил — тот богом станет. Глупо, глупо, глупо.

А ведь Кириллов был бы хорошим человеком, если бы справился с отравой своего разума.

Несмотря на моё к нему отношение, Кириллов смог-таки выдать годную мысль в одном из диалогов:

И продолжение:

От этой мысли возможно уйти в другие дебри размышлений, уже о человекобоге, но я не стану, не осмелюсь. Просто обратите внимание на этот диалог о счастье, подумайте, прикиньте. Жаль, что Кириллов так и не смог понять, что он подлинно счастлив при жизни, а обманывал себя до последнего, так и не справившись с личной одержимостью.

***

Таким образом, бесов в этой книге целое стадо, я же остановился на ключевых. Каждому из них Достоевский назначил личный крест (судьбу, сформированную поступками прошлого). Верховенского рано или поздно найдут и накажут по закону (как это случилось с Нечаевым), Кириллов и так себя наказал досрочным небытием, Шатова жестоко убили, остальные бесëнки (Шигалëв, Лебядкин, Лизавета Тушина) тоже отравлены разными идеями, и Достоевский припас кресты и для них...

Если же, как предлагают некоторые, считать Николая Ставрогина главным бесом произведения (выращенным старым либералом Степаном Верховенским), тогда и крест ему выпал главный и тяжелейший, но он его убоялся и трусливо (заодно горделиво) убежал в пустоту. Поступить как Ставрогин в конце книги — выход наиболее простой, и Колямба решил не заморачиваться; не красота спасёт мир, а стыд, «стыд — вот чувство, которое спасет человечество». Колясик же решил ничего и никого не спасать. Гордыня победила его.

Про этот крест Ставрогину говорил старец Тихон, прочитав его письмо-исповедь:

Главному бесу предназначался главный крест мук стыда и совести, но он его испугался. Повторюсь: а жаль. Пойди Ставрогин по пути жизни с таким мерзким грузом прошлого, у Достоевского мог бы выйти ещё один отличный роман или повесть уровня «Отца Сергия» Льва Толстого, а может и лучше. Кто знает, кто знает. Я бы почитал, кем мог бы стать Николай Ставрогин годам к пятидесяти, но не судьба.

***

В целом, книга мне очень «зашла», я вряд ли понял её полностью, и обязательно когда-нибудь вернусь перечитывать. Достоевский создал чрезвычайно насыщенный и занятный текст, где любопытно копаться и который стимулирует искать, думать, заключать.

Я написал в основном про философию и политику «Бесов» (и то по верхам из Википедии и пары обзорных статей), но не забывайте, что это классика, а значит, тут есть и другие темы: отцы и дети, жёны и мужья, молодость и старость, трусость и храбрость, вера и безверие, надежда и отчаяние, любовь и ненависть, жизнь и смерть, — словом, все любимые человеческие категории бытия в этой книге есть. И раскрыты они не менее хорошо, чем политико-философская линия, но расскажу я о них, быть может, как-нибудь в другой раз.

Послесловие.

Искать, думать, заключать... А, впрочем, эти три действия зря и излишни в моём случае, потому как мне сейчас не хочется ни просвещать, ни улучшать, ни разрабатывать. Ничего не хочется, разве что «рожей — в грязь, и чтоб не поднимали больше никогда». Но и промолчать я не могу и поэтому пишу и пишу, но факта выше это всё не отменяет. Я тихо жил бы на необитаемом острове, никогда больше не имея дел с людьми, но не могу из-за разных причин.

Я пошёл бы по стопам Кириллова, но он глуп и примитивен, и вообще, говоря словами Сартра из «Тошноты», «смерть моя тоже была бы лишней». Сочту это упадническое настроение за сущность моего личного беса, и попытаюсь с ним бороться. И будет этот бой неравен, но я попробую.

Странно, что Достоевскому нравился Пушкин. Мир Пушкина гармоничен, это его ключевое свойство, оно сохраняется даже в конфликтных ситуациях. Мир Достоевского — это мир пронзительного страдания, трагической борьбы человека с собственным грешным «Я», надлома и отчаяния. Пушкин, по-моему, несмотря на незначительную эволюцию в сторону христианства, так и не изжил в себе языческое чувство единения с природой, даже грешной; Достоевскому же это было глубоко чуждо.

Пушкин, в отличие от Достоевского, почти никого не осуждал, даже убийц и негодяев — Алеко, Германн, Пугачёв... «Прости ж его! — И Дюк его простил». Пушкинские Алеко и Пугачёв по-своему правы. А вот Свидригайлов у Достоевского, тоже жертва собственных необузданных страстей, никаких оправданий не имеет и не заслуживает, он просто отвратителен и не более того.

До сих пор многие на вопрос, зачем Раскольников убил старуху, отвечают, что деньги были нужны. На самом деле, и это самое интересное, он рассматривал свои действия как действия на благо Добра — деньги от дрянной старухи пойдут на благие цели, помогут ему, сестре, обществу. И то, что в его душе противилось и ужасалось преступлению, воспринимал как личную слабость, как неготовность его к состоянию сверхчеловека. Достоевский специально параллельно Раскольникову описал Свидригайлова — вот тот не стал бы мучиться сомнениями.

То есть Раскольников планировал своё первое преступление как своего рода инициацию, заявку на вступление в клуб сверхлюдей, которые при надобности без затруднений переступают через традиционную мораль. А также как доказательство самому себе, что он членство в этом клубе заслужил. Раскольникова, в отличие от Свидригайлова, приводит к преступлению не эгоизм, жадность и аморальность. Им руководят, как ни странно это звучит, сострадание и желание восстановить попранную справедливость. Не зря приятель подозревает, что он революционер. По существу так оно и есть, подробности см. в романе «Бесы». По существу это ритуальное убийство, принесение человеческой жертвы, так же как у современных «шахидов». Психологический механизм в точности тот же. Неважно, знают ли это конкретные исполнители или считают, что честно служат своему богу.

Вообще все главные романы Достоевского — это критика (с христианских позиций) морали социалистов-экстремистов, с которыми он был близок в молодости. Именно они провозглашали относительность морали и разрешали её переступать во имя того, что понимали под справедливостью. Апофеозом этого сатанизма стал большевистский лозунг о замене морали на революционную целесообразность.

Грандиозное, не имеющее в литературе аналогов, эссе Достоевского «Дневник писателя», где фельетоны соседствуют с православно-философскими притчами, гениальными новеллами, с антисемитскими и антипольскими памфлетами. Исходником, первой пробой этой конструкции были легендарные «Записки из подполья» и блистательный, невероятно злобный ксенофобский обзор «Зимние заметки о летних впечатлениях». В «Дневнике писателя» эта манера доведенна до совершенства.

Литературный стиль, в основном, очень плохой, косноязычный, как бы спотыкающийся — и это не случайно. Достоевский, мастер черного юмора, радикальный циник, в «Дневнике» последовательно выстраивал образ совершенно жуткого интеллектуала, ханжи и лжеца, болтуна, ультрапатриота и негодяя, ненавидящего всё живое и радостное. Не думаю, что это автопортрет самого Федора Михайловича. Это маска, за которой он скрывался, и, надо признать, миллионы читателей полюбили именно эту маску апологета садизма, начальстволюбия и религиозного маразма.

Позже «Дневник писателя» был как бы продолжен другими талантливыми литераторами. Например, творчество Василия Розанова всё вышло из этих «Дневников», «Путешествие на край ночи» Луи-Фердинада Селина написано под сильнейшим влиянием... Да и более поздние «гонзо-репортажи» имеют корни именно в этом совмещении зубастой публицистки с хорошо темперированной исповедальностью «Дневника писателя»...

Как отметили некоторые уважаемые рецензенты, «Записки из Мертвого Дома» — книга уютная. Ужасы, которые в ней подробно описываются, даются с «домашней», «примиряющей» интонацией, в стиле «и так люди живут». Если некоторые главы, скажем, «Преступления и наказания» и «Записок из подполья» буквально тошнотворны по физиологизму и напряжению (сон Раскольникова о забитой насмерть кляче), то здесь, в почти документальном повествовании о филиале ада на земле, царит почти фланёрская расслабленность.

Зачем Достоевский это делал? Он большой писатель и умный человек, так что списать на литераторский промах эту интонацию не удастся. Это сделано сознательно. Мне кажется, для Достоевского «Записки из Мертвого Дома» были своеобразной автотерапией. Превращая в литературу, в беллетристику, собственные болезненные воспоминания, терзающие, разъедающие душу подробности своего падения, Достоевский «остранял» свою травму, переводил личные кошмары в категорию литературных фантазмов. Как можно судить по дальнейшей жизни Достоевского, терапия удалась. Этот гений вылечил свою психику, нашёл способ вернуться к самому себе из Мертвого Дома.

Другими словами, «Записки из Мертвого Дома», по моему мнению, писались не для публики (как «Идиот»), не для денег (как «Игрок»), не для начальства (как «Дневник писателя»), а для самого себя в первую очередь. Возможно, это единственная книга Достоевского, где он решается показать своё собственное лицо, не позируя и не кривляясь — именно потому что эта книга — зеркало, в которое он смотрит, отодвигая от себя свои собственные воспоминания, смешивая их с выдумкой и там самым обезболивая.

Поразителен контраст «Записок из Мертвого Дома» с «Островом Сахалином» Антона Чехова. Чехов писал свою книгу не для себя, а для читателей. Он не видел себя одним из каторжников, он смотрел на них со стороны (хоть и с очень близкой дистанции) и заставлял смотреть читателя. Поэтому «Остров Сахалин», при всём спокойствии интонации, намного страшнее и беспощадней, чем «Записки из Мертвого Дома» с их посылом «и здесь люди живут».

Любопытна динамика публикаций этой книги. С приходом к власти И.В.Сталина Достоевского, разумеется, сразу перестали публиковать — это неудивительно, Иосиф Виссарионович не любил тексты Фёдора Михайловича. Потом, после того, как Н.С.Хрущёв выпустил с каторги сотни тысяч заключённых, книгу несколько раз переиздали массовым тиражом, чтобы, так сказать, смягчить шок от появления на улицах советских городов огромного числа бывших заключенных. При Брежневе книгу не печатали совсем — только региональное издательство в Петрозаводстве, известное своим нонконформизмом и эксцентричностью, решилось на публикацию. А вот с приходом к власти Ю.В.Андропова «Записки из Мертвого Дома» оказались вновь востребованы, что прекрасно рифмуется с внутренней политикой Юрия Владимировича, собиравшегося «закручивать гайки» и психологически готовившего население Страны Советов к подобному обороту. Ну, а с середины 80-х уже никакой особенной логики в публикациях не наблюдается — публикуют, если есть настроение и спрос, потому как — классика.

Ты такой, каким сам себя считаешь

«Когда они стали злы, то начали говорить о братстве и гуманности… Когда они стали преступны, то изобрели справедливость и предписали себе целые кодексы, чтоб сохранить ее, а для обеспечения кодексов поставили гильотину»

Достоевский остаётся верен самому себе даже в таком жанре, как фантастический рассказ. Ибо загружает читателя вопросами морали, нравственности, греховности и прочими из аналогичного списка по полной программе.

А ещё это почти что утопия, развить которую до максимального наполнения не позволил формат.

А ещё это рассказ о маленьком человеке, от которого, казалось, ничего не зависит, однако на самом деле важен выбор, который делает этот маленький человек...

Манипулятивный рассказ с вопросом, заранее подогнанным под известный автору ответ. Нет поиска ответа — Достоевский пытается этот поиск имитировать, причём довольно грубовато, при помощи «запинающегося» потока сознания. На этом рассказе хорошо учиться писать «гениальные» вещи, которые потрясают критиков и простых читателей, являясь, по сути, переливанием из пустого в пустопорожнее. Вся механика создания подобных текстов представлена, как на ладони. И ничего, кроме мастерства, чистой манипуляции эмоциями читателя, в рассказе нет, никакого смысла (поступать хорошо — хорошо, поступать дурно — дурно).

Так что «Сон смешного человека» можно уверенно рекомендовать к обязательному прочтению всем Молодым Талантливым Авторам!

Растянутое и вялое подражание «Запискам сумашедшего» Гоголя.

Достоевского в начале карьеры постоянно сравнивали с Гоголем, это его бесило, ну вот он и решил «переиродить ирода», довести вязкую манеру «Петербургских повестей» Гоголя до карикатуры. Но получилось плохо, очень длинно, сюжет после интригующей завязки топчется на месте, и читателю, в отличие от персонажа, довольно быстро всё становится понятно. А то, что персонаж на протяжении повести просто тупит и блеет что-то невнятное, вместо того, чтобы совершать хоть какие-то поступки, это вообще убивает всякий интерес к происходящему.

Как и все, я пытался читать этот роман в детстве, в рамках школьной программы. Что-то там впечатлило, что-то нет, но роман не заинтересовал и в целом не понравился, хотя Достоевского я уже тогда любил и читал с удовольствием («Идиот», «Бесы», «Село Степанчиково»). Мне показалось, что в «Преступлении и наказании» автор подыгрывает своим героям, что события какие-то неестественные. Конечно, Достоевский не так навязчиво превращает своих героев в примитивных марионеток, как он делает это в «Бедных людях» или «Униженных и оскорблёных», но до лёгкости и увлекательности «Идиота» этому роману далеко.

Кроме того, уж очень сильно всё происходящее зациклено на сексуальных патологиях. Я в детстве этого не понимал, мне было просто странно читать в рамках школьной программы про педофилов, мазохистов и так далее. Вообще, до сих пор не понимаю, зачем советским (и российским) школьникам нужно изучать быт уличных шлюх, алкоголиков и разнообразных подонков времён царской Империи. Но, видимо, с педагогической точки зрения, похождения проститутки Сонечки Мармеладовой должны изучаться русскими (и русскоговорящими) девочками со всей тщательностью и последовательностью. «Шоб было», так сказать. «Шоб служба мёдом не казалась».

Когда я уже в возрасте за сорок перечитал этот роман, он показался мне полной ерундой. Ну да, Достоевский, великий гений, то, сё, спорить не буду... Но сам роман очень умозрительный. Достоевский задумал показать, как «чтение Евангелия возрождает душу человеческую», и дальше плясал от этой печки. Придумывал подходящих персонажей (ага, убивец и блудница должны воскреснуть душой, но подойдёт не всякий убивец и не всякая блудница, так давайте придумаем очень специального убивца и совсем особенную блудницу), подходящие ситуации и так далее, но, поскольку исходная идея была дурацкая, то и роман получился глупый и неубедительный, хоть и полный картинных эффектов (поток сознания Раскольникова, напряжённые, хотя и бессмысленные, допросы, роскошные сцены покаяния и так далее).

Никакой психологии в романе нет. Такие трепетные невротики, как Раскольников, не бьют женщин по головам топорами. Это делают совсем другие типы — Достоевский знал об этом очень хорошо, поскольку на каторге пересекался с реальными душегубами и даже описал их в «Записках из Мертвого Дома». Но ему нужен был такой неправдоподобный «странный» убийца, потому что только такой может «воскреснуть душой», прочитав Евангелие. На других, реальных убийцах, этот фокус не сработает. А такие проститутки, как Сонечка... Она вообще курам на смех. Ведь «стать проституткой», это не просто «выбежать в отчаянии ночью на улицу». Во времена Достоевского женщина должна была идти в полицию, отстоять в очереди, зарегистрироваться, пройти медосмотр у врачей, выправить лицензию — «желтый билет» — и только потом получить право торговать своим телом. И регулярно проходить медосмотр. А иначе — тюрьма, за нелицензионную коммерческую деятельность. И потом, получив «желтый билет», Сонечка должна конкурировать с другими проститутками, которые, естественно, не обрадуются появлению ещё одной юбки на их собственном участке и могут запросто избить конкурентку. Да и клиенты, они ведь со всячинкой. Поэтому, кстати, проститутки первым делом обзаводятся сутенёрами, которые их защищают и берут процент за эту защиту. В общем, это серьёзный бизнес, всё по деловому и очень непросто. А у Достоевского — рраз! — выпорхнула на панель и сразу притащила домой кучу денег. Не-а, так не бывает. Вернее, бывает, но только в совсем уж бульварных книжках, в pulp fiction. И что, Достоевский это не знал? Конечно, гениальный Достоевский всё знал, но рассчитывал на свою целевую аудиторию, для которой высокодуховные терзания, пространное рассуждалово на квазифилософские темы и «бесподобная в своей жути атмосфера, в которую погружаешься с головой» гораздо важнее элементарной убедительности и бытовой логики.

В общем, с реализмом этот роман не дружит. Но своей целевой аудитории Достоевский угодил стопроцентно, поскольку до сих пор числится бессмертной классикой. Так что, скорее всего, я сужу «Преступление и наказание» по неправильным критериям, а там, в романе, наверно, есть и какие-то достоинства.

Литературное хулиганство бывает очень полезным – весёлым, занятным, иногда даже поучительным. Тут всё так. Кроме последнего – поучительность здесь в исключительно ироническом смысле. А так – искромётно, водевильно. Большую часть этого рассказа с элементами стихов (всё – ирония и пародия) улыбка с лица не сходит.

На самом деле в примечании можно даже не писать, какие из глав создал Достоевский. Достоевский тут выделяется, но, увы, не с лучшей стороны. Видно, как сильно он тянет одеяло на себя. И это бы неплохо. Но – то ли написание «Двойника» так сильно на него повлияло, то ли обе истории писались одновременно (они датированы одним годом), и они в определённый момент перепутались у него в голове – но герой этого рассказа в главах, написанных Достоевским, превращается в господина Голядкина. Тут же появляется многословия, появляются повторения; герой начинает думать мыслями Голядкина («это ведь ничего…») и поступать как господин Голядкин (начинает метаться, подумав об одном, делает совершенно иное и т.д.). Да, в итоге нарождается какая-то проблематика (тоже вышедшая из «Двойника») – страх мелкого забитого чиновника, зависимость его поста от слухов и толков «насмешников». Да, ирония никуда не пропадает, но начисто исчезает легкость, летучесть истории – а именно этим она мне и нравится.

В итоге Григоровичу и Некрасову тут я поставил бы высокую оценку, а Достоевскому оценку поменьше. Но так сделать нельзя, так что попробую найти середину.

Вот по идее, да и по сюжету мне рассказ понравился. Знавал я таких прохарчиных, и каждый таких, наверное, знавал – стариков, живущих в нищете, считающих каждый грош, а в тюфяке, носке, подушке такие деньги, что можно жить безбедно. Прохарчин – это, можно сказать, явление не частое, но вечное. И приятно, что автор не просто его показывал (как очередного Плюшкина), а пытался заглянуть внутрь его. И это было сделано здорово. Герой ломался через пожар. В бреду его подсознательно вспыхивали истинные его страхи – и то, что деньги могут отнять, что сам источник дохода может исчезнуть, и главное, что жизнь сама может случайно, как в огне, на том пожаре, оборваться. И это его ломает, доводит до смерти (спойлеры не ставлю принципиально, так как аннотация тут, на ФантЛабе, всё и так раскрыла). Современные прохарчены, конечно, немного иные – на них больше повлияли потрясения конца 80-х — начала 90-х – недоверие и к людям и к власти, которая сама простого человека и обманет и оберёт. Но, так или иначе, вечное ухвачено. И в этом всё отлично. Но…

В ранних рассказах Достоевского есть общее пространство. Второстепенные персонажи мелькают и здесь, и в «Хозяйке», и в «Двойнике». Но тут, кроме общего мира из «Двойника» была будто бы захвачена и его многословность. Ужасная, я бы сказал, многословность: вечные повторения одних и тех же фраз, превращающие огромные абзацы в эдакие кирпичи, что проглотить за раз очень трудно. Благо, что, в отличие от «Двойника», эта история куда как короче – не успеваешь намучаться; а в конце стиль и вовсе становиться «нормальным», без повторений, словно на контрасте показывая «как всё могло бы быть». И еще, кстати, попытки угомонить нездорового Прохарчина его товарищами по «общежитию», казались мне какими-то странными – его смысл, смысл сбивчивого диалога, от меня ускользал, а он, видимо, имел определённое значение для истории. Хотя, манера разговаривать Прохарчина была при этом передана прекрасно.

«Говорят, книги человека портят…»

Катерина – главная героиня повести «Хозяйка»

Очень странная повесть, конечно. Знаете, что она мне напомнила? Фильмы Линча. Такая же тягучая, мрачная, иллюзорно-зыбкая, болезненно-сновидческая. Как и в фильмах Линча инфернальное соседствует с обыденным: так, герой повести, свернув с центральной улицы попадает в странный дом с его привратником – плохо говорящим на русском и что-то скрывающим дворником-татариным. Словно исчезает куда-то шумный деловой Петербург и мы оказываемся в пустом, тревожном Твин Пиксе. А еще там есть старушка на антресолях, что то выглядывающая и бормочущая на своем, полубредовом. Что то вроде женщины с поленом. Ну и главные жильцы – старик Мурин, человек, видимо, с деньгами и еще какой-то тайной силой над, собственно, вторым жильцом, «любушкой» Катериной (ну а это мне напомнило, разумеется, «Синий Бархат» и героев, которых исполняют Деннис Хоппер и Изабелла Росселлини. А сам Василий Ордынов – герой Кайла Маклахлена из этого же фильма).

События повести в какой-то момент проваливаются в сон, грезу, время растягивается в тысячелетия, нить бытия рвется, всё заполняется тревогами и страданиями. В бреду появляется фигура какой-то куклы изводящей главного героя своим преследованием; пробуждение ото сна сопровождается припадком Мурина, его искаженным лицом, пеной изо рта. А потом его припадок оборачивается хитрым прищуром и громогласным смехом – а не было ли все это инсценировкой, бесовским наваждением? Сложно понять что происходит, а что только чудится, где белый вигвам, а где черный, где Купер, а где Боб.

Единственный рациональный и понятный субъект повести – чиновник Ярослав Ильич, вносящий хоть какой-то порядок в происходящее (а стало быть, он напомнил мне шерифа Трумэна). Благодаря ему и получится съехать с квартиры, да и события получат хоть какое-то объяснение. Это будет объяснение, конечно же, поверхностное, и вся тайна так и останется сокрытой, но всё же.

Хоть и прочитана критиками Катерина как страдающая пленница, мне она показалась не столь простой. С одной стороны она пленница-страдалица, но ведь повесть называется «Хозяйка», а значит не столь она и несвободна. И все ее явления Ордынову сопровождаются каким то помрачением рассудка, околобредовым состоянием и словно похмельем. Разговор с ней, попытка доискаться правды ни к чему не приводит, на все вопросы хозяйка отвечает что-то бессодержательное: любовь, люба, любушка, радость моя, голубушка, ненаглядная, и т.п. И кажется мне, что всё это неспроста, и за всей этой красотой и беззащитностью тоже скрывается бесовщина и тьма.

Жуткая повесть. В смысле, до жути интересная.

Забавная история, которая (для меня лично) поначалу, кажется одним, а финал переворачивает всё с ног на голову. Изначально казалось, что эта история о том, как по недоразумению (два героя никак не могут встретиться лично, а переписка со временем превращает всё в перепалку) ссорятся два друга. Концовка неожиданная. Но, удивительное дело, для меня это тот случай, когда неожиданная концовка скорее сбивает, чем удивляет. Видимо, потому что, переворачивая историю, она даёт слишком мало информации.

Правильно я сделал, что не стал читать это произведение в школьные годы. Так как оно не для детского ума, да что там говорить, не для каждого взрослого оно.

Сейчас же, разменяв четвертый десяток, осознано взявшись за прочтение, я получил колоссальное удовольствие от этого романа. Все таки не зря общепризнанная мировая классика.

И во всю ночь безумец бедный,

Куда стопы ни обращал,

За ним повсюду Всадник Медный

С тяжелым топотом скакал…

А.С. Пушкин

Если бы я прочел повесть, не зная имени автора, я бы предположил, что автор, конечно же, Гоголь. Все же Достоевский прославлен в большей степени как мастер выворачивания наружу духовной изнанки человека, рассмотрения бесконечных пластов и оттенков душевной организации, темной стороны всего, что казалось внятным, ясным, рациональным – всего того, что сам он назвал «подпольем». История Голядкина, в большей степени, фантасмагорична, бредово-иллюзорна, сказочно-зыбка. В ней слышны отзвуки гоголевского, гофманского, кафкианского мира. Голядкин-младший – эдакий мелкий бес, пакостничающий и жульничающий исподтишка в высоких чиновничьих кабинетах холодного Петербурга (и это, конечно, Гоголь); страшное и мистическое соседствует с обыденным, повседневным: в служебные хлопоты по поводу милости Андрея Филипповича и хозяйственные споры с немкой врывается зловещий заговор, некие недоброжелатели, воплощенные впоследствии в образе доппельгангера, – и все это в конце концов обернется небытием, безумием, каретой и казенной квартирой с прислугой (гофманские сюжеты). Голядкин старший пытается как то разрешить ситуацию с появлением двойника рациональным способом, объясниться с ним, вернуть на место пошатнувшийся порядок, но каждый раз злая сущность ускользает от него, окружающие не замечают двойничества и обмана (здесь есть что-то кафкианское, что-то от неуловимых хозяев «Замка»). Как же все переплетено в культуре, как же все взаимосвязано.

А вообще, хочу сказать спасибо Петербургу. Как много таинственного, волнующего, тревожного таит он в себе! Какие мощные силы пробуждает он: Пушкин, Гоголь, Достоевский, Белый, Житинский, Битов, Балабанов, Горчев и многие-многие другие. Читая «Двойника», во мне просыпались смутные воспоминания моего посещения этого города: зима, пронизывающий ветер, фонари, яркий проспект и неуютные подворотни, каналы, каменные величественные и неприветливые здания, темный Михайловский замок…Мои воспоминания и текст автора соединились в моем воображении и породили удивительное впечатление от текста как чего то личного, понятного только мне. Очень необычное ощущение.

На протяжении всего творческого пути внимание Достоевского было сосредоточено на проблеме человеческой личности в ее целостности, что с неизбежностью отсылает к религиозной проблематике. Начиная с 60-х годов данный сюжет выступает в творчестве писателя магистральным. Свобода и ответственность, грехопадение, осознание человеком собственной порочности и всесторонней слабости – все это подвергнуто в произведениях мыслителя как психологическому, так и философскому осмыслению.

«Легенда», изложенная Иваном Карамазовым в ходе беседы с братом Алексеем, формально изобличающая католическую (западную) церковную действительность, отсылает к непреодолимой в земных условиях христианской трагедии, сохраняющей значимость также в свете нерелигиозного мировоззрения. Идея свободы в ее целостном понимании привнесена в сознание человечества христианством, постулирующим непосредственное отношение человека к Абсолютному источнику бытия. Исчерпывающее осознание человеком свободы воли лишает его утешающей психологической опоры, выражаемой в формах упования на судьбу и оправдания «злым роком». Человек, обладающий неимоверным числом слабостей, признается ответственных за них, а также за вытекающие из них последствия. Данное положение справедливо в отношении как отдельной личности, так и человечества в целом.

Описываемое состояние обуславливает объективное несовершенство человеческой жизни и субъективное, психологическое его восприятие. «Легенда» сосредоточена на разрешении (или хотя бы постановке) рокового вопроса: «Как мог Всевышний и Всеблагой Бог допустить страдание человечества в таком масштабе?». За ним с неизбежность следует: «Не более ли гуманно и человеколюбиво избавить людей от возложенного бремени свободы?».

На поставленные вопроса Алёша отвечает в полном соответствии с христианским вероучением, утверждающем восполнение страданий человека в иной плоскости бытия – Царстве Господнем, дарующем всецелое утешение и воздаяние по справедливости.

Для понимания же позиции Ивана нам следует обратиться к предшествующему «Легенде» фрагменту романа – «Бунту Ивана Карамазова», не менее важному в контексте рассматриваемой темы. В отличие от брата, Иван отрицает возможность безусловного восполнения страдания каждого, ссылаясь на случаи измученных и без вины пострадавших детей. Ничто, полагает он, не способно служить воздаянием в подобных обстоятельствах. С еще большей рьяностью он отрицает допустимость такой цены достижения всеобщей, вечной гармонии:

«Пока еще время, спешу оградить себя, а потому от высшей гармонии совершенно отказываюсь. Не стоит она слезинки хотя бы одного только того замученного ребенка, который бил себя кулачонком в грудь и молился в зловонной конуре своей неискупленными слезками своими к «боженьке»! Не стоит потому, что слезки его остались неискупленными. Они должны быть искуплены, иначе не может быть и гармонии. Но чем, чем ты искупишь их? Разве это возможно?»

Миропонимание обоих братьев, излагаемое ими в этих двух фрагментах – «Бунте» и «Легенде», а также выражаемое на протяжении всего произведения, обнаруживает следующее расхождение. Алексей, выказывающий непосредственную и безграничную веру в Господа, уповает на Него в разрешении фундаментальных, трагических вопросов человеческого существования. Иван, влекомый потребностью рационального постижения Божьего замысла, не признает возможным разрешение рассматриваемой трагедии ссылкой на Промысел и ограниченность земного разума.

Различными исследователями творчества Достоевского высказываются полярные предположения как того, чью сторону (Ивана или Алексея) в рамках данной беседы занимает сам Достоевский, так и того, обнаруживает ли писатель возможность разрешения трагедии в рамках христианского миропонимания. Если Л.И. Шестов изображает Достоевского как «философа трагедии», абсолютизирующего непримиримость с условиями человеческого существования, то Н.О. Лосский определяет его как выразителя христианского мировоззрения, обнаруживающего всецелое разрешение трагичности существования искренней и непринуждаемой верой в Бога, Его безграничную любовь и утешение в Своем Царстве. Читатель вправе вынести собственное заключение о том, какая интерпретация в большей степени справедлива.

Не менее важным предстает социально-политическое приложение «Легенды». Если исследователи XX столетия фокусировались на предвосхищении Достоевским угроз распространения социалистических теорий, способствовавших оформлению тоталитарных режимов, то современная действительность требует сосредоточения на проблемах «массового», «одномерного» общества, в которых свобода творческой самореализации ограничена не столько непосредственным политическим понуждением, сколько субъективной конформностью, удобряемой непомерным числом распространяемой СМИ (в том числе в Интернете) информации, обуславливающей стандартизацию и примимтивизацию общественного и индивидуального сознания. Свобода, в ее всестороннем понимании, все так же предстает неочевидным преимуществом, обнаруживая расхождение с категориями «довольства» и «счастья». Критическое описание Достоевским действительности, таким образом, остается актуальным в условиях современности.

Немудрено, что сегодня представители различных идеологических кругов обращаются к личности и творческому наследию Достоевского с целью определения направления дальнейшего развития российской государственности. Вопрос, однако, в том, какого рода толкованию оно будет подвергнуто.

Федор Михайлович написал эту повесть, испытывая крайнюю нужду в деньгах, будучи в Семипалатинске. Так и представляю себе: холодно, голодно, чаек жидкий, Мария Дмитриевна волнует ум и сердце солдата линейного батальона, а тут, на тебе – и жизнь, и слезы, и любовь! Ну, если бы это был не он, чье творчество обессмертило его, то, возможно, мы и не прочитали бы эту вещь. Сгинула бы она, как и многие другие попытки оставить свой след (подзаработать) в литературе. Конечно, мы ценим Достоевского не за легкость, шуточки и водевили. Хотя, почему бы и нет. Что-то гоголевское есть в этой повести: провинциальное общество, тетушки-кумушки, сплетни, женишки-невестушки. И, конечно, фантастическая фигура Франкенштейна, киборга, искусственно-фальшивого, полуживого-полумертвого, полурусско-полуфранцузского дядюшки в его погоне за красотой и молодостью. Нелепые герои, нелепые ситуации, конфузливо, неловко, гротескно, карикатурно. Так и лезет в голову слово «кукрыниксы», хотя причём здесь они? Фук, пшик, бульк! Ку-кры-ник-сыыыыыыыы….

В этой повести я внезапно увидел то, что ожидал увидеть в «Двойнике» (но не увидел) – фантастически гофмановскую (иногда гоголевскую) историю полную тревог и намеков. Как и у Гофмана, она романтична и страшна. Как и у Гофмана, в неё есть какая-то двойственность – реальность и нереальность, смешенные так, что их трудно отелить, и, в конце концов, придти к одному выводу – было ли рассказанное Любой правда, или же тут и вправду замешана душевная болезнь. Как и у Гофмана, тут проскальзывает какая-то иллюзорность, особенно в тех призрачных сказках о колдунах и разбойниках, что герой слышит в болезненном полусне. Как и у Гофмана, есть страшная, таинственная предыстория. Как и у Гофмана (особенно в его «Ночных этюдах»), здесь преступное значит сатанинское; преступления духа превосходят преступления физические (собственно, это и есть «романтизм»); а преступник обладает какой-то гипнотической сверхъестественной властью…

Что же от самого Достоевского? А от Достоевского попытка проникнут в противоречивость человеческих желаний, стремлений, в противоречивость человеческой психики – особенно ярко, почти патологической, женской. Это близко к тем детективным историям, которые ведутся от лица жертвы. Да, впрочем, и сам герой тут, в конце концов, тоже является жертвой. И всё это создаёт очень напряжённые сцены (как, например, не доведённый до конца рассказ про Алёшу и лодку в буре на реке – не законченный, но оттого более пугающий), и от этого тревожно за героя, будто оказавшегося в ловушке, но ещё не видящего этого.

Всё бы хорошо, если бы автор кое-где не ударялся в многословие, да ещё в многословие пафосное, с былинной слащавостью (такой даже в сказках Пушкина нет), уходя в былинную напевность. И это для меня иногда разжижало напряжение и уж как минимум загубило, по-моему, одну из самых напряжённых сцен –

Очередная философская вещь Достоевского, оформленная в виде монолога человека с явными признаками вялотекущей шизофрении. Изначально — а началось у него с детства — этому персонажу казалось, что все его считают смешным, и в конце концов, он сам себя стал считать смешным. При этом, больше всего опасался, что другие люди прознают о таковской его самооценке. В этом случае, готов был на самоубийство, и в конце концов из своих скудных средств накопил на револьвер и сразу же его зарядил с целью суицида.

Такая вот прелюдия, автор вполне раскрыл диагноз своего героя.

А вот дальше уже идёт раскрутка сюжета на попадание персонажа в мир иной, на Землю с безгрешными людьми, которых он таки заразил своей больной сущностью, зато духовно переродился сам.

В общем и целом идеи Ф.М. пересказывать нет необходимости — он в очередной раз раскрывает природу зла, замену невинности наукой, и то, что началом негативных трансформаций послужила ложь, как первоисточник всего нехорошего.

Читайте или слушайте нетленную идейную вещь, в которой автор снова и снова, не особо и скрывая, предупреждает об опасности одержимых «научностью» отрицателей Бога и морали.

Есть в феномене белых ночей что-то одновременно красивое и беспомощное. Лишённые тьмы, они не могут напугать, и, лишённые звёзд, они не могут очаровать. А что остаётся? Томительная неподвижность, безграничная открытость, бессонные раздумья. Эти свойства могут успокоить, как обволакивающий туман. Но любой туман быстро надоедает, из него хочеться выйти навстречу реальной жизни.

Так и главный герой повести — неисправимый мечтатель — может сыграть роль временного друга, но никогда не вызовет у других людей острые чувства любви и страсти. Это не его вина, но его горе. Впрочем, это горе можно легко развеять с помощью малейшего, но искреннего внимания. И пусть каждый мечтатель получит его хотя бы раз в жизни.

Ну, вот этот роман точно вышел из гоголевской «Шинели» (изданной за четыре года до этого, первого романа Достоевского). Не зря же гоголевская «Шинель» тут упоминается, и не зря один из двух главных героев на гоголевскую повесть возмущается, узнавая в её герое себя. Да, герой всё тот же меленький тихенький (его умилительность, «маточка моя» – подчеркивает это «маленький, тихенький») Акакий Акакиевич, только поставленный в немного иные условия. Вместо шинели у него ни много ни мало – дальняя родственница, в которую он, уже немолодой, тихо влюблён. Но и фон немного иной, на мой взгляд – более психологический, чем социальный.

Другая аналогия, и наверняка случайная – «Ярмарка тщеславия» Теккерея (вышедшая спустя два года после «Бедных людей»). Девушкин и Добросёлова – майор Доббин и Эмилия Седли. Френдзона (пошлым современным языком) и тщеславие – да, иначе как о тщеславии я теперь не могу об этом думать. Тщеславие Девушкина – не выходить из зоны комфорта, когда не близко и не далеко, когда можно отдавать последнее (да, в этом его благородство), но только не делать решительных действий из страха «слухов» и прочее (хотя упиваться у всех на виду – это пожалуйста). Бедность, как известно, не порок, но никуда не деться герою от легкой вины, что он, дескать, бедный. И может быть не совсем умный.

Кстати, я читал этот роман после «Двойника» («Двойник» мне откровенно не понравился), и мне казалось, что Девушкин довольно близок к Голядкину (герою «Двойника»). Ещё немного, и противоречивость Девушкина (а ведь он часто меняет своё мнение о людях, иногда привирает), его раболепие маленького человека (такое, что глаз не поднимает от своей работы на службе, а на начальство готов молиться –

Но написан авторский дебют в разы лучше, тоньше. Тоньше наблюдательность, стиль, и нюансы человеческих нравов. Герои раскрываются интереснее и более мастерски, со всё большими оттенками. А вместе с ними и мир маленьких людей показан, придавленных большим миром. Но разве только в этом их беда? Вопрос, на мой взгляд, не имеющий четкого ответа. И в этом, как в разрезе, видна определённая глубина романа.

А я вот согласен с оценкой повести со стороны современных автору критиков и публики: «Голядкин скучен и вял, до того затянут, что читать нет возможности». Да ведь и сам автор считал повесть (как я узнал уже после – из комментариев) своей неудачей в плане формы. Тяжко читать. Тяжко читать от множества повторений и топтаний на месте – не только героя, но и всего текста; в конце концов, хочется повесть отложить, а если и дочитать, то с чувством «да поскорее бы она кончилась!» Чем она кончится, в какой-то момент становится ясно, остаётся выяснить только, как именно всё вскроется. С другой стороны, всё это топтание, весь поток сознания, противоречивость мыслей и действий героя очень ясно передают его болезненность, ненормальность

Достоевский. Начало.

Вообще Достоевский очень разный. Скажем, «Идиот» и «Братья Карамазовы» на мой взгляд совершенно гениальны (и, возможно, это вообще лучшее, что есть в русской литературе), а вот «Бесов» я начинала раза три и так и не смогла ни дочитать, ни дослушать.

Как известно, «Бедные люди» — это самый первый его роман. Его издали, когда Достоевскому было 25 лет. А книга при этом совершенно не кажется написанной молодым человеком. Между прочим, главному герою Макару Девушкину – 47, он почти вдвое старше автора, но его личность ничуть не выглядит искусственной. Напротив. Она гиперреалистична и вызывает довольно сильное отвращение. Все это бесконечное сюсюканье, принижение себя, жалкость, возведенная в степень. Человек, уверившийся в том, что ему в этом мире ничего нельзя, ну и ладно.

Девушкина часто сравнивают с гоголевским Акакием Акакиевичем (АА). Я даже специально перечитала «Шинель». Несомненно, перекличка есть. Оба они чиновники — переписчики текстов, оба бедны, оба жалки, оба одиноки. Но если АА — это персонаж искусственный и скорее комический, то Девушкин – настоящий и явно трагический. И в этом, наверное, вообще разница между Достоевским и Гоголем.

У меня осталось странное ощущение от этой книги. Хотя ее чаще всего сравнивают с гоголевскими повестями, она бы, пожалуй, идеально подошла Чехову с его вечно-несчастными персонажами и отталкивающей манерой извлекать из человека самое неприглядное. Достоевский обычно иной, и в его героях всегда есть свет. И здесь это так. Девушкин — добрый человек, несмотря на все свое ничтожество. Вообще, «Бедные люди» — это целый набор откровенно жалких людей, и их хочется не изучать (как это обычно бывает с героями Достоевского), а отгородиться от них и поскорее.

Так вот. Первое впечатление было скорее отрицательным. Довольно скучный роман в письмах, практически бессюжетный, который поначалу кажется скорее набором зарисовок, чем чем-то еще (словно на курсе писательского мастерства, но зато каких точных), эдакая стилистическая тренировка. Кстати, примерно так он и был принят большинством критиков.

Но эта книга запоминается. Она зависает в голове, и начинаешь задумываться, а почему так? Наверное, потому, что уж слишком ярким получился образ Девушкина. Кроме того, с одной стороны это очень реалистический, а с другой — очень филологический роман. С реализмом и так все понятно. Девушкин нежно любит Вареньку, она позволяет ему о себе заботиться, но ни в коем случае не допускает поближе. А вот насчет филологии.

Во-первых, стилистика. Интонации Девушкина с его вечными уменьшительными, которые не выглядят ни искусственными, ни натужными. Это довольно дерзко, кстати. Между прочим, в первом издании этих бальзаминчиков, геранек, ангельчиков и прочих маточек было еще больше, чем в том, что мы читаем сейчас. Достоевский (прислушавшись к старшим товарищам) таки решил, что он перебрал и малость подсократил число суффиксов.

Во-вторых, отсылки к модным тогда литературным произведениям, например, к «Станционному смотрителю» и к той же «Шинели». Есть в этом некий завуалированный вызов, пожалуй, в отношении Гоголя. А кроме того, внутри имеется своего рода литературный анализ. Причем это размышления персонажа о персонаже! Необычно! А какая прикольная пародия на любовные романы:

«Пожар вспыхнул ярким пламенем на алтаре любви и взбороздил грудь несчастных страдальцев.

– Владимир!.. – шептала в упоении графиня. Грудь ее вздымалась, щеки ее багровели, очи горели…»

А я еще думала, где там Белинский юмор усмотрел. А вот же. Достоевский явно развлекался, сочиняя эти фрагменты.

В-третьих, сама структура. Не то, чтобы эпистолярный роман был чем-то необычным, но здесь в какой-то момент вообще забываешь, что это все письма. И самое любопытное – пропуски. Варя и Макар пишут друг другу почти каждый день. Но как только происходят неловкие и стыдные для них события, из потока писем словно убирают одно или два. И читателю остается догадываться о произошедшем. Изящная логическая уловка. Нарушение монотонности, создание интриги. А на какой звенящей ноте оборвано повествование. Браво!

Я слушала аудиоверсию (озвучивали Ефим Шифрин и Анна Каменкова). И при всей моей нелюбви к Шифрину, не могу не признать, что Дедушкин у него вышел прекрасный.

Можно я просто скажу, что язык автора меня поражает, затягивает, я испытываю наслаждение, читая его! И этот роман остался следом на моём сердце, т.к. он и привёл меня к любви к Достоевскому.

Как и большинство оставивших отзывы, я также читал этот роман только в школе. По происшествии сорока лет перечитал. Впечатление сногсшибательное. Очень коротко о том, на что больше всего обратил внимание.

Атмосфера – бесподобная в своей жути. В неё погружаешься с головой.

Два десятка персонажей прорисованы с немыслимой (и пугающей) глубиной, оторопь берет от этакой писательской способности. «Здоровой и духоподъемной» энергетикой веет только от Разумихина, от всех остальных (без исключения) – миазмами психиатрического заведения разной степени плотности. Полагаю, это первая (и главная) «проблема» романа, предполагающая «некомфортное» чтение для большинства читателей.

Вторая «проблема» — динамика событий. Мы настолько привыкли в последние пару десятков лет к быстрой смене «картинки», что медленное повествование требует больших усилий. Мое мнение, стоит потерпеть: роман — без всякого пафоса – несомненно, великий. И несмотря на простоту самого сюжета, весьма неоднозначный в попытке оценить, лучше сказать — понять, психологию некоторых персонажей. Есть над чем поразмыслить…

Одна из моих любимых книг.

«Бесы» — очень выдающийся роман, который повлиял на дальнейшее развитие мировой литературы. Создавши свой политический памфлет, Достоевский предвосхитил приход ко власти большевиков и методы установления их власти на местах. Про это написаны тома разных литературоведческих исследований, поэтому не буду тут вдаваться в подробности.

До прочтения «Бесов» я читал уже «Идиота», «Игрока» и прослушал в формате аудио-книги «Братьев Карамазовых» и «Униженных и оскорблённых». То есть, для меня Ф.М. был знаком. Но признаюсь, по-настоящему читать Достоевского я начал только с «Бесов». Меня настолько поразил этот роман, что я после его прочтения прочитал в течении двух месяцев оставшиеся романы из его великого «Пятикнижия». Да и вообще интерес к классике как таковой во мне пробудили именно «Бесы». Поэтому спасибо и за это Ф.М.

На момент первого прочтения мне было 20 лет. Этот роман в значительной степени повлиял на формирование моего мировоззрения, заставил пересмотреть свои взгляды и во многом начать сомневаться (мне например до этого очень симпатизировали марксистские взгляды).

Если вы перед первым прочтением читаете отзывы/рецензии на этот роман, учитывайте, что коммунисты очень не любят этот роман (чего стоит только двух часовой ролик К. Жукова с различными нападками) и всячески поливают грязью. С их критикой я не согласен, потому что такие «рецензенты» оценивают художественное произведение не с точки зрения искусства, литературоведения, а только лишь с точки зрения идеологии. Мол, «учение Маркса всесильно, потому что оно верно» и раз роман «Бесы» на него несправедливо клевещет, то ну его к свиньям...

Чтобы понять подтекст романа, стоит перед чтением хотя бы ознакомиться с политическим контекстом того времени (кто такие либералы 40-х годов, про убийство студента Иванова, про Нечаева). Этот роман также является продолжение полемики с идеями романа Чернышевского «Что делать?»

Очень понравились образы Ставрогина и Пети Верховенского. Оба очень загадочны. Только из-за этих двоих стоит хотя бы раз прочесть роман.

Степан Трофимыч вызывал то снисходительную жалость, иногда смех и часто раздражение из-за глупости, которую он делает. Но чаще всего понимаешь, что этот человек сам во всём виноват и что образованность еще не показатель ума. Я бы сказал, что Степан Трофимыч слишком образован и потому раздавлен напором этих бессистемных знаний, непонятно для чего накопленных. Как писал Чехов: «Умный любит учиться, а дурак — учить». Ирония в том, что Степан Трофимович не умеет ни того, ни другого.

Почему 9, а не 10 балов? Потому что: 1) я считаю, что карикатура на Тургенева в образе Кармазинова слишком не соответствует правде и тут Ф.М. не заслужено сильно очерняет своего коллегу по цеху (это, как минимум, очень некрасиво получилось); 2) затянутое вступление на 70-80 страниц, где автор неспешно вводит в курс дела, может легко отпугнуть человека, который читает в первый раз (если бы не хватило упорства пересилить себя и поверить, что дальше будет лучше, то я наверное бы бросил;

Словом, читайте «Бесов«! Вам этот роман запомниться.

Наконец-то «созрел» для этого романа, специально откладывал для более зрелого возраста, т.к. в школьное время едва ли смог бы оценить его по достоинству. В целом, довольно интересно, хоть и затянуто порою, язык витиеватый, читается местами не быстро.

Напомнило те современные русские фильмы, где все плохо, чернуха, все бухают, серые многоэтажки и т.п. Только в антураже 19 века. Почти все персонажи не вызывают симпатии, главгерой вообще дурачок какой-то. Самый нормальный оказался из всех Свидригайлов, и тот «уехал в Америку».

И теперь только понял, к чему были многие отсылки, которые раньше вречал в других произведениях, но не до конца понимал, откуда ноги растут. Все ж таки, большая веха в отечественной литературе.

Не нужно давать советы, когда их не просят, если вы верите в разумность адресата; понять истинную сущность человека можно только во время его смеха; мир без Бога будет представлять собой сплочённое, но осиротевшее человечество. Такими и множеством других мыслей, каждой из которых можно посвятить отдельную книгу, наполнено это произведение.

Слог романа очень похож на другие поздние работы Достоевского — кажется, большинство персонажей находится на грани нервного срыва (а некоторые и переходят эту грань), а сюжет развивается с неоднородной скоростью, прерываемый пространными отступлениями.

Сложно назвать главную тему Подростка. Тут затрагиваются и семейные отношения (по линии дети — родители, муж — жена, сестры — братья), и взаимодействие между классами общества, которые как раз трансформировались в ту эпоху. Есть тут и оригинальные размышления о религии. Выдвигается предположение, что люди смогут жить без веры и это будет по-своему счастливый опыт, но в итоге они снова обретут Бога. Ещё одна тема — русский патриотизм, как часть патриотизма европейского. Сейчас этот тезис кажется спорным, но к нему всегда будут возвращаться.

Из-за некоторой запутанности изложения роман стоит в тени других произведений автора. Но любителям Достоевского он наверняка понравится.

Попробую выразиться коротко.

Лейтмотив всего романа — это мысль о том, насколько цель оправдывает средства.

И практически каждый герой романа, не только Раскольников, многократно по ходу сюжета делает для себя этот выбор.

Соня и Авдотья решают, на что готовы ради семьи.

Лужин и Свидригайлов стоят перед выбором, как далеко зайти в поисках личного счастья и удовлетворения.

Даже честный и наивный Разумихин однажды задается вопросом, имел ли он право высказываться дурно о женихе Авдотьи, заподозрив в этом личные мотивы.

В остальном, роман очень эмоциональный, сложно читать запоем, так как эмоции переполняют, нужно делать перерывы. Лично для меня спектр страданий самого Раскольникова показался слегка затянутым, постоянные метания героя утомляют. Но в целом, читается очень интересно, некоторые диалоговые сцены, вроде словесных дуэлей Родиона и Порфирия или Авдотьи со Свидригайловым, покруче, чем у Тарантино :)

Наконец-то прочитав дебют Федора Михайловича, я был до крайности поражен тем, насколько это мощный и новаторский для середины 40-х годов XIX века текст. Я вполне понимаю Виссариона Белинского, которого роман несколько раз перевернул и заставил бегать с криками о новом Гоголе.

Если кто не в курсе, то «Бедные люди» – роман в письмах, которые пишут друг другу очень бедный чиновник Макар Девушкин и девушка-сирота Варвара Доброселова. Девушкину нравится заботиться о Доброселовой, а Доброселова сдержанно его помощь принимает. Попутно в письмах они рассказывают свои биографии, а финал конечно же грустный (хотя с точки зрения Вареньки еще как посмотреть). Казалось бы, что тут может быть шокирующего и новаторского, если после «Страданий юного Вертера» Иоганна Гете романы в письмах кто только не писал? А оно есть.

Во-первых, совсем молодой Достоевский просто из ничего изобрел прием потока сознания, который войдет в моду только в следующем веке. Для этого автору и нужен формат романа в письмах: он взял простодушного персонажа и позволил ему записывать все, что приходит в голову, вместо того, чтобы стройно, связно и образованно излагать свое послание адресату. Девушкин постоянно путается в мыслях, сбивается с одной темы на другую, не может подобрать слова, повторяет одни и те же выражения, регулярно пишет только о своих эмоциях – это точно книга первой половины XIX века? Благодаря этому приему автор добивается более точной, натуральной передачи душевных движений, но вместе с тем еще и модернизирует сам подход художественной литературы к изображению внутреннего мира: не надо рассказывать, что чувствует и думает персонаж – вот они, его мысли и чувства, все на бумаге, в том порядке, в котором он их воспроизводит в процессе письма.

Я думаю, уже одного этого было бы достаточно, чтобы порядком поразиться осенью 1845 года. Но Достоевский на этом не останавливается, и добавляет в книгу – другие книги. В одном из писем Девушкин, будучи очень бедным чиновником, на полном серьезе разбирает образы очень бедных чиновников в «Станционном смотрителе» Александра Пушкина и «Шинели» Николая Гоголя – разумеется, в том же режиме сбивчивого, косноязычного потока сознания. То есть персонаж Достоевского критикует персонажа Гоголя и одобряет персонажа Пушкина, двойником которых он является. Это что, метапроза какая-то началась уже? В ту же степь – письмо, где Девушкин выписывает куски из понравившегося ему исторического романа, выполненные Достоевским в пародийно-сатирическом ключе, чтобы показать, на фоне какого мусора так блистали те же Пушкин и Гоголь. Литература о литературе!

Сами по себе Девушкин и Варенька – это обыгрывание гетевских Вертера и Лотты, только в радикально сниженном ключе: персонажи попали в самый-самый социальный низ Санкт-Петербурга, живут нищетой и страдают не от высоких чувств, а от того, что обувь развалилась, починить не на что, а как появляются деньги, они внезапно уходят на запой. А я думал, такой способ работы с интертекстом только в модерне придумали (а молодого Достоевского не предупредили). Также автор свободно работает с формой и спокойно вставляет в череду писем другой формат – дневник Вареньки о жизни в деревне. Микс документов, запечатлевающих мышление персонажей, тоже вещь для первой половины XIX века необычная.

Мне кажется, тогда «Бедные люди» читались примерно как «Улисс» Джеймса Джойса 80 лет спустя. И я ничуть не удивлен, что 150-страничный роман обвиняли в избыточности (в том числе Белинский, когда его отпустило) – с непривычки все эти спотыкания Макара Девушкина на ровном месте, явно затянутые письма (Макар таким образом продлевает себе удовольствие заочного общения с Варенькой) и внезапные вставки внесюжетных элементов читать и правда должно быть тяжело. Как хорошо, что я долго качался экспериментальным модерном и постмодерном и смог по достоинству оценить эту необычайную, опередившую время книгу. Буду перечитывать неоднократно.

Как тяжело!

Прочитала и подумалось: не буду больше Достоевского читать.

Тяжко! Больно по прочтении. До невозможности больно в сердце.

Ведь как характеры у Достоевского прописаны, как он подбирает слова, что они сразу в самое сердце, в саму душу проникают. Находят там, за что зацепиться, а потом... Тяжко.

Всё думала, и ждала вместе с безутешным мужем: может невзаправду всё?..

Прочитать такой роман — это как будто прожить целую отдельную жизнь. О «Братьях Карамазовых» написаны тома критической литературы, поэтому даже пытаться не буду его анализировать. Тем более, что не считаю себя способным на подобный анализ. Отмечу только некоторые запомнившиеся моменты.

В первую очередь запоминаются, конечно, герои романа, главные из которых, собственно, братья Карамазовы и их отец.

Фёдор Павлович Карамазов — отец братьев — человек, в котором не так то просто найти какие-то положительные черты. Он замучил двух своих жён, не принимал участия в воспитании детей, всю жизнь прожил греша направо и налево, к тому же ещё и постоянно выставляет себя шутом. «Сладострастник», как называют его в романе. Но есть в нём при этом и что-то привлекающее к его личности, даже помимо его шутовства, по крайней мере, сам он признаёт свои грехи, хоть и не может от них отказаться. Сцены с участием Фёдора Павловича одни из самых интересных.

Дмитрий Карамазов — такой же человек страстей и прожигатель жизни, сладострастник, как и его отец. В первой половине романа он предстаёт совершенно отталкивающей личностью даже в сравнении с собственным отцом, но именно с ним происходят самые большие внутренние изменения к концу романа. Автор (вернее рассказчик) называет главным героем своего романа Алексея, но в центре основной сюжетной линии находится именно Дмитрий.

Иван Карамазов — образованный и сдержанный человек. В романе очень ярко представлены христианские идеи. («Если Бога нет, то всё дозволено» — одна из основных мыслей этой книги.) Но Иван, признавая необходимость религии для общества, для себя отвергает Бога. Он рассуждает о том, что может согласиться с тем, что грешные взрослые страдают в нашем мире. Но почему, задаётся вопросом он, страдают невинные дети? И если ради божьего плана, ради будущего Царствия Небесного, Бог допускает страдания детей, то, по мнению Ивана, такой цены он допустить не может и потому не принимает божий мир. Хочется спросить — и в чём он неправ? С Иваном тоже происходят изменения, но болезненные — он винит себя в происходящих в их семье трагедиях и оказывается на грани безумия.

Алексей Карамазов — верующий, кроткий, праведный, любящий и прощающий своих ближних. Вначале романа он готовится стать монахом, но его наставник старец Зосима повелевает ему жить в миру, утверждая, что его путь не монашеский. К концу романа Алексей показывает явные педагогические способности — становится авторитетом для детей и подростков.

