(деревенская проза. как ни странно, с элементом фантастики)

Снова эта навязчивая идея почитать про уточек? Не скажу за всю Ирландию и Одессу, а у нас на Западе это самое милое дело. Нет ничего лучше, чем завалиться на диван с какой-нибудь <censored *> (зачёркнуто) <censored **> (зачёркнуто дважды) хорошей книжкой и почитать хотя бы про этих самых уток! Я те скажу, паря, уж это всяко получше, чем гонять в поддавки с дедушкой Джейком, или околачиваться заборами, как его двухметровый внучок, или ж пялиться тысячный или миллионный раз в ящик — да мало ль на свете найдётся дуростей?..

Лёгкий ироничный текст берёт не столько сюжетом, диалогами или характерами, сколько интонацией и добрым мягким юмором. Попроще Фолкнера, не намного сложней «Серой шейки». С матерком, цинизмом, апологией дурных привычек, но и с затаённой надеждой на чудо. Ведь не бывает же так, чтобы было так безнадёжно, чтобы утопать в беспредельном депрессняке?

Отличный перевод, использующий всю мощь великого и могучего. Против ожиданий, совсем не детский текст о настоящей Америке, где живут простые люди — не без странностей, но искренние и дружелюбные. С небольшим фантастическим элементом в финале.

Недостаток (или достоинство) — очень короткий текст, практически даже рассказик. Только раскачаешься и войдёшь во вкус, как истории уже конец.

* — тёлкой

** — бутылочкой молока

В гигантском Мегаполисе-муравейнике будет жить-существовать маленький человек. Однажды его выбросит на клочок асфальта между полос нескончаемого автодвижения... дальнейшее сведётся либо к обустройству жизни на «необитаемом» острове, либо к схватке с «кровожадными дикарями» — уличными бандами — и встрече с Пятницей, предпочтительно женского пола. Такая робинзонада рисовалась в воображении до чтения книги...

Поначалу, обманувшись в ожиданиях, испытываешь разочарование. Никакого грядущего, никакого всепланетного города, никакого острого сюжета, даже никакой фантастики... Все происходящее, несмотря на реализм, кажется надуманным, странным: странное время, странные декорации, странные поступки и отношения.

Время.

Действие книги происходит в 1973-м, но словно бы сейчас или где-то в механизированном будущем. Кругом непрестанное автодвижение, звуки радио, городской шум, вечный бег, незнакомая жизнь... Только мобильников еще нет — да с ними эта история показалась бы совсем уж странной.

Декорации.

Герой-архитектор на первой же странице попадает в аварию. (легкий хлопок, встряска, свист выходящего из проколотой шины воздуха, треск)

Машину выбрасывает на пустынный клочок на пересечении магистралей, но сам герой отделывается легкими повреждениями.

(здесь шум смолкает, играет тихая музыка, не предвещающая ничего хорошего)

Окружающая картина прорисовывается не сразу — сначала представляется, что нас окружает только бетон и асфальт, бесконечный поток машин. Потом в фокус попадают рекламные щиты, ограждения, металлическая сетка, трава, мусор, бетон, ржавщина, какая-то свалка вселенского масштаба. Вскоре выясняется, что вокруг не пустое безжизненное пространство, а целый остров, на котором находится даже заброшенный кинотеатр. Когда-то здесь была цивилизация...

Можно ли встретить такое запустение вблизи шумного города? (Лондон совсем рядом — герой видит даже окна своего офиса). Почему бы нет? Современникам виднее, а они не нашли этот роман чересчур фантастическим.

Все меняется на наших глазах — в тех местах, где во времена детства плавали на лодке и ловили рыбу, двенадцать лет спустя паслись лошади, а теперь протянулось автомобильное шоссе... Депрессивные районы приходят в упадок не только здесь и сейчас. Почему бы не случиться такому вблизи Лондона 1970-х?

Поступки и отношения.

Хотя герой не невидимка, до него никому нет дела, его призывов о помощи не слышат и не хотят видеть — проезжающие иногда останавливаются поглазеть, кидают объедки, приветливо машут рукой и уезжают по своим делам. Увы, и этим нас не удивишь... Баллард признавался, что главная цель всех его произведений — исследование всеобщего отчуждения. (см, например, London orbital by Iain Sinclair)

Постепенно проникаешься мыслью, что всё это не просто впечатления человека, попавшего в автомобильную аварию, а вневременная аллегория об одиночестве, притча о том, как нелегко найти общий язык с окружающими — и всё становится на свои места. Главное здесь — не действие, а атмосфера, не трезвый взгляд в будущее, а эмоции — чувство тотального одиночества, от которого нельзя убежать, о котором можно только забыть на время.

Мы подсознательно хотим одиночества — и мы его получим, но всё окажется не так, как нам бы хотелось.

Самое сильное у Балларда — рассказы. Но иногда стоит почитать и крупную форму — некоторые страницы оправдывают ожидания.

Отсылкой для книги послужили реальные события — после предыдущего романа «Автокатастрофа» писатель угодил в аварию.

«Матисс» «Матиссом», но обилие изданных в последнее время книг автора смущало — количество, как правило, идёт в ущерб качеству. Однако, этот роман я взял не особенно раздумывая. Привлекла тема — противостояние Востока и Запада. Книга на злобу дня. О чём пишут или говорят в новостях? Кризис? Экономика? Бизнес? Диверсанты-вредители, поджигающие наши леса? Слишком скучно, слишком банально. Война Востока и Запада — вот дело! Это глобально, это вечно!

«Запад есть Запад, Восток есть Восток,

Не встретиться им никогда»

Первое впечатление — перегруженность текста, обилие публицистических отступлений, излишней на первый взгляд информации: интервью с Сильвией Кристель, дореволюционная жизнь Каспия, империя Нобелей-Ротшильдов, известная премия, современные дорожные зарисовки, детство, спектакли, различные виды соколов, проблемы их разведения, Апшеронский полк, гражданская война, вторая мировая, Велимир Хлебников, нефтедобыча, Сталин и бен Ладен, Запад и Азия, насилие в семье... Но, быть может, так и надо: каждый найдёт что-нибудь своё, удержит это в голове, отсеяв ненужное, и из усвоенных кусочков слепится собственное видение романа.

В целом, нормальная такая толстожурнальная проза — рыхлая, неторопливая, многословная и монотонная. Сюжет, хотя и имеется, особой роли не играет: главное здесь — воссоздать настроение, попытаться зарисовать короткие мимолётные впечатления, вспомнить молодость — то, что ушло, и останется только в воспоминаниях. Вливаешься в происходящее не сразу. У меня это произошло примерно на второй сотне страниц. Подозреваю, большинство, купившихся на боевичную обложку, пресытится уже на второй странице и закроет книгу — а скорее всего, просто пройдёт мимо.

Это не городская, не деревенская проза — но проза диких степей, песнь заповедников и нефтедобывающих площадок... Проза усталых людей — лузеров и мечтателей, безумных фантазёров, не нашедших своё место и продолжающих что-то искать.

Хотя действие и происходит большей частью в степях и пустынных прикаспийских землях, это очень многолюдный роман. В нём задействован целый интернационал — иранцы, азербайджанцы, афганцы, таджики, русские, арабы, немцы и американцы — все, кого перемалывает эта жестокая неумолимая махина Востока.

«Перс» скорее недовысказанная ностальгия по детству, ощущение грандиозного тупика, в который зашла человеческая цивилизация, смутная тревога и предчувствие неизбежности.

Несмотря на библейские аллюзии, роман не религиозный.

Стоит ли читать — на усмотрение. Можно, но не всем, и не в любом настроении. Роман требует определенного настроя. Точно не для молодых — только для тех, кто рождён в СССР, не терзается ностальгией по прежним временам и кто в состоянии читать русскую журнальную прозу — часто неспешную, многословную и депрессивную.

«Лишь у подножья Престола Божьего,

В день Страшного Суда»

(сакральное — Велимир Хлебников aka будетлянин-И.Х., перс Хашем — новое воплощение мессии)

Параллель поэт Велимир Хлебников — Христос видна невооруженным глазом. Провозглашен не Царём иудейским, а Председателем Земного Шара. Он также окружён апостолами-красноармейцами и чекистами-соглядатаями, непонятен для окружающих: провозглашает начало нового мира, несёт какие-то странные «зауми», предсказывает грядущий апокалипсис в 1941-м. Для доходчивости, повторяется даже известная сцена с омовением ног.

Перс Хашем, увлеченный фигурой поэта, воспринимается новой инкарнацией И.Х.-В-Х.. Окружен бомжеватыми учениками-егерями, также людьми не от мира сего и находится в плену странных для всех прочих идей. Лечит и «воскрешает» тёмный восточный люд, устраивает театральные постановки, декламирует и заставляет учить окружающих странные стихи футуриста-будетлянина.

То, что все воплощения мессии имеют в инициалах букву Х представляется совершенно излишним. Как кажется надуманной и излишней линия Осамы бен Ладена, будто притянутая в текст ради сиюминутной актуальности.

«Но нет Востока, и Запада нет,

Когда двое сильных мужчин...»

И так далее, как сказал бы Бродский, прерывая чтение.

Общее впечатление: пустой гламур Запада проигрывает феодальному Востоку. Что смогут поделать с дикостью обычаев обитатели Манхэттена или Рублёвки? Местные жители насильно обратили пришлую учительницу в ислам, отвернулись и разошлись равнодушно по своим делам — она их более не интересует. Раздавили человека как букашку, и даже не заметили. Жестокий и равнодушный, Восток перемалывает человека, заставляет следовать своим правилам.

Многие герои романа искали себя на Западе, пытались жить в Штатах, гуляли по злачным местам Голландии или Москвы — но не смогли и вернулись к себе на родину. Но той страны, которая была когда-то, уже нет, и чего хочется душе — неизвестно.

Противостоять Востоку может только другой Восток — дальний. Вся надежда на Китай!

(2010 г, лето)

Если коротко, коммерческий одноразовый продукт. Ни триллер ни мясо, и даже не психологический роман. Для детектива недостаёт интриги. Для социальной драмы — слишком легковесно и примитивно. Для мелодрамы — маловато любви. Хотя переживаниям и чувствам место находится — по поводу собственной внешности и непрестижности социального положения, по поводу школьных интриг и пролёта с группой поддержки. Определим «Гротеск» как производственный роман про тружениц сексуального фронта. Девочковый.

Признания китайского гастарбайтера почитать было любопытно, но не более того. Все реалии будто списаны с советской жизни полувековой давности — колхоз, столыпин, партийные бонзы, валютные проститутки. Во всём чувствуется какая-то тенденциозность и искусственность. Эта книга — ванильная «Интердевочка» по-японски. Или, скорее, «Красотка» — только более близкая к действительности — без бойфренда-миллионщика, с обслуживанием бомжей на помойках.

Читая «Гротеск», чувствуешь себя Станиславским... Не верю!

Эта книга не просто не для всех — для очень немногих! Впечатления неоднозначные, хотя скорее понравилось, чем нет, и по прошествии времени оценка может слегка повыситься, как это обычно бывает с тяжелочитаемыми книгами.

Если предыдущие романы Краули понравились почти сразу, то в этом погружение состоялось только к середине книги, после чего чтение пошло живее. Книга неровная — некоторые места великолепны, некоторые оставляют впечатление интимных семейных страниц, дорогих сердцу только самого автора — всё вместе то ли бред графомана, то ли наитические предвидения непризнанного гения.

Навязчивые повторы, сумбурность, перенасыщенность эзотерикой и многозначительные обмолвки, обещающие больше, чем может оказаться на самом деле — в минус.

