Мне понравилось это произведение, составленное из четырех микрорассказов, объединённых общей атмосферой постапокалиптического, постъядерного мира. Понравился взгляд автора — с горькой иронией, с чёрным юмором он показывает изменившийся после войны мир и людей, которые остались прежними — они так же ищут работу, нанимают адвокатов, делают бизнес или бегут от проблем на затерянные в океане острова. Стиль рассказа напомнил даже Шекли. Довольно забавно и весьма остро.

Стихотворение из «Алисы в Зазеркалье» наиболее известно в переводе Орловской, в таком виде стало уже «фактом русской литературы», так что рассказ вполне мог бы называться «Хрюкотали зелюки»... Хороший рассказ . Интересна мысль о том, насколько отличается от нашего мир, который видят дети, с незамутнённым ещё стереотипами сознанием. То, как авторы ловко связывают сюжет с «Алисой в зазеркалье» — прародительницей всей современной фантастики- тоже порадовало.

Во времена поздней перестройки, когда с «корабля современности» пытались сбросить всё,что только можно, мне довелось читать статьи некоторых «критиков» о том, что, дескать, в СССР издавали совсем не ту фантастику, которую читают во всём мире, Брэдбери устарел, а Азимов уже всем надоел со своими роботами.:confused: Можно как угодно относиться к Азимову, любить его рассказы или не любить, но не признавать его величие просто нелепо! Три закона робототехники для научной фантастики — это всё-равно, что три закона Ньютона для физики!Многие писатели подражали Азимову,использовали его законы в своих произведениях.Азимов первым серьёзно поднял вопросы робоэтики и «человечности» разумных машин,позднее развитые Диком в его «Андроидах».Азимов,в первую очередь,философ,а вопросы морали и философии-не устаревают!Хотя,возможно,наши потомки,которые будут жить среди разумных роботов,Азимова будут знать больше как основателя практической робототехники))

Замечательный тургеневский рассказ о собаке, к сожалению, гораздо менее известный, чем, прости Господи, приснопамятная история о «Му-Му». «Собака» — это мистика. Не «классическая» — с демонами высших рангов, сонмом приведений и родовым проклятьем, это мистика бытовая, связанная с теми странными и необъяснимыми явлениями, которые порой вторгаются в жизнь обычного человека, и становятся темой стариковских пересудов и страшных сказок подростков. Участники подобный происшествий, как правило, делятся воспоминаниями о них «в кругу друзей у камелька» — что, в общем-то, и происходит в рассказе. Простая, но мастерски написанная история о роли сверхъестественного в жизни человека и собачьей преданности; в совсем коротеньком рассказике отлично прописаны детали, характеры. Как говорится: в лучших традициях русской классической прозы. Хотя современники рассказ Тургенева не поняли и не приняли — именно из-за мистической составляющей.

«Но Бог не ангел, Он просто такой, как он есть». Б. Гребенщиков ©

Странный и страшный мир показывает Чан в этом рассказе: мир, в котором религия не требует Веры, не требует Чуда. Зачем? Существование Бога, Дьявола и потустороннего мира здесь не только доказано, но и является неопровержимой аксиомой — ангелы регулярно совершают посещения и жизнь в Преисподней можно наблюдать. Да, люди средневековья или современники Данте тоже представляли ангелов и демонов неотъемлемой частью окружающего мира, облекали их в определённую физическую форму, буквально воспринимали все утверждения о географии Рая и Ада. Но их Вера основывалась на невозможности её доказательства. В мире, созданном Тедом Чаном, Веры, как непостижимого шестого чувства, попросту не существует. Вера давно превратилась в рутину, работу; в зависимости от этой работы человек попадёт в Рай или Ад. Впрочем Ад и Небеса не слишком разнятся. Пожалуй, Ад отличается от Рая только отсутствием Бога. И даже в этом кошмарном мире, есть чувство не подчиняющееся никакой логике — любовь.

Только сегодня, когда на Фантлабе разместили библиографию Нельсона, я узнал, что его рассказ послужил первоосновой фильма «Они живут» («Они живы»). Этот фильм Карпентера в своё время произвёл на меня сильное впечатление и , естественно, я тут же нашёл рассказ и прочитал, благо он совсем короткий. Произведение ,бесспорно, хорошее,хотя, пожалуй, будь оно чуть побольше, оно только бы выиграло ( что можно сказать далеко не о каждом произведении). Оценка, которую я выставил -и тут я немного нарушил свои принципы-оценка не только рассказу, но и его экранизации. Обычно я стараюсь четко разделять кино и книгу, но здесь впечатления от фильма до сих пор слишком сильны, хотя смотрел я его последний раз лет 10 назад.

История о чужаках незримо живущих среди нас, которые и являются истинными хозяевами планеты, достаточно популярна в фантастике и имеет очень глубокие корни-людям всегда казалось, что «в действительности всё не так, как на самом деле» и справедливости нет, потому что всем заправляют масоны , или мафия, или инопланетяне, но это произведение стало квинтэссенцией всех параноидальных мыслей — в самом хорошем смысле.

Один из лучших рассказов Балларда. Философская начинка хорошо сочетается с так удающейся Балларду атмосферой тревожного ожидания, а очень интересная тема — загадки сна — придаёт произведению черты почти мистического детектива. Приятно, что красной нитью через весь рассказ проходят ссылки на «Пари» Чехова. Читают за рубежом нашу классику! И хотя цитирует Чехова Баллард с небольшими неточностями — спорили не на миллион, а на два; не на 10 лет, а на 15; спорщик ушёл из комнаты не за минуту до конца пари, а за несколько часов — всё равно приятно.