Павел Смердяков — ещё один, по некоторым подозрениям, незаконнорожденный сын Фёдора Павловича, который служит в его доме поваром и лакеем. Положительных чувств он не вызывает. Смердяков зол на весь мир и считает себя достойным лучшей жизни, чем та, которая ему досталась.

Второстепенные герои также удивительно живые — старец Зосима, Катерина Ивановна и Грушенька, многословная госпожа Хохлакова, бунтующий подросток Лиза, неприятный Ракитин, Снегирёв и его сын Илюша, друзья Илюши... Да многих из них сложно назвать второстепенными, настолько они широко раскрыты автором и настолько большое влияние оказывают на сюжет и эмоции читателя.

Помимо основной сюжетной линии в романе немало вложенных сюжетов — история молодого отца Зосимы и его наставления, придуманная Иваном история о Великом Инквизиторе и его встреча с чёртом, история Илюши и мальчиков. «Братья Карамазовы» — это история не о чём-то одном, а об очень многом.

Если оценивать роман — то по глубине и влиянию на литературу и читателя это безусловно 10/10. Для себя же субъективно я бы его оценил на твёрдые 8/10, так как для меня такая мощная классика всё-таки не совсем привычное чтение и местами давалась нелегко. Поэтому моя личная средняя субъективная оценка будет 9 баллов. Но прочитать «Братьев Карамазовых», конечно, нужно рекомендовать всем.

Год примерно назад был я в Третьяковской галерее и обратил внимание на известную картину «Неравный брак» Василия Пукирева, которую ранее, понятно, видел только на репродукциях. А картина-то немаленькая, под два метра в высоту. И все подробности, скрадываемые в размере картинки, в подлиннике явлены во всем своем великом безобразии. Старик венчается на юной девице — и все сдерживаемое похотливое самодовольство этой развалины и вся неизбывная горечь девушки, ее покорность, написанные на лице. И прочие гадости наших свадебных ритуалов — все слишком жестко и обнаженно в своей правде так и бросается в глаза.

Подобная же трагедия едва не произошла в богоспасаемом городе Мордасове. Разве что Зинаида Афанасьевна Москалева, несостоявшаяся невеста, не того сорта была девица, чтобы горестно опускать очи долу. Она боец, девушка с чертом, провозвестница таких дерзких бунтарок, как Аглая Епанчина, Лизавета Тушина и Катерина Верховцева.

Однако, пусть сюжет и взят Достоевским из водевиля. Темы выявленные и явленные в повести слишком обширны, чтобы считать ее чем-то проходным, забавным пустячком, а то и вовсе «неудачей» автора. Да 99,999% авторам в принципе не удастся достичь такого уровня мастерства, что проявил Федор Михайлович в этой безделке, писанной нехотя и второпях.

Нравоописательная часть повести поражает своей актуальностью. Это просто сконцентрированный микс той бытовухи, что окружает каждого из нас повседневно. Сплетни ,склоки, битва мелких амбиций, желание урвать кусок послаще и попроще пройти через узкое место. Человек редко живет на высоте эмпирей духа, в основном хлопочет. Вот эти-то ужасные, смешные, дикие и обыденные хлопоты Достоевский и вскрывает как механизмы жизни. Вот ,мол, полюбуйтесь на самих себя! Как живете! Ну да ,мерзковато становится. Приосанишься, сделаешь на одну гадость меньше. Уже автор не зря старался.

Но есть в повести линия более критическая, и для нас злободневная увы. Социально-политическая. Повесть предреформенная, описывает конкретное время после катастрофы Крымской войны. И причины, к ней приведшие, столь вопиющие, что явно выразились и в этой легкой шутейной повестушке.

Старый маразматик князь К. покупал себе накладные волосы и парики. И купил такую же накладную бороду своему ямщику Фелофею ,а у того самого родная борода в два раза обширнее. Князь приказал сбрить и надеть накладную. Для беззащитного Фелафея это была целая трагедия. Причем произошло это накануне поездки в Мордасов. Так что может быть действительно неслучайно кибика князя перевернулась ,а сам он чуть не убился.

Также князь вспоминает своего крепостного слугу Селифана ,который сбежал от него в Германии. А потом князь встретил его в Париже под ручку с очаровательной девицей. Селифан имел вид самый респектабельный и важно раскланялся с князем.

А сбор самых важных кумушек в городе, которые уже несколько месяцев не могут организовать благотворительную постановку. А душераздирающая история любви нищего учителя и поэта и гордой дворянки Зины Москалевой.

Все это черточки, которые складываются в неприглядную, а точнее, чудовищную картину угнетения, рабства, человеконенавистничества. Кучка паразитов после смерти Петра Великого захватили власть в стране и сосали из нее все соки, пуская доходы, тяжким трудом добытые народом, на брюлики, шмотки и поездки по заграничным курортам. И тянули Россию в выгребную яму всеобщей гибели.

Наверняка, Достоевский о таком не думал, да и царской цензуре ничего подозрительного в повести не увиделось. Но Федор Михайлович был крепкой выучки критический реалист. Поэтому нам из сегодня понятно, читая этот страшный документ, что итог похождений всех этих князей-маразматиков и генералов с аксельбантами был закономерен. Россию от них удалось спасти, но какой дорогой ценой!

Вот цена за запоздалые реформы.

Персонажи повести великолепны и многогранны. Целая плеяда ярких индивидуальностей. Остановлюсь на г-же Москалевой и ее дочери.

В первых же строках повести Достоевский представляет Марью Александровну Москалеву как провинциального Наполеона Бонапарта. И дальше виртуозно проводит эту аналогию через все перипетии происходящего — она действует решительно, напористо, ввязывается в драку, а потом смотрит по обстановке. Она блестящий тактик, и никакущий стратег. И даже поражение терпит грандиозное на своем собственном Ватерлоо. В общем, видно, что фигура Наполеона очень интересовала Достоевского задолго до создания «Преступления и наказания», и он отлично разбирался в его биографии и характере. И гениально смог воплотить это в образе провинциальной дамы.

При этом г-жа Москалева совершенно шекспировский тип, просто новое явление чудовищного Ричарда Глостера, только в юбке.

Дочь ее Зина самовольница и бунтарка, и поумнее матушки будет ,однако не это привлекает к ней пристальное внимание. Более поздние героини ФМД, инфернальницы и истерички, более относятся к сфере духа, чем к сфере обыденности. В них влюбляются, но решительно непонятно за что. Наверно за тот самый пресловутый богатый духовный мир.

Зиночка же очерчена едва ли не пером Ренуара. Это существо из плоти и крови, пылкая и провоцирующая с первого же взгляда мужчин на то, чтобы воспылать к ней страстью. И Достоевский крайне убедителен, давая ее портрет в движении. Возможно был прототип, уж слишком зримая красотка получилась. Ну, и душевная осанка прекрасна.

Как написано. Гениально, чего уж. Но тут хотелось посетовать на досадное разделение истории литературного процесса в России на гоголевскую и пушкинскую школу, довольно долго довлеющее в нашей науке. Сатира и сугубый реализм. Но вот в «пустяковом» «Дядюшкином сне» Достоевский виртуозно сочетает обе эти традиции. Повесть насыщена реминисценциями из Гоголя, есть просто потрясающая «сцена вранья», да и не одна. И как уже верно было замечено, финал повести — чисто пародийная аллюзия на финал «Евгения Онегина». (И кстати, стало понятно, откуда в Пушкинской речи Достоевского взялся «старик-генерал», за которого якобы вышла Татьяна Ларина. Ведь у Пушкина муж-генерал — ровесник Онегина. Перепутал Федор Михайлович с собственным сочинением))

В общем ,если делать подробный анализ этой «пустяшной» повести, то можно извлечь большие объемы обогащенной литературной руды, лучащейся чистой гениальностью. Только черпай, да пользуйся.

П.С. Кстати, г-же Москалевой Достоевский адресовал чистую психологическую максиму в совершенно французском духе: «Тирания есть привычка, становящаяся потребностью». Я даже проверил — может, цитата? Нет. Его идея, к которой он потом еще возвращался. Он и так — глубоко, тонко, лапидарно — умел.

Потрясающие по своей эмоциональной мощи, любви и вере в в свою Родину поэтические воззвания. Бывают такие времена, когда законы эстетики уступают необходимости проявления гражданственного долга. Потому что речь идет не о спорах по поводу тонких дефиниций, а о спасении России.

То, что это написано от чистого сердца и в осознанном патриотическом подъеме вынуждены были признать даже в редколлегии советского Полного собрания сочинений. А то, что это правдиво и ответственно подтверждается актуальностью написанного Достоевским и 170 лет спустя.

Писали вы, что начал ссору русский,

Что как-то мы ведем себя не так,

Что честью мы не дорожим французской,

Что стыдно вам за ваш союзный флаг,

Что жаль вам очень Порты златорогой,

Что хочется завоеваний нам,

Что то да се... Ответ вам дали строгий,

Как школьникам, крикливым шалунам.

Не нравится, — на то пеняйте сами!

Не шапку же ломать нам перед вами!

Не вам судьбы России разбирать!

Неясны вам ее предназначенья!

Восток — ее! К ней руки простирать

Не устают мильоны поколений...

И вновь Россия выступает адвокатом миллиардов уже людей со всего света на кровавом судилище, устроенном господами из самопровозглашенной высшей расы. Многие русскоговорящие господа — подпевалы западным заправилам поспешили проклясть и Достоевского, и Россию в надежде на добавочный паек. Многие здесь остались, ожидая скорейшей победы западных стальных легионов, которые наконец вдосталь напоят выживших аборигенов «баварским».

Каждому в эти времена выпал шанс сделать осознанный выбор, как Федор Михайлович когда-то, с родиной он, с предками и русским духом или с своими лукавыми мечтами о кренделях небесных.

Достоевский-автофикшн

«Конечно, иные и в остроге не скоро смиряются. Всё еще сохраняется какой-то форс, какая-то хвастливость; вот, дескать, я ведь не то, что вы думаете. Но кончает тем, что все-таки смиряется.»

У русской тюремной прозы богатая традиция. Было время, когда я недоумевала, зачем интеллигентные и явно неплохо обеспеченные дядьки из среднего класса читают и обсуждают в сетях разного рода тюремные мемуары. Сейчас не про Солженицына, Шаламова и Евгению Гинзбург, в широких кругах интерес к лагерной прозе угас так же скоро. как загорелся. Теперь именно об уголовниках: как человек туда попадает, как избегает возможных ошибок, которые могут уронить его в тюремной иерархии, как постепенно адаптируется, встраиваясь в ту жизнь.

Думала: зачем вам? Теперь понимаю, это ментальная прошивка. Когда не уверен, что завтра не заберут на войну или в тюрьму: неважно, насколько законопослушным ты был, неважны твой возраст, род занятий и состояние здоровья — ты в любой момент можешь оказаться среди людей грубых и злых, в положении человека, лишенного свободы и привычного комфорта, вынужденного подчиняться жесткому распорядку. Тогда лучше заранее готовиться, а болезненный интерес сограждан к пенитенциарной системе, показанной изнутри, не только объясним, но отчасти обряд ритуальной магии: смотри, Мироздание, я уже прошел это виртуально, не заставляй проделывать в реальности.

«Записки из мертвого дома» тюремная проза от русского классика. Человека. который прошел четырехлетнюю каторгу и на себе ощутил стальную руку государства. По сути автофикшн, который Федор Михайлович обернул в форму рукописи-найденной-в-бутылке. Никого этим не обманув, речь о том, что сам он испытал и пережил в свои каторжные годы, да он и не ставил цели ввести в заблуждение. Все, кто есть кто-то знали подоплеку тогда, как и теперь. Просто эта форма представляла публике не «политического», пострадавшего за идеалы, а вполне заслуженно отбывавшего наказание убийцу, так было удобнее, наверно.

Александр Петрович Горянчиков, небогатый дворянин, оказался в каторге за убийство жены из ревности, его «Записки...» не роман или повесть, скорее эссеистика: отчасти хроника, отчасти философствования на тему несвободы и особенностей национального характера. Здесь много портретных зарисовок, впоследствии использованных автором в художественных произведениях. Вот так я туда попал, вот так обживался и обустраивался, такие люди были вокруг, так работали проводили свободное время, так ели и пили, так был устроен острожный бизнес, так наказывали палками или плетьми, так болели, так праздновали, так устраивали театр.

Не люблю Достоевского. Был период в юности, когда много читала его, теперь не могу себя заставить. Его мрачность. безнадежность, утрированная страстность в соединении с тягой к расковыривани душевных ран — все это, мне кажется, для молодых людей. Очень молодых. Для подростков, с их болезненной чувствительностью, мрачностью и неприкаянностью в мире, который кажется не принимает и никогда не примет.

Если бы не аудиокнига в исполнении Игоря Князева, я совершенно точно не взялась бы за эту вещь. Но пройти непростой путь в обществе умного тактичного спутника совсем не то, что пройти его одной. Затем и берем непростые книги в исполнении любимых чтецов, с ними это легче.

Никогда не любила Достоевского, за особую мрачность его произведений и одновременную сентиментальность и муссирование душевных мук, за невероятно сложный язык. В школе не могла прочитать почти ничего из его произведений и вот решила сделать новую попытку, уже со своим взрослым мировоззрением и выдержкой.

Меня всегда удивляло, почему иностранцы, говоря о причинах своего желания выучить русский язык, считают своим долгом почитать Достоевского в оригинале. Теперь, понимаю почему: читать Достоевского на русском языке, без адаптации, это действительно признак очень хорошего знания русского языка. Читать его тяжело, очень сложные обороты, непонятные слова (хоть понять их и можно интуитивно, если русский твой родной язык), длиннющие предложения. И это не то, что заставляет меня не любить Достоевского сейчас, скорее наоборот, понятно почему это классика, владение языком на таком уровне вызывает только уважение и заставляет задуматься о своем образовании.

Не любить же Достоевского меня заставляет другое: искусственное раздувание повествования. И да, это прямо вытекает из моего предыдущего замечания. Все эти сложные обороты бессмысленно увеличивают количество текста на одну лишь мысль. Ведь по сути весь сюжет уложился бы в двое меньшее количество страниц, если бы не эта особенность Достоевского.

Не знаю почему именно эту повесть я выбрала для прочтения, но вся эта нарочитая печальность и инфантильность персонажей, в данном случае, и есть посыл, который автор хочет до нас донести. Он пишет о них, жалея их, и одновременно осуждая за нерешительность и нежелание действовать. Однако сюжет не замысловат и поступки, слова персонажей вызывают отторжение. Здесь вы не найдете героизма, жертвенности, преодоления трудностей, хоть казалось бы косвенно эта мораль присутствует, здесь вы найдете двух странных и похожих друг на друга людей, трусливых, романтичных, смелых только в своем воображении. Жертвенность исключительно исходит из нерешительности, они не преодолевают себя, они просто смиряются. В конце концов, ГГ не развивается, наоборот, деградирует. И если раньше он жил как сомнамбула и мечтал, то теперь он перестает даже мечтать. К сожалению, хоть автор и раскрывает пороки людей, их неверные поступки и их искаженное мировоззрение, увы, он принимает их за данность и, как будто, вовсе не собирается «перевоспитывать» своих героев.

Как итог, я не могу для себя решить нравится ли мне творчество Достоевского, т.к. никаких эмоций, кроме презрения к персонажам, я не получила, не было справедливого наказания для них в повести, чтобы получить хотя бы удовлетворение. Придется прочитать Великое пятикнижие Достоевского, чтобы понять за что же его так любят.

Классика мировой литературы, большинство которой прочли еще в старших классах. Произведение сложное, психологическое.

Достоевский размышляет над своим героем, показывая весь мрак и ужас убийства одного человека другим. Есть и другие произведения литературы на данную тему, однако по глубине мысли и раскрытию персонажа, Достоевский превзошёл многих.

Что толкнуло Раскольникова на преступление ? Что позволяет одному человеку переступить черту и убить или пытать другого? Раскольников убил не из-за денег. Точнее, не только из-за денег.

И главным наказанием его стала совесть, а не каторга.

Первоначально герой не хочет мучиться муками совести. Он больше думает про каторгу. Ведь кого он убил? Какую-то старушку, которой он задолжал. Тысячи людей совершают преступления и похуже. И ими восхищаются, им ставят памятники:

« Все дело в том, что в ихней статье все люди как-то разделяются на « обыкновенных» и « необыкновенных». Обыкновенные должны жить в послушании и не имеют права переступать закона, потому что они, видите ли, обыкновенные. А необыкновенные имеют право делать всякие преступления и всячески преступать закон, собственно потому, что они необыкновенные. Так у вас, кажется, если только не ошибаюсь?…

… я не человека убил, я принцип убил! Принцип-то я и убил, а переступить не переступил, на этой стороне остался… Только и сумел, что убить. Да и того не сумел, оказывается… потому я окончательно вошь.. сам-то я, может быть, ещё сквернее и гаже, чем убитая вошь… Мать, сестра, как любил я их! Отчего теперь я их ненавижу?…».

Образ Раскольникова страшен. Он убил, и пошёл на убийство сознательно, отчасти из-за финансов, отчасти из отвращения к жертве, отчасти из любопытства « переступить принцип». Страшно выслушивать его. Но и совесть мучает его нещадно. Известно, что сам Достоевский был человеком религиозным. Через наказание, покаяние, раскаяние, муки совести находит Раскольников и Соня путь к надежде и счастье. И под подушкой он находит Евангелие, которое они и читают с Соней.

Говорят, Ницше заявил, что никто не объяснил ему психологию лучше, чем Достоевский. Однако сам Ницше бы презирал и страдание, и раскаяние. Английский философ Б. Рассел замечает следующую вещь про совесть: « Есть два вида святых : святой от природы и святой из боязни. Святой от природы искренне и непосредственно любит человечество, он делает добро потому, что это даёт ему счастье. Святой из боязни, наоборот, подобен человеку, который не ворует, потому что боится полиции, и который был бы злым, если бы его не сдерживали мысли об адском пламени или мести соседей. Ницше мог представить только второй тип святого : он настолько полон страха и ненависти, что искренняя любовь к людям кажется ему невозможной».

Достоевский также замечал, что если Бога нет, то можно все. Иначе говоря, если в человеке не горят его внутренняя совесть и любовь, то это может быть очень, очень страшный человек, способный на преступление, от которого его сдерживают лишь страхи наказания. И одних людей совесть мучает, а для других, как описал Ницше, совесть не существует. Моральная этика между людьми сильно разнится. Светлая сторона книги, что Раскольников все же мучился прежде всего из-за совести, намного сильнее, чем от чего-либо ещё.

Сам Достоевский также ставил моральную сторону человека превыше чего-либо остального : по его мнению, нравственность стоит выше ума : « Главное в человеке не ум, а то, что им управляет: характер, сердце, добрые чувства». Вопрос этики, как и многое другое. Мораль и этика же людей отличаются , ведь одни и мухи не обидят, в то время как другие слетели с катушек. Несмотря на религиозность автора, произведение изучается во многих странах, включая бывший Советский Союз. В книге подняты прежде всего глубинные основы человеческих мыслей, взаимоотношений, морали и этики — а они во многих случаях выработаны и едины для всего человечества. Но некоторые люди злы. Психологическая драма, читать которую тяжело и горестно.

Удивительная вещь. Узнать Достоевского с новой стороны. И ладно бы всё кончилось как обычно — плохо, но ведь и тут нет!

Так играть эмоциями читателя -это нечто. Сколько раз я закрывал книгу на пол главы и делал перерыв на чай...

Единственное, что меня удивляло, это как Фоме удавалось так точно имитировать учёность, так искусно манипулировать людьми и отсылаться ко многим великим (конечно менее великим, чем он сам).

Вроде как и прошло без малого 160 лет, но мастер русского слова в то время затрагивает темы актуальные и по сей день. Интереснейшая история страданий, любви, алчности. Федор Михайлович затронул в этом романе все очень тонко и глубоко. Сюжет незамымловат, но читается с интересом и на одном дыхании. С наслаждением восхищаюсь ширине русского слога у великого писателя. Прекрасный роман.

За 3.5 листа глаза на мокром месте...

В этом коротком рассказе весь Федор Михайлович.

Не знаю зачем он это написал, читать это физически больно.

Хотя, конечно, догадываюсь зачем.

Чтобы люди не оставались безучастны к судьбам других, чтобы помогали, насколько это возможно. Так же как и поступал сам автор на протяжении всей своей жизни.

Рекомендована школьникам, как одна из 100 лучших книг для взросления по версии Ульяновской библиотеки им. Аксакова.

Классика. Роман для взрослых людей, способных понять идеи автора, а точнее — четкую правоту этих идей, подтвержденных временем. Безусловно, великолепный слог, стиль и достоверность образов персонажей и событий. Ф.М. пережил лично столько злоключений и перевидал столько разных людей, что изображения героев романа воспринимаются очень легко.

Безусловно, грамотно и профессионально построенный сюжет, интрига с нагнетанием, убийством / ограблением, судом плюс боковые линии с подрастающим поколением, монастырскими насельниками, горожанами и горожанками, дворянами и купчинами, простолюдинами и «элитой», женщинами красивыми и считающими себя таковыми, в общем и целом, городок Скотопригоньевск создан весьма добротно. У меня мелькала мысль — а не впечатлился ли известный писатель ужасов творчеством Достоевского в плане базовой идеи — описание маленького городка, где персонажи — жители быстро становятся понятными читателю, и создают интерес к сюжету.

Конечно, труд прежде всего должен быть интересен и с точки зрения коммерческой реализации, и не только чтением, но и театральными постановками, отсюда множество диалогов, драмы, лирики даже, но и юмора. Хотя вечные идеи относительно веры в бессмертие души, и чем грозит неверие в этот постулат, а также размышления о необходимом качестве правителю России, европейцах, русских людях, да и просто о взаимоотношениях женщины и мужчины можно высекать в камне — не как афоризмы, а как истины, не требующие доказательств.

На мой взгляд, эта книга действительно была актуальна в момент написания, актуальна сейчас и будет актуальна до тех пор, пока человек останется человеком.

Малоприятный рассказ, если честно. И очень странный, в итоге так и неясно, правда ли мертвецы под землей разговаривают или герою просто это примерещилось. Выпивши и в полудреме даже здоровый человек много что может увидеть и услышать странного, а рассказчик далеко не здоров. Он, похоже, основательно допился. И разговаривает он как Поприщин из «Записок сумасшедшего», так что, возможно, тоже уже сходит с ума. Если так, то, получается, он столкнулся со своим подсознанием, заглянул сам себе в душу и ужаснулся, какие в ней таятся мерзости – монстры.

Хотя и кое-что хорошее тоже есть. Лавочник, например. Может быть, он немного склочный, обидчивый, но он хоть немного думает о душе. Слушает всю эту вакханалию и приговаривает: «Воистину душа по мытарствам ходит». Между прочим, эта его реплика находится, так сказать, в акцентированном месте, она как раз последняя среди всех разговоров мертвецов.

Когда мертвец вздыхает и говорит: «Я бы еще пожил», это очень даже можно понять, даже можно посочувствовать. Собственно, покойникам и дано пожить, только несколько в ином состоянии и с иной целью, но используют они это явно не так, как стоило бы. Горбатого, оказывается, даже могила не исправит.

Попадаются интересные афоризмы и просто фразы вроде: «Ходил развлекаться, попал на похороны». Это вообще годится для поговорки. Есть нотка юмора, в том числе каламбурного: про то, что Боткин вовсе не кусается, а очень деликатный. Про «дух» и то, что «не хотелось бы быть тут духовным лицом».

Мелькает тема разврата юных, правда не в том ключе, в каком обычно у Достоевского. Шестнадцатилетняя Катиш, которая уже развращена до монструозной степени и тоже, между прочим, находится в одной из могил, вызывает очень странные ощущения. Нет в ней той невинности, оскверненной чистоты, о которой так много писал Достоевский. Это не девочка, которая смущается от канкана, это дитя с лицом парижской камелии. Впрочем, Достоевский не дал ей высказаться самой, а только «гнусно» хихикать. Как знать, какую боль, которую не умеет выразить, она скрывает. Что интересно, о совращении юноши женщиной говорят бегло и без особого гнева, а о похотливом старике, который интересуется молоденькой девушкой, совсем в ином тоне.

Герой собрался походить по кладбищам, поискать чего-то более духовного, а заодно послушать здесь «биографии и анекдотцы». Что-то подсказывает, что он задержится тут. Человек влеком и удобопреклонен ко греху. И есть подозрение, что эти разговоры все-таки сродни переписки двух собачек. Он сойдет с ума, если уже не сошел, и как знать, не примерещится ли ему пресловутый «бобок» перед смертью.

Слово странное. Может быть, это просто губы, которые не в состоянии разжаться, издают такой звук, а может быть, это что-то иное. К кому взывает эта несчастная душа? И будут ли взывать прочие?

Ответов нет, вопросы есть, но лучше до них не докапываться, рассудок целее будет.

Блестящее произведение. По праву становится понятно почему Федор Михайлович популярен по всей нашей земле. С главным героем по ходу произведения мы проходим все чувства, тяготы и лишения человека в те времена. Не хочу спойлерить, так как это творение должен прочесть каждый. Главная суть, которую я вынем для себя, это то насколько может быть сильным человек, как морально так и физически. К прочтению!!!

Позвольте мне дать вам один практический совет. Литературу, настоящую литературу, не стоит глотать залпом, как снадобье, полезное для сердца или ума, этого «желудка» души. Литературу надо принимать мелкими дозами, раздробив, раскрошив, размолов, — тогда вы почувствуете ее сладостное благоухание в глубине ладоней; ее нужно разгрызать, с наслаждением перекатывая языком во рту — тогда и только тогда вы оцените по достоинству ее редкостный аромат, и раздробленные, размельченные частицы вновь соединятся воедино в вашем сознании и обретут красоту целого, к которому вы подмешали чуточку собственной крови. (В. Набоков)

«Братья Карамазовы» как раз и нужно принимать порционно, пытаясь осмыслить, опробовать те многие философские, религиозные смыслы, заложенные в книге.

«Братья Карамазовы» — детектив, причём с мастерски закрученной интригой, где не всё так однозначно, как кажется на первый взгляд. Здесь есть элементы и психологического (Митя), и мистического (Иван) и социального (Смердяков), и судебного (прокурор-адвокат) детектива. Эпичности полотну добавляет христианский мотив, проводниками которого являются старец Зосима и младший из Карамазовых, апогеем же становится духовное изменение Дмитрия, для которого суд — это своя Голгофа, путь к Богу. К слову, Дмитрий — единственный персонаж, в котором произошли внутренние изменения, что несвойственно эпичным произведениям с кучей героев.

Роман нетороплив, в нём нет нагромождения событий и «экшена», но те что есть — ещё глубже раскрывают всех героев произведения. В романе сильнО психологическое напряжение, которое на надрывах (некоторые главы используют это слово) человеческой психики играет симфонию, ведомую дирижёром Достоевским. И куда ж без «мрачного мистицизма», инфернальных дам и политического наполнения, где даже школьник (Красоткин) имеет свою гражданскую позицию, а сам автор намекает, что государство должно стремиться к церкви.

Великий роман, отличное блюдо для саморазвития. И к этому сложно ещё что-то добавить.

После прочтения всего романа, да и в процессе, я периодически откидывалась на кресле, смотрела в потолок и пыталась осмыслить. Федор Михайлович... Не удивительно, что этот автор известен и уважаем во всем мире. Настолько тонко, подробно, реалистично описать душу человека, с её метаниями, сомнениями, муками выбора, моментами слабости и силы — по плечу далеко не каждому. Для меня Достоевский — это гений. А роман Братья Карамазовы — часть меня.

В произведении нет идеальных героев, каждый носит в своём сердце какой-то изъян. Даже старец Зосима. Кто-то пытается его игнорировать, кто-то постоянно ковыряет и жмёт на ранку, пытаясь выдавить то, что в ней есть.

Алексей, Дмитрий, Иван, Павел, Грушенька, Катя — такие родные и понятные.

Вопросы вины, причастности, прощения. В этой книге не будет прямых ответов. Роман, так же как его герои, покопошится в вашей душе, сковырнет то, что там спряталось и оставит с этим.

Есть детективная составляющая, есть развитие и сюжета, и героев. Так же очень ценна передача жизни и быта русских людей в простом городе второй половины XIX века. Картина мира, взаимоотношения, социальные коды.

Много драмы. Особенно внутренней. Сквозь которую иногда тонким лучом пробивается свет.

Обычно к произведениям Достоевского присовокупляют эпитет «мрачный».

Если бы меня попросили описать одном словом чувства и эмоции, которые остались от прочтения, то это будет слово «Тоска». Тягучая, ноющая, но очень нужная.

10 из 10.

Короткий, но такой узнаваемый рассказ. В нем весь Достоевский.

Федор Михайлович предельно реалистичен, правдив и жесток, несмотря на фантастичность сюжета.

Большой, холодный, равнодушный город — и маленький замерзающий мальчик, жаждущий тепла и праздника (время-то идет Рождественское)

Религия и Вера — толпы христиан вокруг, а сколько из них следует заповеди из Нагорной проповеди: возлюби ближнего своего?

Это было давно. А что, сейчас времена стали лучше, люди добрее?

И тут важно сказать, волонтерское движение все же дает надежду, что все не так уж безнадежно.

И да, рассказ перекликается с «Девочкой со спичками», но у Андерсона получился лубок, а вот у Достоевского — жизненная история. И плагиатом это совсем не попахивает, как некоторым «пикейным жилетам» ни мерещится в умопомрачительном тренде отрицания всей русской культуры.

Однозначно, маленький шедевр.

Тут, Достоевского я в руки взял,

И сразу сон свой потерял.

А время шло за часом час,

Не мог нарадоваться глаз

Прекрасным фразам, слову, слогу.

Душа звенит громоотводом!

Как гений Федор это может?

Вместить в абзац все то, что гложет,

Терзает, щиплет, веселит...

И сердце чаще застучит

От описания души

Он ни секунды не томит,

Ведь ты мне веришь? — посмотри:

Здесь строчка к строчке, нота к ноте,

Здесь нет дешёвых оборотов!

...Первый роман увидел свет,

И сразу вдруг такой успех!

Некрасов, тоже, как и я

Увидел в Федоре себя,

И с восклицанием и шумом

Пустил в печать вот это чудо.

Сюжет он выбрал не банальный,

А жанр? А жанр — эпистолярный.

Добрейшей душеньки Макар

Варюше письмеца писал.

Варюша нежным, мягким словом

Писала то, что он ей дорог,

Но дорог как отец и друг,

Ну, а в душе его уют

От осознания простого

Что не нужнО ему иного.

Здесь автор тему продолжал

Какую Гоголь начинал

Про тихих, маленьких людей,

А не царей и королей.

Про сложность быта, жизни той,

Не замечаемой порой

Аристократией слепой.

Ох, беспощаден Достоевский,

По сердцу водит как стамеской.

Но гению почет, хвала!

Ты другом стал мне навсегда.

Плохо помню, как читал эту книгу в старших классах, но сейчас было прямо-таки тяжело, это очень тяжелое произведение. Все еще не понимаю, как и зачем это преподают в школе.

Большая часть романа похожа на трансляцию «Пусть говорят» из 19 века, которую традиционно сопровождает трэш, угар и содомия. За очень редкими исключениями у персонажей либо почти невозможные условия существования, нищета, болезни и семейные неурядицы, либо едет крыша, либо все вместе.

Другая часть книги — это мысли не совсем психически здорового Раскольникова, у которого совмещены все пункты из предыдущего списка. А временами его рассуждения и вовсе переходят в настоящий поток сознания.

И только совсем небольшая часть произведения посвящена простому и понятному детективному сюжету.

Больше всего разочаровало то, что главный герой оказался по сути сумасшедшим. Ну какой он ницшеанец-самоучка, какие тут великие теории, какие страдания и искупления, если у него по сути с головой не все в порядке и большую часть времени он страдает именно от этого, а не от совершенного убийства. Нравственного перерождения и изменения Раскольникова тоже так и не случилось. Это, как сказал автор, совсем другая история. А жаль.

Очень сильный, построенный на контрасте горя и праздничного веселья, рассказ. Хорошо, что я читаю его после Нового года и Рождества, ведь он и вправду — способен лишить вас новогоднего настроения.

Очень правдивый, от чего ещё более ужасающий... так мало текста, но так много смысла!

Удивительным образом, вопреки тяжести описываемых обстоятельств и личности автора, текст, можно сказать, уютный. Тяжело читать только одну главу, в которой описывается жестокое обращение с женщинами. Остальные главы, хоть и описывают суровый каторжный быт, то ли несут на себе отпечаток какой-то извращенной романтики, то ли просто отражают тот факт, что жизнь была тяжелой, но не невыносимой. Каторга стала для людей вторым домом, частью их судьбы, в которой нашлось место для человечности и частичек свободной жизни. Свобода здесь ценится превыше всего, но последняя глава, в которой Горянчиков выходит на свободу, оставляет скорее ощущение если не тоски, то привычки к быту и солидарности автора с теми, кто еще остается в остроге.

Люди и являются центральной темой книги. В книге хорошо подмечены черты характеров каторжан. Причем откровенно «плохих» людей наблюдатель Горянчиков почти не находит. Стоит отметить тот факт, что Достоевский, как и ГГ, на каторге частью народа так и не стал. И взгляд на все происходящее, хоть и изнутри, но, в каком-то смысле, отстраненный, с исследовательским интересом более сложного существа.

Собственные постоянные заглядывания вперед в поисках конца главы намекают на затянутость и излишнее многословие книги. Достоевский в целом грешит подобным, и к этому надо быть готовым. Читать, тем не менее, можно и даже нужно. Во-первых, интересно узнать, что же ФМ вынес из своих каторжных лет, во-вторых, книга дает вполне реалистичный, даже документальный, взгляд на то, как была устроена каторжная жизнь в Сибири в этот исторический период.

Достоевский — самый классический классик. А для Запада, вообще, русский писатель номер 1. Исходя из этого, раз тебе что-нибудь в произведениях ФМ не совсем понравилось, значит, сам того.. этого... Короче, необходимо саморазвиваться.

Не сказать, чтобы «Бедные люди» плох или неинтересен. Одно из первых творений Достоевского вполне отчетливо показывает срез и общества, и времени. Маленький, локальный, но тем не менее.

Однако же моменты для вопросов есть. Продакт-плейсмент Пушкина, причем, достаточно топорный. Зачем? Да, Пушкин велик, но не Пушкиным единым. А вот «Шинель» Гоголя устами персонажей малость не одобрена. Как же, «Шинель» прямой конкурент «Бедным людям», и, честно говоря, выглядит куда более глубоким произведением. Тем более, и там, и там речь идет не о совсем бедных и бесправных, а низших слоях дворян да мещан, у коих проблема, что чай без сахара и сапоги каши просят, сравните с жизнью крепостных или «освобожденных» крестьян с их барщиной, угаром и беспросветом.

Да и к самому стилю — эпистолярный роман, в письмах — уже возникают вопросы. С точки зрения логики, зачем писать, тратиться на бумагу, чернила по 20 страниц, когда наши герои ежедневно встречаются. Ладно, юные влюбленные виршами дышат или куртуазные барышни манерно изъясняются. Нет, обыкновенные люди в нужде. Тут уже не до художественных экзерсисов. И слог покорявей, и сюжет из него обрывочный, а не как у Достоевского — плавный и последовательный.

Действие сведено к нулю. По сравнению с «Петербургскими тайнами» того же направления от Крестовского вообще здесь всё застыло.

Поэтому относить к программным да обязательным вещам для чтения я бы «Бедных людей» не стал. Персонажи замороженные, парадигма размазанная (особенно инородно смотрится добрый начальник, раздающий сторублёвки). Уровня «Идиота», «Бесов» или «Преступления и наказания», конечно, тоже нет.

Сугубо для литературных журналов того времени. Вот там «Бедные люди» явно бы смотрелись.

Роман-размышление. Очень жаль, что замысел всего произведение автор не успел воплотить (см. его Предисловие), хотя даже эта половина задуманного впечатляет. Писать на такие вещи «отзывы» странновато. Адекватными отзывами могут быть только отклики и комментарии кого-нибудь близкого по уровню или духу (как Легенда о Великом Инквизиторе В.В. Розанова).

Небольшой дневник 1880 года целиком посвящен знаменитой «Пушкинской речи» Достоевского и последовавшему на нее в обществе отклику. Речь была произнесена Достоевским в июне, а опубликована — в августовском выпуске «Дневника», но еще до публикации вызвала огромный отклик и обширную дискуссию. Надо сказать, что взгляд Достоевского на Пушкина — интересен даже сам по себе, потому что сложно найти двух столь противоположных классиков в нашей литературе, мне кажется, настолько разных, что их совершенно нельзя даже сравнить. Удивительно в речи то, что Достоевский находит у Пушкина, прежде всего, себя самого, не как человека, а как автора, своих героев. Во всяком случае, мне так кажется. В «гордом человеке» Алеко я вижу уши вовсе не Пушкина, а Раскольникова. В рассуждениях о «всечеловеке» и всечеловеческих ценностях русских людей и русской культуры (в чем, по ФМ, и состоит ее базис, самобытность, идентичность) — уши князя Мышкина. Понятно, что каждый невольно находит то, что ему ближе, и тот же Набоков видит в Пушкине совершенно, совершенно другое. Настолько, что если сравнить эти две точки зрения, дающие поэту одинаково высокие оценки, не называя имени, то и не догадаешься, что речь идет об одном человеке.

Помимо собственно речи «Пушкин», Дневник за август 1880 (единственный месяц) содержит гораздо более пространный ответ на статью некоего А. Градовского, появившуюся в «Московских ведомостях» в ответ на речь. Самой статьи в моем собрании сочинений нет, и в этом большой недостаток подобных изданий в принципе, когда приводятся только статьи одного автора, представляющие собой часть полемики с кем-то другим. Причем таких статей бывает еще и несколько, но поскольку нельзя тут же прочитать те, чужие статьи, на которые автор отвечает, выходит такой хлопок одной ладонью.

Хотя подозреваю, что статья Градовского и вполовину не так эпична, как отклик на нее Достоевского — уж что-что, а развести срач на пустом месте он мастер, как ни странно это писать. Но кто так не считает, тот не читал журналистской работы ФМ, а в особенности — его великую и прекрасную полемику со Щедриным. Мне сложно оценить, насколько адекватны доводы ФМ, не видя самих нападок. В любом случае, ФМ, как всегда, довольно резок, очень эмоционален и виртуозно задевает бедолагу Градовского за живое. Это весьма забавно наблюдать.

«Игрок» произвел несколько странное впечатление (отвык, отвык от русской классики XIX века! на классику XX больше настроился). Вместе с тем и удивил. Написан весьма энергично. Особенно порадовала бабушка, конечно («Колпаки вы все, колпаки!»). Хотя французики, немцы и англичане выставлены несколько шаблонно. В целом роман показался похожим на некий конспект. Хотя и не такой ужатый, как у Борхеса или Лема. Но то, что он такой концентрированный, безусловно хорошо. Начни Федор Михайлович добавлять туда всякую высокохудожественную воду, эффект бы пропал начисто. А так вся ситуация, главный герой в ней воспринимаются как будто подсвеченные фотовспышкой, врезаются в память.

Потерявшие своё лицо

Досадно мне, что слово «честь» забыто. И что в чести наветы за глаза (В. Высоцкий)

Впервые этот роман был прочитан мной относительно недавно — всего-навсего 9 лет назад. И я даже не слишком сильно переместился по возрастной шкале, разве что приобрёл статус пенсионера по возрасту, но и только. И перечитав ту свою девятилетней давности рецензию, в принципе, согласен практически со всем тем, что я там выразил и сформулировал. И дополню, пожалуй, только вот таким соображением.

У китайцев и вообще у восточных народов есть сильное по содержанию выражение/понятие — потерять своё лицо. И вот это понятие во всём великолепии его смысла на все сто можно применить к героям этого романа. Практически ко всем. И даже к князю Мышкину. Который, казалось бы, занимает позицию человека высоконравственного и глубоко морального и потому должен быть либо вне этого понятия (я про потерю лица), либо выше его. Однако и он, этот блаженненький недохристосик, этот полуперенедосвятой своё лицо всё-таки теряет. По крайней мере в глазах общества и общественного мнения, да и в глазах читателя тоже. Ибо нельзя быть совершенно безвольной тряпкой, невозможно пытаться жить оторвано от реалий жизни и стараться быть девственником и одновременно немножко беременным, не получится жить по принципу «и нашим, и вашим»! Потому что ты тогда выпадаешь вообще из понятия «человек» — ты либо выше этого понятия, либо ниже, либо сверхчеловек, либо недочеловек. И не зря Достоевский вновь погружает своего героя в пучину безумия — он и в самом деле делает его нечеловеком, или, если хотите, недочеловеком, т. е. неполноценным индивидом. И членом общества он перестаёт быть, ибо помещён в лечебницу для умалишённых.

Ну, а про всех прочих: практически все эти люди тоже то и дело теряют своё лицо — одни в большей степени, другие в меньшей — и добрая половина из них должна была бы совершить сэппуку и харакири (что в принципе одно и то же), ибо совершают поступки подлые, теряя во всю ивановскую свою честь. И конечно, они подсознательно всё понимают, ведь не напрасно и живут они вот так, с надрывом и на разрыв души — подсознание не даёт им жить в балансе чувств и поведения, подсознание толкает их на самые сильные безумства и даже преступления.

И хотя вроде бы антигероями романа являются царствующие мещане и мещанство, однако по прошествии полутора столетий, отделяющих нас от времени написания книги автором, мало что изменилось. Хотя нет, вру, изменилось много, ибо прав Высоцкий, слово «честь» забыто прочно, а всякий человек, живущий по чести, высмеивается и обругивается, да ещё и делается виноватым. Увы, человек всегда только лишь человек, и вовсе не всегда это звучит гордо…

Перечитано специально для клуба КЛюЧ г. Валдай

Глубокий, философский роман в известном репертуаре Достоевского. Написан со специфичным вкусом, читается хорошо, но эмоционально трудно. Герои переживают столько горя в своих жизнях; многие сами порочат свою душу и грешат. Спасибо, Федор Михайлович. Это нужный читательский опыт. Может прочту еще раз через пару-тройку лет, когда наберусь еще больше жизненного и читательского опыта.

Поэма, впитавшая в себя соки терзаний и объединившая внутренние чувства тех, кто веровал, верует или уже утратил веру в один сплошной текст. Гений Достоевского бывает трудно понять юному читателю, наверно поэтому многие, прочитав его молодыми, возвращаются к его произведениям, чтобы найти ответы на новые вопросы. Поэма и сам роман «Братья Карамазовы» стоят прочтения. Особенно, если увлекаетесь религиозными вопросами (о христианстве).

Сложно говорить о содержимом по нижеизложенным причинам, т.ч. упомяну лишь свои ощущения от рассказа.

Первые впечатления были, что это какой-то сумбур, усиленный к тому же приспичившем мне желанием поупражняться в скорочтении. Сначала было абсолютное отторжение с вопрошанием, зачем это написано и зачем это читать, продлившееся некоторое время. А затем под конец пришло как озарение глубоко интимное понимание происходящего. Оглядываясь на прочитанное и закрывая рассказ, как-то не жалеешь о потраченном времени. Напротив, даже признаюсь, покидал последние страницы в немного измененном (кажется, навсегда) сознании и приподнятом настроении. Впечатляет. Прошло несколько недель с прочтения, а всё крутятся мысли возвращающие к написанному.

Гениальный писатель. Странное произведение.

Не кривя душой сразу скажу — растянул я прочтение данного труда чуть ли не на два года. Начал, прочел % 20, утомился от «стены текста», бросил. Примерно месяц назад продолжил — и тут внезапно для себя прочел до конца. И теперь, оглядываясь назад, размышляя о прочитанном (одна из тех книг, о которой просто невозможно не размышлять долго и упорно после акта чтения), могу смело сказать — какой же все-таки это прекрасный и великий труд Федора Михайловича. Именно труд. Не просто история жизни некоей среднестатистической русской семьи, а целая Россия, да что уж там — целый мир во всей красе своей, представленный посредством описания жизни одной русской семьи. Сколько важнейших тем, сколько мучительных вопросов без ответов, сколько глубоко философских размышлений...

Хочется, хочется просто брать и цитировать одну фразу за другой, излагать о них свои мысли, кричать — да! Да, все так и есть, Федор Михайлович, как же Вы верно все говорите, как же Вы правы!

Не стану говорить, что данный труд должен прочитать каждый. Пожалуй, это не так. Как сказал один из ораторов выше — до Достоевского надо дожить, дорасти. Для чтения «Братьев...» нужен определенный настрой, определенные мировоззрения, наверное все же. Но уж если все это в наличии, то запомнится данный труд на всю жизнь.

Невероятно рад, что-таки прочел, не забросил окончательно. Навсегда в моих уме, душе и сердце.

Каждое лето накрывает мысль о том, что пора перечитать русскую классику. Не важно, что полно непрочитанных книг, главное что есть желание, а новинку могут и подождать)

Федор Михайлович лидировал по внутреннему голосованию, так что проводила дни с «Идиотом». Ничего, что на две недели выпала из читательского графика, ведь осадок от романа зародил в душе что-то новое и важное...

Идиот — это не просто классика, а нечто больше. С него-то и открылся, для меня, Достоевский. Школьную программу не считаем — полный провал. Помню, как после школы на меня так же что-то нашло и была приобретена книга...

Ох уж эти метания русской души!!! Ох уж эти страсти!!!Странные, противоречивые персонажи, в душе которых, черт ногу сломит, что творится! А время, время-то какое! Это вам не современный мир, тогда все сложнее, трагичнее было...

Не буду заострять внимание на второстепенных героев, от их присутствия и разглагольствования становится лишь тяжелее усваивать информацию, да и не они были главными. Свое внимание я заостряла на следующих лицах: Князь Лев Николаевич Мышкин; Настасья Филипповна и Аглая Ивановна.

Хотя уже делала, для себя, более подробный анализ героев, но каждый раз сердце открыто лишь для Настасья Филипповны. Надломленная, разрушенная душа, отчаянно пытающееся собрать разбитые осколки, но каждый раз терпя неудачу. Ей бы жить далеко, начать все с чистого листа, но демон прошлого никогда не отпустит. Случившееся и в наше время рушит жизни, а представьте какого женщине в XIX веке! Князь видел Настасью настоящей, но его блаженное отношение ко всему, лишь усугубляло положение. Рогожин тоже не вариант, слишком несдержанный.

Если говорить о романе в целом, то тут либо — дикий восторг, либо— что здесь происходит? Очень люблю первую часть, где события развиваются стремительно, а праздник Настасья, как громкий залп сотни пушек. Грандиозно, масштабно, а дальше начинается какая-то словесная дичь. Много героев, много разговоров, еще и ненавистная Аглая всплыла, — трудно концентрировать внимание на пустые моменты.

Что бы не говорила, а «Идиота» искренне люблю. Правда внутри меня просыпается нежная девочка, которая хочет хэппи-энд для Настасьи и Льва, но мы же в романе Достоевского, — только эмоциональное дно

«В общем, нет, на мой взгляд в этом рассказе ничего цепляющего, ничего приятно-щекочущего, ничего ценного — ничего того, что могло бы оставить приятное послевкусие и улыбку удовольствия, которые могут подарить только по-настоящему хорошие книги.»

Снежана Стародубцева (из отзыва 30 ноября 2010 г)

«Очень тронул рассказ, взялась читать и проглотила минут в десять. Поверить не могла, что в конце сборника, который я читала, мне подвернется такой алмаз.»

Марина Румянцева (из отзыва 22 марта 2018 г)

Рассказ, написанный примерно за два года до рождения Альберта Эйнштейна, содержит космологическую идею, кажущуюся абсолютно невозможной в это время. В космосе существует другая звезда, около которой есть планета в точности похожая на Землю, но с другим населением. Там не произошло грехопадения, и размножившееся человечество продолжает жить в раю. Это не противоречит современным научным взглядам на устройство вселенной. Если назвать «лоскутом космического одеяла» сферу в космическом пространстве радиусом 41 миллиард световых лет (это размер «современного космического горизонта»), то можно подсчитать число различных конфигураций частиц внутри этого объёма (число частиц конечно, следовательно, конечно и число вариантов их взаимного расположения). Это приблизительное число записывается в виде единицы с количеством нулей, равным десять в сто двадцать второй степени. Из этого следует вывод: «ограниченное количество компоновок частиц гарантирует, что при достаточном числе лоскутков в космическом одеяле, то есть при достаточном количестве космических горизонтов, компоновки частиц, сравниваемые по-лоскутно, обязаны где-то повториться. Даже если бы вы могли выступить в роли космического дизайнера и попытались бы сделать так, чтобы каждый лоскуток отличался по дизайну от всех предыдущих, то в достаточно большом пространстве у вас закончатся свежие идеи, и вы будете вынуждены повторить вариант одного из предыдущих дизайнов.» А из этого, в свою очередь, следует «что, если известные нам конфигурации частиц повторяются в другом лоскутке — в другом космическом горизонте, — то этот лоскуток будет во всём похож на наш. Это означает, что если вселенная простирается бесконечно, то вы не одиноки в своей реакции (какой бы она ни была) на эту точку зрения об окружающей действительности. В глубине космоса существует множество ваших точных копий, ведущих и чувствующих себя точно так же как вы. И не существует никакого способа сказать, какая из них — это действительно вы. Все копии физически и, следовательно, ментально тождественны.»

Все цитаты я привожу по книге Брайана Грина «Параллельные миры и глубинные законы космоса», М. 2013. Вот что такое гениальное озарение! Разве после этого Фёдор Михалыч не заслуживает титула величайшего русского фантаста 19-го века? Между прочим, до выхода в свет «Машины времени» Уэллса, знаменующего начало современной фантастики, остаётся немногим менее 20 лет. Как же сильно опередил время Достоевский!

Есть в этом гениальном рассказе ещё одно очень любопытное научное предвидение. Пришелец, оказавшийся на чистой планете, где нет болезней и, соответственно, иммунитета против любой из них, по прошествии недолгого времени в результате тесных контактов заразил всё население самым страшным из инфекционных заболеваний — злом. И благополучный мир постепенно превратился в совсем уж точную копию Земли. Та божественная сущность, которая доставила смешного человека в райский мир, неужели не предвидела возможных последствий!? А если предвидела, то не было ли это существо самим Дьяволом? В таком случае Бог потерпел очередное поражение в борьбе с Нечистым, и поражение крупное, поскольку от проповеднической деятельности вернувшегося на Землю героя рассказа толку, очевидно, не будет. Правда, девочку он разыскал. И на том спасибо!

О девочке невозможно не сказать ещё несколько слов. Всему в рассказе я верю, и тому, что твёрдо решил застрелиться (сильнейшая депрессия, плюс полное безделье) и тому, что приснилось ... Не верю только одному, — что можно затопать ногами и заорать на ребёнка, который просит помощи, и прогнать его с глаз долой (то есть ты, конечно, герой, чуть ли не как Александр Македонский, но зачем же стулья ломать?). Вот тебе и смешной человек.

Вроде бы обо всём остальном написано в других отзывах. Надеюсь, мои скромные дополнения будут благосклонно приняты и по достоинству оценены.

После прочтения романа не покидает светлое впечатление о его героях: все-таки они гораздо лучше, чем казалось в начале..хотя страшного в книге много, но Свет побеждает Тьму.И эта книга о Счастье и как быть счастливым. И об учителе — старце Зосиме и его ученике Алеше. Они и учат нас быть счастливыми. Я благодарен Федору Михайловичу за эти образы настоящих героев, которыми, при всем богатстве остального, так бедна наша классическая литература. А как трогательны мальчишки, хулиганистые в начале, но болезнь и смерть бедного мальчика Илющи, делает их добрее и отзывчивее. Р.S. Кто хочет узнать настоящее русское православное христианство, прочитайте прежде всего этот роман и лишь потом, если хотите, вступайте в православные группы ОК, ВК и т.д. и помните слова старца Зосимы: «Дети мои. просите у Бога веселья.»

Прохарчин верит исключительно в материальные вещи, которые на самом деле легче всего потерять. Он чего-то копил, спал на рваном грязном тюфяке, ел не досыта, боялся всех вокруг. А в итоге умер и чужие люди забрали все его накопления. Казалось бы, очевидно, что материальные тленно и оно нужно только здесь и сейчас.

Сама до сих пор удивляюсь, что меня заставило прочесть роман в 10 классе. На удивление это произведение мне понравилось больше, чем остальная школьная литература. Моментами я, конечно, чуть не умерла от скуки, но в целом, хотя бы первая часть держит в напряжении. Даже если знаешь, что ГГ совершит убийство, а это, по-моему, главный спойлер, все равно надо читать. В следующих частях я мучилась страданиями Раскольникова, при этом до конца произведения задавалась вопросом: «Раскроет ли ПП убийство или нет?» Вообще, я поняла, что мне не хватает Разумихина, потому что он сделал этот роман не таким скучным. Как только он появляется, понимаешь, что не все потеряно. Сразу появляется какой-то оптимистичный настрой, потому что вся давящая и угнетающая атмосфера Петербурга убивает не только Раскольникова, но и читателя.

Без объяснений, конечно, трудно понять смысл и суть, но самим сюжетам я осталась довольно. К пятой части уже не понимаешь, о чем нам еще может рассказать автор.

У меня завелась привычка при чтении книг делать заметки, если, конечно, в книге есть над чем подумать. По поводу «Бесов» накатал страницы четыре печатного текста. Но не буду утомлять вероятных читателей моего отзыва.

Книга — однозначный шедевр всех времен и народов, но сказать о нем сегодня следует прежде всего вот что.

В левой блогосфере стало принято ругмя ругать Ф.М. за грязный пасквиль на революционеров, но это чушь, вызванная «торопливостью» и «недосиженностью» юной и не очень левацкой поросли. Если это и «грязный пасквиль», то на всю Россию.

Достоевский четыре года просидел за границей, среди чужих людей и без гроша в кармане. И это при его-то любви к России, к тяге ко всему в ней вечному и сиюминутному. А любимая Родина будто нарочно отталкивает его, в то время как в ней такие эпохальные дела делаются!

Реакция и контрреформы закручивают общественные гайки, молодежь бунтует, крестьяне стонут под игом выкупных платежей, у большинства думающих русских уже мозги кипят после десяти лет эпохи Великих реформ. А Достоевский, с его взрывным темпераментом, не может поучаствовать во всей этой катавасии. И поговорить-то не с кем, кроме как с жеманным сюсюкой Тургеневым, сиречь Степаном Егоровичем Кармазиновым. Вот наш гений и озлобился.

В «Бесах» злостной сатире преданы все слои и типажи российского общества, всех Ф.М. исстегал бичом памфлета — губернаторы, чиновники, высшая аристократия, мещане, крестьяне, инженеры и учителя, революционеры всех эпох и полицейские. Старики, молодежь, почтенные матроны, девицы и девочки. Достоевский издевается и над великосветской прециозностью (Кармазинов, Верховенский-старший и генерал в клубе), и над христианским милосердием и самопожертвованием (Дарья Шатова и Софья Матвеевна), Мария Шатова вообще пародия на Богородицу! Он даже лютого душегуба Федьку ухитрился в сатирических тонах изобразить.

Любая идея, выдвинутая персонажем книги, немедленно возгоняется до абсурдного абсолюта, а потом втаптывается в неиссякаемую тверскую грязь. Что социализм, что либерализм, что охранительство — все Федору Михайловичу смешно и отвратительно.

И сделано-то как хитро. Расправа производится руками самих персонажей книги, вечно между собой спорящих по любому поводу. А всю историю собрал в кучку и рассказал от своего имени омерзительный трусливый паскудник, носящий и фамилию характерную: Г-в, то есть Г(рязно)в, а то и Г(известная субстанция)в! Жуткая обезьяна Достоевского, имеющая все недостатки своего создателя, но ни грана его достоинства.

И при этом — вот он бумеранг кармы — практически во всех персонажах романа есть очень четкий отпечаток личности автора, они части его души.

Шатов — с его «почти физической любовью к русскому мужику» (фраза моей училки по литературе).

Верховенский-старший — с его абстрактным либерализмом и любовью к Мадонне Рафаэля.