Литературный стиль, философские отступления, наличие готовых афоризмов, откровенность и нежелание пользоваться готовыми шаблонами — в плюсовой актив. Наиболее приглянулась историческая часть. Что-то напомнило Умберто Эко (не только библиофильскими изысканиями, но и описанием мироустройства по описываемому времени), что-то — Норфолка (уж не своей ли перенасыщенностью и стремлением оглоушить читателя обилием деталей?) — а в конечном итоге всё оказалось добротной прозой — похожесть обернулась лишь лёгкой ассоциацией.

Современная линия показалась излишне зацикленной на несложившейся личной жизни героя (ну, не такой уж я, видно, любитель сентиментальностей!). Хотя небольшой намёк на прочтение персонажами этой самой читаемой — «Эгипет»- книги показался интересным приёмом, не встречавшимся со времен Михаэля Энде.

Ярлык «фэнтези» и «мистика» к этой книге не более чем ярлык, способный скорее отпугнуть часть потенциальных приверженцев, чем привлечь новых. Ожидать следует чистую литературу с примесью эзотерики. Эта вещь скорее для тех, кого волнуют такие непрактичные иррациональные вещи, как алхимия, поиски Святого Грааля или философского камня — чем растаявшее волшебство. Хотя большинству из подобных читателей книга покажется неасильно «литературной».

Не факт, что понравится, но если вы питаете склонность к интеллектуальным романам с минимумом действия и с обилием деталей, и не боитесь непростых для восприятия книг, попробовать стоит. Не массовая штамповка, далеко не шлак и не халтура. Но что именно — до завершения публикации решать преждевременно. Имеется подозрение, что весь «Эгипет» может обернуться грандиозным пшиком — Краули привлёк внимание кучей заманок, рассадил по окрестным кустам симфонические оркестры и джаз-банды, наставил самострелы, выкатил на сцену пулемёт. Но не оставляет в покое циничная мысль, что в финале автор может позабыть, с какой целью затевалось всё это веселье, либо просто забудет выстрелить.

Многозначительный намёк на то, что история существует не в едином экземпляре (читай — имеется альтернативная, сослагательного наклонения!) — навязчиво повторённый несколько раз — может свести всё на нет... У каждого своя правда, у каждого своя версия истории (history ли, story — совершенно неважно) — у автора своя, у его alter ego Пирса Моффета другая, у доктора Ди третья — да и читатель тоже имеет право на свою точку зрения. Не сведутся ли все ответы к банальным «ошибкам перевода» и к тому, что Магия по-прежнему существует, только она осталась в альтернативной реальности?

И да, история не закончена. Всё только начинается, и во что это выльется, пока совершенно неясно.

С изрядной долей сомнения и со склонностью к щедрым авансам, ставлю 7 баллов.

Теги: старинные книги, скрытые символы, елизаветинцы, доктор Джон Ди, Шекспир, Гермес Трисмегист, ангелы... куда ушла старая магия? зачем остались мы сами?

PS/ (читано по первому изданию. Во втором обещалось серьёзное редактирование, быть может, там сместились какие-то акценты)

Отдельное спасибо за наличие комментариев!

Лёгкий одноразовый боевик для подростков, жаждущих почитать про крутого мачо, крушащего врагов направо и налево. Чтобы враги трепетали от одного только имени даже спустя столетия. Чтобы под рукой был неизменный бластер. Чтобы ошмётки и брызги крови летели во все стороны. Чтобы была полуголая блондинка — брюнетка — шатенка — или вовсе даже синекожая девица, охмуряющая с первого взгляда. Чтобы были драки, золото, казино. Чтобы были злодеи и наёмники. Чтобы герою везло...

Всё безмысленно и бессмысленно. Как фантастика — сплошное дежа вю. Будто читал уже миллионы раз, хотя бы у того же Резника. Как литература — примитивный текст, простенький сюжетец, короткие деловые переговоры, никакой лирики, никаких оригинальных идей. Даже юмора совсем немного (разумеется, чёрного). Если убрать фантастический антураж — клонов, звездолёты и дальние планеты, останется самый обычный вестерн, только события развиваются не на Диком Западе, а в далёких уголках вселенной.

Можно ли представить этот роман как ленту Сержио Леоне с Иствудом в главной роли? Увы, нет — обычная штамповка категории «C». И трехмесячный клон до этой роли ещё не дорос...

Второй роман — и опять те же самые приключения тела! Тот же Самый быстрый стрелок на всём Западе галактики. Только новое задание. И новые злодеи...

(Фауст, Версия Алеф.Ноль)

В меру элитарная фантастика конца 1960-х, навеянная угрозой ядерной войны. В наличии и чертовщина — без всякого намека на юмор — и НФ-Апокалипсис, иллюстрация видений св. Иоанна.

Техническая сторона изрядно устарела — ввиду неотдалённости событий, вся техника на уровне 60-х: лампово-полупроводниковые компьютеры с перфолентами, ракеты, бомбардировщики и радиосвязь. Сделано намеренно — в англоязычной НФ в 40-е гг уже наступил век межзвёздных путешествий.

Первая часть — размеренное вступление про адептов чёрного мастерства — не блещет драйвом, не завлекает стилем или интригой, и быстро отваживает случайных любопытствующих.

(параллельные образы: человек в черной сутане поглаживает кота-демона, только что отведавшего человеческого мяса. музыкальный фон — тихие звуки музыки Баха, песнопения монахов где-то вдалеке за кадром. нам кажется, это какой-то клип «Энигмы».)

Зато вторая часть — Вальпургиева ночь и её последствия — весьма зрелищна и эффектна, но полагаю, это второстепенно для тех, кого интересуют в первую очередь морально-этические проблемы. События развиваются быстро, рвано, хаотично — о происходящем Армагеддоне можно узнавать лишь из случайно перехваченных радиосообщений. Перед глазами проносятся события Судного дня.

(пульсирует изображение: летят демоны. плавятся от ядерных взрывов земля и скалы. испаряются моря. восстают из небытия Мёртвые земли. раскалилась докрасна крепость Дис — бастион преисподней на Земле.)

Автор не чуждается экспериментов — текст может оборачиваться пьесой, а светоносный владыка — изъясняться белым стихом.

(образ, напоминающий финал неснятого фильма Баркера: люди стоят перед Люцифером, оплакивающим свою победу. в тишине слышится торжественная песнь. скоро опустится занавес.)

Текст может показаться эклектичным, суховатым. Фабула упрощённой и непритязательной — почему бы не выразить то же самое в форме рассказа? Но роман берёт своей философской составляющей и яркостью образов разразившегося Армагеддона. Кроме того, это лишь часть триптиха — всё вместе это производит более сильное впечатление. Исторический роман цикла у нас не опубликован ввиду неформата. А жаль — стоило бы прочитать всё разом, хотя произведения объединены лишь темой религии и читаются независимо друг от друга.

(высказывание: Ад не на земле, но внутри нас.)

Описания демонов и употребление отдельных имен выдают серьёзное знакомство автора с демонологией. Хотя навряд ли это имеет большое значение — роман скорее философски-теологический — здесь важнее поднятые вопросы, чем ответы и антураж.

(главный вопрос: что нам делать, если Бог действительно мертв?)

Сначала предостережение для тех, кто ждёт динамики, декаданса и непременной фантастики. Ничего этого здесь нет. Хотя роман достаточно странный, и в нём встречаются анахронизмы и вкрапления фантазии, навеянные вратами из кости слоновой, это скорее реалистический роман взросления писателя, живущего в мире грёз.

* Начнём, для разнообразия, за упокой.

Главное впечатление: жизнь идёт, а герой проходит мимо.

Викторианская проза (не её стилизация!) находит сейчас немного ценителей, поскольку требует времени для неторопливого чтения и советской привычки читать между строк. Если всё знакомство с ВП ограничено Конан Дойлем или Стивенсоном, трижды подумайте, стоит ли браться за эту книгу? Ведь это именно викторианская проза, к тому же отягощенная эзотерикой и велеречивым авторским стилем. Не все вещи называются своими именами, а за множеством намёков и архаических оборотов легко утерять нить повествования. Возможно, получив роман, в котором практически ничего не происходит, вы потеряете интерес уже на первых страницах.

Это моя вторая попытка прочтения Мейчена. Первая была в начале 90-х, в сборнике «Локон медузы» — тогда автор практически затерялся на фоне Эйч-Пи-Эля и не произвёл впечатления. На этот раз — может, Мейчен и не столь интересен, но определённый шарм в некоторых произведениях всё же имеется, хотя ценителей творчества наберется очень немного.

Наиболее популярное произведение — «Бог Пан» — показалось всего лишь отражением неприятия перед эмансипацией женщин. «Три самозванца» произвели впечатление эзотерики, перегруженной символизмом «Золотой зари» — который к тому же преподносится слишком прямолинейно — стоило появиться имени Тиберия, как стало очевидно, что без распятия здесь не обойдётся.

Ужасов как таковых практически нет — показывается в основном не страшное, не ужасное — но чуждое и чужое, не укладывающееся в рамки привычных представлений.

Главный недостаток Мейчена — его чрезмерная пафосность и перенасыщенность эзотерическими символами, мало что дающими непосвященным (и 90% что не дающими ничего). Однако, если вам пришлись по вкусу Ч. Уильямс или Г. Майринк, имеется вероятность, что сможет заинтересовать и Мейчен.

* Кончим за здравие.

По признанию автора, это робинзонада не тела, но духа — книга об одиночестве. И в этом плане «Холм грёз» — вполне успешная реализация идеи. Если человек питается иллюзиями, он обречён на поражение.

Думается, это произведение послужит ушатом отрезвляющей воды для тех, кто собирается стать писателем и рисует себе небывалую славу и потоки денег. Некоторые вещи с 19 века почти не изменились. По всей видимости, часть событий может носить автобиографический характер — например, сцена убийства щеночка и попытка публикации первой книги слишком эмоциональны, чтобы быть выдумкой.

Из других достоинств — не слишком большой объём, «дыхание времени», законченность истории.

Из прочитанных на сегодня произведений Мейчена «Холм грёз» понравился более всего (правда, прочитан пока только «гудьяловский» томик). Практически «хорошо» — немного не дотягивает до этого уровня из-за чрезмерной пафосности, но чтение совсем не бесполезное — необходим только правильный настрой и наличие свободного времени.

Взбрело вдруг в голову почитать про уточек? Ей бо, гоните прочь эту странную идею, возьмите лучше трехтомник об утиной охоте или, на худой конец, «Серую шейку«! Здесь вы не найдёте ничего подобного! Ключевым словом будет — абсурд, нонсенс, полная чепуха и бессмыслица, тонкий английский юмор. Мало того, что речь пойдёт не о диких кряквочках, и даже не о моряках-буканьерах, так ещё и с формой полный кавардак — история о трёх началах, с сотней завершений, и неизвестно даже, есть ли у неё середина. Совершенно определённо, что вам придётся поднапрячь свои серые клеточки. Если вы рассчитываете получить книгу простую и доходчивую, как средний палец солдата Ш., будете разочарованы. Если ожидаете новый «Улисс» или «Одиссею», возможно, тоже. Но если вы думаете, что вся эта история сгодится лишь для фанатов-филологов, вы заблуждаетесь.

Написано легко и изящно, не намного сложней кэрролловской «Алисы». По жанру скорее литературная фантазия — одна из линий реалистическая-бытовая, назвать другую фэнтези я не рискну, несмотря на наличие феи и злого Пуки. С таким же успехом её можно назвать квестом или даже вестерном, по наличию ковбоев. Скорее это причудливый микс авторской фантазии — о странствующих и путешествующих, с тонкой иронией и с изрядной долей писательского мастерства.