В общении католического священника и исповедывающегося прихожанина есть что-то от интернет общения — разделённые решёткой исповедальни они не видят лиц друг друга, но могут услышать шорох разворачиваемой обёртки и почувствовать аромат шоколада )) Смакование многочисленных сортов шоколада в рассказе наводит на мысль, что Брэдбери тоже немалый специалист в этой области. Так и вспоминается старый анекдот : бизнесмен услышав как Папа Римский произносит в молитве « И хлеб наш насущный даждь нам днесь» подумал : «Интересно, сколько за эту рекламу дали булочники ?»

Но этот очаровательный рассказ Брэдбери-вовсе не реклама шоколада или услуг католической церкви. Это прежде всего история о главном враге современного человека- одиночестве! Одиночество, которое заставляет миллионы людей исповедоваться в сети. Ведь иногда так необходимо, чтобы хоть кто-то искренне выслушал.

Весь комизм ситуации-в превращении невероятного в обыденное,а чудес в бытовые проблемы.Приём известный,но Шекли владеет им мастерски.В мифическом царстве те же хорошо узнаваемые проблемы,что и в современном мире-например,на хорошую работу устраивают по большому блату,а демон может оказаться студентом-недоучкой,которого держат в университете из-за спортивных достижений.Возможно,рассказ и не из самых великих у Шекли,но написан очень качественно.

В 1987 г. на экраны вышел фильм «Асса» и песня «Город золотой», прозвучавшая в этом фильме в исполнении Гребенщикова, получила всесоюзную славу. Более того — «Город», наравне с «Переменами» Цоя из этого же фильма, стал символом романтических надежд, связанных с перестройкой и переменами в обществе. Какие прекрасные слова: «Кто любит, тот любим, кто светел, тот и свят«!

Почти все тогда думали, что песню написал Гребенщиков, хотя на пластинке-саундтреке к фильму было указано «народная песня в обработке Б. Гребенщикова». Но оказалось, что история песни совсем сложная и запутанная. Сначала появилась музыка — сюита «Канцона и танец» с популярной в СССР пластинки «Лютневая музыка XVI—XVII вв.». Долгое время считалось, что автор музыкального произведения — итальянец Франческо да Милано (1497—1543) и лишь в 21 веке выяснилось, что настоящий композитор — советский гитарист и мистификатор Владимир Вавилов.

Текст на музыку с пластинки в конце 1972 года, незадолго до иммиграции в Израиль, написал ленинградский самиздатовский поэт Анри Волохонский. Песню исполнял друг Волохонского Алексей Хвостенко, затем — Елена Камбурова. С середины 80-х «Город» вошёл в репертуар Бориса Гребенщикова и группы«Аквариум». В редакции Гребенщикова текст немного отличается от оригинального стихотворения Волохонского, получившего название «Рай», главное отличие — в первой строке: «под небом голубым» вместо «над небом голубым». Всего-то поменялся предлог, но Город спустился с небес на землю и резко изменилось философское наполнение текста — из явно религиозного, с отсылками к ветхозаветной Книге пророка Иезекииля, он превращается в фантастический. Вероятно, это облегчило песне дорогу к слушателям.

В некоторых источниках в качестве соавтора текста указывается первый исполнитель — А. Хвостенко, но на самом деле текст написал один Волохонский.

Это, возможно, самый известный из рассказов Вилье де Лиль-Адана. Произведение создано — и этого Вилье никогда не скрывал — под впечатлением от великого рассказа Эдгара По «Колодец и маятник». Потрясённый рассказом По, Вилье написал свою версию испытаний, выпавших на долю человека, угодившего в подвалы испанской инквизиции. «Пытка надеждой» так удачно дополнила рассказ Эдгара По, что в 1983 г. замечательный чешский кинорежиссёр Ян Шванкмайер снял короткометражный фильм «Маятник, колодец и надежда» (Kyvadlo, jáma a nadeje) , в котором объединил сюжетные линии рассказов Лиль-Адана и По. Кроме того, фрагменты «Пытки надеждой» цитируются в фантастическом рассказе-антиутопии недавно открытого на Фантлабе немецкого писателя Франца Фюмана «Бумажная книга Пабло».

«Одной из самых душераздирающих историй в истории литературы» назвал «Пытку надеждой» Г. Ф. Лавкрафт..

Конец 80-х. Второй фантастический спецвыпуск белорусского журнала «Парус»: всего таких спецвыпусков было три, у меня есть первые два и они до сих пор являются для меня чуть ли не эталоном отечественного фантастического журнала. А уж тогда мои юношеские впечатления были просто восторженными. Так вот, самым ярким произведением второго спецвыпуска был, конечно, «Магический треугольник». Сейчас повесть многим, наверно, покажется средней, но тогда таких боевиков, да ещё и в жанре технофэнтези, и не писал почти никто. Повесть я перечитывал несколько раз — так она мне понравилась. По «старой памяти» ставлю очень высокую оценку, хотя сейчас приключения Матвея выглядят порой простовато. Но недавно я опять перечитал повесть с умилением и большим удовольствием: наверно, тут уже даже не в тексте дело, а в ностальгии по детству.

Авторитет хорошего «фантлабовского» отзыва столь высок, что наткнувшись пару дней назад на отзыв Kalkin`a я, тут же отложив другие произведения, за один день прочитал «Засеянные звёзды», благо книга давно уже ждала своего часа на полке. И разочарован я не остался. В наше время, когда престиж науки значительно упал, словосочетание «английские учёные», например, не вызывает ничего кроме глупых ухмылок, а будущее человечества видится исключительно сквозь мрачные образы антиутопий; полезно открыть эту книгу Джеймса Блиша, одного из лучших мастеров «Золотого века научной фантастики», книгу наполненную непреклонной верой в силу человеческого разума и торжество научной мысли. Я тоже верю, что будущее человечества там — в Космосе. И какие бы невероятные трудности не стояли на пути новых человеческих цивилизаций — они преодолимы. Четыре новеллы, входящие в сборник, связаны между собой общей идеей «пантропии» — адаптации человеческого организма к совершенно иным, чем на Земле, условиям жизни. Высказанные автором мысли до сих пор поражают своей смелостью и масштабом, и в то же время книга сохраняет неповторимый дух романтики и особое очарование присущее произведениям писателей «Золотого века».

