Многие из поставивших этому произведению запредельно высокую оценку, вольно или невольно стараются не обращать внимание на то, что сказка вовсе не Шварца, а Андерсена. И заслуга писателя в небольшой обработке. Всё. Разве вы будете считать гением литературы того, кто возьмет, к примеру, «Гарри Поттера и философский камень», введет туда какого-нибудь рассказчика коня Юлия и минимизирует диалоги и действия? Да, это необходимое ремесло — та же литературная обработка, сценарии, либретто позволяют дать новую форму творению. Но, извините, это неправильно писать — сказка Евгения Шварца «Снежная королева».

Но в Советском Союзе плевали на авторство. Алексей Толстой якобы по детской памяти написал «Буратино», Корней Чуковский, разумеется, в собственных творческих муках родил доктора Айболита, Александру Волкову вдруг пригрезился далекий Канзас и Изумрудный город. Можно продолжить при желании.

А, если вынести все андерсеновское за скобки и оставить только шварцевское. Да ещё поделить в несколько раз, ибо стоять на плечах гигантов куда проще, чем вынимать кубы грунта для фундамента собственного произведения, то много ли останется шедеврального?

Я пишу потому, что я пишу.

Заведя в тупик фандориану (последние два романа — увесистая клюква), Борис Акунин завязал. И всё-таки сорвался. Как сейчас модно говорить, заспин-оффил. И, если японский виток похождений благородного Эраста Петровича был в своё время принят с благосклонностью. Японская экзотика в шерлокхолмсовских тонах. Сейчас это уже заходит не так. Перемешав тайны золота атамана Семёнова с тайнами золота классических якудза, Акунин приготовил русские блины с японским васаби. Не то, чтобы совсем несъедобно, но, так скажем, на любителя.

Или на безудержного поклонника франшизы. Ибо без арсенала былых похождений импозантного господина со сбитым в колобок слугой-азиатом, книга вообще не воспринимается. Теоретически, конечно, прочитать её можно, приключения есть приключения, но все нюансы повествования останутся не активизиованными.

А вот издание куда лучше стандартных захаровских томиков. Настраивает на получение интеллектуального удовольствия, которое,впрочем, вовсе не гарантировано в процессе чтения.

Атмосферная половина романа в итоге сваливается в прогон текста. Особенно это заметно в конце, когда Фандорина уговаривают монархи помочь не допустить войну, а он бегает по злачным и нефтяным местам Чёрного города. Повисли к тому времени и сюжетные линии — и Дятла, который стал опереточным злодеем, и Саадат, которая стала очередной неповторимой любовью, и, главное, гочи, без которого вдруг не смог спасти мир Фандорин. Жалко, мог бы получится один из лучших романов цикла.

Ибо кавказская атмосфера, повторюсь, неплохо удалась кавказцу Чхартишвили. Конечно, она в романе лубочная, но удачно вписывающая в канву. Как грозные ассасины добавляли антураж в фильме месье Скорика, так и в тексте колоритны были и армянские маузеристы, и тюрские аборигены, которых грузин Акунин троллит новомодным словом «азербайджанцы». Кстати, те же грузины в многонациональном городе практически не упоминаются. Так, пара больших и маленьких начальников.

Последний роман цикла, который можно назвать качественным.

Специально для поклонников фандорианы. Акунин уже экспериментировал в данном формате — «Комедия/Трагедия» (2002). Не упустил он и возможность подстрелить парочку зайцев, получив гонорар за книгу и за пьесу. И, если сравнивать с похожим экспериментом Роулинг, то у российского лидера беллетристики получилось гораздо лучше. Впрочем, в скрижали эпопеи похождений лучшего российского сыщика эта пьеса-перевертыш не входит.

Как самостоятельное произведение «Инь и ян» качеством пожиже основных романов цикла. Сюжет трехкопеечный, герой прописаны грубыми мазками. Фандорин и Маса не привнесли во франшизу ничего нового. Плюс весьма топорное волшебство в одной из версий, хоть вся франшиза упорно побеждает любой мистицизм рационализмом.

Антагонисты настолько мелки, что их даже трудно внести в реестр значимых персонажей. Нет особых эпизодов. которые тащат весь текст.

В-общем, да здравствует форма, что преобладает над содержанием.

Забавно читать произведения, написанные более полувека назад, которые вдруг становятся актуальными сейчас. Ибо, после развитого социализма, вопреки Марксу и Ленину, вдруг пришел капитализм. А там уже дорожки протоптаны и никто велосипедом изобретать не намерен.

Вот и «Отель», который написан в эпоху смены Хрущева Брежневым, читается как современный роман. Глобализация гостиничного бизнеса, разные шестеренки его жизнедеятельности и зарисовки характеров представителей разных сословий.

Как и другие романы Артура Хейли, ценность «Отеля» не в литературной обёртке и, уж конечно, не в сюжете, который стандартен для беллетристики. Ценность в иллюзии понимания сути мира, параллельно существующего и изредка пересекающегося с нашей обыденной реальностью. Вы ведь тоже уверовали, что поняли гостиничный механизм среднего периода капитализма.

Хотя, нельзя не увидеть, что увлекаясь функциями производства, автор заменяет людей тоже функциями. Управляющий — безупречный менеджер, чей минус любовь к людям, особенно женского пола. А полицейский отеля — пройдоха. Ну, и бог из машины тоже отнимает очки, которых, впрочем, осталось куда больше. чем у среднестатистического произведения.

Фандориана той поры, когда Акунину было интересно эспериментировать с разными формами стилизаций. Здесь то, что называют диккенсовым детективом, изрядно разбавлено локациями Гиляровского. И это было свежо, тем более, что было заявлено переплетение с декадансом «Любовницы смерти». Правда, этот приём был формальным и выглядел искусственно добавленным, типа, этот гражданин не из этого романа, Скорик, не обращай внимания.

Персонажи здесь ещё прописаны сочно, но главзлодей подан, в основном, только по принципу: «чтобы никто не догадался». Кстати, не совсем логичен был интерес Фандорина к преступлениям в среде нищей Хитровки, ведь то этого он занимался совсем не пересекающими делами — разоблачал мистиков полусвета и готовил мотопробег. ЯА, если добавить активную нелюбовь царствующего градоначальника, то реального времени тягаться по заугольям частному сыщику просто бы не было. Эти попытки совмещать несколько дел, Акунин практически больше не предпринимал, ибо не получалось органически.

К минусам мини-романа можно отнести его достаточно быстрое выветривание из памяти. Наверное, потому что бытовые поиски клада цепляют не так, как японские страдания или общение с великими мира сего. Впрочем, если сравнивать с поздними работами, то вполне беллетристически получилось.

Любопытно читать с точки зрения великовозрастных дурочек, думающих цитатами из социальных сетей и считающих, что они творческие, никем не понятые личности. Век назад таких было не в пример меньше сегодняшних, поэтому актуально.

Если оценивать стилизацию, то она для Акунина невысока — от имени Маши Мироновой, капитанской дочки до незатейливо закамуфлированного Стивенсона с его «Клубом самоубийц» и принцем (псевдояпонским) Флоризелем.

А с точки зрения фандоринской сквозной дедукции грустно за талантливого сыщика. Если в других романах его заблуждениям были логические пояснения, вроде нестандартности ситуации, неопытностью детектива или силой антагонистов, то здесь все просто — автор, как мог, тянул объем. От Машиных дневников до тягомотины с Председателем. По введенной диспозиции — это рассказ, ничуть не шире сюжетом, например, стилизации на собаку Баскервилей «Скарпея Баскаковых», исполненной куда качественнеей.

Но за декаданс надо добавить. Хорошо получить о него вытереть реалистические ноги.

В фандориане, наверное, этот роман можно отнести ближе к середине по качеству. С точки зрения беллетристики — свежо. с точки зрения исторической реальности — допустимо, с точки зрения детективной логики — не очень. Играя в аналогию Фандорин-Холмс, автор пренебрегает тем фактом, что британское и русское мышление весьма разнятся. На Западе частный детектив — кирпичик системы мироздания, и, в случае респектабельности сыщика на Западе к нему могут обратиться инкогнито достаточно высокопоставленные особы, с большей частью, пикантными случаями, вроде возврата интимных писем. В России царь и высший двор, столкнувшись с киднепингом, никогда не станет даже информировать частного сыщика-любителя. Его просто не допустят А здесь вообще иностранная горничная миллионные драгоценности преступникам таскает, ага.

Не раскрыт и мотив «доктора Мориарти», и весьма топорна объяснена уникальности преступной группировки, мол, все до упомрачения любят шефа. Халтурка. Но, в отличие, от поздней воды, здесь ещё выдержана нить франшизы, да и техника писательства заставляет роман глотать за один, максимум, два приёма.