Представьте себя в обществе безумных шляпников. Рядом кто-то играет в шахматы, а его противник — в карты. Добрая фея, деловито покуривая трубку, даёт советы, а злой дух Пуки не может вспомнить, как выглядит его жена. Является ли она кенгуру, если её нельзя увидеть, и определённо известно, что она покрыта шерстью? Добрая фея также невидима, но она точно не кенгуру, потому что курит трубку. Такая вот здесь странная логика... Читателю остаётся пуститься по воле авторской фантазии — в компании со злым духом и феей, со странствующими и путешествующими по волне жизни.

Наиболее понравилась линия с Пуки, а также приём выделения детали. Текст очень плотный, изящный и непредсказуемый, с обилием готовых афоризмов. Всё сюрррно, странно и очень интересно...

А кто сказал, что у истории не может быть трёх начал? Жизнь вообще штука коварная и непредсказуемая. К счастью, она конечна... Как и книга. Которая понравится не всем, но запомнится многим.

Если желаете более традиционного, попробуйте «Трудную жизнь» — фантастический элемент в ней тоже имеется, к тому же комический.

Закон Старджона гласит: «90% чего угодно — полная чушь», и лишь остальное заслуживает внимания.

* Сюжет. Форма. / Оставим в покое всякую чушь, о сюжете ни слова — тем более, основное раскрыто в аннотации... По сравнению с дебютным романом — это качественный рывок, более взрослая и психологичная вещь, современная как по идее, так и по форме подачи. Написано так, словно на прошлой неделе, а не полвека назад (хотя визиты к психоаналитику у нас нынче не в моде, а за Америку не поручусь).

Заявленный как роман, на деле это цикл связанных рассказов. Общая картина паззла проявляется постепенно. Простые на первый взгляд истории, в которых нет ни скучных лекций, ни боевых сцен, образуют нечто большее.

* Идея. / Возьмём группу компьютеров, объединим их в единую сеть. Получим в результате больше, чем просто компьютеры. Глобальную Сеть, наконец. Возьмём неполноценных детей с необычными способностями, сольём их ментальной связью. Что получается в итоге? Больше, чем просто люди — единый гештальт-организм с большими возможностями.

Наверняка кто-то воспринял идею коллективного разума из романов Винджа или цикла Мелкоу за нечто новое и оригинальное (последний, впрочем, не скрывает, что идея пришла в голову после знакомства с этой вещью Старджона). Но всё началось задолго до этого — вспомните хотя бы муравейник — чем вам не коллективный проторазум?

(также на тему коллективного разума: «Пламя над бездной» В. Винджа, цикл «Дети сингулярности» П. Мелкоу, «Взять в жены медузу» того же Старджона, «Кровавая купель» С. Кларка, «Дети полуночи» С. Рушди. Наверняка что-то ещё — это первое, что пришло в голову.)

* Действие. Язык. Стиль. / Действие разворачивается не слишком прямолинейно, но увлекательно и динамично. События показаны с различных точек зрения (хотя обычно составляющих единого существа). Несомненно, язык и восприятие действительности у дурачка и циничного всезнайки, просчитавшего все ходы, будут отличаться. Это отражается в тексте: разные люди — разный язык, различный взгляд на мир. А уж высказываться автору сам Бог велел.

* Итог. / Лаконично, мощно и удивительно современно. Предтеча «новой волны», безоговорочная классика, проверенная временем. Эта книга относится к заветным 10% не только в творчестве Старджона.

! в издании АСТа к роману пристроился фрагмент утопии про однополое общество. Это не хитрый сериальный трюк, а обычная накладка!

Когда за окном летают белые мухи, и открывается книга с подобным названием, настраиваешься отчего-то на сказку. Но первые же слова — «Мальчугана поймали под скамейками школьного стадиона за отвратительным занятием» — разбивают иллюзии. Если это и сказка, то не очень добрая и не слишком беспечная. Что-то злое грядёт, предвестники несчастья уже показались на горизонте. И никакая Герда, никакой летающий друг в самом расцвете сил не придут Малышу на помощь...

Настройтесь на классическую НФ золотого века, написанную просто и лаконично, с жёстким сюжетом и упором на действие, с бегло обрисованными персонажами и мрачной обстановкой. Введите в качестве декораций передвижной Карнавал и уродов — как моральных, так и физических — злодея-мизантропа побезумнее, да поковарнее, как тот тролль, что рассеял по свету осколки волшебного зеркала. Усильте чувство безысходности. Раскрасьте небо в чёрно-белые тона.

В этом тёмном карнавале в роли фокусника выступает автор — отвлекает внимание второстепенными казалось бы деталями, и неизвестно, какого кролика выдернет вдруг из шляпы в любой момент. Сосредоточишься на малыше Хорти, вынужденном маскироваться лилипуткой Гортензией, а автор без предупреждения переключается на дубликат дерева и на квест доктора Людоеда. Словно бы ниоткуда возникают заявленные в названии кристаллы...

Для кого: скорей для подростков. Хотя имеется ряд спорных моментов — насилие над ребенком, членовредительство, трансвестизм — не очень то характерные для невинной фантастики 1950-х годов. Вообще, такая «нестерильность» у Старджона проявляется неоднократно. То его малолетние персонажи со смаком читают «Венеру в мехах», то описываются моральные переживания жертвы изнасилования или нудистские забавы. При всем том, текст достаточно невинный для всех, кто постарше детсадовского возраста. Хотя даже если вы приписываете «ебж» где только можно, тоже можете смело читать — наряду с «Больше, чем человек», отношу этот роман в разряд заветных 10%.

Кинематографическая ассоциация: «Уроды» Т. Браунинга.

Литературная: <название сказки вычёркиваем как злостный спойлер. и это совсем не «Снежная королева«!> поставим взамен «Надвигается беда» Р. Брэдбери — только уберите оттуда лиричность и слегка упростите стиль. читатель ждёт приключений!

Оккультный роман, популярная для начала XX века тематика чёрной магии.

Несмотря на ряд интересных и атмосферных сцен, «Саламандра» не относится к удачам. Оно и понятно — дебютный роман Грабинского, поиски своего стиля в крупной форме (в короткой у автора все в порядке, а второй том ещё на очереди).

Что понравилось — начало романа. Сцена встреч на мосту одних и тех же людей цепляет, живо рисуется в воображении. Вроде бы ничего страшного, но от неё веет каким-то холодком. Жутковато. Будто бы играет едва слышная музыка и встречные люди, делают загадочные жесты, не обращая на тебя никакого внимания.

Вторая сцена — нищенка собирает обрезки ногтей для наведения порчи. Просто и лаконично. Атмосферно. Можно даже не описывать, что последует в дальнейшем.

Третья. «Нехорошая квартира», бегло описанная в романе, удалась вполне. Похоже, квартирный вопрос испортил не только москвичей — но и, задолго до того, поляков.

Из минусов: с эзотерикой и оккультными терминами, на мой взгляд, явный перебор. Имеется опасение, что некоторые читатели могут принять весь бред с астральными тенями и чёрным колдовством за чистую монету. А для сюжета это нагромождение терминов ничего не даёт.

Шабаш прочитался как сплошное «дежа вю». Наверное, всё дело в моём пресыщении подобной литературой. Один, два или три раза это ещё интересно. Но если вы читали «МиМ», «Шабаш в Кёльне» В. Брюсова, «Трон Люцифера» Е. Парнова или «Историю сношений человека с дьяволом» М. Орлова, вы не откроете ничего нового — практически то же самое, только без оргий или жертвоприношений.

Роман не плохой, но не выделяющийся в массе оккультной мистики. Один из легиона.

Захотелось лёгких новелл, которые бы не сильно проигрывали на фоне Кортасара. Среди нескольких претендентов всплыло имя Кольера. Почему бы нет? То, что автор был напечатан в издательстве «Художественная литература» внушило надежду, что это всё-таки не простенький треш. Да и пессимистические названия некоторых вещей настроили на оптимистический лад — такое мне обычно нравится.

Прочитал для пробы несколько рассказов сборника, и словно бы вернулся в старые добрые времена, когда в одной книге могли встретиться зараз рассказы таких мэтров, как Стейнбек, Бартелми, Воннегут, Чивер и Оутс... Такое разнообразие сюжетов и приёмов нынче встретишь нечасто — будто бы писали совершенно разные люди.

После первого же рассказа вспыхнула мысль: «Первый Шекли явился! Или (припомнив некоторые вещи из хоррор-антологий) старший брат Роберта Блоха!» Ведь, хотя по стилистике и чувствуется манера Р. Шекли, написано это задолго до, ещё в 1939 году!

Рассказ показал блестящие перспективы и сильные стороны автора: простота, интрига, хороший литературный стиль, чёрный юмор... Хотя концовка и потакает низменным массовым вкусам, получилось совсем неплохо — весело и динамично. Несмотря на то, что о развитии сюжета догадываешься сразу, получаешь истинное удовольствие от плотного лаконичного письма. Лихой водоворот событий, лёгкий живой язык, ничего лишнего — чего же еще ждать от развлекательного рассказа, способного скрасить досуг?

Мораль очевидна: не гоняйтесь за дешевизной! Ничем хорошим это не обернётся, даже если и приобретете кое-что задаром!

Таковы первые беглые впечатления и предвкушения после первых вещей сборника.

Всем любителям Шекли, Блоха и вообще чёрного юмора очень рекомендую попробовать и этого автора!

Буду растягивать удовольствие, читать Кольера небольшими порциями.

Путешествие в ад обещает быть долгим и увлекательным!

Upd/ Мда, насчёт разнообразия стилей я немного погорячился. В основном, лёгкие ироничные истории-кольерески — обычно реалистические, но иногда с элементами фантастики или мистики. Читать действительно лучше небольшими дозами.

Вот дюжина рассказов Джона Кольера, которые стоит попробовать:

На дне бутылки / Когда падает звезда / На полпути в ад / Всадница на сером коне / Случай на озере / Обнадеживающие перспективы / Дьявол, Джордж и Рози / Другая американская трагедия / Каната хватает / Зелёные мысли / Карты правду говорят / Венская школа

А как всё замечательно начиналось в повести «Бузулуцкие игры«! С первых же страниц развернулась уморительно смешная пародия на «Потерянный легион» Гарри Тертлдава. Только вот легион появился на сей раз не в каком-то там параллельном мире, а в захолустной советской деревеньке перестроечных времен. Римские легионеры сразу же принялись насаждать цивилизацию — провели водопровод, построили термы, объявили набор новобранцев, взялись искоренять самогоноварение... Все, повторю, начиналось очень замечательно. Но вскоре, по-видимому, автор охладел к своему творению и прервал так скучно и внезапно, что повесть осталась практически незавершенной. По-видимому, конёк автора — исключительно малая форма.

Upd. Идея впрочем не нова. У Ильфа было похожее — см. Записные книжки, pp.328-332, начиная со слов “Это был молодой римский офицер”

Общие впечатления: прекрасный перевод (Д. Мудролюбовой) — и безнадежно устаревший роман!

Многие страницы «Призрака оперы» сейчас способны вызвать недоумение или снисходительную усмешку — настолько наивной и бесхитростной предстает история о призраке, похищающем оперных див. Не в пользу «Призрака» играет и аристократическое пустословие, тормозящее и без того не слишком динамичный роман. И все-таки, время потрачено не впустую — благодаря переводу, которому смело можно поставить высокую оценку, приобщился к классике, которой восторгались в начале двадцатого века. Увы, всегда что-то уходит, что-то теряется... И быть может, это просто «не моё».

Рекомендуется только любителям оперной музыки и почитателям французского литературного стиля — излишне многословного, на мой взгляд.