Чудовища бредущие по пустыне... — это сразу вызывает ассоциации с картиной Дали «Искушение святого Антония». Рассказ — тоже своего рода искушение для обитающих на его страницах людей: искушение уничтожить чужака, того, кто не похож на тебя. Страх перед непонятным оказывается сильнее понимания. Значительная часть человечества в очередной раз не выдерживает проверку на толерантность. Так кто же настоящие монстры?

Книга, которая должна быть настольной у каждого садо-мазохиста. Оголённые чувства и оголённые нервы, высшая боль, как высшее наслаждение — даже с претензиями на некоторую философию. Книга положившая начало легендарному киносериалу и — как следствие — собственной мифологии. Баркеровский Ад не столь разнообразен, как Ад Данте, но преисподняя, в виде лабиринта темных закоулков, где бродят монстры выглядит достойно, а шкатулка Лемаршана и сенобиты (!) — это и вовсе отличные находки. Читал уже после просмотра фильма (а он в свое время произвёл сильное впечатление), но не остался разочарован. Очень выразительные образы и соответствующая атмосфера. Фильм ( снимал его сам Баркер) и книга сюжетно довольно близки, но не повторяют, а дополняют друг друга , воспринимаются как единое целое.

Как был это роман издан в советской «Библиотеке приключений» вместе с «Копями царя Соломона», так потом они и переиздавались долгое время единым изданием. И перед более яркими «Копями» «Маргарет» обычно отходила на второй план, хотя это вполне достойное произведение. Я с детства не слишком страстный любитель именно историко-приключенческого жанра, но этот роман мне понравился. Выбраны интересные тема и время действия : 15 век , испанская инквизиция тайно ищет в других странах Европы бежавших когда-то от неё евреев и марранов (крещёных евреев). Но на пути у инквизиции становится простой английский парень Питер, влюблённый в дочь еврея.

Мне понравился этот рассказ Матесона (мне вообще нравятся его рассказы). Главным пугающим фактором в рассказе является не «мерзкое существо» (оно, напротив, жертва обстоятельств), а человеческое лицемерие. Люди, видимо, сохранили жизнь существу не из любви, даже не из жалости, а из-за страха перед моральными правилами. И те же правила заставляют их ненавидеть, бояться, скрывать его.

Один из наиболее интересных рассказов По.Гротескными образами и чёткими,просто фотографическими описаниями чумных кварталов,лично у меня,

вызвал ассоциации с гравюрами Дюрера и картинами Брейгеля.

Культура — это самое ценное,что есть у каждой цивилизации. Это понимают даже крысы. Подлинные «носители культуры» так себя не называют и не задумываются об этом — они просто творят, просто живут. Зато приспособленцы всех мастей не прочь рекламировать свою причастность к искусству, а кому служить, не важно — крысам, гестапо, Тьме, Свету — лишь бы кормили.

А мы уже приближаемся к этому будущему.Когда нам нужно что-то узнать или вспомнить-мы не напрягаем память и не листаем книги,а нажимаем кнопочку в поисковике.Это удобно.И обучающие ленты,когда их изобретут,будут восприняты на ура-сколько времени и сил можно будет сэкономить.Но как не хочется,что бы исчезла радость познания,удовольствие от того,что ты научился чему-то сам.Желание учиться-в миллион раз дороже любых механических знаний-об этом и напоминает Азимов.

А мир,который он описал («с самой совершенной системой образования»)-жутковат.Сверхтоталитарное государство.Пока им машины ещё профессию выбирают,потом будут выбирать жён,образ мысли.И большинство людей при этом счастливы.

Если вы полагаете, что основоположником русской литературы абсурда был Хармс сотоварищи и именно Хармс начал первым писать забавные псевдоисторические анекдотцы из жизни всяких «исторических лиц», то вы сильно заблуждаетесь. Козьма Прутков? Уже ближе, но прочитайте вот это маленькое произведение одного из создателей Пруткова А. К. Толстого, написанное в молодости, когда о создании фиктивного писателя-псевдографомана Козьмы ещё никто и не помышлял. Это же Хармс чистейшей воды! Даже стиль изложения и некоторые приёмы схожи. Вот где корни «Случаев» и «Анекдотов из жизни Пушкина». А написан рассказик в 30-х годах XIX века, задолго до Эдварда Лира и Льюиса Кэррола. Так что Россия не только «родина слонов», но и литературного нонсенса. Толстой произведение не публиковал, считал за пустячок и напечатали его почти через столетие после написания — в 1925 году. Большого литературного таланта был Алексей Константинович (да и с чувством юмора у него всё в большом порядке было), чего только не напридумывал — одну из первых в Европе историй о вампирах, один из первых образцов нонсенса... А рассказик почитайте, стоит того.

«Ну что вы думаете, ведь Вашингтон не всегда же был президентом...»