Роман из лучшей половины Фандорианы. В отличие, кстати, от экранизации, которая излишне перенасыщена быстро стареющими спецэффектами, да и выбор кавказца Бероева хуже двух других вариантов. Но возвратимся к книге. Понятно, что её нужно читать сквозь призму приключенеских произведений, иначе возникнет множество вопросов. Например, с какого перепугу в штабе действующей армии тусовалась псевдо-суфражистка Варя. Или явно притянутый за уши главзлодей. Но сам дух книги завораживающе тянул от страницы к странице. Книга на одну ночь, что удаётся немногим современным произведениям, которые читаешь в несколько заходов.

Персонажи прописаны не одной определяющей краской, что усиливает силу произведения. Ладно, сквозному Фандорину менятся сам бог велел. Так меняются чуть ли не каждый герой, и нельзя однозначно сделать вывод, то ли это индивидуальные перемены, то ли вредный автор крутит читателем в своих интересах.

Ну, и исторический момент познавателен. Плевна, Осман-паша, Скобелев (пусть и немного закамуфлирована фамилия), перепелкин-Куропаткин... Не так и часто современный поток информации обращается к некогда важным и не столь уж далёким событиям для России.

Свою роль шпионский детектив выполняет весьма хорошо.

В последние время принято безмерно восторгаться прозорливостью Николая Носова, безобидного детского писателя, писавшего про кашу, огурцы и двойки Вити Малеева, и вдруг предсказавшего в 1965 году всю суть современной России и окружающего мира романом «Незнайка на Луне».

Конечно, ничего Носов не предсказывал, а просто отобразил в детской сказке обычный капитализм, который цвел и пах добрую сотню лет и до «Незнайки». Вот только оболваненная коммунистической идеологией «самая читающая нация мира» не могла сложить два и два, и. несмотря на открытую информация, не понимала, что, к примеру, вождем всех трудящихся был потомственный дворянин Ленин, всю жизнь прекрасно проживающий на материнский капитал (сдача в эксплуатацию земель) и деньги экстремистской партии по Лондонам, Парижам и Женевам. Не говоря уже о более общей диалектике жизни. А Николай Носов это понимал. И, что самое удивительное, он настолько гениально изложил концепции разных ступеней развития общества в франшизе для первоклассников, что за одно это его нужно ставить на уровень Булгакова. Сравните с другими детскими канонами — переложениями Волкова, Толстого и Чуковского и бесконечной библиотекой пионера, благополучно канувшей в пыль дальних полок.

Здесь же можно писать самые разные диссертации — от психологических до философских. Одна только теория внутренней Луны чего стоит. И пишут — https://fantlab.ru/work863046, например.

Любопытны персонажи — лидер общества, интеллектуал Знайка. Это, согласитесь, редкость, чтобы управлял ботан. Даже в своей франшизе Носов выводит на первый план народного героя Незнайку, который достопримечателен лишь тем, что он ничего не умеет. Такова потребность общества — Гарри Поттер выписан по тем же стандартам.

В данном же романе ещё выделен Пончик, наслаждающийся своей булимией. Который при таком же неумении ничего делать, устроился в совершенно незнакомом социуме на порядок лучше незадачливого протогониста. Вот эти трое — живые земляне, остальные коротышки — функции. А вот на Луне почти каждый герой, кроме эпизодических полицейских, обладают оригинальным характером. Жулио со Скуперфильдом не спутаешь. Как и зэков Козлика и Мигу. Что наводит на мысли, что капитализм раскрывает личность куда лучше коммунизма, где каждый — всего лишь винтик и шпунтик коллектива.

И разбросанные изюминки книги — эпизоды, где Носов устами коротышек говорит про то или другое общественное явление. Например, про модерновые картины или суть полиции — прислуживать богатым. Именно емкость этих штрихов и делает роман сейчас актуальным.

Ах, эти средние века,

Где одинаково горька

Судьба партера и райка,

Вора и принца.

«Зимовье зверей»

Благодаря Тому Тыкверу, режиссеру одноименного фильма, с этим современным произведением знакомо очень много людей. И моё мнение вряд ли будет отличаться от преобладающего мнения большинства. Это действительно книга, уже входящая в золотой фонд литературы. Зюскинд нашел своего героя, не такого как все, и смог мастерски огранить его локациями и философскими одеяниями. Вплоть до статуса демиурга. Согласитесь, в жанре исторического криминала не так просто это сделать.

Но, главное, даже не сюжет, а язык, который даже в переводе впечатляет переводов мира обоняния в привычную нам визуалистику. Иногд ловишь себя на мысли, что даже не происчходящее тебя волнует, а сама среда зловоний и ароматов.

И, как положено, для высокой литературы, с первого прочтения все посылы автора не очевидны. Например, явно требует повторного осознания период одиночества Гренуя. его жизнь в тесной пещере, как триггер к остальному происходящему. В том же фильме акцент на это сделан не был, в романе же роль этого раздела велика. если вообще не ключевая.

Ну и вишенька на торте — символизм финала. Жестокость во имя любви.

Мощное произведение.

Донатович (такое имеющее новый смысл сейчас отчество) изрядно ёрничал в своём произведении. Тем, кто прочитал «Заповедник» в восьмидесятых, вероятно, этот текст показался из-за непривычности родниковой водой. Я с ним познакомился в 2020 и на фоне прочитанных ранее произведений, например, того же Михаила Веллера, он кажется глубоко вторичным и неоригинальным. Но, в принципе, можно сделать поправку на первородство.

Но даже тогда не вижу причин всеобщего почитания (а «Заповедник» имеет достаточно высокий рейтинг). Легкое бахвальство алкоголической распущенностью куда красочнее подаётся в ерофеевских «Петушках». Довольно неуклюжий прием реверанса эмигрантству — мол, какая умная жена, добившаяся у ОВИРа лучшей доли, не то, что я, балбес. Достаточно буффонадные персонажи, вроде Михал Ивановича или Маркова. Очевидно, чуть более, чем полностью выдуманный типаж «сельского» чекиста. Ну. и, конечно, снисходительность к музейному делу, где работа в Пушкинских Горах подаётся как ни к чему не обязывающая синекура для недопонятых творческих личностях.

Многие отмечают, блестящий литературный язык или юмор «Заповедника». По первому пункту спорить не буду, есть даже секта фанатов, утверждающих, что у Довлатова нет ни одного предложения, где встречаются слова на одну и ту же букву. Я не филолог, а персонального эстетического удовлетворения не получил. И вызывающих смех, улыбку или усмешку особо не заметил. Ну. перепутал молодой экскурсовод стихи Пушкина и Есенина или слегка горделивое описание запоя главного героя. Может, многим весело, не знаю.

Ну и что-то вроде резюме. В образовательных целях чтение рекомендуется, но, если считаете. что приобщаетесь к великой, этапной литературе, то, скорее, нет, чем да.

Если не ошибаюсь, то с этой книги, а также с «Легенд» и раскрутился Веллер в лоточной мегапопулярности.

Беллетристика про демиурга локального масштаба читается легко, и мотивирующе до той поры, пока не начнешь проектировать книжные проблемы на реальные. Плюс постоянно делать хронологическую поправку, ведь, как принято в литературе, окружающая среда дана схематически, если упор делается на внутреннее становление. А ведь переломный этап развала Советского Союза явно бы вносил поправки в хитроумные комбинации господа нашего создателя майора Звягина.

Кстати, возникает очевидный вопрос — а какие цели у самого творца? Ну, кроме изменения людских парадигм. Быть не может, что человек с такими способностями ограничивался суточными дежурствами на неотложке. Без искушений материальными средствами, возможностями изменять мир в значительных масштабах, погружения в познание — от религий до путешествий, какого-нибудь вида получения славы или другой формы почитания, менторства, в конце концов.

А так получился пунктирный образ литературного героя без человеческих слабостей.

Но персонаж любопытный, вполне годящийся для раскрутки нового героя нашего времени. И созданием фанбазы, и экранизациями, и выходом куда-то в сторону, например, комиксы или телепроекты.

Но Веллер, очевидно, принимал эту часть своего творчества за литературную халтуру, поэтому и сам особо не стремился развивать вскопанную тему.

На Стивена Кинга давно работает зачетка. Ему достаточно просто сохранять средний уровень, не ныряя под планку, и все будет — и гонорары, и экранизации. «Институт» планку не понижает. Абсолютно ничего нового в сюжете или идее, но зато удержание читательского драйва, разве что к концу почувствовалось желание поскорее завязать. Все также расписывается жизнь и чувства подростков с поправкой на технический прогресс. Выглядит это уже менее аутентично, чем описание действий и характеров малолеток в семидесятые-восьмидесятые, но в клюкву не сваливается.

Можно отметить в плюс, что меньше стало воды, чем славен Стивен Кинг. Еще не сухофрукты, но уже и не размороженный лед.

