Возможно, лучшая вещь в жанре альтернативной истории. Вопрос «Что было бы, если бы...» отнюдь не праздный, он заставляет осмыслить повороты и хитросплетения Реализовавшейся истории.

Итак,

Автор убедительно показывает, что ход истории не сломать фанатикам -экстремистам (которые описаны отнюдь карикатурно: это отважные и убежденные в своей правоте люди, готовые на все). Две сюжетные линии — Роберта Ли и Нейта Коделла — описаны виртуозно, стилистика языка героев резко меняется вместе с обстановкой: читатель попадает из мира джентльменов, генералов и политиков в мир простых малограмотных людей — и обратно. Чудеса из будущего, в основном военные, в декорациях КША (не США!) 1860-х. Отдельное спасибо переводчику!

Интересные приколы: еврей-купец из Ричмонда, читающий об ещё не рожденном Гитлере. Аллюзии, понятные немногим: Натана Форреста в США сравнивали с Гитлером, но в книге он в этой роли так и не реализовался. Негры, правда, на периферии, но единственный подробно описанный темнокожий (Израэль) отнюдь не выглядит невинным угнетённым — он сам готов угнетать.

Есть и сомнения. Слишком уж гладко складывается политическая карьера Ли, чересчур твердо ведёт он свою линию, слишком разумно рассуждают его оппоненты (даже Форрест).

Главное для меня в том, что это книга, написанная гуманистом. В годину ненависти и крови, когда слово «гуманизм» стало ругательством, твердая вера автора в человеческий разум удивляет, восхищает и просто даёт силы жить.

Рассказ неплохо написан, сентиментален, лаконичен, но, увы, совершенно неправдоподобен. По пунктам:

Эти соображения и оставили меня равнодушным к ужасной судьбе героев, шитой белыми нитками.

В детстве этот двухтомник привлек мое внимание тем, что на форзаце и нахзаце красовалась подробная карта Южной Африки. Для фанатика географии это что-то! Тогда я еще не читал Клэнси и не знал о технотриллерах. Очень нравился «деловой» подход к композиции: указание места и времени перед каждым отрывком, список техники и действующих лиц (как в пьесе) и, конечно, обилие технических деталей. Сюжет закручен лихо:

Бонд, в отличие от своего учителя Клэнси, не претендует на знание психологии разных культур и народов, что спасает от совсем уж явной «клюквы». Всплывают всякие деликатные подробности мировой политики, такие как тайное атомное сотрудничество ЮАР и Израиля. Книга весьма познавательна в плане многообразия способов истребления людьми себе подобных: например, хладнокровно и обстоятельно описывается действие зарина и А-бомбы.

Твердая «семёрка».

Не являюсь особым поклонником Толкина, и уж тем более не читаю фанфиков по нему. Для Еськова решил сделать исключение: столько хвалебных отзывов, да и автор — учёный...

Оказывается, учёный вполне себе может быть гопником в душе. Еськов откровенно об этом заявляет: «Не пишу романы, а тискаю рОманы: нравится — слушай, нет — отвали от шконки

и гундось». И этот же самый персонаж имеет наглость причислять себя к «научным сотрудникам младшего возраста», поклонникам Стругацких. Шизофрения, однако...

Стоп. Не об авторе речь, а о произведении. Да, гопнический язык шокирует и диссонирует с интересными попытками описать технику и экономику Средиземья. Да, это не фентези и не научная фантастика, а шпионский боевик, причем затянутый и скучный (да-да, то самое тискАние рОмана, чтоб подольше да позаковыристей). Да, автор впадает в тот же грех «черно-белого» мира, в котором небезосновательно обвиняет Толкина.