Подзаголовок рассказа — Tribute to Roger Zelazny. Но это не стилизация. Вещь выполнена не в манере, а скорее «в настроении» Великого Мастера: высокая печаль и одиночество. Чувства сопровождавшие Гэллинджера и Сэма Калкина, Джека и Корвина. Но как измерить одиночество того, кто по сути не имел собственной жизни и жил жизнями других... даже если они уже были не совсем живы. Ясно, что где-то «за кадром» происходят глобальные события, но одиночество лодочника сильнее и красноречивее множества слов, любых описаний, которые использовал бы менее опытный автор. Красивая... Очень красивая история.

Почти все романы Нила Стивенсона, получившего с лёгкой руки критиков неофициальный «титул» «самого продвинутого писателя Америки», стали заметным явлением в научной фантастике последних лет. «Алмазный век» не стал исключением — книга получила приз «Хьюго», который за красивые глаза, как вы понимаете, не дают. Читать роман не слишком легко, особенно поначалу — автор сразу же бросает читателя в море информации и предоставляет утопающему возможность спасти себя самому. Освоившись, можно уже с интересом наблюдать за приключениями героев книги. Действие романа происходит где-то в конце 21 века, причём основные события разворачиваются в приморском Китае. Крутые нанотехнологии и всевозможная «киберпанковщина» занимают в книге важное место, но они, так сказать, «на поверхности» сюжета, сразу бросаются в глаза , неоднократно отмечены в отзывах. Мне хотелось бы сказать о «подводной части айсберга» — философской составляющей романа, исследующей роль личности в обществе. Автор символически показывает три дороги, по которым можно направиться свободной личности, несогласной с лицемерием окружающего мира — 1) нонконформизм, бунтарство 2) уход в творчество и третий путь (о нём умолчу — ответ в книге). Развитие «собственного я» героини показано в книге на фоне столкновения Запада и Востока: первый представлен сообществом Новой Атлантиды, живущей по принципам Викторианской Англии, которая олицетворяет вершину западной культуры в чистом виде; на противоположном полюсе — конфуцианский Китай со своими понятиями о добродетели. Несмотря на некоторую «перегруженность» «литературного полотна» деталями, роман представляет значительный интерес, описание мира будущего оказалось ярким и запоминающимся.

Вместо эпиграфа.

Хлестаков. У меня лёгкость необыкновенная в мыслях. Всё это, что было под именем Барона Брамбеуса...всё это я написал.

Анна Андреевна. Скажите, так это вы были Брамбеус?

Хлестаков. Как же, я им всем поправляю статьи...

(Н. В. Гоголь. «Ревизор»)

Конечно, это был не Хлестаков. Под именем сверхпопулярного в 30-х годах 19 века Барона Брамбеуса творил Осип Сенковский. Мужчины любили произведения Брамбеуса за беспощадную, едкую сатиру, женщины — за лёгкую фривольность острот. Действительно, Сенковский не щадит никого и ничего, великолепная образованность и блистательное чувство юмора позволяет ему с лёгкостью едко шутить на самые разные темы — от политики до проблем русской литературы, от женского кокетства до модных в то время научных теорий. Описывая забавные приключения легкомысленного барона (почти «русского барона Мюнхгаузена»), Сенковский успевает отпустить колкости и по поводу «малороссийских писателей» (вероятно подразумевая нелюбимого им Гоголя) и по поводу египтолога Шампольона, успевает раскритиковать устаревший стиль литературного языка (с бесконечными «сей» и «оный») и поговорить о лицемерии нравов «высшего общества». Приключения Брамбеуса написаны прекрасным языком, но русский не был для поляка Сенковского родным. Однако, он обладал врождённым талантом полиглота и помимо русского в совершенстве овладел турецким, арабским и некоторыми другими трудными языками. Сенковский много путешествовал по арабскому Востоку.

В знаменитой цикле Ф. Фармера «Мир реки» одним из героев является Ричард Бёртон — знаменитый путешественник, писатель, полиглот. Иногда мне кажется, что Сенковский вполне мог бы стать героем не менее фантастичных романов — может, он знал и не 29 языков, как Бёртон, но больше дюжины — точно. В любом случае, альтер-эго Сенковского — Барон Брамбеус становится участником очень фантастических событий. К фантастике относятся две последних повести цикла.

Леонид Каганов, на мой взгляд — один из наиболее интересных сейчас отечественных фантастов. Во-первых, отмечу замечательный язык его произведений, выверенный стилистически, живой: Каганов удачно играет со словами, нередко оживляет тексты используя слэнг (в основном — компьютерный, сетевой), но делает это очень аккуратно, деликатно. Короче говоря, литературным русским языком владеет мастерски. Нелитературным, впрочем, тоже, но в данном сборнике об этой стороне таланта автора можно судить лишь по рассказу «Масло», и тот приведён в цензурированной, «приличной» версии. В творчестве Каганова импонирует также прекрасное чувство юмора и , одновременно, серьёзная философская «начинка» многих, казалось бы, лёгких и смешных произведений. Автор, несмотря на молодость, многое повидал на этом свете, поучаствовал во многих телевизионных и сетевых проектах, попутешествовал автостопом, пообщался со многими людьми и охотно использует в литературной работе свои наблюдения и опыт. Отмечу и его неполиткорректность (одно из важнейших сейчас положительных качеств хорошего человека).

«День академика Похеля» — второй авторский сборник Каганова. Многие отметили неровность сборника. Частично упрёки эти справедливы, наряду с прекрасными рассказами, которые уже вошли в «золотой фонд» русской фантастики -«Эпос Хищника» и «Хомка», здесь присутствуют и необязательные произведения. Но откровенных слабых тоже нет. Мне не понравился только «Брэдрол», но и этот рассказ является фрагментом крупного произведения, где он смотрелся бы , вероятно, лучше. Остальные вещи — от «очень хорошо» («На поселение», Флэшмоб-террор», «Любовь Джонни Кима») до «удовлетворительно». Не будем забывать, что многие произведения Каганов, ветеран рунета, создавал для публикации в сети, где зачастую действует принцип «утром в новостях — через пять минут в блоге», и на бумаге некоторые рассказы немного потеряли свои преимущества. Но я бы не сказал, что произведения включены в сборник совершенно бездумно. Каганов сделал всё, чтобы сборник производил даже впечатление концептуального — каждую историю сопровождает интересный авторский комментарий и, учитывая частое упоминание в книге интернета, сборник напоминает бумажный вариант сайта или блога. Общие впечатления — очень хорошие.

