Дилемма «жизнь человека vs жизнь его открытия» мне кажется не главной в этом произведении. Эта дилемма исчерпывающе отражена у Стругацких в «Далёкой Радуге», и Булычёв к ней нового не добавил.

Важнее здесь другая тема, более трагическая, поскольку более реалистичная. Не зря автор замечает, что Павлыш ВПЕРВЫЕ попал в по-настоящему трагическую ситуацию (это Павлыш-то, который едва ли не в каждой книге цикла сталкивается с чьей-либо смертью!).

Чему соответствует фантастическое допущение «Пленников долга» в переводе на реальный язык? Вся эта череда прыжков назад во времени и вновь возвращающихся признаков неизлечимой болезни, все эти поиски лекарств в виде квасцов и т.п., безумные надежды на изобретение целебного средства, на полёт в крупный медцентр, — да это же просто клиническая картина рака и химиотерапии. Кратковременные улучшения, надежды что болезнь ушла и на сей раз всё обойдётся, — а затем крах этих надежд, и новые испытания для больного, поскольку химиотерапия переносится тяжело...

Главное здесь — вопрос: нужно ли мучить больного близкого человека в попытках продлить (ненадолго!) его жизнь ценой огромных страданий? И могут ли его близкие позволить ему спокойно «уйти»? Ведь это противоречит всей этике человечества, нацеленной на борьбу до конца, даже если борьба безнадёжна. Противоречит представлению о жизни как высшей ценности, о грани между гуманностью и преступлением, о долге перед близкими людьми. Не случайно Варнавский упрекает Людмилу в эгоизме: для кого она старается? Для него или для себя, чтобы не чувствовать потом себя убийцей, предательницей, поддавшейся пораженчеству?

Вот о чём этот рассказ, как мне кажется. Об эвтаназии — о теме настолько тяжёлой, что она до сих пор почти табуирована. Ну а ценное открытие Варнавского, думаю, просто ретуширует эту тему, делает её не настолько прозрачной, а Варнавскому придаёт героические черты, обеляет его перед читателем. Если бы открытия не было и он просто хотел прекратить мучения, возможно читатель счёл бы его трусом, отказавшимся от борьбы.

Как ни печально, но эта ситуация, когда стоит вопрос продолжать ли тяжёлое лечение безнадёжной болезни, встречается в реальности куда чаще, чем выбор между жизнью человека и жизнью его открытия.

Неудачная книга, на мой взгляд. Ладно бы — длинноты, слащавость, вульгарный юмор, безликие герои, перекладывание разгадок на сиквел.

Хуже, что сама Никки — невероятная мэри-сью: всех умнее, всех круче, бьёт все рекорды и влёгкую уделывает сильных мира сего, а в финале становится миллиардершей.

Последнее особенно выморозило на фоне полученной книгой премии в номинации «Образ будущего».

Ну ничего себе образ будущего! Деньги, увеселения, супершкола для богачей, всякий подвиг исчисляется в долларах, миром правят короли и магнаты, а праведная Никки не гнушается добиваться своего шантажом и юридической казуистикой в стиле Перри Мейсона.

Три цитаты из последней главы, где Никки излагает свой взгляд на мир:

«Мы, люди, [...] не равны по природе своей».

«Мы не можем стать братьями, потому что больше всего заботимся о себе».

«Будущее никому, кроме нас, молодых, не нужно. Поэтому мы заберём его себе».

Увы, но это не образ будущего. Это тупик.

P.S. Оказалось, что мои впечатления на 90% совпали с рецензией Сергея Лукьяненко. Бывает же )

Мощная и мрачная книга, ставящая массу философских вопросов. Сильнейший образ Илль, девушки, сумевшей жить полной жизнью вопреки обречённости. Мало кому такое под силу.

Что же касается информации о датах смерти, привезённой «Овератором», — на самом деле, совсем не сложно было найти выход из положения, и тем самым спасти Сану, Илль и всех прочих, кому выпало предначертание умереть молодыми. Откуда «Овератор» взял эти данные? Вероятно, «скачал» из некой всепланетной информационной базы, получив доступ к ней в будущем Земли. Т.е. в этой будущей базе есть запись о том, что Сана Логе умерла, скажем, в 2750 году. А что будет, если Рамон (главный герой), узнав эту дату от Саны 31 декабря 2749 года, сам заранее обратится в эту базу (где пока ещё нет года смерти Саны, т.к. она жива) и лично впишет туда для Саны этот самый «год смерти» — 2750. Тогда получится, что «Овератор» привезёт не реальные достоверные данные, а подделку, ложную информацию, которая, следовательно, вовсе не обязана сбыться. Безысходный детерминизм отменяется. Сана получает шансы дожить до 2751, 2752, а может, и до 2900 года. Отныне реальный год её будущей смерти никому не известен.

Впрочем, понятно, что такая уловка, хотя и формально согласуется с фантастическим допущением книги, но этически с ним не совместима. Вся напряжённость и философская насыщенность романа тогда бы рухнула, превратив ситуацию в водевиль.

Рассказ многогранен. С одной стороны — чистой воды стёб, прозрачно замаскированный под политическую агитку и обыгрывающий идеологические штампы советской эпохи. С другой стороны, при всей сатиричности, за фасадом внешне пародийных образов чувствуется что-то настоящее, искреннее, некий жизненный эталон, присущий «людям 1919-го» и утраченный впредь. Аккуратно вплетены в ткань рассказа библейские мотивы — расступились воды и т.д. Стилистика близка к гениальной.

Отличный рассказ, колоритный, даже можно было бы сказать — задорный, будь это слово совместимо с трагической фабулой. Цельная, логичная, мастерски продуманная страшилка. Между строк чувствуется чуть заметный авторский юмор, как, например, в финальной фразе «не теряю надежды отыскать продолжение этой любопытной истории».

Ниже пишут, что творчество АБС в этом жанре не получило развития. Но, думается, это не так. Мистические и пугающие моменты у знаменитых братьев встречаются во многих произведениях — где-то приобретая затем трактовку фантастическую (как жуткие создания в ВГВ, мокрецы в ГЛ, странности в «Отеле», падающий автобус в «Граде» и т.д.), а где-то, как здесь, оставленные на усмотрение читателей (бредовые видЕния Дауге в СБТ и др.).

Рассказ с глубоким философским подтекстом. Здесь и «Матрица» (за 30 лет до выхода «Матрицы»), и «Шоу Трумана» (аналогично), и библейские аллюзии: человек-творец в роли Бога по отношению к своим созданиям, — и этот Бог, из любви к созданному им человеку, жертвует собой, чтоб его спасти. А человек создан как раз по его подобию.

Что касается идеи Настоящих Писателей, то она перекликается с дебютным романом Ларионовой «Леопард с вершины Килиманджаро». Там тоже была творческая профессия людей, воплощавших свои сюжеты непосредственно из головы — в трёхмерный формат на сцене.

Похоже, что Шекли в этом рассказе обыграл и творчески гиперболизировал явление маккартизма, актуальное в эпоху написания рассказа (1954). Все эти сомнения в благонадёжности, отторжение человека обществом, если он не укладывается в определённые рамки и т.д. Рассказ сильный и предвосхищающий многие позднейшие произведения на эту тему.

Рассказ забавный, читается с интересом, но концовка несколько разочаровала.

Интересно, хоть кто-нибудь понял, что эта повесть не о похищении инопланетянами, а о человеке, попавшем в ГУЛАГ ни за что ни про что? О способности не потерять себя там. И о бездушной Машине, которая всем этим управляет.