С точки зрения зарождения нового цикла «Институт» вполне годен, но вряд ли будет использован. Годы не те, да и равнозначную проблему придумать трудно, а просто пилить опилки в духе «Институт возродился, и повзрослевший Люк снова спасает детей со способностями» — это, однозначно, понижение. Ну разве какой-то бешеный успех экранизации (она, разумеется, будет) даст повод.

Уже из аннотации видно, что главное в это критической повести не содержание, а форма. Уже получивший официальный статус диссидента Абрам Терц, он же Андрей Синявский, разумеется, не мог написать что-то в духе Лотмана или Вересаева. Возможно, в узких кругах работа, где автор выступает за панибрата с классиком (и пробует аргументировать этот подход доводами «А за свет Пушкин будет платить?») и вызвала эффект не бомбы, а ручной гранаты. Но, так как широкий круг уже не советских читателей получил доступ к прочтению только в девяностых годах, то эпатажем уже было не удивить.

Поэтому попробуем перйти к сути стостраничного труда. А её уловить затруднительно. Не отрываясь от «Евгения Онегина», словно от спасательного круга, Абрам-Андрей пишет, что Пушкин упростил литературный язык и, тем самым, создал его для масс. Мол, Пушкин был звездой-селебрити своего времени и старательно поддерживал свою репутацию. Ну, что же слог самого Терца-Синявского был, в отличие от пушкинского, витиеват и затейлив. Настолько, что мысль все время растекалась по древу. Ну чего же хотеть от приятельской прогулки двух равновеликих величин, Пушкина и Синявского.

«Некоторые считают, что с Пушкиным можно жить. Не знаю, не пробовал. Гулять с ним можно» — заключительный вывод известного исследователя литературы.

Не знаю, каков в жизни был Донатович. Но после прочтения гранаты у меня вырисовался, прости Господи, Понасенков от литературы. Если это главный посыл «Прогулок», то он получился ярко. А, если бунтарь хотел сказать что-то оригинальное о Пушкине, то этого не обнаружил. Тот же желчный Веллер, не разливаясь на сотню страниц, высказывал не каноническую версию нашего всего куда аргументированнее.

Одно из десятков тысяч либретто совершенно не заслуживало особого внимания и появления, например, в качестве боевой единицы на этом сайте, если бы не официальное имя Джоан Роулинг на обложке (разумеется, ничего она не писала, а выступала свадебным генералом) и перманентные попытки разных сторон зачислить «Проклятое дитя» восьмой книгой в канонический цикл. Раз так, получи фашист гранату.

Вначале, как учат иезуиты, о хорошем. С точки зрения сценария пьесы (а данное произведение позиционируется именно так) написано профессионально. Героев ни много, ни мало. Каждому есть что играть, то и дело появляясь в окружении главных персонажей, детей Сами-знаете-Кого (и того самого тоже).

Но, с точки зрения самостоятельного художественного произведения франшизы, это халтура. Авторы не смогли родить ни одного нового героя, сплошное выкручивание отработанных персонажей. Даже, вроде бы новые Альбусы, Скорпиусы да Дельфи, это просто производные все тех же героев и антагонистов. Нет никакой новой мысли — маховики, остракизмы, отцы и дети — это уровень креатива пятиклассника, прочитавшего несколько романов серии. Особенно главный посыл — Гарри поругал сына, сын обиделся и ушел. Ну, пятый класс, в шестом уже проблемы посерьезнее.

Нет действия. Понятно что на сцене особо не развернешься, но, извините, жанр обязывает. Разговоры хороши для любовных романов, и то яда и шпаги те требуют.

И главное — а зачем? Для разных продюсеров понятно — деньги. Зачем этот бред Роулинг? Ну, реально, каждый второй фанфик оригинальнее. Никто ей не запрещал, разумеется, продолжить цикл или уйти в спин-офф. Барда Бигля приняли хорошо, Фантастических тварей осыпали галлеонами. Но, будь добра, раз поставила свое имя, не выпускай халтуру, продумывай и развивай локации и сюжет, вводи и выводи персонажей, наращивай мясо на скелет.

Каждый прочитавший (тем более, потративший деньги) «Проклятое дитя» чувствует себя лохом. Кто-то (как я) переводит стрелки на авторов, мол, как вы могли. Кто-то, от противного, пытается выжать из заплесневелого лимона лимонад. Мол, все гораздо качественней, чем видится.

А мораль проста. Не пилите опилки.

Как-то очень разочаровало сие произведение. С Громыко был знаком по паре повестей про некоторую ведьму. Ничего оригинального там не было, но в атмосферу входилось сразу, и развлекательная миссия была выполнена. А здесь все натужно. Как будто (а, скорее так оно и есть) была писательская повинность за ранее уплаченный аванс. Взяли нехитрые вводные про космические блуканни легких раздолбаев и погнали метраж текста. Полное впечатление, что не было никаких продуманных линий, так пара сюжетных предложений, и каждый день выполнение нормы, а там куда клавиатура выведет. Даже экипажи, вокруг которых все и вертелось, были взаимозаменяемы и предсказуемы. «Дозоры» Лукьяненко в плане интриг против «Космобиолухов» просто иезуиты супротив дворника Герасима.

Хотя читательская публика оценила это творение весьма высоко, на уровне, практически, шедевра. Не знаю, возможно, действует глутамат бренда, возможно, народ устраивает нехитрый экшн. По мне содержание целиком соответствует изданию книжки. Недорогая лотковая литература.

Такой альтернативный учебник получился от популяризаторов «правильной истории». Почему бы и нет, уже давно понятно, что официальная история это не официальная математика, а только одна из версий, вписывающаяся в заданную генеральную линию правящей партии. Но у Буровского, а, особенно, у Веллера ведь тоже своя четкая «линия партии», и об этом не следует забывать при чтении данной книги, написанной категорическим языком — эти пошли туда, эти дружили с теми, а над ними были ещё кто-то.

Впрочем, в отличие от официальных трактовок, здесь все на первый взгляд изложено логично, и, чтобы опровергнуть какие-то тезисы, надо разбираться в вопросе достаточно глубоко.

А этой глубины у 99 процентов, конечно, нет. Более того, данные, почерпнутые из «Гражданской истории» для многих новые и оригинальные. На багаже «Неуловимых мстителей» и «Шел под красным знаменем» даже личной теории не построишь.

Поэтому книге , однозначно, плюс как популяризатору исторических моментов.

Художественный аспект беден, уступает стилистически сольным произведениям каждого из авторов. Но. вероятно, это не тандемный компромисс, а задуманное решение придать книге научность и исторический вес.

Любопытно, что в обширном списке литературы нет работ ни Веллера, ни Буровского, хотя раньше они темы гражданской войны в своем творчестве касались.

С теперешних вершин такой рассказ, напиши его кто-нибудь из современных фантастов, не пошел бы совсем. Ибо насквозь затасканная тема — попаданец оказывается абсолютным идиотом в прошлом. Если сделать поправку на год написания, все равно думаю, что тема уже тогда, мягко говоря, была тоже не нова.

С точки зрения фантастической реальности есть очень большая натяжка — американский солдат бойко шпарит на строисландским, облегчая автору течение сюжета. Мол, за время службы наблатыкался, а за тысячу лет язык не изменился. Ага. Советский боец в Афганистане так в базарных походах за электроникой овладел фарси, что попав к Омару Хайяму, шпарит с ним, как по-писаному. Так все бы и было.

Художественная часть рассказа вполне прилична, но тоже по канонам литературы. Любовь, смертельный конфликт, одноходовая мораль.

Для обогащения писательского арсенала рассказ предстает вполне годной боевой единицей. Выделять его из глубин фантастической прозы поводов нет.

Книга написана в модном нынче стиле «Нам все врут, дело было совсем не так». Что сделать при элементарной образованности и набитой руке достаточно легко. Вот , например, сейчас все просматривается спутниками, на каждый шаг тысячи глаз, а до сих пор непонятно, например, кто первый напал — Россия на Грузию или Грузия на Осетию? А чем дальше вдаль веков, то все делается элементарно на раз, тем более, что даже ангажированных источников с гулькин нос, и те списки с копий списков.

Бушков (как и Веллер, и Буровский, и Фоменко, и ещё пачка товарищей) имеет подвешенный язык и здоровое чувство юмора. Ну и псевдологические операторы умеют включать. Поэтому читается легко и даже местами вериться, что Александр Невский — это хан Батый. А Пушкин материализовался в Дюма. Причем, в отличие от профессиональных историков, которым нет веры, ибо вчера у них «учение Ленина верно, потому что истинно», а сегодня пять радиальных версий на одно событие, Бушков не утверждает свои доводы категорически. Мол, а почему бы и нет. Действительно, а почему?

В отличие от математики, которая едина и при Нероне, и при при Путине, художественная история — неисчерпаемая руда. И Бушков ваяет книги с донцовской скоростью.