Вторая (и последняя) тематическая антология из серии «Гея», получившая обиходное название «Гея-2». Тема, объединяющая вошедшие в книгу произведения осталась той же — это Земля, проблемы нашей планеты, её будущее. По составу второй сборник оказался сильнее первого: доля зарубежных авторов (и в хороших переводах) здесь значительно больше, а среди отечественных рассказов немало свеженьких. В антологии мне очень понравились следующие произведения: великолепный рассказ Бестера «Выбор» (входит в число моих самых любимых рассказов), ироничная история Спинрада, такая разная постапокалиптика Пола (между прочим, премия «Хьюго» за этот рассказ) и Вячеслава Рыбакова, сатира Силверберга и «альтернативная история» Святослава Логинова. Хорошее впечатление оставляют и рассказы Прашкевича (неповторимый авторский стиль, своеобразный язык), Шекли (единственный рассказ сборника на первый выбивающийся из общей темы — действие происходит не на Земле, а на другой планете, но вопросы, которые поднимает Шекли очень и очень актуальны для нашей планеты),Орехова и Шишко, Рида., «Гражданин стереовидения» Кросса и рассказ Стругацких, который является прологом межавторского цикла «Летающие кочевники».

Другие произведения приглянулись меньше. Как справедливо заметила в своём отзыве irish, «по сборнику можно составить вполне достоверное представление о том, что волновало наше общество в конце 80-ых годов» : значительная часть произведений сборника так или иначе, пусть даже косвенно, предупреждают о грядущей войне и ядерной угрозе («Ферми и стужа», «Чистый город», «Выбор», «Молотом взмахнул кузнец», боевик «Чикчарни» Бабенко в духе советского Джеймса Бонда); привлекают внимание к вопросам экологии и перенаселённости («Зелёные дьяволы сельвы», «Безымянная гора», «Отдых у моря»), оскудению духовного мира человека (« Гражданин стереовидения»,«Творение прекрасного», «Как мы ездили смотреть конец света»). В антологию входят также статьи: «Красивая у вас земля» — об архангельском художнике Сергее Сюхине и актуальная для начала эпохи видеомании в нашей стране статья Гакова «Звёздный час кинофантастики». Книга красочно иллюстрирована, жаль, бумага гораздо хуже, чем у первой «Геи».

Один из лучших образцов «дотолкиновского фэнтези». Классический сюжет романа сейчас мог бы показаться несколько академичным, но книга читается с удовольствием, благодаря интересным, сложным характерам персонажей и ощущению достоверности, которое удалось создать автору — специалисту по военной истории; поэтому битвы в романе проходят по всем законам стратегии. Книга совсем не выглядит лёгким, развлекательным чтивом — в книге немало серьёзной философии, героям приходится постоянно сталкиваться с проблемой выбора между долгом и совестью, свободой и «cчастьем для всех»; особенно тяжело переживает такие моменты главный герой — идеалист и романтик, автор затрагивает даже не слишком привычные для фэнтези социальные вопросы о роли человека в обществе и путях, по котором это общество должно развиваться. В целом, роман оставляет очень благоприятное впечатление солидного, добросовестно исполненного произведения, хорошая пища для ума и души.

Рассказ очень понравился; и вроде бы сюжет не слишком оригинальный, и в чём-то даже стандартный, включающий в себя клише, характерные для подростковых фильмов ужасов: новичок-«ботаник» в школе, первая любовь, крутой соперник... Но, как ни странно, отталкиваясь от этих штампов, Пратт создаёт живое, интересное произведение. Вот что значит нетривиальный подход к знакомым темам! Очень колоритной получилась фигура ведьмы, её цели и методы тоже весьма любопытны. Пожалуй, стоит запомнить фамилию автора.

Любимая Шекли тема противостояния человеческого и машинного разумов, а в более широком смысле — противостояния свободного и ограниченного мышления. Романтик и вольнодумец, Шекли беспощадно высмеивает «упёртость» и бездумное следование приказам. «Услужливый дурак опаснее врага».

Пожалуй, лучший рассказ Баркера. Хотя и написан он, как справедливо отметили многие, в несвойственном автору стиле: как художник и театрал Баркер большее внимание уделяет внешним эффектам и его рассказы напоминают сюрреалистичные картины или красочные декорации, порой в ущерб выразительности образов героев и стройности сюжетной линии, что мне — скажу откровенно — не слишком по душе. Но этот рассказ по-кинговски психологичен. И посвящён, как ясно из названия, погружению в глубины самой, наверно, сильной человеческой эмоции. Дали как-то сказал: «я боюсь испугаться, дрожу от страха перед страхом...». Просто одно слово «страх» в тексте способно заставить сердце биться быстрее, чем потоки крови. А уж проникновение в причины, суть этого страха... он ведь у каждого свой, строго индивидуальный. Да ещё интересную Баркер даёт читателю возможность: ощутить себя то обливающейся холодным потом жертвой, то хладнокровным наблюдателем — жутковатый контраст.

Внимание: отзыв содержит элементы спойлера.

