Глен Кук, Дракон не спит никогда (1988)

Неопределенно далекое будущее (летоисчисление, в полном согласии с релятивистской природой путешествий в космосе, возможно только относительным и обычно отсчитывается с момента постройки того или иного корабля; что касается VII Gemina, военного звездолета, на котором происходит основное действие, то его возраст около четырех тысяч стандартных лет). Человечество давно выбралось из Солнечной системы и прочно забыло о ее существовании, учредив колоссальную пангалактическую империю, переполненную тысячами разумных и неразумных видов — Канон (Canon). На всем протяжении романа Земля не упоминается ни разу, проскакивают лишь глухие намеки, что та или иная архитектурная достопримечательность либо построена в доканонические времена, либо реплицирована по созданному тогда шаблону. Кого это волнует? Для Валерены, наследницы торгово-феодальной корпорации Трегессеров, история начинается с ее рождения, и в этом она мало отлична от Стражников (Guardships).

Как и в Теневой линии, в основу сюжета положены мифы — скандинавские, греческие (Саймон Трегессер, вынужденный после покушения обитать в специальном модуле жизнеподдержки, панически страшится гибели от рук потомков, подобно Кроносу или царю Фив Лаю; у Валерены-то ли Клитемнестры, то ли Иокасты, очень мрачные и тяжелые отношения с сыном — то ли Орестом, то ли Эдипом), в какой-то степени японские (Ханавер Стрейт и его боевая подруга Джоанна Класс на изломе судеб странно схожи с японской парой прародителей человечества, вот только Класс, в отличие от Идзанами, сдюжила вернуться из царства мертвых — это Ханавер-Идзанаги туда ушел на покой). Сам же Канон представляется причудливой смесью порядков загнивающей Римской империи времен солдатских императоров и/или Галактической Империи Айзека Азимова (корабли-Стражники пронумерованы римскими цифрами и носят имена, созвучные названиям древних легионов), Культуры Йена Бэнкса (каждый корабль наделен патологически своевольным, не чуждым черного юмора, очень эффективным в военном отношении, а иногда и просто безумным искусственным интеллектом, являющим себя экипажу через промежуточную прослойку обитателей локальной сети — Обожествленных — и осуществляющим на борту адхократию), японского сёгуната времен Минамото-Ходзё (у Канона нет единого формального центра, а отдельными планетами под присмотром Звездной Стражи управляют Дома — крупные и средние наследственные корпорации, аналоги поместных феодалов-даймё). Есть оригинальные особенности: как уже сказано, в Каноне нет ни императора, ни центральных управленческих структур, имеется только общее и довольно расплывчатое представление Стражи о должном и воспрещенном. По сути, такой социальный строй правильнее было бы определить как анархокапитализм, но последнее слово, думаю, предусматривает хотя бы зачатки меритократических тенденций, чего Дома абсолютно чужды — управляют ими наглые, жадные, хитрые и жестокие идиоты, в том числе и потомки русских братков (Дом Волгодон). Основной статьей Канона выступает абсолютная монополия Стражи на космическую войну и средства массового поражения.

Поскольку в этой Империи Человека нет центра, куда следует стягивать ресурсы в случае опасности и откуда то и дело прибывают бесталанные управленцы, а стабильность внутренней идеологической платформы сохранять довольно просто — доктрина Стражи немногим отличается от инстинктов хищника выжженной лютым солнцем саванны на Старой Земле, где первыми слезли с деревьев, поднялись с четверенек и нашарили палку предки Homo galacticus, — дракон Канона эффективно бессмертен и превосходно защищен броней Стражи от внешних угроз. Технологический прогресс, как и, например, в Империи Коррино Фрэнка Херберта, искусственно заморожен на таком уровне, чтобы человечество сохраняло надежное превосходство над всеми инопланетными расами, а Стражи — над всеми планетарными общественными организациями. Градостроение и искусство полностью стандартизованы и унифицированы. Командование каждым Стражником осуществляют два военных консула — пара Диктатов, один из них при этом обычно находится в виртуальной реальности и контролирует корабельные сети в пределах, дозволенных ему самим кораблем. На каждом корабле, в отличие от планет, дозволено развиваться оригинальной культуре, хотя в конечном счете их можно перевести друг в друга конформным преобразованием. Скрепляет всю конструкцию Легион Мертвых, идея которого впервые позаимствована Куком из Старшей Эдды для Теневой линии 1981 г. — на корабле предусмотрен запас клонированных тел, а солдат периодически сохраняют на внешнем резервном носителе личности, откуда в случае их гибели копия и переписывается в подготовленное тело с сохранением почти всего жизненного опыта. Та же практика может применяться и к Стражникам: как у персидских Бессмертных, их всегда фиксированное число, а если тот или иной корабль гибнет в битве или сходит с ума, сокрытая в слепом пятне гиперпространственной Паутины ремонтная База через пренебрежимо малое по галактическим меркам время отстраивает его заново по заложенным в нее шаблонам вместе со всем экипажем.