Но читать любопытно, а что ещё от книги хотеть. Тем более со многим не особо и поспоришь. Ведь те же монголо-татары как эскимосо-папуасы, или родившийся в Казани афроамериканец, дитё фестиваля.

Марвеловская история про супергероев для мужиков, рожденных в СССР. Человеческих чувств во всех персонажах не наблюдается, только люди-функции. Ну, и как полагается, главный герой просто супермен в энной степени. И текст она запоминает фотографической памятью, и марафоны бегает-плавает, и врагов народа конвейером стреляет, и аналитик круче Холмса, и танцовщица от бога и прочая-прочая. Но псевдоисторический роман затягивает своим драйвом, стилем и сюжетом. Один только финальный твист между жизнью и смертью чего стоит. Автор просто упивается своим миром, постоянно вставляя шпильки в социалистический строй и одновременно умиляясь его монструозностью.

Конечно, артефакт, за который идет борьба, весьма притянут за шестеренки, но такова доля жанра. А вот сцены прописаны очень яркими красками, встают перед глазами реалистично. И не скажешь, что автор — военный разведчик, а не литератор.

Кстати, любопытно, Сей Сеич — это Алексей Алексеевич или Моисей Моисеевич, или какие другие варианты?

Именно такую литературу нужно читать в школьном возрасте. За локомотивом приключений неизбежно потянутся и другие вагончики. Кого-то заинтересуют любовь, кого-то возможности научных экспериментов, кого-то вечные общественные противоборства религии, суда, работодателей. Причем, эти вагончики не претендуют на обязательное изучение, вроде «Войны и мира», а просто завязывают узелочки в сознании, которые могут вывести на самые неожиданные направления. Например, казалось бы, на оскароносный фильм «Форма воды».

Конечно, как и положено в подростковой приключенческой литературе, здесь многое упрощено — Зурито писан антрацитом, Сальватор надевает одежды Спасителя (легкий обыгрыш имени). Человек-рыба или сиротка Гуттиере аки невинные ангелы, а усатая матрона дышит озлобином. Слог. разумеется, тоже не набоковский. Но ведь нельзя после ознакомления с распределительным законом сложения сразу переходить к биному Ньютона. А, если учесть, что на дворе зачатки коллективизации и индустриализации по заветам великого Маркса, то только настоящий талант будетвкладывать в доступные окружающей среде формы, вроде угнетения бедных индейцев, философские мотивы одиночества от опережения своего времени.

Конечно, в выделении у Беляева именно этого романа большую роль сыграла удачная экранизация, остальные, вроде «Продавца воздуха» или «Головы профессора Доуэля» заметно хуже, а множество замечательных произведений вообще обойдено вниманием киношников.

Одннозначно в список литературы, которую следует прочитать, прежде, чем умереть. Пусть даже поздно, если не посчастливилось в нужном возрасте, чем никогда.

Любопытно читать эту околонаучную книгу. Сразу растёшь в своих глазах, мол, пока вы переживаете за Зенит или за Навального, я интересуюсь многомерностью бытия всего сущего. Тем более, для этого не нужно никакой специальной подготовки, школьной советской программы плюс более-менее регулярного просмотра познавательных передач вполне достаточно для понимания тезисов автора. Ведь он сводит все до простых аналогий, каждому по силам представить скомканный лист бумаги, проткнутый коктейлевой трубочкой — модель машины времени. Плюс постоянные отсылки к чему-то хорошо знакомому, вроде фильма «Назад в будущее». Это ведь не какая-нибудь комплексная функция действительного переменного с многоярусными леммами и уравнениями.

Вот сказал Митио Каку, что измерений ровно десять. Так говорил Заратустра, то есть теория суперструн. И верим, ибо опровергнуть не дает отсуствие мало-мальски научных знаний. Правда, где-то вскользь упомянуто, что топология допускает бесконечно много измерений, но тут же пример якобы из Эйнштейна (кто же не знает кудряша с высунутым языком), который в метро, оказывается, размышлял, что все относительно.

Но читать, действительно, интересно. И хочется верить, что ровно через пять миллиардов лет схлопнется наша Галактика с Туманностью Андромеды. Однозначно на полку.

Пока самый слабый из четырех романов, что читал у Рубанова. Наверное, потому, что автор ещё не дозрел до мемуаров. И весьма незатейливо хитрит — подаёт откровенно отлакированные события своей жизни в виде кризиса среднего возраста. Мол, ах, все не то, и все не так. Ах, я был простым московским купчиком и бросил все, но туда-сюда миллион, кормил десяток людей и посадили сугубо за финансовый размах. Ах, употреблял, но сугубо маловредную траву, чисто посозерцать. Ах, был рэкетиром, которому девки с радостью давали, но из волыны стрелял только по банкам в овраге. Тусовал в Чечне в лихие года под эгидой несостоявшегося президента Гантамирова, но токмо чтобы писать забесплатно пресс-релизы про честных чеченцев, хотящих жить с Россией.

Понятно, что неразумно в художественном произведении реально кусать политиков и бандитов, но если слащаво-наивно вводить образы молодых революционеров (лимоновщина?) и нормальных корешей со звездами на коленях, то это существенно снижает уровень произведения.

Да и философские сентенции на основе лакированных событий и последствий не заходят. Как не зайдет пресыщенность семейных отношений от старшеклассника, которого разок поцеловали на школьной дискотеке.

Впрочем, местами, если не обращать внимание на гордость автора (глядите, как жил и живу), читается с интересом, с коэффициентом на легкую былинность.

На данный роман я вышел, большей частью, из-за достаточно интересного произведения Сомерсета Моэма «Театр». Но, увы, более ранняя книга британского шпиона и бисексуала такого уровня не достигла. Это и не экзотическо-приключенческое полотно, и не женский роман в чистом виде, а что-то вперемешку, без той изюминки, которая выделяет книгу из когорты других. Не то, чтобы совсем слабо, но уж точно не ключевое произведение, как рекламирует аннотация.

Удивляет безапелляционная оценка автором своих персонажей. Во-первых, это снижает уровень восприятия (попробуйте, например, уверенно сказать — Фагот-Коровьев плохой или хороший), в во-вторых, почему-то написанное противоречит авторской установке.

Остановимся на четырех основных героях.

Плохие.

Папаша Фред Аллертон. Когда он всю жизнь жил не по средствам, проматывая, закладывая, нарушая клятвы, это никого особо не беспокоило, наоборот, он считался душой высшего общества. И вдруг, кинув какую-то мадам из этого общества и получив за это тюремный срок, он сразу превратился в ненавистного члена бомонда, покрыв позором свой род. Весьма напоминает уголовный кодекс — кради у обычных граждан — ты авторитет, украл у своих — последняя крыса. В приличном обществе, к которому почтительно обращается в романе Моэм, что-то не видно занятых делом — прожигают состояния или умножают их явно не кристально честным образом.

Вьюнош Джордж. Допустим, он последняя мразь. Пьет, гуляет, подставляет экспедицию. И чем этот образ жизни отличается от аристократического. В Лондоне он особого возмущения не вызывал. Хорошо, почему его джентльмен Алек вообще при первых признаках не отослал обратно в Англию, а, наоборот, дал власть. А, когда тот натворил дел, не предал суду, а милостиво послал под пули. А то ведь возлюбленная сестра расстроится. что её брат не герой.

Хорошие.

Девица Люси. Так как денег у её не было совсем, то она не ела пирожные на завтрак, ограничившись сдобными булочками. Все. Добродетель налицо. Ну не в учительницы ведь идти аристократке, в самом деле. Вот милостиво согласилась замуж за нелюбимого (но обеспеченного) идти. И горько рыдала, когда тому это не понравилось, и он разорвал помолвку. Чистая девушка.

И, конечно, Алек Маккензи. Джентльмен до кончиков ногтей. Что он делал в Африке? А стравливал племена и народы, иногда зовя на помощь английские войска. Чтобы присоединить к британской короне новый африканский бриллиант. Какой замечательный человек. Пачками истреблял нехороших туземцев руками хороших туземцев. Герой. Стрелков-Гиркин столетней давности. А глупые соотечественники то хвалят его, то бранят, что не уберег юную британскую душу. А он гордо уходит в закат.

За кого переживать в романе. За тех, у кого икра обмельчала? За бандитов-авантюристов? За ленивых мажоров с голубой кровью?

В мире ежегодно пишется тысячи романов, и единицы из них становятся бестселлерами. Если отбросить среди них наносные, на моду дня, то и того останется меньше. Привыкнув делить восторги от новых шедевров, минимум, вдвое, я не ожидал от современного романа особых откровений. Тем неожиданней оказалось послевкусие.