Но при чтении меня не отпускала мысль, что авторским пером в 1998 г. двигала лишь одна «могучая, всепобеждающая» сила: ресентимент, особая «мораль» проигравших. Прямые парралели: коварный и безнравственный эльфийский Запад победил Мордор-СССР и пишет теперь свою историю. Проклятые колдуны-гринписовцы (с Гэндальфом во главе) подло разрушили Барад-Дур — «город химиков, энергетиков, строителей«! И настойчиво, неумолимо протаскивается столь популярная нынче идея «морального релятивизма»: правды-де не существует, все зависит от того, кто источник информации. Если «наши» вещают — значит, априори правду говорят, если «не наши» — врут, гады, по определению! Эта отличительная черта тоталитарного мышления была подмечена ещё Оруэллом: «Всякий значительный поворот в политике сопровождается соответствующим изменением в учении и переоценками видных исторических деятелей. Такое случается повсюду, но в обществе, где на каждом данном этапе разрешено только одно-единственное мнение, это почти неизбежно оборачивается прямой фальсификацией. Тоталитаризм на практике требует непрерывного переписывания прошлого и в конечном счете, вероятно, потребует отказа от веры в самую возможность существования объективной истины. Наши собственные сторонники тоталитаризма склонны, как правило, доказывать, что раз уж абсолютная истина недостижима, то большой обман ничуть не хуже малого»(«Подавление литературы»).

Легко сказать, что книга пропитана дешёвым цинизмом, но, увы, как показало время, это вполне серьезный манифест «мордорской» (точнее, готтентотской) морали, которая приносит и ещё принесет много бед реальным, а не придуманным людям.

В молодости даже специально купил книгу в бумаге, настолько она мне нравилась. За исключением глуповатых вставок про Первого/Второго, которые просто не читал. Война на тихоокеанском ТВД надолго стала одним из моих интересов. Чем больше читал по теме, тем реже и неохотней брал в руки Премьеру: какое-то чувство стыда (точнее, myötähäpeä) вызывала детская американофобия автора, не слишком умело рядящаяся в японофилию. Вообще, инфантилизма в книге явный перебор: часто рассуждения автора живо напоминают о кадете Биглере с его стратегическими штудиями. С другой стороны, мне лично импонируют ссылки на шахматную теорию и Давида Бронштейна. Оригинальные и действительно толковые мысли: например, о психологической пользе наличия двух штабов, периодически сменяющих друг друга.

В целом, книгу рекомендую для первичного ознакомления с предметом, но ни в коем случае не как документальное исследование и с солидной долей критического отношения, ибо «систематическая ошибка репрезентативности» (попросту говоря, пристрастность) весьма высока.

«Поселок» — первый НФ-роман, прочитанный мной, где-то в 9-10 лет. Помню, поразила атмосфера бедности и безысходности существования горстки людей и их упрямая воля к жизни.

За сереньким антуражем обыденности (например, земными названиями внеземных существ и растений) проступает сила этих людей, не сдавшихся и не деградировавших. Молодежь учится в школе: «Эндемичный — то есть присущий данной местности»; «Павлыш испугался, что Дик не поймет, что такое органика. Но он понял. Вайткус преподавал им химию.» Зачем им эти знания? Дик, Марьяна и Казик уже стали настоящими аборигенами планеты, а вот Олег — «интеллигент» и чуть ли не изгой. Тем не менее, он не так уж и умен, и вряд ли сумел бы выполнить миссию, возложенную на него Старым —

И все же именно оборванные дети нашли лощеных космонавтов, а вовсе не наоборот. В этом есть определенный символизм. Да, Поселок рано или поздно будет поглощен лесом, но бороться надо — ради детей, во имя надежды. Надежды вырваться однажды из гибельного болота и вернуться к людям.

Совсем коротенький рассказ, мой любимый у Платонова. Искренность, тревожные мысли юности. Цепляет неосознанная мудрость деревенского «дурачка»-изобретателя.

«Мне оттого так нехорошо, что я много понимаю» — Havamol: «Следует мужу умным быть в меру, не мудрствуя много/ Ибо редка радость в сердцах / Чей разум велик»

Но юный Платонов чётче и лаконичней Старшей Эдды.