Без сомнения, Канон необъятен (отсвет битв, отгремевших на окраине Людского Космоса, еще не дошел до Звездной Базы), с поломанными социальными лифтами (у кого нет миллиарда, может идти в... ©), а хотя бы и с исправными — омерзительно жесток (умри ты сегодня, а я завтра; брошенная своими же на враждебной планете любовница командира Стражи с VII Gemina прочувствует это на собственной шкуре), чудовищно несправедлив (немногие уцелевшие после войн человечества и иномирской цивилизации Ку, подобные идиранам Бэнкса в своем физиологическом бессмертии, воины подтвердят это со свойственной старости неумолимой объективностью), разъеден монополизмом (во всей обитаемой Вселенной только Дом Хоригава наделен исключительным правом торгового посредничества со Стражей), цинизмом (юный отпрыск Трегессеров не задумываясь расстреляет из бластера изжившего полезность двойника собственной матери) и клоновой чумой — в Совете Директоров Дома Трегессер под конец книги не останется ни одного оригинала, одни подделки, да и с начальником его службы безопасности Лупо Провиком не все так уж ясно.

Но тот, кто убьет дракона, сам становится драконом, как говаривали на Старой Земле во времена императора Англии Артура и его шефа безопасности Мерлина.

Слабые места Канона концептуально те же, что у Галактической Империи Азимова и Плана Селдона: создателями Канона сделано три важных, но в принципе опровержимых допущения.

Первое состоит в том, что ни одна цивилизация за пределами неустанно ширящегося Канона не может достигнуть технологического уровня человечества.

Второе — что контроль над искусственным разумом Стражника, даже обезумевшего, недоступен планетарным Домам.

Третье — что сеть гиперпространственных прядей, по которым перемещаются транспортные и военные суда Канона, предназначена именно для перемещения по Галактике, а не для чего-нибудь еще.

Кук занимается последовательной деконструкцией всех трех утверждений.

Наиболее очевидным кажется третье... вот только в чем засада: Паутина (the Web), соединяющая незримыми прядями обитаемые звездные системы, на самом деле больше похожа на Кулисы.

Зрители всех полов, люди и клоны, андроиды-Артефакты (Artifacts) и чужаки, в партере скучают в ожидании звонка к спектаклю, перебрасываются шуточками, болтают по телефонам, читают программки, прихорашиваются, сплетничают.

За Кулисами — за некогда прекрасным, богато расшитым и причудливо разрисованным, но все же истершимся, усеянным прорехами, пыльным Занавесом — профессиональные актеры выходят на Сцену. И за Кулисы же — направляются, откланявшись и покидая подмостки.

Но ведь театральный сезон, строго говоря, не бесконечен. Рано или поздно, как бы оглушительно ни гремели аплодисменты, театр закроется, кукол упакуют в коробки и отнесут на склад, костюмы развесят по шкафам, декорации размонтируют и разложат по ящикам.

А Занавес снимут да снесут в химчистку и на перетяжку.

* * *

Несмотря на суховатый, рваный стиль оригинала (роман разбит на 150 главок, иногда по две-три фразы в каждой), книга читается со всевозрастающим интересом. Об отвратительном русском переводе, сделанном не приходя в сознание, этого сказать нельзя.

Как обычно у Кука, пышным цветом цветет ретрофутуризм: Ку пользуются для космонавигации бумажными картами, а Лупо Провик, покидая вражескую штаб-квартиру, предусмотрительно забирает из плейера видеокассету.

Джоан Слончевски, Высокий фронтир (2011)

Написано по просьбе Lipka.

У нас эта писательница не очень известна, даже отдельной библиографической страницы для нее нет. Тем не менее в англоязычном фэндоме Слончевски котируется довольно высоко, даже вопреки тому обстоятельству, что из престижных премий у нее только JCMA-1986.