«Книжный вор» уже вошел в разные списки и шорт-листы, в том числе и в персонально мой. Имея в арсенале тысячи прочитанных книг, я с удовольствием погрузился в эту плоскость достаточно привычной локации. Мир бедной девочки, тянущейся к книжному слову, в чем-то сродни андерсеновскому жесткому миру детства. Я ему поверил. Практически во всем. Были несколько мест легкой манипуляции читателем, но в рамках художественной идеи. Ну, например, сложно поверить в то, что подросток будет часами ходить со следами собачьего дерьма на лице, а потом жаловаться на него девочке, которую он любит. Ну да ладно.

Образы ключевых персонажей вышли замечательно. Лизель, понятно. Но не всех. Например, тот же бургомистр, приютивший героиню, практически не показан ни с одной стороны. Не оставили значимого следа в жизни сироты школа и гитлерюгенд, пару эпизодов. На деле, вероятно, с разными знаками школьные реалии, хочешь — не хочешь, но будут заботить девочку.

Призрачный мир получился хорошим. Эти видения прекрасно вписываются в иррациональность происходящего. А вот образ Смерти — это глутамат, усилитель вкуса.

И ещё, субъективно. Почему-то в 90 процентах встречающейся мне мировой художественной литературе главные мученики Второй Мировой — это евреи. Вот, к примеру, много ли вы встречали гонений цыган? Или белорусов (кроме советской литературы). Например, здесь образ отца подан практически целиком через призму Лизель, а образ Макса вполне самостоятельно. Что делает его величину куда более значимой. А ведь отцу пережить войну было куда тяжелей — от денежных забот до разрыва с сыном. Макс же, как Шпильман в «Пианисте» в большинстве времени подчинен был только единой цели выжить. Но общее впечатление, что прячущемуся еврею было куда невыносимей, нежели, например, матери,глубине чувств которой, по сути, посвящена только одна сцена с держанием аккордеона. Не говоря уже о жене бургомистра, которая выполняет роль нужной мебели.

Вообще дискутировать можно по многим вопросам, что подчеркивает значимость произведения. Теперь нужен вердикт времени. Уж очень многие рукописи сгорели в его бесстрастном пламени. Но те, что остались, остались почти навсегда.

Ну, что же не любит Маршала Победы Резун-Суворов. Но, не ограничиваясь простой констанцией этого факта, Суворов на протяжении трех книг («Беру свои слова обратно» — вторая) методически окунает того в грязь. Беря какой-нибудь факт, связанный с деятельностью Жукова, из открытых источников, самый известный перебежчик с изрядной долей сарказма показывает несостоятельность того, кого возносили на пьедестал.

Суворов бьет сдвоенным ударом. Первый основан на мемуарах полководца. Двенадцать изменяющихся вместе с генеральной линией партии изданий дают для этого богатую почву, и Жуков представлен на этой основе либо идиотом, либо преступником. Второй более основательный, на основе биографии. И получается, что везде, где был Жуков — там кровь, грязь и победы хуже поражений. А это серьезный камень в огород всего советско-коммунистического, и никогда не будет принято апологетами георгиевских ленточек.

Конечно, многое вырвано в нужном контексте и даже подогнано под тезис «Жуков хуже Гитлера». Но, надо отдать должное выстроено в итоге в бронебойный довод.

Любопытно, что других великих военачальников Суворов, если и кусает, то мимоходом. А ведь роль, к примеру, Буденного или Конева во многих эпизодах войны тоже весьма спорная. Однако именно Жуков нарисован сугубо черным цветом.

Но публицистического таланта не отнять. Пока по данному вопросу — это самая простая и логичная литература. И попытки отмазать монументального маршала его защитниками на этом фоне выглядят весьма жалко. Что вынуждает склониться на сторону Суворова.

Неплохая бытовая зарисовка в зощенковском стиле. Конечно, ничего сверхординарного в повествовании, как бойкая молодая особа вышла замуж за пожилого и начала крутить обменные операции, пока не осталась с собственной жилплощадью в историческом центре Санкт-Петер... , пардон, Ленинграда. Правда, в социалистической литературе такие сюжеты не в моде. Поэтому общий тон рассказа малость несерьезный. Мол, бывают такие пережитки общества. Но читатель все-таки понимал, что зощенковские герои вокруг и относился к таким рассказам с любовью.

Стоит отметить, что «Рассказ о старом дураке«написан в сборнике «Голубая книга», раздел «Любовь». Так что он является не совсем самостоятельной единицей, а кирпичиком, укладенным в стену общей идеи. Сама идея, конечно, выглядит куда более мощной, литературной и нравственной, нежели отдельный эпизод.

Примерно так бы написал роман старшеклассник, который любит боевики. В нем только одна мысль — А давайте осудим самого главного человека на Земле, президента США, за уголовное преступление. Все. Канва примитивна. Вообще, кажется, что произведение не продуманно полностью, то есть каждый день писалось с планом, ну куда сюжет вывезет. Практически нет никаких зацепочек, которые потом вдруг приобретают другое значение. Это даже не детектив. В нем нет абсолютно никакой интриги, просто описание событий. Причем, опять же, абсолютно нереальных, высосанных из пальца. Вот, например, отошедший от дел уже лет 20, старый вор с легкостью подключает устройство, считывающее перебором код сигнализации. А устройство, наверное, купил, в шпионском супермаркете. А миллиардер хранит сотни миллионов в уединенном особняке, в котором сутками нет ни одного человека и даже видеонаблюдения. А президент США боится районного отдела полиции, и, как оказалось, не зря. Суперуспешный бизнесмен кидает все, чтобы помочь в смертельной ситуации криминальному отцу девушки, с которой расстался 4 года назад, и которого та ненавидит. А отпечатки пальцев на ходу переводят со стакана на пистолет, не прекращая отстрел миллионеров в офисе посреди мегаполиса. В-общем, можно не продолжать, фантазии старшеклассника (хотя роман написан уже в зрелом возрасте).

Художественной ценности практически нет. Человеческие характеры прописаны примитивно. Тот — красавец, тот — негодяй, тот — мается.

Но подсуетился Клинт Иствуд и снял нормальное американское кино (Иствуд лажи не снимает, да и для съемок боевика текст вполне пригоден ). И вот готов новый автор бестселлеров Балдаччи.

Правда, трусоватый писатель. Вот к чему в эпилоге было писать, что это художественный вымысел, а сам автор очень любит президентов и их охранников. Так зачем тогда огород городить?

Как и все писатели, надеющиеся на государственный кусок хлеба с маслом, Михаил Зощенко выполнял высокоидейную халтурку. Направление он выбрал достаточно изобретательно. Детские рассказы про Ленина. Любой «Пионер» гарантированно напечатает по высшему разряду, да и в резюме строка «Автор цикла рассказов о Ленине» очень поможет в напряженной жизни сатирика в Стране Советов.

Художественной ценности в рассказе нет. Даже узнаваемого зощенковского стиля. Халтура есть халтура. Берется придуманный из пальца случай, который должен добавлять лишний штрих в идеальный образ вождя. Причем здесь, в отличие, от, например, рассказа «Пчелы», все выглядит реалистически правдиво. Пришел товарищ Ленин подстригать шевелюру, ну, или бородку, с волосами у Ленина кое-какие вопросы были, в общественную кремлевскую парикмахерскую, а там очередь — дворники, извозчики разные стоят и рабочий Иванов. Ленин, конечно, спросил — кто крайний, а товарищ Иванов, не будь дурак, пропустил Ленина без очереди — мол, нам дорога каждая ваша секунда, монументальный вы наш. В принципе, весь рассказ. Ленин простой и скромный. Народ его любит и даже обожает.

А теперь представьте, что такой рассказ напечают в «Комсомолке» про товарища Путина или маршальского Шойгу. И выложат в ютуб для лайков. Итоговой результат , я думаю, все знают. Даже насквозь просоловьёвы такого очевидного зашквара не сделают.

Но 1939 год. Такие дела. Все понятно. Только не понятно, почему такие рассказы включают в сборники наряд с действительно шедевральными произведениями Михаила Зощенко.

Юрий Поляков везде гордо говорит, что он первооткрыватель многих тем в русской литературе, вроде бардака в армии или в партии. Это. конечно, спорное утверждение, но в случае с «Сексом в СССР», написанным в 2019, он уже опоздал как с заглавной темой, так и с тем, чем, по сути, является роман — чернушными мемуарами. Уж чего-чего, а в этом стиле в последние лет 30 кто только не писал — от Тополя до Подгородецкого. Один Фёдор Раззаков баек, сплетен, версий про медийных персон на неплохую этажерку выпустил. Но вернемся к нашим баранам.

Несмотря на маркетинговый заголовок, секса в романе нет. Сам автор, в принципе, на страницах так никого и не оприходовал, гордо нося статус бабника в глазах жены и собутыльников. А вот разговоров о сексе или бытовом блуде (как-то все больше только эта часть камасутры прослеживалась) было много. Ну так за любой пьянкой мужики понарассказывают как они Анджелину Джоли на Наталью Варлей меняли, делов-то.