Классический производственный роман, без сомнения скучный для подавляющего большинства. Поэтому тем, кто не воспринимает подобный жанр, наверное, лучше воздержаться от чтения. Любители эпатажа, привлечённые названием, возможно, получат то, что искали — но, как говаривал незабвенный сын турецкоподданного, им дали гораздо лучший мех! — язвительную антитоталитарную сатиру, фантастичную и реалистическую в той же мере, что и проза Кафки. А скандальность и лёгкий эпатаж, хотя и имеют место, здесь вовсе не самоцель. Никакого смакования насилия, никакого увлечения физиологическими подробностями — весь текст подчёркнуто «литературный», классический и неторопливый, окрашенный антитоталитарной издевкой. Ведь чего же ещё ожидать от писателя-диссидента, вкусившего все «прелести» социалистической жизни?

Роман практически «соцреалистический», но на грани с Кафкой и абсурдом — единственным фантдопущением является существование школы палачей, вокруг которой и вертится вся «производственная» карусель. Каты — люди самые обычные и приземлённые. Они носят джинсы, ездят на троллейбусах, катаются зимой на лыжах, а летом едят мороженое. Но при этом они являются винтиками тоталитарной системы, пожирающей саму себя, и вынуждены скрывать свой род занятий даже от родных. Из соображений секретности палаческая школа замаскирована под кулинарный техникум, но никаких хазановских интонаций и поворотов не ждите! Мрачная рутина будней. Боль и кровь, пот и страдания.

Полотно романа представляет переплетение жизней учителей и учеников палаческой школы. Все — и ученики и учителя — вьются вокруг не особо блещущей успехами — но зато единственной — представительницы слабого пола, которая взирает на их старания с ледяным спокойствием Мадонны. Ведь, как подсказывает жизнь, лучше стать первой первой женщиной — палачом, чем последней прислугой.

Наиболее яркие страницы — поиски врага внутри партийной группы, члены которой именуются по номерам — вызывают аллюзии на честертоновского «Четверга». И хотя финал предсказуем, читается всё это с большим интересом. Также запоминаются истории про гестапо и жестокая сцена с повешением собак.

Когоут высказывает опасение проснуться однажды в мире, в котором нет палачей — но автор лукавит. Кому же, как не писателю из страны бывшего соцлагеря, не знать, к чему может привести кровавая мясорубка, поиск внутренних «врагов народа»?

Заключительная фраза романа показывает, что, несмотря на снобизм и псевдоинтеллектуальную напыщенность палачей, все они — существа недалёкие и примитивные. И значит, у мира ещё есть шанс...

Ассоциации: Джин Вулф «Пыточных дел мастер», Кафка.

Если роман Когоута и не дотягивает до вершин, но самую малость. Это добротное неразвлекательное чтение. Быть может, несколько политизированное, но глубокое. ироничное, и вполне заслуживающее прочтения.

PS/ В одной книге, посвященной сходной тематике, высказывалась твёрдая авторская уверенность, что пытки ушли в прошлое — человечество усвоило свои ошибки, это не повторится... Книга была датирована 1939 годом.

Теперь это воспринимается не более чем сборник малоактуальной публицистики — свидетель ушедшей эпохи «Perestroyka», лишний повод вспомнить прошлое и развеять розовый флер воспоминаний. Для некоторых читателей это злобные антисоветские «враки», но они такую книгу и в руки не возьмут, хотя бы из-за одного названия и антикоммунистических убеждений автора. Для тех, кто не жил при «совке», книга может показаться забавной, легко читаемой безделушкой — но какой-то ...придуманной и недостаточно прикольной. Подозреваю, они прочитают её с изрядным скепсисом, напоминая тех западных людей, упомянутых в начале книги. Узнать о том, так жили при совке их родители — это так клёво и весело... Впрочем, освещение здесь получится неполным и однобоким. Никаких тебе очередей, блата, лжи, замалчивания и тотального дефицита — всё больше про диссидентов, жадюг-коммунистов, всё больше про КГБ, про «Чонкина» и остальные книги Войновича. Вообще, излишне эгоцентричный характер книги свидетельствует обычно не в пользу автора.

Первые две части — политика и литература: сбитый корейский «Боинг», Солженицын, радиоголоса, первые впечатления от «открытых барьеров», мелкие бытовые трудности и большие проблемы, связанные с невозможностью напечататься «здесь» или проблемы, возникшие вследствие печати «там».

Поскольку тексты писал сатирик, из любого эссе получается обычно фельетон на злобу дня, представляющий ныне лишь историческую или ностальгическую ценность. На веселье, однако, не рассчитывайте! Это не Жванецкий и не Задорнов — это Владимир Войнович, в своей ипостаси колумниста, с узнаваемой ехидной интонацией. Здесь собраны то ли его выступления по «вражьим» радиоголосам, то ли публикации из «антисоветских» газет, дополненные откликами на события времён перестройки.

Заключительная часть выпадает из общего стиля — нечто мемуарное, о попытке «кровавой гебни» разрушить мозг писателя Войновича с помощью сверхсекретного психотропного оружия.

Итог: для всех, кто не страдает ностальгией по советским временам, это необязательная книга, не содержащая ничего нового. Подрастающему поколению может показаться вполне забавной и фантастичной.

Читается легко, побуждает личные воспоминания. Но чего-то не хватает — никаких запомнившихся афоризмов, историй, мыслей — и, главное, ничего нового. Закрыл книгу, и возникает ощущение, будто провёл время в компании с язвительным стариком, костерящим советскую власть. Обычное зубоскальство, привязанное к вчерашнему дню, без особых претензий на вечность. Почему-то возникает образ диссидента, открывшего пустой холодильник, и высказывающего всё, что он думает о партии и правительстве.

(Краткая характеристика: не фантастика, сибирский вестерн, или «Сердце Пармы» -light)

Интрига задаётся на первых страницах: старик-шептун предсказал главному герою, что жить он будет долго, обратит внимание царствующей особы, дойдёт до края земли, полюбит дикующую, а жизнью своей не проживёт...

Начинаясь многообещающе, к середине повествование заметно сдаёт и превращается в безделушку из разряда исторической авантюры. Всё действие словно следует простой схеме: выполняем очередной пункт пророчества и движемся дальше. Сюжет укладывается в схему квеста, цель которого найти маиора Саплина, поставленного Петром охранять гору серебра. Кто бы ни сомневался — всё это непременно обнаружится на краю света.

Язык романа достаточно прост, чтобы можно было читать в любом возрасте. Архаические словечки (понеже, Петербурх), равно как и местные выражения (Пагаяро!), в тексте встречаются, но в умеренных количествах — чисто для придания исторического и этнографического колорита.

Приключенческая линия немудрёная — для поддержания интриги. Всё просчитывается за несколько ходов, но читать, тем не менее, интересно. Этому способствует малоизвестный исторический материал и незаезженное направления сибирского вестерна (здесь, впрочем, возможно появление вариантов в виде малороссийского, в стиле «Тараса Бульбы»).

Стиль повествования лёгкий, динамичный. Автор не забывает, что пишет приключенческий роман, а не высокую прозу для ценителей изящности.

Некоторые персонажи весьма комичны — к примеру, дьяк-фантаст якуцкий статистик Тюнька, насчитавший более 2000 лет одному селению, сложив возраст всех его жителей.

Юмор незатейливый, присутствует некоторая карикатурность, потакание массовым вкусам — выпил, к примеру, герой беленькой, а наутро ему рассказывают, как славно он покуролесил накануне. Водка, как выразился бы один из героев — зло, после шведов, быть может, главное — и она же слишком топорный способ для привлечения непритязательных читателей. Это делает книгу менее педагогичной для подрастающего поколения. Минус балл!

Итоговая оценка балансирует на грани 6 и 7.

Первое впечатление было весьма благоприятным, но автору не удалось удержать планку. Чем ближе конец, тем сильнее чувствовалась усталость — сюжетные линии не доработаны до конца, прописаны вскользь, будто бы через силу. Повествование становится рыхлым и прерывистым, за что оценка снижается ещё на один балл.

Резюме: не шедевр, попроще и легковесней «Сердца Пармы» — но почитать в качестве развлекательного чтения вполне можно. В конце концов, книги для отдыха тоже имеют право на существование.

«Носорукий» и «Тайна полярного князца», входящие в тот же условный исторический цикл написаны в другом ключе — более «взросло» и обстоятельно — вещи уже не столько остросюжетные, сколько этнографические. «Секретный дьяк», по сравнению с ними, кажется «детским» и развлекательный. Если хочется почитать чего-нибудь лёгкого, приключенческого — попробуйте «Секретного дьяка». Желаете более серьёзного — выберите сборник «Носорукий», про Семёна Дежнева и поиски мамонта.

Из имеющихся на сегодня вариантов издания рекомендую обратить внимание на новосибирское мягкообложечное (Свиньин и сыновья): бумага там белая, офсетная, кегль в меру крупный, тетрадки склеены, издание упаковано в пластик, чтобы не пачкалась обложка. Из минусов — слишком большие формат и вес, чтобы брать в качестве дорожного чтения.

Мы — Блеквуды, других таких нет! Мы всегда живём в замке, и его надёжные призрачные стены — это наша крепость, наша защита от внешнего мира. Всякий раз, когда кто-нибудь из нас выбирается наружу, жизнь в посёлке замирает, смолкают все разговоры и родители тревожно сзывают своих чад. Ведь мы — Блеквуды, и от нас можно ожидать чего угодно!..

Только не думайте, что вас станут развлекать весёленькой историей про привидения, кровожадных маньяков и резво подпрыгивающий гроб на колёсиках... Нет, здесь вас ждёт не шаблонный хоррор, не потоки клюквенной «крови» и не череда леденящих сцен — но подлинный ужас — тот, что кроется в самой человеческой душе. Для этого не нужно никаких «Других» — достаточно заглянуть в собственные бездны, и увидите, что сами не без греха...

Странности, странности на каждом шагу. Главное в «Замке» — это атмосфера, постоянное нагнетание какой-то неправильности происходящего, особенно ярко проявившееся на первых страницах. Всё держится на атмосфере и доверительном рассказе от первого лица. Быстрая зарисовка, пара лёгких намёков, многозначительные обмолвки — и в голове уже складывается готовая версия, возникает ощущение, что вот-вот что-нибудь произойдёт. Быть может, обманчивое... Словно дуновение холодного ветерка пронизывает вдруг до костей, разгоняя гнетущую атмосферу тайны. Из нелепых поступков и оговорок становится очевидно, какие тараканы и скелеты в шкафах ожидают нас впереди. Но читать, тем не менее, интересно — благо, текст написан в добротной манере викторианской готики и не лишён изящности. Да, это ужастик — но ужастик психологический и утончённый, лишённый бессмысленного экшна и смакования насилия. Такой, какой можно давать детям — вот только оценить его смогут лишь взрослые. Как и в «Лотерее», основная идея произведения — Мрак затаился не в каких-то мистических сущностях, а в самом человеке, в безднах сознания. Не нужно никаких Других, чтобы увидеть: самый большой и страшный на свете зверь — это сам человек. И он всегда готов отгородиться от окружающих барьером больного воображения — жить на Луне, в дебрях, или в таком же точно замке...

И когда проясняется истинная картина происходящего, открывается настоящий ужас.

Чтобы решить, по вкусу ли вам эта повесть, достаточно прочитать первую страницу. Если понравится, рекомендую также её рассказ «Лотерея».

(читано в переводе О. Варшавер/ имеется подозрение, сиё имеет значение)

Ключевые слова: психология, отчуждение, мизантропия, бездны человеческого сознания, неспешность событий, небольшое количество действующих лиц.

Драг еч старина Шэ!

Прочитал Ваши записки о марсианском крушении, и не могу не выразить искреннее и безмерное восхищение и признательность за эту чудесную сатиру, доставившую как несколько минут ни с чем не сравнимого удовольствия, так и неизбывную печаль узнавания родного Поднебесья. Хотя, признаюсь, поначалу и возникало неловкое ощущение древнего пергамента, далёкого от нынешних чаяний и приводящего в непонятный трепет лишь учёных мужей из императорского архива.