Кириллов — маньяк своеволия и псевдоэпилептик.

Кармазинов — с его авторским самомнением и ревностью к чужому таланту. (Достоевский ревновал Тургенева за гонорары и якобы незаслуженный успех у публики, вот и накатал лживый пасквиль).

Ставрогин — несомненно. С его гордыней столбового дворянина и завышенным ЧСВ.

Федька Каторжный, сирота, прошедший через горнило религиозных сомнений, — тут и говорить нечего, само имя разоблачает прототипа персонажа.

Даже Петруша Верховенский. Конечно, Ф.М. не был никогда грязным убийцей и подлецом, а вот интеллектуальным провокатором был, да еще каким! Роман «Бесы» — это одна сплошная провокация, буквально сотрясшая и продолжающая сотрясать основы коллективного интеллекта человечества.

Потому что это произведение искусства самого высшего эшелона доступной человеческому разуму эстетики!

Тут тебе не только азбучно явленный полифонизм Достоевского (речевые характеристики персонажей вообще-то присущи всем великим нашим классикам), но и невероятная композиция и структура повествования, уникально широкий диапазон в эмоциональном регистре — от злостной сатиры до трагедии эсхиловского и шекспировского масштаба (при чтении сцен родов Марьи Шатовой и самоубийства Кириллова физически трясти начинает, какие бы у тебя крепкие нервы ни были!).

А язык! Впечатление такое, что 800-страничный роман написан то ли японскими танка, то ли скальдическими висами. Каждое слово в книге насыщено смыслами и имеет тьму интертекстуальных связей. Это чистая поэзия, в своем, конечно, роде.

У романа в этом году юбилей — он печатался ровно 150 лет назад, я его знаю почти четверть века.

В девятнадцать лет — Достоевский был как бог, создавший свой личный космос. В который я нырнул вверх тормашками, что твой попаданец.

В середине нулевых, когда я был религиозным мракобесом, я видел его как кладезь, вырытый в самое сердце Духовного Абсолюта, Апокалипсис наших дней и предсказание бесовского разгула кровавой русской смуты. Да, тогда моя головушка была полна подобной дребедени и дряни. Долго потом пришлось выдавливать из себя по капле раба Божьего и буржуйского лакея.

В 2012 году я читал «Бесов» в качестве жестокой сатиры на русский либерализм начала 21 века и на «белоленточное» движение, в частности.

Сейчас для меня «Бесы» — это прежде всего памфлет против абстрактных измышлений и бессмысленных петель ума, засоряющих сознание и никогда не проходящих проверку практикой. А также это великое сокровище эстетики и целый университетский курс по технике создания романа. Из которого только и черпай методы и приемы, не исчерпаешь.

Но это опыт моего личного восприятия, общечеловеческие смыслы и актуальность тоже никуда не делись.

Например, сейчас ясно видно, что Шигалев и его теория, «шигалевщина» — это тот самый либеральный цифровой концлагерь, который начал строиться по всему миру, а потом и у нас, начиная с 1975 года. И, возможно, будет таки достроен, и сведет человечество к полному ничтожеству. И тогда мы все увидим, «что стало бы с Россией, не случись революции». Увидим, да поздно будет. А потом и видеть станет некому.

Или произойдет очередная перемена нашей общей участи. Чего я всем от души и желаю.

П.С. Единственное, чего я никогда не прощу Достоевскому — это злостную и несправедливую карикатуру на Тургенева (Кармазинов). Иван Сергеевич был и мудрее Федора Михайловича, и глубже, и художественно, как минимум, ни на гран не слабее.

Как хорошо, что я в школе от этой книги увернулся. Слушая роман я постоянно вспоминал анекдот: «Почему в России не популярны ужасы? Да потому что мы в них живём!». Если бы автор не приделал «happy end», чистые ужасы и жуткая жуть. Да и так, какой удар по психике... Ну и вопросы конечно сформулированы автором, актуальные вопросы под XX век. Наполеон, на которого норовит ровняться Раскольников, мелочь, в сравнении с деятелями будущего. И что самое страшное, ведь наверняка многие из них это читали. И сделали свои выводы.

«Узнал я, что не только жить подлецом невозможно, но и умирать подлецом невозможно… Нет, господа, умирать надо честно!..»

Ну вот, общепризнанная вершина творчества Достоевского мною покорена.

Повторюсь — не так страшен Великий и Ужасный, как принято считать, вот на рисунках первоклашек «мамы» — гораздо более жуткие, хе-хе.

А теперь серьезно. Почерк узнается с первых же строк, стиль, построение глав, персонажи (!), о которых подробнее чуть ниже. Отдельно хочется отметить очень уж бедно описанный провинциальный городок и — внезапно — какой-то оптимизм в настроении книги.

И вновь я берусь утверждать о сходстве ФМД со Стивеном-Который-Кинг. Манера повествования, безусловно, иная, «бытописательство» конкретно здесь практически отсутствует, да и вообще скупостью начертания окружения роман больше напоминает пьесу, но вот герои...

Да, у Достоевского снова нет благородных рыцарей и прекрасных дев — вернее есть они, и те, и другие, но с таким количеством «дополнений», что вот он — привет Королю Ужасов. Однако если в «Бесах» действительно трудно назвать хоть одного (хотя одного-то я называл) героя полноценно положительным, то БК ближе в этом отношении к другому роману ФМД — «Идиоту», ибо и тут положительное большинство персонажей все-таки преимущественно «добрые люди», которым, однако это не мешает творить порой ужасные дела. И вот на этом самом месте «включается» ключевая черта романов Достоевского — психологизм.

Повторюсь, полтораста лет прошло без малого, нравы в обществе изменились очень даже, поэтому некоторые нюансы, особенно касающиеся общественных приличий, вот так «с наскоку» не понять, отчего иногда поступки героев кажутся странными и необоснованными, хоть это и не совсем так. В любом случае отмечу чрезвычайную экспансивность всех без исключения: герои только и делают, что всплескивают руками, вскрикивают, бросаются друг на друга, льют слезы... Театральщина, скажете вы, и, собственно, именно так оно порой и видится нам, для современников же, вероятно, было это обычным делом. Судить не возьмусь.

Но давайте сделаем скидку на солидный (относительно) возраст произведения. Кроме того, большая часть несуразностей в поведении героев впоследствии так или иначе объясняется. Каюсь, особенно часто я не мог понять мотивы женских персонажей — Грушенька и Катерина буквально вгоняли меня в ступор, кульминацией, пожалуй, будут их выступления в суде. И если в душу Катерины пробраться можно — болезненная гордость, нездоровая тяга к самопожертвованию, да и некое все-таки чувство к Ивану, то с Грушенькой хуже — до суда, казалось бы — разобрались, поняли, сопережили, и — снова здравствуйте. Хотя натура у нее такая же «бешеная», как у Мити, чей образ вышел чрезвычайно колоритным и несколько умилительным. Однако в главах допроса его поведение — сплошной «фейспалм».

И если Митя — ураган, буйство чувств и желаний, то Иван — скала, твердыня, однако целостности, как позже выяснится, ему и не хватает. Зато какой кладезь идей, мыслей и сомнений! Можно очень много рассуждать о том, что вложил ФМД от себя в героев, но это уже давным-давно сделано другими, поэтому касательно Ивана от себя добавлю — ни одному молодому человеку, независимо от пола, в пору взросления не миновать стадии бытности хоть чуточку таким вот Иваном. Разве что герой наш — мыслитель и ответы для него — жизненная необходимость. Добавьте глубокое разочарование и, пусть и спрятанные, но оттого — еще более страшные порывы чувств, вплоть до безумия, и получите портрет среднего брата.

Отдельный поклон Ивану (а чрез него и Федору Михайловичу) за «Великого Инквизитора». Это ведь антиутопия своего рода, и какая — постмодернизм любит обыгрывать библейские темы, да вот беда — постмодернист представил бы Инквизитора жаждущим власти безумцем, а тут — такое. Браво!

Алеша, младший — связующее звено (пусть не всегда) между нами, читателями, и, собственно, сюжетом, а также — меж героями. Алексей слушает, но Алексей и действует. И несмотря на некоторое сходство оного с князем Мышкиным, персонажи они очень разные. Пусть оба светлые, добрые, понимающие люди, но Мышкин — явно не от мира сего, тогда как Алеша, как отметил сам ФМД в предисловии «Ибо не только чудак «не всегда» частность и обособление, а напротив, бывает так, что он-то, пожалуй, и носит в себе иной раз сердцевину целого, а остальные люди его эпохи — все, каким-нибудь наплывным ветром, на время почему-то от него оторвались...» Алеша добр и отзывчив, но отнюдь не наивен — он гораздо проницательнее большинства, другое дело, что человек принципа. Впрочем, принцип — не совсем то. Младший Карамазов следует не столько установленным кодексам и правилам, сколько велениям сердца, и — удивительное дело — оказывается на порядок более зрячим, нежели другие. Да, в споре с Иваном он где-то соглашался, в чем-то противостоял брату, однако за кем все-таки правда, сам ФМД так и не утвердил. Думается мне, обе точки зрения — суть различные взгляды на жизнь самого автора. И еще пара слов об Алеше — насколько проста и насколько же сердечна речь его у камня в эпилоге: порыв души — сентиментальный, трогательный, но — верное и искреннее напутствие. И, заметьте, оптимистичное. Всего-то на паре страниц ему удалось выразить больше, чем во всех «откровениях старца Зосимы».

Об остальных вкратце: старик Карамазов — пренеприятнейший тип, как, впрочем, те же Ракитин и Смердяков. Хотя последний весьма получился — его лепет большую часть книги раздражает, но в последних главах так или иначе проникаешься трагедией героя; Хохлаковы — безумно эксцентричны, а Lise, вдобавок, частенько просто невозможно понять. Последнее ее свидание с Алексеем — это что-то. И пусть, пусть она нужна в романе как инструмент, раскрывающий личность Алеши, в такие моменты в ней ощущается некая искуственность. С другой же стороны, подобные непостоянство и метания кажутся вполне натуральными; Монастырская братия, всевозможные чиновники, слуги, второстепенные и третьестепенные лица не отличаются особенно характерами. Да, столичного доктора не спутать с Перхотиным, например, но раскрыты они ровно настолько, насколько им выделено места в романе.

И чуть не забыл — Снегиревы! Вот она — «достоевщина» во всей красе. Униженные, оскорбленные, жалкие, нищие, больные. И как же они — в хорошем смысле — мучают душу читателя! А сцена похорон — да, уж в отношении надрывов ФМД силен как никто.

Очень хорошо вышли ребята, особенно Илюша и Коля Красоткин — образ говорящий и перспективный.

В итоге получаем не столько роман с разбросанными по нему философскими вопросами, сколько несколько действительно «сильных» вопросов, вокруг которых обернут сюжет. Иногда это очень заметно, однако именно за глубину вопросов и надрывы поставить что-то меньше «десятки» не могу в принципе. С другой стороны, сам факт того, что большая часть поднятых тем так или иначе касается православия, если не отпугнет, то может быть не понята целой прослойкой читателей, а жаль. Могу посоветовать то же, что и всегда, если речь касается произведений, затрагивающих какую-либо религию: рассматривайте данные вопросы не в рамках конкретного течения, а как нравственные и общечеловеческие. Все-таки Достоевский, я думаю, размышлял не только в одной плоскости.

И задумайтесь тогда сами, стоит или нет Высшая Гармония той самой, пресловутой, слезинки.

«В большинстве случаев люди, даже злодеи, гораздо наивнее и простодушнее, чем мы вообще о них заключаем.»

Это правда, как в капле воды содержится полный образ Мирового океана, так и в этой повести Достоевского, в схематичном, кратком или сжатом виде содержатся все главные образы и идеи его великого творчества. При этом написана она на высшем уровне литературного мастерства, читается влет и будоражит воображение и нервы. Будит мысль.

Молодому поколению она дает важные нравственные уроки и показывает очень распространенные модели поведения, общественного и личного. Например, богатый и устроенный человек тоже может быть жалким неудачником и душевным лакеем (Трусоцкий), и — за хамство, цинизм и завышенное ЧСВ может последовать жестокая расплата (Вельчанинов).

Люди пожившие, могут соизмерить свой опыт и мировоззрение с опытом и взглядами Достоевского и его персонажей. А они глубоки, нетривиальны и психотерапевтически полезны. Мне, например, крайне любопытно было следить за душевными и бытовыми перипетиями Вельчанинова — сорокалетнего промотавшегося повесы, разложившегося и деградировавшего от праздной и безалаберной жизни.

Кстати, при этом чтении он был для меня самой интересной фигурой. Великосветский паразит, ведущий жизнь беспечную, проживающий буквально и символично наследие своих предков. Они, столетиями раньше служа в поместной коннице, сколотили большую и более-менее крепкую державу, в которой были абсолютными властителями, а их бездарные потомки, вроде Вельчанинова, все это бездумно прожрали и ввергли свое Отечество в разорение и гибель. Так что промотавшийся деградант Вельчанинов — это приговор, и суровый, «России, которую мы (великосветская чернь) потеряли».

Им противостоит молодая Россия круга Захлебининых, юноши и девушки дерзкие, наивные и имеющие твердые моральные принципы и пока неясные, но благородные цели в жизни. Видно, что Достоевскому искренне хочется верить в их светлое будущее, но он твердо оценивает и многочисленные опасности на пути. Власть Вельчаниновых (как он в миг укротил расшалившегося купчишку на станции в финале) и их подхалимов Трусоцких была слишком велика, власть гнили и разложения, и без кровавой очистки (как мы теперь знаем) они эту гибельную власть отдавать не желали. Достоевский это понимал и как рецепт всеобщего спасения предлагал возвращение к тру-христианству, но, к сожалению, «в эпоху технического воспроизведения предметов искусства» религиозный обскурантизм — это недостаточное и негодное средство.

Что нисколько не умаляет величие критической и художественной стороны текстов гения.

Я Достоевского лет десять не читал, думал, что он интересен может быть только в молодости. Оказалось — ничего подобного. И в сорок он может вдохновить, образумить, укрепить душевно. Читать и читать!

Отзыв по горячим следам.

Роман прочитан, было очень сложно, но я это сделал. Ощущения после прочтения не самые приятные.

Читалось достаточно сложно, благодаря многим факторам, выделю лишь некоторые из них: нелинейное повествование, переплетение событий, происходивших в разное время, образы и характеры передавались по средствам длинных и отвлеченных диалогов. Приходилось восстанавливать ход событий буквально по крупицам. Очень много философии, имеющий глубокий смысл, часто заставляли останавливаться, и брать таймаут на осмысление происходящего. Исторический контекст в романе имеет огромное значение, который для меня абсолютно незнаком, может быть и к лучшему. История, и персонажи тяжелые и мрачные. Одна только глава «У Тихона» чего стоит. Бесы одним словом!

Первую часть перечитывал 2 раза с интервалом в 8 месяцев. При втором прочтении вскрылись нюансы, на которые не обратил внимание в первый раз. Несколько раз откладывал книгу, переключался на другие произведения, чтобы разбавить эту вакханалию. Вторая и третья главы то же были сложны, но я их прочитал гораздо быстрее, уже неплохо ориентировавшись в событиях, персонажах, мотивах. В итоге, за прочтение романа брался два раза, прочитал за 1 год. Главная линия оказывается не самой главной, а во второй главе отходит вообще на второй план, однако в последней части всем были отданы почести, и все концы обрублены.

К ромаму я ещё не раз вернусь, к различным его главам, героям, событиям, мотивам, философии так как Ф.М. Достоевский значительно повлиял на многие аспекты современной культуры.

7 топоров из 10

Да полетят в меня камни! Выражу суть сразу — ПиН довольно переоценённое произведение. Но само собой ОЧЕНЬ крутое.

Читая неподражаемую 1-ую часть невольно ощущаешь, что держишь в руках лучшую книгу в мире. Но это не так(

Тут и великолепный саспенс, и мощнейшая детализация героев. А атмосфера Санкт-Петербурга 2-ой половины XIX века это вообще «отдельная песня». Кажется будто сам находишься в этом удушающем летнем зное, пропитанным вонью и безнадёгой. Описание психоделических снов, пронзительные монологи на 30 стр и тексты писем... всё это нереально затягивает и начинаешь задумываться, что «этот чел (автор) действительно был гением».

Но дальше и до самого конца начинаются словесные баталии в виде лютейших диалогов, которым кажется нет конца. Исключения составят лишь пару снов, но уже ближе к концу.

Если вы всю жизнь думали, что сюжет ПиН состоит из легендарного убийства бабки топором и последующими душевными стенаниями главного героя, то вы ошибались. «Побочных квестов» будет тьма и все они состоят из болтовни, которые важно держать в голове иначе возможен читательский крах.

❌Нудно? Местами да! Но ОЧЕНЬ атмосферно.

✅Круто? Да, определённо! Но лично мне, весь остаток книги очень не хватало того мрака, что был в 1-ой части.

Так же, между строк я наткнулся на ЛГБТ тематику и вопрос педофилии. Интересно, мне это просто почудилось под призмой современного развлекательного контента или кто-то ещё обращал на подобное внимание во время прочтения?

Ужасно! Просто ужасно! Однозначна худший роман Достоевского. Да и романам данный литературный труд назвать сложно. Это политическая агитка, не более. Эта животный страх и ужас на революционеров и инакомыслие 19 века. Страх закоренелых реакционеров и мракобесов, кем по своей философской сути и являлся Достоевский после возвращения со своей каторге. Да, триггером к написанию «Бесов» стал суд над Нечаевым, но это я думаю итак все знают. По некоторым героям. Например, с удивлением для себя узнал что Петр Верховенский, это, оказывается карикатура на Нечаева. Что между ними общего? Ничего. Ну то есть совсем ничего, даже отдаленного. Нечаев пламенный, фанатичный революционер, Верховенский младший обычный жулик со странными мотивами. Он даже сам несколько раз в романе про себя открытым текстом говорит, что никакой он не революционер, а жулик и мошенник. Но, еще более странная карикатура это Николай Ставрогин/Михаил Бакунин! Николай Ставрогин это обычный избалованный мажорчик. Чем революционным он занимается в романе? Бухает, ведет беспорядочные половые связи, разъезжает по всяким там Европам и на спор с дури женится на умственно отсталой хромоножки. Все. То есть вот этот вот товарищ он как бы Михаил Бакунин, который всю свою жизнь положил на борьбу с ненавистным ему диспатизмом и царизмом. Что у них общего? Не знаю. Даже если очень хорошенько подумать, не знаю. Убийство студента Шатова из романа прямая параллель убийства студента Иванова, Нечаевам и его пятеркой. Но в романе это обставлено так нелепо и глупо, что просто не веришь. Вообще герои романа «Бесы» вымученные, не реалистичные, скучные политические агитки. Ну и не обошелся роман без фирменных Достоевских монологов героев по пол страницы, а то и целой страницы. Так люди блин не разговаривают, хоть в 19 веке, хоть в 21 веке. Это как бы добавляет штрихов к нереалистичности всего происходящего, к полной ее глупости.

Читаешь и поражаешься, насколько мало изменилась социальная коньюктура в России за последние 150 лет. Что в политике —восточный вопрос (хоть и с несколько иными второстепенными героями, но одинаковой логикой), что в умах людей — либеральность, стремление к Западу и стыд за «немытую Россию».

Позиция Достоевского взвешена, логична и сердечна одновременно. Несмотря на тяжеловатый слог (ну а чего ещё ожидать, хотя в дневниках он ещё сложнее дается), читать любопытно. Особенно про судебные дела, которые так напоминают сегодняшнее наше положение.

Федор Михайлович обозначил свой рассказ как фантастический.

И действительно, рассказ фантастичен. Фантастичен своим реализмом, точностью характеров, трагичностью страха и метания изуродованных душ, скорбью человеческих страданий. И это при том, что еще в «Дневнике писателя» Достоевский упоминал, «что бы вы ни написали, что бы ни вывели, что бы ни отметили в художественном произведении, — никогда вы не сравняетесь с действительностью. Что бы вы ни изобразили — все выйдет слабее, чем в действительности. Вы вот думаете, что достигли в произведении самого комического в известном явлении жизни, поймали самую уродливую его сторону, — ничуть! Действительность тотчас же представит вам в этом же роде такой фазис, какой вы еще и не предлагали и превышающий все, что могло создать ваше собственное наблюдение и воображение!»

Исповедь человека, пусть и не совсем «приятного во всех отношения», но, тем не менее, из «высшего мира», отставного штабс-капитана блестящего полка, а ныне процентщика «голубых», можно сказать, кровей, снизошедшего до банального мезальянса и обеспечившего приданое своей невесте, имевшего все права поучать молоденькую нищую женушку со своих сорока-с-хвостиком мудрых лет. Рассказ о больной любви изломанного жизнью человека с претензиями, о молчании, о трагичности бытия, завершившегося самоубийством юной души. Рассказ об одиночестве: «А теперь опять пустые комнаты, опять я один. Вон маятник стучит, ему дела нет, ему ничего не жаль. Нет никого — вот беда!»

Много раз перечитывал этот короткий рассказ, но все же не смог бросить камень в героя.

Есть мнение, что и Федор Михайлович не бросал тоже.

Самое дорогое у человека — это жизнь. Островский правильно сформулировал Постулат, ни разу не противоречащий биологической константе. Любой биолог подтвердит, что врожденный инстинкт самосохранения — один из мощнейших инстинктов.

Так что же должен испытать человек, чтобы добровольно уйти из жизни?

Проблема самоубийства не раз рассматривалась Федором Михайловичем Достоевским. И проблема эта отнюдь не однозначна.

Не зря Л.Х. Симонова-Хохрякова говорила :«Федор Михайлович был единственный человек, обративший внимание на факты самоубийства; он сгруппировал их и подвел итог, по обыкновению глубоко и серьезно взглянув на предмет, о котором говорил. Перед тем, как сказать об этом в „Дневнике“, он следил долго за газетными известиями о подобных фактах, — а их, как нарочно, в 1876 г. явилось много, — и при каждом новом факте говаривал: „Опять новая жертва и опять судебная медицина решила, что это сумасшедший! Никак ведь они (т.е. медики) не могут догадаться, что человек способен решиться на самоубийство и в здравом рассудке от каких-нибудь неудач, просто с отчаяния, а в наше время и с прямолинейности взгляда на жизнь. Тут реализм причиной, а не сумасшествие.»

Вот этот реализм, а не «демон полуденный» и заставляет задуматься о проблеме суицида и в наше время.

Время идет, антураж меняется — а человек со своими страстями остается прежним.

В цикле произведений Карлоса Кастанеды есть понятие перепросмотра жизни при помощи вспоминания. Когда Карлос пытался вспомнить технически важные моменты жизни, его учитель всякий раз повторял, де, в нашем случае это не столь важно. И лишь когда Кастанеда перестал вспоминать умом, пришли подлинные вспоминания.

В этом очерке, на мой взгляд, у Фёдора Михайловича было то же самое. Казалось бы, мелочная история из детства, но коя помогла ему сдвинуть точку своей сборки на более конструктивную плоскость.

С первой страницы вспомнил собственное голодное детство, когда так же развлекался зимой, выпуская пар изо рта.

Действительно, как выше заметили, это сферический Достоевский в вакууме. Трогательно, мрачно и правдиво.

Дилемма стара как мир — чье самоубийство трагичнее: пресыщенной жизнью «высокодуховной» молодой эммигрантКи или бедной девушки, коя не могла сыскать себе пропитанья?

Блестящий рассказ, от начала до последней сцены. Строго говоря, «скверным анекдотом» можно считать уже первые сцены повествования, когда либерал, гуманист и просто хороший человек Иван Ильич сперва высокопарно рассуждает о принципах человеколюбия, а потом бросается в ярость из-за отлучки своего слуги. Как говаривал один умный человек, все мы либералы, пока в желудке пусто не стало...

Далее же история получает комично-сюрреалистическое продолжение, в котором нет победителей, одни проигравшие. Одни проиграли борьбу за жизнь с рождения, другие же, вроде как будучи обласканными судьбой, всё равно... не выдержали...

Выскажу непопулярное мнение: «ужасами» каторжной жизни тут и не пахнет. Естественно, тут уже любая оценка будет сугубо субъективной, для кого и одно неласковое слово может стать смертельным оскорблением, а для иного и камера смертников — санаторием.

При прочтении ловил явные и удивительные параллели со своей армейской службой, на которую поступил с равнодушием и покинул, пожалуй, даже с некоторым сожалением, так как привык. В этом плане крайне показателен отрывок из произведения:

Стоит отметить, что местами повествование излишне нудное: сократить бы на треть повторы и словесные нагромождения и было просто идеально. Несмотря на это, материал дает колоссальную картину разреза российского общества в 19-ом веке. Откровенно говоря, ныне уж не сильно и изменился люд, лишь матерится грязнее...

Всякий раз поражаешься глубине психологических изысканий автора. Причём они настолько разноуровневые, что приметить всё с первого прочтения сложно.

Я пока вывел 2 момента.

1) Достоевский всю повесть откровенно троллит читателя. Уверен, абсолютное большинство по мере повествования все сильнее и сильнее накручивает триггер на Фому Фомича, желая ему немедленной экзекуции. Местами автор дает эту конфетку читателю, но потом вновь ввергает его в страдальчнеское «да как они там не видят, что он их всех дурит, господи-боже!». В конце уже даже часть читателей смиряется с характером ФФ, что позволяет максимально аутентично вписать читателя в село Степанчиково.

Charmant! charmant!.. (c) Вот что я об этом обо всём думаю.

Максимально меньшая достоевщина, если мыслить шаблонами. Но в конце все же накручивает автор, остаётся себе верен.

Прочитав где-то треть повести, словил себя на ощущении, что это похоже на... мною нежно любимого Драйзера. Чем гг-иня (очевидно, что Марья Александровна) не Каупервуд в юбке, а?

Вообще мне конструкция видится построенной на двух личностях — Марье Александровне и Мозглякове, все остальные кажутся инструментами в их руках.

Финал несколько банальный, без него, кажется, повесть смотрелась бы законченнее.

Если главный герой сей миниатюры в итоге оказался троюродным кузеном небезысвестной Н. Незвановой, я бы вообще не удивился.

Продолжение максимального накручивания темы детской эмоциональности. На сей раз мальчик. Думаю, многие осознают, что мальчики в нежном возрасте не менее, а зачастую и более сентиментальны, нежели девочки. Вот и тут, действительно, как метко выразились ниже, «каждое событие — великая драма».

Про момент с поцелуем позволю себе не согласиться с мнением «пффф, делов-то», для такого рода драматической линии это очень сильный катарсис. Поэтому реакция неудивительна.

И ещё забавный факт: меня умиляют эти нередко повторяющиеся фразы типа «и вмиг стали они самыми близкими и нежными друзьями». Эх, товарищи, шоб я так жил...

Апогей драматичности раннего Достоевского. Нет, я, в отличие от рецензента ниже прекрасно чувствую и ощущаю логику истеричности главной героини, но проблема в том, что у меня лично такие всплески бывают время от времени, а Неточка, кажется, одержима ими каждый день, час, секунду…

Роман (да, я считаю сие романом, хоть и незавершенным, ибо временной промежуток весьма серьезный) прелюбопытнейший, ибо тут явно видится переход с сентиментального раннего творчества к мистическо-темному позднему.

Многие рецензенты сетуют на незавершенность произведения, мне же это, наоборот, видится еще одним достоинством. Такие работы должны оставаться незаверш

Интересные отзывы. Что ж, вставлю свой.

Последнее время я читаю или перечитываю романы эпохи классового разделения, так я обозначил для себя период. Существенная разница с сегодняшним днём для меня в том, что в то время «социальные лифты» либо отсутствовали, либо были ограничены рамками своего класса. Плюс женское неравноправие, когда девушка благородного происхождения была ограничена в выборе занятий. В советское время, наоборот, была, по крайней мере декларировалась, полная свобода выбора профессии, области труда и, соответственно, материального достатка. «От каждого по способностям, каждому по труду». Сейчас, в эпоху интернета и сопутствующих технологий, мы где-то посередине в России. Ближе к западной модели, конечно.

Так вот, в эпоху классового разделения и герой, и читатель принадлежал к какому-то классу самим фактом рождения. Дворянин — обучен грамоте, как минимум, способен читать. Мужик — не умеет ни то, ни другое. Купец — да, скорее умеет, но пользуется нечасто. И романы, показывающие жизнь определённого класса, слоя, типа людей, они имели не только художественную, но и общественную (если под обществом подразумевать только образованных людей) ценность.

«Бедные люди» — это роман о бедных дворянах. Это надо понимать сразу и чётко. Не о простолюдинах, не о людях купеческого сословия, а о дворянах. Да, это самый низ дворянского класса, но далеко не самые нищие люди в России того времени.

Ещё одна особенность классового общества и романов того времени — это то, что герои мыслят категориями классов. Даже если мужик, лёжа на копне сена, и мечтает, то мечтает он либо войти в верхушку своего класса, либо занять место в другом классе, стать барином, например. Как мы видим в «Бедных людях», хотя Девушкин и принимает своё положение в иерархии дворян, он возмущён, когда слуга (мужик) обращается к нему непочтительно. То же и с Варварой — пойти в услужение, в люди, для неё непосильный выбор, хотя речь шла, как я понял, вовсе не о работе официанткой, а скорее компаньонкой.

Таковы были правила игры. Их необходимо учитывать, когда читаешь романы классового общества. Особенно когда речь идёт о богатстве-бедности, выборе профессии и т.п. Правда, для меня загадками остались некоторые моменты с одеждой. Скажем, почему нельзя было пуговицы пришить? Почему надо было их терять и покупать новые? То ли какая-то дворянская блажь, то ли мужчинам-дворянам запрещалось чинить одежду. С сапогами тоже как-то не очень ясно. Зато понятно требование пить дорогой напиток (чай) вместе с другими жильцами, даже если это не по карману.

Теперь о самом романе.

Форма — роман в письмах. Увы, для меня уже не ново, а для того времени, возможно, было в диковинку. Для построения психологического портрета не самая удачная форма, если автор писем лукавит, и, судя по отзывам, некоторые читатели Варвару подозревают в неискренности, но для меня «Бедные люди» — это в первую очередь роман о Макаре Девушкине, а он-то более чем искренен, так что формой я удовлетворён. В письмах Варвары меня заинтересовала история Покровских, недостудента и старика-отца, да пожалуй и всё. Кстати, Белинский тоже отмечал, что лицо Вареньки «как-то не совсем определенно и окончено».

Стиль. Сначала было тяжеловато с «маточками» и «ангельчиками», но потом привык. Такой уж он, Макар Алексеевич.

Содержание. Да, это талантливо раскрытый внутренний мир обедневшего чиновника (по-нашему, офисного планктона). Безумно одинокого, с низкой самооценкой, но тоже имеющего потребность в душевной близости. Есть ли такие люди в современности? Да сколько угодно. Закостеневшие в своей профессии, привыкшие к своему месту, не готовые изменить что-то в своей жизни. Вот только сейчас это выбор самого человека, а тогда это было закреплено рамками класса. И вырваться за них (например, открыть переписное бюро или прачечную) было невозможно.

Роман несомненно хорош, но общественную ценность потерял.

Раннее творчество Достоевского порой пронизано такой слащавой сентиментальностью, что право, становится немного тошно от уровня приторности. Впрочем, это не мешает повести иметь, хоть и довольно банальный, но очерченный сюжет.

Надеюсь, что все те «немаленькие» рецензенты, которые с презрительным пренебрежением относятся к героям сего произведения, когда-нибудь да на своей шкуре почувствуют всю гамму эмоций и переживаний, которые испытывают маленькие люди.

Произведение довольно сентиментально-сюсюкающее по подаче, но сама завязка и развязка очень яркие. Возможно, лучшее, что я читал у Достоевского до его ссылки.

Первый роман Достоевского, написанный им в 1845-м году. Биографы утверждают, что сразу после этого романа писатель стал знаменит.

Роман написан в жанре «романа в письмах». Стиль выдержан стопроцентно. Создается полное впечатление, что автор просто собрал все уцелевшие письма Макара Девушкина и Варвары Доброселовой, рассортировал в хронологическом порядке – и готова книжка. Из-за того, что некоторые из писем пропали, создается некий рваный ритм, ряд событий, происходящих в жизни этих людей, остается за кадром, и о них можно догадываться только по косвенным признакам. Так по кругам на глади озера можно попытаться догадаться о камне, брошенном в него.

Другие события, напротив, описаны и со стороны Девушкина, и со стороны Варвары. Особой симпатии главные герои не вызывают. Их пытаешься понять, им сочувствуешь, их жалеешь, за них переживаешь, но вот симпатии… Увы…

Наибольшее уважение из всех персонажей вызвал большой начальник Девушкина, которого Макар в письме почтительно называет «его превосходительство». Сцена, когда «его превосходительство» одарил Макара сторублевкой, я считаю, самая сильная в романе.

А неприглядность и неопрятность, в большинстве своем, бедности, слабость бедности духом… подмечены и выписаны автором замечательно. Впрочем, и богатый господин Быков тоже оказывается скаредным и бедным духом мужичком.

«Увы, все плохо в России-матушке, все плохо» — говорит нам уважаемый Ф.М. этим своим романом.

Да, до Достоевского действительно нужно дожить. Его произведения нужно читать только в зрелом возрасте. В юности книги Фёдора Михайловича кажутся просто тягомотиной и скукотищей (по себе знаю). Именно в зрелом возрасте, имея багаж знаний и жизненного опыта, начинаешь по настоящему понимать и ценить вот такие книги, в которых есть душевные муки, страдания, метания, которые юным читателям абсолютно непонятны и чужды. Посмотрев экранизацию «Братьев Карамазовых», которая произвела на меня сильное впечатление, я загорелась желанием прочесть это гениальное произведение. Прежде всего меня, конечно же, увлёк интересный, закрученный детективный сюжет, с обязательным элементом этого жанра, заседанием суда. Достоевский великолепный психолог, который смог создать на страницах своей книги живых людей, с их живыми мыслями, чувствами, разговорами, поступками. Читаешь, и веришь. Да, поступают люди, не всегда, может быть, логично, но понятно чисто по человечески. Немаловажной частью книги является религиозная тема. О религии и вере в Бога на страницах книги разговаривают и Фёдор Павлович Карамазов, и Смердяков, и Иван с Алешей. А один монолог Ивана Карамазова про мировую гармонию, которая не нужна, если она достигается ценой детских слез, чего стоит. Этот монолог цитируется многими. Хотя я с этими взглядами не совсем согласна, но все равно была ошеломлена такими мыслями, такими (всем известными и далеко не новыми), но от этого не менее страшными и шокирующими историями о детях. После прочтения было жаль бедного Митю Карамазова, который оказался жертвой предвзятого отношения следователя, судей и обычных людей. Ведь с самого начала все решили, что он убил отца, и от этого отталкивалось и следствие и суд. Драматическая история с Грушей, ненависть к отцу, руки в крови (а в чьей крови никто уже и не разбирался), это и послужило для суда важнейшими моментами для вынесения приговора. Адвокат Фетюкович в своей заключительной речи разложил все по полочкам, но эту его речь мало кто принял во внимание. В общем, очень жаль, когда осуждают невиновного, но такова наша жизнь, в которой такое происходит сплошь и рядом. В этом и заключается правдивость книги. Достоевский не писал сказку с хэппи-эндом, а написал правдивую историю, которая снова и снова случается в нашем неидеальном мире. Я рада, что наконец, прочла этот сложный роман. Теперь собираюсь перечитать «Преступление и наказание», которое я читала ещё в школе. Рекомендовать классику как-то странно. Но думаю, каждый, любящий умную, глубокую, заставляющую думать литературу, должен прочесть эту книгу.

Наверное, я прочитал этот роман вовремя. Вовремя в том плане, что я взялся за чтение когда мена интересовали проблемы, поставленные в «Братьях». А конкретно — религия. Любой человек, интересующийся религией, особенно христианством, должен прочитать эту книгу в обязательном порядке.

В романе много интересных тем, но я хочу сказать лишь о главном. На примере «противостояния» Ивана и Алексея автор показывает, ни много ни мало, полемику веры и разума. Представляете масштаб проблематики? А Достоевский раскрывает эту тему всего в нескольких десятках страниц. И что больше всего впечатляет — он остается до конца честным с читателем, и что даже еще важнее — с собой. Не секрет, что Федор Достоевский был глубоко (на грани фанатизма) верующим человеком. Достаточно вспомнить, его цитату «если бы Христос оказался порознь с истиной, я бы предпочел остаться с Христом нежели с истиной». Но вместе с тем, он не боялся задавать себе вопросы (ведь Иван — ни что иное как голос рассудка самого автора, его критика собственной веры), и, что самое важное — не боялся не найти ответов.

Центральная сцена романа — спор Ивана с Алексеем это спор автора с самим собой, попытка разобраться в собственной вере. И на первый взгляд вера этот спор проигрывает подчистую. Важно ли Богу какой процент людей спасется? Как можно судить того, кто не в силах осознать собственные заблуждения? Как может всеблагой Бог сознательно обрекать на вечные муки своих детей, пусть даже и самых грешных? Ни на один из этих вопросов Алеша (олицетворение веры Достоевского) не может ответить.

Казалось бы, вера кругом проигрывает, Алеша просто не может противостоять Ивану. Но вместе с тем он не предстает перед нами как дурачок, не способный к аналитическому мышлению. Напротив, Алексей невероятным образом показывает как вера может существовать не в конфронтации, а в гармонии с разумом, не противостоять ему, а дополнять его. Алеша олицетворяет простую мысль, которая при описании и анализе может оказаться, напротив, очень сложной — надо просто быть хорошим, несмотря ни на что. Не пытаться анализировать идущую из глубин своего существа мораль, а просто следовать ей. Это и есть вера — не свечки-иконки, не заумствования богословов, а интуитивное, бессознательное, но при этом абсолютно безошибочное понимание того, как нужно жить.

Разум Ивана, при всей его логической стройности, предстает в споре сухим и мертвым. Он пытается разобрать на части и научно осмыслить то, что выходит за пределы науки и вообще рационального.

Обратите внимание — в романе есть еще одна пара «антагонистов»: Ферапонт и Зосима. При всех своих суровости и аскетизме вера Ферапонта также мертва и далека от понимания собственной сути, как попытки Ивана проанализировать религию. Ферапонт — верующий формалист, искренне считающий, что путь к спасению лежит через ритуалы и следование канонам. А Зосима, «балующий себя конфетой» и изрекающий откровенную ересь про отсутствие в аду огня материального, гораздо ближе к Богу и ко Христианству.

Как и всегда у Достоевского, религия — не единственная тема романа. Он затрагивает и множество других вопросов, часто очень важных и интересных. Образ Смердякова вообще стал нарицательным, а многие сегодняшние публицисты и «интеллигенты» — просто живое его воплощение. Дмитрий Карамазов — очень русский образ, по сути отражающий великий дар и столь же великое проклятье русского человека — максимализм. Но даже такие сильные образы меркнут рядом с мощнейшей проработкой главной проблемы — отношений духа и разума.

Единственное о чем я жалел по прочтении, это что мир так и не увидел следующей части «Братьев».

Одна из моих любимых книг, про всех и про каждого. Братья Карамазовы это МЫ, плохие и хорошие, добрые и злые, хитрые и искренние, которые как живут, так и умирают. Роман в котором человеческий характер определяет судьбу. Вот уж по истине, мысль, рождает слово, слово рождает действие, действие формирует привычку, привычка делает характер, а характер определяет судьбу. Что мы думаем, тем становимся. В роман можно смотреться как в зеркало, для того чтобы находить в себе черты тех или иных героев и видеть что может произойти и что можно еще исправить, ведь жизнь это череда причинно следственных связей в которых МЫ как следствие ИХ, а ОНИ как следствие НАС, и если и есть та формула по которой можно было бы все просчитать и не допустить раздавить бабочку Брэдбери в прошлом, то этот роман как раз часть той сложной формулы которая может от части, помочь не наделать глупостей и изменить судьбу. Здесь есть черт и есть Бог, в тоже время роман экзистенциальный, самый что ни наесть жизненный и актуальный во все времена.

Ну что ж, наконец-то появилось время добраться и до этой книжки...«Дядюшкин сон» — это первое произведение, которое ФМ выпустил после амнистии. Читается сия «комическая» повесть хорошо, правда, почему-то забывались дамские имена — кто есть прокурорша («заклятой враг Марии Александровны, хотя и друг по наружности»), кто полковница, кто соседка и т д. (хотя обычно у меня проблем с запоминанием и гораздо большего числа персонажей не возникает). Поэтому я вполне понимаю состояние дядюшки (которого к тому же беспощадно троллили все кому не лень), окончательно запутавшегося к концу книжки в том, кто и чего ему говорил...

«Лорда Байрона помню. Мы были на дружеской но-ге. Восхитительно танцевал краковяк на Венском конгрессе. — лорд Байрон, дядюшка! помилуйте, дядюшка, что вы?

-Ну да, лорд Байрон. Впрочем, может быть, это был и не лорд Байрон, а кто нибудь другой. Именно не лорд Байрон, а один поляк [...] И пре-ори-ги-нальный был этот по-ляк»

»-Ну да, положим, что теперь не до не-го. Потом был На-по-ле-он, а потом как будто мы чай пили и какая-то дама пришла и весь сахар у нас поела...»

Итого: несмотря на некоторые эмоционально-патетические ноты, история все же смешная. Однако, осталось ощущение, что Федор Михайлыч рановато закруглил произведение (возможно, торопился сдать рукопись в журнал). И это с его то талантом поиграть судьбами.

Вот эта книга — где главное реализм! А реализм 100-процентный! Ведь описывает, то что сам видел, что во снах постоянно являлось ему, от памяти чего, может быть, сам хотел избавиться. Ради этого реализма — это именно так и интересно. Этим произведением Достоевский принес нам всем ту мрачную тюремную жизнь нам, и поставил её перед нами, чтобы мы сами могли в нее погрузиться! Это круче любой фантастики! Такое не нафантазируешь. Это правда, от того, кто там жил. Еще раз я (с детства влюбленный в фантастику) повторяю: это круче любой фантастики! Прочитайте, не пожалеете.

Странно даже. Рассказ очень понравился, а написать что-то о нем сложно. Не случайно, видимо, он и тогда, по выходе был проигнорирован критикой. Тут даже не политическая сатира. И размышлять много нечего. Показана простая житейская ситуация, в которой вполне может оказаться любой современный начальник и большой, и маленький. Который на корпоративе напился и наделал глупостей. А потом мучительно переживает, как наутро идти на работу? А рецепт будет тот же самый — строгость и еще раз строгость! А это — значит: ни люди, ни обстоятельства не поменялись. В этом — гений Достоевского, уловить это. Только современный начальник еще менее счастлив чем Пралинский — ведь тогда не было айфонов! фоток не оставалось)))))))

Читать было сложно, казалось, затянуто, но потом — не отделаться от этой повести! Как вошла в тебя, так и не выйдет. И мысли многие рождает, и просит себя осмыслить и образы все новые рождает. Какое-то, прямо, волшебное в этом смысле произведение.

Так получилось, что я прочитал недавно, хотя проходили в школе, но там я по сути только просматривал, тогда было неинтересно. А сейчас — потрясло! Поверьте! Понравилось больше всех других его произведений! Тут — первый опыт, еще непочатые, самим непонятые до конца силы! И, знаете, я как бы оказался на месте Белинского и Некрасова, я абсолютно понял, почувствовал то, что поняли они. Как Некрасов, я тоже хлопнул тогда рукой об стол, кода читал про старика, бегущего за гробом! И я это сейчас почувствовал. Это первое явление гения! И этим оно прекрасно!

«Я хочу хоть с одним человеком обо всем говорить, как с собой.»

Так уж принято считать, что именно Федор Михайлович в своих произведениях выворачивает миру ту самую загадочную русскую душу. И «Идиот» едва ли не главнейшая и показательнейшая его работа на эту тему.

Да, читать Великого И Ужасного желательно не спеша, вдумчиво, и, разумеется, размышляя. Впрочем, стоит привыкнуть, и слог его уже кажется вовсе и не тяжелым, хотя с другой стороны и не то чтобы красочным. Он очень хорош и стилен, но диккенсовского словесного изобилия нет и в помине. Текст прост и понятен, если привыкнуть к манере позапрошлого века.

К чему это я — а к тому, что гораздо и гораздо труднее «втянуться» в нравы тех лет. Нужно полноценно погрузиться, и даже тогда иные сцены вызывали у меня недоумение. Вообще, если перенести ситуацию в наше время, иные взгляды на события, в первую очередь взгляды моральные, позволили бы избежать большей части неприятностей. С другой стороны — появились бы новые сложности.

И вот тут начинаются недостатки романа.

Мотивация персонажей не всегда ясна современному читателю, и если о чем-то можно догадаться, иные нюансы все же вызывают недоумение. И в основном именно мотивация — только казалось бы понимаешь героя, вникаешь в саму его суть, взгляды, намерения, характер — а через пару глав он снова тебя удивляет. Если не на следующей странице. И таких случаев много: Ганя, за которого я был горд по окончании первой части, в дальнейшем снова оборачивается какой-то ехидной, да и не один, а с сестрой напару; Ипполит, за то время, что ему уделено успел несколько раз переместиться по шкале градаций от «негодяя» до едва ли не «героя» сначала в одну сторону, затем в другую, отношение его к князю, да и к прочим, металось немыслимо. Впрочем, допускаю, тут сказалось состояние, и это правдоподобное объяснение; вечер, когда принимали «сына Павлищева» просто вывернул мозг наизнанку — сначала все без исключения гости вынуждают князя принять посетителей при них же, а затем, смертельно оскорбившись увиденному (хотя ничего принципиально ужасного не произошло), едва ли не проклинали его за «чудовищные» сцены, которым им пришлось быть свидетелями; упомяну также метания Аглаи (да и самого Мышкина) от «ни за что не выйду/и не думал предлагать» до «женитесь на мне/жить без вас не могу». Нет, я понимаю — молодежь, страсти, эмоции, общественность опять же — но как-то уж слишком. А то, как генеральша знать не хотела князя после вечера — это, простите, нравы такие были или ФМД решил таким образом показать безрассудство самой Епанчиной в частности, и ее окружения в общем?

Так что, каюсь, не все лично мне было очевидно, но в иных ходах, сперва вызвавших похожее недоумение, мои же догадки оказались верны — например эпизод с обменом крестиками, да и мотивы князя, Настасьи Филипповны и Аглаи в общем (подтверждением догадок же оказалось посещение в последних главах опального князя Евгением Павловичем, чьим голосом говорит сам Достоевский).

Теперь о приятном — достоинств у романа несравнимо больше.

Потрясающей глубины и, что важно, противоречивые персонажи. Ведь противоречивость их более, чем естественна — она придает им правдоподобности.

Рогожин — потрясающий, неистовый Рогожин, который сразу же напомнил Клода Фролло своей всесжигающей страстью, переходящей в одержимость. Его отношение к князю так путано, так противоречиво, так ярко;

Настасья Филипповна, буквально «роковая женщина», страдающая, несчастная, мечущаяся и неспособная найти свое место. Не возьмусь судить о том, какова все-таки ее вина в том, в каком положении она оказалась на момент завязки романа, можно смотреть с разных сторон, а каких-то однозначных подробностей нам не дали. Однако все ее дальнейшие поступки — вулкан. Ничего удивительного, что она так привлекла обоих;

Аглая, ах, будь она постарше, поопытнее и не так «закупорена», ведь могло все пойти совсем иным путем;

Елизавета Прокофьевна — яркая, искренняя, шумная, сильная, и такая все-таки замечательная;

Ганя, о котором можно говорить что угодно, клеймить, ругать, но ведь стремления-то его самые естественные;

Коля, настоящий, честный, чудесный подросток;

И, наконец, целая россыпь еще более неоднозначных, порою странных, иногда не ясно чем руководствующихся персонажей — это вам и Лебедев, и неповторимый, ужасный и прекрасный в своей лжи генерал Иволгин, и Келлер, и вышеупомянутый Ипполит...

Ах да... Князь Мышкин. Вот кто невероятно удивил — взяв в руки этот томик, я ожидал совершенно другого героя. Нет, наслышал был, конечно — болезненно честный, наивный, правильный, аллегория на Христа и т.д. и т.п. И все оказалось не то, потому что ИДИОТ. Поначалу страшно раздражало, когда о князе нет-нет, да и скажут, мол, умственно обиженный, дурачок... А потом действительно были ситуации, когда думаешь — да что же ты делаешь, несчастный, не благородство это, а дурость. Ах, если бы и Льву Николаевичу хотя бы годков пять нормальной, неизолированной жизни, авось бы все его «благие» задумки в сочетании с некоторым жизненным опытом и знанием света вполне могли бы найти применение. И, кроме того, если бы не болезнь, послужившая катализатором и в определенной степени — одной из причин всех бед. А так наш герой просто ведь сгорел, сгорел впустую. Вот как раз таки Радомский, тот самый Радомский есть в данном случае приближенное к идеалу воплощение хорошего человека. Мы же видим, что взгляды их во многом схожи, что видят и замечают они, и только они вдвоем — одно. Но Радомский практичнее, возможно даже и чересчур, и тем не менее склонен к умным мыслям и добрым поступкам. А Мышкин, тоже «закупоренный», как и Аглая, точно так же невероятно глуп и непонятлив в некоторых вопросах. Хотя, безусловно, в прочих вещах, очень и очень проницателен, и, что важно — верит в людей и готов дать второй и двадцать второй шанс. Оттого и крутится вокруг него Лебедев, оттого и Келлер, мрачный, грубый Келлер, искренне готов встать грудью в защиту князя. Потому что хоть одному пропащему из сотни, может, как раз не хватает-то веры в него другого человека, такого вот Мышкина.

В общем, не в том дело, что хорошему человеку на Руси плохо или невозможно. Это только если он бесшабашен и неистов в своей «правильности» — добрые дела тоже нужно делать с умом, возможно, даже более с умом.

А касательно отношений с дамами — ну тут все-таки Радомский прав совершенно — Лев Николаевич любил обеих, но любил как человек человека, как один хороший, добрый, светлый человек может любить другого. И черт его дергал их замуж звать — ладно они с их романтическими чувствами, а он-то куда. Или и этого в себе самом понять не мог, хоть и говорил о жалости, о братских чувствах. Впрочем, и Настасья Филипповна, и Аглая, неоднократно выражали восхищение именно человеческими качествами князя, зачем же их обеих потянуло на романтику...

Финал был вполне ожидаем.

Хочется так же отметить несколько очень и очень ярких и удачных моментов — расследование пропажи четырехсот рублей, эпизод со свертком в камине, глубокие и любопытные размышления об «обыкновенных людях», о казни и о преступниках, сильнейшая финальная сцена в доме Рогожина, и такой лаконичный ответ князя Ипполиту на вопрос, как ему добродетельнее умереть.

Так является ли «Идиот» романом о загадочной русской душе?

На мой взгляд, несмотря на некоторые старания автора, выраженные в сталкивании образов России и Запада с заведомо обозначенной позицией, да — о душе, но нет — не о русской. О душе человеческой. И все же на первом плане — о жизни.

Часто можно встретить в описании того или иного произведения слово «жизненный». Да, «Идиот» — жизненный роман. Но не потому, что, стоит лишь выйти на улицу — и сразу встретишь Мышкина, Рогожина... Хотя отчасти, в какой-то мере, они там встречаются, чаще, правда, все-таки Лебедевы...

Дело в ином — Федор Михайлович, как всегда, сплел потрясающей сложности клубок из человеческих идей и планов — в меньшей степени, и человеческих же эмоций, порывов, страстей — в большей. В жизни редко что-то происходит как задумано — вмешиваются посторонние обстоятельства. В «Идиоте» практически каждый поступок, каждый порыв, каждое слово каждого же героя так или иначе повлияло на судьбы прочих. Если бы Рогожин отпустил Настасью еще в самом начале или не собрал те злосчастные сто тысяч. Если бы Мышкин не стал лезть своим длинным носом в дела Епанчиных и Иволгиных. Если бы Аглая не уцепилась за «рыцаря бедного». Если бы не приняли Бурдовского и Ко. Если бы, если бы, если бы... Но все и вся сплелось воедино, каждый повлиял на каждого и все обернулось так, как и не ожидал, пожалуй никто из них. Притом ведь, что почти никого из героев нельзя назвать «плохим» — самые неоднозначные из них тем не менее совершают добрые дела, а уж такие, как князь — только ими и живут... и вот незадача — из этого бесконечного кружева добрых дел сплетаются один за другим погребальные саваны, тюремные робы и — как минимум — носовые платки. Нагляднейшее воплощение известной поговорки о том, куда ведет дорога, вымощенная благими намерениями.

И все эти прелести нашей с вами жизни были Достоевским замечены и талантливо перенесены в текст, более того — стали самим романом. Ведь полтора столетия прошло, сменились эпохи, государства, нравы. Но люди, как говаривал Воланд — те же.

«... мы все до комизма предобрые люди...»

Очень трепетно отношусь к творчеству Фёдора нашего Михалыча (по большей части, «постнедорасстрельному»), но «Двойник» как-то оставил (в полном соответствии с названием) двоякое впечатление.

Яков Петрович Голядкин получился очень характерный: со всеми его «Я ж ничего, я ж только так»; его внутренним бунтом, который, когда доходит до действий, рассасывается и издыхает; его постоянной уверенностью, что все «в своём праве»; его нетерпимостью к интриганству и, в то же время, готовностью превратиться в этого самого «интриганта». И сюжет, хоть и не дико разнообразный, но передающий всю соль обозначенной проблемы, не хромает.

Но… смутила форма. Казалось бы, наши «глыбы»-классики никогда не стремились упростить повествование в угоду лентяям-читателям, и всё же.

Основная проблема формы – это перегруженность повторениями. Я понимаю, что нерешительность Голядкина (или назовём его Голядкиным-старшим, чтобы отличать от антагониста Голядкина-младшего), как раз и выражается постоянным «блеяньем» об одном и том же и перебиранием одних и тех же оправданий и отговорок, но объёмы этих повторов угнетают. Взять, например, рассуждения Голядкина по поводу «ветошек с амбицией». И ведь ладно бы только герой – автор, по всей видимости, ассоциирующий себя с Яковом Петровичем, делает ровно то же.

И получается так, что впечатление от довольно хорошей повести испорчено какой-то мелочью. Возможно, в этом ещё повинно то, что я не читал, а слушал произведение, и это навязчивое повторение было выражено гораздо отчётливее.

Тем не менее, что есть, то есть. Я «в своём праве», как сказал бы Яков Петрович Голядкин-старший. 7 из 10

О данном произведении мне из школьной программы запомнилось лишь то, что Раскольников убил топором ростовщицу. И вот уже будучи в зрелом возрасте по настоянию товарища я его перечитал. Понимаю, что в школьные годы мной это произведение никак и не могло быть осилено и понято. Книга довольно депрессивна, об убийстве, плюс ко всему описывается утопленница прыгнувшая с моста и пьяница попавший под колеса повозки. И все это происходит во мрачной атмосфере бедности, нищенского существования. При чтении все воспринимается в серых красках, постоянно. Погружаешься в происходящие события какой-то безысходности, печали.

Главы разбитые на небольшие, которые по большей части состоят из диалогов отдельных лиц или описывают одно значимое действие, постоянно поддерживают интерес. И вроде уже время спать, но буквально несколько предложений следующей главы цепляют и опять думаешь — еще эту и потом.

Книга читается легко, держит в напряжении, язык изложения великолепен.

Достоевский увлекся правильным человеком. Как будто маленький человек — это ВСЕ. Надо его оправдать, восхвалять. Ему трудно, он беден. Но из этого никогда ничего хорошего не выходит. Плохое знание людей в силу возраста, в силу тенденций, моды, социал-демократии.

Ты женишься и бегаешь без денег и не можешь усесться за работу. Где логика? Если это медицинский случай, то о чем можно говорить?

Все эти люди: Вася, Аркадий.. ведут себя как ненастоящие, клубочные дети. Умиленные, целующиеся, невинно шалящие ангелы. Настоящие люди такими не бывают. Здесь много общего с Диккенсом. Та же проблема.

Не правдиво.