А вот с пьянками дело в романе обстояло куда лучше — «Фетяска», «Столичная» и коньяк «Наполеон» лились с каждой страницы, в отличие от секса, живописаны со знанием дела, без влажных мечтаний. Может быть, роман надо было назвать «Запои в СССР»? Правда, новаторством, чем любит гордится Поляков, тогда бы и не пахло.

Ну и конечно, легенды Невского проспекта, то есть байки из жизни литераторов. Кого не упоминал легкими помоями, те, вроде Маркова, шли под своими именами. Кого слегка облил, вроде Ковригина (Солоухина) под псевдонимами, зачастую совсем прозрачными, как и у самого автора ПолУяков. Впрочем, малолетних девочек у него никто не насиловал. Легкий дружеский стеб.

И немножко бородатых анекдотов. вроде парикмахера и Рональда Рейгана. Причем, как минимум, половину, я уже слышал и ранее, в том числе, и в произведениях самого Полякова. Стареем.

Слог читабельный. Футболист Спартака даже во дворовой игре заметен, но не более. Сугубо для любителей старого желтяка.

«Гарри Поттер» для бедных, приправленный «Сумерками», аниме и девчачьей логикой всех персонажей, вплоть до Волан-де-Морта, то есть, Валентина. Даже название «Город костей» не первый повтор, и даже не второй (Марта Уэллс, Майкл Коннелли). Ну да ладно, коли на книжной полке остальные тома — упражнения по сопромату, почему бы и не почитать. Тем более, что главная идея всегда льстит читателю. Вчера ты был никем, а сегодня — раз, и достаточно крутой волшебник, и даже, если тебе не подфартило с родителями, ты, даже оставаясь примитивным, всегда можешь заваливать высшего демона из спортивного лука (Китнесс, привет).

Но автор, конечно, женщина. Зита, я твой брат Арджун, вот наша общая родинка на левом плече.

А тут еще и блокбастер по роману подсуетились снять, правда, волшебные слова «Книга лучше» я бы не торопился сказать, хоть и фильм откровенно не фонтан.

Залез в интернет, посмотрел на фото писательницы, много думал. Потм выяснил, что до цикла «Город костей» она написала фанфики по Драко Малфою, думал уже гораздо меньше. Первая книга цикла убедительно его закрыла.

Книга для среднего школьного возраста. Безусловно, полезная в познавательном плане. Кто такой Ушаков, что добилась Россия на море — почему-то эту тему сама Россия не особо развивает. Лучше лишний фильм про штрафбат снять. А в 50-ые годы и фильмы снимались, например, «Корабли штурмуют бастионы», и книги писались, и каждый мальчишка знал про орден Ушакова.

Но в художественном плане роман простоват. Даже сам Ушаков прописан больше как функция, не говоря о других персонажах. Тот хорош, тот негодяй. Из лирики — только Любушка-голубушка. Достаточно хитрая особа, исходя из прочитанного, не знаю, хотел это показать автор или так вышло.

А из остального — на удивление сухие военные подвиги и обязательное нудение в сторону власти. Лишь эпизод преодоления чумы достаточно живо показан. А со стратегической или педагогической точки зрения вообще провал. Системы Ушакова не видно — складывается впечатление, что он просто отчаянный смельчак, воюющий не по тактике. А его лучший друг пьяница и неуч Веленбаков, которому сии качества ничуть не мешают в военной славе.

И вывод — Ушакова отстранили, все заброшено, моряки завалили все. Откуда, интересно, потом появились Нахимовы, Корниловы, Макаровы?

Даже по сравнению с аналогичной работой Раковского про Суворова «Адмирал Ушаков» написан куда упрощенней и выхолащенней.

Докинз — известный, даже можно сказать, раскрученный автор околонаучных текстов. При желании его можно назвать популяризатором науки. В случае с «Восхождением на гору Невероятности» это утверждение спорно. Вот после книг Перельмана, к примеру, «Занимательная физика» действительно начинают звенеть какие-то научные струнки в душе, меняется взгляд на, казалось бы, знакомые вещи. Ну, например, как по столбу дыма определить атмосферное давление и много чего другого.

Здесь же для прочтения требуется определенный багаж знаний. Ну хотя бы понимать, что такое ДНК. Но фокус в том, что имеющий такие знание ничего особо оригинального в тексте Докинза не находит. Биология, ботаника, генетика — примерно такой багаж знаний у читателя уже есть, раз он одолевает книгу. В противном случае вместо проблем эволюции выбрали бы проблемы наращивания ноготочков или ещё что.

Но когда начинаются собственные мысли Ричарда, не учебные, то относишься к ним как к «разоблачающим каналам» на Ютубе. Например, долго и нудновато была подводка, что люди — не самостоятельный вид, а некая программа — роботы с заданными задачами. Или то, что на планете Земля разумная жизнь завезена извне. И к месту и не к месту горы Невероятности. Вы сильно верите в передачи какого-нибудь РенТВ. А ведь там тоже и научные факты встречаются, и правдоподобные гипотезы, и лютый бред.

Довольно часто в книге встречаются научные комментарии редакции, возвращающие улетевшего малость не туда автора. Ибо тема разговора все-таки основана на науке, а не на альтернативных мнениях.

Хотелось бы, чтобы после прочтения личное мировозздание получило какой-то импульс, а получилось как после очередного бестселлера. Прочитал-отложил-забыл.

Грустно писать такие произведения в 2019. Всё даже не вторично, тысячерично. Школа волшебства, чувства вампиров, персонаж Смерть. Особенно примитивно введение такого Роялища в Кустах, ну или Бога Из Машины, как Маховик Времени. Ладно, нити времени, ничего не меняет. Шаблоннее нынче было написать «И тут Мрак проснулся. Какой страшный сон!»

Полная импотенция своих идей приводит к вопросу «А на фига? И так писателей стало больше, чем читателей». Впрочем, те единицы, что отметились здесь чтением или прослушиванием аудиокниги (гуляет по сети вариант), поставили вполне высокие оценки. Объективности ради, роман (а, вернее, повесть) написана ремесленнически верно. Все по канону — завязка, локации, обрисованные персонажи, тайны, интриги, коварство. Небольшая роад-стори. Ну так тысячи произведений похоже сложены — нетрудно и руку набить. И зацепочки для продолжения цикла то тут, то там разбросаны.

Если искать что-нибудь частное, то, конечно, это образ пивного алкоголика Смерти. Конечно, возникает вопрос. а когда она свои обязанности выполняет, если все время то бухает, то философские вопросы ведет, то вообще на сельские фестивали завалится. А люди в мире каждый день сотнями тысяч помирают. Впрочем, не исключено, что это местная Смерть, а остальную работу тысячи её товарок делают.

Вердикт. Особо гоняться за такими произведениями не стоит. Но если у вас на самоизоляции особого выбора нет — читайте. Обыкновенное бульварное чтиво в своем жанре.

Роман писался до и после Великой Отечественной войны и имел ярко выраженную просветительскую линию. Наша армия самая сильная, и во все времена так было. Вот и сувориада написана без затей — каждая глава описывает новый подвиг непроигрывающего сражения Суворова. Главы плохо стыкуются между собой, местами возникают достаточно большие временные провалы, а сам персонаж как будто становится на паузу, потом раз — и новый подвиг.

Никто не спорит, что Суворов был феноменальной личностью, но автор как будто и не хотел разобраться в сути этой феноменальности. Ура, вперед, чудо-богатыри! Пуля — дура, штык — молодец! Максимум, воевать по Фридриху — плохо. И букли с паклею клеить — тоже. Вряд ли это было так просто.

Разумеется, автор пропускает такие пикантные моменты, как конвоирование Суворовым Пугачева. Подавление польского восстания ставится в одну шеренгу с военными операциями регулярных армий.

Кстати, что будучи полковником, что будучи генераллисимусом Суворов остается не стратегом, а тактиком. Сплошь локальные сражения, взятие Измаила или Праги, вплоть до перехода через Альпы. Причем, практически все бессмысленные в перспективе. Ну. например, героически взят Измаилв 1790 и рутинно отдан назад Османской империи в 1791. Или тот же Альпийский поход. Что он принес России? Может, Австрия укрепилась перед Наполеоном? Или Италия стала пророссийской? Да нет. Ну и зачем героически погибал русский солдат?

Может, в перспективе в армии начала внедряться суворовская тактика? Вон Раковский сплошь и рядом хвалил якобы Суворовым светлейшего Михаила Кутузова. И что Кутузов начал воевать по суворовски, проиграв с треском Аустерлиц и петлявший зайцем по российским просторам. И это не самый худший полководец.

Все в песок. Так может, гениальному Суворову надо было исподволь армию перестраивать, а не побеждать в очередном Козлуджи.