Через четверть века после этого успеха Слончевски начала новый цикл рецензируемым романом, который в принципе может повторить наивысшее карьерное достижение квакерши-микробиолога (он номинирован на Locus в номинации Young Adult Fiction).

У приверженцев экзотических протестантских сект вообще хорошо получается ближнекосмическая военно-политическая фантастика (мормон Кард с его сагой об Эндере, на которую Джоан явно ориентировалась). В 2108 году (очевидно, спустя сто лет после того, как был написан первый черновик романа) над человечеством вплотную навис демотивационный постер.

Дэвид Дрейк, Поход (1994)

Обложку русского издания не привожу, она на редкость ужасна.

Дэвид Дрейк — историк античности по университетскому диплому, ветеран Вьетнамской войны, впоследствии сделавший успешную карьеру в юриспруденции и бросивший её ради стези профессионального писателя (а ждать признания ему пришлось и впрямь долго).

Трудно ожидать от человека подобных навыков приложения усилий в ином субжанре фантастики, нежели военная фантастика и альтернативная история (навскидку вспоминаются Тертлдав, Вебер и Холдеман). Казалось бы, всё для успеха у него было. Однако Дрейк значительно уступает в популярности трём вышеназванным коллегам по перу. В чём причины? Трудно сказать. Может быть, мешает суховатый, неяркий стиль, больше уместный в диссертации либо научной статье, а не в космо-техногенном боевике или исторической драме. Ну и переводы, куда ж без них в серии КЧ...

Завязка сюжета проста, как кудахтанье курочки, несущей золотые яйца. Наследница крупного состояния, несправедливо отстранённая от управления своей империей, получает шанс доказать правоту своих притязаний. Для этого ей необходимо вернуть с далёкой планеты Панкат опытную капсулу гиперперехода, в которой некогда отправился туда её полусумасшедший прапрадед. Спустя семьдесят лет оказалось, что сомнительные разработки Ленделла Дорманна обладают реальной ценностью и даже способны спасти компанию "Дорманн трейдинг" от финансового краха. Впрочем, пропавшая на Панкате капсула — единственное уцелевшее материальное воплощение идей учёного.

Хрупкой девушке, имеющей чин офицера космопехоты, не обойтись без силовой поддержки. Отряд солдат удачи "Вышибалы Хаммера (Hammer's Slammers)", следуя заветам Капитана Очевидность, всегда готов прийти на помощь.

Ветераны локальных конфликтов обычно пропагандируют в своих книгах пацифистские ценности (ещё раз сошлюсь на Холдемана с его Бесконечной войной, задуманной и написанной как ответ творениям Хайнлайна, который ни в одном реальном бою не участвовал; и надо признать, что хотя бы по числу наград ответ этот вышел куда как убедительным). Так и Дрейк, рисуя своих наёмников во главе с Лиссеей Дорманн, постоянно как бы намекает нам на всю бессмысленность их деятельности. Правда, примерно до середины книжки получается это у него плохо. По сути, ничем существенным поведение "вышибал" от пьяных эскапад первопроходцев Дикого Запада не отличается. Потискать одинокую официанточку, отрезать гениталии аборигенам планеты, пребывающей в каменном веке, да набить друг другу морды на званом ужине семейства Дорманн они всегда горазды, а вот от крупномасштабных вооружённых столкновений активно уклоняются.

Декорации первой трети книги не просто картонны — они точно пришли из Золотого века pulp fiction, когда корифеями американской космооперы считались Гамильтон, Брэкетт и Берроуз (который создатель Барсума). Помните баронов Малого Магелланова Облака, которые летали между галактиками на отчаянно тарахтящих в вакууме звездолётах с гиператомным приводом, рассчитывались в барах затерянных колоний слитками ванадия или платины, а желая уединиться, занавешивали вышитыми тряпками экраны гиперпередатчики? "Спасать — так Галактику, е...ать — так дочь 100500 джеддаков!" — было их стандартным девизом.

Молодой биохимик Азимов, прилежно списывающий социальное устройство Галактической Империи с работ Эдварда Гиббона, выглядит титаном изящной словесности рядом с этими переводчиками бумаги на макулатуру. Ну так вот, Дрейк идеально воссоздаёт дух и букву фантастики той эпохи. Уверен, что это было сделано сознательно. Но уверенность эта пришла ко мне уже после того, как я перевернул примерно двухсотую страницу. Проиллюстрирую свои слова примером. Немного о принципах работы полевого лучемёта Томпсона модели M1928A4.