Ещё: «Отчего мы любим и жалеем далеких, умерших, спящих. Отчего живой и близкий нам — чужой. Все неизвестное и невозвратное — для нас любовь и жалость».

«Лампа, я не нахожу света светлее твоего».

Этот рассказ — зарисовка, «чертеж» человека с его мечтами, жалостью и «незаметными преступлениями».

Рассказ весьма атмосферный, но масса логических и психологических ляпов превышает критическую, за которой уже не можешь воспринимать данное произведение всерьез. Стиль хорош, но достоверностью и логикой тут и не пахнет. Для меня лично отсутствие логики сюжета — важный недостаток. Кое-что в комментариях отметили, что-то — нет.

По порядку:

1. Если роботы строятся независимо и враждуют, откуда взялась сквозная нумерация моделей? Это все равно что сквозная нумерация дивизий в США и СССР.

2. Откуда у роботов столь искусная имитация органических тканей? Откуда у людей бараньи консервы и кофе — не с Луны же присылают? Как налажено снабжение Лунной базы (она в любом случае критически зависит от земных ресурсов)?

3. Почему автор как мантру повторяет: «если один проникнет в бункер, все кончено»? Ведь роботы (все модели) разлетаются в куски с одного выстрела!

4. Почему Вторая модель во много раз совершеннее Третьей? Например,

Для меня самы́й большой секрет этой книги — причины ее популярности. Читать ее однозначно нужно до достижения 20 лет.

Феодализм. Интриги. Драки: их описания очень хороши, но читателя ими вовсе не балуют.

Чёрно-белый антураж: абсолютные подлецы и гады Х-ны против безупречных А-в. Уже это — признак отнюдь не первосортной литературы.

Единственный неоднозначный персонаж — Юэ. Но

Не менее 10% романа — восхваления суперспособностей ГГ, его матери, а позже и сестры. Попросту говоря, они сверхлюди. То есть, конечно, Сверхлюди с большой буквы! Вы не поняли (не унимается автор), вы просто не в сос-то-я-нии осознать ту бесконечную пропасть, которая лежит между сим благородным семейством и всеми остальными людишками! Непрерывные дифирамбы П. Атрейдису уже к середине романа вызывали тошно... некий скепсис. Самую большую симпатию (видимо, по контрасту) вызвал у меня В. Харконнен с его довольно изощрёнными интригами.

Вообще, тема сверхчеловека и евгеники, видимо, была очень больной для автора (не зря он упоминает Ницше). «Лучших во Вселенной бойцов», сардаукаров, регулярно и с относительной лёгкостью побеждают другие бойцы. ? — и читатель уже проще и ироничнее относится к суперлативам, коих в «Дюне» — бесконечное количество.

Интересна попытка описать экосистему Дюны. Но нелепость идеи существования многомиллионных (!!) племен фременов слишком уж красноречива. Вода — ладно, а вот что эти миллионы едят в пустыне?

Весьма повеселила принцесса Ирулан с ее сверхчеловеческой литературной плодовитостью)

Ну и о религии. Кто-то в Британии назвал «Властелина колец» «христианским до отвращения». Мне кажется, скорее «Дюну» можно назвать «религиозной до отвращения», ведь она набита ссылками на Библию и исламские верования, чаще всего без всякой связи с сюжетом. Научно-фантастическим этот роман не назовешь. Религиозно-фантастическим — да. Антисциентизма здесь тоже хватает. Кинес — жрец, маг, вождь, в общем, кто угодно, но не учёный. Единственный институт, имеющий отношение к науке (Космическая гильдия) обрисован самыми черными красками. Да и зачем миру мечей, магии и силовых щитов учёные?

В общем, чтение для подростков, но не каждый подросток осилит скучные рассуждения о политике и сверхчеловеках.