Крушение космического аппарата, дальнейшее пленение варварами и чудесное спасение с помощью коробка спичек — всё это так безыскусно, так скучно, и так по-детски наивно! Но несколько совершенно потрясающих страниц заставили меня полностью переменить своё мнение! И никакие марсианские просторы, никакие сады дурманных деревьев не смогут развеять уверенность, что эта местность мне знакома как окраина Китая! От упоминаний свор кошкизма и мяуизма потянуло взглянуть на дату написания. 1933 год. Не могу не выразить искреннее восхищение Вашей прозорливостью! Как жаль, что нам никогда не доведётся прочитать о Вашем путешествии в страну водяных!

Скромная среднебольничная температура (зчркн) оценка никоим образом не должна воздерживать благосклонных читателей от прочтения сей книги. Ведь некоторые места поистине великолепны, на шедевральную «девятку«! Да за одно только высмеяние пороков образования эти записки следует высечь на нефритовых скрижалях и выставлять на обозрение для почитания и восхищения в дни всенародных празднеств!

...(дальнейшее безнадёжно размыто водой и не поддаётся прочтению)

Путевые эссе остаются в тени «Острова сокровищ» и других романов Стивенсона, a чтение это по-своему любопытное и неожиданное.

Возьмём, к примеру, впечатления от Полинезии. Скупые описательные страницы о тропических землях, соблазнивших некогда Гогена, соседствуют с лирическими зарисовками будто бы из «Записок охотника». Беглыми мазками рисуются черты экзотической жизни:

На светский приём к городской элите является человек, одетый в цивильную европейскую одежду. Мирный христианин — но вкушавший ранее человеческую плоть, и покрытый татуировками с ног до головы.

Пьяная охрана — дикари, вооружённые винтовками и револьверами — спят вповалку вокруг местного королька.

Полинезийцы с восторгом смотрят на экран, куда падает свет «волшебного фонаря» — так насаждается христианство и «культура».

Подвыпившие туземцы бродят по округе и задирают незваных пришельцев — во всём этом видится что-то знакомое.

Любителей хоррора наверняка заинтересуют страницы, касающиеся вампиров, свистящих духов и мистических верований полинезийцев, как интересовали они читателей XIX века. Экзотическим ужасам Стивенсон уделил целую главу «Кладбищенские истории»: злые духи каннибалов не отличались особым дружелюбием. Вообще, наличие страниц, касающихся людоедства, не позволяет рекомендовать книгу детям и излишне впечатлительным натурам.

Цитата:

Вторая часть книги — воспоминания и эссе — написана более изощрённо и «литературно» (быть может, несколько тяжеловесно и витиевато на вкус современного читателя), но, за небольшим исключением, актуальностью не отличается. Не всем сегодня интересно читать про любимую собаку писателя. Из материалов выделяется разве что краткая биография Бёрнса. Тем не менее, попробовать «В южных морях» я бы советовал — сборник послужит неплохим дополнением к собранию сочинений.

Чего мы ожидаем от книги, написанной профессиональным разведчиком? Это будет шпионский роман, где хорошие и не очень славные парни действуют против совсем уж плохих. Это окажется чисто развлекательное чтение, немудрёная книга на один вечер. С этими ожиданиями открываем «Шанхайский цирк». И обманываемся...

Ларчик не так прост! Мы получаем совершенно взрослую литературу, хотя и с элементами авантюры. Но вся эта шпионская возня показана где-то на втором-третьем плане и занимает не слишком много места. А на первом — японский и китайский колорит, головокружительная смена времён, масок и декораций, причудливая игра японского театра Но и переплетение судеб... Это роман о Востоке, чуть-чуть о шпионаже, и всё больше о людях — порочных и безгрешных, жестоких и бескорыстных — каждый носит свою маску, под которой скрывается другое лицо.

Роман не слишком развлекательный, но и не очень занудный. Немного эклектичный, избыточный в плане сюжета, но заслуживающий потраченного на него времени. Если вы ждёте стандартный шпионский экшн, читать не стоит. А если хотите чего-то иного — рискните. Хотя дочитают роман до конца, несмотря на малый объём, очень немногие. Кто-то наверняка бросит чтение, запутавшись в персонажах. Кому-то надоест слишком плотная концентрация событий. Кто-то запутается во временах. Кого-то смутит наличие откровенных сцен. Эта книга не для всех и для каждого, но для немногих литературных гурманов, проба пера перед «Иерусалимским квартетом», зарождение которого уже ощущается.

География — Китай, Япония, Штаты.

Основное время событий — после второй мировой.

Действующие лица больше напоминают актёров в театре — Клоун, Блудница, Святоша, Простак, Шпион...

Чем начнётся и чем закончится книга, узнаете в предисловии. Поэтому сначала прочитайте роман, а потом вернитесь к предисловию... Хотя, если подумать, всё происходящее не столь важно — читайте как есть. Перед вами разыграется полотно из жизни, причудливое и придуманное на первый взгляд, но имеющее крепкие корни в реальности.

Чего мы ожидаем от книги? Естественно, Литературы. Здесь это имеется.

Грэм Грин, Ле Карре, Торнтон Уайлдер, Сомерсет Моэм, Грибоедов, Тургенев, Даниэль Дефо... К армии работников невидимого писательского фронта присоединился Уитмор.

Перевод, к сожалению, несколько небрежный. Даже при беглом чтении вылавливаются мелкие огрехи. Например: «Наш двоюродный брат, который живёт в Шанхае, был убит как раз во время этой поездки.» (как можно жить, будучи убитым? ведь это не роман про зомби!) Но в целом, вполне читабельно, не смертельно.

Небольшой рассказик на тему абсурдности жизни, совершенно в духе Кафки или Эжена Ионеско.

Пошёл как-то человек поутру за молоком, и обнаружил, что рядом с домом за ночь выросла баррикада. Ожидается вторжение какого-то неведомого [зачеркнуто: Годо] врага... Краткая, но очень атмосферная притча о «маленьком человеке», которому предстоит сделать выбор... Ничего откровенно фантастического в произведении нет. И если бы не репутация автора, его можно было бы счесть обычным реалистическим рассказом. Но непривычный взгляд на реальность и некоторые детали сюжета — например, дети, сваливающие в баррикаду свои игрушки — придают происходящему оттенок гротеска, ощущение неправильности. Пан Славомир знает толк в абсурде!

Порекомендую сборник «Тестариум», где собраны наиболее значимые вещи, куда вошёл и данный рассказ.

«Ну-с, что у нас плохого?» Пожалуй, с этого восклицания должно было начинаться каждое утро Эндрю Полмрака. Несчастья преследовали его с рождения. Бедный сирота был обречён на скитания и встречи с самыми разными людьми, и почти все они, как на грех, оказывались со странностями, своими «тараканами» в голове. От такой жизни впору рехнуться или запереться в ближайшем наркопритоне...

Практически вся жизнь Полмрака уместилась в небольшую книжку — но из нее мы не узнаем о герое практически ничего — чем он жил, где учился, кем работал? Все это проходит стороной, остаётся «за кадром». От такой быстротечности возникает ощущение недоговорённости, скомканности и метания сюжета, невольное подозрение, что что-то не так со временем, странное чувство deja vu. Тем более, что некоторые мотивы присутствуют и в остальных романах Маккормака — татуировки, странствия, книги. И когда появляется жертва маньяка из дебютной книги, уже не удивляешься... Наверное, первая прочитанная вещь автора — «Летучий голландец» — послужила плохую службу: все последующие неизменно оказываются в её тени.

Роман получился очень поверхностный, слишком беглый и предсказуемый — этакая квазифилософская развлекательная вещица с лёгким привкусом греха и эскапизма. Читается легко, но так же быстро и забывается.

Роману катастрофически недостаёт юмора. Все события воспринимались бы как чёрная комедия, не будь это написано на полном серьёзе. Вокруг мальчика с детства кишат всевозможные фрики, окружающие постоянно болеют и умирают, в запустение приходят целые города... Но всё это без малейшей иронии, с потугами на хоррор и с претензией на философскую глубину. Основная идея: в жизни всегда есть место загадке, в жизни всегда найдётся место ужасному.

Круг читателей — исключительно взрослый, преимущественно мужского пола. Несмотря на провокационное название, ничего антифеминистского здесь нет. Грандиозные битвы с толпами обезумевших вакханок могут только привидеться во сне и мерещиться в больном воображении...

Кого отторгнёт роман? Наверное, тех, кто не воспринимает маргинальных, малодеятельных героев, выросших в отрыве от нормальной жизни. Но что же — есть и такие, и они вовсе не обязаны нравиться читателям.

Если претит излишняя физиологичность, также стоит воздержаться от чтения. В детстве Полмраку приходилось мыть больную умирающую мать — можете представить, какое это тяжёлое испытание для неокрепшей психики ребёнка! Да и пребывание в отеле с говорящим названием Блуд не прошло даром.

И всё же, для мрачной книги история недостаточно безысходна — полумрак, полусвет.

Хиппи Джонатан подошел к воде, сплюнул — и окружающий мир тотчас закачался в ряби, и обратился страной сюра. Началось путешествие по шоссе никуда, в компании принцессы Ангины и ее верного слуги на причудливом автомобиле (слоны — не те, чем они кажутся, а принцессы — просто девчонки, и они тоже плачут).

Текст не такой странный, как сюрреалистические авторские иллюстрации (ближе всего к Магритту), но и форматным его тоже не назовешь. Немного бредовая дорожная история с элементами абсурда, украшенная игрой слов («-- Какой садовник предатель? -- Тот, кто продает настурции»). Слишком неформатная для детской сказки и слишком простая для взрослой.

Если бы за эту книгу взялся Марк Твен, он, возможно, написал бы про циркового лилипута или про ханжу-священника, зажигающего паству речами про библейских великанов.

Если бы за нее взялся О.Генри, он написал бы про циничного журналиста или про мошенников и ничего не подозревающих простаков.

Джек Лондон, возможно, написал бы про кулачные бои, ирландскую мафию или про бизнесменов, ловящих удачу в мутной воде.

Амброз Бирс написал бы про ветеранов Севера и Юга, добавил грозу, могилы и немного вытекающих мозгов.

Генри Миллер ввел бы «клубничку».

Если бы за нее взялся Исаак Зингер (минуточку! как они сюда затесались?.. ладно, пусть пока остаются!), он написал бы про еврея.

Но эту книгу писал Харви Джейкобс, поэтому здесь имеется всё перечисленное, и плюс к тому каменный истукан, высказывающий всё, что он думает об этом веселом балагане с надувательством и недоразумениями.

Замечательный сатирический роман — яркий, образный, неглупый и многослойный. Для меня это одна из лучших книг 2009 года, неожиданное и приятное открытие, которое стоит когда-нибудь перечитать. Здесь есть живая проза, приукрашенная фантазией автора, заставляющая сопереживать даже не самым положительным персонажам, увлекающая с первых страниц и не отпускающая до последних. Хочется верить, что хотя бы один из героев нашел свое место на земле и заслужил простое человеческое счастье.

Плюсы:

/ действительно взрослый роман,

/ хороший язык,

/ живое динамичное действие,

/ яркие персонажи — не всегда достойные, но живые и убедительные.

О минусах умолчим — они незначительны.

Девять баллов и ни центом меньше!

Если вы чувствуете себя Феллини, и к вам направляется, покачивая бёдрами, молоденькая старлетка, значит, сейчас вы проснётесь и мираж развеется без следа...