цитата

Неда знобило, он с трудом удерживал в желудке воду, которую выпил несколько минут назад. Если бы его шлемофон работал, он хотя бы послушал болтовню других членов команды, а теперь не мог сделать даже этого.

Рафф, стоявший рядом, взял его автомат и заглянул в дуло. Иридиевый ствол истерся, увеличившись в диаметре почти вдвое.

А вот как поступает с этим перегретым стволом салага-новобранец:

цитата

Не придумав ничего лучшего, Нед направился к краю кратера, откуда должны были появиться поселенцы. Автомат ударялся о его правое бедро, поэтому он потуже затянул ремень и ладонью протер иридиевый ствол. Металл обжег руку. Нед вскрикнул и принялся тереть красное пятно, на месте которого вскоре появится волдырь.

Напомню, температура плавления иридия 2956 градусов. Это драгоценный металл, ценящийся в несколько раз дороже платины.

Но что мы все о плавлении да о плавлении? Давайте лучше сразу перейдём к испарению:

цитата

— Боюсь, я испортила ваше платье, Мелли, — печально произнесла Лиссея. В спешке покидая ратушу, она надела патронташ прямо на платье. Металлический зажим порвал легкий материал, а испаряющийся при выстрелах иридий оставил на нем черные пятна. Ее обнаженные руки и шея были в серых потеках.

Не забыл тонкий стилист Дрейк и о вычислительной технике далёкого будущего.

цитата

Он поискал взглядом, куда бы сесть, но, кроме кресла Тадзики, ничего не было.

Адъютант перевернул процессор и предложил Неду импровизированный стул.

Как только действие переваливает за середину книжки (добирается примерно до планеты Узел Пэксана), характер происходящих событий и, самое главное, реакции персонажей неуловимо, но разительно меняется. Куда-то пропадают все нелепости, отмеченные выше. Даже танки неизвестного происхождения и непонятного, но грозного назначения, кружащие в, казалось бы, бессмысленном военном танце вокруг озера Хаммерхед на Панкате, оказываются совсем-совсем не тем, за что их принимали жители планеты и тактические советники Лиссеи.

цитата

— Вы упомянули о труде, — обратился Лон к Тадзики. — Очень хорошо. Тогда сделаю вам предложение. Танки… Полагаю, мой сын рассказывал о них?

— Да, отец, — твердо ответил Кэррон.

— Они уничтожают домашний скот, каждый год гибнут неосторожные жители, — продолжал Лон. — Танки наносят нам ущерб. Если вы сумеете разделаться с ними, я позволю вам взять капсулу.

— Или вам лучше покинуть Панкат, — добавил Эйвен. — Если вы не сделаете этого по доброй воле, мы вам поможем.

(Тут смутно вспоминаются Ленивые Пушки из романа Бэнкса Against a Dark Background, но это впечатление обманчиво, поскольку работа Дрейка вышла на несколько месяцев раньше.)

Крови в этой части будет куда больше. О сексе, правда, того же сказать нельзя, по той простой причине, что на весь роман одна сексуальная сцена, да и та проходит без участия капитана корабля Лиссеи Дорманн. Вообще анахронизм будет только один: Дрейк упорно продолжает называть членов экипажа матросами, как если бы звездолёт бороздил не космическое пространство, а воды морей Старой Земли. От этого постепенно в подсознание прокрадывается простая, но неожиданная мысль.

Они не просто так ведут себя как хитрые или, наоборот, опьянённые кровью и оружием варвары. Они играют роли, хотя не знают об этом, причём роли эти им навязал не Дэвид Дрейк. Где-то всё это уже было.

И сразу становится понятно, например, почему в экипаже один (и только один) иномирец, Рафф с планеты Раконтис. Почему в команде Лиссеи Дорманн две пары братьев, одной из которых не суждено вернуться в порт приписки. Почему в романе показаны двенадцать планет, а не какое-нибудь иное их количество. Почему, собственно, кораблём командует женщина (это, пожалуй, самый головокружительный приём Дрейка). И по какой причине был введён идиотский, на первый взгляд, эпизод с поломкой крана корабельного бака для питьевой воды.

Корабль Лиссеи Дорманн в модификации Avenger 6x6 650 HD.

Джо Холдеман, Камуфляж (2004)

По форме эта книга относится к

Начинается роман с того, что нам подробно объясняют, как много миллионов лет назад в далекой-предалекой галактике развилась раса бессмертных существ, способных принимать почти любую форму и неуязвимых для большинства видов оружия. То есть убить подобную тварь, конечно, можно, однако после смерти она соберет себя заново, даже если сжечь ее в пепел.