Разве можно сравнить это со селом Степанчиковым? Потом Достоевский понял, что маленький человек — это страшный человек. Фома Опискин — вот маленький человек, Шариков, перевернувший в 20 веке страну.

До чего ж тяжеловесная аргументация в отзывах-то. Вставлю и свои пять копеек тогда уж.

В России белезненно честный человек может расцениваться окружающими только в качестве идиота, и никак иначе. Все прочее — роман весь, в своей многословности — не более чем развёрнутая иллюстративно-доказательная база: сословный аспект, гендерный и т.д и т.п.

Вот и всё

«Он бежал сломя голову, и несколько редких прохожих, повстречавшихся ему в темноте, на улицах города, запомнили потом, как встретили они в ту ночь неистово бегущего человека…»

На одном из зарубежных сайтов со списком ста лучших криминальных романов в истории мировой литературы нашлось место «Преступлению и наказанию» Ф.М.Достоевского, а вот «Братьев Карамазовых» там не было. Возможно, вопрос покажется спорным, но если в «Братьях Карамазовых» вынести за скобки всю философскую и моральную составляющие, о которых исписаны сотни томов исследователями творчества писателя, то на выходе можно получить самый настоящий психологический детектив с нетривиальной мотивацией действующих лиц и глубочайшей проработкой характеров, которая и не снилась жанровым авторам.

Что ж, попробую без спойлеров, открывающих основные сюжетные развязки, обозначить в этом огромном произведении элементы, свойственные детективной беллетристике (тем более что данный жанр близок настоящему сайту ввиду широкой распространенности среди самых различных авторов):

1) герметичная атмосфера маленького никому неизвестного (выдуманного) городка c постепенным вводом в повествование действующих лиц, связанных между собой как личными чувствами, так и взаимной неприязнью.

2) центральный момент криминальной линии — убийство пожилого главы семейства Федора Павловича. Как известно, в большинстве случаев в классических герметичных детективах авторы определяют на роль жертвы именно хозяина дома. Само по себе убийство здесь можно отнести к подвиду составных конструкций, когда автор накладывает на замысел преступника цепочку благоволящих ему случайных обстоятельств. Обычно таковые случаи более сложны для разгадки читателем.

3) наличие в романе непременной «роковой» красавицы (Грушеньки Светловой).

4) в произведении имеется обязательная, полная тревожного ожидания глава, предшествующая преступлению. Обращение трясущегося Смердякова к Ивану Федоровичу с выражением сомнений в собственной безопасности является очевидным предупреждением для читателя, после чего становится неотвратимой и грядущая развязка. Подобные вставки присутствуют практически у всех значимых мастеров детектива. Навскидку, можно вспомнить трусливое обращение Рэтчетта к Пуаро в «Восточном экспрессе» когда он точно также просит собеседника о защите.

5) игра с цифрами в кульминационный момент. Опять же, все классические детективщики любят загадки с числительными и нередко украшают ими свои замыслы. В «Братьях Карамазовых» есть глава где сконцентрировано множество загадочных цифр: пять условных дверных стуков, страдающая трижды в год поясница Григория Васильевича, денежная сумма в одиннадцать тысяч, временная отметка в два часа ночи, повторяемость «падучей» Смердякова и др.

6) в книге есть и один из излюбленных приемов из рассказов о «странных» преступлениях — наличие открытой двери в сад, которая, по идее, должна неминуемо сужать список подозреваемых. В конце повествования Федор Михайлович предлагает блистательное объяснение данному обстоятельству (наряду с пояснением загадочного смысла разорванного конверта). Да и в целом автор временами весьма тонко играет на таких нюансах, как орудие убийства, свидетельские показания, очередность событий, психологические составляющие и т д.

Итого: само собой, изложенные наблюдения лишь малая часть общей канвы великого произведения, о значимости которого много распространяться не буду, так как это хорошо всем известно. Отмечу лишь, что концовка здесь немилосердно затянута, и временами кажется, что автор напрасно надолго оставляет одних персонажей, переходя к второстепенным.

Возможно, прозвучит слишком высокопарно, но «Братья Карамазовы» — роман, который изменил мою жизнь. Это книга-путь. Путь через сомнения — сомнения страшные, всесокрушающие — к вере. По этому пути прошел в свое время и сам Федор Михайлович: он писал где-то (к сожалению, уже не помню, где), что всякий атеист содрогнулся бы, узнав, через какое неистовое по силе отрицание Бога и добра пришлось пройти ему. И как глубокий, тонкий психолог, избегая строгого морализаторства, автор швыряет читателя прямо в это самое отрицание, когда хочется просто схватиться за голову и закричать: «Для чего эта ахинея так нужна и создана?»

Сурово, болезненно, но очень эффективно.

В этой связи наиболее интересным и «цепляющим» для меня был образ Ивана. Безукоризненные доводы разума, помноженные на высокие представления о нравственности, но нравственности отшлифованной тысячелетиями человеческой цивилизации — против собственного несовершенства и несовершенства мира, доводящего до отчаяния. Глубокий экзистенциальный кризис, в котором есть что-то кьеркегоровское. И всё это вместе — против иррациональной, естественной силы, которую я назвала бы «присутствием добра» в человеке, которую Иван изо всех сил подавляет, но которая в итоге берет верх.

«Пойдешь, потому что не смеешь не пойти».

Причем не столь важно, будет ли это вера в Бога, в высшую справедливость или в добро вообще. Достоевский был православным христианином, жил в 19 веке и писал о православной стране 19 века — но это лишь оболочка, декорации. Если же смотреть вглубь — все переживания, заложенные в романе, актуальны и для современных людей с секуляризованным мировосприятием.

Читатель сомневается вместе с Иваном. Вместе с Алешей — слушает его, впечатляется его красноречием — но проходит через это и обретает веру. А глава «Не ты, не ты!» — была, пожалуй, самым эмоциональным эпизодом вообще из всех, что помню. У меня тряслись руки.

Другие персонажи, безусловно, тоже прописаны невероятно живо. Митя, Грушенька, Катерина Ивановна — я любила их за все их недостатки, слабости, страсти. Мотивы их поступков не всегда ясны рассудку, но сердцем чувствуешь — правда, все правда. Алеша для меня остался самым загадочным, а потому даже слегка пугающим — эта его склонность всех прощать и никого не судить... Очень жаль, что не был написан второй роман, где он должен был выйти на первый план, тогда как в «Братьях Карамазовых» описан, по словам автора, лишь эпизод из «первой молодости», своего рода подготовка к будущей судьбе.

Второстепенные герои вроде Миусова, Ракитина или Хохлаковой — характерны и легко запоминаются.

В текст вплетено множество аллюзий, добавляющих к истории второе, третье, еще бог знает какое дно... И при этом стиль очень легкий, простой, без претенциозности. Плюс захватывающий сюжет, нарастающий саспенс — тут роман не отстает от современной остросюжетной прозы. И — катарсис в конце.

То что данное произведение считается классикой, не значит что его нельзя критиковать и оно должно иметь статус священной коровы. Надо сказать что основная целевая аудитория романа это мечтательные барышни всех возрастов, будуче мужчиной такое читать просто скучно. Идиота в 21 веке читать не просто из-за архаичного языка 19 века, которым написан роман. Сюжета в романе нет. Вообще нет. Весь роман, в основном своем это диалоги между героями. Огромные, бесконечные, скучные, нудные, имеющие претензию на мудрость и философию диалоги. Весь роман крутится вокруг постоянных интриг, но нет, это не интриги в духе «Проклятых королей» Мориса Дрюона, когда решались судьбы народов и целых королевств, куда там, это интрижки мелких людишек, в духе бесконечных сериалов на телеканале «Домашний». Герои романа... в них не веришь. Хочется воскликнуть — люди себя так тупо не ведут. Но конечно, Достоевскому виднее, я то в 19 веке не жил, и уж тем более в среде дворянчиков и прочих «элит» того времени не тусил, чего уж. Ну и отдельно упомяну про очень странный пассаж автора, устами своего героя: мол, католичество это не христианство. И вообще все беды от этого католичества: всякие там атеизмы и социализмы. Странно, мне вот всегда казалось что социализм, как идея постарения более справедливого общества исходит от проблем нынешнего строя, тотально не справедливого. Но Федор Михайлович так не считал, у него был свой мир, со своей логикой. Ну а пассаж про то что католичество способствует атеизму... Атеизм это научное мировоззрения, объективный взгляд на мир, отрицания существования сверхъестественных сил. Католики долгие века верой и правдой стояли на страже мракобесия, сжигая неугодных ученых из различных областей науки на кострах. Несправедливое обвинения Федора Михайловича к католикам. Ну а то что Федор Михайлович не считает католиков христианами... я даже не знаю, что тут можно комментировать, по моему эта дикая мысль в особом комментарии и не нуждается. Ах да, устами своего героя Федор Михайлович обличает Рим в том что его интересует только власть земная и блага земные, а не спасения душ верных христиан. Но православные священослужители они не такие, нет, что вы)

Итак, милостивые государи, первая повесть из книги прочитана и почти осмыслена. Почему «почти»? Для вашего покорного слуги чтение текстов Федора Михайловича, заметим в скобках, — без должной подготовки и сноровки, — никогда не состоит в дружеской, или хотя бы приятельской связи с полной ясностью.

Что же мы имеем, почтеннейшие судари и сударыни мои? После первого прочтения, которое длилось довольно долго и происходило мелкими порциями, впечатление осталось пренеприятное, а именно тем обстоятельством, что цельности хода событий и соответствующей ему развязки вовсе не обнаружилось. Пришлось вернуться к началу повести и перечитать первые три-четыре главы еще раз. Таким же образом пришлось поступить и с концовкой повести. Не буду в итоге утомлять почтеннейшую публику пересказами неких сюжетных мест, но упомяну лишь, что повесть со второго взгляда и при надлежащем ему размышлении оказалась не лишена присущей ей глубин и смыслов. Сложилось впечатление, что Ф.М. писал это достойное во всех смыслах произведение в молодом, если не сказать больше — юном, возрасте. Хотя достоверно нам то не известно, упомянем лишь имеющее место ощущение, не более того. В соответствующие источники, будь то Wiki и проч. заглянем для сверки позже, дабы не портить чистоту восприятия предлагаемого вам, милостивые государи, отзыва.

В центре повествования рефлексирующий, как часто водится у автора, молодой «маленький» человек, служащий в присутствии. Позвольте вам напомнить, что «присутствие» — здесь имеется как имя существительное и обозначает государственное учреждение славной русской столицы — Санкт-Перербурга. И в один прекрасный день наш господин Г. встречает на улице как бы сам себя — человека во всех деталях и штрихах с ним совпадающего, начиная от имени-фамилии и до полного во всем внешнего сходства. Немудрено, господа хорошие, что повесть так и называется, «Двойник». Не будем же пересказывать далее перипетии нашего героя, в пику автору, который это сделал сам блестяще и во много раз интереснее и завлекательнее.

Отметим лишь, что прочитать первые три-четыре главы следует очень внимательно, для понимания «что же это такое происходит». И далее следовать тем же курсом. Надо сказать, что термин «магический реализм» вполне применимо к упоминаемому нами произведению. Чего-чего, а фантазии автору не занимать. Благо, смеем предположить, что материал ему подвернулся, что называется «из жизни» и прелюбопытнейший.

Касательно языка повести, не станет лишним упомянуть, нужно будет иметь терпение, в особенности для спокойного восприятия множества вводных слов, обращений, фигуральных оборотов и даже, русских пословиц и поговорок того времени. Дарью Донцову, господа хорошие, придется отложить в сторону. Позвольте провести аналогию, имеющее место сравнение подкреплено будет примером: рассматриваете ли вы, держа в руках, вологодские кружева или тако же — в руках у вас будет грубая мешковина. Не оставляет сомнений, что и взгляду, и руке приятнее и о должном уровне мастерства свидетельствует. Но — нужно неторопливое и размеренное вхождение, настройка ума и воли, господа мои. А отсюда — интерес и смыслы приложатся, у каждого свои. Чем повесть и примечательна.

Не смею больше задерживать ваше внимание и драгоценнейшее ваше время, с чем и пребываю, ваш покорный слуга, М.

Писать отзывы на такие книги — дело заведомо неблагодарное. Но я попробую.

Что же у нас обычно ассоциируется с Федором Михайловичем? Правильно, бессмертное «Преступление и наказание». Когда нашему классу дали прочесть его «на лето», я, с детства любящий читать, промучился целый месяц, проклиная все и вся. Но на третьем десятке все же осмелился перечитать и — получил несравненное удовольствие.

К чему это я — до любой книги нужно дорасти — своевременно прочесть что попроще, расширить кругозор и набраться некоторого опыта. Вот только у иных книг планка воистину высока и расти приходится долго. И если до «Преступления» я все-таки дорос, то касательно «Бесов» меня несколько терзают сомнения.

Начнем с того, что идееобразующей «закавыкой» была реакция на политическое событие, за что Достоевского критиковали уже тогда, да и приняли роман гораздо хуже остальных, если верить статьям. Сам же Великий и Ужасный предстает пред нами ярым противником любых революционных течений, сторонником монархии и православия. Не то чтобы лично мне это претит, но явный крен в самом произведении очень уж бросается в глаза. Поэтому хотелось бы сразу отбросить политическую подоплеку, не ища правых и виновных в этом отношении, а разобрать остальное.

Собственно, обстановкой, «Бесы» неожиданно напоминают... «кинговщину». Да-да, вы не ослышались. Камерность небольшого городка, пара десятков персонажей, нагнетаемая атмосфера — получается типичный триллер. И даже персонажи в духе товарища Стивена, но об этом чуть позже.

Несколько неожиданно был подан тут «русский народ», и сложившееся «загадочная русская душа» мне кажется тут либо не к месту, либо «душа» эта оказалось совсем не такой, как мы привыкли — не помню у наших классиков, в том числе у самого ФМД (хотя не все романы я у него пока что прочел, но думаю наверстать) настолько неприятных крестьян, мещан, и прочих представителей отчизны. Лизу на пожарище затоптать — запросто, сорвать праздник — пожалуйста, вытереть ноги о вчера еще уважаемого человека — нет ничего проще, восславить мерзавца — никаких сомнений. Действительно, в некоторых пунктах часто встречаются «некие неизвестные сомнительные личности», но никак невозможно списывать весь творящийся в городе беспредел исключительно на заезжих. Горожане сами рады плюнуть в колодец, а уж главные действующие лица... Вообще удивительно порой, читаешь себе Лавкрафта, встречаешь в тексте электрический фонарь — и оторопь берет от внезапного осознания того, что события-то происходят где-нибудь в 20-е годы прошлого века, а сам Говард творил тогда же, когда и, например, Ремарк и Хэмингуэй. Но и язык, и атмосфера его рассказов словно покрыты толстым-толстым слоем пыли, который окутывает и читателя, перенося его век в 18-й, например. Так вот у Достоевского, напротив, кажется (особенно в «Бесах»), что и события эти как-то не вяжутся с глубокой стариной, и люди отнюдь не таковы, какими мы привыкли их считать — все мрачные, угрюмые и заблудшие какие-то. Современные.

В целом, персонажи по большей части у нас тут либо «избивающие», либо «избиваемые». И если первые вызывают неприязнь по понятным причинам, то вторые — своим откровенным, раздражающим даже читателя малодушием. Возможно, тут как раз сказываются полтораста лет, разделяющие нас и их, или ваш покорный слуга внезапно заразился человеконенавистничеством, факт остается фактом — и коленнопреклоненный Маврикий, и стоящий на сцене пред залом Верховенский-старший, наравне с уважением (пусть и по разным причинам), вызывают некое раздражение, некий стыд за них самих, ибо выглядит это не самоотверженным, но глупым, унизительным, и напрасным мученичеством.

Впрочем, Маврикий, едва ли не единственный в полной мере положительный герой. Остальные — сплошь кунсткамера:

Деспотичная, жестокая Варвара Петровна;

Дарья Шатова, которую непросто охарактеризовать, тут некий сплав великодушия и подсознательного мазохизма;

Лиза, которая сама себя не понимает, бросается из огня да в полымя и величайшее терпение Маврикия с ней я могу списать лишь на всепоглощающую одержимость;

Лебядников — просто человек карикатура, в котором откровенная глупость сочетается со значительным хитроумием;

Марья Тимофеевна, его сестра — пожалуй, тоже персонаж положительный, интересный, но, само собой, вызывающий крайнюю жалость своим положением;

Шатов и Кириллов, интересные, сильные личности, но буквально «одержимые» своими идеями, вплоть до того, что раздражают читателя;

Кармазинов — неприятный, высокомерный, манерный и чванливый тип;

Юлия Михайловна — глупая, доверчивая, но амбициозная женщина, которую действительно жаль. Еще большего сожаления достоин ее супруг-губернатор. Вот такой вот парадокс — мы видим человека, развлекающегося в гимназии разнообразными глупостями, казалось бы недалекого, но с другой стороны — ранимого, страдающего, абсолютно неподходящего для своей должности. Этому маленькому глупому писательствующему чиновнику по-настоящему сочувствуешь.

Революционеры представлены крайне неприятными людьми:

Липутин — умный, двуличный, мерзкий тип;

Виргинский — из всей пятерки, пожалуй, наиболее симпатичен, ибо в нем все-таки просыпается совесть;

Толкаченко — как образ даже не запомнился, увы;

Шигалев — социалист, чьи идеи по мироустройству — откровенный геноцид;

Лямшин — слабый, трусливый, двуличный, неприятный персонаж.

Эркель — вот, пожалуй, удачный, неоднозначный образ человека без цели, хватающегося за первый попавшийся идол, оттого чрезвычайно опасного. А ведь мог стать «во всех смыслах положительным» человеком, вот только, думаю, не менее фанатичным и оттого — страшным.

Главные герои все же хороши, как ни крути.

Вот только Петр Верховенский при ближайшем рассмотрении оказывается отнюдь не идеалистом, а обыкновенным интриганом. Распространяя идеи о смене мирового порядка, он просто напросто борется за власть. Хитрый, ловкий, втирающийся в доверие, но... и вот тут я не совсем понимаю Федора Михайловича — либо Петр Степанович оказывается не таким уж хитроумным (внезапно), чтобы не видеть, каких людей он выбрал в свою «пятерку», либо так было необходимо для «правильного» финала... Не знаю. Не менее странным кажется то, что подобную авантюру он решился провести не где бы то ни было, а практически у себя дома.

Верховенский-старший — интереснейший и симпатичнейший человек, неглупый, обаятельный, но слабый и жутко непрактичный. Русско-французские диалоги были весьма утомительны, а несколько попыток «бунта» этого витающего в облаках человека, неизменно обращались в глупое сотрясание воздуха и слезы. Даже последняя, самая серьезная попытка, все равно получилась карикатурной и нелепой. Однако персонаж Степана Трофимовича, пожалуй, один из наиболее важных, ибо именно через него раскрывается моя «любимая» тема художественных произведений — тема ответственности. Ведь если копнуть поглубже, становится ясно, что во всех бедах косвенно виновен именно этот добрейший человек. Неправильное, недостаточное воспитание Ставрогина, наплевательское отношение к сыну — все это вылилось в настоящую трагедию для целого города. Не отошли Верховенский Петрушу, займись его воспитанием всерьез — и не увлекся бы юноша «неправильными» идеями. То же касается Ставрогина, которому старик привил широту взглядов, но не удосужился задать некие рамки, направления.

Ну и, конечно, Николай Всеволодович Ставрогин. Персонаж центральный, загадочный и даже после прочтения не до конца понятный. Этакий «Печорин «на максималках». Крайне сложная и даже странная личность — человек без целей, приоритетов, как сам признается, не видящий разницы между добром и злом. И если, например, Раскольников периодически вызывал то симпатию, то неприязнь, Ставрогин практически всегда неприятен. Все без исключения приступы великодушия его обращались еще большим малодушием — хотел признать Лебядкину женой, а в итоге совсем загубил. Хотел спасти Шатова — уехал, просто уехал. Относительно заговорщиков его позиция так же до конца не ясна — не поддерживает, не препятствует, потом вдруг присутствует на собрании и громко уходит. И вот тут мне кажется, снова прокол Достоевского — великий Ставрогин, от которого без ума и матушка, и Лизавета, и практически все горожане, которого едва ли не боготворит Верховенский-младший, настолько он всем нужен, настолько все жаждут его общения, Петр Степанович не видит смысла в революции без образа своего «Ивана-царевича», который посвящен во все тайны общества, но в то же время формально Ставрогин (создатель сообщества) с ним не связан и ничем не рискует. Как такое возможно? Разве что в силу одержимости Верховенского-младшего Ставрогиным, но не совсем это все, на мой взгляд, правдоподобно. И ведь понимает Ставрогин собственную калечность, но продолжает, продолжает губить окружающих. Он, ученик Степана Трофимовича, сам предстает учителем сразу нескольким — младшему Верховенскому, Шатову и Кириллову, и что же мы видим — каждого он учил иначе, порой даже противоположному, и тут очередная загадка — не то Ставрогин просто играл этими людьми, проводя эксперимент, не то его собственные взгляды настолько переменялись буквально за несколько лет. И дополнительная глава «У Тихона» значительно раскрывает нам его, без нее (а ведь она неканонична) образ кажется совсем неполным и даже несколько иным. И что же мы видим? Ставрогин страдает от праздности, от нехватки чувств и ощущений, его внутренний компас не работает, у него нет деления на хорошо и плохо, есть только сильные, острые ощущения, и слабые, тщетные. Заблудший, неприкаянный, он и покаяться не может, а его попытка написать признание скорее похожа на вызов. Мечущиеся души всегда интересны, часто читатель ловит себя на неком сходстве с ними (тут так же), но в данном случае ощущается заведомо некая даже обреченность. Как оказывается, не напрасно.

На самом деле, помимо политики и ответственности, роман затрагивает множество иных тем разной степени важности, одно только освобождение крепостных и его последствия дают повод для размышлений.

Кроме того, не могу не упомянуть характерый язык — несколько витиеватый, но приятный, в меру сочный. А вот «живописательства» в «Бесах» очень мало, описаны, конечно, особняки Ставрогиных, Лембке, сам городок, но все они очень быстро теряются за нагромождениями образов и событий. Впрочем, это сомнительный недостаток.

И сам роман есть сочетание некоторых вышеупомянутых неправдоподобностей с потрясающе сложными, смутными образами героев.

Конечно, позже, необходимо будет перечитать, переосмыслить, да и сейчас я не претендую на истину в последней инстанции, но из-за однобокости и чернушности роман все-таки несколько страдает. Так уж мне кажется. Даже само прочтение было странным — тяжелым, но доставляющим удовольствие.

Крайне неоднозначная вещь.

Сюжетная канва романа сложные, мучительные взаимоотношения генеральской падчерицы Полины и домашнего учителя генеральского семейства, «игрока» Алексея Ивановича. В «Игроке» интересен образ русской «широкой натуры», противопоставленный образу мещански узкого европейского буржуа — будь то педантичный немец барон Вурмергельм, или предприимчивый авантюрист и «охотник» за чужими состояниями француз «маркиз» Де-Грие, или даже, в какой-то степени, пусть в меньшей, чем первые два, добропорядочный и чересчур благополучный англичанин — мистер Астлей.

Русскую широкую натуру («…одни русские могут в себе совмещать, в одно и то же время, столько противоположностей», — замечает мистер Астлей; впоследствии эта мысль станет лейтмотивом образа Мити Карамазова) представляет в «Игроке», разумеется, не один Алексей Иванович, но и бабушка Антонида Васильевна и Полина.

В «Игроке» «русская душа» показана Достоевским в «живом» контексте и контрасте с «душами», так сказать, европейского образца. Противопоставляя русский размах, иногда граничащий и с «безобразием», буржуазно-европейскому «способу накопления честным трудом», Алексей Иванович с какой-то своеобразной горечью отчаяния признается: «Я уж лучше хочу дебоширить по-русски или разживаться на рулетке. Не хочу я быть Гоппе и Комп. через пять поколений. Мне деньги нужны для себя самого, а я не считаю всего себя чем-то необходимым и придаточным к капиталу».

Но «секрет» и «тайна» русского человека заключается в том, что ему и «для себя самого» деньги не нужны. Выиграв на рулетке 200 тысяч франков, Алексей Иванович, 25 летний кандидат университета и русский дворянин, мечтает о том, чтобы эти деньги поскорее кончились и ухитряется в три недели раздать их направо и налево.

Интересное психологическое исследование. Достоевский мастер и настоящий классик русской литературы.

Я впервые прочел эту книгу, когда мне было 10 лет — нашел в шкафу, книга была запыленной, старой и пахла зубным порошком. Решил начать осваивать школьную программу с опережением. Но не заметил, как погрузился, просто утонул в атмосфере книги — конечно, разумом я тогда лишь малую часть воспринял. Но эмоционально — очень заметную. Вот всё начиная с первых глав, когда жаркое солнце июля превращается обстановкой в удушливую пыльную серость — серость бытия. Она так и не отпускает до конца. Отчасти эта книга о войне с судьбой — это о Соне Мармеладовой, отчасти — об отчужденности, внезапно увиденной человеком — это о двух персонажах, чьей внутренней жизни уделено особое внимание: Раскольникове и Свидригайлове. Все прочие — и положительные и отрицательные — это, увы, не более чем часть фона. Впрочем, сила этой книги — в недосказанности. Ничто в судьбах персонажей, кроме ушедших из жизни супругах Мармеладовых и покончившего с собой Свидригайлова не заканчивается точкой, то есть человек, как и в прочих романах Достоевского, остается загадкой.

Сюжет оригинальный. Молодой ученый Василий Ордынов, искусственно отторгнувший себя от реальной жизни (и все-таки Достоевский счел нужным упомянуть фабульное «объяснение» такого шага — Ордынов получил незначительное наследство), посвятивший всего себя единственной страсти — науке, терпит страшное, трагическое и уже необратимое поражение при первом же столкновении с действительностью, при первой же попытке избавиться от своего одиночества.

«Может быть, в нем осуществилась бы целая оригинальная, самобытная идея. Может быть, ему суждено было быть художником в науке». Но мечты героя рухнули, его опыт создания новой, оригинальной научной системы не состоялся, глубокое душевное потрясение приводит его к состоянию отчаяния, и он просит «исцеления у бога».

Знаменательно, что Ордынов, живущий в мире «химер», сталкивается отнюдь не с повседневной действительностью Петербурга, но с «действительностью», пожалуй, не менее «иллюзорной», чем та, в которой он пребывал ранее. Крайне впечатлительная и незащищенная душа Ордынова вступает в безнадежный для нее поединок со злой волей «колдуна» старика Мурина, в прошлом, как можно предположительно догадаться, «удалого разбойника» и «душегуба», а в настоящем — коварного начетчика-старообрядца.

Под властью Мурина томится молодая красавица Катерина, не смеющая и даже, под гипнотическим влиянием старого «колдуна», не желающая освободиться от своего тягостного и одновременно сладостного плена.

Повесть предельно насыщена картинами галлюцинаций, снов, бреда, таинственных скрещений реальных и «фантастических» происшествий. Интересно, прочесть стоит, проникает в самую глубину души.

«Бедные люди» роман о тяжких повседневных буднях нищего петербургского чиновника Макара Девушкина.

Подлинно реалистическая основа романа — изображение суровой, поистине трагической жизни бедняков российской столицы. Макар Девушкин, безусловно, оставаясь жертвой безысходных обстоятельств, все же пытается противопоставить им себя как личность, как человека с гордостью, или, по его собственному выражению, с «амбицией».

Макар Девушкин вступает в мужественную и бесстрашную борьбу с несправедливым миром. И пусть борьба эта обречена на поражение, но все-таки отнюдь не соображения житейские руководили героем, когда он, нищий 47 летний чиновник, взял под свою материальную и нравственную опеку молоденькую девушку, сироту Вареньку Доброселову, и тем самым вступил в неравный бой с сильными мира сего, представленными в романе двумя мерзкими фигурами — сводни Анны Федоровны и богатого помещика Быкова.

И если в начале романа Макар Девушкин еще довольно смутно осознает несоразмерность взятой им на себя задачи своим реальным возможностям, то к финалу сюжетного течения романа, сталкиваясь все с новыми и новыми непреодолимыми препятствиями, «маленький человек» Достоевского оказывается на пороге решительных прозрений.

Но для Макара Девушкина, как он сам признается, дороже всего на свете его «амбиция», его гордость бедняка. «А какое ему дело, — в благородном негодовании пишет Макар Алексеевич, — что я буду кашу без масла есть?.. А какое тебе дело, что у меня локти продраны?.. бедный-то человек, он взыскателен… бедный человек не любит, чтобы в его конуру заглядывали…».

Достоевский многогранен и не всегда понятен. Часто перечитываю некоторые произведения и с каждым разом открываю для себя, что — то новое.

В этой повести Достоевский показывает нам двойственность психической природы человека. В сюжете «Двойника» история сумасшествия титулярного советника Якова Петровича Голядкина. Голядкина нельзя назвать нищим; он держит лакея и имеет кое-какие, пусть небольшие, но все же деньжонки; Его должность — помощник столоначальника.

Социальная иерархия самодержавно-бюрократического государства настолько жестока и беспощадна, что Голядкину с его душевным складом, с его натурой, склонной к «смирению», уже никогда не выбраться за пределы его действительно маленького и убогого мирка. Но хотя Голядкин и признает себя «ветошкой», в глубине души он не может смириться с сим позорным званием, и ропщет, и бунтует, и «получается» «ветошка» — «с амбицией», иначе говоря, резкий разлад мечты и действительности приводит Голядкина к сумасшествию.

Но перед нами, разумеется, не клиническая история психического заболевания, а художественный анализ процесса разрушения личности, в основе которого — социальная причинность. Воспаленное воображение Голядкина рождает фантастическое видение. Но какое? Не больше, не меньше как Голядкина-младшего, физического двойника и нравственного антипода героя. Если Голядкин-старший «гордится» тем, что он «не интриган» и не носит «маски», то Голядкин-младший весьма ловко и искусно пользуется всеми средствами самой беззастенчивой интриги и морального, а вернее аморального, маскарада.

И вот уже «новорожденный» Голядкин, эта «копия», «кошмар», «ужас», «самозванец», фантастически быстро «делает» себе карьеру, «добивается» самого благосклонного расположения «его превосходительства» и без труда проникает в недоступный Голядкину-старшему дом статского советника Олсуфия Ивановича Берендеева, где находится недосягаемая для «оригинала» мечта — Клара Олсуфьевна.

Отличная, цельная, глубокая, законченная книга. Достоевский является уникальным писателем.

Сначала набрал здесь «Тритон» (так называется рассказ в моей книжке), но поиск ничего не дал. Сработало лишь «Из дачных прогулок Козьмы Пруткова», хотя это вроде как название цикла, пусть и незаконченного...

Приятно наталкиваться в старых книгах на какие то хорошо знакомые места. Так случилось и здесь. Как выяснилось, 27 июля 1878-го года Федор Михайлович посещал Елагин остров (ну или по крайне мере был близко знаком с очевидцами последующего события) когда на поверхности пруда показался тритон.

Тритон — не в смысле маленькое хвостатое земноводное, а некое античное мифологическое существо мужского пола, которое «принялось выделывать перед дамами такие телодвижения, что все они бросились от него с визгливым смехом, пряча за себя своих наиболее взросших дочерей».

Итого: как отмечают комментаторы, в 1878-м ФМ забросил свою идею о цикле фантастических рассказов, целиком переключившись на длиннющий роман «Братья Карамазовы». Но кое что уцелело, в том числе очерк «Тритон». Правда, чувствуется, что великий писатель набросал его впопыхах, что называется, на бегу. А «злободневные» намеки на политические события, описанные в нем, интересуют сейчас, наверное, лишь историков.

Я бы не сказал, что главными персонажами являются только братья Карамазовы: Дмитрий, Иван и Алексей. Их отец Фёдор Карамазов и лакей Павел Смердяков тоже вполне себе главные персонажи. Именно их действия и рассуждения играют наибольшую роль в повествовании. Кстати сказать, меня шокировало, как Достоевский описывает Лизавету Смердящую. Мог бы и смягчить её описание. Ещё мне было жалко Смердякова, когда он повесился. Также мне было жалко Дмитрия, когда его отправили на каторгу.

Отвратительное произведение психически нездорового человека. Когда вокруг мерещатся гробы, а главный вопрос романа — есть ли сила воли убить кого-нибудь ради того, чтобы доказать себе, что ты не тварь дрожащая. При этом в романе всё безжизненно и картонно. Не случайно по мотивам романа возник анекдот:

- За что вы убили старушку?

- Я у неё взял 20 копеек.

- И вы убили человека из-за такой мелочи?

- Ну, не скажите. Одна старушка — 20 копеек, а пять старушек — уже рубль.

Этот анекдот очень хорошо отражает «глубину» романа. Решение мелочной проблемы героя с помощью чудовищного выверта сознания. С полным отсутствием морали. Это мир, в котором полностью игнорируются чувства и свобода воли других людей. Нет в романе у других людей свободы воли! Это марионетки, и Раскольников действует в окружении марионеток. Всё сосредоточено на «я» и полностью игнорируется «мы».

Вообще идеалы как Раскольникова, так и Достоевского, основаны на патологическом эгоизме. Даже помощь кому-нибудь оказывается не из сочувствия и доброты, а из эгоистических побуждений, из попыток «казаться, а не быть». И единственное, что такие люди понимают, это страх наказания.

В отличие от других российских и советских классиков Достоевский ведёт читателя не вперёд, к прогрессу и развитию, а толкает его назад, к регрессу — к патологиям и мракобесию. Данный роман недостоин чтения.

P.S. тем, кто с нарушением правил ставит минусы за мнение, отличающееся от их «единственно правильного»: это проявление ровно тех качеств, которые характеризуют Раскольникова.

Русский человек – это человек будущего, самый производительный с точки зрения творчества и всяческого прогресса, и прежде всего, нравственного прогресса. Он впитывает, вбирает в себя всю культуру и языки. И русскому человеку Франция дороже, чем французу. Но, конечно, не любому русскому...

Почему? Какова мотивация всех поступков людей в этом конкретном романе? Что ими движет? Да, у Ламберта и Альфонсинки корыстный интерес. Они французы. Стебельков – мерзейший тип русского (среди русских тоже бывают такие). Но это не очень характерно для них – преследовать исключительно материальную выгоду. Катерина Николаевна и Анна Андреевна вроде бы тоже преследуют корыстные интересы. А что в конце? Кто либо из них оказывается исключительно меркантильным? Нет. Ламберт был уверен, что Катерина Николаевны заплатит, но она плюнула ему в лицо. Анна Андреевна не получает шестьдесят тысяч от умершего князя. И только Катерина Николаевна знала о последней воле князя, хотя в завещании об этом не было сказано. Следовательно, по закону она могла бы не уведомлять. Аркадий возлагает свою идею о чем-то совершенно меркантильном. Но разве сам он следует своей идее? Из каждого пассажа мы понимаем, что для него самое главное честь. Сорок рублей от брата его не обрадовали, когда его выставили лакеи, хотя сумма для него достаточно приличная. В Версилове его интересовала нравственная красота, поступки.

Достоевский исследовал исключительно русских людей, потому что считал их главным типом. Поэтому все, что он пишет о русских людях — наиболее интересно по сравнению с тем, что пишут другие авторы.

Как отмечают комментаторы, название для рассказа Федор Михайлович позаимствовал, скорее всего, из следующей реплики Плюшкина: «И такой скверный анекдот, что сена хоть бы клок в целом хозяйстве»...

Более всего мое внимание обратило здесь совершенно скотское отношение Ивана Ильича в плане покупки подарка своему подчиненному. Вломившись без приглашения на свадьбу он не удосужился купить по дороге хотя бы букетик цветов. А войдя он произносит глуповатую фразу: «Здравствуй, Пселдонимов, узнаешь?».

Да еще и ногой наступил в студень...

Также весьма доставляет образ новоиспеченной супруги Пселдонимова: «Это была худенькая дамочка, всего лет семнадцати, бледная, с очень маленьким лицом и востреньким носиком. Маленькие глазки ее, быстрые и беглые, вовсе не конфузились, напротив смотрели пристально и даже с оттенком какой-то злости. Очевидно, Пселдонимов брал ее не за красоту.»

В целом рассказ отлично читается и сейчас, и, по-видимому, своей актуальности не теряет.

И, напоследок, моя любимая цитата отсюда:

»...слюна вдруг начала выскакивать из его рта совершенно помимо его воли. Заметил он это на Акиме Петровиче, которому забрызгал щеку и который сидел, не смея сейчас же утереться из почтительности. Иван Ильич взял салфетку и вдруг сам утер его».

Вспомнился старый анекдот стародавних советских времён.

“...Раскольников, как же вы могли — убить старушку за 20-то копеек? Души своей бессмертной — лишиться не опасаетесь?

- Да?! ...А пять старушек — это уже рубль!..».

Опасный вопрос, оценить глубину которого — может только достаточно уже созревшая Личность: «...тварь я дрожащая или право имею...». Дабы не растекаться мыслью по древу — процитируем наивное в откровении своём школьное сочинение на эту сложную тему: «...Философские вопросы, над разрешением которых мучился Родион Раскольников, занимали умы многих мыслителей, например Наполеона, Шопенгауэра. Ницше создал теорию “белокурых бестий”, “сверхчеловека”, которому все позволено. Позднее она послужила основой для создания фашистской идеологии, которая, став господствующей идеологией Третьего рейха, принесла неисчислимые бедствия всему человечеству. Поэтому гуманистическая позиция Достоевского, хотя и скованная рамками религиозных воззрений автора, имела и имеет огромное общественное значение. Достоевский показал внутренний духовный конфликт героя: рационалистическое отношение к жизни (“теория о сверхчеловеке”) вступает в противоречие с нравственным чувством, с духовным “я”. А для того чтобы остаться человеком среди людей, необходимо, чтобы победило духовное “я” человека...»

МОРАЛЬ: «...раньше 30-35 лет от роду читать оную книжку — бесполезная трата времени. Не в коня корм. Чтиво сие — не для мозгов, оно — исключительно для сердца, и для того места, где душа человеческая обитает. Душа, уже себя осознавшая...»

Наверно, я черствый сухарь и циничный скептик. Книга мне понравилась, нашла эмоциональный отклик, но герои, точнее образ героини остался мной совершенно не понятым, показался совсем неправдоподобным.

Герой. Как всегда у Достоевского, герой немножко псих. Человеку 40 лет, а он совершенно не умеет общаться с людьми, хотя в «бизнесе» это ему не мешает. До чего же он любит играть в «партизан и разведчиков». Сам тайком выведал информацию о девушке — это еще ничего, а для того времени и обстоятельств даже вполне нормально. Но скрыть намеренно всё о себе, ожидая, что 16-летняя девочка должна всё сама о нем без слов понять... Как такая бредовая мысль могла вообще у человека с приличным жизненным опытом появиться? Он вообразил себя благодетелем для нее (некрасиво, но очень жизненно), ожидал в ответ благоговейной благодарности и кроткого поведения, но не получил. Он любил ее всё больше и больше, и, наконец, после долгой пытки холодным молчанием и внешне равнодушной сдержанностью, обрушил на бедную девушку поток своей страсти, чувств, эмоций, поклонения. Плохой он человек? Нет, хороший, способный на бескорыстные поступки, заботу, прощение, он не принимает скоропалительных решений, а готов выяснять все обстоятельства, чтобы решение его было справедливым и верным. Но до чего же он непростительно глуп в личных отношениях. Жизнь наказала его за эту глупость, справедливо наказала. А мне всё же жаль его.

Героиня — кроткая? Ни капельки кротости в ней я не увидела. Она казалась такой поначалу герою. Но кроткая безропотно слушалась бы теток, а не пыталась устроить жизнь свою по-своему, кроткая не топала бы на мужа ногами, не уходила бы из дому одна, коль уж муж ей это запретил еще до свадьбы и она на такие условия согласилась. Кроткая не наводит заряженный пистолет на спящего мужа. Кроткого в ней ничего нет. Другое дело, что она девушка скромная, искренняя, честная. Если бы она наложила на себя руки, когда муж ее молчал, не откликался на ее нежные порывы (которые вряд ли были искренними, но она пыталась быть хорошей женой по мере своих сил), я бы поняла. Под таким эмоционально холодным гнетом почувствуешь невольно безысходность. Я бы поняла, если бы она тогда из окошка вышла. Но она это выдержала и к этому приспособилась, и даже решила, похоже, что всё вполне неплохо. Но тут вдруг любовь и страсть как гром среди ясного неба. И от кого? От мужа, который презираем (а собственно, за что?). Есть чего испугаться, да уж, и нелегко решить, как же вести себя дальше, но не могу я понять, что в этих обстоятельствах такого убийственного. А убить себя со святым образом в руках в этой ситуации — это мне вообще недоступно. Достоевский в «Дневнике писателя» назвал подобное самоубийство кротким, но я в самоубийстве, которое Достоевский показал в «Кроткой», кротости почему-то не вижу. Что настолько невозможное случилось с героиней — я не поняла, черствый я сухарь.

Что может быть лучше чепчика фасона Manon Lescaut из салона мадам Леру на Вознесенском в качестве подарка любимой девушке? За восемь рублей серебром. Товарищ Василий Шумков решил, что эта вещица идеально подойдет Лизаньке Артемьевой, его невесте...

Действительно, очень странный рассказ. Например, непонятно, почему Аркадий Иванович, столь трепетно и нежно относящийся к своему другу, не выразил ни малейшей инициативы помочь ему переписать эти несчастные тетради, а только квохтал да сочувствовал. При этом отговорки, что Аркадий Иванович, дескать, каллиграфистом не являлся, не принимаются, т.к в одном эпизоде он заявляет: «Да ведь я, знаешь, твоё имя ужасно как похоже подписываю и завиток такой же делаю, ей-Богу»...Концовка и впрямь совершенно безысходная.

Достоевский для меня очень неровный писатель, поэтому читала я его очень мало. Сначала в школе, как примерная отличница, которой, к счастью, классика была по вкусу, прочитала заданную на лето книгу «Бедные люди». Я совершенно не помню, о чем это книга, но я ее просто вымучила (хорошо, что короткая) и после этого на заданное толстое «Преступление и наказание» у меня уже ни желания, ни примерности не хватило. Но когда подошло время «ПиН» на уроках литературы, книга была прочитана взахлеб, я была полна восторгов, а сочинение об образе Петербурга написано на одном дыхании. И вот после такого контраста я очень долго не решалась почитать еще Достоевского. Сначала отважилась на маленькую «Кроткую». Это было хорошо, интересно, не оставило равнодушной. Так что было решено отваживаться дальше.

И вот в этот раз... Я снова еле вымучила книгу. Соглашусь с Достоевским, тема хороша, мысли Голядкина, его манера разговаривать отлично передают его внутреннее состояние, но форму Достоевский не поймал. Слишком длинно для выбранной манеры повествования, на мой взгляд. Читать мне было откровенно скучно, несмотря на всю мою любовь к копанию и самокопанию личности в художественной литературе, несмотря на то, что я обнаружила юмор у Достоевского (нередко невольно улыбалась, читая книгу). А еще книга трудно давалась, потому что с моим не чувственным, а сугубо рассудочным подходом, это повествование очень тяжело воспринимается. Уже прочитав, я долго ломала голову, как же всё это уложить на разуме, и кое-что придумала.

Продолжая старую добрую традицию -каждый год читать хотя бы одно произведение Достоевского -в этот раз решил остановить свой выбор на данной повести. И,право слово -не могу понять,почему многие мои читающие знакомые от Достоевского отворачиваются и вовсе. Ведь это — живой пример нашей с вами жизни , который бесконечно проходит сквозь время.

Поначалу я думал , что повесть будет похожа на Гоголевские «Мертвые души». Но разве может Федор Михайлович написать что-либо,при этом не внедрив в творение какую-либо свою возвышенную идею? Не думаю.

Итак , в этот раз в поиске человеческой святости и благородства -Достоевский переносит нас в село Степанчиково, в котором собственно и разворачивается все действие.

Виной случая главный герой -обычный студент из Петербурга становится наблюдателем картины , которую не иначе как «Деревня дураков» не назовешь.

Итак наш герой приезжает в село по приглашению своего дяди ввиду своей собственной женитьбы. И так как главный герой за пределы столицы особо и не выезжал- решил отправиться , чтобы повидаться с родными, увидеть тогдашнюю сельскую жизнь, да и скорее просто получить новые впечатления.

Начинается все уже с приезда. Наш герой узнает , что в имении дяди происходят странные вещи — то ученые мужи приезжают,то сам дядя просто боголепствует перед одним ученым человеком -который на деле никто иной,как придворный шут, живущий на чужих харчах и излагающий умные речи.

С первого впечатления Достоевский описывает картину как какой-то юмористический шарж. Но на самом деле в этом описании кроется другая сторона автора. Дело в том, что Достоевский очень любит изучать людей , от самого низа общества , до самого его верха. И вот этот фарс лишь предыстория всей повести. Но уже можно сделать вывод.

1) Абсурд и фарс

Один из главных приемов автора в повести. И кажется даже читатель возмущается происходящим. Однако автор реагирует спокойно. А когда Достоевский старается реагировать спокойно- значит он ввел этот прием не просто так.

2) Благородство =Лицемерие

На протяжении всей повести автор показывает двух героев (Фому Фомича и Дядюшку) как людей благородных,поступающих из чисто человеческих соображений. Только беда в том , что первый пытается завоевать уважение с помощью лицемерия и учености ,а второй же ввиду совершенно мягкотелого и податливого характера не может повлиять на эту вакханалию. Причем , Фома Фомич все время укоряет Дядюшку в том , что его возражения и необдуманные действия приводят к тому , что благородства в нем, якобы становится все меньше и меньше. И ввиду обстоятельств Дядюшка идет на любые поступки Фоме Фомичу. И здесь кроется мысль автора о том — что бывают люди , которые используют лишь понятие «Благородство»для собственной выгоды.

3) Окружение и люди

Соответственно, при таком повороте событий в повести должны быть и люди, которые помимо всего этого подначивают главных героев.

Скажи мне — кто твой друг , и я скажу -кто ты. Здесь этот принцип работает безотказно. И все происходящее выгодно кому-то из них. Одним нужно одно,вторым другое. И все понимают, что на ситуации можно выехать.

Следовательно , подлизывать зад есть хорошо, ибо продвинешься. (Конечно это еще бабушка надвое сказала,но в то время этот принцип работал как никогда и разверзнулся до такого масштаба, что сейчас просто укоренился в нашей любимой стране.

4) Неожиданная развязка

Как было сказано выше , здесь Достоевский пытается решить вопросы о ситуации амбиций и нравственности одновременно. Все герои этой повести -либо униженные люди,либо униженные но с амбициями. Развязку произведения спойлерить не в моих правилах.Однако я ожидал какого-то взрыва справедливости. Он случился, но в другом ключе.

5) Итог

Итак , получилась довольно неплохая повесть, которая продолжает философский поиск Достоевского о пользе нравственности, и вере в то что человек нравственный все-таки получает больше остальных.

Отличный рассказ. Если первую часть я прочитала просто с улыбкой, то над второй похохотала вдоволь. Достоевскому отлично удался жанр фарса или водевиля (я не разбираюсь в этих тонкостях). Юмор Достоевского впервые я заметила в «Двойнике», но само произведение было серьезным, а здесь выбран юмористический жанр и реализован замечательно: здесь и комические ситуации, и меткие эпитеты, и афоризмы. И изначально два разных рассказа переработаны Достоевским в один очень органично, если бы я не знала эту историю написания, то ни за что не заметила бы здесь склейки.

Ревность и ревнивые обманутые мужья высмеяны здесь просто здорово, но и незадачливым любовникам тоже досталось от автора, хотя и меньше, и только виновницы-обманщицы молодые женушки хоть и ходят по краю, но умудряются с блеском выпутываться из щекотливых ситуаций. И хотя здесь всё легко и воздушно, но образ ревнивого мужа прописан психологически полно: и его терзания, и его сомнения, и как следствие всего этого порывистые глупые поступки. Муж здесь очень хочет уличить жену в измене, по сути он даже убеждается в том, что она неверна, но не может устроить ей скандал, так как при этом ему придется открыть свое глупое положение ревнивца-преследователя. И он молчит, и продолжает маниакально следить за ней дальше и попадает уже просто в крайне глупейшее положение. В общем, не смотря на веселость, рассказ этот поверхностным никак не назовешь.

Устал. Устал от грязи, холода, голода, боли, страданий. Устал не от того, что на себе это испытывает, а от того, что дети и матери трясутся в страхе, голодные и больные. И чем восприимчивей человек, тем он меньше может на это смотреть…

Могут, смогут люди в гармонии жить, но без науки никак! Мало на земле райских уголков, где солнце, вода, еда и нет жестокой стихии. Только наука накормит, согреет, вылечит… вот только в те времена и сейчас ни науки, ни тепла, ни доброты, один только жадный, ненасытный капитал и его рабы которые потеряли стыд, совесть и всякую меру.

Придет день!!! Выглянет солнце!!!

Бесспорная классика и книга, что трогает за душу. Автор бесспорно сумел передать и персонажей, и их мироощущение, и их социальные роли, и подробный дивный мир. Вроде бы и погружаешься в другую эпоху, но в довольно специфической компании. Насколько книга является путеводной — спорный вопрос.

В своей рецензии я предлагаю сравнить эту книгу с «Дракулой» Сторкера. И прочими структурными книгами вампирской тематики. Я имею ввиду книги, в которых автор (1)использует чудовище как некоторый фонарик, освещая проблемы семьи и социума(2)использует именно вампира как «непонятно кто, но крыша у присутствующих едет узнаваемо вот так». Если вы читали Лаймона, Кинга или Хилла, то поняли к чему я .

Главным героиням узнаваемо важно быть значимой в жизни князя. Это не вопрос вожделения, это вопрос фатума — если ты вот значима и особенна, просвет в жизни. Если нет, то пропади все пропадом, незашквар уйти к своему сталкеру.

Да, я предлагаю посмотреть на главгероя как на вампира. Он с фантастической легкостью уживается в высшем свете, он вызывает колоссальное доверие к себе(и персонажей, и автора, и читателя), он без проблем уходит с места преступления, убийца его еще и считает своим бесконечным другом. Это все вампирские фишки.

Классический вампир читателю показывается «зубаст и очень опасен» — так зарубежные авторы и пытаются по-своему предупредить. Ну здесь без твиста с гробами, клыками и мрачным готическим замком, но в остальном похоже.

Хоть бы в сумасшедший дом поступить, что ли, что бы перевернулся как-нибудь весь мозг в голове и расположился по новому…

А я ведь зарекалась в ближайшее время не читать Достоевского! Хотя куда деваться, если рандом в игре выдал Федора Михайловича))) Проблема в том, что после фундаментального и тяжелого романа «Братья Карамазовы», мне нужно было отдохнуть, но надо так надо. Теперь же перейду к самому роману.

Униженные и оскорбленные – это, спасибо огромное, не такой угнетающий роман Достоевского. Хотя, надо учитывать и то, что роман относится к раннему творчеству, и в нем нет еще того отягчающего надрыва, как в более позднем творчестве. Правда, нельзя не отметить, что уже прослеживаются надломленные герои.

По большей части книга для меня была пыткой. У Федора Михайловича есть одна черта, которая мне не нравится, – у героев словесный понос. А еще они ведут себя так, что аж глаза закатываются. Бесят, бесят, бесят. Поразительно то, что на женские голоса книги я реагировала достаточно спокойно, даже отдаю должное смелости и решимости Наташе. В то время решится на столь отчаянный шаг, как уйти из дома и жить с молодым человеком вне брака, — стыд позор!

Мужские голоса книги — это совами не передать. Иван Петрович вызывает у меня сомнение. Дело в том, что я не верю в таких людей. Циничная я. Нет, я знаю, что есть хорошие люди, но, даже не знаю как сказать, в поведение героя есть что-то отталкивающее и настораживающее. А от Алеши можно просто выпасть в осадок. Малахольный... И ведь Федор Михайлович его делает таким невинным, а ты смотришь на него и думаешь — дать бы солидного и смачного подзатыльника, авось мозги встанут на место. Но эпизод, когда он предлагает жить втроем, то прям выпадаешь в осадок.

Когда же я закончила читать «Униженных и оскорбленных», единственное о чем пожалела, что открыла роман слишком поздно. Хотя меня радует тот факт, что здесь не было столь любимых Достоевским религиозных отступлений.

Перечитывая «Идиота», я поймала себя на мысли, что если раньше меня в его книгах привлекали главные персонажи, то теперь я все больше сочувствия и/или внимания уделяю второстепенным, тем самым ординарным, например, таким как Лебедев, Келлер, генерал Иволгин, Рогожин, Птицын и т.д. У него даже подлецы с большой градацией) Да и воры – с большой системой ценностей и моральными экспериментами.

И к князю-то они липнут не только потому, что с него можно поживиться, но и потому что он и в них может уверовать, показать им, что возможно, не так уж они и низки, нелепы, однозначны, плохи и т.д. Гипотетически) Такая уж это полезная для них мысль? В плане выгоды нет, но ведь тянет)

Насколько же русский человек (да и не только) любит тех, на чьем фоне он выглядит лучше, и тех, рядом с кем может себя чувствовать лучше, чем он есть, как будто вставать на ступеньку выше, причем, желательно, еще и без активных действий со своей стороны)

Насколько сложна «дружба» Мышкина и Рогожина, сколько там оттенков.

Насколько нелепа и показательна ситуация с «потерей денег» на даче у Лебедева.

Насколько человек далеко не черное и белое. «Человек есть тайна».

Люблю эту книгу безмерно.

Тоже только недавно открыл для себя это творение. Поначалу произведение и правда кажется занудным, но... если набраться немного терпения, то в тексте можно откопать столько удивительнейших цитат и перлов из уст рассказчика, сколько ни в одной другой книге не встретишь. Вот только некоторые жемчужины от Федора Михайловича:

«Повторяю, усиленно повторяю: все непосредственные люди и деятели потому и деятельны, что они тупы и ограничены»

«Я ненавидел их ужасно, хотя, пожалуй, был их же хуже»

«В нашей школе выражения лиц как то особенно глупели и перерождались»

«Красивый бобрик воцарился на месте паскудного енота и я начал помаленьку приступать к делу»

«А между тем какие глупые у них самих были лица!»

и т.д. цитировать можно продолжать долго. Классик есть классик, что ещё сказать.

Короткий рассказ, который украдет ваше предпраздничное настроение.

Рождество, Новый год — самые любимые праздники не только у детворы. Повзрослевшие мальчики и девочки мечтают о романтических встречах под елкой, родители — спешат украсить дом и сшить наряд для любимого чада, а бабушки и дедушки пользуются возможностью подарить внукам то, о чем они просили в письмах Деда Мороза...

Но у всех ли есть возможность беззаботно веселиться на празднике? Более века назад написал Достоевский рассказ о голодном мальчике, через окна взирающим на веселье детей, на нарядно украшенные елки. Мальчик замерзает от голода и холода, и снится ему елка у Христа. Лишь там он чувствует себя беззаботным и счастливым. А рядом мама...

Тоскливо на душе стало, печально. Хочется призвать: оглянитесь, люди! Не будьте черствыми и равнодушными к чужому горю. Если есть хоть малейшая возможность сделать добро, спешите. Побудьте для кого-то Дедом Морозом...

Достоевский... Мой любимый писатель. И первый роман из его «великого пятикнижия» («Преступление и наказание», «Идиот», «Бесы», «Подросток», «Братья Карамазовы»). В этом произведении всё прекрасно — атмосфера, сюжет, стиль. Одно из немногих произведений, которое было написано автором без чудовищной спешки из-за вечного безденежья. Ну и много, очень много смысла упаковано в нем, этических парадоксов, философских проблем. Ну, примерно вот таких:

1. Человеческая история показывает, что есть люди, живущие по законам общества людей («обыкновенные люди») и люди, преступающие законы и мораль людского общества» («люди необыкновенные»). Почти никто из великих личностей не обошелся без «пре-ступания», «пере-ступления». Так что же выбрать? Быть вечным конформистом, забитой овцой человеческого стада или гордым пастухом, пасущим народы и общества железным жезлом? Будешь конформистом — падешь очень низко, станешь мелок и ничтожен, зато никакого ущерба для своего «Я». Презреть, растоптать собственное «Я», сломать его и получить невиданную свободу?