А что — вполне логичное решение. Напомнило старый анекдот про Ленина: «Гасстгелять, но перед гасстгелом непгеменно напоить чаем». У вершителей человеческих судеб своя логика. Машина-то, как ни странно, ещё попыталась рассудить по справедливости ( своей машинной), а в истории ( в том числе и в отечественной) решения принимались куда как легче и быстрее. Сильный рассказ и превосходная концовка.

Замечательная сказка, по мотивам которой снят ещё более известный одноименный мультфильм. Песню «Человек- собаке друг» из этого мультика знают, наверно, все.

Замечательный рассказ — не банальный ужастик, а пугающее серьёзное философское произведение. Страшно,когда Вера становится орудием убийства, орудием порабощения. В рассказе немало очень сильных,жутких из-за своей достоверности образов: жертвенные кресты, грубые распятия из кукурузных початков,прямо-таки несущие на себе печать какой-то древней, непонятной силы.

И cоветую всем обратить внимание на очень толковый отзыв baroni.

Отчаянный фанатизм обезумевшего от голода человека делает рассказ по-настоящему страшным.

А вот Дерсу Узала говорил:«Около моря всегда можно найти кушать». Эх, неприспособлены мы, современные люди, к таким условиям. А ведь у героя были часы, кое-какая одежда, аптечка, из костей убитой птицы можно было сделать рыболовные крючки. Специалист по выживанию давно бы наловил рыбы, да крабов, да и костёр бы развёл. И жил бы припеваючи.

Но с литературной точки зрения рассказ силён, пробирает до глубины души.

Уже в названии одного из своих первых произведений Вэнс обозначил своё творческое кредо — Творец миров, и стал одним из величайших создателей миров в истории фантастики. А в этом рассказе он использует утверждение некоторых восточных философов, что «мир — это сон бога». А если бог психически болен, какие будут у него сны?

Пожалуй, самое запутанное произведение на тему парадоксов, возникающих из-за перемещений во времени. На грани здравого смысла и логики. Но..интересно.

Нескучное описание унылого мира умирающей Земли производит впечатление: гигантские пиявки, диковиные животные, пространство перенасыщенное солью. Земля сделала свое дело — Земля может умереть. Прощай Земля. Здравствуй Время!

Замечательный, мудрый рассказ. Джонни Гром, суровый и спокойный викинг, верный чувству долга, знающий, что «человек всегда должен доводить дело до конца», и душой оказался велик, в отличие от суетящихся алчных людишек, решающих его судьбу.

«Сегодняшний день — есть день величайшего торжества! В Испании есть король. Он отыскался. Этот король я» («Записки сумасшедшего», Гоголь)

Первый рассказ сборника «Король в жёлтом», но не первый по хронологии: вскользь упоминается смерть одного из героев другого рассказа. Действие происходит в антиутопической Америке близкого будущего (относительно времени написания произведения) — в 20-х годах 20-го века: внешнее благополучие, богатство, государственная поддержка театра и оперы соседствуют с ужесточением иммиграционных законов, высылкой евреев иностранного происхождения, переселением негритянского населения в новый штат. В городах появляются правительственные Дворцы Смерти. Но довольно быстро читатель понимает, что нарратор Хильдред Кастейн — «ненадёжный рассказчик», проще говоря — псих, параноик, страдающий манией величия и считающий себя наследником императорской династии Америки. Предъявить свои права на престол Кастейну должен помочь ещё более безумный и совершенно инфернальный, напомнивший мне Огисфера Муллера из «Дома в 1000 этажей», злобный человечек — мистер Уальд, работающий «реставратором репутаций» и являющийся, с его слов, предводителем огромной тайной организации. Параллели с Аксентием Поприщиным из гоголевских «Записок сумасшедшего» напрашиваются сами собой. Но Кастейн ради своей цели готов на любое преступление.

Именно в этой истории впервые у Чембераса появляются Жёлтый Знак, озеро Хали, Бледная Маска, позаимствованные у Бирса Каркоза и Хастур, Гиады, запрещённая пьеса «Король в жёлтом, которая сводит с ума тех, кто её прочитал; продолжатели Чемберса сделали эти термины важнейшими элементами лавкрафтианского хоррора.

Но не надо ожидать атмосферы классического лавкрафтианского хоррора от «Реставратора репутаций» — это фантасмагория, мрачноватый гротеск, аллегория творческой одержимости. Притягательная, но опасная пьеса сводит с ума, потому что его автор «достиг наивысшей вершины искусства» и «природа человеческая не в силах выдержать эту ношу». Безумный король Кастейн, исполняющий роль короля и шута, воплощает два лика творчества. «Реставратор» задаёт настроение для других рассказов сборника, сразу ясно, что истории будут о «любви, безумии и смерти».

***

Очернили рядом провокаций,

Оболгали голосом елейным.

Даже реставратор репутаций

От дурдома не спасёт Кастейна.

Он сидит у зеркала. Корона,

Мантия... не всё пропало втуне.

Старый стул ничуть не хуже трона

И пускай корона из латуни.

©Вертер де Гёте

Именно тот случай, когда решили сделать всё хорошо и солидно, и... всё получилось!

Иллюстративный ряд и оформление производят очень сильное впечатление: большой формат, твердый переплет с тиснением, суперобложка, картонный футляр, специально разработанный оригинальный плакат-вкладыш, фото писателей и обложек книг, фантастические иллюстрации на цветных вклейках (без указания художников, к сожалению, — они перечислены общим списком, хотя работы Уэллана, Ахиллеоса, Вальехо узнаваемы) . Множество приятных дополнений — вступительные статьи братьев Стругацких и Гакова, писательская анкета, фантастическая энциклопедия на 200 биографий!