Одно такое существо завербовалось в Группу Свободного Поиска и обнаружило дочеловеческую Землю.

Мир этот ему понравился, и оборотень принял обличье животного, стоявшего в то время на вершине пищевой цепочки, а именно гигантской белой акулы. Так и дожил до наших дней, вконец забыв, откуда прилетел и с какими именно целями. Но в 1931 году (почему именно тогда — не объясняется) псевдоакуле вдруг приспичило выйти на сушу и посмотреть, что же это за странные безволосые обезьяны возомнили себя владыками мира.

Вот как хотите, но мне кажется, без такого пролога роман был бы только лучше.

К этой сюжетной линии (назовем ее условно "Чужой") на скорую руку пристегнуты еще две.

Одна повествует о том, как в 2019 году на дне Тихого океана у побережья то ли Тонга, то ли Самоа (Холдеман постоянно путает эти два архипелага между собой) нашли затонувшую американскую подлодку, а заодно — странную, примерно сферической формы, вундервафлю, непрозрачную для всех форм электромагнитного излучения и ломающую на осколки алмазный бур.

Кто сказал "Крайтон"? Назовем эту линию "Сферический Прометей".

Во второй — назовем ее "Хищник" — нас любезно информируют о том, что тварь из глубин космоса на Земле не одинока. Есть еще как минимум один представитель сходного (но не вполне идентичного) вида, живущий среди людей и способный принимать только человеческую форму. Зато почти любую и в мгновение ока, в то время как оборотню № 1 для этого требуется долго и нудно прыгать через пень и реконфигурировать костно-мышечную структуру.

Ах да, у Хищника есть ДНК. А у Чужого ее нет. Это как бы должно нам на что-то намекать, но на что? На морфогены Тьюринга?

А теперь вы сами попробуйте догадаться, чем все закончится.

***

Что в этой книжке хорошего и за что ей дали Небьюлу? Думаю, за описание того, как оборотень и хамелеон, каждый на свой лад, пробуют приспособиться к человеческой цивилизации и понять, что же такое человек — и с чем его едят. В буквальном смысле.

Есть тут просто потрясающие отрывки, но фантастики на этих страницах, к сожалению, кот наплакал. Прежде всего это Батаангский марш оборотня в несчастливой компании американских военнопленных через захваченные японцами Филиппины.

цитата

Дорога и так была не из легких. Теперь же ее размыли проливные дожди и превратили в кашу гусеницы танков. Даже человеку в отменной физической форме было бы тяжело преодолеть ее в темпе марш-броска.

Из всех военнопленных лишь один до сих пор пребывал в отменной физической форме. Но, строго говоря, он и не был человеком.

Очень сильная вставная новелла; чем-то сходная трактовка темы встречается еще только у Пьера Буля (Мост через реку Квай).

В другом неплохом отрывке рассказано, как хамелеон помогал Йозефу Менгеле в Освенциме, поскольку, впервые встретив человека столь сходных устремлений, заподозрил в нем замаскированного сородича.

цитата

Хамелеон был в восхищении. За все десятки тысячелетий, прожитых им, он еще не встречал человека столь близкой души.

А что, если Менгеле и впрямь его сородич? В более подходящее время решить этот вопрос было бы очень просто, убив доктора.

Пока же он предпочитал наслаждаться его обществом.

Вообще-то раньше он думал отыскать его в иудейском пророке, но две тысячи лет напрасного ожидания второго пришествия отвратили его от такой мысли.

цитата

Находясь в обличье парфянина, тварь услышала интересную историю о человеке по имени Иисус и заинтересовалась им. Этого человека казнили у всех на глазах, но затем он воскрес. Кто же это мог быть, как не соплеменник? Следовало побольше разузнать о нем.

И таких фрагментов психолого-антропологической статьи в обертке фантбоевика наберется... может, не на престижную премию, но на половину премии точно. А может, просто год выдался неурожайный? Да не слишком похоже.

Читать можно.

Дональд Кингсбери, Психоисторический кризис (2001)

Довольно странно, почему Asimov Estate не санкционировал книгу Кингсбери как официальный сиквел к первой трилогии об Академии (а хотя бы и ко всему циклу). В принципе, этому ничто не препятствует.