2. Дано — юная девушка, мать и родные сестры и братья которой умирают с голода. Возможности честно заработать на такую ораву нет (семья незнатная, небогатая). Что более нравственно — стать проституткой, падшей женщиной и спасти их от голодной смерти или гордо умереть вместе с ними от голода, но остаться чистой?

3. Перед нами — интересный персонаж. Он — отъявленный циник, ловелас, в обществе других людей делает вид, что ужасный развратник. Но по ходу книги выясняется, что никаких доказательств его чудовищного разврата и преступлений — нет. О себе говорю только зло, творю только добро. Сколько современных людей могли бы сказать о себе прямо противоположное?

4. Судьба русского нигилизма. С одной стороны пламенный и заблуждающийся, гибнущий и спасаемый главный герой, явный нигилист. С другой — карикатура не него, пошлый и смешной человечек, которого никто не воспринимает всерьез. И вот, решающий момент этот человечек — преображается и совершает то, что от него никто не ждет. Что это — запоздалое прозрение или же обычное поведение для него? И как тогда нам оценить второго в этой паре?

5. А вот — кающийся пьяница. Он очень убедителен в своей речи о том, что Христос должен его простить. Почему? Да, оказывается по мысли этого человека, топящего разум в бутылке, Христос простит всем кающимся и примет их в Царство Небесное только по одному тому, что никто из этих кающихся не мог признать себя достойным рая... Каково!

Итак, если кто хочет прочитать и понять, о чем это я говорю — дерзайте. И напоследок один совет — читайте книгу как в первый раз. Забудьте то, что вам говорили в школе. Это все равно мелко.

На днях посмотрев один фантастический (непосредственно по профилю лаборатории!) фильм обратил внимание на книгу, которую читает главный герой. К вящему удивлению это оказался

Notes from Underground. F. Dostoevsky

Заинтригованный донельзя я раскопал на полке эту имеющую наискучнейшее название книжицу, никогда не привлекавшую и вряд ли когда ни будь привлекшую мое внимание.

И открыл…

Да, друзья мои, это нечто феноменальное!

Книга – дневник, книга – исповедь. Злая, ироничная, циничная, но такая искренняя и понятная, такая откровенная по глубине, правдоподобию, жизненности чувств, переживаний и страстей, что оторваться от страниц было невозможно.

Да это Достоевский, да он узнаваем (не главный герой конечно, а стиль, слог, обороты), но насколько ярко, ослепительно ярко выразилось творчество Федора Михайловича в этой маленькой повести.

Экстракт-Достоевского.

Dostoevsky – Еssentia.

Возраст и опыт убеждают, что читать интересно и полезно (учтите!) именно такие книги, именно так написанную литературу.

Не зря американские киногерои, так любимые нашими соотечественниками, частенько таскают под мышкой томик Достоевского.

Книга полезная для всех

Когда я учился в школе. Нам говорили, что Родион Раскольников это жертва монархического режима. Сочинения мы писали также на эту тему. Да и как-то мы не вдумывались в то, что читали.

Теперь, спустя много лет. Я прочел его еще раз. Родион показался мне слабым и никчемным человеком, который все спустил на женщину легкого поведения. И в качестве оправдания, он выбрал то, что во всем виновата старуха процентщица. Впоследствии она была убита им. Ее сестру тоже. Любопытно, чем мне было жаль обеих. Допустим, что быть ростовщиком дело не из приятных. Однако долги возвращать надо. Рано или поздно, все равно придется это сделать. Иначе будут плохо. Герой же посчитал, что самое легкое решение. Это смерть старухи. Вот и решил, что убью ее и заберу имущество. При этом он мнил себя Наполеоном и Магометом. Любопытно, правда, то, что он не был похож ни на одного из них. Спрашивается, что мешало пойти герою и послужить в армию. Он мог стать офицером и его происхождение этому способствовало. Кстати, он не был беден изначально. Ему помогали родители и близкие. Так что зачем говорить о Великих, если ты не такой.

Соня Мармеладова, которую многие сравнивают с Наташей Ростовой. Она к ней и близко не стояла. Человек, который якобы продался, чтобы обеспечивать семью. Хотя на самом деле, во всем виноват был отец семейства. Пропивший все офицер и надеющийся, что Бог простит. Слабо верится в это. Что мешало Соне уйти из семьи. Не знаю. Но судя по всему, она любит страдать.

Единственный персонаж, которого я считаю настоящим героем. Это Порфирий Петрович. Это настоящий персонаж, который в обиду себя не даст. Он служит приставом следственных дел (следователем) на участке, где происходит убийство старухи-процентщицы и ее сестры. Порфирий Петрович является дальним родственником Разумихина, друга Раскольникова. Сам же Дмитрий Прокофьевич Разумихин, бывший студент, друг Раскольникова. Сильный, веселый, смышленый малый, искренний и непосредственный. Глубокая любовь и привязанность к Раскольникову объясняют заботу Разумихина о нём. Влюбляется в Дунечку, доказывает своей помощью и поддержкой свою любовь. Женится на Дуне.

Очень многое объединяет Разумихина и Порфия Петровича. Прежде всего, вера в лучшее и жизненный опыт. Философия малых дел Разумихина противопоставлена философии Дела Раскольникова, в ней чувствуется и полемика с «особенным» назначением Рахметова. Разумихин — русский богатырь, «снизошедший до мальчика», тратящий исполинские силы для поддержки ближнего своего. Он смотрит в душу каждого человека, и видит, что Лужин безнадежен, но что такого убийцу, как Раскольников, можно «реставрировать» и ввести снова в круг человеческого братства. Он всегда приходит на помощь в трудную минуту. И всегда с разумом. Чтобы создать первоначальный капитал, Разумихин соединяет свои деньги с Луниными: «И зачем, зачем мимо рта кусок проносить! Помаленьку начнем, до большого дойдем, по крайней мере прокормиться чем будет, и уж во всяком случае свое вернем», Разумихин может стать мужем и верным другом. Но, скорее всего, романтик-полуславянин превратится в капиталиста, отдающегося своему растущему «делу». Достоевский оттеснил Разумихина на задний план. Раскольников не мог помогать Разумихиным продавать книги, это слишком пустое занятие для него.

Порфий Петрович смотрит на это так же, как и его родственник. И кстати, как и Дмитрий. Он не лишен чувства юмора. Любопытный факт, что Порфию Петровичу около 35-ти лет. При этом осам себя он называет стариком. Как бы с иронией и сарказмом: «Это был человек лет тридцати пяти…»"… вы, батюшка, Родион Романович, уж извините меня старика…» «Эй, послушайте старика, серьезно говорю…»"… едва ли тридцатипятилетний Порфирий Петрович…» О внешности Порфирия Петровича известно следующее: «Порфирий Петрович был по-домашнему, в халате, в весьма чистом белье и в стоптанных туфлях.» Человек роста пониже среднего, полный и даже с брюшком, выбритый, без усов и без бакенбард, с плотно выстриженными волосами на большой круглой голове, как-то особенно выпукло закругленной на затылке. Пухлое, круглое и немного курносое лицо его было цвета больного, темно-желтого, но довольно бодрое и даже насмешливое. Оно было бы даже и добродушное, если бы не мешало выражение глаз, с каким-то жидким водянистым блеском, прикрытых почти белыми, моргающими, точно подмигивая кому, ресницами. Взгляд этих глаз как-то странно не гармонировал со всею фигурой, имевшею в себе даже что-то бабье, и придавал ей нечто гораздо более серьезное, чем с первого взгляда можно было от нее ожидать…»»… маленькая, толстенькая и круглая фигурка, как будто мячик, катавшийся в разные стороны и тотчас отскакивавший от всех стен и углов.»

Именно этот персонаж вызвал у меня улыбку и его родственник тоже. Эти люди не ищут оправданий. Они живут реальностью. И режим тут ни при чем. Следователь Порфирий Петрович из романа «Преступление и наказание» — умный и тонкий психолог. Необычная форма ведения допроса (постоянное подслушивание) сбивает с толку Раскольникова и убеждает, что убийца именно он.

И что меня радует, Раскольников сознается и доказывает нам, что у него есть совесть и душа. Разговоры с Раскольниковым заслуживают отдельного внимания. Порфий не давит особо на Родиона. Он просто приоткрывает истину «бедняге» Раскольникову. Намеками и окольными путями Порфий Петрович достигает своей цели.

Я рад, что в конце романа герой принимает себя обычным человеком, коим он всегда и был.

Достаточно вспомнит слова главного героя «Преступления и наказания»: я отнюдь не Наполеон и что в отличие от своего кумира, спокойно жертвовавшего жизнями десятков тысяч людей, не в состоянии справиться со своими чувствами после убийства одной «гаденькой старушонки». Раскольников чувствует, что его преступление — в отличие от кровавых деяний Наполеона — стыдное, не эстетичное, и пытается определить, где же он сделал ошибку. «Старушонка вздор! — думал он горячо и порывисто. — Старуха, пожалуй, что и ошибка, не в ней и дело! Старуха была только болезнь… я переступить поскорее хотел… я не человека убил, я принцип убил! Принцип-то я и убил, а переступить-то не переступил, на этой стороне остался… Только и сумел, что убить. Да и того не сумел, оказывается»

В общем, книга заслуживает, чтобы ее прочитали. Я рад, что смог прочитать ее снова. Да и понял, что не Наполеон и не Магомет. Это хорошо. Моя душа теперь спит спокойно и я живу: любя близких, друзей, животных и детей. Фильм тоже стоит посмотреть.

Особенность творчества Достоевского, как по мне, в сравнительной легкости для восприятия читателя его произведений. Правда, для этого читателю неплохо бы настроиться на «волну Достоевского». Иначе читатель рискует уподобиться Сизифу и преодолевая тяжкую скуку, морщась от чрезмерных эмоций в тексте, добывать себе звание «культурного человека, осилившего Федора Михайловича». Или же, с высоты своего интеллекта, «всё понять», получить от этого некоторое моральное удовлетворение и только.

Произведение «Братья Карамазовы», как по мне, идеально подходит для знакомства с творчеством Достоевского. Начало произведения, наполненное своеобразным юмором и чрезвычайно колоритными персонажами — хороший «переходной шлюз» в мир творчества Федора Михайловича.

Такой короткий рассказ, но отображает абсолютно всю суть христиан большинства. Христиане без Христа. Отмечают рождение Иисуса, празднование полным ходом, а Христос никому и не нужен. Ни один не помнит слова Иисуса. « В каждом алкающем Я» Христос в образе мальчика замерзающего стучится в окна и двери отмечающих Рождество и Его гонят все.

<i><b>Вся русская литература целиком построена на страдании. Страдает либо автор, либо персонажи, либо читатель.</b></i>

К творчеству Федора Михайловича надо подходить осмысленно. По другому нельзя. В его книгах Вы не встретите легких , повседневных тем, повезет еще если взялись за какой-нибудь маленький рассказ, ведь культовые романы автора – это выворачивание души. Я уже, наверно, не в первый раз повторюсь, что мое отношение к творчеству Достоевского, прошло через этап неприязни к этапу добавления автора в любимые. Хотя я до сих пор не могу определиться, что же сподвигнуло на такой поступок. Все мы изучаем творчество Достоевского в школе, кто-то сразу же видит гениальность автора, ну а кто-то я. Лишь благодаря неожиданному желанию прочесть «Идиота» смогла разглядеть талант. И вот, медленно, но верно, осиливаю и другие работы Федора Михайловича. Отлично зная о том, что у меня есть собственные, внутренние требования к любым книгам, но к «Братьям Карамазовым» подошла в полной боевой готовности.

Сразу же хочу отметить, что о романе знала лишь то, что речь пойдет о самом семействе Карамазовых, и то будет преступление. Спойлеры не словила, всевозможные обзоры старалась обходить стороной, умудрилась избежать и экранизации. Как видите, ничего не зная о романе, но считая себя вполне подготовленной до такой сложной и многогранной книги Достоевского, я приступила к чтению.

<b> —Не, ну ты же знала на что идешь,</b> —незатыкаясь твердил внутренний голос.

Эх, ну конечно знала, но кто же ожидал, что весь мой боевой настрой, легким и ловким движением руки, прихлопнут мухобойкой! Начиная свой путь, словно очутилась в болоте. И вот кажется, что потихоньку начинаешь из него выбираться, как тут же падаешь <s>рожей </s> в грязь. Достоевский написал такую книгу, что телесная пытка покажется раем! Мое единственное желание, на протяжение всей первой части – сесть в машину времени, отправиться к автору и хорошенько отдубасить его галиматьёй в 832 страницы! А я еще на <b>«Преступление и наказание»</b> возмущалась!

Уж простите меня почитатели «Братьев Карамазовых», но я словно оказалась в дурдоме, где начинается цирк с конями! Первая часть – вводная, т.е. та, которая должна заинтересовать читателя но никак не наоборот! Безумный, даже хаотический ритм событий, словно автор сам еще не знает, что будет главное: семейство или же религиозная тема.

Ладно, уж не обессудьте, за мое долгое, невнятное вступление. Просто закончив роман, я не смогла более культурно сформулировать свое отношение. А теперь, закончив с раздражительной ноткой, я перейду к персонажам, коих здесь <s>хренова туча</s> много. Сразу же предупреждаю – буду сравнивать с «Идиотом», ведь эти романы хоть и имеют различные основы, но в целом очень схожи.

<llcut>Дальше...</llcut>

<b>Карамазовы</b>

Да, они здесь, безусловно, главные действующие лица.

Глава семейства –<b> Федор Карамазов</b> – пьяница, шут и развратник. <s>Трахает все, что движется. </s>

<blockquote>Одному барчонку пришел вдруг в голову совершенно эксцентрический вопрос на невозможную тему: «Можно ли, дескать, хотя кому бы то ни было, счесть такого зверя за женщину, вот хоть бы теперь, и проч.». Все с гордым омерзением решили, что нельзя. Но в этой кучке случился Федор Павлович, и он мигом выскочил и решил, что можно счесть за женщину, даже очень, и что тут даже нечто особого рода пикантное, и проч., и проч.</blockquote>

Короче говоря – самый наипротивнейший тип людей. Не смотря на всю свою отталкивающую натуру, был женат два раза: от первого брака остался сын – Дмитрий (Митя) Карамазов, от второго брака – Иван и Алексей Карамазовы. Незаконнорождённый сын – Павел Смердяков.

<b>Дмитрий Карамазов.</b> Знаете, как бы не осуждали Митю, но он не такой уж и отталкивающий персонаж. Он словно легкая версия Парфена Рогожина. Дмитрий страстно, до безумия, любит Грушеньку. И то, на что он готов ради нее – романтично (ага, и это говорит человек, который терпеть не может подобное в книгах). Мне было его искренне жаль, но по большей части он был виноват сам, — слишком взрывной темперамент.

<b>Алексей Карамазов, а-ля Князь Мышкин.</b> Этот герой не вызвал у меня никаких особых эмоций. Хороший, светлый парень, пытающийся разобраться в сложившейся ситуации без вреда для всех. Религиозен, но не так, как думала.

<b>Иван Карамазов. </b>Как бы ни странно это звучало, но он раздражал больше всех. Правильно про него <b>Смердяков сказал</b>:

<blockquote>— Не может того быть. Умны вы очень-с. Деньги любите, это я знаю-с, почет тоже любите, потому что очень горды, прелесть женскую чрезмерно любите, а пуще всего в покойном довольстве жить и чтобы никому не кланяться — это пуще всего-с. Не захотите вы жизнь навеки испортить, такой стыд на суде приняв. Вы как Федор Павлович, наиболее-с, изо всех детей наиболее на него похожи вышли, с одною с ними душой-с.

Помимо всего прочего он очень злой человек. Особенно это видно из обращения с Алешей. </blockquote>

Но Иван Федорович, по-видимому, совсем уже успел овладеть собой.

<blockquote>– Алексей Федорович, – проговорил он с холодною усмешкой, – я пророков и эпилептиков не терплю; посланников Божиих особенно, вы это слишком знаете. С сей минуты я с вами разрываю и, кажется, навсегда. Прошу сей же час, на этом же перекрестке, меня оставить. Да вам и в квартиру по этому проулку дорога. Особенно поберегитесь заходить ко мне сегодня! Слышите?</blockquote>

<b>Павел Смердяков.</b> Убогий человечек. Иван (ну ведь нельзя отрицать этого!) развязал ему руки.

<b>Женщины в романе.</b>

Сразу же скажу про Хохлаковых, что Lise, что маман – тупые бабы! Дуры, которых еще поискать надо! Черезмерно болтливы, словесный поток вытекает зи всех краев, ладно бы по делу, но о сущих пустяках! Хорошо, г-жа Хохлакова просто тупа и болтлива, но Lise – жестокая юная леди. Прям пара Смердякову.

<b>Екатерина Ивановна и Грушенька vs Аделаида Ивановна и Настасья Филипповна</b>

Женские персонажи у Достоевского не меняются. Они практически идентичны друг другу. Правда в этом романе, про главных героинь, в особенности про Екатерину Ивановну, сложно что-то особенное сказать.

Екатерина по совей сути очень похожа на героиню Аделаиду Ивановну. Гордые, злые, не допускающие того, что бы их «любимый» принадлежал другой, в особенности если соперница –падшая в глазах общества женщина!

<b>Грушенька (Аграфена Александровна)</b> во многом очень похожа судьбой на Настасью Филипповну, но с кардинальным отличием – она не губит себя из-за прошлого. Да, Грушенька своенравна, но в ней есть та жилка, что нельзя не восхищаться.

<blockquote>— Как? Он тебе деньги за меня давал? — истерически вскричала Грушенька. — Правда, Митя? Да как ты смел! Разве я продажная?</blockquote>

Даже в момент признания Мите, она заставила меня ее уважать:

<blockquote>— Митя, Митя, я ведь любила его! — начала она ему шепотом, — так любила его, все пять лет, всё, всё это время! Его ли любила али только злобу мою? Нет, его! Ох, его! Я ведь лгу, что любила только злобу мою, а не его! Митя, ведь я была всего семнадцати лет тогда, он тогда был такой со мной ласковый, такой развеселый, мне песни пел... Или уж показался тогда таким дуре мне, девчонке... А теперь, господи, да это не тот, совсем и не он. Да и лицом не он, не он вовсе. Я и с лица его не узнала. Ехала я сюда с Тимофеем и всё-то думала, всю дорогу думала: «Как встречу его, что-то скажу, как глядеть-то мы друг на друга будем?..» Вся душа замирала, и вот он меня тут точно из шайки помоями окатил. Точно учитель говорит: всё такое ученое, важное, встретил так важно, так я и стала в тупик. Слова некуда ввернуть. Я сначала думала, что он этого своего длинного поляка-то стыдится. Сижу смотрю на них и думаю: почему это я так ничего с ним говорить теперь не умею? Знаешь, это его жена испортила, вот на которой он бросил меня тогда да женился... Это она его там переделала. Митя, стыд-то какой! Ох, стыдно мне, Митя, стыдно, ох, за всю жизнь мою стыдно! Прокляты, прокляты пусть будут эти пять лет, прокляты! — И она опять залилась слезами, но Митину руку не выпускала, крепко держалась за нее.</blockquote>

Я могу еще долго писать, да и вообще могла много чего написать о романе, но все это уже лишнее. <b>«Братья Карамазовы»</b> действительно достойная книга, занимающая место в мировой литературе. Так почему же не столь высокая оценка? Мне сложно угодить, кто знаком со мной, тот знает. В свое оправдание могу сказать, что мне не всегда было скучно. С удовольствием, которого уж никак не ожидала, я читала про старца Зосиму; истратила все нервы с Митей и Грушенькой; ну и Алеша скрашивал <b>«острые углы» </b>романа.

Очень много, на мой взгляд, было лишним и пустым. Словно для отвлечения зрителя создавались многие сцены. Четвертая часть в особенности разочаровала, хоть и читала не без любопытства. Честно – первоначальная оценка была куда выше, но со своей стороны никак не могу похвастаться восхищением и воспеванием од Федору Михайловичу.

Книга – пытка, книга – надрыв.

Это была третья моя попытка понять гениальность творчества Федора Михайловича. Моё знакомство с этим автором началось с произведения «Униженные и оскорбленные» в возрасте где-то 20 лет, но мне не понравился язык данного произведения и я осилил около 100-150 страниц, лет через 5 был взят в руки «Идиот» — прочитан полностью, но опять же осталось чувство, что я что-то упустил или чего-то не понял. И вот спустя еще 8 лет взял «Бесы».

Меня именно привлекло название и мое представление, что может быть в книге с таким названием, но после знакомства с аннотацией — оптимизм поугас, тем не менее книгу не отложил и планомерно продвигался по сюжету. Где-то к странице 100-150 меня начало немного захватывать и далее все больше и больше. И в процессе чтения уже к середине произведения начало приходить ощущение и понимание всей гениальности Ф.М. Достоевского.

Поражает конечно понимание автора и умение описать глубину души и переживаний человека и передать это читателю. Так же насколько актуальна описанная в произведении проблематика для нашего времени и общества, те же процессы, те же мысли и это несмотря на то, что уже прошло почти 150 лет с тех пор и сменилось не одно поколение и конечно пророчество революции. И на ряду с этим очень интересный сюжет.

В общем лучшего и пожелать нельзя.

Раньше не был настроен на творчество Достоевского, но после прочтения «Бесы» уже сейчас планирую прочитать «Братья Карамазовы», «Записки из мертвого дома» и... как говорится: «чем черт не шутит» «Преступление и наказание» хотя сюжет известен и мне довольно тяжело читать книги зная развитие сюжета и финал, но надеюсь попробую.)

Всем рекомендую!

Когда я собираюсь писать отзыв на книгу, давно ставшую классикой мировой литературы, предо мной невольно встает вопрос «Тварь я дрожащая или право имею?..»

Разбирать текст на молекулы, говорить о метафорах, олицетворениях и тайных и явных смыслах я не буду — все это было сделано много раз до меня (и гораздо грамотнее :) ).

Я же постараюсь вкратце рассказать, о чем эта книга и почему она мне очень понравилась.

В романе «Братья Карамазовы» Достоевский подробно рассматривает вопрос веры в Бога. Устами персонажей он выражает противоположные мнения. Алеша Карамазов верит беспрекословно, Иван сомневается и никак не может определиться, Дмитрий верит, но иногда и его одолевают сомнения. Сам автор прямо не становится ни на чью сторону, не подсвечивает «правильную точку зрения», не навязывает читателю то или иное мнение. Тем не менее, Алеша из всех персонажей вызывает самую большую симпатию. А мысль Ивана, что если «Нет бессмертия души, так нет и добродетели, значит, все позволено» сыграет решающую роль в разыгравшейся трагедии.

Вторая половина романа — это лихо закрученный психологический детектив, который держит в напряжении до самого конца. Происходящее настолько неоднозначно, что до сих пор многие рассуждают «Кто же все-таки убил Карамазова?»

Мне кажется, Достоевский дает четкий ответ на этот вопрос, но если смотреть на вопрос философски, то можно вывести трактовки, колеблющиеся от «никто не виноват, слишком много трагических совпадений», до «вместе убили, один фактически, другой попустительством, да и сам убитый таких дел наворотил, что иначе и получиться не могло».

Роман заканчивается печальными событиями, но сквозь грусть пробивается луч надежды на будущее.

Федор Михайлович собирался написать продолжение «Братьев Карамазовых», но, увы, уже не успел.

Этот роман — последнее из его произведений, опубликованных при жизни писателя. Достоевский скончался через два месяца после публикации романа.

Достоевскому было 27 лет, когда в конце 1849 года он был арестован вместе с другими членами кружка Петрашевского. Впереди было четыре года ссылки, но перед этим осужденным еще пришлось пережить одну из самых известных инсценировок приготовлений к казни, когда смертельный приговор был отменен в последнюю минуту. Трудно представить, каким испытанием это стало для молодого писателя, особенно если вспомнить, что один из петрашевцев в результате сошел с ума (сам Достоевский вложил впечатления от произошедшего в уста князя Мышкина, главного героя романа «Идиот»). Эти события неизбежно оказали влияние на мировоззрение Достоевского, заставили его не только отвернуться от социалистических идей, но и обратиться к христианскому учению.

Спустя двадцать лет, в 1869 году прогремело громкое судебное дело об убийстве студента Иванова членами революционного кружка «Народная расправа» под руководством С.Г. Нечаева, которое было затеяно с тем, чтобы сплотить группу с помощью убийства.

Роман «Бесы» вышел в 1871-1872 годах и изначально планировался как небольшое произведение, но в процессе создания замысел, как видно, углубился, а событие, послужившее толчком к написанию отодвинулось на второй план. Это, на мой скромный взгляд, минимум из того, что необходимо знать, чтобы воспринимать и понимать роман было легче, но этого отнюдь не достаточно. Есть, в книге, к примеру, некий «великий писатель» Кармазинов, настолько карикатурный, что трудно не заметить, что в нем изображен реальный человек, но чтобы иметь представление о том, что это за персонаж и почему изображен именно таким, полезно ознакомится с историей взаимоотношений И.С. Тургенева и Достоевского.

Как бы лучше охарактеризовать ощущения после прочтения романа. Разочарование? Не совсем. Раздражение? Немного. Страдание! Вот оно. «Бесы» – книга, которая заставляет читателя, в моём лице по крайней мере, страдать, причем сразу на нескольких уровнях.

Во-первых, действительность в ней, как и, похоже, во всем творчестве Достоевского, изображается исключительно в серо-черных тонах. Бедный Степан Трофимович воспринимается как некий островок спокойствия, на котором утомленный читатель может слегка перевести дух, несмотря на то, что сам автор (если быть совсем точной, рассказчик, а не сам Достоевский) открыто презирает его. И нет, эпизод с рождением ребенка не считается, потому что вставлен исключительно ради того, чтобы потом можно было побольше драмы нагнать. До самой концовки, в которой градус всеобщей «несчастности» доводится до предела и всем персонажем, которым не повезло оказаться в фокусе внимания Достоевского, достается от души.

Во-вторых, чтение «Бесов» само по себе литературный мазохизм. Текст не предназначен для того, чтобы им наслаждались, сквозь громоздкие, вязкие конструкции приходиться продираться. Монологи некоторых персонажей порой настолько путанные и лихорадочно-обрывочные, что я выпадала из них прямо во время чтения, приходя в себя под конец речи персонажа и понимая, что текст совершенно не воспринимается.

В-третьих, специфичность персонажей. Набоков в своих «Лекциях о русской литературе» приводит весьма занимательную классификацию героев Достоевского, пытаясь разделить их по психическим заболеваниям, от которых те страдают. Не хочу заходить настолько далеко, однако сложно не заметить, что поведение и речь персонажей далеки от естественности.

Не понимаю также, почему такой огромный акцент сделан на Степане Трофимовиче и почему так поверхностно раскрыты главные герои, те самые бесы – и я говорю именно о персонажах как о личностях, потому что на их идеях Достоевский напротив останавливается с дотошным вниманием. До мельчайших подробностей раскрывается биография Верховенского-старшего, а этапы формирования персонажей, о которых больше всего и хотелось бы узнать, подаются как можно более размыто, по кусочкам. Это можно сказать и о сюжете. На первом плане долгое время находится губернская жизнь, с её доходящими до нелепости героями, отчего роман порой напоминает водевильную комедию, а «бесовская» – происходит где-то на фоне, на втором плане, и только после кульминации события начинают разворачиваться во все более трагическом ключе. Может это и отвечает задумке автора, однако у меня складывается впечатление, что я читаю два разных романа.

Центральная идея романа, характеры персонажей, затронутые темы тем не менее требуют более глубокого, тщательного разбора, нежели тот, который я могу себе здесь позволить. Со своей стороны могу заметить, что мне уловить настроение, суть книги в большей степени помогли именно личные письма Достоевского, вероятно, во многом потому что они раскрывают убеждения и взгляды писателя; только после них мне стала ясна очевидность многих деталей, в которых я почему-то пыталась увидеть какую-то иносказательность и метафору. И это при том что в названии и эпиграфе к роману Достоевский чуть ли не прямым текстом раскрывает замысел романа: о том, что «все эти гнусные новые идеи нечто заразное, вредное, бесовское – всё это временное, нечто, должное вымереть со временем само собой, а стремиться нужно к почвенничеству, народности и православию» и всё в таком духе. Или словами самого Достоевского: «Точь-в-точь случилось так и у нас. Бесы вышли из русского человека и вошли в стадо свиней, то есть в Нечаевых, в Серно-Соловьевичей и проч. Те потонули или потонут наверно, а исцелившийся человек, из которого вышли бесы, сидит у ног Иисусовых. Так и должно было быть. Россия выблевала вон эту пакость, которою ее окормили, и, уж конечно, в этих выблеванных мерзавцах не осталось ничего русского. И заметьте себе, дорогой друг: кто теряет свой народ и народность, тот теряет и веру отеческую и Бога. Ну, если хотите знать, — вот эта-то и есть тема моего романа»(из письма A. H. Майкову, 1870 г.).

Именно поэтому мне кажется, что роману очень не хватает вырезанной главы «у Тихона», в которой Достоевский сводит героя, которого считал центральным, с «величавой, положительной, святой фигурой» (по его собственным словам) в лице архиерея, прототипом которого был реальным человек, пользовавшийся большим уважением Фёдора Михайловича – Тихон Задонский. И даже если опустить то, что в этой главе, по сути, сталкивают персонажи, воплощающие идеи, противопоставление которые происходит в романе, глава просто-напросто помогает читателю лучше понять Ставрогина и лишает его мистического флера недосказанности.

Но пару слов о персонажах заметить всё же хочу. Чисто субъективно, главным героем Ставрогина не вижу. В моих глазах он упорно рисуется мающимся от безделья барчонком, не знающим куда направить свою энергию, поэтому ввязывающимся в авантюры, испытывающий грани дозволенного, от скуки играющего людьми. Понятия «духовного растления», к которому якобы причастен Николай Всеволодович остается для меня чем-то туманным, в отличии от вполне себе самого что ни на есть натурального совращения несовершеннолетнего ребенка (если принять во внимания главу «У Тихона» и поверить в то, что Николай не врал в своей исповеди).

В заключении только хочу добавить, что было бы крайне глупо с моей стороны отрицать талант Достоевского, сложность его персонажей, значимость романа в целом, да мне этого и не хочется. Но я не могу наслаждаться им с литературной точки зрения, сюжет и его подача вызывают у меня неприятие, а поднятые темы слишком сильно связаны с временными рамками, в которых роман был написан, и личностью писателя, поэтому книгу сложно воспринимать без глубокого погружения в исторический контекст. Я верю, что если однажды вернусь к этому роману спустя некоторое время, то благодаря расширившемуся (смею надеяться) багажу знаний, смогу прочитать его по-новому и вычерпну для себя еще больше интересных деталей.

Вот только опыт первого прочтения внушает мне такое стойкое отвращение, что боюсь что мне еще долго не захочется возвращаться к Ф.М. Достоевскому в целом, не говоря уже о его «Бесах».

У каждого уважающего себя автора должен быть свой magnum opus. Стыдно признаться, но все эти годы главного романа Федора Михайловича я-то и не читал. Но теперь несоответствие закрыто. «Братья Карамазовы» кончены. Мне есть чем поделиться.

То, что Достоевский отлично разбирается в психике человека и рисует его во всех метаниях, порывах и проявлениях общеизвестно. Но, как оказалось, и его политические, социальные, религиозные построения не устарели ничуть. Читаешь рассуждения брата Ивана о природе человека, о нейронных ансамблях, которые предопределяют все его действия — и вот тебе вся суть современного нейрофизиологического детерминизма. Знакомишься с повестью о Великом Инквизиторе — и вот он, знакомый вопрос, о свободе личности и общественном благе, который мы имеем счастье решать и все не можем решить до сих пор: взять тот же Telegram — мириться с блокировкой или обходить? Религиозная философия Достоевского, его рассуждения о Боге и Христе, Дьяволе и Черте не кажутся глупыми человеку, который остро переживает бессмысленность собственной жизни и относительность моральных норм, систем ценностей. И хотя концепции Христа как образца нового человека, по которому надо померить всех, не одна сотня лет — она по-прежнему работает. Так уж устроен мозг человека — ему нужны авторитеты, ему нужен контекст, ему нужна надежная опора в этом мире и при трезвом рассмотрении организованная религия не кажется однозначным злом. Для многих людей это отличный формат восприятия действительности и ругать его все равно, что ругать старые, но рабочие рецепты в еде, медицине или спорте — да, свет клином на них не сошелся; да, жизнь сложнее; да, они не абсолютны и есть современная наука с её достижениями; но в своей области эти вековые рецепты работают, и их можно успешно применять, если вы не атеистичный догматик — что само по себе нехорошо и свидетельствует лишь о вашей иррациональности, некой альтернативной форме мистицизма, который отрицает всю метафизику разом только из ценностных соображений (состояние ничуть не лучше агрессивной религиозности).

Структура романа построена точно, хотя первые страницы до автобиографии старца Зосимы дались тяжело (не считая крутейшего Великого Инквизитора). Но зато потом Федор Михайлович разгоняется и создает настоящий детективный триллер, которому позавидовал бы Дэвид Финчер. Особенно поражает богатство тонов и характеров: так, наряду с общей мрачной канвой истории, основными героями романа и их проблемами, Достоевский населяет тело романа множеством второстепенных персонажей. Выводит наивного, но по своему прекрасного и благородного Колю Красоткина — тринадцатилетнего социалиста, фрагменты с которым отличнейшая комедия, раскрывающая другую сторону дарования «мрачного» автора; или сцену с белой горячкой брата Ивана, в которой ему видеться куртуазный черт — теперь понятно, чем мог вдохновляться Булгаков, когда рисовал свою нечесть в «Мастере и Маргарите». Финальная сцена в зале суда, когда сторона обвинения и защиты поочередно интерпретируют убийство старшим братом Митенькой своего отца — это такой must read мировой литературы, что ради нее одной стоит читать эту, возможно, не для всех приятную книгу — вот один из источников вдохновения культового «Расемона» Акиры Куросавы, который с молоду был большим фанатом нашего мэтра. Композиция «Братьев» настолько сложна и многогранна, что видит бог, чтобы охватить её нужно писать не отзыв, а многостраничную диссертацию, чем слава господу занимаются на филфаках и без меня. Сюжет же настолько увлекателен и динамичен, что в какой-то момент ты просто уходишь в книжный запой и просыпаешься от беспощадной протрузии в шейном отделе, которая напоминает о 4-х часовом книжном марафоне прострелом в плече и острой головной болью. Увы, такова цена по-настоящему увлекательного чтения.

Основная тема романа сформулирована достаточно ясно по тексту и повторена многократно: это с одной стороны атомизация, размежевание людей, которые «позабыли братство» и утонули в индивидуализме; а с другой поиски некоей экзистенциальной опоры, которая позволяет человеку жить в этом несправедливом, злом мире и оставаться человеком (в т.ч. через то самое братство, братскую любовь к ближним). И знаете что? Достоевский находит убедительные ответы на все поставленные вопросы! Где явно, где полунамеком, он выводит образ мысли и чувств Нового Человека, и хотя ни один из героев романа не является идеальным, и даже в самых светлых из них разворачивается борьба (при жизни, как у Алеши, или после смерти, как у Зосимы), в душе читателя запечатляется целевое состояние, к которому следует прийти, чтобы на земле больше не было зла, а люди забыли о своих глупостях и ошибках, и жили так, как должны были бы жить все это время, если бы в своих эгоизмах не забыли того, что было им предначертано. Читатели не любящие экзальтацию будут морщить носики и не понимать текст: здесь много надрывов, истерик, крови, метаний, падений и взлетов... Но те, кто воспитан на аниме, наверное, проникнутся находками автора, как проникся ими я сам. Подход Достоевского к персонажам и истории узнаваем, в нем много авторских штампов, много морализаторства и мармеладничанья, но господа — таков авторский метод, таков стиль Федора Михайловича, и то, что среднестатистический обыватель не то, что не чувствует, но даже помыслить такого не может ничуть не умаляет достоинств романа. Наоборот, благодаря невероятной концентрации мыслей и чувств Достоевский — это как поход души в баню.

Открытый финал и брат Алеша, который не смотря на свои метания сумел сохранить внутренний стержень и чистоту, и полюбил обоих братьев (а также Лизаньку, Грушеньку, Катерину Ивановну, мальчиков и др.), осознал свой долг перед семьей и людьми, эта книга воспринимается как самый позитивный роман Достоевского (возможно благодаря контрасту с дикой чернухой, через которую мы продираемся к финалу и тому, что автор писал его умирая и по-видимому осознавая возможную смерть силился вложить в него все, что мог). И хотя автор не успел реализовать всех своих замыслов и подобно Гоголю отошел в мир иной не закончив вторую часть запланированного цикла, одной этой книги было бы достаточно, даже если бы Достоевский за всю жизнь не написал бы более ничего. Я в восхищении. 10/10 и однозначный must read.

Очень тронул рассказ, взялась читать и проглотила минут в десять. Поверить не могла, что в конце сборника, который я читала, мне подвернется такой алмаз.

Пятую главу пожалуй надо распечатать и в раму повесить, а некоторые фразы заучить наизусть.

«Когда они стали злы, то начали говорить о братстве и гуманности и поняли эти идеи. Когда они стали преступны, то изобрели справедливость и предписали себе целые кодексы, что бы сохранить ее, а для обеспечения кодексов поставили гильотину»...

Очень впечатлило в самом начале, как девочка тронула его за руку. Вот он увидел звезду и уже решил, что сегодня, и тут вдруг маленькая девочка...

Всегда поражаюсь, как у Достоевского точно выходят характеры людей. Такие живые, искренние.

Рассказ печальный, оставляющий тоску в сердце. Чем-то напомнил мне «Крохотки» А.Солженицына. То же щемящее чувство...

В который раз удостоверяюсь, что человек не изменяется на протяжении всей своей истории. Его стремления и желания остаются теми же, в какое время бы он не существовал, хоть в каменном веке, хоть в 19, да и в наше время все то же.

Некоторые же и после смерти не оставляют своих гнусных наклонностей, а порой и еще сильнее распаляют их.

Грустно, товарищи!

А еще подумалось, почему в школе проходят такое сложное для понимания произведение, как «Преступление и наказание»?

Может, если бы я читала в школе эти юмористические рассказы, возможно я бы в более раннем возрасте прониклась любовью к классической литературе.

Ощущения от рассказа такие, словно твой товарищ сделал дурное, а стыдно тебе.

Вот и здесь так. Очень жаль бедного Пселдонимова. Его старушку мать. Страницы о нем, просто на разрыв сердца.

Читается тяжело, потому что жгучий стыд за чиновника не переставая преследует тебя на всем протяжении рассказа.

Очень поучительное, живое повествование.

У Достоевского всегда так, его рассказы, не что бы посмеяться, а что бы подумать. Люди в них всегда очень живые, читая, невозможно не переживать им.

Прочитанный три года назад, «Прохархчин» оставил смутные впечатления. Тогда герой казался конченным фриком, и вызвал реакцию типа «ну ты и загоняешься, мужик».

Сейчас же, после службы в армии, безуспешных поисков работы и вкушения всех радостей буржуазных взаимоотношений в обществе, мотивы персонажа стали гораздо более понятными, а его аналогов вокруг мне довелось встретить более, чем достаточно.

Скопидомство, ложь, одиночество, нравственное падение, последующее безумие и смерть Прохарчина – есть путь деградации, вызванный его шатким социальным положением. Страх потери работы стал движущим в его жизни, подчинив себе все её начала. Однако, чрезмерно акцентируясь на этих моментах (картины одиночества, само безумие), сгущая краски, автор сбивает читателя с понимания замысла, и в этом, пожалуй, единственный недостаток рассказа.

Проблема того, что «сегодня есть канцелярия, завтра есть, а послезавтра как нибудь и нет», (являющиеся ключевой), навеяна реформами Николая I. Однако в наши дни она не только не потеряла актуальности, но и даже прибавила, расширившись прямо в какие-то «промышленные» масштабы.

Так, боязнь оказаться у обочины жизни, «не сдать ЕГЭ», «не получить вышки», «попасть под скоращение», «жить нищебродом», «не накопить на нормальную пенсию» и любым другим способом не вписаться в рынок современного труда, преследует нас с ранних лет. Ведь теряя работу, мы теряем гораздо большее, чем возможность зарабатывать на хлеб. Мы теряем круг общения, уважение окружающих и самореализацию в других сферах жизни. Безработица стала чем-то вроде алкоголизма – она легко и просто перерастает в хроническую форму, выбрасывая человека из колеи, и ему стоит немалых трудов вновь занять достойное место. Низкооплачиваемая и доступная работа, какой сейчас очень много, чаще всего не будет выходом из ситуации, а найти другую как правило невозможно. И отношение окружающих к безработному сродни отношению к алкоголику – презрение, смешанное со страхом стать таким же. Страхом господина Прохарчина, живущего в каждом из нас.

Конечно, мы не сойдём с ума, как герой рассказа, но так или иначе этот страх моделирует наши жизни, играет свою, часто ключевую роль.

Таким образом, данный рассказ представляет собой, хоть и весьма специфичный, но всё же интересный взгляд на крайне актуальную проблему современного общества. В «Слабом сердце» эта тема была продолжена автором, но художественный градус там получился повыше, и общее впечатление – более смазанным.

Учитывая, что в литературе подобные темы в наше время не особо поднимаются, и критика современных порядков ограничивается мутными «бойцовскими клубами» от таких же мутных писателей, то и в выборе «читать или не читать» предпочтительнее будет первый вариант.

Абсурд.

Чистейший абсурд. (Главное нет логического конца)

Главная мысль рассказа, что, к сожалению и тогда так было и сейчас есть, экономический принцип дороже жизни человека. И самому человеку и обществу.

Грустно, товарищи!

Рассказ интересный, читабельный, но не для всех, да в общем, как и остальное творчество Достоевского.

Что тут скажешь? Кажется и спустя 150 лет, люди остаются все теми же людьми.

Все с теми же стремлениями, по-большому счету, теми же мыслями и желаниями.

Даже политическая ситуация, опять же, кажется, осталась такой же.

Занятно было читать, ещё и в том плане, что моя книга была издана в 1986г. По ходу повествования интересно размышлять о сюжете, применительно к той эпохе, в которую была издана книга.

В общем, наводит на мысли. Заставляет задуматься. Тут с лёту не возьмешь...

Что изменилось в нас, за 150 лет? Пожалуй только, что и мы теперь полагаем одними из целей свой жизни —

«посмотреть море», да «поваляться на травке», совсем как французы.

Вариация на тему Родиона Раскольникова. Только у Раскольникова идеи темные, а у князя светлые. Но оба одинаково наивны и безумны.

И вновь я в полном восторге, хотя, что уж скрывать, первая часть романа далась мне с трудом.

Как сказал один из героев:..в конце дня я был совершенно утомлен и выжат психологически.(это не дословная цитата) Такой накал страстей, что в определенный момент, я с шумом захлоповала книгу, поскольку хоть как-то воздействовать на Фому Фомича представляется невозможным. А главным моиим желанием, было выгнать его в зашей. Поскольку читать то, как он измывается над полковником, и ничего не предпринимать, решительно не представлялось возможным! Ох, пришлось даже прочитать конец, чего я никогда не делаю, что бы спокойно дочитать повесть. А ведь мне рекомендовали это как веселое и смешное, а главное лёгкое произведение!

С другой стороны, я могу сравнивать это только с таким шедевром, как «Бесы» и несомненно, «Село...» гораздо более смешное и лёгкое произведение. Но не устаю поражаться, насколько Ф.М.Достоевский знал и видел характеры людей. Легко могу себе представить такую сцену, таких людей.

В общем, бесподобно, как всегда.

Школьную программу перечитываю заново, честное слово, в школе все это не интересно! Это не понятно! Не то, что сейчас)))

P.S. Я наконец знаю, откуда взялись «Вопли Видоплясова«!!!! )))))))))

Дождливый чердачно-подвальный Петербург, мечтательные романтики и кроткие целомудренные барышни, так по-новому для меня говорящие о сложности человеческих взаимоотношений, о житейских трудностях, о пороке и добродетели…

Это восхитительно! Решительно невозможно прочесть повесть и остаться в безразличии!

Здесь и радуешься, и печалиться, и смеёшься, и плачешь с героями. Причем совершенно искренне.

Достоевский решительно становиться моим любимым автором.

Характеры героев, сюжет, язык, все, абсолютно все, здесь гениально и выверено до последней буквы.

Я даже и не знаю, как можно не читать его? С другой стороны, все прочее, после гения Достоевского читать совершенно(решительно) невозможно. Такой невероятный стиль, а язык...

Если ещё не читали, прошу, прочитайте обязательно.

Неожиданно получил большое удовольствие от прочтения. Поначалу подкупил язык повествования: точность, образность, плавность слога, даже мелодичность. А потом уже привлек — крепко так — сюжет, в котором, казалось бы, нет ничего примечательного, но просто он вышел из-под пера гениального Ф.М. Достоевского, большого мастера увлекательной психологической прозы.

Я читал эту повесть, словно динамичный приключенческий роман, наполненный экшн-сценами. Вот только в качестве последних выступили сложные межличностные отношения и острые поведенческие ситуации и перипетии. Место нашлось и триллеру, и драме, и комедии, и любовному роману, даже отчасти мистике, не говоря уж о филигранно выписанном реализме.

В итоге, несмотря на небогатое событийное наполнение, произведение получилось сильным, зримым, убедительным. Понятно, что и глубоким, и неоднозначным — это как бы очевидно. Одним словом, классика. Другим словом, интереснейшая. Третьим словом, «живая».

P.S. После этой повести захотелось плотнее ознакомиться с творчеством Ф.М. Достоевского.

Эмоциональная буря в хаосе, называемом «человек».

«Записки из подполья» — одна из тех немногих книг, которые способны перевернуть сознание; вытащить наружу все потаенные страхи, желания, глупости; взбудоражить чувства и принудить мыслить. Страшная эмоциональная книга рассказывает о том, как мы сами пестуем собственное подполье, сжираем себя заживо, кусая все больнее и больнее, даже не пытаясь выбраться из этого ада, ведь там довольно комфортно и привычно, а менять свой мирок то ли нет силы воли, то ли просто страшно...

Повесть изящная, но в то же время невероятно мощная, ведь она буквально выбивает почву из под ног. В некотором роде эта книга – трепанация без наркоза...

Это, к моему стыду, единственная книга Достоевского, которую я прочитал. Диагноз «революционному движению» на ранней стадии. Точно подмечены основные черты «подпольщиков» — борьба за «должности» с громкими названиями, часто это посты в будущем правительстве после прихода к власти (это и сейчас модно — фирма из 3-х человек имеет президента, генерального и креативного директора, причём последняя туманная должность может быть синекурой или отмазкой для нужного человека), разбегание при первом шухере, добровольная сдача властям с покаянием и выдачей всего что знали, старание главарей повязать других кровью, «вотирование» по каждому поводу. Всё это в гротескном виде показали потом Ильф и Петров в сцене собрания «Союза Меча и Орала», там «повязка» ограничивается намёками на «длинные руки», а в остальном очень похоже.

Всех со столетием Революции! Что было бы без неё, мы, к сожалению, никогда не узнаем.

Все великолепно: сюжет, язык 19 века, динамизм событий (с трудом прерываешься). Слушал в исполнении Бориса Улитина — восхитительно!!! После прочтения понимаешь, что века идут, технологии и другая мишура меняется а внутренне человек с его стремления и тараканами в голове все тот же. Нет развития духовного мира, а в объеме общества, особенно западного, деградация. В романе Раскольников мучился от убийств, Сонечка и ее близкие проституцию воспринимали как зло. Сейчас же... продолжать не надо — всем видно куда катимся: убийства обыденны, мат стал повседневной речью, проституция одной из привлекательных профессий. Хорошо что остались вот такие слепки культуры и человеческих образов прошлого — как генетическая библиотека — есть с чем сравнивать.

Наиболее странным мне показалось утверждение Ивана Матвеевича, что внутри крокодил пустой, то есть не имеет ни желудка, ни печени, ни сердца. Не может крокодил быть абсолютно пустым. Наверное, Иван Матвеевич всё-таки разыгрывал рассказчика, и у крокодила есть органы. Также мне показалось странным утверждение Ивана Матвеевича, что крокодил пахнет резиной. Крокодил не может пахнуть резиной, раз не состоит из резины. Наверное, Иван Матвеевич опять же разыгрывал рассказчика.

Одна из лучших (если не лучшая) книг, которую я прочитал за все время. Просто потрясен. Даже писать что-то сложно по этому поводу. Да и надо ли? Все произведения русской классики (в частности — Достоевского) уже миллион раз разобраны вдоль и поперек, так что я этого еще раз делать не буду. Скажу только о некоторых личных впечатлениях.

Это моя первая прочитанная книга Федора Михайловича. Когда садился читать, то ожидал чего-то тяжеловесного, затянутого и скучного. И как же я ошибался!

«Бесы» читаются влет. Просто оторваться невозможно. И да, это тот случай, когда еще страничек 100 не помешало бы. Но что есть, то есть.

Еще удивило то, что Достоевскому не чуждо чувство юмора. Да, в «Бесах» есть шутки, причем весьма недурные и забавные. Всегда слышал, что книги Достоевского очень мрачные, но на деле это оказалось не совсем так. Правда, последняя треть книги — самый настоящий триллер, а некоторые сцены так просто могут в кошмарах сниться.

Что касается сюжета, то он здесь настолько закручен, что скучать просто некогда. И это я молчу про саму идею книги и обилие интересных мыслей.

Мартин и «Игра престолов», говорите? Читайте Достоевского, тут вообще не хуже. И я серьезно.

Я отравлен школьной программой. Я отравлен так сильно, что меня до сих пор воротит от некоторых вещей и некоторых авторов. За редким исключением все, что там было (я говорю о литературе), приходилось мне либо не вовремя, либо подавалось так дурацки, что полностью отбивало охоту продолжать знакомство с авторами. Так было и с Достоевским, через его «Преступление и наказание». В тот момент этот роман показался мне грязным, похожи на замызганный пол мрачного дома сумасшедших, где в каждом персонаже есть какой-то гнусный червяк. Нет, поймите, я не против чёрного и даже грязного, но в тот момент меня это оттолкнуло и оттолкнуло сильно. И вот теперь я решился попробовать Достоевского снова… и очень сильно удивился! Я и не подозревал, что Достоевский может быть таким забавным, смешным, фееричным. Нет, здесь тоже дурдом и тоже сборище весьма странных личностей – но теперь это больше похоже на цирк, на какое-то клоунское представление, хоть и имеющее в центре своём драму, накал… Да, что там говорить – просто блестяще! И эти герой – каждый как картина, настолько ярок и чудаковат, но одновременно реален. И нешуточная история под всей этой феерией – о преклонении перед выскочкой, о слепом почитании человеку умеющему подать себя как учёного, о тирании ничтожного хитреца. И о слепоте людей недалеких, пусть даже и имеющих чины. А не в этом ли Фоме Фомиче – весь сонм ораторов, способных манипулировать людьми, народами, странами через пустословие и громкие фразы, хотя по сути лишь ничтожества, бывшие шуты?.. Здесь, слава Богу, все оканчивается хорошо, но и при этом Фома Фомич урывает свою выгоду, умудряется возвыситься даже там, где потерпел фиаско – вот ведь действительно «историческая» личность. Да и другие персонажи не менее колоритны и характерны настолько, что о каждом хочется сказать своё слово… Но, стоп, нет – лучше чем сам автор о них не скажешь и не покажешь их так, как показал весь этот балаган – да при том взрывной, с каким-то накалом и бурями событий. Прекрасная вещь – фееричная, забавная, при этом напряженная, глубокая и ёмкая. Достоевский для меня теперь реабилитирован полностью! И почему только не эта повесть у него самая известная? Даже жаль как-то…

Давно, очень давно, что-то стукнуло в голове и пригорело проесть что-нибудь у Достоевского. Думала, то порыв временный и быстро отпустит, но нет, не тут-то было. Осознание того, что уроки литературы затрагивающие роман «Преступление и наказание» — полностью привили чувство отвращения к такому рода литературы, и полное непонимание автора, что «временный» порыв казался странным. Шло время, но навязчивое желание не отпускало, а лишь усиливалось. Взгляд падал лишь на «Идиота», прям внутренний голос трубил во всю, что именно этот роман мне понравится. Откуда такая уверенность – не знаю. Решила долго не затягивать и пошла приобретать книгу. В тот же вечер я погрузилась в этот удивительный роман! Оторваться было невозможно! Но эти чувства возникли тогда – давно, неутолимая жажда вновь открыть для себя «Идиота» и вновь взглянуть на героев, в конечном итоге привило к тому, что перечитала роман. Уж простите за такое длинное вступительное слово, это все от переизбытка чувств! Не буду больше томить и перейду же к самой сути.

Очень многие остаются в смешанных чувствах по отношению к героям. Странные, противоречивые персонажи, в душе которых, черт ногу сломит, что творится! Я не буду заострять внимание на второстепенных героев, от их присутствия и разглагольствования становится лишь тяжелее усваивать информацию, да и не они были для меня главными. Свое внимание я заострю на следующих лицах: Князь Лев Николаевич Мышкин; Настасья Филипповна и Аглая Ивановна.

Князь Мышкин и Настасья Филипповна.

— А князь для меня то, что я в него в первого, во всю мою жизнь, как в истинно преданного человека поверила. Он в меня с одного взгляда поверил, и я ему верю.

Определенно для меня остается тяжелым, что все же закончилось так печально. Какой бы не выставляли Настасью Филипповну, какой бы безумной и жестокой ее не описывали, она не такая. Я словно смотрела на нее глазами Мышкина. И мне безумно больно осознавать, что на их долю выпала такая ноша. Думаю, что они были бы по-настоящему счастливы, на сколько это вообще было возможно. Но Настасья Филипповна не могла быть счастлива. Она целиком и полностью осознавала свое положение и только Князь ее увидел реальную. Ей страшно было представить, что кто-то может действительно ее полюбить. Давайте будем честными, что в тот период времени, девушка, не сохранившая невинность, пусть и не по своей воле, приравнивалась к шлюхе. И никто, повторяю, НИКТО не думал иначе! Я считаю, что Лев Николаевич в действительности любил, как может любить, только он. Да и Настасья Филипповна его искренне любила, хоть и не показывала этого.

-- Вас струсила? -- спросила Аглая, вне себя от наивного и дерзкого изумления, что та смела с нею так заговорить.

-- Конечно, меня! Меня боитесь, если решились ко мне прийти. Кого боишься, того не презираешь. И подумать, что я вас уважала, даже до этой самой минуты! А знаете, почему вы боитесь меня и в чем теперь ваша главная цель? Вы хотели сами лично удостовериться: больше ли он меня, чем вас, любит, или нет, потому что вы ужасно ревнуете...

Князь Мышкин и Аглая Ивановна Епанчина.

Я никогда не видела их парой! Мне все равно, что другие считают. НЕТ! Она никогда не любила его! Она просто не способна на такие чувства! Ума не приложу, почему вдруг ее считают более достойной, чем Настасью Филиппову. Нет, кому и должна была достаться такая ноша, как у Настасьи, так это Аглае! Испорченная, избалованная и жестокая, не просто жестокая, а упивающаяся своей жестокостью дрянь! Мне она решительно с первого же появления не понравилась!

-- Я вас совсем не люблю, -- вдруг сказала она, точно отрезала. Князь не ответил; опять помолчали с минуту.

-- Я вижу, что Аглая Ивановна надо мной смеялась, -- грустно ответил князь.

На один, чрезвычайно, впрочем, осторожный, спрос сестер Аглая вдруг ответила холодно, но заносчиво, точно отрезала:

-- Я никогда никакого слова не давала ему, никогда в жизни не считала его моим женихом. Он мне такой же посторонний человек, как и всякий.