Черты фотомодели расплываются, она оборачивается надоевшей супругой-толстухой, а герой романа оказывается совсем неэффектным дядькой — пузатым лысым коротышкой, единственный козырь которого — его мужское достоинство, наделённое даром речи. Разговоры с членом здесь не шизофрения, а нечто само собой разумеющееся, хотя у окружающих на этот счет другая точка зрения, и вот уже знакомый психоаналитик предлагает профессиональную помощь, с надеждой поглядывая на чековую книжку. Alter ego героя — капризная и взбалмошная личность, вообразившая себя новым богом, требующая поклонения. И если уж новоявленный божок загорится ножками Ирены, то говорить он будет только об одном, пока не получит желаемого.

Сюжет, вопреки ожиданиям, вертится не вокруг секса — обложка, как всегда, нагло врёт, — и это не фрикционно-производственный роман, а философская притча с уклоном в гротеск и сатиру. Вещь как бы неореалистическая, но и фантастическая — в той же мере, что и гоголевский «Нос» — в которой разворачивается борьба за режиссёрское кресло, или, на худой конец, за должность сценариста криминального боевика «Экспроприация», выдержанного в единственно верной линии марксистско-сталинистской партии.

Порадовала многослойность повествования, особенно сатирическая составляющая. Интересная находка: собрание леваков-кинематографистов преподнесено в духе телевизионного шоу: ГГ кается перед собравшимися, а те показывают своё отношение к самобичеванию с помощью светофора и шума — о том, что означают красный, желтый и зеленый огни светофора можно догадываться.

Фантастический элемент: одушевлённый предмет, вернее, часть тела.

Близкие произведения: «Деньги» Мартина Эмиса.

Кто бы мог снять экранизацию: возможно, покойный Марко Феррери.

Держитесь от этой книги подальше, или вы ищете низкопробную порнушку или одно только слово «сублимация» нагоняет на вас тоску!

После Перека настало время и для остальных корифеев УЛИПО...

Шарик воображаемой рулетки бодро обогнул Рубо, миновал Раймона Кено и с дрожащим сомнением указал на второй том Итало Кальвино, представляющий то самое направление, которое в среде наших силовиков принято путать с порнографией.

Все, кто ищет в книге лёгкий развлекательный сюжет, могут спокойно проигнорировать этот том, потратив деньги и время на что-нибудь другое, поскольку здесь их ожидает сплошной эксперимент и постмодернизм. А тексты собрались действительно необычные — все очень далёкие от реализма, все с легким налётом сюрреальности и абсурда, все как один — тотальный эксперимент с языком и стилем.

Здесь онемевшие путники могут общаться посредством карт таро, раскладывая из них свою историю.

Здесь могут существовать самые фантастические города — порождённые воображением, и потому незримые, несуществующие.

Здесь можно прочитать текст с лопающимися комиксовыми «пузырями», или рассказы, в которых нет места сюжету и элементарным человеческим эмоциям (попробуйте, например, найти им место, описывая процесс деления яйцеклетки чуть ли не на молекулярном уровне).

Самой интересной вещью сборника представляются «Невидимые города», Хотя многие отдадут пальму первенства начальным вещам — которые показались мне слишком искусственными, просчитанными и рациональными — хотя признаю, что поставленная в них задача была более трудной, а найденное решение оказалось логичным, и, как всё гениальное, простым и изящным... Если первая повесть воспринималась как откровение, то вторая напомнила попытку войти в ту же самую воду. Но зато третья — более простая и традиционная вещь — оказалась приглашением к сотворчеству. Именно она задела за живое, увлекла игрой и красотой языка, побудила к продолжению.

Начитавшись про города, раскинувшиеся на гигантской паутине, или про засыпанные города, мёртвые жители которых дышат песком, или про города из водопроводных труб, где играют и плещутся наяды, или про города, в которых привычную фауну заменили грифоны и единороги — даёшь волю собственной фантазии.

Роман-каталог может показаться простым и однообразным. Но это не сухой перечень чудес, анахронизмов и повседневности, да и сюжет здесь всё-таки имеется — беседы с ханом, в которых Марко Поло рассказывает о якобы виданных им городах. На первый план выходит язык и структура произведения, напоминающая легкую ажурную конструкцию, сплетенную из мечты и реальности. Язык «Городов» играет фантазией и красотой, переливается красками, будто старое доброе вино в хрустальном бокале. Здесь нет таких тесных рамок и ограничений, как в «скрестившихся судьбах», нет догм и запретов. Во время чтения не замечаешь, что роман был написан на другом языке — будто бы здесь и сейчас. «Невидимые города» построены из небольших фрагментов-кирпичиков, а это хорошо уже тем, что можно безболезненно прерываться и возвращаться к чтению на следующий день. Для людей с дефицитом свободного времени это большой плюс.

Ключ к пониманию произведения дан открытым текстом:

Но мы вправе не принимать это на веру и продолжать верить в чудеса, составлять собственную типологию незримых городов, рожденных на сей раз нашей фантазией. В конце концов, мы любим книги именно за то, какие мысли и образы они навевают.

...По восточную сторону Корифейских гор находится суровый Грязьбург, жители которого утопают в грязи. Зимой, летом, осенью или весной — не найдётся, пожалуй, времени года, когда умиротворились бы сердца горожан. Зимой грязь и груды мусора скрываются снегами, но при виде скользких или неубранных тротуаров в сердцах путников рождается тревога. Летом по раскалённым улицам проносятся вихри, заметают пылью и тополиным пухом памятник невидимке; от горящих в округе торфяников совершенно невозможно дышать. Весной и осенью непроходимы дороги. Благородные доны и синьорины прыгают через лужи, внося неоценимый вклад в местную филологию. И в любое время года — на улицах грязь, мусор и вечные дорожные пробки...

Над водами возвышается недостроенная телебашня, словно надкушенная проходящей годзиллой. Проплывают мимо сонные гондольеры. Сидящие вдоль берегов жители смотрят им вслед и, что-то бормоча, кидают недопитые бутылки. Укоризненно хмурят брови памятники Татищеву и фон Геннину, озирая окрестности.

Лишь редкий турист пробежит через ТЦ, остановится вдруг перед памятником комсомольцам — и вдруг тень какого-то озарения промелькнёт на его усталом челе. Тогда он выхватит туристский проспект, перекрестится бредущим из храма в храм богоборцам и побежит себе дальше, шурша «найками» по прошлогодней листве.

Ассоциации: Борхес

Саундтрек: Под небом голубым есть город золотой

Амплитуда оценок за крупные вещи 2-го тома: 8-7-9 (порекомендую также новеллу «Происхождение птиц». львиная доля остального очень на любителя)

Давным-давно, когда Москва еще не горела, а человек уже поднялся в воздух и открыл для себя электричество — готика еще не вышла из моды. Барышни заслушивались про вампиров и прОклятых духов, вздыхали о любви и ждали рокового сумеречного поцелуя. Именно тогда сложилась эта история, именно тогда были начертаны первые страницы «Рукописи, найденной в Сарагосе».

Попытаюсь набросать две или три вещи, которые я почерпнул из этого романа.

Для затравки — что написано в библиографии «Локуса»: «Stories, and stories within stories, of brigands, ghosts, smugglers, cabbalists, sadists, satanists and phantoms, told by a band of wanderers traversing Europe in 1739». Всё это действительно так, краткое описание соответствует действительности и верно отражает сущность романа. Перед нами именно рассказы, в которых не обходится без чертовщины, бесчисленные истории в историях, арабески о грешных и невинных людях, переплетённые в клубок и преподнесённые с разных точек зрения, предлинчевский сериал о том, что совы (или девы) не то, чем кажутся, и те же самые события могут выглядеть совершенно иначе, если взглянуть на них с другой точки зрения. Кто-то увидит соблазнительных дев, а кто-то — глумливых призраков, с петлёй на полуразложившейся шее. Это, на мой взгляд, самая сильная находка «Рукописи».

На самом романе словно бы лежит отблеск какого-то инфернального сияния. Быть может именно это, а вовсе не запутанные семейные отношения привели к тому, что Ян Потоцкий освятил серебряную пулю и выстрелил себе в голову. Эксцентричность этого поступка и невинный по нынешним временам эпатаж бросают свет (или тень) и отличают от прочих этот роман.

Роман, столь неспешный и оригинальный, столь длинный и изощрённый, насколько долгим и извилистым может быть блуждание по зеркальному лабиринту в компании незнакомцев, один из которых Вечный Жид, а следов остальных история для нас не сохранила. Роман, настолько многослойный и насыщенный временем, насколько непрактичными и бесполезными могут оказаться преподнесенные познания — зашифрованные кабалистические символы, отвлечённые, отстранённые от нас, сегодняшних, теология и философия, перемешанные с многочисленными историями времен шпаги и мушкетов, времен роковых встреч и поединков, времён распятия Христа и романтики первых человекоподобных автоматов (слово «роботы» еще не было придумано, но мечта о человекообразных слугах уже приобретала очертания).

Впечатления от романа, как уже упоминалось, можно сравнить с блужданием по нескончаемому лабиринту в компании незнакомцев. Взгляд скользит по зеркальным стенам, выхватывает то одну деталь, то другую. Где-то промелькнёт кусочек обнажённой плоти, где-то отразится отблеск дальнего огня, ловится чей-то ищущий взгляд, почудится тайное присутствие то ли людей, то ли демонических сущностей, помножатся бесчисленные отражения в дальних закоулках — и вся картина представится вдруг более сложной и невообразимой, чем она есть на самом деле.

Текст неоднородный, написанный то нарочито безыскусно, то излишне витиевато — какие-то моменты книги сразу захватывают воображение, рисуются сочными яркими мазками, какие-то не привлекают внимания, кажутся пустой тратой времени, не дающие ничего ни уму, ни сердцу, быть может, отвыкшему от таких витиеватых конструкций и длинных сложноподчинённых предложений, нечастых в наше быстротекущее время... Но, закрыв последнюю страницу романа, ожидаешь, не проснешься ли сейчас под той виселицей, в компании тех же незнакомцев?

Наиболее яркие и важные качества романа проявляются уже на первых десятках страниц. Если вас не зацепило этим водоворотом, читать далее, наверное, уже и не стоит. Читать «Рукопись» целиком, за один-два дня или вечера, занятие, наверное, слишком утомительное и бесполезное — вы рискуете запутаться, заблудиться в хитросплетениях и полунамёках всех историй, которые рассказывают герои, внутри которых могут начаться другие истории, прерываемые третьими... Это такой роман-матрёшка, напоминающий «Тысячу и одну ночь», с той лишь разницей, что ночей здесь намного меньше, а вместо джиннов — повешенные, которые тоже не те, чем кажутся...

Если начнёшь записывать для памяти краткое описание прочитанного, получается какая-то ерунда — герой едет из точки А в точку Б, просыпается под виселицей, затем встречает других людей, которые оказались в точно такой же ситуации, все они рассказывают друг другу свою историю, внутри которой может обнаружиться другая, третья — и все это переплетение будет длиться на протяжении всей книги. Читать всё сразу за один присест утомительно. Продолжаешь на следующий день, и не сразу вспоминаешь, о чём шла речь накануне, и в каком времени ты сейчас находишься — то наполеоновская эпоха, то Антоний и Клеопатра, то какой-то автомат, перевозящий путников на другой берег, то какие-то инфернальные сущности, то мавры, то инквизиция...

Неоднократно встречал мнения читателей, что роман Потоцкого — самая жуткая тягомотина, которую им довелось читать в своей жизни. Естественно, такие высказывания не могли не привлечь внимания, и задали нужный настрой для чтения... Мне понравилось, чего и вам желаю! Не всё то золото, что гламур, и не всё то мусор, что пылится в дальнем углу библиотеки.