Вот если бы Раковский попробовал глубже проникнуть в Суворова, чем чередовать якобы народные чудачества (щи-кашей, но господин граф вполне неплохо существовал за счет тысяч крепостных, и их ровней себе отнюдь не считал) да подвиги в похожем стиле (нас все предают, врагов в пять раз больше, но чудо-богатыри вперед в штыковую), то и произведение было бы гораздо мощнее.

А так это подростковая патриотическая литература, позволяющая гордиться своей родиной. Вещь, конечно, хорошая. Но на определенном этапе. Ведь от «Репки» глупо требовать булгаковских философствований.

Начало повести удивило даже по отношению к Крапивину. Антиутопический сюжет был завязан достаточно серьезно, на уровне признанных лидеров жанра. И, делая скидку на доступность читателю любого осознанного возраста, шел так до молитвы подростков-изгоев. Временами напоминая то Шекли, то Хаксли, то Кафку. А вот дальше пошло понижения качества. Не найдя идеального решения удержания напряжения, Владислав Крапивин свел все к подростковому экшну. Оптимальному, конечно, если не считать открытой концовки, где уже пошел Джеймс Бонд. Жаль. Школьная рефлексия была шикарная, в традициях беллетристики Стивена Кинга. Идея теории вероятности наказания из шикарной в конце свелась к миллионному шансу наоборот. И зазеркалье просто просило большего уделения внимания, не ограничивающее разговорами о мебиусности пространств.

В-общем, произведение по задумке выше среднего крапивинского, но, к сожалению, не дожатое. Это как футболисты, удивившие мир в первом тайме оригинальными глубокими атаками, во втором терпеливо начали катать мяч поперек поля на удержание счета. Этой инерции хватило, чтобы выделить «Гусей», но, очевидно, не достаточно, чтобы повесть стала в один ряд, например, с «Градом обреченным».

Ну какой же писатель, подозревающий у себя величие, не хочет довести до благодарных потомков жизнеописание своих детских и юношеских леь. Ему ведь на полном серьезе кажется, что миллиоеы читателей ольше всего хотят узнать, что он чувствовал, разбив любимую вазу или получив первую гимназическую единицу. А так как Аксаковы, Толстые и прочий легион уже что-то похожее писали, то Мережковский пошел своим неторенным путем — изложить воспоминания наподобие «Евгения Онегина». но усилив форму — в виде октав. Почему-то ему показалось, что рифмовка АБАБАБВВ — это что-то запредельное, о чем о, не выдержав, написал прямо в поэме, мол, смотрите, как лихо я размеры укрощаю.

В принципе, цель худо-бедно была достигнута — и представление о доброй матушке, скуповатом отце и ненужной учебе читателем получено. Но произведение не вошло в анналы русской поэзии по простой причине — уж больно школярским был слог. Глагольные рифмы, вновь-любовь-кровь и прочая-прочая. Если бы личность автора не была возвеличена статусом столпа символизма и гуру философско-религиозной истории, то октавы бы сгинули в безвестье, как гинули бесчисленные экзерсисы юношей бледных, со взором горящих, пробующих нанизывать на нитку рифм свой небогатый жизненный опыт. А так, если кто заинтересуется — прочитает. И, может. даже что-то почерпнёт.

- Вот и первое заданье: в три пятнадцать, возле бани,

Может, раньше, может, позже — остановится такси.

Надо сесть, связать шофера, разыграть простого вора,

А потом про этот случай раструбят по Би-Би-Си.

Завершает сборник румынских детективов плохой советский шпионский. Талантливый румынский ученый изобретает компьютер, ведь румынскими компьютерами славится мировая наука. Нехороший и завербованный ещё фашистами друг и враг пытается переправить описание изобретения на Запад, а при поимке пробует раскусить ампулу в воротнике. Есть и роковые женщины, одна из которых «Враг не ведал, дурачина, — тот, кому все поручил он,был чекист, майор разведки и прекрасный семьянин.» Ну и так далее. И смертельные убийства. И ошибка технического резидента. И честные чекисты, е спящие которые сутки.

Читать сугубо после премьерного просмотра «Спортлото-82».

Достаточно нудный деревенский детектив.Честная, но глупая девушка пытается доказать, что местный колхоз немножко приписывает урожайность, занизив площадь пахотных земель. Закинувший все дела майор выезжает на долгий срок в это село, где ведет бесконечные беседы с малость мутными жителями. Потом, оказывается, что беда в недобитых коллективизацией кулакских элементах.

Я думаю, общее направление произведения улавливается по предыдущему абзацу. Как раз такое чтиво из-за рубежа можно рекомендовать слвременному советскому читателю брежневской эпохи, чтобы отвадить его от динамики каког-нибудь Чейза в антураже гнилого Запада.

Произведение устарело капитально. Рекомендуется поглощателям всего криминального и исследователям интересов советского человека, ведь сборник «Современный румынский детектив» явно в свое время пользовался спросом.

Шерлоком Холмсом, разумеется, тут и не пахнет — примитивная заголовочная замануха. На деле это производственный милицейский детектив. Причем, румынского колорита практически не видно — замени имена на Василиев Петровичей, а «Дачии» на «Жигули» — будет обыкновенное советское чтиво. Где товарищ капитан рутинно опрашивает подозреваемых, а ближе к развязке изобличенные косвенными доказательствами преступники каются и опускают очи долу.

С точки зрения самой детективной составляющей — средне. Преступник не вычисляется читателем на раз-два, ибо писатель на последних поворотах мог запросто свернуть по двум-трем направлениям. и обоснованно тыкнуть в любого персонажа из обоймы, мол, он убил. Тончайших зацепок в духе Агаты Кристи не ждите. Впрочем, и сам следователь пришел к выводам после рояля в кустах — магнитофонных записей, где повешенный срывает маски с будущих подозревапемых.

Также по средней ватерлинии подан гарнир — локации, характеры основных героев, литературные связки. Кое-что есть, отдающее ремесленной работой. а не писательским инсайтом.

Читать сугубо ради экзотики. В данном случае румынской, почти полувекового настоя.

Очередной сборник лекций от Веллера. В принципе, процентов на 90 я с ним согласен, что очень и очень много. Вещи он излагает подчеркнуто нелицеприятным тоном и усиленно окрашивает в тона: «Шеф! Усё пропало». В-общем, как говаривал Карлин: «С планетой все в порядке! Человечеству — песец!». А в случае Веллера, северный пушистый зверек накрыл хвостом Россию и тебя, россиянин, в частности. Ну, и всю Европу с Америкой до кучи. Причем, песца долго и настойчиво приглашали придти и до сих пор угощают ватрушками и круассанами. А так как литературный слог у писателя в порядке, то читается «Еретик» с интересом до самой последней страницы. Особенно забавляли эскапады в адрес заплывших жирком евреев, учитывая национальность самого Иосифовича.

Вот только для чего этот спич ослика Иа? Предупредить, предостеречь, открыть глаза? Да нет, иллюзий старый циник не питает ещё со времен студенчества (если верить его текстам). Усмехнуться, мол, вас я предупреждал, кутята неразумные? Так 72 года уже человеку, дай ему Иегова сил и здоровья, но все-таки понятно, что некому будет усмехаться. Денег заработать. Ближе, теплее, денег много не бывает, а жила ещё плодоносит и электорат имеется, правда, в основном, родившийся и немного поживший в советское время. Но все же, куда их тратить, яхты, рестораны, красотки? Да на вряд ли.

А вот ЧСВ никуда не деть. Поэтому вся философия Веллера напралена в одну сторону. Попробуйте с ним поспорить, указать на нестыковки в примерах, да просто не принять его точку зрения. Сколько уже было скандалов на ТВ и радио, где гуру философии читал очередные лекции и ярился от людишек, что-то ему противоречущих.

А книга — самое то. Игра в одни ворота. И будут выходит новые и новые «Еретики», покуда будет тлеть порох в пороховницах.

Но, подчеркну, мысли и выводы, в основном, заслуживают внимания. Вот, если бы в них добавить педагогики и человеческой психологии, акции Веллера бы поднялись куда выше. А пока умами владеет Тимати или Бузова. Начинка никакая, но зато обёртка по последним правилам маркетинга.

Заключительный роман трилогии «Царство зверя». Сугубо декабристский путч и самодержавное следствие. В отличие от неторопливой второй части, здесь события понеслись быстрее. В принципе, точка зрения Мережковского не сильно отличается от канонической, из учебника истории. Разве что, постоянное упоминание Зверя-Царя (название цикла обязывает) и навязчивое желание декабристов не видеть другого царя, кроме Иисуса Христа. Ну, и анекдот про жену Константина Конституцию опытный романист бы больше раза не упоминал. Но произведение читается живо, особенно интеллигентские метания дворян на Сенатской. Вот только концовка откровенно смазана, видно, что Мережковский пытался выйти казнью декабристов на какой-то важный для себя тезис, но так и не вышел.