Ее «любовь» вызвана лишь чувством соперничества! Она же не может позволить, что бы ей не восхищались, и как только ведь посмели сравнить ее и какую-то там содержанку Тоцкого! Любил ли ее Князь? Затрудняюсь ответить… Уже кто-то в рецензии отметил, что Мышкину свойственно любить всех, но что до его отношения к Аглае… Нет, не думаю. Его любовь, как сам Достоевский выразился в романе – «…я был счастлив иначе»… Именно такая, другая любовь и нужна Князю Мышкину.

Почему же я не заостряю внимание на Парфена Рогожина? Не знаю, что и ответить. Он мне приятен. Да-да, он не вызывает отрицательных эмоций. Он любит Настасью Филипповну, как может, т.е. своей странной и мужицкой любовью.

Пожалуй надо закругляться. Роман очень большой. Тяжелый. К стилю Достоевского надо привыкнуть, но мое неописуемое счастье, что именно с «Идиота» началось знакомство с автором. Сейчас на полке стоят его книги и простое чувство радости, что в свое время отложила его книги до лучших времен, наконец-то созрели для меня. Всему свое время. И лучше бы дали «Идиота» для изучения на уроках литературы, чем «Преступление и наказание»)

Действительно великое произведение. Сложно подобрать нужные слова, чтобы выразить в полной мере те эмоции и чувства, которые вызывает прочтение данного романа. Настолько тонкое и точное препарирование русской души, полный спектр чувств от святости до низости, здесь благородство и подлость сосуществуют вместе и душа разрывается от этих непримиримых стихий. Прекрасный язык, персонажи с удивительной судьбой и сложным характером и богатым внутренним миром. А повесть про инквизитора стоит особняком, она похожа на какое-то откровение. В романе сплетаются судьбы, кипят страсти, мечутся в поисках Бога и духовности. Многогранный и глубокий по смыслу роман. Обязателен к прочтению всем ценителям настоящей литературы.

Чернейший юмор, я бы даже сказал экстремальный.Немного даже не верится, что рассказ написан так давно.Ближе к концу прочтения, вспомнились современные,модные,идеи об оцифровке личности.Не станем ли мы такими вот «бобками»?

Вы когда ни будь, собирали пазлы? Наверняка собирали многие..

А собирали ли вы мозаику? Из камешков, стекляшек, и из разных предметов маленьких?

Сейчас это называется инсталляция. Искусство такое удивительное и объемное.

«Братья Карамазовы» — инсталляция. Пазл, мозаика… Где каждый элемент подобран с любовью, имеет свою огранку и уникальное значение и местоположение.

Причем невероятно лаконичная, простая и емкая, в то же время.

Федор Михайлович, в завершении своего творческого пути создал прекраснейший витраж чувств, мыслей и идей. Прозрачный, легкий и непоколебимо — вечный, как Небо.

Потрясающая Книга!

Книга достойная неоднократного прочтения.

И потому, что христианская, и потому, что русская, потому, что вселенская, (не зря в Америке так любят Достоевского, знают Достоевского, и по его произведениям пытаются! ПЫТАЮТСЯ!!! Понять русскую православную душу — Нас с вами)

Советую читать всем и каждому после 18 лет, ранее только книгу «Мальчики».

Эпическое произведение, поистине ЭПИЧЕСКОЕ!!!

Несмотря на явно юмористический замысел автора, содержание писем исполнено жутким и непонятным страхом за дальнейшую судьбу корреспондентов. Ситуация между ними конфликтная и могла б вылиться в очень не благоприятные последствия для каждого из них. В итоге оба они будут вынуждены признать, что лучше б им дальше не конфликтовать.

«Братья Карамазовы» – итог, осмысление всей жизни Достоевского. Воспоминания детства здесь соединены с раздумьями и впечатлениями последних лет, а образы Дмитрия, Ивана и Алексея символизируют три этапа духовного развития самого автора. Роман имеет сложную, многоплановую структуру, его жанр трудно поддается определению. События происходят в течение двух недель, но в это короткое время вмещается столько историй, споров, конфликтов, идейных столкновений, что хватило бы на несколько произведений детективной, философской и семейно-бытовой драмы.

Действие романа заключено между двумя судебными процессами: разбирательством старца Зосимы и криминальным судом над Дмитрием Карамазовым. И такая последовательность символична. Достоевский достоверно показал, что нравственное падение героев, их отступление от морали, пренебрежение духовными истинами приводит к преступлению.

Но главная задача автора – не интрига. Достоевский изобразил в «Братьях Карамазовых» обобщенную формулу «загадочной русской души» с ее стремлением «забвения всякой мерки во всем», одновременно и разрушительной, и созидательной. Двойственность, осознанное отрицание веры и необходимость в ней как в спасительном якоре, смесь эгоизма и самопожертвования, вечное блуждание в плену ложных ценностей – таким представляется писателю русский человек.

В образах трех братьев писатель изобразил три основные тенденции развития русского общества. Символично, что у них общий корень – загнивающее и отмирающее барство 60-х годов (образ отца), а также общая вина. И каждый получает свою расплату. Убит Федор Павлович, Смердяков покончил жизнь самоубийством, сходит с ума Иван, идет на каторгу Дмитрий. А Алексей? Ему предстоит жить со всем этим.

Вся событийная фабула этой маленькой повести и вся аналитика по ней подробно и детально изложены в описании сюжета — настолько подробно и детально, что читателю можно ничего не изобретать и не усердствовать в формулировках точных и сложных достоевских смыслов и подтекстов. И потому совсем коротко и без ответвлений: как мне кажется, здесь мы имеем наглядный пример, когда человек старается жить не по закону своей собственной души, а пытаясь приладиться к общественному мнению и к запросам и требованиям так называемого общества. С одной стороны, он кажется сам себе свободным от общественного мнения (его рассуждения об отказе в дуэли как о форме протеста, да нищенский период его жизни после выхода в отставку — хотя тут и о гордыне подумать можно), но тут же и стремление автора стать как все — скопить капитал в тридцать тыщь и уехать на море. И вот эта его приспособленческая сущность и не позволила ему вести себя с молодой шестнадцатилетней женой спонтанно и естественно, так, как могло бы потребовать чувство (а ведь о чувстве он порой говорит в своих наполовину бессвязных монологах). Но наш герой себя ведёт дурак-дураком, ему обязательно нужно не дарить молодой женщине любовь, а только зудеть и нудеть, только поучать и приучать, непременно стараясь выглядеть определённым образом, в общем, всё сплошь актёрство и театр. И конечно же, молодая, умная и непосредственная девушка сначала старалась привыкнуть к неожиданному мужу, бросалась к нему в объятия и всё такое, но его нарочито холодная отстранённая манера немедля оттолкнула её и заставила в конце-концов совершить женскую ошибку — причём ошибку-то даже не непоправимую, ибо повела она себя в конце-концов весьма достойно. Ну и поскольку никакого такого разговора «по душам» так и не произошло (ибо наш герой не нашёл ничего лучшего, как отстранить от себя эту несчастную девушку), то конечно же нормальных, хотя бы доверительных дружеских, отношений и возникнуть не могло.

Вот вам и финал... закономерен. Палач? Не знаю... Но старания бесспорно приложил!

Читала всю ночь,не могла оторваться,но где-то на середине романа устала от персонажей,сюжета переживаний. Отложила для дальнейшего прочтения,но в итоге так больше и не потянулась к этому грандиозному роману. Остался недочитанным,а жаль,но насильно читать заставлять себя не могу.

Роман действительно о Бедных людях. И не просто бедных денежно, но и страающих от своей бедноты — настолько бедные, что их или жалеют, или высмеивают.

Передана бедность очень ярко. В тоже время показана глубина их человечности, несмотря на повсеместные трудности жизненного пути.

Хотя не всё так «хорошо»: они настолько бедны, что сами не знают как к этому относится: то они «прибедняются», то наоборот — хвастаются достатком, которого нет.

Согласен с другими комментариями по поводу зашкаливания сюсюканий — их нереально много! И по поводу трудности переваривания слова «маточка».

Очень сложно писать отзыв на книги любимого автора. Связано это с тем, что его книги очень глубокомысленные и многогранные. По их прочтению хочется написать так много о них и описываешь всё, что приходило в голову в ходе чтения романа и получается это всё как-то тезисно, обрывочно и непонятно. Вернее, мне то самому понятно, но если я пишу отзыв в интернете, значит я хочу поделится своим мнением с другими, а зачем отсавлять отзыв, который будет понятен только тебе самому. Да и вообще на книги Фёдора Михайловича я, как правило, отзывы не пишу, но эту книги мне посоветовали по флешмобу и я знаю, что отзыв не обязателен, но всё-таки приветствуется, вот я и решился на его написание.

Мрачное, трагическое и сложное произведение о человеческих взаимоотношениях. Иван Петрович — начинающий писатель, влюблен в Наталью — дочь помещика Николая Сергеевича, который так же является управляющим князя Волковского, в семье которого (в смысле, помещика) Иван воспитывался. Наталья тоже с симпатией относится к Ивану, но она влюблена в Алёшу, сына князя Валковского. Когда князь узнал о симпатии Натальи и Алёши, он подумал, что это Николай Сергеевич хочет заключить этот союз, с целью получше устроить свою дочь и начинает подозревать Николая Сергеевича в нечестном управлении и воровстве, после чего начинает против него судебную тяжбу. После этого Никаолая Сергеевич запрещает Наталье общаться с Алёшей, но молодые люди любят друг друга и хотят быть вместе, даже несмотря на то, что их родители против этого союза. Князь Валковский хочет женить своего сына на Катерине — дочерью одной своей знакомой, наследницей большого состояния (больше князя в Катерине ничего не интересует, дай только прибавить ещё чуть-чуть к своему состоянию). Иван Петрович, несмотря на свою любовь к Наталье, обязуется помочь её отношениям с Алёшей, а также примирить с родителями. Случайным образом иван Петрович встречает на улице бедную девочку Нелли, которая тоже оказывается втянутой в весь этот клубок отношений главных персонажей.

Если бы вы прочитали такой синопсис у какого-нибудь фильма или книги то наверняка бы не стали такое ни смотреть, ни читать. Но ведь это же Достоевский! За таким, казалось бы, банальным сюжетом, скрывается очень много. Тут у нас есть и прекрасно прописанные характеры — каждый персонаж уникален и узнаваем и несмотря на их большое количество в них невозможно запутаться (если, конечно, читать книгу внимательно). При этом каждый герой, кроме характера, имеет свою философию и свой уникальный взгляд на те или иные вещи и даже читая многостраничные выяснения отношений, не закатываешь глаза со словами: «Господи, опять говорильня и выяснение отношений!». Совсем не так. Тут читаешь каждое слово внимательно, вдумчиво и с интересом. Даже то, что в книге мало событий не воспринимается как недостаток. Да, огромную часть книги занимают диалоги и порой даже персонажи повторяются и говорят одно и то же, просто разными словами, но повторюсь, читать это интересно и занимательно. Ничего кардинально нового в этой книге Достоевский не открыл, просто ещё раз во всех красках описал, как ужасна жизнь в нищете, к каким катастрофическим последствиям может привести большая ссора между родителями и детьми, как презрительно богатые относятся к бедным, как сложно жить по любви во время, когда большинство браков заключаются по расчёту. Ну и о печальной любви, конечно же.

Если в двух словах, то — великолепная книга! Не вижу более смысла распинаться и описывать все достоинства этого романа. Образец русской классической литературы. Вряд ли многим понравится, но любителям сложных произведений и отечественной литературы, я думаю, должно понравится.

Роман произвел на меня огромное впечатление.

Во-первых, чего никак не ожидала, так это то, что роман будет читаться с таким упоением. Так легко. И так быстро.

Во-вторых: то, что многое из написанного окажется пророческим.

Удивительно, как читая, я узнавала и наше прошлое и наше настоящее.

В третьих: это ЛИТЕРАТУРА. Литература с большой буквы. Настоящее произведение искусства.

Мне очень понравилось.

Многое меня шокировало (например, сцена с самоубийцей и поедание винограда), над многим я задумывалась (идеи революции и атеизма. Как однако, все оказалось вскоре правдивым. К сожалению.)

Читая роман, словно читаешь судьбу нашей страны. И мира в какой-то степени.

Из героев очень понравился Шатов, очень его было жаль в конце.

Немного не поняла про Ставрогина. (если перечитаю в будущем, может пойму лучше)

О характере героев можно говорить долго и очень долго. Они очень живые, все разные. Великолепные.

Я нахожусь под таким впечатлением, что и не знаю, что же теперь читать дальше?

Очень понимаю людей, которые ничего кроме классики не читают.

Просто не нахожу слов — это потрясающе.

Болезненный криминальный триллер о похождениях депрессивного невротика, во время очередного рецидива своей психической болезни совершившего убийство. Этакий прото-сплаттерпанк, предвестник «Коров» Стокоу и «Одержимого» Рида, но, к сожалению, немного нудноватый во второй половине в связи с отсутствием ещё парочки убийств. Практически все герои, как и персонажи вышеупомянутых книг, — ноющие неудачники, ноющие маргиналы всех мастей или ноющие извращенцы. Для реалистического нежанрового романа, на который как бы претендует этот психиатрический триллер (и который ни в коем случае нельзя давать читать школьникам), градус достоверности слишком уж низок, поскольку, как это характерно для данного автора, почти все персонажи словно пишутся с одного лекала (отражения психики самого автора) и нормальных людей там практически нет. На жанровый роман это тоже не тянет, поскольку во второй половине имеются проблемы с динамикой. Не согласен с мнениями, что автор поднимает в книге какие-то серьёзные проблемы. Проблема Раскольникова — чисто психиатрическая, а не философская и даже не социальная, и она прекрасно описана в разной медицинской литературе. В итоге, мы наблюдаем бесконечное пережёвывание автором своих собственных внутренних проблем. Некоторые критики относят автора и его произведения к классической графомании (не в негативном обывательском значении термина), и я с ними согласен: по сути во многих своих книгах Достоевский так или иначе переносил себя на всех персонажей и проецировал своих психиатрических «тараканов» на весь мир. Скорее всего, если бы автор жил в наше время, он писал бы что-то в стиле издательства «Колонна» или какой-нибудь болезненный сплаттерпанк, то есть узкопрофильные патологические драмы или триллеры.:)

Один из самых известных в мире русских романов до сих пор вызывает споры. Слишком много заложено в него, слишком много подоплеки и деталей. Но именно этим он и богат, а перечитывать его хоть и тяжело, но необходимо. Иногда.

Трагедия Родиона Раскольникова разворачивается на фоне безысходных страданий «униженных и оскорблен­ных», населяющих большой город, Петербург. Отношение автора романа к своим героям проявляется и в сочувствен­ном описании быта бедняков (семей Мармеладовых и Раскольниковых), и в резком осуждении крупных и более мелких хищников (Алены Ивановны, вдовы Реслих, Коха, Лужина и др.), и в острой постановке тем алкоголизма и проституции.

В основе драматического конфликта романов Ф.М.До­стоевского — борьба одержимых идеями людей. Это и столкновение характеров, воплощающих разные идейные принципы, это и борьба теории с жизнью в душе каждого одержимого человека. Изображение общественной ломки, связанной с развитием буржуазных отношений, Достоевский соединяет с исследованием политических взглядов и философских теорий, которые влияют на это развитие. Поэтому роман «Преступление и наказание» называют социально-философским, психологическим и идеологи­ческим произведением.

Герой романа «Преступление и наказание», Родион Раскольников, убил старуху ростовщицу, не только по причине своей нищеты, но и по идейным соображениям. Он придумал свою теорию мира, в котором люди поделены на обыкновенных и необыкновенных. Обыкновенными он называл серую массу, которая должна жить в соответствии с установленными обществом и государством законами и порядками. Необыкновенные – это люди, поступки которых направлены на достижение идей меняющих историю и устройство мира в удобную для них сторону, к тому же необыкновенные люди имеют право преступать закон и распоряжаться чужой жизнью. Это сильные, смелые и сильные личности. Своим решением об убийстве старухи Родион пытается проверить, к какой группе людей он относится. Раскольников был довольно таки талантливым, умным и гордым молодым человеком, но, к сожалению, он не мог реализовать свои честолюбивые мечты из-за бедности. Бедность отражается на всей его жизни. Сестра Родиона, из-за бедности вышла замуж за ужасного человека. Бедность завела Мармеладова, отца Сонечки, титулярного советника, которого сократили, в пьянство и полное падение, как личности и в итоге привело к смерти. Бедность заставила Сонечку Мармеладову пойти на панель, что бы прокормить себя и семью.

Такое убийство в восприятии Раскольникова не есть ни преступление, ни грех, тем более. Так он рассуждал, когда убивал старуху процентщицу, собирался помочь ее деньгами, которые были нажиты на чужом горе, таким же обездоленным, как и он. Однако, когда преступление было совершено и руки Родиона оказались «в крови», он не смог использовать награбленные деньги, не только его совесть была настолько чувствительной, что он не мог руками «убийцы» обнять мать и сестру. Его снедает совесть, она ассоциируется у Раскольникова с Сонечкой Мармеладовой. Сонечка находиться в таком же тяжелом положении, как и он, но сердце ее не ожесточилось, не очерствело, не озлобилось на мир. Девушка живет благодаря своей непоколебимой вере в Бога и надежде на Его справедливость. Соня была первой, кому Родион признался в преступлении, и от кого он ждал моральной поддержки и понимания.

Этим роман Достоевский показывает, что счастья можно достичь лишь благодаря доброте и всепрощению. Здесь четко можно проследить приверженность автора христианской морали, вера, добро и любовь должны править в мире, а не жестокость и борьбы за власть.

Человек сложен и многогранен, им руководят множество противоречий; невозможно предсказать ни все неожиданности, которые могут встретиться человеку, ни его собственную на них реакцию. И дело не в том, что чужая душа — потёмки. Сам себя человек может удивить так, что ни одной чужой душе не снилось. А герои этой книги не удивляют...

Достоевский считается знатоком человеческой души и мастером её описания. Не спорю: характеры трёх братьев описаны мастерски. Подмечен и обличён в слова каждый, самый неуловимый аспект личности. Настолько скрупулёзно, что живой человек со всей своей противоречивостью предстаёт открытой книгой, а не загадкой, а каждое действие или слово — просчитываемый на 100% ожидаемый алгоритм, а не магическое переплетение чувств, разума и характера.

Если так и было задумано — браво. Если нет — значит и с мастерством можно переборщить.

Кто бы мог подумать, что я посмотрю на Достоевского совершенно новым взглядом! Если, читая «Карамазовых», я всю дорогу была отчаянно не согласна с автором и на протяжении всего чтения ощущала внутреннее противоречие, то с «Идиотом» ситуация вышла ровно наоборот. Не ожидая, в общем-то, ничего «хорошего», я получила удивительно созвучную мне книгу.

Не думаю, что имеет смысл писать о глубоком психологизме героев, о проработке характеров, о насыщенности и глубине событий, занимающих всего несколько дней (те, что описаны). Этим читателей Достоевского не удивить. Но не могу не сказать о совершенно чудном главном герое. Всем хорош князь Мышкин — добрый, понимающий, сопереживающий. Но в современном обществе (как ему, так и нам) — и в самом деле выглядит как идиот!

В этом романе, мне кажется, наибольшая концентрация душевнобольных на квадратный сантиметр. И если с князем всё понятно — у него диагноз, то остальные — жертвы собственных страстей. В первую очередь это касается, конечно, Настасьи Филипповны. Самый противоречивый и самый жалкий персонаж. Да, изначально жизнь её как будто обидела, послав в «опекуны» Тоцкого. На дальше-то она сама всё разрушила! И свою судьбу, и окружающих. А когда Аглая бросает ей это в лицо: «Знаю то, что вы не пошли работать, а ушли с богачом Рогожиным, чтобы падшего ангела из себя представить», — оскорбляется, истерит и проявляет самые пренеприятные свои качества. Она упивается властью над людьми, особенно над мужчинами. В конце концов она ведёт себя как сумасшедшая и тем бы и кончила, вероятно.

Аглая, кстати, та же Настасья, только в другом изначальном положении. Но она точно также играет влюблёнными в неё мужчинами, то отталкивает, то привечает, насмехаётся и ведёт себя как последняя стерва (хоть князь и оправдывает всё её «ребячеством»). Интересно, как Достоевский видел её дальнейшую судьбу.

И, наконец, Рогожин, «пьяный от любви», ненавидящий предмет своей страсти, но не в состоянии от него отказаться. Кончил тем, чем кончил, и, как по мне, так он гораздо большая жертва, чем Н.Ф.

Кто из героев «Преступления и наказания» самый поганый? Безусловно, Лужин. Кто самый интересный? На мой взгляд, Свидригайлов. Самый сильный? Дуня. Самый умный? Всё-таки Порфирий Петрович. А самый глупый? Раскольников.

Итак, студент третьего курса попытался создать собственную теорию элит. По своей глубине и уровню приводимых аргументов эта теория достойна человека, одолевшего начальную школу. Но и эту концепцию Раскольников никак не может довести до ума. Размышляет о ней днём и ночью (он, собственно, и не занят ничем, кроме размышлений), размышляет, бродя без дела по улицам и валяясь днём на кровати, а додумать до конца не получается. Мысли уходят куда-то в сторону. Остаётся провести эксперимент. В результате убиты две женщины, явно не заслужившие смертного приговора. Одну зарубили ради самоутверждения, другую из трусости. Убитых жаль, жаль Мармеладовых, Свидригайлова, жаль мать Родиона, а его самого не жалко.

Конечно, глупость не преступление. Не она сделала Раскольникова убийцей. Просто он принадлежит к породе людей, которые не признают своих долгов и ошибок, зато хорошо видят чужие. В принципе Раскольников добрый человек, даже альтруист, но доброту может проявить только под воздействием минутного порыва. Друзей у него нет и не было, кроме Разумихина, с которым он обращается по-свински. Никого он никогда не любил. Может набрать кредитов у женщин под обещание жениться, но не может содержать семью. Так, действительно, жить трудно.

Судя по всему, Раскольников из мелких служилых дворян, обнищавших ещё до отмены крепостного права. Он единственный трудоспособный человек в семье, но тянет последние деньги из мамы и сестрёнки. Не может найти работу? В Петербурге в эти годы сотнями открывались всевозможные конторы и фирмы. Человек с тремя курсами юридического факультета с ходу нашёл бы место, если не помощника, то секретаря. Да, не очень приятно служить у какого-нибудь полужулика, но что поделаешь. А Раскольникову даже мысли такой в голову не приходит. Лучше пойти зарубить пару ненужных женщин. Отсюда не так уж далеко до Джека Потрошителя. Возможно, Потрошитель был таким же недоучившимся студентом, только более озлобленным. Ведь в протестантских странах неудачник — это клеймо, в отличие от России.

Незатейливый, можно сказать, бытовой «рассказ о рассказе» про бабушку, пережившую свой век.

После прекрасного стиля Кузмина Достоевского поначалу очень тяжело читать — настолько он многословный, некрасивый и путаный. Впрочем, мы любим ФМ не за это. Но первые месяцы я просто продиралась, притом, что и преобладающая тематика — война с Турцией, отношения с Европой — мне неинтересно. Ну то есть как — были бы интересны, если бы не были так актуальны, а то складывается прочное впечатление, что читаешь чей-то фейсбук. Прошло 150 лет, а геополитический расклад не изменился, и Россия все так же защищает угнетаемые народы за границей, а Европа и Турция все так же этому сопротивляются, и в российском обществе все так же находятся люди, оправдывающие это и наоборот. ФМ, кстати, безусловно, относится к первым, и со своим лозунгом «Константинополь должен быть наш» вообще довольно агрессивно смотрится. В нашей интеллигентской тусовке сейчас больше вторых, что характерно — видимо, за 150 лет всем-таки надоело.

Впрочем, среди остальных идей по Восточному вопросу ФМ, которые сегодня кажутся безумными, есть и очень точные наблюдения про братьев-славян. Посмотрите, например, что он пишет про развал СССР и его последствия:

«России надо серьезно приготовиться к тому, что все эти особожденные славяне с упоением ринутся в Европу, до потери личности заразятся европейскими формами, политическими и социальными, и таким образом должны будут пережить целый и длинный период европеизма прежде, чем постигнуть хоть что-либо в своем особом славянском значении и в своем особом славянском призвании в среде человеческой. Между собой эти землицы будут вечно ссориться, вечно друг другу завидовать и друг против друга интриговать. Разумеется, в минуту какой-нибудь серьезной беды все они непременно обратятся к России за помощью».

Этой настырной геополитики в дневнике 77 года очень много, притом, что ФМ пишет «по горячим следам», попутно переругиваясь с газетами и собственными корреспондентами. Возможно, на это найдутся любители, но на мой вкус, в Дневнике хорошо все то, что не про политику. Про «Анну Каренину» — ровно до тех пор, пока дело не доходит до обсуждения политических взлядов Левина (где тут смайл с фейспалмом). Про актуальные уголовные процессы. Про общество и конкретные человеческие типажи — лучшее, что вообще удается ФМ.

Отсюда, кстати, прекрасный пассаж про «стрюцких» (термин, введенный в литературу самим ФМ и, к сожалению, не прижившийся): «В этом слове для литератора привлекательна сила того оттенка презрения, с которым народ обзывает этим словом именно только вздорных, пустоголовых, кричащих, неосновательных, рисующихся в дрянном гневе своем дрянных людишек. Таких людишек много ведь и в интеллигентных кругах, и в высших кругах — не правда ли? — только не всегда пьяниц и не в порванных сапогах, но в этом часто всё и различие». У ФМ приведено более длинное описание этого типажа, но целиком цитировать страницу несподручно, кому интересно: ноябрь, глава 1, «Что значит слово «стрюцкие»? По сути это ведь идеальный термин для 90% страдальцев и вопильцев из фейбука и иже в ним, от «в Колпино в подвале погибают личинки комаров, будьте людьми, возьмите хотя бы пару тысяч» до политических же воплей от людей, которые не смогут уверенно показать Сирию на карте мира.

В целом, пожалуй, дневник 77 года повеселее 76, но значительно скучнее 73, как-то так)

Ты одеревенел (Достоевский, «Игрок»)

Гниль на себе несла иль позолоту,

сломалась враз, за жизнь держалась цепко —

какая разница водовороту,

какой была очередная щепка.

Операция «провинциальный Тартюф», или Спасение дяди.

«Село Степанчиково и его обитатели» — это поистине шедевр русской классики! Шикарный концентрированный гротеск, великолепная трагикомедия! Достоевский в роли сатирика – это лебединая песня мировой классической литературы! Повесть Достоевского о том, что добро должно быть с кулаками, читается на удивление легко. Язык произведения богат и колоритен, характеры персонажей показаны во всей многогранности.

Итак, главные действующие лица:

Полковник, он же дядя, — мягкий и слабохарактерный человек, истово нуждающийся в спасении, наивно обрекший себя на добродушное рабство ради матери и общего мнимого спокойствия. Он обманывается из лучших побуждений сам и принуждает других принимать игру некоего Фомы Фомича, «захватившего власть» в доме.

Матушка полковника — капризная идиотка, вторящая во всем запудрившему ей и без того засохшие мозги, приживальщику.

Фома Фомич (далее ФФ) — наследник гордой фамилии Опискиных (вообще фамилии героев в произведении говорящие – Опискин, Обноскин, Мизинчиков, Видоплясов). ФФ не имеет за душой ни гроша и долгое время подвизывался в доме генерала ничтожным чтецом-шутом, да так и достался по наследству пасынку почившего генерала, то бишь, дяде-полковнику. Теперь он занимает более важную должность в структуре помещичьего мирка – теперь он сатрапствующий неблагодарный приживальщик, эдакий провинциальный Тартюф, чьи основные достоинства — владение в совершенстве искусством осуждать ближнего и непомерно раздутое самолюбие. Опискин – редкостного полета мозгоклюй, способный довести до края любого, даже самого терпеливого человека, и вывернуть, казалось бы, безвыходную ситуацию в свою пользу, давя на лучшие человеческие чувства и порывы. Удивительный образ, яркий, двуликий – тут и плюгавенький лгунишка и деспотичный геракла, затмевающий своим длинным языком солнце для жителей имения. Как называет его сам автор – «бесполезный, малодушный выкидыш из общества», вот только выкидыш цепкий, тщеславный, хитрый и до омерзения прилипчивый. Весь мир вертится только вокруг него и покорен только ему.

Племянник – прифигевший от открывающихся перспектив молодой человек, хорошо воспитанный и жаждущий спасти погибающего дядюшку.

Прочие действующие лица из мещан и дворни либо служат декором в спектакле, либо являются орудием в руках главных действующих лиц и используются исключительно для достижения разнообразных целей.

Сюжет:

Попытка мозгоклюя ФФ при поддержке тяжелой артиллерии (капризной матушки полковника) женить полковника-дядю на деньгах и оттяпать оные деньги для собственного пользования, а также пожать все возможные плоды с нивы хлебного Степанчикова. Встречающееся сопротивление со стороны второстепенных действующих лиц немедленно сминается танковой атакой ФФ (угрозами не уважать/уйти/помереть) и редкими сбросами бомб (нравоучительно-мозговыносительными беседами). Действо изредка разбавляется безумными амурами сбрендившей от свалившегося на голову наследства старой девы из второстепенных действующих лиц.

И лишь само присутствие рыцаря в белом тарантасе (племянника), вынуждает тёмную силу ФФ сделать финт ушами и, получив в результате по тыковке, обиженно совершить недолгий, но показательный великий исход из земель Степанчиковых. Пораженный же молнией раскаяния и уподобившийся мокрой курице, ФФ по-хамелеоньи перелицевавшись в мудрого «гения добра», возвращается на тепленькое местечко.

Так, не столь благодаря умению действующих лиц, сколь волею случая, был спасен и осчастливлен счастием интимного толка полковник-дядя.

Занавес.

P.S. Прочитав эту замечательную повесть, по объему больше похожую на роман, я внезапно поняла, что мне очень хорошо знакомы некие двойники Опискина, Мизинчикова,… И вообще я ежедневно пребываю в селе Степанчикове, не таких, конечно грандиозных масштабов, но все же аналогия четко прослеживается. Офис ты мой родной, село моё, Степанчиково…

Достоевский очень чётко делит героев на хороших и плохих. Но не испытывает к ним никакого чувства. Даже Соня для него не более чем наглядное пособие к его извращённому пониманию несправедливости мироустройства. Он не то что бы тепла к ней не питает, но даже жалости.

Мерзко отношение Раскольникова к людям. Он начинает ненавидеть родную сестру, некогда горячо любимую, только за то, что понимает, что она выше его, насколько она выше его. Он тянется к Соне не потому, что она заслуживает уважения и любви, но потому только, что считает её такой же жалкой и падшей, как он сам.

И я никак не могу понять, в чём же был «бунт» Раскольникова. Против чего? – против собственной нищеты? Ну так только он же в ней и виноват. У него не было денег исключительно потому, что он целыми днями, не работая, валялся в своей ненавистной комнате, вынашивая мечты о наполеонстве. И раскаяние его вызвано вовсе не осознанием того, что он поступил дурно, а ежесекундным страхом, что всё откроется, что он на волоске. И в итоге осознанием того, что его преступление действительно раскрыто. Масло в огонь добавило и случайное убийство невинной «юродивой» Лизаветы. Да и не раскаялся он вовсе. Просто страхом перед разоблачением довёл себя до такого душевного опустошения, что больше не мог даже призирать, ни себя, ни окружающих. И только тогда, устав ненавидеть, он снова теплеет к сестре, матери и Соне. Но это не раскаяние, и не осознание. Это усталость. В лучшем случае, он просто ощутил себя слишком одиноким, понял, насколько необходима ему поддержка родных, и, что бы не лишаться её внешне согласился с их ужасом от содеянного и пошёл сдаваться, пошёл у них на поводу.

И весь роман словно написан через призму больного восприятия главного героя и всех тех, тоже не здоровых душевно людей, которые его окружают. В нём нет ни страницы реальности – каждое слово, каждое описание, каждое рассуждение – дымка полупьяного полушизофреничного угара, в который сам себя погрузил Раскольников. Даже Сонино сознание далеко от ясности. Единственный человек со здравым взглядом – Дуня – отстраняется автором через Раскольникова, как шарахался бы пьяный, извалявшийся в грязи, от мыла.

Главный вопрос, который всех беспокоит — с кем должен был остаться князь, с Аглаей или Настей? Лично я не хотел бы иметь дела ни с той, ни другой. Я не понимаю, как можно вытерпеть их общество хотя бы пять минут. Воистину, для этот нужно быть СВЯТЫМ. Чтобы показать характер персонажа, его огромный потенциал любви, Достоевский создал образы двух совершенно невыносимых женщин, которых невозможно любить. Если Филлиповну еще можно как-то понять, то все «художества» Аглаи я объясняю одним-единственным: менструальным циклом, сиречь «бешенство матки». Или... как бы это поделикатнее выразиться... ее затянувшимся девством.

Насчет НФ и Тоцкого вопрос очень сложный. Во-первых, этот человек совсем не производит впечатления законченного развратника. И негодяем тоже не кажется. Он однозначно совратил девочку, но вот вопрос: почему именно ЕЕ? И потом, заметьте — И генерал, и Рогожин реагируют на нее схожим образом. Кто ее не хочет, как Ганя, тот ее ненавидит. И даже Мышким признавался, что ее ненавидит. Значит, не в том было дело, что ее совратили. ЕЕ трагедия — в той самой роковой притягательности. НЕльзя возбуждать в мужчинах такую страсть, и при этом счастливо жить. Есть в этом что-то темное, нехорошее, противоестественное. Рано или поздно ее кто-то должен был прирезать. Так и вышло.

Наибольшее впечатление на меня произвел не князь и не его бабы, а Ганя и Иполлит. Почему-то я им наиболее сочувствовал, наверное, такая же мразь, ха-ха! Сцены с ними — это просто блеск.

На протяжении чтения всего произведения, не покидало ощущение, что на самом деле это реальная история (хотя как и говорят, что Достоевский все свои романы писал по происходившим в его жизни событиям) , Фёдор Михалыч настолько ярко описывал все моменты происходящего, при чём даже касаясь моментов, которые впринципе можно было бы обойти стороной, но здесь прям вот всё как есть. Хороший роман, не лучший конечно, но ознакомиться с ним стоит однозначно, даже для личного саморазвития.

Начну, пожалуй, с самой первой записи моей красной книги. Это произведение было прочитано мной в возрасте «чуть за 20» (точно не помню) и наверно поэтому я был так поражен наивностью гг, его столь чистым взглядом на мир, и не углубляясь в аналогии, читал его прямую канву. О Достоевском сложно говорить без пристрастно. Его можно либо любить, как все русское, либо ненавидеть, как все русское, смотря с какого ракурса смотреть. Что касаемо именно этого романа, я его прочел первым у автора и именно он создал интересный задел «на все русское», не вызвав никакой ненависти. Старательно буду обходиться без спойлеров, но наверняка будет кое-что проскакивать, но как бы то ни было, не читав «Идиота» — потеряется одна деталь из пазла «русская душа».

Главный герой, князь Мышкин, приезжает из Швейцарии в Петербург, где лечился 4 года от эпилепсии. По пути знакомится с интересными персонажами, которые и увлекают князя в череду интриг. Князь знакомится с семьей Епанчиных, где ему приглянулась одна из дочерей. Впрочем, в середине книги начинается такой водоворот из имен, любовных интриг и денежных заговоров, что немного начинаешь путаться. Главное, на мой взгляд, это отношение князя ко всему этому. Он чист, умен, порядочен и жалостлив, чем непременно все начинают пользоваться, сопровождая это дело шуточками. Смеется и сам князь, прекрасно осознавая свою натуру. В этой череде интриг, особенно за женские сердца, наконец вспыхивают огненные страсти, из-за которых вся это круговерть рассыпается, чтобы осознав, вновь собраться и сгореть в финале. Завернул, да? Вообще, книга не про страсти. Князь у Достоевского — это Иисус, а одна из протагонисток Магдалина (читай — проститутка). Их любовь порочна и чиста одновременно, но противоестественна. Поэтому, несмотря на всю «чистоту» Князя, он продолжает нести крест через всю книгу, терпя унижения и молясь о них, но не о себе.

Как только я перелистнул последнюю страницу, я впал в какое-то оцепенение. Как будто тоже лишился рассудка. Этому чувству не подберёшь нужного слова: просветление, озарение, благодать, грусть — ни одно определение не выразит всю полноту ощущений. Словно бы уловил ту мысль, которую, как говорит Ипполит, можно и в 30-ти томах не суметь выразить; вот только не придумали ещё слов, чтобы в них эту мысль облечь, поэтому в голове у меня туман.

Роман взялся перечитывать 11 числа. Как известно, в тот день классику исполнилось 195. Но у меня ещё и своя дата, практически по Достоевскому. Вообще на самом деле принимался за роман ещё летом 12го года, даже проштудировал комментарии специалистов — но дальше застопорилось, сейчас уже и не вспомню, почему. Но так как оно вышло — вышло, наверно, даже лучше.

С одним определился совершенно точно. Читать электронный вариант оказалось лучше, чем бумажный первоисточник. Хотя в электронном и встречаются некоторые косяки, однако в бумажном они тоже есть — в виде периодически отсутствующей точки в конце предложения и т.п.

А вот с остальным всё гораздо сложнее. Помнится, и в 12м году я брался за книгу в первую голову для того, чтобы опровергнуть некое мнение, что «Подросток» — это «нечто посредственное» и т.п. Однако нынче я не могу утверждать, что сам читал страницу за страницей в полном восторге. Нет, не так.

«Подросток» относят к числу «пяти великих» романов Достоевского. И умом я совершенно понимал, что Фёдор Михайлович и здесь подошёл к своей задаче очень не шаблонно — показал так называемое «случайное семейство», в котором растет главный герой — рассказчик Аркадий Долгорукий. Показал Аркадия в развитии. Более того, смело применил приём ни у кого прежде не встречавшийся. А именно — я называю это обнажением намерений персонажей и даже их подсознания. Т.е. что там ими на самом деле движет, показано очень открыто, не всегда через прямую речь этих героев, порой как бы символически. Ни у кого прежде такого, повторяю, не было. Потом, когда Достоевский вознесён был на пьедестал, напротив, многие авторы пытались такой манере подражать...

Ослабляет художественное воздействие и усложняет понимание происходящего в романе то обстоятельство, что в этом произведении — в отличие от «Преступления и наказания», «Бесов», «Братьев Карамазовых» — детективный элемент (сильный в трёх перечисленных романах) здесь сведен к чему-то ужасно мелкому и ничтожному... Да простит меня Фёдор Михайлович и все истинные его адепты, но интриги, которые в «Подростке» ведёт, наверно, каждый второй персонаж, показались мне ужасно картонными и даже бумажными. Мыслитель Версилов с его метаниями и шараханьями был просто невыносим... Уж лучше бы он был не мыслителем, а кем-то определённым, пусть и чистым злодеем...

Ещё хочу отметить язык произведения. Рассказчик в самом начале обещает вести повествование без литературных красот. И надо же, обещание сдерживает! Если со стороны автора это был вполне сознательный приём, то я снимаю шляпу. Помнится, Горький, кажется, говорил про Толстого, что тот намеренно старался не писать красиво. У Льва Николаевича это не вполне получалось. А вот у Фёдора Михайловича — однозначно.

Искренне умилил, пожалуй, один эпизод. В котором Долгорукий приходит к Ламберту, застает у дверей жилища Ламберта двух каких-то молодых людей (Тришатова и Андреева, как выяснилось дальше). Потом они вместе обедают у татар, Андреев устраивает там своего рода клоунаду... выводящую из себя Ламберта. Вполне современная сцена — наверно, потому и понравилась, учитывая мой плебейский вкус.

Параллельно (но уже следуя за прочитанным) смотрел сериал Ташкова с его сыном в главной роли (и Олегом Борисовым в роли Версилова). По-моему, неплохо. На трансцендентальность, может, и не тянет, но прилично, вполне прилично.

Когда-то я наверняка читал это произведение, но почему-то не запомнил ничего — должно быть, читал не в том настроении.

Сейчас «Вечный муж» меня очень «порадовал» (заметно ли, но я пытаюсь выражать мысли в духе Достоевского?). Главный герой Алексей Иванович Вельчанинов, в своё время вращавшийся и в свете, а в настоящий момент погрязший в рутине, впавший в ипохондрию, неожиданно обнаруживает нечто вроде слежки за собой. Некий господин в шляпе с крепом как будто преследует его; случайные, но повторяющиеся встречи с этим типом как будто оказывают на Алексея Ивановича дурное влияние...

Такое вот начало чуть ли не в духе Эдгара По. Или мистических произведений Гоголя. Дальше пересказывать не буду — лучше читать самим.

Когда-то я назвал «Хаджи-Мурат» Толстого чуть ли не «Войной и миром» в миниатюре — настолько концентрированным мне показалось содержание повести. А сейчас нечто схожее я хочу сказать о «Вечном муже». Это тоже концентрированный Достоевский. В рассказе присутствует всё, что присуще большим романам классика. Помимо мистики случайных встреч — и тяжелый рок прошлого, которое, оказывается, никуда не ушло. А также, конечно, и язвительный сарказм в изображении непростой российской действительности, некоторых ее представителей, во всяком случае. И сентиментальщина (куда без неё!), но в данном случае почти и не сентиментальщина вовсе, а пронзительная жалость к тем, с кем жизнь обошлась жестоко и несправедливо. Есть и сатира на прогрессистов. И поскольку общий объём сочинения не столь велик, то всё это читатель охватывает чуть ли не залпом, чуть ли не за один присест. И оттого впечатление только усиливается.

О чем, пожалуй, не идет речи, так это о спасении человечества. Герой переживает свой кризис, но не так, как герои романов Достоевского, т.е. без совершения уголовных деяний, без ниспровержения всего и вся. Однако и эта особенность так называемого рассказа показалась мне очень убедительной. Наверно, потому что я больше верю в возможность справляться с кризисами на индивидуальном уровне и наоборот не очень доверяю универсальным рецептам спасения всего человечества скопом.

«Оригиналы мы… под стеклом надо нас всех показывать, меня первую, по десяти копеек за вход». Так говорит генеральша Епанчина в одном из эпизодов романа. Собственно, именно это и делает Ф.М. — препарирует внутренний мир человека, выворачивает его наизнанку и выставляет под стекло на страницах своего романа. Анатомическим инструментом Автора является главный герой — князь Лев Николаевич Мышкин.

Князь — человек необычной судьбы. По болезни и сиротству лишенный нормального детства, впервые внятно осознавший себя в возрасте старше 20 лет в относительно спокойной Швейцарии, он в 26 лет внезапно оказывается вброшенным в русское окружение, традиционно для Достоевского полубезумное ввиду обуревающих практически каждого персонажа гипертрофированных страстей. Причем сам он тоже человек русский, то есть страстям подверженный.

Как мне показалось, главная страсть князя вовсе не Настасья Филипповна и не Аглая Епанчина, а желание выговориться. При этом он искренне убежден, что его могут не только услышать, но и понять, захотят понять. Он так долго молчал, ему так много хочется сказать людям, и он раскрывается в длинных сумбурных монологах при каждой возможности, часто некстати, почти всегда слишком открыто. Несмотря на проявляющееся порой удивительно тонкое понимание сути человека, князь не умеет делать различий между слушателями. Он открывает душу каждому — и дамам Епанчиным, которым можно, и великосветскому собранию в Павловске, где нельзя, и совсем случайным гостям, навязавшимся к нему после расстроенного венчания. При этом он проявляет «доверчивость к порядочности» своих слушателей, это обезоруживает, вызывает симпатию, и это же качество делает его в мнении света идиотом. Захватывающий, почти библейский образ.

Хотя сама страсть князя не является чем-то исключительным. То же болезненное желание выговориться, раскрыть душу, привлечь внимание обуревает многих героев романа — умирающего мальчика Ипполита, генерала Иволгина, смешного и обидчивого Бурдовского, строгую избалованную Аглаю и, конечно же, Настасью Филипповну. Они все на нервах, все порываются прокричать в мир свои страхи, обиды, комплексы. Но делают это не так, как князь.

Князь говорит, иногда на грани нервического припадка, но при этом верит своим слушателям, не желает никому зла и сам его не ждет. Понимает, что на его слова может последовать и жестокая реакция тоже, но не ждет ее заранее, не готовится к обидам, охотно смеется над собой и испытывает благодарность к людям за каждый знак проявленного к нему внимания. Он видит других людей и боится причинить им боль. О других персонажах со страстью к монологам такого сказать нельзя. Они выговариваются с целью упрекнуть или отомстить, открытость души для них средство, а не цель.

Ипполит затевает целую исповедь, чтобы выплеснуть свой страх и обиду на судьбу, но и обвинить здоровых, что они остаются, а он уходит. Генерал Иволгин глупо лжет, дабы придать себе значительность, и сам же обижается на всех за то, что ложь его видна. Настасья Филипповна совершает истерические выходки, стремясь унизить в отмщение за свое унижение, болезненно ощущая свой «позорный» статус и не умея уважать саму себя. Даже Аглая выговаривается не просто так, но в итоге с намерением уличить соперницу в «порочности». И каждый из них считает, что имеет право обвинять, мстить, унижать другого человека. Эти страстные «говоруны» ориентированы прежде всего на себя. Страдания и боли других людей они не видят. В этом болезненном разноголосье иногда просматривается тень Родиона Раскольникова, разделенная на множество личностей. Каждый считает, что он имеет право, каждый жаждет уважения, но не готов дать уважение другому.

Каждый герой-«говорун» ярок, о каждом можно сказать многое, но самый важный из них — Настасья Филипповна. Сюжет романа создает не князь, а именно она. Если задаться вопросом, почему же случилась вся эта трагическая история, и внимательно перебрать все эпизоды романа, можно увидеть, что точка бифуркации, после которой трагедия стала неизбежной — совращение Тоцким девочки Насти. Если бы Насте повезло оказаться под опекой человека порядочного, хотя бы как Павлищев, не было бы Настасьи Филипповны, не впал бы в безумие страсти Рогожин, не стал бы заложником жалости князь. Судьбы всех героев романа сложились бы иначе, быть может, менее драматично. Доведенная до безумия жаждой мести и саморазрушения женщина стала центром, к которому притянулись все герои, и случилось то, что случилось.

Если сделать еще один шаг вглубь причин и следствий — отправной точкой трагедии стала красота маленькой Насти. Красота привлекла порочного Тоцкого и стала инструментом разрушения и саморазрушения. Не случайно князь при всей своей жалости к Настасье Филипповне и готовности жертвовать собой испытывал ужас пред ее красотой. Он сам в романе представлен носителем красоты духовной — той красоты, которая призвана спасать мир. Это гармония подлинной доброты и доверия к людям. Она действительно может спасать, не случайно столь разные люди тянулись к князю, он почти у всех вызывал симпатию, даже у светских «старичков», которых уже ничем не проймешь, а люди с искренним сердцем, как генеральша Епанчина, Коля Иволгин, Вера Лебедева просто тянулись к нему, как цветы к солнышку. Но столкновением с яростной красотой оскорбленной пороком женщины гармония оказалась разрушена, божественное не выдержало созерцания земного.

Роман слишком сложен для какого-то одного вывода, но если его все-таки попытаться сформулировать, на мой взгляд, он будет таким: мир не готов к искренности и доверию, людям катастрофически не хватает порядочности, поэтому при полной открытости и доброте сердца человек не может сохранить рассудок, он обречен на изоляцию, обречен быть идиотом. К искренности и доброте нужно подходить постепенно, через таких людей, как генеральша Епанчина, Коля Иволгин, даже Евгений Павлович. Они есть, а князю Мышкину быть не получится, он просто не выдержит.

Тяжелое,очень тяжелое ощущение присутствовало при прочтении этого романа.Но это меня не останавливало,а наоборот — втягивало.Всё хотелось узнать чем кончится переписка Девушкина и Добросёловой.

Благодарю автора,что,в такую печальную книгу,он добавил чуточку тёплых моментов — без них я бы совсем загрустил.Двоё людей с несложившейся жизнью борются вместе за свою крепкую дружбу и чем могут помогают — но жестокость судьбы приходит к ним в итоге.

Первая моя попытка прочитать «Братьев Карамазовых» случилась лет в 16 и само собой дальше первых страниц я не ушла. Но в списке «Хочу прочитать» она поселилась прочно, а тут подоспел и повод — Игра в классики.

Не могу сказать, что книга меня разочаровала, нет. Но и ожиданий не оправдала. Мне просто-напросто оказалась не близка религиозная философия Достоевского. Не согласна я с тем, что «высшая гармония мира... не стоит слезинки хотя бы одного только того замученного ребёнка». Кроме того, я не ожидала, что и здесь повторится лейтмотив «Преступления и наказания»: Тварь ли я дрожащая или право имею? — правда в несколько иной формулировке: Если нет бессмертия души, так нет и добродетели, значит, всё позволено? Действия в романе на грош, зато рассуждений, отступлений и просто болтологии перебор. Очевидно, к этому и стоило быть готовой.

Вторая проблема для меня — это концентрация негатива. Несчастье для всех и пусть никто не уйдёт обиженным! Спасибо хоть за открытый финал, можно надеяться.

Вывод: не моё, абсолютно не моё.

Ничуть не жалею, что прочитал роман Достоевского «Преступление и наказание». Рецензий, сочинений и т.п. нет никакого смысла и желания писать. Данное произведение многим знакомо еще со школьных лет. Я видимо только сейчас дозрел до него. Может быть когда-нибудь так произойдет и с Толстым с его романом-эпопеей «Война и мир». Могу лишь сказать, что из всех героев, которым можно сочувствовать в романе, мне больше всего жаль Разумихина. Это ведь какой друг и товарищ! Таких поискать надо! Роману ставлю 8/10. Местами было немного затянуто. Ну да тут должна быть поправка на 1,5 века, которые прошли с момента выхода произведения.

На мой взгляд основная идея романа — это пришедший в Россию атеизм! Ведь именно атеизм — исходная точка революции. Получается, что если нет Бога, то всё разрешено и люди уверенны в своей безнаказанности. Очень запомнился такой яркий персонаж как Кириллов, который не только считает, что Бога нет, но и не стоит бояться смерти. Ведь если душа умирает вместе с телом, то нельзя и зафиксировать факт собственного небытия, а если душа бессмертна, то и бояться нечего!

Наверное самый тяжёлый роман, который я прочитал в своей жизни, удовольствия не получил никакого, ждал быстрее когда всё это кончится, может быть людям тех времён это и было интересно, но не нашему поколению однозначно, есть моменты которые можно для себя подчеркнуть, но не более, надеюсь таких тяжёлых литературных столкновений больше не повторится.

Решил я, значит, приобщиться к нашей классике, а именно – Фёдору Михайловичу Достоевскому. Желание это пришло ко мне после просмотра старинного (1957 год) фильма Лукино Висконте «Белые ночи», который чем-то зацепил меня за живое. Вот я и задался целью сравнить киноленту с литературным прототипом.

Это первое произведение Достоевского, которое я прочитал (в своё время в школе «Преступление и наказание» прошли без меня), так что до этого моё мнение о творчестве классика, если не считать несколько кинофильмов, было заочным.

Фёдор Михайлович не подвёл и с блеском отработал свой имидж. Язык повести – чудовищно косноязычен. Подлинными «украшениями» текста являются такие слова-мутанты как «усотерялись», «упестрится», «выживается», «самонужнейшем» и «вспорхнулся». Фразы, которыми обмениваются герои – чудовищно громоздкие. Сложноподчинённые предложения, коими так славен Достоевский, сливаются в огромные абзацы, дочитать которые – всё равно что совершить подвиг. Порой мне даже казалось, что автор издевается над читателями, заставляя продираться через потоки сознания, которые представляют из себя монологи главного героя. В современных текстах подобные недостатки, можно отнести на заигрывание с постмодернизмом, но какое можно найти оправдание, если автор жил в XIX веке? Если бы Достоевский был бы современным МТА (а в 1848 году ФМ был именно что молодым и подающим надежды писателем) на нём можно было бы смело ставить крест уже где-то на пятой странице.

С другой стороны, своё бессмертие Фёдор Михайлович обрёл не за изящество слога, а точное описание психологии своих героев и их душевные переживания. А уж с этим у «Белых ночей» всё в порядке. Начиная с первых же страниц, на которых автор знакомит нас с главным героем и до последней строчки психологизм не отпускает ни на минуту. Каждый читатель найдёт в этом небольшом произведении что-то своё. Для меня самой главной темой стало осознание героем простого факта насколько это страшно – прожить жизнь в пустых мечтах. Другое дело, что вряд ли у Мечтателя получится что-то изменить в своей жизни, но это уже совсем другая история.

По итогам прочтения героя повести (в отличие от героя фильма) не особо и жаль, ведь человек он может и неплохой, но вряд ли бы у него получилось стать хорошим отцом и мужем. Я не верю в то, что человек к двадцати шести годам не нашедший себе работы смог бы содержать и обеспечивать семью, так что для Настеньки брак с ним закончился бы весьма печально. Другое дело герой Марчелло Мастроянни. Его случай вызывает сочувствие именно тем, что при всём своём романтизме и одиночестве Марио является не бесплодным фантазёром и мечтателем, а человеком крепко стоящим на ногах.

Кстати, если зашла речь о фильме, то забавно наблюдать, как в фильме текст Достоевского переплетается с текстом Висконти и Чекки д’Амико. Это чувствуется, даже если вы не читали оригинал, уж больно разная стилистика у русского писателя и итальянских режиссёра и сценаристки.

Самое интересное, что итальянским и советскими фильмами дело не ограничивается. Если верить Википедии (точность и достоверность которой давно стала притчей во языцах) в настоящий момент существует четырнадцать экранизаций, из который советских/российских – только три. Семь фильмов снято уже в XXI веке и это служит лишним доказательством того, что списывать классическую литературу со счетов пока рановато. Понятное дело, что большая часть из этих кинолент сняты «по мотивам», где от Достоевского осталась разве что фабула, однако именно это и внушает особое уважение. Не всякий писатель может придумать историю, которая будет актуальна спустя полтора столетия для народов живущих на разных краях земли: от Европы на западе до Южной Кореи на востоке.

Итог: всё это, конечно, прекрасно, но итоговое впечатление от повести у меня осталось неоднозначным. Радость за Настеньку, лёгкое злорадство над Мечтателем, мельчайше выписанные движения невротических душ – это с одной стороны. С другой – ужасный литературный язык, который отпугивал меня от Достоевского в течение полутора десятилетий. В итоге только семь баллов.

Первое прочитанное мною произведение Фёдора Михалыча Достоевского. Хотя, советовали начать с более лёгкого произведения, я всё же решил пойти более тяжёлым путём. Произведение просто поразило своей мыслью, её глубиной, её многогранностью. Очень интересные персонажи со своими правдами и неправдами. По праву можно считать этот роман истоком всех психологических триллеров и детективов. Не могу найти изьянов, да и не собираюсь. Браво! Заслуженное место на полке!

Из персонажей «Преступления и наказания» наиболее мне жалко Нелли. Мне жалко её в том, что она рано осиротела, мне жалко её в том, что родной дедушка оказался с ней грубым и жестоким, мне жалко её в том, что она страдает падучей. Никто вокруг её не понимает. Даже с Иваном Петровичем она не смогла найти общий язык. Воистину Нелли — трагический образ.

После прочтения романа-трагедии Достоевского «Преступление и наказание» у меня возник весьма странный вопрос к автору данного шедевра — «Собственно, по какому такому праву Раскольников совершивший двойное убийство заслуживает безграничную любовь его матери Пульхерии Александровны, сестры Дуни, друга Разумихина и конечно же Сонечки».??? Да причем такой любви, что по словам Достоевского: «Сердце одного заключало в себе бесконечные источники жизни для сердца другого»...

Видимо, Достоевский полагал что некоторым, особо одаренным людям, чтобы способствовать Прогрессу можно убить малое дабы спасти большее, во имя справедливости разумеется.. Похоже автор самостоятельно не решился посредством преступления заложить первый камень в фундамент Великого Будущего, и решил сделать Это с помощью главного героя своего произведения — Раскольникова.

Ну а качестве «подушки безопасности» предвосхитившей сумасшествие Раскольникова сработала ничем ни заслуженная Любовь Сонечки, которая вернула герою Жизнь и её смысл после того, как автор жестоко над ним «подшутил»

«Нет ничего тайного, что не сделалось бы явным.» (с)

Место действия: Петербург

Время действия: 7-20 июля 1865 г.