Перечитанное часто разочаровывает: то, что когда-то увлекало динамичным сюжетом, оборачивается убогим текстом с обилием квазинаучной лексики, легким развлекательным боевиком или ничего не стоящей пустышкой. Не стал исключением и «Курс на столкновение».

Во втором прочтении уже меньше всего волнует сюжет, интересует не «что», а «как» это сделано — и все несовершенство видно невооруженным глазом. Обращаешь внимание, что язык романа скупой и бледный, а все персонажи картонны и схематичны, одномерны, словно шашки на игровой доске. Пытаешься найти «второй слой», разыскиваешь в тексте остроумные фразы, точные наблюдения, перекликающиеся с современностью — а их нет. Все происходящее представляется надуманным, безжизненным, ненастоящим — чувствуется в нем какая-то фальшь, трезвый писательский расчёт.

Во времена СССР этот роман наверняка воспринимался как пасквиль, злобная антисоветчина — настолько узнаваемы черты в двух тоталитарных обществах, несущихся навстречу другому временному потоку. Всё предрешено, нет никакой надежды. Столкновение неизбежно.

Идей, задействованных в романе, хватило бы на несколько произведений — например, одного только «космического ковчега», с его кастами, изолированных в разных временных слоях, иному фантасту хватило бы на целый сериал — а здесь автор не только ограничился одним романом, но и ввёл множество других идей — темпоральные войны, столкновение с обратным временным потоком, еще одно общество, живущее по законам 1984 года.

Это старомодное, в чем-то наивное повествование в направлении хронооперы, антиутопии и романа-катастрофы. Нужно ли читать или перечитывать такое сейчас? Почему бы нет? Конечно, несовершенство бросается в глаза, как древние дисплеи в голливудских фильмах 80х. Герои предсказуемы — диссиденты бескорыстны и самоотверженны, тираны коварны и честолюбивы. Но зато здесь имеются попытки найти новые сюжеты и надежда на то, что можно выбраться из любого тупика.

Вообще, Баррингтон Бейли напоминает Альфреда Ван Вогта, еще не ударившегося в сайентологию — его наивная, но богатая на выдумки фантастика, воспевающая торжество науки и человеческого разума заставляет вспомнить то время, когда деревья еще были большими, небо голубее, трава зеленее, а враг коварен и жесток.

А что может быть более жестоким, чем время?

«Фирмин» — тот редкий одиночный выстрел, что разит точно и наповал.

Если на первых страницах главный герой цитирует «Лолиту» или Толстого, становится ясно, что книга предстоит недетская — а когда узнаёшь, что вскормлен он «Поминками по Финнегану», прозреваешь, что добром она не кончится.

Первые впечатления от книги — это вещь для тех, кто уже вырос из «Города мечтающих книг» и желает двигаться дальше. Перед нами история взросления, жизнь читателя, уставшего поглощать тонны макулатуры, который взялся за ум и перешел на более серьезные вещи, Литературу с большой буквы. Слишком пафосно и напыщенно! Вымарать.

Если описать впечатление от этой книги одним словом, это будет слово «Ураган!». Ураган «Фирмин», пронёсшийся от Атлантики до Урала, завоевавший сердца миллионов и продолжающий набирать всё новых и новых почитателей.

Веселая и безнадёжная одновременно, глубокая и искромётная. эта книга не только будоражит чувства, но и даёт обильную пищу для мозгов. Сопоставима, пожалуй, только с прозой Курта Воннегута в наших переводах — это такая же едкая социальная сатира, исключительно глубокая по содержанию и подрывная по духу. Настоящий динамит!

Дикий восторг, лавина положительных эмоций переполняют читателя, когда он переворачивает последнюю страницу книги, закончившейся слишком стремительно и внезапно. Хочется еще и еще!

Первый серьёзный претендент на титул Книги года!

PS. Прочитал написаное. Мда, сплошной панегирик получился, рекламная завлекуха, а не отзыв. Необходимо срочно сгущать краски, выискивать минусы!

Пожалуйста, нет проблем:

- Скромно оформленная обложка.

- Своеобразный стиль изложения.

- Упущенные возможности для комментариев.

- Эту книгу не дашь почитать ребёнку ввиду цинизма и «взрослости» отдельных страниц.

Кому как, для меня это только плюсы!

+ Книги не должны походить одна на другую, как куклы Барби на панели супермаркета. Обложка, отличающаяся от массового потока, способна привлечь больше внимания.

+ Немного пафосный, но живой и откровенный стиль повествования привлекателен по той же причине.

+ На что нам дана голова? Выискиваем и наводим справки сами, загружаем работой «серые клеточки«!

+ А то, что книга не для детей, так это просто здорово!

А герой? Вполне соотвествует образу. В сущности, жалкий тип, возомнивший о себе слишком много. Пустотрёп, нытик и эгоист, способный укусить кормящую руку. Крыса — крыса и есть.

Мелкие огрехи — например, «Граждане галактики» Р. Хайнлайна, вместо привычного «Гражданина...» — излишние придирки, которые не мешают получать удовольствие от книги.

теги: крысы, притча, социальная сатира, сестра таланта, Джойс и Достоевский, Набоков, писатель-фантаст, аутсайдер, циник, эротоман, пессимист, философ, джаз, одиночество и отчаяние, дикий крик в ночи, смерть и разрушение, крах и полная безнадёга. короче, рекомендую!

Увы, чем дальше в лес, тем больше все скатывается к бесконечному сериалу.

Вот мир,

который придумал Крис.

***

А это летучий Мыш,

который ловко порхает в округе

В мире, который придумал Крис.

***

А это коп с усталым лицом,

который гоняет летучего Мыша,

который ловко порхает в округе

В мире, который придумал Крис.

***

А это девица, что машет катаной,

которая носится с копом усталым,

который гоняет летучего Мыша,

который ловко порхает в округе

В мире, который придумал Крис.

Весёлый поначалу, рассказ оборачивается безысходной картиной заката человеческой цивилизации, где угадываются реалии современности. Неужели человечество достигло своего «потолка», и впереди нас ожидают лишь долгие сумерки и оргии дикарей на руинах разума? Не хотелось бы в это верить.

Близкая ассоциация — «Будет ласковый дождь» Рэя Брэдбери. Иные времена — иные страхи, иной сценарий конца света... Пока есть время остановиться и задуматься.

Если однажды зимней ночью путник придёт домой, он заварит себе чашечку горячего кофе с щепоткой корицы, усядется поближе к камину и возьмет в руки старый потрёпанный том о наших предках.

Возможно, это окажется история о злой и доброй половинках виконта — или повесть о несуществующем рыцаре, под забралом которого пустота — или же это окажется история про барона, который залез однажды на дерево, да так и остался там навсегда.

Три истории, одна другой интересней и увлекательней — трудно выбрать, которая из них лучше. Каждая по-своему хороша, каждая умна и занимательна! Но сегодня, пожалуй, это будет история про Козимо ди Рондо...

Вроде бы ничего особенного, а цепляет и не даёт оторваться — слог легкий, ироничный, неглупый и увлекательный. Как начнешь читать, так и просидишь до самого рассвета. Казалось бы, что интересного может произойти в романе, где герой только и делает, что скачет, словно Тарзан, по веткам и его нога ни разу не ступает на землю — с того самого дня, когда вредная сестрица накормила все семейство противным улитковым супом? Ан нет — много чего забавного и увлекательного. Будто читаешь не одну книгу, а целых десять, или смотришь яркий пёстрый калейдоскоп. Сначала видишь этакого Робинзона Крузо, шествующего по деревьям. Присмотришься внимательней — нет, это же барон Мюнхгаузен! Скачет себе на рогах оленя, приняв их за кленовый куст. Кажется, что ничего неожиданного уже не произойдет — и вот вам новый поворот — разбойники и пираты! Вот вам масоны с их странными обрядами! Вот вам целая компания дворян, устраивающих на деревьях светские рауты! Галантный век Руссо и Вольтера оставил и здесь свой опечаток — уж не Вальмон ли приложил руку к страданиям нашего героя?

Изящная проза так и струится, искрится обманчивой легкостью и весельем. Захочется уже дать книгу в руки детям, а тут всплывёт и труп с отрубленной головой и завяжется любовная интрижка. Проза, представлявшаяся поначалу детским чтением, делает очередной кульбит и обращается изящной литературной игрой. То анекдот, то утопия, то история взросления, то сентиментальная мелодрама (готовьте свои носовые платки, ребята — герой исходит от ревности!), то философский или авантюрный роман... Здесь вам и фантасмагория, и гротеск, и злая язвительная сатира — все слилось воедино, всё меняется с каждой страницей. Целая гирлянда историй — веселых, увлекательных и неглупых одновременно — уместилась на страницах великолепной книги. Есть чем увлечься до рассвета путнику, если однажды зимней ночью он вернется домой.

(сначала шёпотом)...В чёрном-чёрном городе на чёрной-чёрной площади стоит чёрный-чёрный мавзолей. И в этом чёрном-чёрном мавзолее лежит... (громко) Ленин! Наверное, так следовало бы начать эту сказочку о девочке, идущей на поклон к вождю. Как терминатор, прёт она напролом — убивая всех встречных, перелетая по крышам домов, собирая по пути спрятанные талисманы и испепеляя врагов разящими молниями, подвергаясь насилию — только затем, чтобы на следующей странице покарать обидчиков и спросить о дороге у мертвых.

По сути, это трэш, бессмысленный и беспощадный или, если угодно, квест-некрофэнтези, монотонная кровавая вакханалия в стиле малобюджетных фильмов про зомби. Никакой интриги, всё просто и предсказуемо... Наверное, стоило поставить более низкую оценку, но уж очень удачный вырисовывается образ всадника апокалипсиса с красной звездой на папахе и в наличии неплохой сюр с участием культовых советских персонажей, завершающий первую часть трилогии.

Текст напоминает В. Сорокина — только без разнузданной фантазии и литературных изысков, скучнее и примитивнее. Партизаны, продолжающие пытать «фашистов», не подозревая об окончании войны — наводят на мысль о том, что предполагалось написать анекдот. Но уж очень несмешным он получился.

«Рипол Классик» публикует порой такие слабые вещи, что их авторам больше пятнадцати не дашь (я вовсе не имею в виду срок!). К чести издателей, в сборнике «На языке мертвых» соотношение зерен и плевел обернулось в пользу читателей: мне понравились более половины из 24 представленных в нем рассказов. Наиболее слабым оказался раздел старинной английской готики. Книга вполне могла получить и более высокую оценку, если бы из всего этого раздела был оставлен только рассказ Рафаэля «Волшебные часы».

В целом, сборник «На языке мертвых» производит впечатление практичного недорогого издания для чтения в электричке. Переводы достаточно профессиональны и не грешат обилием сучков и задорин, благодаря чему книга читается на одном дыхании. Состав привлекателен множеством знакомых и незнакомых имен, а также широким спектром представленных направлений — от черного детектива К. Б. Гилфорда до хоррора (который в предисловии упорно именуется с одним «р») или темной фэнтези Питера Бигля.

Самый крупный прокол книги связан с ее разбивкой на рубрики: упустив очевидную возможность расположить рассказы в хронологическом порядке, издатели разбили книгу на три части: современный зарубежный хоррор, старинная английская готика и классика жанра — в разряд которой угодил и Андрей Саломатов (завидуйте!). Зато таким авторам, как Р. Брэдбери, У. П. Ходжсону (скончался аж в 1918 году) и столь любимому мной Р. Блоху — пришлось довольствоваться участью рядовых современников.

Ударная цитата: «Вы все еще можете купить себе неприятностей на миллион долларов, потратив всего десятку!»

Еще одна ночь в тоскливом октябре... Целая череда ночей, но скучными и унылыми их не назовешь — ведь это Лаймон, мастер жестокого триллера.