И хотя сюжет находится в последовательном противоречии с событиями, описанными в последних двух книгах канонической саги, а также в Роботах Утренней зари, при внимательном анализе неизбежен вывод, что такое противоречие вполне совместимо с идеологией азимовской психоистории. Если ко времени действия Академии человечество, буйным цветением диковинного сорняка заполонившее Галактику, начисто позабыло о своих докосмических корнях на Изначальной планете, — что мешает Кингсбери внести последовательные аберрации в задачу отрисовки великой мечты Гэри Селдона?

Гэри Селдон нигде — вообще нигде, ни в эпиграфах, ни в основном тексте — не назван по имени, применительно к нему всегда употребляется титул Основатель, подобно тому как Гаутаму Будду очень редко называют родовым именем. В общем, это логично: Селдон и его ученики изменили лик Вселенной в куда большей степени, чем чудаковатый индийский принц — ход истории на Изначальной планете.

Терра не просто официально признана родиной человечества — интеллектуальный подвиг, на который не сподобились легионы историков Первой Империи, — она лишена всяких следов радиоактивного заражения, причем создается упорное впечатление, что это — отнюдь не вследствие повторного терраформирования.

Мул представлен как технократ, первым догадавшийся применить квантовый психозонд в качестве ОМП, а не как мутант неимоверной психической мощи, и удостоен насмешливой клички Упрямого Клоуна. Его столица — Калган — стала Лакганом.

Терминус превратился в Дальний Мир, на котором не сохранилось никаких воспоминаний о параноидальных планах Первой Академии по истреблению своих конкурентов-психократов.

Действие отнесено в 80374 г. н. э., то есть на ту мировую линию, что применялась Азимовым в первых книгах о Галактической Империи, а не ту, что успешно редактировал Дэниел Оливо (хотя и он в истории этого мира вроде бы присутствует, на что имеется недвусмысленное указание в приложениях). Собственно, в этой Империи, кажется, вообще нет императора, а если и есть, роль его не более существенна, нежели в нашу эпоху — у правителя Японии; ею управляют математики во главе с ректором Университета на планете Светлый Разум, в которой с некоторым трудом узнается успешно восстановленный в прежнем качестве, закованный в усовершенствованную нанопроцессорами металлическую броню Трентор.

Сам Азимов под конец жизни, похоже, настолько устал тащить взваленный на себя груз, что будущее Второй Империи его интересовало куда меньше, чем личность Гэри Селдона, с которой он почти официально отождествил себя. Кингсбери восполняет этот досадный пробел, и хотя методы его спорны, они дают поразительный результат. Вторая Империя, Pax Pscholarum, настолько чужда всем представлениям о ней, какие могли бы возникнуть у поклонников канонической саги, и в то же время настолько естественно продолжает и завершает все оборванные сюжетные линии, намеченные Азимовым в 1940-1950-х, что в неё по-настоящему веришь, даже невзирая на несколько неуместные евгенические эксперименты и амурные интрижки протагониста. Люди, населяющие Вторую Империю Кингсбери, довольно сильно отличаются, даже в биологическом смысле, от своих предков из Первой Империи времен Гэри Селдона, хотя и не имеют ничего общего с жутковатыми "винтиками" ульеподобной Галаксии Дэниела Оливо. Это будущее, которое Гэри Селдон вполне мог бы увидеть за своими уравнениями и счесть достойным реализации на практике.

Тщательно прописанный сеттинг безусловно превалирует над действием. Но это, к сожалению или к счастью, как раз тот случай, когда масштабные космические битвы и прочие приключения телесной оболочки испортили бы книгу. Во Второй Империи хозяйничают математики. Психоистория — их абсолютное и единственное оружие.

Эпиграфы из ненаписанных книг, предваряющие каждую главу, только оттеняют это обстоятельство. В основном, конечно, они взяты из эпистемологических и математических работ самого Кингсбери, и в каком-то смысле читать книжку стоит ради них. С Галактической энциклопедией у них, впрочем, мало общего: уместнее эти строчки смотрелись бы в одной из книг Дюны Фрэнка Герберта или в собрании статей по квантовой физике.

Поскольку роман переписан из повести, также переведенной у нас, то вопрос, насколько книга будет вам интересна, легко решить, заглянув в антологию "Далекое будущее". Правда, в этом случае вы уже будете знать сюжет. Короче, ситуация та же, что с Кардом.

Прискорбно, что эту книжку в некоторых странах ближней Европы можно выудить на вес из гор привезенной с Востока макулатуры.