Но, разумеется, костяк тома — подборка лучших фантастических произведений 20 века в форме малой прозы. Хорошая подборка. Составитель попытался представить мир фантастики во всём его многообразии, включены рассказы не только выдающихся англо-американских и русских писателей, но и писателей континентальной Европы, а Латинская Америка представлена Борхесом. Сделана попытка охватить все основные архетипы фантастической идеи: темпоральная фантастика («Бесконечная ночь», «Апрель в Париже», «Хроноклазм», «Ночная ваза с цветочным бордюром», «Лучшее время года») Контакт и психология пришельцев («Чудовище», «Форма», «Роза для Екклезиаста», «Место ожидания», «Прохожий»), Роботы («Маска», «Улики»), антиутопия («Гаррисон Бержерон», «Побег»), прогрессорство («Самое далёкое плавание»), необычные эксперименты («Роковые яйца»). Щедро представлены основные поджанры фантастики: фантастический детектив, гротеск, фантастика юмористическая, антивоенная, социальная...

Рассказы в основном очень известные, а некоторые — просто шедевры из «золотого фонда» — «Будет ласковый дождь» Брэдбери, «Чудовище» Ван Вогта, «Вавилонская библиотека» Борхеса, «Роза для Екклезиаста» Желязны, «Апрель в Париже» Ле Гуин, «Форма» Шекли, «Лучшее время года» Мур и Каттнера...

Понятно, что составить подборку лучшего, которая удовлетворила бы всех, невозможно. Она в любом случае будет субьективна, к тому же составитель неизбежно ограничен такими критериями, как объём и общее количество рассказов, разнообразие подборки, количество произведений от одного автора, страны, и наличие проблем с авторскими правами.

Я, к примеру, не могу себе представить фантастику века без некоторых великих рассказов: «И грянул гром» Брэдбери, «Цветы для Элджернона» Киза, «Девять миллиардов имён Бога» Кларка, «Уходящие из Омеласа» Ле Гуин, «У меня нет рта, а я хочу кричать» Эллисона, «Цвет из иных миров» Лавкрафта, «Приход ночи» Азимова, «Кто ты?» Кэмпбелла... Они в антологию не вошли, уступив место другим произведениям, менее известным, но тоже весьма интересным. Состав произведений русских авторов я бы тоже изменил, думаю, он мог быть сильнее. Возможно, следовало бы уделить место «вирду», хоррору, фэнтези, чтобы осветить фантастику века в более широком спектре.

Сомов — яркий, интересный писатель, но после смерти как беллетрист он был почти забыт на протяжении полутора веков, отдельные редкие публикации — не в счёт. Лишь с начала 80-х гг. прошлого века вновь возник интерес к его произведениям, рассказы стали появляться в антологиях русской романтической прозы. А в 1984 году огромным тиражом — 400 тысяч экземпляров — отпечатан авторский сборник, которого при жизни у Сомова не было, в него вошли практически все основные прозаические произведения писателя, почти вся фантастическая проза — «малороссийские небылицы» и произведения, созданные на основе русских крестьянских поверий. Не включили, правда, самый известный его рассказ «Киевские ведьмы», незадолго до этого выходивший в антологии того же издательства, отличную легенду «Недобрый глаз» и ещё несколько менее заметных фантастических историй. После перестройки, когда старая русская «таинственная» проза, да и вообще — мистика, вошла в моду, рассказы Сомова публикуются уже регулярно.

Сомов часто нуждался и вынужден был заниматься литературной критикой (фактически, он стал одним из первых профессиональных русских критиков), переводами с французского. Среди его переводов и прозаический перевод знаменитого постапокалиптического стихотворения лорда Байрона «Мрак», оно переведено с французского, ага, тогда это было в порядке вещей, как в начале 90-х американцев с польского переводить. На своё собственное творчество времени Сомову не хватало и оно невелико по объёму — рассказы, стихи, наброски к романам. Но именно Сомов проложил дорогу гению Гоголя — первые «малороссийские были и небылицы» Сомова вызвали интерес в литературных кругах Петербурга. Гоголь был знаком с творчеством своего предшественника, в ранних произведениях испытал его влияние, но, конечно, продолжил начатое Сомовым на совершенно ином уровне. Сомов признавался, что в большей степени преследовал этнографические цели — сохранить и передать народные легенды, обычаи. Такого богатого языка, таких описаний, как у Николая Васильевича, у Ореста Михайловича нет. Но искренняя любовь Сомова к народным — украинским и русским — легендам, редкая наблюдательность мне очень понравились. Благодаря сборнику «Были и небылицы» (а впервые читал я его лет пятнадцать назад) у меня усилился интерес к русскому романтизму. И до сих пор Сомова я очень ценю.

За последние тридцать лет Сомова опубликовали несколько десятков раз, компенсируя многолетнее забвение, но и сейчас — даже на некоторых солидных сайтах в качестве портрета Ореста Сомова размещён портрет искусствоведа Андрея Сомова, человека из другой эпохи.

Приступая к прочтению этой антологии, я был готов к достаточно ровной, качественной подборке рассказов. Я ошибался. Причём — в лучшую сторону! Антология даже превзошла мои ожидания и некоторые произведения доставили настоящее удовольствие. Очень ровный по составу сборник (это отметили и другие фантлабовцы) — пусть шедевров немного, но много вещей хороших и очень хороших, а совсем плохеньких и вовсе нет. Я с удовольствием перечитал рассказ «неизвестного классика» К. Э. Смита «Двойная тень» (первый раз читал его ещё в середине 90-х в другом переводе) — мрачное, безысходное произведение в псевдоисторическом стиле Роберта Говарда. Вместе с «Двойной тенью» к лучшим произведениям сборника я отнесу не лишённое психологизма и менее мрачное, но очень самобытное (хотя и испытавшее некоторое влияние древнеегипетских воззрений о мире мёртвых) творение Швайцера «Стать чернокнижником».