Возможно, мало внимания уделено Южному обществу, непонятна (без исторических знаний) роль Пестеля и Муравьева-Апостола, раз их выделили в состав пятерки повешенных. Николай же, наоборот, показан подробно, но как-то излишне слезливо и робко. А вот второстепенный декабрист Голицын по инерции второго романа выведен чуть ли не в главные герои.

А вообще любопытно читать изложение человека, стоящего на хронологической середине между происходящим и современным читателем.

Может, конечно, гики, которые живут на границе реального и виртуального миров, получили оргазм в процессе чтения этой небольшой повести (хотя почему-то тут везде читаешь, что произведение объемно). Но конкретно я откровенно скучал. Сюжетная тема для фантастики заезженна, даже кино уже переболело Симонами и ВАЛЛ-И и читатель со стажем имеет выработанные антитела к проблемам виртуальных персонажей. Но, главное — скучно. Начиная с названия, которое дословно не вспомнит и половина читателей до последнего изгиба мысли. Электронные котики-зверушки — это ми-ми-ми? Да ладно, тамагочи вам в плечи. Тем более, что написан «Жизненный цикл» языком мануала для какой-то мудреной программы.

И ведь уже был неудачный опыт чтения этого достаточно модного писателя (особенно в этих палестинах), но дал себе ещё одну попытку, надеясь на верный диагноз одобряющих. Увы, вряд ли больше наши параллельные прямые пересекутся. Разве что при обретения дзена гиперболической плоскости, что навряд ли.

Последний роман Артура Хейли, который он написал в весьма почтенном возрасте, ожидаемо слабее его знаменитых «Аэропорта», «Отеля» и «Окончательного диагноза». Здесь уже Хейли не хватило сил разложить работу определенных служб на атомы с пересекающимися траекториями. В итоге получился добротный, но совершенно неоригинальный детектив. Причем, некоторые моменты вообще кажутся инородными, вроде властительной, но влюбчивой миллионерши.

Любителям поиграться в разгадку тоже особенно не развернутся. Убийца — дворецкий, причем, здесь (вероятно, с целью пародии, дворецкий тоже не прост). В-оющем, не классический Хейли, но читать можно, особенно отдавая дань творческому долголетию.

По роману есть совершенно малоизвестная (мне) экранизация, но, честно говоря, сложно представить как можно было поставить «Детектив» с минимальными отклонениями от медленной динамики сюжета. Нсмотря на убийства, педофильство и судебные ристалища.

Читать строго сцелью отдать дань уважения незаурядному писателю.

Отчаянная попытка сотворить какое-то произведение. Так как умение письменно излагать мысли есть, а художественных идей нет, то получилось, что получилось. Ода умению читать вначале подавалась как нечто структурированные, довольно быстро скатилась в поток сознания. Примерно так, как собиратель всяко-разных монет (на барахолке прикупил, у папы на шкафу нашел, выменял у школьников на комиксы) начал бы учить, как собирать коллекцию весь необразованный народ.

Вот и тезисы у Гениса получились странные — любите книгу, пишите на ней карандашами, покупайте Герцена и «Витю Малеева в школе и дома», читайте в подлиннике и так далее. Винегрет. Тот, кто любит читать, лишних поводов в «Камасутре» (примитивный коммерческий ход в названии) не найдет. Тот, кто не любит читать, тот дальше первой главы просто не пойдет.

При наличии свободного времени произведение (роман — слишком громкое определение) прочитать можно, язык легкий, любопытные факты и заключения в достатке. Но тех, кто связывает ожидание от книги на уровне руководства к действию, ждет разочарование. Уж лучше Дмитрия Быкова почитать (хотя многие его линии — спорны), но там любовь к книге педагогически структурированна, и стимулирует чтение в гораздо большей степени.

Человеку, умеющему писать интересные произведения, идея заменяет половину работы. Не то, чтобы замысел изложить каноническую русскую сказку современным фэнтэзийным слогом — это прям диво дивное, непознанное, но, все-таки, на фоне очередных наших ответов Толкиену читается свежо. А ведь Рубанов ничего особо и не конвертировал. Кстати, совет не читать аннотацию — это халтура из серии «влепим на обложку любого фэнтэзи полуголую модель и плотоядно ухмыляющего дракона». Половина текста там не совпадает с «Финистом». Это просто старая сказка на новый лад.

Конечно, кое-где есть пресловутый «рояль в кустах». Например, нелогичная помощь главной героине. Рубанов это хорошо понимал и старательно обосновывал, но так как сказка у него обретала реальность, то навряд ли герои — от бабы Язвы до скоморохов перехожих направо и налево за неё подписывались на смертушку. И, придираясь к новоиспеченному лауреату «Национального бестселлера», можно понудеть, что тема Вертограда и птиц-оборотней, которые не оборотни, не раскрыта процентов на 80.

Впрочем, главная цель автором была достигнута. Читатель с удовольствием смаковал перевод со сказочного в фантазийное. Пращурной истории, разумеется, для теперешних форматов было недостаточно — отсюда оригинальное вплетение Соловья-разбойника. Несколько западное влияние на образ Горыныча, но зато насквозь славянская ведьма в избушке. Будь у меня литературные способности, я бы, правда, поиграл бы со старухой Язвой в Лавкрафта, балансируя между мирами жити и нежити, но Рубанов пошел по фольклорно-милляровскому направлению. Жаль, что нечисти оказалась маловато — русский дракон да русалки-мавки, тут еще целина непаханная.

Ибо вряд ли кто сомневается, что успешная проба пера в этом жанре будет последней для Андрея Рубанова.

Настолько мощное в грязеописании произведение, что даже большевики не решились продвигать «Петербургские трущобы», хотя литературный слог уступает и Горькому, и Гиляровскому. Но по масштабности труд Крестовского непревзойден. Конечно, есть и мелодраматические приемы, позаимствованные у Эжена Сю, и эпатаж. Герои либо прожженные насквозь, либо агнцы непорочные, но это, вероятно, тогдашняя литературная традиция.

А самое интересное, что напрашивается вопрос — А как сейчас живут на дне? Скорее всего, именно по тем законам, что отражены в романе. Может, поэтому официальная позиция не отказываясь напрямую от Крестовского, негласно задвинуло кго в задние ряды. Уже лучше театральность Луки и Барона. чем блатная феня и вечные схемы отъема денег.

Вообще, такие книги, как ни странно, оказывают позитивное воздействие. Когда узнаешь, что ты живешь лучше многих тысяч людей, то пропадает наносная интернетом депрессия.

Ужасы на загородней даче. Изнанка городского фэнтэзи. Читается с интересом, уж больно достало засилье мечей и магии в декорациях средневековья. Цельность дискретная, ибо роман рассыпается на отдельные рассказы. Если смотреть ближним зрением, то послевкусие добротное, с живо рисующим подсознанием атмосферы замкнутого на себя садового товарищества. С периодическим проживанием за разных героев — от девочки, фанатеющей от фильмов ужасов до бабки-кошатницы. Особенно ярко выглядит история с полуденницей. А вот если включить дальнее зрение, то вопросов больше, чем ответов, вплоть до определяющих — для чего городить огород чисти и нечисти, если результат получился какой-то мутный и не удовлетворяющий ни одну из сторон.

Если бы уровень отечественного кинематографа поспевал за уровнем современной фантастики, то «Вьюрки» бы рекомендовались к экранизации. Уж больно широкие возможности предоставляет фабула произведения. Но. видя, что получается, например, с неплохими работами Лукьяненко, понимаешь, что данное желание утопично, по крайней мере, в ближайшие десятилетия.

Женская фантастика. Ничего нового в жанре, разумеется, он не открыл. Все ходы и артефакты затасканы донельзя. А главное, создается впечатление, что все эти сложности с разными расами и мирами гонятся для того, чтобы загнать главного героя в объятия женщины, не такой как все. Впрочем, достаточно посмотреть на фото автора в википедии, и многое объяснится. Конечно, одолевшим более 500 страниц текста, захочется найти здесь философию и литературное величие. Хотя бы Новый Мир. И это при желании вполне можно сделать. Вон из 10 минут простоквашинского мультика целую теорию об апокалипсисе выдвинули, а здесь — летающие цитадели, алхимия на крови, голубые личности (не в том смысле) и много-много чего ещё. Но что-то мне подсказвает, что каша заварилась не потому, что автора переполняло желание поделиться с миром сокровенным (как, к примеру, в хрестоматийной истории о создании вселенной Гарри Поттера), а просто освоение очередной коммерческой борозды.

Личное впечатление — был стойкий интерес к происходящему вплоть до отъезда Лазло. Дальше уже пошли спецэффекты вместо духа произведения.