Предыстория:

Когда нашему классу задали читать «Преступление и наказание», то за полный текст романа взялись только мы с подругой, другие, испуганные объемом, прочитали лишь отрывки. Собственно и я тогда сомневалась, что история об убийстве старухи будет мне интересна, но тот потертый и толстый библиотечный томик, который я как сейчас до сих пор помню, был прочитан мною за пару дней. Я от него не могла оторваться, я была в восторге от автора и в восхищении от этого произведения. Кстати, моя подруга испытывала такие же эмоции. И вот теперь спустя достаточно много времени, в моей уже собственной библиотеке появилось новое симпатичное издание «Преступления и наказания», которое я уже давно хотела приобрести. Я сразу же бросилась его читать. Было интересно сравнить свои нынешние впечатления со школьными.

Впечатления:

Собственно те впечатления совершенно не изменились:) Я все так же как и в школе читала книгу, и не могла от нее оторваться. Вроде и не происходит ничего такого уж остросюжетного и необычного в романе, но талант автора как рассказчика таков, что книга поглощает все внимание и чтением ее просто наслаждаешься, хоть и рассказывается в ней о вещах не самых приятных.

Родион Романович Раскольников.

Вот вроде он и убийца, ишь ты решил убить старуху, чтобы разрешить свою диллему:

«...вошь ли я, как все, или человек?»

Но все же было жаль его. Сложный путь за эти дни Раскольников прошел, много мучений и терзаний нечистой совести вытерпел, возможно больше чем кто-либо за всю свою жизнь. Но не плохим же он был человеком, помогал же другим, поэтому и сочувствовала ему. А то что сознается было ясно сразу же. Из такой он породы людей, которые не могут убить и с кровью не отмытой на руках всю жизнь преспокойно ходить. Мне очень понравились последние главы, я рада, что этот персонаж, претерпев наказание за свой проступок, духовно возродился к новой жизни рядом с любимыми близкими.

И все же я думаю, что виновата в том, что с ним случилось совсем не теория о Наполеоне и «способности преступить», а самая обыкновенная нищета. Как по мне в нищете людей, в их безрадостном существовании, а не жизни и кроется источник многих бед.

«Бедность не порок, это истина. Но нищита, милостивый государь, нищета — порок-с. В бедности вы еще сохраняете свое благородствоврожденных чувств, в нищете же никогда и никто. За нищету даже и не палкой выгоняют, а метлой выметают из компании человеческой.»

Дуня.

Мне сразу же понравилась сестра Раскольникова. Честная, решительная, добрая и умная девушка. В «Преступлении и наказании» это мой любимый женский персонаж. Собственно на ней вся семья и держалась, а не отнюдь на ее мнительном братце. Раскольников и о себе-то позаботиться не мог, куда уж еще и о матере с сестрой. И я очень рада, что все беды таки обошли кругом эту девушку и нашла она свое счастье.

Соня.

Вот вроде и положительная героиня, и судьба у нее сложная, и трогать должна читателя. Но не люблю я такие характеры и не понимаю их. Она в принципе полный антипод Дуни, которая никогда бы не сложила лапки и не принимала бы кротко и жертвенно все удары судьбы. Я не могу растолковать себе такую покорность, удивительно как вообще судьба не погубила окончательно такую овечку, не иначе как чудо это. Только вот эпилог совершенно преобразил Соню в моих глазах и я стала ее по-настоящему уважать. Любовь сделала ее сильнее, подарила ей точку опоры в жизни, теперь я уверена, что Соня не будет безропотной и будет сражаться за свою дальнейшую судьбу.

«- Так не оставишь меня, Соня?

— Нет, нет; никогда и нигде! За тобой пойду, всюду пойду!»

Разумихин.

Надежный, искренний, трудолюбивый и открытый персонаж. Он мне тоже понравился сразу же как и Дуня. На такого человека как Разумихин можно положиться безбоязненно, хотелось бы и мне иметь такого друга. Раскольникову чрезвычайно повезло, хоть и не ценил он своего друга как тот заслуживал.

Порфирий Петрович.

Скользкий все-таки тип, этакий прирожденный следователь, который если в человека вцепится, то уж не выпустит. Мне кажется, что благодаря своим методам работы, а именно психологическому давлению он мог бы заставить сознаться даже невиновного человека и еще уверить его, что он таки виновен. И пускай он трудится на благо общества, убийц ловит, преступления мастерски раскрывает, но как человек Порфирий Петрович мне был противен. Не люблю, когда вот так лезут в душу, пытаются лживо уверить в дружеских намерениях, чтобы подвести человека к сознанию добровольному, а потом натуру-то свою истинную проявляют. Вспомнить хотя бы как Порфирий Петрович сказал Раскольникову, что мол если решите закончить дело это самоубийством, то не почтите за труд записочку оставить с признанием и указать место, где под камнем вещи спрятаны.

Лужин и Лебезятников.

Два довольно мерзких персонажа романа. Ниже приведенная цитата хорошо характеризует обоих.

«Что такое «благороднее»? Я не понимаю таких выражений в смысле определения человеческой деятельности. «Благороднее», «великодушнее» — все это вздор, нелепости, старые предрассудочные слова, которые я отрицаю! Все, что полезно человечеству, то и благородно! Я понимаю только одно слово: полезное!»

Хотя, если Лебезятников поддался дурному влиянию и возможно не все еще для него потеряно, ведь заступился же за Соню, то для Лужина самое главное — собственная выгода. Такого уж ничто не исправит.

Свидригайлов.

Этот персонаж как был, так и остался для меня «темной лошадкой». В прошлом кавалерист, шулер, любитель женщин, сидел в долговой тюрьме, от куда был выкуплен и женился на влюбленной в него Марфе Петровне, благополучно стал богатым помещиком и прожил много лет в деревне. При этом он помог семье Мармеладовых, обеспечил свою юную невесту и нашел в себе силы отпустить Дуню, когда она оказалась в полной его власти. Неужто действительно этот бесчувственный человек смог полюбить? По-другому не могу я себе объяснить его решение уйти из жизни.

Эпилог... Эпилог этого произведения великолепен. После такой тяжелой, мрачной и мучительной истории, ее конец (наконец-то!) полон надежды, света и любви. Я бы с удовольствием прочитала продолжение, еще один том, хотя, наверное, лучше просто представить в воображении дальнейшую счастливую жизнь Раскольникова с Соней и то как к ним в Сибирь приедут Дуня с Разумихиным. Они заслужили на счастье и мне хочется верить, что окончание этой истории именно таково.

В качестве вывода: это произведение стоит перечитывать каждые несколько лет, чтобы не забывать, что возмездие неизбежно и за все поступки, хорошие ли или плохие ли, но обязательно воздастся каждому по заслугам.

Мрачный и сырой Петербург. Бедность соседствует с подлостью, личины сплошь звериные. В воздухе витают опасные идеи.

Вот в таком симпатичном местечке и происходит история.

Несостоявшийся Василий (именно это имя мелькает в черновиках автора), Родион Раскольников находится в самом плачевном психологическом состоянии. Он не знает, как жить, зачем жить, презирает людей. Всё бы ничего, но при это Родион ещё и беден. Отчего и день, и ночь его гложет самолюбие. Измученный и растерзанный истинно собственным разумом, Родион решается на преступление, которое должно поставить нищего студента в один ряд с величайшими историческими личностями. Сделать шаг, переступить через общепринятый закон стада.

И шаг сделан. Однако с последствиями главный герой справиться уже не в состоянии. Особенно когда на сцену выходят личности на порядок более могущественные и цельные, чем бедный, хоть и гордый, студент.

Странная судьба постигла «Преступление и наказание». Все знают, что Раскольников убил старушку. Ну а дальше, вообщем-то, и всё. Такова участь мейнстрима.

На самом деле, сама эта сцена — всего лишь предисловие к безумно-сложному и многослойному роману. Здесь порядка десяти героев, каждый из которых по-своему главный. И все это на фоне душевных терзаний Раскольникова. Как всегда у Достоевского, филигранная обработка характеров. Особо отмечу Порфирия Петровича — одного из сильнейших антагонистов в мировой прозе.

Бессмертный и истинно православный роман от небожителя.

10 из 10.

Психологический триллер с уклоном в социальную тематику. История человека, съеденного собственными страхами в течении двух дней. По сути, Вася стал жертвой некого подобия «ментального самоликвидатора» о котором писал Пелевин. Собранного из совокупности чувств страха, вины, социальной неуверенности. И детонатором коего стала любовь невесты, вступившая, в реакцию с этими чувствами и усилившая их вплоть до умопомешательства.

Впрочем, с литературной точки зрения, рассказ мало правдоподобен. Все таки человек, имеющий близкого друга и невесту, так трогательно любимый, вряд ли склонен к столь быстрому падению в пучину безумия. Подобной «самонакрутке» себя подвергают, как правило, люди одинокие и необщительные, придавленные своим положением и принимающие все психологические удары в одиночку. Видимо, Фёдор Михайлович добавил этого контраста между по-куприновски сказочным началом, и мрачным концом, для пущего сентиментализма. Чтож, трагедия получилась, а вот психологический анализ – не очень.

Образ человека «не от мира сего» в его непосредственном взаимодействии с суетливым обществом, живущим по своим законам и моральным принципам, весьма интересен и прописан мастерски. Другое дело, что тяжело дался этот роман. Изобилующий весьма актуальными этическими и философскими фрагментами, для меня он показался всё же слишком громоздким и довольно загадочным. Разумеется, сложно оценивать «Идиота» по свежим следам после первого прочтения. Умом понимаешь, что Фёдор Михайлович в свойственной, пожалуй, только ему манере умеет преподнести свои идеи, но вот добраться до их сути, осмыслить их — не получилось. Не смог я пробраться сквозь хитросплетения слога до самого главного. И, думается, что виной тому не величина произведения, а некие собственные личностные особенности (чтоб не сказать тугоумие). То есть, новые смыслы в «Идиоте» можно найти только после очередного прочтения, чего пока делать не хочется — не тянет. Иными словами — роман не увлёк в эстетическом плане. Хотя персонажи в романе неоднозначные, живые, судьбы, как обычно у Достоевского, неординарные и реальные. И всё же — не моё. Как говорится, спасибо, наелся.

Ура! Я закончила читать «Братьев Карамазовых«! Не бросила, не отодвинула на неопределенный срок, а прочитала.

Нет, я не хочу сказать, что роман столь ужасен, что читать его невозможно. Он не ужасен, он не прекрасен. Он все этих категорий. Его нельзя и оценивать с позиции «нравится/не нравится».

Роман выше суетных понятий. В нем так много смысла, что каждый найдет в нем что-нибудь для себя интересного, полезного. Я совершенно не поняла, и не хочу понимать все, что в романе о православии, православном Боге и прочем. Я знаю, что для Достоевского эта тема важна и что ее понимание многое бы мне объяснило в романе. Но я вне традиции православия и имею о нем лишь общие сведения. У меня создалось впечатление, что Дмитрию Федоровичу и Ивану Федоровичу Карамазовым тесно в рамках этой религии, хоть они и размышляют о ней весьма много.

Кстати, у Достоевского роман, пишись он в наше время, получился бы не религиозным, а что-то вроде «Тропика рака». Уж больно много вакханического в романе, буквально избыток сексуальности, особенно подавленной.

Роман весьма любопытен тем обстоятельством, что положительных героев в нем и нет вовсе. Алексея Федоровича, конечно, надо бы назвать положительным. Потому как ничего и никому плохого он не сделал, и даже не подумал. Но и его не хочется. Вот не хочется и все. Мне кажется, что он мог бы предотвратить случившееся, а он не сделал этого, увлекся своим монастырем. Ивана Федоровича и Павла Федоровича мне было весьма жаль, от излишнего ума наворотили они изрядно. Дмитрий Федорович, пьяница и дебошир, из-за одних этих качеств, мне очень не нравится. Аграфене Александровне сочувствую безмерно, страшная и тяжелая судьба у женщины. А таких, как Катерина Ивановна терпеть не могу, все ей дано по жизни, а она нечем толком не может воспользоваться, сама не может быть счастливой и всех делает несчастными.

Изумительное произведение, пожалуй, самый сильный, самый масштабный по рассматриваемым проблемам, и наиболее тяжелый для восприятия роман Достоевского (ИМХО).

Я склонна воспринимать этот роман как горькую исповедь-терзание автора, нарисовавшего в «Подростке» своеобразную энциклопедию современного ему, стоящего на перепутье общества, преисполненного лицемерия и гнили.

Филигранно прорисованные образы на гнетущем фоне противоречий, сумасбродств, грязи и психологических клубков режут глаза, резко меняя окрас от черного до невыносимо светлого. Здесь смешаны в удивительный сплав романтика и пошлость, боль и злопамятность, страсть и неуклюжесть, слепота и зрячесть, любовь и неприятие, самоуверенность и всепоглощающий страх, искренность и страдания, банальность и своеобразность, мечущиеся души и закоснелые черепки, заменяющие сердца, псевдоисключительность и продажность, нравственность и порочность, деньги и жестокая игра, юношеский максимализм и даже некоторый намек на юродивость,..

Если верить дате, поставленной в книге после точки, «Униженные и оскорбленные» Достоевский написал в 1861 году. Символично. Этот роман принято относить к ранним вещам писателя, и мне неоднократно встречалось мнение, будто он – не лучший в творческом наследии Федора Михайловича. Конечно, с такими монументами, как «Преступление и наказание» или «Идиот» этому роману соревноваться трудно. Но мы пойдем другим путем и просто не будем сравнивать, а рассмотрим произведение вне контекста таким, какое оно есть.

Одно небольшое отступление: творчество Достоевского я позорным образом проигнорировал. Пройдя по школьной программе историю Раскольникова, попытался одолеть «Идиота», но не осилил – из-за возраста. Тогда мне было интереснее читать про ракеты и космических принцесс (впрочем, интересно и сейчас, но поле зрения расширилось), поэтому ищущий правды ФМ (для краткости) показался мне весьма унылым и занудным – не смог я продраться сквозь чудовищные монологи длиной в несколько страниц. Не смог. А в них-то и заключалась вся соль.

И вот настало время.

В принципе, история, рассказанная в романе, проста. Обычная история семейных и любовных отношений, где эгоистические интересы ставятся выше заботы о ближнем, порождая страдания, становясь причиной личных трагедий. Дочь уходит от отца, инфантильный парень – от невесты, внучка отвергается дедом. И все это на фоне грязного холодного Питера, с его свинцовыми тучами и «полубезумными» обитателями, злобными, невежественными, мелкими людишками, унизить и оскорбить человека для которых – проще простого.

Достоевскому интересны социальные низы – он увлеченно живописует быт простых людей, вынужденных встать на крайнюю черту, побираться, страдать от болезней (чаще чахотки) и голода. В столь нечеловеческие, сами по себе унизительные условия Достоевский помещает нормальных, хороших людей, словно в агрессивный химический раствор, как бы стараясь понять – сломается его персонаж или нет. Тварь ли он дрожащая или право имеет? Его герои страдают, сильно, отчетливо, порой надрывно и долей мелодраматизма. Князь унижает девушку. Отец проклинает дочь. И на фоне всех этих событий возникает основной вопрос: для чего все это?

Для того, чтобы показать – страдание, униженное состояние возвышает человека. Страдание и боль очищают. Даже излечивают от эгоизма и иных пороков. Человек потому называется таковым, что может удержаться от морального падения, даже несмотря на то что его унизили, вопреки этому, потому что он познал боль и муки страдания. Поэтому никаким князьям и мещанкам никогда в жизни не понять, каким свиньями, по сути низменными животными они являются. Для них унижение – норма. Плюнули им в лицо сильные, они попросят добавки. И точно так же будут делать сами со слабыми. Только для настоящего человека унижение – не норма. Именно поэтому его персонажи так мучаются, ищут. Потому что понимают – так быть не должно. Как это прекрасно понимала больная Нелли, протягивая на улице руку за подаянием, стараясь морально оправдать попрошайничество: «у одного просить стыдно, а у всех не стыдно» (неточная цитата).

Еще одну важную мысль вкладывает писатель в этот роман. Мысль, что человек со временем смиряется со своим униженным состоянием, а это крайне опасно. Человек, рожденный в нищете, будет воспринимать плевки богачей как норму, что гораздо хуже, потому что унижение въелось ему в кровь и будет передаваться из поколения в поколения, порождая целую нацию униженных людей, отмена крепостного права для которых во многом стала актом символическим.

Вот такие мысли возникают после прочтения.

Что касается технической составляющей письма и авторского стиля, тут действительно можно сказать, что Достоевский выполнил картину грубыми мазками, с сильным контрастом и без полутонов. Не хватает ему пока изящества. Сюжет схематичен, прорисовка героев не так тонка, как хотелось бы. В начале романа действие провисает, и читать лично мне было тяжеловато. Но зато в тексте есть две-три действительно мощных сцены. Особенно запомнился диалог автора-рассказчика с князем.

В сухом остатке: отличное произведение русской классической литературы, в котором можно четко проследить основные «проклятые» вопросы осознанного выбора между добром и злом, которые ставил Достоевский во всем своем творчестве.

Приятного чтения.

Такой твердой для меня десятки не было давно...книга которую тяжело сравнить с чем-то вообще в силу ее мощи, подачи текста, потока вызываемых ею мыслей и воображений. И что самое главное в ней обьединен интелектуальный аспект классической литературы и легкий приятный язык современных фантастов.

Отдельно хочется отметить героев произведения. Характер и черты каждого (не только братьев) настолько правильно и органично «смотрелись» у меня в голове что порой казалось что они были когда-то реальны, а Достоевский просто наблюдал за всей этой пьесой и записывал дословно что они говорили. Каждый герой грандиозно уникален, его мысли и речь создают образ этого героя.

Также особых похвал заслуживает глубокая философская и религиозная составляющая романа. Сколько тем, сколько вопросов...а изящность с которой автор задает эти вопросы читателю просто поражает. «Великий инквизитор», мистическая составляющая, и что не маловажно — юридически-филосовская и даже детективная атмофсефа делают свое дело и просто интелектуально «взрывают вам мозг».

Всё-таки, юмористика и сатира никогда не были сильной стороной гения Фёдора Михайловича Достоевского. Невероятный паноптикум, собравшийся в селе Степанчиково под эгидой Фомы Фомича, совершенно неубедителен и, как результат, неинтересен. Сравнить, хотя бы с «Господами Головлёвыми» написанными в ту же эпоху. Что уж тут говорить о бесподобных «Мёртвых душах»? А тут, каждый кривляется, как может: «Хочу быть Танцевым!» -- а зачем, чего ради кривляется?

Достоевский бесспорно великий писатель, состязаться с ним в знании и показе тайников человеческой души не может никто. Но «Село Степанчиково»... лучше бы Фёдор Михайлович его не писал.

Сколько слов сказано, сколько отзывов да рецензий написано по поводу данного, бесспорно бессмертного творения Фёдора Достоевского.

Примерять на себя образ глашатая да петь онёры насчёт его гениальности я не хочу, ибо считаю, что это и так уже ясно да понятно. Я же собираюсь лишь внести свою небольшую лепту в весь сей беспрерывный каскад восторженной критики.

Несмотря на свою любовь к классике да и вообще к книгам, прочёл сие творения я только сейчас. В школе не брался, ибо считаю, что ни в коем случае не стоит начинать знакомится с произведением, знакомство с которым в данный момент времени тебе не желанно, ибо тогда ты будешь просто не так сосредоточен на улавливании его смысла и основной идеи, вместо того спешно пробегаясь глазами по страницам да не «вычерпывая» для себя самого ничего важного... Возможно я не прав, но именно потому умудрился ознакомится с этой замечательной книгой только сейчас.

И что же я хочу сказать: как вы наверняка уже поняли, я до глубины души полюбил «Преступление и наказание».

Это творение, которое охватывает такой пласт наболевших для социума проблем, а затем разбирает их, оставляя итог свободным для читателя, что расписывать о каждом «освещённом» аспиде общества, а также рассказывать вам своё мнение и конечные результаты, взятые именно «для себя», я не возьмусь, ибо понимаю, что не хватит не только двух-трёх подобных отзывов, да и дюжины будет не хватать. Вместо этого я посоветую вам самим прочесть рукопись Достоевского — текст её настолько лучится бытностью и сегодняшних дней, что нет-нет да не верится, будто это было написано более двух веков назад. Желчь тогдашнего народа и по сей день не оставляет людские тела да умы. По сей день «Преступление и наказание» актуально и даёт благодатную почву для размышления над многими окутывающими нас проблемами, которые изредка да уже успели и въестся в корку мозга, позволяя считать себя «сносными». Но нет! Эта книга сбивает с них спесь, встряхивая человека, читающего её, да красноречиво показывая, насколько Это пошло, подло и неблагоразумно! Заметьте, я не уточняя какая именно Проблема — их здесь масса, и каждый найдёт, так сказать, Свою, в какой-то степени ему привычную. А после уже, вытеснив для себя итог и сформировав его себе, сделает выводы... И уж точно в какой-то степени да сменит взгляды. Вот почему это творение на века и безо всяких пререканий со стороны я заявляю от себя, что сей шедевр Фёдора Достоевского должен прочесть каждый!

Но позвольте же мне сказать, что именно для Себя здесь я обнаружил.

Для себя я обнаружил многое, но одна идея, которая раскрывается на нити всего повествования, запала мне в душу болей всех иных. Это идея «Уникальности» некоторых людей пред другими «Не уникальными» обывателями. Она буквально взбудоражила мои думы. Я долго и неистово искал для Себя, именно для Себя ответ на сей вопрос: «А может ли Человек, будучи Гением от рождения, перешагнуть через человечность ради исполнения воли своей, выражающей нечто более возвышенное, да великое, нежели то, что предстоит Ему, коль Он так и останется пред этой Чертой Человечности?»... И я нашёл для себя ответ. Понимаете, просто сам себе Человек не может дать однозначный ответ своей Величины. Он не может определить своей Гений и сказать «единогласно», будто именно ему предстоит перевернуть сей Мир... Нет. Человек не таков, и здесь нам даётся ответ, как именно человек, особенно молодой и многообещающий, то бишь Раскольников, может определить свою Уникальность. Ему ни в коем случае не следует зацикливаться лишь на своём мнении. Обязательно он должен прислушиваться к мнению людей, что дороги ему. Да! Не прохожих безызвестных, а тех, кто ему дорог, те, кому дорог он. Слушать и слышать своих истинных товарищей, своих близких и родных — вот от кого он должен получать информацию, а из этого уже делать портрет свой, касательно собственной Индивидуальности. А также я обнаружил ещё одну более чем интересующую опять же меня тему: то, насколько человеку обязательно внимание и то, насколько человек нуждается в восполнении собственного внимания. То есть: когда Он дарит Кому-то Себя, Ему необычайно важно, чтоб и этот Некто дарил Себя Ему. Это мы видим на примере Дунечки да Свимдригайлова, или же Раскольникова и Сонечки. Честно — меня эти истории заворожили и заставили поменять своё мнение насчёт некоторых житейских обыденностей...

В общем. Пол поводу сего творения говорить я мог долго и неистово, всячески нахваливая его да рассказывая вам о тамошних сюжетных оборотах, ходах да персонажах, но я не желаю этого делать, ибо всецело уверен: если человек доселе не прочёл сие творение, то он должен его прочесть! Книга полна интересных, уникальных характеров, неоднозначных ситуаций, завораживающей рефлексии главного героя — что вообще редкость, так как достойно, интересно описать мыслительные процессы тех или иных героев получается не у многих писателей, однако Достоевскому это удалось! И конечно, для меня, «Преступление и наказание» полно неописуемо огромным простором мысли, выраженной в обозримой с разных сторон философией, открытой для читателя, дабы тот сам для себя домыслил нечто, по его мнению, не достающее, и принял вариант более по себе схожий. Конечно, уже по прошлым моим словам понятно, книга неоднозначная. Но тем она и прекрасна! Каждый найдёт нечто своё и для себя, и каждый как-то, но изменится. Я люблю эту историю, лучшего конца для которой и придумать было нельзя — он открыт и действительно даёт свою, собственную, некую «авторскую» надежду. Своеобразный «Happy-End» — позвольте так выразится. Я точно ещё вернусь к данному шедевру, и советую заняться его прочтением вам, коль есть желание пере прочесть, или же вовсе ознакомится — не пожалеете.

P.S. Только уже ради Пятой главы в Третьей части книги, я советую данное творение всем и каждому — отчего-то она запала мне больше всех прочих. А какая ваша любимая часть да глава? Просто интересно... А вообще: спасибо за внимание.

странный и непонятный рассказ. «Смерть сорвет все покровы» — единственная авторская мысль, которую я уловил.

Роман носит автобиографичный характер, так как сам Достоевский, бывший заядлым игроком, из-за долгов по проигрышам подписал кабальный контракт на издание этого самого романа.

История азарта, ставшего для человека уже не смыслом игры и даже не смыслом жизни, но единственной, экзистенциальной сутью бытия. Сюжет разворачивается в немецком курортном городке под вымышленным названием Рулетенбург.

Роман можно разделить на три части. Первая, самая большая, показывает зарождение преступной страсти и причины, которые привели главного героя за игорный стол. Вторая – большой выигрыш и последовавшее за ним нравственное падение. И третья часть – полная деградация личности Алексея. Астлей так характеризует состояние игрока: «вы одеревенели». Учитель не читает больше газет, не знает, что происходит в мире. Гордый в начале романа, он опускается затем до лакея. Только игра занимает мысли Алексея, вытесняет все его чувства.

Характерно, что игрок практически равнодушен к деньгам. Выиграв 200 тысяч, он легко и быстро их растратил. Сделал это хладнокровно, сознательно и без удовольствия, по сути, идя на поводу у мадемуазель Бланш. В рулетке его интересует не столько выигрыш, сколько сам процесс.

Любовная линия между Алексеем и Полиной – основной «нерв» произведения, самая интригующая его часть. Читатель стремится разгадать тайну Полины, мотивы ее поступков. Падчерица генерала – один из самых ярких женских образов в творчестве Достоевского.

Полина очаровывает, манит, интригует, заставляет подчиняться. Ей нравится ощущать свою власть над Алексеем. Герой сам характеризует их отношения как «раб» и «мучитель». Достоевский не детализирует внешность героини. Сообщает лишь отдельные черты, которые еще больше концентрируют интерес: «глаза – настоящие кошачьи». Мучительная любовь Алексея – одна из основных линий сюжета. Исполняя каприз Полины, он наносит оскорбление баронской чете и лишается места работы. Ради девушки он идет играть и губит себя.

Признаюсь честно — оценку выставил исключительно из-за осознания непонимания всех глубин данного романа. Вот нутром чую, что в нём содержится великое количество материала, подлежащего осмыслению, изучению, но для моих скромных способностей он (материал) оказался недоступным.

Тяжел слог Фёдора Михайловича, тем не менее, увлекать повествованием он, несомненно, может. Некоторые куски романа показались лишними, затянутыми. Местами диалоги несколько неестественными по их форме. Однако же отдельные фрагменты — это настоящие жемчужины, глубина и сила которых перекрывают описанные мною недостатки (Имею ввиду, прежде всего, «Великого инквизитора» и речи прокурора и Фетюковича). Видно, что автор в каждую фразу вкладывал огромный заряд энергии и смысла, педантично выверял сюжет и характера героев. Во всяком случае, так кажется.

Одним словом, «Братья Карамазовы» достойны не только прочтения, но и изучения. Правда, когда-нибудь потом. Слишком много Достоевского — тяжело для восприятия: уж больно ярко бушуют в этом романе страсти героев (это, разумеется плюс для произведения, но не каждый читатель может выдержать столько клокочущей страсти). Жаль, что роман не дописан. Можно только представить, какой силы финал задумал автор!

Очень понравилась книга. Все персонажи необычные и живые. Многие эмоции переживаешь вместе с герями. Все чувства и нервотрепки.. Только конец на мое мнение немного смазан. Горе от ума.. Не вижу я всеравно его дальнейшую жизнь счастливой...

Погружение в каторожную жизнь. Вот как бы я определил впечатление от книги. Путь дворянина от первого дня его заточения, когда его все считали за чужого, до снятия кандалов, когда с ним прощалась дружелюбно половина острога. Переживания человека, мысли о свободе и неволе. Книга раскрывает перед нами многообразие русских характеров.

Рекомендую прочесть всем, несмотря на то, что данный роман считается не самым лучшим у Достоевского и не все понимают его написание.

Для меня, воспитывавшегося на революционных традициях, это была шок-книга. Мощная и безжалостная. Она заставила меня по другому взглянуть на окружающий мир, да и на Достоевского тоже. При всей медлительности повествования, подробных описаниях провинциального мирка, нудной бесноватости персонажей роман читается, как увлекательная авантюра, но авантюра опасная, бесчеловечная, смертельная. Возможно, это даже роман предупреждение о темных уровнях человеческой психики, способной поглотить светлый, обыденный мир. Сильная книга!

Начать хочется вот с чего: «ИДИОТ- в Древней Греции человек, живущий в отрыве от общественной жизни, не участвующий в общем собрании граждан полиса и иных формах государственного и общественного демократического управления». Сегодня слово обрело особую окраску, о которой Достоевский понятия не имел. Тем не менее давеча в метро пожилая женщина сделала замечание школьнику, а он ей с достоинством ответил, что, мол «Идиот — это литературное слово». Отвлеклась!

Я много читала Достоевского. Мне очень нравятся нетривиальные сюжеты и потрясающим образом описанные персонажи. Поразительное свойство Достоевского вычленять некие вечные достоинства и недостатки личностей. Я, например, без труда узнаю в людях Иволгиных, Епанчиных, Карамазовых. А, вот, например персонажей Чехова, которого люблю много сильнее, почти никогда. Нет, если задаться целью, то наверняка, только вот Рогожин и Фердыщенко сами в глаза бросаются.

Что касается сюжета, мне представляется потрясающей дерзостью написать о том, как цинично сильные мира сего устраивают жизнь содержанки, руководствуясь очень своими интересами и не принимая в серьёз её чувств, в середине 19 века. В том ли дело, что я читала роман в зрелом возрасте или нет — не знаю, но я всегда была уверена в том, что Тоцкий Настасью Филипповну не просто содержал, а пользовал. Хотя в прямую об это Достоевский не говорит. Тут что-то в поведении самой Настасьи подсказывает. Какая то свобода, пронизанная отчаянием, что ли... Великий поклон Мастеру, за это необъяснимое умение.

Тут упоминались экранизации, я тоже скажу. Мне оч нра сериал Бордко. Мне кажется мы с ним одинаково любим этот роман. Но вот Даун-Хаус я просто обожаю!!! За то что изумительно иллюстрирует то, о чем я говорила во втором абзаце этой рецензии.

Роман «Идиот» по мере прочтения вызывал различные чувства и эмоции. Вначале я ощутила любопытство — очень хотелось понять образ князя Мышкина, В это время я углубилась в события до того сильно, что расставаться с романом не хотелось — я его читала на одном дыхании, забыв обо всем, что меня окружало. Достоевский очень четко описывает психологический портрет героя. Но, когда писатель ввел множество других образов, я читала книгу несколько прохладно, без эмоций, просто получая от этого удовольствие, как от прекрасного отдыха. Конец романа опять меня поглотил так, что «отдых» затянулся до 5 часов утра, пока книга не была прочитана до конца. Я еще долго не могла заснуть, осмысливая прочитанное. В общем, достаточно интересно. Неожиданный выбор князя перечеркнул мое восприятие психологического портрета героя — человек не предсказуем. Так кого же любил князь? Всех? Почему же последствия этой любви — боль и разочарование? Или любовь здесь заменена жалостью, которая не спасает, а убивает. Сама чувствую, что пишу парадокс, но все же чувства после прочтения романа неоднозначны. Это для меня что-то новое, над чем еще нужно поразмышлять, но вызывает приятное ощущение того, что есть над чем!

Титанической мощи роман перед Вами, господа. И вовсе не потому, что затруднительно определить его жанр. И в то же время большинство критиков, как бы они ни пытались определить этот роман, правы. Это истоки психологического триллера, с элементами детектива и постмодернизма — куда же без него. Но это одновременно ещё и типичное для Ф.М. беспощадное препарирование человеческой психологии наряду с экспериментальной, я бы сказал, философией... Да что толку пытаться определить этот роман, господа! Лучше его просто прочитать. Ведь это, наряду со всем остальным, «христианское дарк-фэнтези», ни много ни мало — но оно в той же мере фэнтези, в какой похождения отца Брауна — «христианский детектив» (то есть, не смотрите на внешнее — загляните вместе с романом внутрь человека).

Да, именно — роман нужно просто читать, не пытаясь разложить на составляющие и выделить приёмы. Я поначалу даже порывался это сделать. Нехитрое на первый взгляд сопоставление высот человеческой души и тех бездн и пропастей, куда эта же душа может пасть — это, знаете ли, впечатляет. Не знаю, как у Вас, а у меня чуть волосы дыбом не вставали от некоторых пассажей романа. Впрочем, думаю, он произведёт колоссальное впечатление на любого читателя. Потому что, повторюсь, господа — нет смысла раскладывать роман на отдельные потрясающие сцены (диалог под фонарём или беседа с чёртом) — это, наверное, значило бы пытаться найти больше, чем сказал автор. Не нужно и добавлять лишних характеристик персонажам. Здесь и без того всё полнокровно, масштабно, жизненно. Автор уже проделал поистине поразительную работу. Нам, кажется, уже не удастся сказать что-либо ещё об этом романе, помимо исключительно проникновенных эпитетов.

Изначально ещё хотелось заметить, что читать его нужно людям, крепким в вере, так как вопросы этот роман ставит отнюдь не простые. Но дело вот в чём. Тут опять-таки надо просто читать — и люди, в вере крепкие, и уважаемые атеисты ощутят, как по мере прочтения их дух буквально-таки чуть ли не на дыбы встаёт. Как поразительно верно выразилась о Достоевском г-жа Хаецкая: «всё внутри дребезжит, орёт и в конце концов сливается в какую-то адскую, торжественную симфоническую поэму, на фоне которой еле слышно нежное, тонущее соло скрипки». И хотя это и сказано по поводу «Бесов», и вообще отзыв неполный (найдите полный, кстати!) — это будет совершенно верно и относительно «Братьев Карамазовых». Потому что, несмотря на всё произошедшее в романе и на его финал, чтение этой потрясающей книги каким-то невероятным образом обнадёживает. Каким — не могу сказать, это тайна настоящего мастера. Вот говорят, что творчество Достоевского мрачно, что чтение его потрясает и пугает; как хотите, господа, но меня этот роман каким-то странным, невероятным образом обнадёжил.

P.S. Сцена с Великим Инквизитором поначалу кажется не особенно впечатляющей. Только со временем понимаешь, что она не могла быть лучше, чем она есть. В неоконченном финале, «открытой концовке» — своя прелесть; уж, пожалуй, лучше и не придумаешь. А персонажи... ну, что тут сказать!

«Бесы», безусловно, были задуманы как памфлет против людей, которые несколько позже стали называть себя демократической интеллигенцией. Хотя мало кто из них понимает, что такое демократия, и не каждого можно назвать интеллигентом. Но роман почти сразу же сломал рамки памфлета. Одни герои отказались исполнять свои роли, другие остались в их рамках, но постарались показать себя с разных сторон. Даже самый поганенький из персонажей, Верховенский-младший, и тот оказался явно сложнее, чем было задумано изначально. О Ставрогине я уже не говорю. Он не только сразу же вырвался из основной сюжетной линии, но и постоянно отодвигает её на второй план. Да и вся толпа разрушителей оставляет впечатление мелких бесов, только пока остаётся толпой. Как только толпа делится на лица, впечатление существенно меняется.

А вообще, люди, подобные Петру Степановичу, были скорее исключением, чем правилом. В большинстве своём оппозиция тех лет состояло из людей порядочных или, по крайней мере, честных. К активности их толкало, с одной стороны, стремление отмежеваться от занудной и консервативной системы, с другой, понятное и при этом бестолковое желание изменить всё и сразу. Кто-то опускался до террора, то есть до убийства безоружных людей. Для большинства же общественная деятельность превращалась в умеренно опасную игру длиною в жизнь. С реальными проблемами России эта деятельность соотносилась очень приблизительно.

«Говорили об уничтожении цензуры и буквы ять, о заменении русских букв латинскими, о вчерашней ссылке такого-то, о каком-то скандале в Пассаже, о полезности раздробления России по народностям с вольною федеративною связью, об уничтожении армии и флота, о восстановлении Польши по Днепр, о крестьянской реформе и прокламациях, об уничтожении наследства, семейства, детей и священников, о правах женщины, о доме Краевского, которого никто и никогда не мог простить господину Краевскому, и пр., и пр.»

Знакомо? В худшем случае за это можно было попасть в ссылку, то есть пожить какое-то время в провинции. И они всю жизнь продолжали игру. И дети их играли, и внуки. Пока не доигрались.

Один из двух романов Великого автора, которые понравились мне чуть меньше остальных. Вообще ставить оценки классикам (тем более какие-то восьмерки) — это дурной тон, но учитывая, что эта восьмерка ставится относительно других произведений автора и что это всего лишь только моё мнение, позволю себе такой проступок.

Что мне не понравилось: вся эта революционно-контрреволюционная философия, социальный анализ и прогнозы. Это все мне не близко и никогда ближе не станет (надеюсь!). Обычно Федор Михайлович брал более универсальные и этим был и интересен.

Что понравилось: характеры. Ради этих характеров (особенно ради Петра Верховенского) стоит читать эту книгу. И за любой удавшийся в книге характер можно было бы поставить ей десятку. Но не будем. Восьмерка!

Резюме: конечно читать. Хотя Вы, Вы, наверное, уже и так прочли. Вы же русские люди.

Тяжелейшая книга о муках совести, о преодолении, об искуплении. Главный герой, несмотря на весь ужас содеянного, предстает в итоге положительным персонажем. Через страдание познавший радость жизни и любовь

Первый роман Достоевского, который я прочел. Тронул до глубины души. Актуален и полтора века спустя.

Лучшее произведение Достоевского. Это его литературный автопортрет, и как гениально написаный!!! Это настоящая живопись, истинная, в отличии от надуманных и искусственных «Братьев Карамазовых».

«Записки из мертвого дома» полны парадоксальности. С одной стороны — это записки человека, пострадавшего за народ, а с другой — впечатление человека, этот народ не особо и знавшего. Это ранний Достоевский, но в этих «Записках...» множество зарисовок, из которых впоследствии сложатся великие романы. Много интересных сюжетов и наблюдений. Даже для этнографа найдутся любопытные зарисовки, как то — что русские люди не моются, а парятся, предпочитая выводить грязь с помощью пота, а потом обливаться водой.

Что должно контролировать поведение людей? Что это за чувство, которое обязывает поступать правильно? Над этими вопросами задается автор произведения ''Преступление и наказание'' Ф. Достоевский.

Автор в «Преступлении и наказании'' поднимает проблему совести, эта проблема была и остается актуальной всегда. Именно поэтому автор поднимает эту проблему, проблему совести. Каждый нам предоставляет выбор, сделать что-то по совести или нет. Например, человек поехал на автобусе и не вышел не заплатив, человек заплатил должное — то есть поступил по совести. Совесть выступает в роли нашего контролера и следит за тем, чтобы мы не делали дурных поступков. Но бывают люди, которые поступают не по совести. Автор приводит нам пример Раскольникова, совершившего очень злостное преступление — убийство. И вот Радиона начинают терзать муки совести, совесть заставляет героя признаться в содеянном. Автор осуждает преступление и считает, что совесть является великой силой, позволяющей человеку жить справедливо.

Я согласен с автором о том, что что совесть наш контролер. Спасибо Ф. Достоевскому, что создал такое великое произведение. Произведение создано на великой ноте философских мыслей. Это произведение, содержит горы таланта, оно настолько глубоко продумано и рассчитано, что вышло на мировой уровень. Прочитав произведение складывается ощущение, будто это не большой роман, а маленький рассказ — настолько быстро читается произведение, на одном дыхании, без отрыва. Я влюбился в это произведение, читал два раза, хочу еще раз перечитать.

Идиот есть идиот, но на протяжениивсей книги думаеш.ь почему идиот? Ну эпелептик, ну и что? В полне вроде бы адекватный человек, приличный, образованный, с которым приятно вести общение. Но только в конце книги, в момент когда вместо того что бы остаться с Аглаей, он боежит за Настасьей Филиповнйой, понимаешь: ИДИОТ!

Прочитал этот роман так давно — первое прочитанное мною произведение Федора Достоевского.

Что же касается самих «Бесов», они мне очень понравились. Много героев с различными характерами и идеями, иногда полностью противоречащими друг другу, сложные отношения между ними. Очень хорошо описана сама эта предреволюционная ситуация в тогдашней России, которая, слава Судьбе или Богу, кому как нравится, не состоялась. Но, это политическо-историческая сторона романа, которая мне вполне понятна (так же хорошо мне была эта же сторона произведения в «Докторе Живаго», весь ужасный переходный процесс, ужасы Первой и Гражданской войн), а вот межличностные отношения, или, если точнее, некоторые внутренние стороны героев остались для меня не совсем ясными. Например, причины поведения Ставрогина, все причины, от которых он совершал такие парадоксальные и неясные поступки, включая и прививания двум его друзьям совершенно противоположных мнениях о Боге и Жизни, его псевдо-женитьба, любовные истории... Может, это объясняется тем, что Николай Ставрогин олицетворение индивидуалистической цивилизации в самом ее ужасном лике, или же, действительно, бесы?..

Роман следует прочесть, но и перечитать будет необходимо, уже позже.

Колоссальная книга!

Невероятна актуальный для сегодняшней российской действительности конфликт между «патриотами» и «либералами» между сторонниками западного шаблона развития России и идеей «особого пути» отличного и от западного и от восточного. Конфликт между радикалами и консерваторами.

Напряженное полудетективное действие романа «Бесы», великолепные диалоги и ощущение документальности событий делают это произведение Достоевского чрезвычайно интересным, как для беглого интенсивного чтения, так и для вдумчивого, скрупулезного разбирательства в подоплеке всех интриг, недосказанностей и умолчаний.

Феноменально то, что идеи и образы раскрытые в романе написанном почти 150 лет тому назад, до сего дня востребованы и узнаваемы.

Книга конечно совсем НЕ ФАНТАСТИКА и по моему мнению не для юного читателя. Вот скажем с 25-28 лет уже можно браться.

«Бесы» Достоевского обязательно нужно перечитать, как об этом упоминали предыдущие комментаторы.

Федор Михайлович жжет!

Интригующее и наталкивающее на размышления, вместе с тем КМК монотонное и несбалансированное произведение.

Сюжет прост, как и подобает поэме(«Петербургская поэма» — одно из встречающихся подзаглавий). Главный герой Яков Петрович Голядкин — мелкий чиновник, — однажды придя на работу, сталкивается с полным своим двойником, сидящим за соседним столом. Таинственный незнакомец(Голядкин-младший) сходен не только внешностью и именем, но и отдельными фактами биографии: приехал из тех же мест, тоже из бедного сословия. Только в отличии от главного героя(Голядкина-старшего) он не обладает такими мешающими в общественной жизни косноязычием, неловкостью и переходящей все границы робостью. Он из тех, кто победитель по жизни — умеющий подмазать начальство, амбициозный и фантастически самоуверенный и наглый. Причём, все интриги Голядкин-младший направляет, как ни странно, против своего тёзки и двойника. О их неравной схватке и повествует весь оставшийся текст.

Как легко видеть по синопсису, главный герой — «маленький человек». И надо признать, один из самых противных на моей памяти. Трудно вспомнить о нём что-то, что не вызывало бы смеха или раздражения. Он меняет свои решения, а заодно с ними и глобальные взгляды на жизнь, под давлением самых незначительных обстоятельств, выражается путано и непонятно, начиная с каких-то значимых для него одного общих фраз, испещряя свою речь звучащими нелепо особенно сейчас старомодными оборотами и словами-паразитами, к людям проникается тёплыми чувствами только когда ему от них что-то нужно или если они припёрли его к стенке, в общем и в целом ведёт себя так, как будто не испытывает к себе не малейшего уважения, вместе с тем не уставая заявлять об обратном. Не очень благостное впечатление о главном герое усугубляется ещё и авторским к нему отношения. Не знаю, прочёл ли я его правильно, но если в юморе, с которым Гоголь описывает Акакия Акакиевича, слышится доброта и сочувствие, за внешне положительными характеристиками Достоевского сквозит в основном издёвка.

В целом, я думаю, основной бедой Якова Петровича является постоянный самообман — нежелание признаться в своих недостатках и тайных нечистых побуждениях. Из-за этого он склонен перекладывать ответственность за свои беды на других, и в результате выработанной этой привычкой паранойи, он всё больше теряет связь с реальностью, и все нечистые побуждения оборачиваются против него. Только кажется ему, что всё это из-за двойника, хотя, в принципе, и тут не всё так чётко — двойник, конечно, личность крайне неприятная, но на многие подлости он скорее наталкивает Голядкина-старшего, чем совершает их собственноручно. Занимательно, что двойник, в общем-то, и преображается в негодяя после того, как Голядкин спьяну упоминает ему о желании «хитрить» и интриганить «против врагов».

Недостаток главного героя весьма распространённый — подчас в тех или иных формах его можно увидеть и в себе. Так что во время прочтения повести точно есть над чем поразмыслить и к чему прикипеть вниманием — так как характер и действия главного героя, не смотря на гиперболизацию основных черт вплоть до карикатурности, выписаны очень правдиво. Другое дело — то, как это сделано порой вызывает неприятие и желание скорее перевернуть страницу(что, впрочем, имеет и положительную сторону — немаленькая повесть быстро читается). Очень большой процент текста уделён внутренним монологам главного героя — не менее, а временами и ещё более бессвязным, чем его прямая речь, с обилием повторяющихся слов, сюсюканий, незаконченных фраз и прочих прелестей. Не всегда это добавляет что-то новое к портрету героя, а продираться через такие дебри не очень-то приятно. Кроме того, недостаточно яркими получились второстепенные персонажи. Как замечали критики, у Достоевского все персонажи говорят абсолютно одинаково. Читая в школе «Преступление и наказание» я этого не замечал, должно быть потому, что не был знаком с таким мнением. Но на примере этой повести могу убедится, что такие претензии не лишены оснований. Более того, речевые характеристики персонажей плавают от сцены к сцене — вначале Голядкин про себя ругает Петрушку, что тот говорит «карету подано» вместо «карету подано-с»(за точность цитаты не ручаюсь), а ближе к финалу тот же Петрушка заканчивает «-с» каждое второе слово. Или доктор Крестьян Иванович Рутеншпиц(кстати, имя напоминает персонажей Хармса) произносит последнюю фразу с сильным немецким акцентом, хотя вначале тот же вроде бы доктор говорил самым обычным образом. Но ладно речь, практически все второстепенные персонажи выполняют одну и ту же функцию — функцию гипотетических врагов или друзей, обернувшихся врагами после интриг двойника, так что в скоплениях этих Филиппов Андреичей и Антонов Антонычей сложно, да и не хочется, разобраться.

Показалось также, повести не хватает кульминации — персонаж так взвинчен и неустойчив, что его беспокойство зарождается уже на странице 70 и довольно ровно, без всплесков — вернее, с регулярными всплесками — тянется до самого конца. Концовка, впрочем, удачна, но без яркой кульминации особого эффекта не производит.

В общем и целом, это умеренно интересное, достойное произведение, но читать его было неприятно — несколько лет назад мне нравились книжки с такими психически неуравновешенными персонажами, но после десятка романов Филипа Дика(который, не удивлюсь, если узнаю, кое-что почерпнул у Достоевского), подобные вещи стали приносить только депрессию(впрочем, надо отдать повести должное, она в этом плане гораздо лучше, чем диковский «Человек с одинаковыми зубами»).

P.S.На прочтение книги меня сподвигла новость об западной её экранизации с Джесси Айзенбергом. Интересно как материал снесёт переименование Якова Петровича в Саймона Джеймса и прочие режиссёрские вольности.

В школьные годы, да и сейчас я очень любил и люблю писать сочинения( представляете, как мне сейчас помогло, в юридической работе). И больше всего мне запомнился случай, как я писал сочинение по Достоевскому. Писать было очень легко. По одной простой причине. У него настолько глубокий русский язык, настолько он может передать состояние человеческой души, или описать какое-либо дейсствие, что по неволе это заставляет думать... И довольно-таки много думать. И еще больше писать, так мысли надо излагать же на бумаге, иначе пару поставят. Ни у одного другого классика(не важно какого века), я такого тонкого познания человеческой души, и такого самобытного, глубокого познания в русском языке я не знаю...

Кроме того,мало кто знает, но этот роман отличается еще и тем, что его рекомендуют как пособие для сыщиков, следователей и дознавателей... Я на полном серьезе это говорю. Об этом я слышал, из уст тех, кто ими работает. Тот сыщик(забыл как его фамилия), при отсутствии всякой доказательной базы, ведомый одной лишь интуицией, так ловко подвел Раскольникова к мысли о раскаянии, что Раскольникову ничего не оставалось, кроме того, как сознаться. Более того, он не просто его принудил к этому, а сделал так, чтобы он сам решил, что это мысль пришла ему в голову.

Роман конечно очень тяжелый. От слова совсем. Вообще, я бы не рекомендовал читать его школьникам. Это просто каторга. Раз. И школьники просто не поймут всей глубины романа. Это должны читать люди зрелые, со сложившимся мировоззрением, (хотя оно ведь постоянно меняется). Опытные, грубо говоря.

Этот роман Достоевский написал очень быстро. Он проигрался в карты, остался без гроша в кармане, и ему просто нужны были деньги. Я не знаю, сколько он это задумывал, и сколько у него было вариантов, но факт остается фактом. Если бы он не проигрался, возможно русская литература лишилась бы одного из своих шедевров, сама того не зная.

Немного о языке и его самобытности и неповторимости. Вот есть такая сцена, когда Раскольников заснул на кровати, потом проснулся, снял носки и опять заснул. И все это на 3 страницах. Вот как он это делал, в смысле описания? Оценка 10.

И да. Достоевский не мой автор. Но это не значит, что я не признаю, что он писал великие вещи

Рецензия для тех, кто уже прочитал роман. Поэтому все в спойлере, так как там мое мнение о сюжете и прочем в произведении.

Итог первая половина 10, вторая 6, итог — 8/10

Но читать очень рекомендую!

Скажем честно: это далеко не из простых романов Фёдора Михайловича (впрочем, а были ли они у него, простые-то?). Однако, несмотря на крайнюю тяжесть повествования, лично я умудрился прочитать «Бесов» чуть менее чем за неделю. Безусловно, роман гениален. Нельзя в нём видеть только «пророческий памфлет» или «психологический триллер». Здесь, пожалуй, присутствует и то, и другое сразу. Писать панегирик Достоевскому в своём отзыве я, конечно, не намерен, поэтому пройдусь по нескольким частным вопросам.

Во-первых, тут до меня обвиняли Достоевского в том, что всю пестроту русского революционного движения он свёл к нечаевщине. Могу только посоветовать перечитать роман заново, ибо это далеко не так. Ну неужели вы и вправду думаете, что Верховенский, Кириллов, Ставрогин и проч. — это только нечаевщина? Нет, нет и ещё раз нет. Это и есть разные лики русской революции. И объединяет их всех только одно: стремление к царству не Богочеловека, а человекобога. Путь к тому или к другому — суть ядро философии Достоевского, без понимания оной, я думаю, читать романы Фёдора Михайловича бессмысленно. И не надо искать в Верховенском или Ставрогине прототипы реальных исторических лиц, «Бесы» — вовсе не исторический роман.

Во-вторых, что касаемо « безобидных добряков». Так с них и их «безобидных» идеек всё и начинается.

Когда «безобидные» идейки от «безобидных добряков» воплощаются в реальность, они уже не кажутся такими безобидными. Вот что, на мой взгляд, хотел сказать Достоевский.

В-третьих, я думаю, нельзя видеть в образах бунтовщиков всего-навсего людей, стремящихся к разрушению. Достоевский не был бы Достоевским, если бы он революционеров вот так и представил. Эти люди не просто стремятся к разрушению, но к установлению своего собственного порядка и своей собственной религии — религии уже упоминаемого человекобога. И, устанавливая сей порядок, они ни с чем не будут считаться, даже с жизнями «ста миллионов». Здесь Фёдор Михайлович как нельзя правдивее отображает суть любого революционного движения. Вспомним тот же «Интернационал»:

»...до основания, а затем

Мы наш, мы новый мир построим, —

Кто был ничем, тот станет всем».

Можно, конечно, поговорить ещё и о языке романа. Но тут мне сказать нечего. Сложнее с этим делом обстоит, наверное, только у Льва Николаевича Толстого.

В общем, относительно «Бесов» я сказал всё, что хотел сказать. И поставить ниже десяти мне просто совесть не позволит.

Истоки: автор вынашивал план написания романа давно, в течение 5-6 лет после того как отбыл свой срок в Сибири на каторге. В это время написал несколько мрачных романов и повестей — «Записки из Мёртвого Дома», «Записки из подполья», «Униженные и оскорблённые» и другое. Крестьянская реформа подала автору новые надежды на улучшение жизни людей. Они оказались тщетными. Поменялось мировоззрение автора. В кармане у него пусто. Начал работать над романом. Три версии; первая — в виде исповеди Раскольникова, впоследствии сожжена. Остальные две — постепенная эволюция, то что ныне мы зовём «Преступлением и наказанием», сплетение различных идей и замыслов писателя. Роман написан в 1865-1866, издавался в журнале «Русский вестник». После автор сделал его редакцию, когда было издание отдельной книгой.

Общие сведения: роман Фёдора Михайловича Достоевского. Жанр: реализм. Классика русской и мировой литературы, одна из её вершин.

Ассоциации: изощрённый психологический триллер с детективной линией.

Проблематика: роман о перерождении, о терзаниях человека, о совести и морали, о проблемах русского общества — страшных и опасных идеях , находивших своих жертв в виде молодых студентов. А ещё книжка о том, что «Любовь — спасёт мир» (с).

Атмосфера: мрачная, давящая, сводящая с ума. Один из лучших образов города в литературе — блестяще выписанный «грязный» Петербург, разрушитель личности. Отлично показанная панорама низов общества.

Психологизм: идеален. «Чудики», помешанные, обычные люди — все здесь дышит полной грудью (или кашляет кровью).

Личное: у «классики» есть одно хорошее свойство — заставляет задуматься. Но когда эти мысли, преподнесённые романом в «сыром» виде уже обмозгованы и их хочется озвучить, с грустью понимаешь, что ты тут не первый и до тебя эти мысли уже успели озвучить гораздо лучше, подробней, с более сильными аргументами.

Обобщение: тяжёлый роман. Стоит прочесть.

Достоевский, как никто из русских классиков, умел препарировать человеческие души. Его книги затягивают до болезненности, но, перевернув последнюю страницу, вздыхаешь с облегчением — слава Богу, наконец можно вдохнуть полной грудью, улыбнуться солнечному утру и всмотреться в лица обычных, нормальных людей, близких и дальних, любимых и нелюбимых, но с относительно здоровой психикой.

Зачем Раскольников убил Алену Ивановну? Как собирался он употребить украденные у нее средства? Он и сам не знал этого. В его воспаленном сознании блуждали лишь самые общие мысли о несовершенстве общественного устройства, завершении образования и каких-то значительных деяниях, которые он сможет совершить в будущем, имея стартовые средства. Туманные фантазии. Если бы он дал себе сосредоточиться и конкретизировать свои цели, он бы понял, что их просто нет. Имея средства, он мог бы закончить курс в университете, не бедствуя и не надрываясь на уроках и переводах, мог бы открыть маленькую адвокатскую контору, и, собственно, все. При объективном рассмотрении реализация такого плана абсолютно ничего не меняет в обществе. Раскольников с его университетом так же мало значит для тысяч и тысяч обездоленных людей, как Алена Ивановна с ее грабительским ломбардом.