Также произвели очень хорошее впечатление рассказы: «Ведьмин велосипед» Пратта, «Хранитель времени» Моресси (в первую очередь атмосферой), «Похоронный обряд» Луизы Купер, сюрреалистическая «Вечная ссора» Краутера, «Личика» Тома Холта, рассказ из цикла о «Земноморье» «Кости земли» Ле Гуин, очень необычное по форме произведение «Мне известно десять фактов об этом колдуне» Резника Тема, «Вечность» Леббона, два мистических детектива — Обрядовые действия» Курланда, написанный в духе детектива классического, где сыщик полагается не только на магические способности, но и на дедуктивный метод; и классический «крутой» гангстерский детектив «Семь капель крови» Вейнберга.

Слабее других выглядят, на мой вкус, «Тирский мудрец» Джонс и «В царстве драконов» Фриснер. Не понравился мне и рассказ в духе магического реализма «Вилладжио Соньо», хотя плохим назвать его язык не поворачивается.

Из недостатков антологии отметил бы то, что многие произведения являются фрагментами других произведений или циклов и в результате оказываются вырванными из контекста. В некоторых случаях это не оказывает особого влияния на оценку (произведение Швайцера, например, выглядит вполне самостоятельным и законченным), другие произведения из-за этого оказываются чуть менее интересны (относится к рассказам Ле Гуин, Джонс, Купер, Брэдли, Муркока, Леббона).

В целом: впечатления от книги очень благоприятные. Разнообразная в жанровом отношении (от дарк фэнтези, мистики и «викторианской готики» до магического реализма), хорошая подборка позволила познакомиться со многими интересными авторами.

Отличная пародия на фильмы ужасов 20-х годов с множеством ссылок и цитат из знаменитых кинофильмов. А поскольку лучшие фильмы ужасов в первой четверти прошлого века делали в Германии, то и действие разворачивается там же и в то же время. И уж, конечно, не обходится без откровенного стёба над Гитлером и его соратниками. Особенно рекомендуется любителям и знатокам классического кинематографа.

Очаровательный рассказ. Как и большинство других рассказов Маккаммона, особой оригинальностью сюжета не отличается; но написаны они, как правило, с таким мастерством, что известный сюжет воспринимается свежо и интересно. Возможно, секрет-в наблюдательности автора, уважительном отношении к деталям и лёгком, едва уловимом, чёрном юморе.Очень неплох резкий контраст между грязным,мерзким видимым миром и незаметным волшебством.

Аннотация не точна: действие происходит не на Хароне, а на несуществующем, придуманном самим Гамильтоном чётвёртом спутнике Плутона Дисе ( Дис — город Сатаны в «Божественной комедии»).Хорошая пародия на произведения об искусственном интеллекте : робот страдающий комплексом неполноценности, робот у психоаналитика, робот пьяный в стельку...

Ироничный рассказ о «беспризорной романтике» превращается в по-чеховски трагичный рассказ о «маленьком человеке». Как обычно у Шефнера, смешное и печальное ходят рядом.

Люблю я Шефнера. Этот автор — настоящее явление в советской фантастике. «Рай...» — произведение хорошее, хотя это не самая лучшая вещь Шефнера, но шефнеровский язык, как всегда, выразителен и узнаваем, фантастика смешивается с питерской-василеостровской романтикой, а юмор — как всегда — с изрядной долей печали. Хорош сам образ Рая, который в любой момент может взлететь на воздух. Что не совсем понравилось- слишком очевидные параллели с другими произведениями автора — сюжетная линия двух друзей, один из которых — романтик, а другой- недалёкий, приземлённый человек, использовалась самим Шефнером уже не раз («Лачуга должника», «Девушка у обрыва»...), идея о человеке, пытающемся набить брюхо даже в момент катастрофы мелькала в «Сестре печали». Но в целом, рассказ понравился.

Рассказ, включенный Харланом Эллисоном в знаменитую антологию «Опасные видения«!

«Мы сделали тебя более восприимчивым к чувствам людей.

О, — сказал Кэссиди»

Способность сопереживать, чувствовать других людей во все времена считалась одним из высших нравственных показателей .А если способность чувствовать других настолько высока, что уже не нужны собственные чувства? Если можно стать бесстрастным экспериментатором?

«Я теперь, видишь ли, бог.»

А забавы богов — опыты над «мухами».

Великолепная сказка, книга для всех возрастов: очень хороший, ироничный язык произведения (Лагин обладал редким даром фельетониста — рассказ проводника, например, превосходен!), искромётные приключения. Футбольный эпизод — просто шедевр. Немного неестественными выглядят некоторые «политические» главы, поэтому мне больше понравилось первое, более ровное — без «американских туристов», издание «Хоттабыча» (см.мой отзыв к ПОВЕСТИ «Старик Хоттабыч»). А вообще, интересно сравнить обе версии: в первой — США, насколько я помню, практически и не упоминаются, даже бомба, которую Хоттабыч находит в Италии — мейд ин Ингланд — ясно, кто тогда считался главным врагом)). И внешней политики в «сталинском издании» — значительно меньше, даже вместо Вандендаллеса — Хапугин, может это тоже отражение эпохи — врагов предпочитали искать внутри страны!

Читал в детстве — очень понравилось. Этакая остросюжетная социальная фантастика: тоталитарная цивилизация роботов и великий экспериментатор Мозг, испытывающий на своих подданных человеческие эмоции. Для своего времени смелое, сильное произведение. Сейчас — местами слегка наивно. Но старая любовь не ржавеет — 9 баллов.