Пожалуй, моя любимая вещь у Гофмана. Помню, как в детстве был очарован «вигилиями», заменившими опостылевшие «главы». Вигилия — ночное бдение; и вправду, нужно читать «Горшок» по ночам. Реальность и волшебство перемешаны так тщательно и искусно, что веришь всему — и безоговорочно: оживает ручка на двери архивариуса, рукава и фалды сюртука отрастают подобно сорнякам; гномы и альрауны кривляются на страницах справочника. Ансельм — милый чудак, оттеняемый своим другом, практичным реалистом Фабианом. Уж этого ничем не смутить: когда дворецкий архивариуса оборачивается цаплей, он лишь ограничивается замечанием: «Если ты пожелаешь дать этому парню на водку, то как найти у него карман?» Все волшебные приключения Ансельм воспринимает как должное, никаких там «боже, я схожу с ума» и в помине нет. Но Фабиан и прочие просто в упор не видят волшебства, призывая на помощь привычные шаблоны. Их способность любую невиданную вещь упаковать в прокрустово ложе обывательских представлений прямо-таки сверхъестественна.

А бой кота и попугая? А «научные» заметки о филистерах? В общем, читайте и наслаждайтесь!

Решил познакомиться с творчеством Пратчетта, о котором, кроме восторженных отзывов, никогда ничего не слышал. Судя по средней оценке и количеству отзывов, «Дамы и господа» — не самая слабая его книга.

Итак, «глубокая философия». Ждал чего-то в духе Теда Чана. На практике: обрывки теории множественности миров, издёвки над «высоколобыми» физиками с их «вечно непонятными разговорами» и пара дежурных шуток про кошку Шредингера. По духу (но не по стилю, разумеется) это напоминает Коэльо — «философа для домохозяек». Орангутанг в книге — не привратник, не повар, а библиотекарь (замаскированная насмешка над книгочеями?). Ведьмы постоянно подчёркивают свою простонародную сущность и всячески издеваются над всем, чего не понимают и что выходит за рамки их магического мирка. Жуткая орфография Ланкра — видимо, очень глубокий литературный прием, подчеркивающий какие-то особенности Плоскомирья, хотя мне, незнакомому с остальными книгами серии, он показался тупым петросянством.

О юморе. За все 500 страниц я улыбнулся 1 раз, на сцене встречи гнома с волшебниками (хотя и здесь удивило: как гном мог перешагнуть кучера, которому он до пояса не доходил?). Возможно, я мрачный человек, но... Чтобы не быть голословным, приведу (отнюдь не самый искромётный) пример: «Монахи ордена Крутости, крошечный и привилегированный монастырь которых располагался в действительно крутой и обрывистой области у подножия Овцепикских гор, придумали специальный тест для послушников. Послушника заводят в комнату, полную всевозможных нарядов, и спрашивают: «Йо, сын мой, какой прикид сейчас самый навороченный?» И правильным ответом будет: «Эй, да тот, в котором я рассекаю». Фейспалм. Я уж не упоминаю о таких «шедеврах», как «хересь» и «Чингиз-Коэн». Гипотезу, что все это сатира/пародия, пришлось отклонить — по той простой причине, что вся книга пронизана подобными перлами, и ничего более качественного автор читателю не предлагает. Непритязательность — так одним словом можно охарактеризовать сей юмор, рассчитанный на аудиторию с запросами повыше «Аншлага», но пониже «Дживса и Вустера».

Читая, постоянно твердишь себе: «Не суди строго, это развлекательная литература». Но хорошее развлекательное чтиво отличает наличие экшена (вспомним хотя бы лучшие вещи Акунина). С этим здесь все очень плохо. Действия практически нет — его заменяют бесконечные (и по длине, и по числу) диалоги. Поболтать ни о чем готовы практически все... кроме эльфов (которые, кстати, прописаны очень неплохо).

Главная эмоция во время чтения: уныние. При том, что автор — явно умный человек, он не подтягивает читателя до своего уровня, а ориентируется на интеллектуально скромный уровень потенциальной аудитории.

Тратить время на другие вещи Пратчетта считаю излишним.