В какой-то момент Родион Романович и сам осознает, что убил для того, чтобы проверить теорию: сможет ли через кровь переступить или нет. Переступить смог. Но к вершителям истории оттого не приблизился. И не мог приблизится, поскольку тот же Наполеон при совершении неблаговидных, неэтичных, преступных деяний всегда имел конкретную цель. И цель эта была не в проверке собственных возможностей, а в действиях. Раскольников же теорию свою проверял. И не додумал изначально, что криминологические теории не воплощают в жизнь, их составляют на основе наблюдения и анализа жизненных обстоятельств.

Подобно магу-недоучке, вместо грозы получившему козу, Раскольников вместо подтверждения своей исключительности и принесения хоть какой-нибудь пользы хоть какому-нибудь человеку лишь разрушил жизнь свою и еще нескольких человек. Убил двоих. Положим, Алену Ивановну он за человека не считал. И даже в каторге в ее убийстве не раскаялся. Но Елизавета? Раскольникову она ничего дурного не делала, Сонечка с ней приятельствовала и вместе Евангелие читала. Но и о ней убийца-теоретик особо не сожалел.

Хотя, если вдуматься, картинка следующая получается. Алена займы под залог давала. Наживалась на этом непомерно, грабила людей. Но, предположим на минуту, что студент Раскольников всех процентщиц в Петербурге извел. Где неимущие студенты мелкие займы делать будут? В банках? В официальных ломбардах? Не думаю. У этих учреждений другая клиентура. Вот и получается, что отвратительная Алена Ивановна при всей мерзости ее деятельности в существующем социальном миропорядке нужна. И нет у Раскольникова право вошью ее считать даже с позиций социальной полезности.

Елизавету по человечески жаль очень, случайно под топор женщина попала. И вроде неплохая женщина. Если бы не один нюанс. Описывая Елизавету, Разумихин упоминает, что в целом она очень даже мила и почти всегда беременна. Это один раз во всей книге упомянуто. И с ужасом задаешься вопросом, а младенцы, рожденные Елизаветой, где? Ответа нет, да и не нужен ответ, и так все понятно. Убив эту женщину, Раскольников на будущее уменьшил число несчастных сирот, которых либо замучивали сознательно в младенчестве, либо бросали на произвол судьбы, на нищету, унижения и забавы Свидригайловых. Вот вам и притча про Лазаря с медным крестиком.

Помнится, на уроках литературы учительница долбила нам, подросткам, что в образе Раскольникова Достоевский показал человека, который чужие страдания ощущал больнее собственных. В детстве это принимаешь, не задумываясь. Слишком тяжелый герой для подросткового сознания. Перечитывая же роман во взрослом возрасте, подтверждения такой характеристики героя в нем не находишь. Раскольников остро переживал несправедливость социального устройства общества, это да. Но к людям, даже самым близким, любви у него не заметно. Он эгоистично использует их, как маму свою, посылающую ему средства из своей нищенской пенсии, как Сонечку, на которую крест свой сбросил, не в силах один нести, и, в то же время, тяготится ими.

Увидев семейство Мармеладовых в крайней нищете, Раскольников с легкостью отдает им все имеющиеся при себе деньги. Ему жаль этих людей, он хочет помочь, и не на минуту не задумывается, что отдает нуждающимся не свое, отдает то, что мама его Пульхерия Александровна под пенсион свой занять сумела, дабы любимый сынок в столице не голодал. Причем помощь мамы Родион принимает с такой же легкостью, как и разбрасывается ею. Он, здоровый молодой мужчина, не предпринимает никаких усилий по содержанию себя. Хотя тот же Разумихин в схожих обстоятельствах себя содержит, даже Дунечка сама себя содержит, а Родион предпочитает лежать на диване и великие теории обдумывать. Инфантильность в сочетании с образованностью дает причудливые результаты и в конечном счете способствует увеличению жертвенности в мире.

Жертвенность — основа православной культуры. Жертвенность Сонечки, которая все отдает нуждающимся по велению своей большой и чистой души, вызывает болезненное сочувствие и протест. Почему Сонечка вынуждена жертвовать? А потому что папенька ее Семен Захарович решил оказать благодеяние молодой вдове с тремя маленькими ребятишками и принял на себя заботу о них, мужем и отцом себя обозначив. И ведь мог сам семейство содержать. Со службы его никто не гнал, уволили за пьянку. То есть принял на себя ответственность человек, а потом по слабости характера сбросил с плеч, А Катерина Ивановна в отчаянии и неумении содержать себя и собственных детей от падчерицы жертвы потребовала. И получила, разумеется. Ведь это же Сонечка — человек, не способный жить для себя, только для других, причем для любых других. Сонечка — безумно обаятельный персонаж, ее жаль, ей сочувствуешь, восхищаешься душевной силой этой слабенькой тихой девушки. Но ведь жертвенность Сонечек позволяет Семенам Захаровичам предаваться порокам и благодетельствовать за чужой счет. Мармеладов захотел помочь вдове и сиротам, не сдюжил, и дочку свою на потеху Свидригайловым отдал. И выбралась Сонечка из этой клоаки только потому, что Аркадий Иванович до какого-то дна в своем моральном падении дошел. Дошел, ужаснулся, и решил точку поставить. А прежде денег Сонечке дал немного. Просто так дал, от бессилия перед жизнью своей и чужой. Все в один узелок затянуто.

Раскольников жертвенную сущность Сонечки почувствовал сразу. Потому и пошел к ней в убийстве сознаваться. А тут со Свидригайловым так все пересеклось, что дети Катерины Ивановны жертвы уже не требовали, и Сонечка с Родионом друг друга нашли. Ему опора нужна была, ей новый объект для жертвования. Иначе ведь и Евангелие в жизни не удержит, слишком страшна и безрадостна жизнь. А нуждающийся в жертве — якорь, он и от петли, и от грязной канавы отведет, потому что в жизни снова смысл появляется. И не важно, что гонит от себя, что обращается ужасно, смотрит мимо. Сонечке не нужна ответная благодарность, ей ни любовь, ни дружеская привязанность не нужна. Ее душа за двоих любить и дружески оберегать способна. Именно поэтому каторжники сразу полюбили Сонечку. Эти люди поставлены в условия почти звериные, когда холодно, голодно, тяжкая бессмысленная работа и постоянное унижение. Звериные условия обостряют инстинкты. И инстинктам открывается то, что не видит рассудочный теоретик Раскольников — жертвенность Сонечки, не рассуждающая, не выбирающая, готовая отдавать любому человеку, потому что есть что отдать и душа требует отдавать людям. Это выше любви, выше дружбы, это почти нечеловеческое качество, но в основе его чистота души и доброта сердца.

Постижение Раскольниковым чувства любви в финале, его нравственное перерождение в рамках этой книги оценке не поддаются. Это начало другой истории. Во что выльется обретенный героем душевный опыт, непонятно. Ведь он не раскаялся в убийстве. Он не увидел человека в Алене Ивановне, он не пожалел о Елизавете, и даже сам факт убийства в душе своей не осудил. Он сумел лишь принять себя как обычного человека и увидеть Сонечку, как человека, достойного любви. Это совсем немало. Это настоящий душевный катарсис, переход на иную нравственную ступень, но еще не покаяние. Ведь Сонечка — не обычная женщина. Она любит не Родиона, а страдающего человека, нуждающегося в ее жертве. Ее чувство не избирательно, как чувства святых и праведников. Сможет ли Родион жить с этим, непонятно. Он-то нормальный человек, только сильно запутавшийся и измышления ума человеческого с жизнью человека перепутавший. Не уверена, что любовь Сонечки ему по силам. Но кто знает...

Произведение проницательного человека, через истеричных людишек описывающее (пусть и с преувеличениями) современный автору быт. Мне кажется, что здесь, как в хорошей музыке, каждый найдет что-то для себя, но это не будет тем, что вкладывал автор. Его искусство скорее в том, чтобы создать... ну что ли затравку для клубка ниток... т.е. несуществующий, абстрактный объект, вокруг которого читатель сам намотает что ему надо. Кто возьмет света из призмы, а кто по-грубому обмотает пеплом от аутодафе.

Отличный рассказ. Яркое описание чиновника, загодя выбравшего себе богатую невесту, и его эгоистичных действий. Лицемер, обращающий на себя внимание богатой малышки, а когда это ему не удается, из низости своей, гнобящий бедного мальчишку, только потому, что его предпочла в игре девочка. Но все решают связи и деньги, и решают в тот же вечер, на детском празднике. А через пять лет повзрослевшая малышка выходит замуж за расчетливого чиновника, принеся ему оргомное приданое.

Только вот глаза ее плачут.

Интересное произведение — это и черный философский анекдот и мистический рассказ в одном флаконе.

Прогулки по кладбищу, как по месту наблюдения за жизнью, и месту, вдохновляющему литератора, прикорнуть на свежей могилке, что может быть «естественнее».

А «новый порядок бытия» заключается только в одном, — «мы же умерли». Ничто не меняется после смерти, «жизнь» течет по инерции еще несколько месяцев.

«Мертвецов пятнадцать понаехало», как будто они на бал или в парк гулять поехали, а не хоронить их тела привезли. И грешат покойники так же как и при жизни — сплетничают, играют в азартные игры, развратничают, кичатся своим положением, в общем, весело проводят время. И «вонь тут нравственная», вонь души.

И что характерно, все покойнички принадлежат к одному социальному классу, и ни одной положительной личности среди них.

Так что же ждет нас за гранью смерти — лучшая жизнь или безысходность старой, земной?

И сможет ли человек усовершенствоваться, дабы получить новую, лучшую жизнь. Да и не поздно ли совершенствоваться?

Ужасающее в своей правдивости описание жизненного тупика, в который человека загоняют нищета и гордость, житейская трусость обывателей, недоверие, жесткосердие, ненависть. Благодеяние из жалости или месть безответному? Мертвая тишина одиночества пронизывает каждое слово рассказа.

Давно не читал вообще и классику в частности. Мысль о чтении Достоевского навеял просмотр телесериала «Идиот» за авторством Федора Михайловича.

Как я и ожидал, роман оказался грустным, пропитанным безнадежностью и тоской. Напомнил немного гоголевскую «Шинель».

Произведение является по сути перепиской двух главных героев — Макара Девушкина и Варвары Доброселовой. Последний — «маленький» человек, похожий на Акакия Акакиевича, аналогичной профессии и статуса, с небольшим намеком на личную жизнь, в виде «бумажного» общения с объектом своего обожания — Варварой. По всей видимости любовь к ней чисто платоническая, так как в гости, несмотря на многочисленные приглашения он заходит крайне редко. Но чувство это очень сильное, очем ярко свидетельствует факт временного отказа от табака, ради покупки гостинцев и другой материальной помощи для «маточки».

В каждом письме Макар Алексеевич называет себя «вернейшим другом»,«признательнейшим слугой» и т.д, всяческими способами выражает заинтересованность жизнью и проблемами Варвары. Она отвечает, судя по письмам тем же. Однако меня все время не покидала мысль о том, что она просто-напросто, ловко подыгрывая, дурит старику голову, ради легкой наживы, действует по принципу с паршивой овцы хоть пол фунтика конфет.

Ближе к концу повести она оправдала мои опасения, выйдя за муж по расчету за противного ей, но обладающего денежным достатком господина Быкова, неловко мотивировав это божественным промыслом и оставив несчастного, практически обезумевшего от горя Макара Алексеевича, отняв у него последнюю радость в жизни.

Достоевский своими «Бедными людьми» в очередной раз доказал, что есть вид женщин, для которых не столько важны чувства и любовь, сколько деньги и материальное благополучие. Конечно роман более многогранен и насыщен, но я почему-то в большей степени обратил внимание на данную его сторону.

Чем больше читаю Достоевского, тем большей его почитательницей становлюсь. Мне кажется, он гораздо более глубокий психоаналитик, чем его современник и основоположник этого самого психоанализа герр Фрейд с его «одним гвоздем» («Мир не висит на одном гвозде» — скажет ему впоследствии его же бывший ученик). И Достоевский принимается изучить все гвозди, на которых висит современный ему мир и современная ему Россия, и которые, кажется, вот-вот не выдержат, и все полетит в пропасть.

Собственно, все творчество Достоевского — это такое огромное исследование в поисках тех основ, на которых держится хоть сколь-нибудь гуманное общество, и путей сохранения этой самой гуманности. Одним из таких столбов для него оказывается христианство. То есть, даже, не просто христианство, а именно русское православие, потому что заботит его прежде всего судьба своей родной России, где понемногу сгущаются краски и предчувствуется что-то очень и очень страшное. И как раз в «Братьях Карамазовых» он выводит свои философские и социо-психологические поиски детальней всего, и особенно касательно христианства. В отличии от других его произведений, здесь судьбы героев в некоторых местах совершенно отходят на второй план, чтобы дать место какой-то более грандиозной и более обобщенной картине внутренних поисков. Это одновременно и сложная психологическая драма, и философских трактат, и исторически-культурологическое исследование.

Говоря о Достоевском, не могу не вспомнить Освальда Шпенглера. Он в своем «Закате Европы» подчеркивает разницу между русским православием и другими христианскими конфессиями, даже другими православными церквями. И его мысли как-то очень уж совпадают по духу с тем, что мы читаем у Достоевского. И он тоже видит русскую православную религиозность как ключ к процветанию России, как один из главных носителей ее самобытной культуры. Впрочем, это не странно, так как самого Достоевского Шпенглер превозносит как чуть ли не единственного из русских классиков, полностью проникшего в дух русской культуры. Здесь я должна оговориться: я сама украинка, со Львова, и для меня русская культура всегда была совершенно иностранной, и «таинственная русская душа» и вправду загадочной и таинственной, хотя общее у нас с вами, конечно, тоже имеется. И вот, пожалуй, именно благодаря Достоевскому у меня появилось некое подобие эмпатии в эту сторону, я начала кое-что понимать. И хотя, конечно, он описывает Россию 19 века, века больших поисков и больных нервов, и мотивация его героев не всем сейчас понятна и мало кому близка, но именно дух русской культуры в целом у него присутствует гораздо сильнее, чем у кого-либо другого. И если искать способов понять русскую ментальность, то наверное следует начинать с Достоевского.

«Братья же Карамазовы» — это венец данной темы. В этом романе открывается очень обширная панорама. Каждый из братьев — почти архетипический образ. Это более, чем просто человек, это символ. Второстепенные персонажи завершают это огромное символическое полотно. Как-то так у Достоевского получалось быть одновременно и реалистом, чуть ли не корреспондентом (ведь многие из упоминаемых им эпизодов, да и главные фабулы многих произведений основаны на реальных историях, почерпнутых, не в последнюю очередь, из прессы), и в то же время глубоким символистом. Поэтому все его произведения имеют много слоев, начиная с верхнего, реалистичного изображения окружающей его действительности, и заканчивая самым глубинным слоем общечеловеческих моральных и философских вопросов. Я вот только окончила читать «Братьев Карамазовых», но уже есть желание начать сначала и посмаковать отдельные детали. И я уверенна, что с каждым прочтением там можно найти для себя что-то новое.

Еще многие говорят, что не любят читать Достоевского, потому что он очень мрачен. Мрачен, да, но пожалуй и неисправимый оптимист при этом. До последнего он верил в возрождение своей страны, в то, что до самого страшного не дойдет. Жаль, что сбылись только худшие его пророчества. Но ему повезло, он не дожил. Не увидел революцию безбожия, когда и вправду вдруг стало все позволено, не увидел и последующее правление настоящего Великого Инквизитора, и вправду «освободившего» миллионы людей от их свободы. Он имел счастье умереть, не потеряв свою надежду. Но иногда мороз по коже от того, что читаешь у него отдельные вот такие фрагменты и вдруг понимаешь, что все потом сбылось.

Можно писать еще очень много, просто бесконечно, можно обсуждать каждый отдельный абзац и эпизод, ни на каком форуме места не хватит. Поэтому ограничусь тем, что отмечу эпизоды, которые особо врезались в память. Это, само собой, поэма о Великом Инквизиторе, претендующая на отдельное произведение, эпизод с «тлетворным духом», который настолько сильно вдруг обнажает всю подноготную любого монастыря, беседа Ивана с чертом, наполненная удивительным гротескным сарказмом посреди трагичности общей ситуации, ну и, само собой, речи в суде, да и все взаимодействия там персонажей. Отдельного внимания заслуживает Смердяков и вопрос вины Ивана в ситуации — повторение столь любимого Достоевским мотива «идеи, вышедшей на улицы» и ее последствий. И еще очень поразила меня Лиза Хохлакова. Ее последний разговор с Алешей для меня остался самым страшным местом в книге.

В целом же, «Братьев Карамазовых» можно соотнести с Ницшевской «Волей к власти» (тем более, учитывая некоторую незавершенность обоих) — это труд, в котором собрано все, чем был занят ум автора на протяжении всего его творчества. Возможно, из-за этого он немного теряет в плане напряжения развития сюжета, в сравнении с теми-же «Бесами» или «Идиотом», но это единственный минус, который я могу здесь для себя найти. Разве что еще присущее автору многословие, не всегда оправданное. Но это слишком мелкие недостатки, чтобы обращать на них внимание. В остальном же — еще один шедевр от любимого Федора Михалыча. Очень жаль, что второй роман так и не состоялся.

Вещь, хорошая, крепкая вещь, увлекает, затягивает, но как будто немного наигранно, где-то излишне высоко, где-то слишком мрачно. Мало полутонов, либо черное, либо белое, либо плохо, либо хорошо, а середины нет. А в жизни так едва ли бывает. Сюжет отличный, картины яркие, только ощущения погруженности в книгу нет, нет единства с атмосферой того времени. Как будто смотрю добротный фильм, где за меня режиссер расставил акценты, где кто-то решил, чему придавать значения, а что можно оставить в полутени. Но тем не менее, это слово мастера.

Очень горестно и печально, что в нашем, современном мире, увы, такой дружбы уже и не встретить... Что есть наши с вами друзья и приятели? Никто точно не сможет дать ответ на этот простой и лаконичный вопрос. Хотя, мыслей на этот счет у каждого ни одна сотня.

Также и с нашей работой. Уже давно канули в лета тот трепет и страх потерять место труда, ведь вакансий то хоть отбавляй. «Пуговка, оторвавшаяся с грязного мундира Макара Девушкина и поскакавшая к ногам его «превосходительства»... Я пережила и прочувствовала эту сцену вместе с героем. Разве можно сейчас о таком и говорить, сейчас, в современном XXl?

Роман, затронувший до глубины души, до слез, до одуренья!

И кто бы что ни говорил,

Сей текст достоин уваженья!

Повесть далека от совершенства последних романов, но руку мастера все равно видно. В произведении всего три героя и два из них до боли знакомы. Разве сейчас мало мечтателей, выдумывающих истории о каждом доме и автомобиле, и зарабатывающие ровно столько, чтобы не умереть с голоду (на жену уже не хватает)? Или вы не встречали девушек, которым все равно по большому счету, за кого выходить замуж, главное, выйти замуж? Почти все перипетии описаны с большой психологической достоверностью, но именно психологической, сама история все же выглядит фантастичной, хотя, возможно, такова и была задумка автора: нереальность белых ночей набрасывает некий покров и на все события. А вот что мне больше всего понравилось — это изображение Питера. Говорят, Достоевский не любил его и описывал, как место мрачное и недоброе. Но после прочтения повести создалось ощущение, что я побывала в этом прекрасном городе и что город по-настоящему сказочный, необыкновенный, такой, в котором ничего обычного в принципе происходить не может. Именно за это впечатление повесть понравилась мне больше всего.

...Когда берёшься за творчество классиков, сразу ставишь вопрос: и что это за произведение? Очень много написано критических, апологетических работ, защищены диссертации, спецы копают и копают, добираются до десятого дна... А что там на самом деле? О чём думал автор, создавая своё произведение? Что он хотел сказать?

Вот и ломаешь голову. А тут ещё — головоломка под названием «Братья Карамазовы». Роман прославленный, спору нет, неоднократно переведённый и экранизированный. Само собой, это ничего не говорит нам о качестве произведения. А, казалось бы, ничего такого особенного в «Братьях...» нет. Роман как роман, до уровня «Преступления и наказания» и «Идиота» не дотягивает. Но это казалось бы. А если подумать?

Во первых, роман позиционировался ФМ как первая часть большого цикла. То есть, перед нами — вполне традиционная затравка эпопеи, намечание сюжетных линий, с многочисленными длинноооотами, как это любит наш многоуважаемый автор, со всеми ему свойственными достоинствами и недостатками. И, пожалуй, главное — центровая направленность, может быть, идея, которая направляла бы сюжет — отсутствует. Её просто нет. Она, конечно, обозначилась бы в следующих романах цикла, но... судьба распорядилась иначе.

А ведь мыслей и размышлений — много. Я не скажу, что каждая страница просится в философский трактат, но за отдельные моменты хочется просто встать и аплодировать Достоевскому, до боли в ладонях. Причём — это вовсе не сиюминутные размышления о времени в котором жил писатель — скорее, это мысли о вечном, о природе человека, о его взаимоотношениях с Богом... Мысли интересные, они явно идут из сердца писателя, в своей задумчивости он даже несколько отступился от идейной полифонии, которая зачастую проскальзывает в его романах. Конечно, она есть — в лице Ивана Карамазова, но уж больно мало её, до обидного. В готовом виде мы получаем, скажем так, нечто вроде ницшеанских трактатов — афоризмов-текстов, концентрации мысли. Они логичным образам вложены в сюжет и в уста героев, однако они там присутствуют не просто как рупоры автора (как, насколько я понял, у Айн Рэнд), а как вполне самостоятельные, многогранные личности.

Кстати, что у нас с сюжетом — центровой-то идеи нету... А тут особенно интересно. На этот раз Достоевский сделал очень сурьёзную заявку — он описал просто обыденную жизнь обыкновенных людей из захудалой провинции, показал, насколько может быть глубок и сложен быт. Ни капли лицемерия или морализаторства — просто обыкновенные люди, не добрые, не злые, самые обыкновенные. Но каждый из них — личность, индивид, со своими тараканами в голове, особенностями, достоинствами... Интересная картина получается. Меня всегда удивляло, как Достоевский, не особо блестяще владеющий литературными стилями, умудрялся так глубоко показывать души людей? Вот уж непонятно. А сцена в суде, где обвинитель и защитник выворачивают наизнанку Ивана, где каждый по своему прав?

Безусловно, это сильный роман, хотя и не лучший у Достоевского. И очень жаль, что так и не случило продолжения у этой истории — понимаю теперь, что послевкусие незаконченности будет всегда посещать меня при перечитывании романа...

Наверное, стоит написать отзыв...Я никогда не был частью какого-то социального механизма, и мой нонконформизм и скептицизм просто не принимали не того чтобы стадного инстинкта, а даже какого-то подобия пиетета к устоям. Поэтому мне ничего не помешало влепить кол «чужаку в стране чужой» и заявить, что это переоценённая пустышка. Это не значит, что я чего-то не понял-да всё я понял, может даже лучше...Просто видимо мои мозги не так устроены. Ну и я люблю писать отзывы, даже критические, и бывает на классику.

Вступительное слово было нужно просто чтобы не сочли глупцом, снобом или каким-то возомнившим себя чёрт знает кем. Просто у меня есть своё мнение и я его не боюсь высказывать.

Братья Карамазовы, столь всеми любимые и с самой высокой оценкой всех произведений Фёдора Михайловича произвели смешанные впечатления. Очень смешанные. Ну давайте постараемся хотя бы немного по порядку...

По размеру становится ясно сразу — книга внушительная. И это в кой-то мере попытка создать эпопею. Начало так вообще сплошное ознакомление нас с Фёдором Карамазовым-русским грешником)И ведь по этой неторопливой, простите, тягомотине сразу становится понятно почему Достоевский и собирался создать целый цикл про Великого Грешника. Более того автор нас знакомит со всеми-всеми-всеми в ужаснейших подробностях. Вот, например, пускай еще отец Зосима. Он персонаж не такой уж и важный по книге-но пускай захотелось в противовес Великому грешнику автору поставить Великого праведника. Пускай. Но ведь там целая главища его противнику посвящена-отцу Ферапонту. Она совершенно лишняя, хватило бы 1-2 абзацев для того чтобы в курс дела ввести и всё. И тут сразу же напрашивается сравнение с другой эпопеей, которая,к слову, очень понравилась самому Достоевскому — речь, конечно же, о знаменитых «Отверженных» Виктора Гюго. Ну опять те же отступления, эпиграммы, длительные описания. Только Гюго был мастер всяких художественних описаний, а Фёдор Михалыч описывает внутренний мир героя страницами напролёт. Ну это просто невозможно же! Герои выдают монологи на 10 страниц! Это же неслыханно!)) Глава о «великом инквизиторе» да и вообще почти всё с Иваном — это полный кошмар. Бесконечное словоблудие. Я понимаю, что ницшеанство и всё такое, атеизм в моде, Достоевскому тоже хотелось поразмышлять. Но оно совершенно ни к чему, а монологи часовые — это форменное издевательство. Притом, что такой ультра супер мега детальный анализ внутреннего мира настолько скрупулёзный, что в итоге персонажи вышли совершенно нежизненные(что не редкость для Достоевского). Ну никогда не поверю я ни в прямо-таки ангела во плоти Алёшу, ни в доблестного грешника Митю. Разве что самый главный словоблуд-Иван, вышел более менее. Ах, да, ну и сам Фёдор Карамазов))Про Смердякова я и вовсе молчу....за гранью логики, хоть там опять же размусоленно с ним, а вот ни черта не правдоподобно. Такое ощущение, что персонажи вообще были придуманы лишь для того чтобы их проанализировать, и их повадки с недостатками для того же. А всё, что происходит в книге — это от лукавого. Вот честно, и концовка тоже — такое впечатление произвела.

Ну и еще что стоит отметить — роман многогранный и от того неровный. Если Отверженные — роман неровный из-за совершенно ненужных описаний, то здесь по сути не понятно о чём же роман-то. О Боге, о Грешнике, о семейных ценностях, о любви или о морали. Причём оно зачастую всё слабо связано, автор бросается от одного к другому. Эпизоды со Снегирёвыми и Катей настолько разные, что диву даёшься. Как по духу так и по смысловому наполнению. Амбиций было много — а вот не вышло так, как надо. Удар вышел дешевле замаха. Вот вспомнился подлинный шедевр — «Американская трагедия» Теодора Драйзера. Вот где все длинноты оправданы, где герои не совершают самопожертвований после преступлений, где всё настолько обыденно, что первая мысль — а в чём же трагедия-то? И со временем понимаешь — в обыденности-то и есть трагедия...Советую прочитать всем. Это настоящая вещь в самом полном смысле. Настоящая от начала и до конца, особенно конца.

Не скажу, что Карамазовы совсем уж не понравилсь, всё таки тема «Бога» удалась, чего греха таить. Даже с «великим инквизитором». Это то, что мне понравилось. Но в целом, увы, прочитал и едва ли что-то осталось после него. Ну разве что слезовыжимательная концовка — этого уж и вовсе нельзя прощать.

Люблю Достоевского за его юмор! В этом романе моментами посмеялась от души. Пусть не много, но все же было и было искренне. Слог поначалу трудноват, потом привыкаешь все больше и больше, а по окончании произведения, после осмысления его, так сказать философии, даже трудновато читать произведения других авторов. Я лично привыкаю к Федору Михайловичу!

Настасья Филиповна — на мой взгляд получила всё именно по заслугам. Не понравилась она мне, с самого начала, с самого ее портрета! Князь Мышкин оставил не одинокое мнение, а двойственность или даже тройственность! Жаль было Ипполита. а наиболее приятное впечатление оставил Ардалион Александрович Иволгин.

Уверена, что прочту роман «Идиот» еще хотя бы раз в своей жизни, только в более позднем возрасте

Оценка — 10

Безусловный шедевр. «Книга, в которой есть всё» (Курт Воннегут)

Влюбленна в это произведение!Перечитываю снова и снова (5 главу) будоражит душу и сознание!Я думаю никто не остался равнодушным после прочтения и задумался...Человек есть тайна!

Берясь за самый малоизвестный роман Достоевского (а широкой публике он мало знаком), я всерьёз опасался, что увижу здесь спад, провал, серьёзную неудачу ФМ. Но, как оказалось, это не так. «Подросток» — очень достойный Достоевского роман, может быть, несколько тяжеловатый, но всё таки не такой затянутый, как «Бесы», здесь лишних фрагментов даже нет. А ведь этот роман сложен, причём весьма и весьма. И что по его поводу можно сказать?

Открываем википедию, набираем название, и смотрим, что там написано. Читаем: «Писатель противопоставляет дворянина Версилова, отца Аркадия, и дворового человека Макара Долгорукого — формального отца. Второй для автора становится символом понимания народной правды и идеи нравственного «благообразия», одной из основных идей романа.» Уж не знаю, кто этот текстик набросал (надеюсь, не уважаемый мной Бахтин), но он внутреннему содержанию романа не соответствует почти никак. В некоторой степени, простота и гармоничность Макара действительно несколько диссонирует с метаниями Андрея Версилова, но Достоевский явно не заострял на этом внимания — речь совсем о другом.

Фёдора Михайловича сложно назвать блестящим стилистом. Скажем прямо — он прямо проигрывает в языке, скажем, Льву из Ясной Поляны. Но если брать по внутреннему содержанию — здесь Достоевский опережает рекомого автора «Войны и мира» на много шагов вперёд. Дело в том, что в «Подростке» психологических типажей, характерных для многих романов, нет вообще. Персонажи настолько противоречивы, а их поступки слабо поддаются логике, что сразу приходит понимание: они — абсолютно живые. Как будто взяты из реальности в чистом виде. Осуждает ли Достоевский кого нибудь, проявляет ли «морализаторство»? Ни грамма! Андрея Версилова вовсе не тянет осудить — этот метущийся, на грани нервного срыва человек вызывает только сочувствие — он просто такой, какой есть, и больше ничего. Это и не хорошо, и не плохо. В каком-то роде Версилов — центральный персонаж романа, всё крутиться вокруг этого человека.

Аркадий, его внебрачный сын? Да, от его лица ведётся весь рассказ. Фактически, всё, что он рассказывает — наблюдение за поступками и последствиями поступков отца. Но и он здесь присутствует не случайно. Я могу ошибаться, конечно, но смысл всего этого действия таков: Аркадий, подросток, наблюдая за своим отцом, должен был придти к пониманию, что жизнь куда сложнее, чем видится на первый взгляд, что далеко не все нуждаются в осуждении, или даже понимании — их просто нужно принять такими, каковы они есть. Такова его мать — Софья, таков был и Макар. В одном с литераторами я согласен — роман очень гуманистичен по своей сути, это действительно масштабное психологическое исследование... Кто знает, может быть — лучшая и единственно возможная форма исследования индивида?

Нейтрального отношения к Достоевскому не бывает: либо обожают, либо не любят. Я не люблю его за вязкость, тяжеловесный язык. Но мыслит, а посему интересен. Поймала себя на том, что за некоторые произведения (вроде «Белых ночей») поставила ему по 10 баллов. «Бесы» — самый отвратительный роман по документальным историческим материалам. Автору было необходимо подтянуть факты под свою теорию о единственно правильной жизненной позиции — христианском смирении. Поэтому всё многоликое явление русского революционного движения он свёл к нечаевщине, проигнорировав наличие таких светлых и романтических фигур как Кропоткин и Герцен и таких безобидных добряков как Чернышевский. «Надо не бунтовать против власть имеющих, а бездействовать». Толстая книжка написана ради одной идеи. Для меня маловато. Преследует ощущение, что автор не потрудился собрать разноплановый материал. Я сказала «Не верю», читая «Плаху» Айтматова, не соприкасавшегося с реалиями наркоторговли и не знающего жаргонных обозначений травы, именуемой у него единственным термином. «Не верю» я говорила и читая «Бесы», но плевалась в последнем случае чаще. Достоевский знал кружок Петрашевцев и жизнь ссылки, а потом посчитал, что можно написать книгу, осуждающую революционное движение, не ознакомившись с идеями и буднями и других революционно настроенных кружков. По отношению к таким как Бакунин это было настоящее предательство, льющее воду на мельницу тенденциозной проправительственной пропаганды. Главное требование к автору исторического произведения — он обязан быть объективным, собрать максимум разнообразных данных и не навешивать ярлыков. Нельзя судить обо всём народничестве по парочке лидеров из кружка Нечаева, поскольку я, например, сильно сомневаюсь в психическом здоровье последних. Ишутин в крепости сошел с ума, а значит, революционную программу составлял человек с уже подмоченной психикой, и не надо ссылаться на таких, желая выставить в черном свете всю прогрессивную русскую интеллигенцию. Шизоидная холодность Нечаева (как и Пестеля, кстати) тоже наводит на определенные размышления. Еще меня удивляло, что, затронув темы страданий народа и свободы личности, Достоевский в «Бесах» погряз в какой-то бытовухе, читая которую, я неизменно задавалась вопросом, зачем он мне всё это рассказывает. Убийство студента-отступника для острастки других заговорщиков — да, ужасно. Но при чем здесь типичное для объединений именно бунтовщиков? Скорее такие события характерны для уголовного мира. Ставрогин не похож на Бакунина, которого Достоевский пытался под этой фамилией показать в романе. Известие об убийстве студента в масонском гроте парка Петровско-Разумовское и разговоры о причастности к нему Нечаева, которому Герцен дал денег на революционную деятельность, было полной неожиданностью для Бакунина, осудившего криминальные нечаевские методы. Бакунин (в отличие от Ставрогина) не только не задумался о самоубийстве, но оставался таким же доброжелательным и гостеприимным, несмотря на тяжелый диабет. Последняя моя претензия к Достоевскому касается замалчивания подробностей пребывания Нечаева в заключении. Его довели до цинги, лишили возможности писать, держали в ручных кандалах, из-за которых образовались незаживающие язвы. Один такой штрих чего стоит: официальное заявление о его побеге, сфальсифицированное для того, чтобы никто не пытался передать ему письмо или лекарства с воли и чтобы он считал себя всеми забытым. Держался он фантастически мужественно, чем вызвал моё уважение и сострадание. Он долго боролся за право получать журналы и книги на интересующие его темы. Народовольцы предложили ему выбрать, будут ли их силы брошены на его освобождение или на устранение царя. Нечаев в шифрованной записке просил их сосредоточиться на подготовке покушения, а отсрочка побега стоила ему жизни. Было бы порядочно в романе не только предавать анафеме такого человека, но и упомянуть, какую страшную цену он заплатил за свои жестокие теоретические построения и каким героическим было его поведение в застенках.

Уникальный для меня случай, этот роман я читал не единожды, но всякий раз какой-то нарезкой, кусками, дочитывал до какой-то главы и бросал, потом через пару месяцев продолжал с того же места. Ни разу не прочитал полностью — залпом, запоем. Наверное, есть люди, которые могут читать Достоевского запоем, наслаждаться им. Я их не понимаю.

Читать Достоевского – все равно что играть в постапокалиптическую мморпг или жить в России. То есть, до финала дойти реально, но наслаждаться этим? Занятие на любителя.

Достоевский – это не просто великий писатель. Это наше национальное достояние, как наш балет, матрешки, АК-47 и межконтинентальные баллистические ракеты.

Это доступно гражданам любой страны на земном шаре, независимо от национальности, вероисповедания, образования и культурного гештальта, в который они вовлечены. Это доступно всем.

Его герои живые и выпуклые, они настоящие — до мурашек и холодного пота, до кривой усмешки и кислой мины.

При этом никому из них невозможно сочувствовать, сопереживать – в этом проза Достоевского сродни сплаттерпанку.

Но только там, где в сплаттерпанке героев крошат в мясной фарш и костяную муку, с героями Достоевского происходит что-то еще более страшное. Что-то еще более величественное. Они не просто умирают, они перерождаются.

Это история про убийство. Это история про убийство своего «Я». Про перерождение.

Единственному герою Достоевского, которому это не грозит – и, так уж совпало, это единственный герой, которому хочется сопереживать – в самом романе отведено не очень много места. Он всегда рядом, всегда на периферии зрения, при этом автоматически зрением отфильтровывается, как красная реклама «кока-колы» или яички МТС.

Этот герой родился в болоте, пережил наводнения и восстания, снегопады и бунты, голод и блокаду.

Его зовут Питер.

Достоевский, прежде всего, великий психолог, это мы знаем со школьной парты.

Я, кажется, мог бы написать целое эссе, о том каков Питер у Гоголя или у Толстого, у Мандельштама или Набокова – но к чему? Об этом уже написали сто тысяч эссе.

Мы видим Питер глазами героев – и это не панорама, это мизансцены, дырки в занавесе, отдельные картинки, фоточки снятые на мобильный.

Это обычный маршрут Роди – трактиры и распивочные, Сенная, тесные душные улицы, канавы, грязь, давящие на психику мрачные здания, обшарпанный внутренний интерьер всех этих берлог-«углов».

Это не столичный Питер, это — Питер, в котором живут «униженные и оскорбленные». Им не вырваться за пределы круга. Они обречены.

У Раскольникова стандартная реакция на это: гримаса «глубочайшего омерзения». Потому что это «та особенная летняя вонь, столь известная каждому петербуржцу, не имеющему возможности нанять дачу»; «жара…страшная»; «духота, толкотня»; «нестерпимая…вонь из распивочных, которых в этой части города особенное множество»; «пьяные, поминутно попадавшиеся, несмотря на буднее время» — «все это разом неприятно потрясло и без того уже расстроенные нервы юноши».

Но при этом он плоть-от-плоти этого нуар-стимпанкового сеттинга: «Тут лохмотья его не обращали на себя ничьего высокомерного внимания».

О том, что Питер может быть другим, мы узнаем из-за ошибки Раскольникова. Он случайно забредает на острова, а там: «изукрашенные в зелени дачи», «разряженные женщины и бегающие в саду дети», «пышные коляски, наездники и наездницы».

Но Раскольников их не замечает. У него в голове другое. Ему все равно. Объект появляется в поле зрения и пропадает. Его немного радует контраст между этой извечной городской пылью и внезапной свежей зеленью – но эти ощущения сразу переходят в разряд болезненных и раздражающих.

То есть, вот эти питерские дачи и питерские трущобы они, по Достоевскому, даже не могут вступить в конфликт. Настолько они равноудалены и различны.

Что такое питерская архитектура в романе? Доходные дома, трущобы, уродства, кабаки, распивочные. Тут нет парадных фасадов и блеска. Тесно. Мрачно. Давит.

Раскольников случайно тормозит на Николаевском мосту, всматривается в великолепную панораму «дворцового Питера»:

«Небо было без малейшего облачка, а вода почти голубая, что на Неве так редко бывает. Купол собора, который ни с какой точки не обрисовывается лучше, как смотря на него отсюда, с моста, не доходя шагов двадцать до часовни, так и сиял, и сквозь чистый воздух можно было отчетливо разглядеть даже каждое его украшение».

Это место особенно знакомо Раскольникову, раньше неоднократно случалось вглядываться в эту картину, удивляясь почти всегда «одному неясному и неразрешимому своему впечатлению»: «Необъяснимым холодом веяло на него всегда от этой великолепной панорамы; духом немым и глухим полна была для него эта пышная картина…Дивился он каждый раз своему угрюмому и загадочному впечатлению и откладывал разгадку его, не доверяя себе, в будущее».

Но все это он корчует из себя, как атавизмы своего прошлого, которое сам же отрубил топором.

«Начинка» Питера, его интерьеры – это Родина крошечная клетушка, шагов 6 длиной, это желтенькие, пыльные и отстающие обои, это низкий потолок, об который немудрено разбить башку. Пульхерия говорит: «точно гроб», «наполовину от квартиры стал такой меланхолик». Или комната Сони, похожая на сарай, с окнами на канаву, один угол – тупой, другой – кривой. У Мармеладовых просто каморка, освещаемая огарком свечи.

Очень важно, что Питер у Достоевского – желтый.

Грязно-желтые обои в комнатах Раскольникова и Сони, желтая мебель в кабинете Порфирия и квартире процентщицы, ярко-желтые домики на Петровском острове, и тут же желтые лица — Раскольникова, Порфирия и старухи, перстень с желтым камнем на руке Лужина и т.д. и т.п.

Желтый – цвет болезни Питера и его жителей, цвет зла, обмана и всех отрицательных черт города. Комната процентщицы в смысле «желтого» — просто средоточие всего этого.

Герои постоянно говорят о духоте. «Где тут воздухом-то дышать? Здесь и на улице, как в комнатах без форточек»

Свидригайлов определяет его как «клоак»: «Народ пьянствует, молодежь образованная от бездействия перегорает в несбыточных снах и грезах, уродуется в теориях;…а все остальное развратничает. Так и пахнул на меня этот город с первых часов знакомым запахом».

Петербург Достоевского – умышленный город, сделанный насильно. Такая трактовка конечно результат «почвеннических» идеалов автора.

Для него Питер – катализатор преступления, именно отсюда растет раскольниковское топорище. Тут некому сочувствовать. Потому что все преступники. Не нуар ли?

По Достоевскому, сам город формирует особый тип личности. Тут искусственные идеи заменяют органические нравственные убеждения. Массовое безумие, нашествие зомби. Питер просто сводит с ума.

Свидригайлов: «в Петербурге много народу, ходя говорят сами с собой. Это город полусумасшедших (…) Редко где найдется столько мрачных, резких и странных влияний на душу человека, как в Петербурге. Чего стоят одни климатические влияния! Между тем это административный центр всей России, и характер его должен отражаться на всем».

Говорим Питер, подразумеваем – вся Россия.

Следователь советует Раскольникову: «Вам…давно уже воздух переменить надо».

Питер доконал лирического героя. Его комната-«шкаф» («там-то в углу, в этом-то ужасном шкафу и созревало все это вот уже более месяца») – как символ влияния Города. Сенная площадь, трактиры, распивочные, проходные дворы…

Для того, чтобы стать другим человеком, Раскольникову нужна Сибирь, это как противоядие – облитая солнцем степь, юрты, замершее время. Золотой век. Возвращение к истокам, к «почве».

Извечная русская история – хотим как лучше, но нам мешают. Национальная трагедия. Постоянное внешнее давление. Среда заела...

У Достоевского таков не только Раскольников, еще и Голядкин в «Двойнике», и Долгоруков в «Подростке».

Они живут, как на вулкане – постоянно подвергаются давлению на голову, постоянно на грани катастрофы, взрыва. И в то же время – какого-то важного открытия, ответа-на-все-вопросы?

Это подводит нас к тому, Питер у автора, как и весь посвященный ему роман – это некий важнейший ключ ко всему.

Там все спрятано, там есть ответы. «Почему у нас все через ж?», «Почему мы такие стали?», «Что сделать, чтоб это хоть-как подправить-подлатать, а?»

Дочитал, и сразу захотелось взять билет на «Красную стрелу».

А вдруг и правда они там? Ответы.

Скажу просто — я не филолог и не литературный критик, поэтому Вы не увидите в моём отзыве подробного литературного анализа. Это отзыв человека, вдоволь начитавшегося всякой популярной литературы.

Главнейшим плюсом романа является сильная психологическая сторона, занявшая место динамичного действия. Такие яркие характеры, какие прописаны здесь, редко где встретишь: каждый из героев имеет свою сложную мотивацию, разнообразный внутренний мир героев не даёт заскучать. И каждый из них, встретившись с князем Мышкиным, воплощением детской наивности и всепрощения, — ведёт себя соответственно со своим психологическим портретом. Всё гармонично и логично, благодаря чему начинаешь верить Достоевскому, а персонажи живут своей жизнью.

Прибавьте к этому ещё и лёгкий язык и средний словарный запас (которые, впрочем, часто ставят в минус Достоевскому), значимо облегчающие чтение и делающие стиль более эластичным (вот это словечко). Да, конечно, иногда будто бы устаёшь от этих как бы повторяющихся речевых оборотов-с, но в такие моменты отличное повествование закрывает собой всё остальное. При этом с диалогами у Достоевского нет проблем, читаются они вполне живо, а вот когда доходит до описаний событий, вполне возможно, что чтение немного застопорится, но в тупик не зайдёт никогда.

Ещё одна сторона повествования, очень мне понравившаяся, это мелкие отступления в диалогах: рассуждения на высокие философские и острые социальные темы (или просто хорошая история князя о швейцарской деревне). Такие отступления всегда делают прочтение приятным и добавляют произведению глубины. А Достоевский в точности знал, в каком месте нужно отвлечься от главной сюжетной линии и дать читателю «отдых». Понравились мне также второстепенные персонажи, как сложная натура Ипполита, забавный генерал Иволгин и «среднестатистический» Ганя, и их истории.

Безусловно, роман должен прочесть всякий, кто считает себя читающим человеком.

Постараюсь не повторять то, что было сказано до меня, поэтому начну с середины.

Да, сюсюканье, конечно, ощутимое. И низкий культурный уровень героев — чего стоит одно восхищение Девушкина бездарными произведениями своего соседа-писателя. Но в том-то и фишка, что несмотря на низкую культуру, на покорность и унижение перед всяческими начальниками, даже на пьянство от отчаяния, у этих героев есть главное — Душа, они умеют любить и выражают свою любовь в доступной им форме, и мы не можем за это их осуждать, какой бы примитивной эта форма ни была.

Девушкин любит Варю ни на что не надеясь,отдаёт ей последнее, ни на что не претендуя. Ну а то, что он любит её именно как женщину, даёт понять его первое письмо, с которого Достоевский начинает роман: когда его(письмо) читаешь, впечатение такое, что это любовная переписка. Варя навряд ли любит его как мужчину, её любовь и забота больше чисто человеческая, частично исходящая из благодарности за то, что Девушкин когда-то ей помог. Но от этого не менее трогательна её забота о нём — она ведь тоже отдаёт ему последнее.

Для меня это произведение, в первую очередь, не о том, что бедный человек не хуже богатого — об этом множество произведений и в русской, и в мировой литературе, это прописная истина — а о том, что человек с примитиным культурным уровнем не хуже, а порой даже и лучше развитого человека с прекрасным образованием, несмотря на все свои недостатки, несмотря на то, что во многих ситуациях его поведение выглядит даже жалким.

поэтому 10

Чем отличается по-настоящему хорошее произведение от просто неплохо написанного? Кто-то ответит — захватывающим оригинальным сюжетом, другие заявят, что скурпулезно прописанными персонажами, третьи будут настаивать на уникальном языке повествования. Список возможных критериев можно продолжать долго, однозначного ответа нет. Лично для меня степень «хорошести» и значимости произведения определяется тем, заставляет оно задуматья или нет. Бывает дочитываешь последние строки, закрываешь книгу, и ... как бы на некотрое время отключаешься от реального мира, уходишь в себя. В мозгу появляется невидимая надпись «Загружается...», и ты ишешь ответы, формулируешь новые вопросы, в общем пытаешься понять суть, осмыслить информацию. К этому процессу нет-нет, да и возвращаешься на протяжении нескольких дней (возможно и дольше), берешь временами с полки недавно прочитанный томик, пробегаешь глазами некоторые отрывки.

«Братьев Карамазовых» я прочитал несколько недель назад, но до сих пор иногда проваливаюсь в астрал размышлений. Этот роман настолько всеобъемлющ, что сформулировать, хотя бы для себя, о чем он (cобрать мысли в точку, как написал бы Федор Михайлович), не так-то просто. Писатели уровня Достоевского отличались от современных тем, что каждое их крупное произведение было сильнее и глубже предыдущего, и «Братья Карамазовы», как итог творчества автора, вобрали в себя мудрость всех его предыдущих творений.

Неудивительно, что и количество идей на квадратный сантиметр текста зашкаливает. Кратко останавлюсь на тех из них, которые показались наиболее интересными. Во-первых, излюбленная Достоевским тема о среде, которая заела. Речь даже не о том, что три брата в примерно равных условиях выросли совершенно разными людьми. Интереснее сравнить, например, взгляды Карамазовых на Бога. Иван категорично его отрицающий, Алеша принявший всей душой и Дмитрий определенного взгляда по этому вопросу, не имеющий, но в остроге пришедший примерно к тем же мыслям, что ранее высказывал Зосима (о своей вине за чужие грехи и прочим). Тесно с размышлениями о Боге переплетена тема вседозволенности и убийства. Здесь «Братья...» перекликаются с «Преступлением и наказанием»,

Еще один вопрос, который не дает покоя, кто это существо из кошмара Ивана? По некоторым признакам можно понять что оно есть отрицание всего доброго, зло возведенное в абсолют. Кстати, подано это зло весьма оригинально, оно само же подчеркивает, что намерено явилось без рогов и опаленных крыльев, в образе обычного человека (из более поздней литературы такой подход можно встретить у Роберта Ханлайна в романе «Иов или осмеяние справедливости» и у братьев Стругацких в «Отягощенных злом»). Так же неясно реально это существо, или лишь порождено больным сознанием. В любом случае получается, что дьявол может быть в каждом из нас, а ранее в главе о «Великом инквизиторе» автор подчеркнул, что души людей есть поле битвы зла и добра.

... Очень непросто писать отзыв на такое произведение. Перечитывая в очередной раз изложенное выше, понимаю, что изначально все представлялось совсем по другому, более логичным, структурированным и глубокомысленным. Главное же, что хотелось сказать — уверен, «Братья Карамазовы» одна из ключевых книг русской литературы, и каждый найдет в ней что-то интересное для себя. По моему глубокому убеждению доискаться до ответов на краеугольные вопросы, такие как: «кто виноват», «что делать», в чем заключается русская идея, и в чем тайна загадочной русской души без таких авторов как Федор Михайлович Достоевский не возможно.

«Пушкинская речь» состоит из двух больших частей — собственно речи, посвященной творчеству Пушкина, и своего рода послесловия, посвященного тому, как эта речь была воспринята современниками. Послесловие интересно скорее для литературоведов и историков: ФМ клеймит западников (даже тех, которые поздравили его с отличной речью) и поддерживает славянофилов. А также рассуждает в целом и обще о том, куда мы катимся. Это не слишком интересно, на мой взгляд.

Часть про Пушкина и его творчество гораздо интереснее. Во-1, ФМ выводит свою собственную периодизацию творчества Пушкина — не то чтобы особо упирая на ее научную часть, а так, между делом. Но по здравому размышлению, я местами склонна с ним согласиться. Из разборов отдельных вещей мне больше всего, как ни банально, понравилось сказанное про «ЕО». Про финальный отказ Татьяны, например, «но я другому отдана и буду век ему верна». Пушкин умалчивает, что она в этот момент думала и чувствовала, ФМ препарирует возможные причины и делает это, как всегда, с филигранной психологической точностью. Но в целом — не могу сказать, чтобы это была какая-то особо глубокая научная работа — суть речи этого, собственно, и не предполагает, хотя не сомневаюсь, что как речь она была значительно лучше.

Очаровательная вещица, по стилистике и содержанию очень похожая на «Село Степанчиково», которое я нежно люблю. Такой уже ужасно едкий юмор, едва прикрытый традиционной вежливостью повествователя, который, разумеется, ни на секунду не вмешивается, а лишь беспристрастно излагает события. Имеем некий провинциальный городок, в котором все друг друга знает. В городке существует свое маленькое «высшее общество» — узкий гадюшник, в котором местные дамы пытаются, сохраняя внешние приличия, побольнее уколоть друг друга. При этом делят, разумеется, не корову, а некое формальное общее одобрение. Есть местная «статс-дама» Марья Александровна, которая по положению, разумеется, ничуть не выше остальных, но сумела ловко себя поставить; впрочем, ее права первенства постоянно оспариваются другими дамами городка, которые считают себя не менее достойными. Между ними идет очень веселая холодная война, в которой стороны используют любые возможности, чтобы насолить друг другу. И тут как раз повод — в городок приезжает совершенно выживший из ума, но по местным меркам довольно богатый старичок-князь. Вокруг него начинается феерическая кутерьма, разбиваются судьбы, портятся репутации, разрываются помолвки, в результате бедный старичок сходит в могилу, а город обсуждает происшествие еще пару лет. Все это ужасно весело, как обычно ФМ пишет такие вещи — балансируя на тонкой грани между реалистичностью и сатирой. Смотря со стороны, осознаешь, насколько вся их кутерьма вокруг князя смешна, бестолкова и нелепа. А с другой стороны, читая, как Марья Александровна уговаривает свою своевольную красавицу-дочь выгодно выйти замуж, я просто узнаю свое семейство. И так — во многом, в этом особая прелесть ФМ, кажется, в его сатирических вещах зачастую очень много того, что смешно только на бумаге и весьма грустно в жизни.

Что отдельно забавно — так эта концовка, представляющая собой чистой воды пародию на «Онегина». И «какой-то важный генерал» тоже присутствует, хоть малинового берета нет.

Вот только ФМ умеет создавать таких персонажей, как этот муж-вдовец! Некое невообразимое существо, нечто среднее между Раскольниковым и героем «Записок из подполья». С одной стороны, он пытается все рассчитывать, в том числе чужие чувства, эмоции и поступки, пытается манипулировать. С другой стороны, жизнь показывает, что ему это не удается от слова совсем, и манипулируют в итоге им. Точнее, не манипулируют, но он становится заложником чужих тараканов в голове, плавно переходящих в безумие и суицид. Сначала герой, немолодой уже человек, женится на 16-летней девочке с мыслью о том, как будет ее «строить» и воспитывать в духе патриотизма. А потом внезапно оказывается так, что он влюбляется в эту девочку по уши (при всем этом будучи совершенно неромантичной и довольно неприятной натурой). И любовь его — это именно любовь неромантичного и неприятного человека, любовь невротика, который, очевидно, нечасто такое в своей жизни испытывал и не знает, как с этим совладать, кидается из крайности в крайность, то ноги ей целует, то в квартире запирает. Что все это время происходит в голове у девушки — нам не раскрывают. Но и так понятно, что ничего хорошего, раз она в итоге решает выйти в окно. А герой, видимо, не понимает, что это его вина по большей части, результат его внуреннего безумия, и все перебирает разные факты их совместной жизни, пытаясь найти в них очевидный ответ.

Начну с главного. От слова «маточка» у меня каждый раз наступают корчи. Все остальное сюсюканье и разливание соплей, так, что на страницу текста нет ни одного слова в полной его форме, а сплошь уменьшительно-ласкательные и pejorative, я еще могу худо-бедно пережить. Хотя даже для ФМ их концентрация превышает все допустимые пределы. Но от одного взгляда на слово «маточка» мне решительно становится дурно и хочется пойти перечитать таблицы Брайдиса.

C другой стороны, такая лексика в итоге достигает своего эффекта — в сочетании с абсолютно ничтожными темами и общим жутким мещанством героев она, действительно, создает совершенно нарицательный портрет этих бедных, лишних людей. У которых вся высота любовного чувства проявляется в том, что немолодой нищий чиновник покупает нищей же барышне «полметра шелчку» (не сразу соображаешь, что речь идет о шелке). Герои не вызывают приязни, да и сострадания тоже, на них смотришь с каким-то странным выражением, как на представителей другого вида. Хочется сказать, что, и это — все? Увы, да. Рубашоночка новенькая, посылаю вам тридцать копеек серебром, геранчики на окошечке, сюсюсю.

Забавно, кстати, как реагирует пресловутый «маленький человек» на повесть о нем же — на гоголевскую «Шинель», из которой вышли все эти, простигосподи, нищебродики. Воспринимая ее как пасквиль и издевательство, унижение его «гордой бедности» или «бедной гордости». Хотя казалось бы, оглянись вокруг и трезво содрогнись. И перестань уже быть таким жалким ничтожеством — потому что пресловутая гордая бедность происходит одновременно от пьянства (которым страдает Макар Девушкин за кадром) и от тупоумия, от совершенно неадекватного восприятия окружающего мира. Не знаю, как можно над этим умиляться, меня раздражает.

Забавна, с другой стороны, Варвара. Она, конечно, тоже поддерживает это сюсюканье и блаженненькое отношение к миру, но стоит только на горизонте появиться человеку, который улучшит ее финансовое положение — и тут же она принимает решение, ни у кого не спрашивая советов. Из них двоих более твердо стоит на грешной земле именно Варвара, получается — еще родит своему Быкову шесть детей, несмотря на безостановочные причитания и жалобы на слабое здоровье.

В общем, не могу четко сформулировать, чем же, но роман меня ужасно раздражает. Не выношу, когда люди начинают прибедняться, а герои безостановочно занимаются этим и больше ничем вообще.