Достаточно изменить привычный режим дня, поставить будильник на 10 вечера и отправиться гулять по опустевшим улочкам... Вы не узнаете город — повсюду затаились опасности, бродят маньяки и раскатывают сомнительные личности. Притаишься в темноте, а кто-то невидимый вдруг чиркнет рядом спичкой... Под мостом завелись тролли, а полиции, как всегда, ни до чего нет дела.

Эд, тяжело переживающий разрыв с любимой девушкой, отправился в ночную закусочную и встретил таинственную незнакомку. Кто она — девушка по вызову, домушница или беглянка из исправительной колонии? Заинтригованный, он начал искать новой встречи и приключений на свою ...голову. А маньяк уже наметил новую жертву.

Порадовал черный юмор и здоровый садизм автора («око за око, зуб за зуб» — расхожий библейский девиз). Ещё, быть может, Кольридж и упомянутые в тексте серьезные авторы подвигнуть кого-нибудь открыть их книги...

Если бы не провисающие страницы в середине, когда пьяные подростки начали спорить о прочитанном, фанатея от «Атланта» Айн Рэнд и путая Сименона и Симону де Бовуар, а затем стали порываться творить всякие глупости, поставил бы на балл выше. Интересно, в напечатанных у нас книгах редакторы выкидывали подобные куски для усиления динамики?

Напряженный триллер, маховик действия которого раскручивается медленно но неумолимо, и ускоряется в самом конце. Откровенные сцены на грани порно и обилие жестокости вряд ли способствуют скорому появлению этого романа на русском языке — издатели в последнее время отдают предпочтение сентиментальной «девочковой» мистике.

Эпиграф книги — «Бог отвечает только за чудо». За прочее отвечает автор.

Слабое место романа — отсутствие единого стержня, на который нанизывалось бы повествование. События плещутся хаотично: меняются страны и времена, меняются герои — иногда мы читаем галантный роман, иногда попадаем во двор Филиппа Красивого или к вакханкам, переносимся во времена 30-40-50-х годов, и наконец, в современность... но не выплеснуть бы с водой ...рассказываемую историю. Автор пытается писать обо всем сразу: о любви, о мире и войне, о случайной встрече — и ни о чем в конечном итоге. Получилась просто цепь слабо связанных эпизодов.

«ударная» цитата:

- Мне кажется, когда человек попадает в ад, он там встречает самого себя.

- И когда попадает в рай, тоже себя.

«Мелкий бес» — шалунишка, обманщик, шельма эдакий! Прикидывается не тем, чем он есть на самом деле. Заманивает мистическим названием, соблазняет инфернальным сиянием, обещая чуть ли не хоррор. Настраиваешься, по меньшей мере, на философскую притчу, а получаешь совершенно реалистическую вещицу из гимназической жизни — искусственную и старомодную, с проблесками бытовых зарисовок из далекой полузабытой реальности. Роман не просто реалистический, а почти автобиографический. И в образе Пыльникова, и Передонова, и Мишеньки из незначительного эпизода угадывается сам автор, будто вознамерившийся сыграть все роли в театре одного актера.

Мелкий бес это не та недотыкомка, привидевшаяся персонажу (вообразите скорей проказливого мышонка, чей хвостик промелькнул в дымоходе; легкий пылевой вихрь, оставленный кем-то, кого уже нет на этом самом месте; фантазию больного воображения, до которой нельзя дотронуться — а вовсе не бесёнок на побегушках сил Тьмы) — а сам Передонов, это авторское эго, преломлённое в кривом зеркале, уменьшенное в одних своих чертах и чудовищно раздутое в других. Он — циник, трус и мелкий пакостник — не удержится от того, чтобы не устроить ближнему своему какую-нибудь подлянку: свалит свой проступок на горничную, донесёт, подговорит на порку любимого чада, выставит кого-нибудь в совершенно неприглядном свете.

Не сказать, чтобы разочарован — просто книга показалась чересчур прямолинейной, воспринимается слишком наивной и архаичной, хотя, быть может, именно в этом и заключается своя прелесть. Во время чтения приходится представлять себя на месте читателя рубежа XIX-XX веков, оставив в памяти Чехова и Добролюбова, Толстого и Достоевского, а еще «народников», поэзию Надсона, Тютчева и Фета, какие-то лёгкие пьески и водевильчики... представлять скучные вечера, какую-то пустоту и душную атмосферу «царской реакции». Почему-то незабвенный Антон Павлович воспринимается сегодня более современным, чем символист Сологуб.

В те времена роман прочитывался как аморальное и скандальное произведение, а сегодня он вызывает лишь снисходительную улыбку: подумаешь, переоделся мальчик восточной феминой и выиграл главный приз — какие-то невинные детские шалости и поцелуи в щёчку!

Если вы имеете интерес к Серебряному веку, читать вполне стоит. Только настройтесь предварительно не на мистику, а на неспешный бытовой роман. Советую брать в «Литпамятниках» — там имеются допматериалы, которые подчас интересней самого романа. Больший интерес представляется для начинающих филологов: образы и аллюзии легко вычитываются и, как правило, не выходят за рамки школьной программы.

Ближайшие ассоциации: «Красный цветок» Гаршина, Чехов, Арцыбашев.

Обжигающе знойный, отвязный и сюрреалистический, как полотна Дали, роман скуден на идеи, но щедр на образы и краски. Начинается он просто здорово — несется на полной скорости без тормозов, Но быстро выдыхается, а ближе к концу становится чересчур утомительным и однообразным. Теряется интрига, и сам роман оказывается излишне простым, способным уложиться в рамках небольшого рассказа.

Сюжет — слабое место романа, зато какой в нем кроется простор для высчитывания скрытых символов и фрейдистских мотивов...

Стоило самолетному угонщику ворваться в сонную жизнь маленького британского городка, как всё начинает цвести и преображаться, расцветать всеми цветами радуги, обращаться в сюрреалистический сон.

Сон, где среди изумрудных водорослей, окутавших затонувшую «Сессну», может запросто порхать (к примеру) стая колибри.

Сон, где нельзя разглядеть, кто сидит за штурвалом самолета.

Сон, где вырастают тропические деревья, кричат попугаи и диковинные птицы.

Сон, где, куда ни беги, нельзя вырваться из зачарованного провинциального городка.

Сон, где жители, наплевав на законы физики и здравый смысл, обращаются в птиц или рыб...

А посреди всего этого ходит переживший жизнь ГГ — мелкий негодяй и большой психопат, омерзительный тип, вообразивший себя Мессией. готовый совокупляться со всем и вся — с землей, водой, с малолетками и пожилыми матронами, здоровыми и инвалидами, не пренебрегая даже священниками.

Не роман, а просто сон, вызванный полетом самолета(нет, зачеркнуто!) голубя, за секунду до пробуждения от жизни.

Этот роман как рекламный ролик — яркий, красочный, но лишенный логики и здравого смысла — попробуйте отрешиться от реальности, представить воображаемый видеоряд и насладитесь полетом (своей/авторской) фантазии.

Не поленился поискать, чем известен небольшой (на 2001 год население составляло 10 796 человек) городок Шеппертон, находящийся на берегу Темзы близ Лондона — там действительно имеются киносъемочные павильоны одной из крупнейших киностудий Великобритании (к примеру, там снимались такие фильмы, как «Чужой», «Ганди», «Жестокая игра», «Франкенштейн Мэри Шелли»...) и еще на протяжении многих лет там жил Дж. Г. Баллард. Почему-то совсем не удивлен.

Порой беру в руки еще одну книгу Паланюка, надеясь найти что-либо подобное «Бойцовому клубу», но всякий раз обламываюсь...

Не стал исключением и дебютный роман. На этот раз попалась совсем уж простая история, слепленная по рецептам латиноамериканской «мыльной оперы» -- взять топ-модель, ее непутевого братца, рассказать немного о жизни в переломный момент, все события нарезать на мелкие кусочки, перемешать (финал, обещающий лихой боевик, желательно подать как аперитив в самом начале). Обильно сдобрить все слезами и перцем, добавить немного насилия, эффектных загадочных фраз (подойдет, скажем, «птицы склевали моё лицо» -- пусть гадают, что бы это значило, и не от призрака ли ведется рассказ?). Для мужской половины сразу выводим на сцену образ сексапильной невесты с винтовкой в руках, намекаем на скудность ее одежды и разносим кровавые брызги. Для остальной половины делаем ГГ женщину, добавляем душещипательных подробностей, жалобы на козни врагинь-подруг и обещаем настоящую женскую месть. Для любителей детектива вводим поиски пропавших. Для любителей узнавать что-то новое добавляем сведений из области <censured> хирургии (благодаря чему легко просчитываются все дальнейшие «сюрпризы» сюжета).

Чтобы не жаловались на излишнюю простоту, иногда меняем времена или имена...

Это не роман, а скорее клип -- быстрый, эффектный и легкий для восприятия...

Изобрази мне чувства!

Вспышка.

Изобрази мне страсть!

Вспышка.

Изобрази мне глубину!

Вспышка.

На деле -- лишь пустая оболочка, за которой нет ни мысли, ни чувства... Гламур, незатейливая история для впечатлительных девиц.

(плутовской роман в стиле магреализма)

Это история о двух путниках времен Полтавской битвы. Один из них, грешный, как прочие, не устоял перед искушением и обманул товарища. Возжелав богатства, он сделался разбойничьим атаманом, обзавелся домом и семьей — но принесло ли это счастье?

Это история о том, что от судьбы не уйдешь. Герой может возноситься к ангелам или спускаться в епископское пекло, может уводить чужих жён или грабить богачей, но, сколько веревочке ни виться, конец предрешен и тебя снова ждет та же самая развилка у домика Мёртвого Мельника и мертвецкая повозка.

Это история о погоне за химерой мечты.

Это история... не важно о чем, ведь каждый найдет здесь что-то свое.

Язык повествования вязкий, витиеватый — но стоит вчитаться, и он поглощает с головой, становится ближе, естественней. События подчеркнуто реалистические, с небольшими вкраплениями магического (чудесное можно увидеть и в самых обыденных вещах — нужно только взглянуть на мир глазами ребенка). Чем кончится, известно с первых страниц, только это тут же отходит на второй план. Не стоит ожидать здесь бешеного экшна и волшебных превращений. Не стоит рассчитывать на бездумное времяпрепровождение. Не надо ждать, что вам скормят не раз пережеванную легенду-небыличку о лихом авантюристе. Но стоит рассчитывать на пробуждение собственных мыслей, добротный язык, и на чарующую атмосферу истории.

Если сравнивать Перуца с другими писателями, в первую очередь почему-то вспоминается Майринк, хотя между ними, признаться, мало общего. Тем и хороши классики, что они не похожи друг на друга.

Перуц склонен описывать людей в других странах и эпохах, ведь современность не несет в себе ничего хорошего — что-то зловещее витает в воздухе. Для знакомства с его творчеством я порекомендую в первую очередь три вещи: этот роман, «Снег святого Петра» и «Ночи под каменным мостом». Если же вам хочется чего-нибудь попроще, ограничьтесь детективом «Мастер Страшного Суда», включенным Борхесом в библиотеку «Седьмой круг». Только это уже совсем другой Перуц, совсем другая история.

квест — «пойди туда, не знаю куда, и принеси то, не знаю что».

...Дело было примерно так.

Позвал Хубилай-хан к себе Марко Поло и его спутников, да молвил: «А привезите-ка мне во дворец красну девицу, спящую красавицу — тогда и отпущу вас восвояси в землю венецианскую». Пригорюнились добры молодцы, почесали в затылке, да и отправились в путь-дорогу дальнюю. Долго ли, скоро ли, добрались они до первой девицы, охраняемой тварью ловкой да коварной, Царем обезьян прозываемой.

Да не настолько уж умен оказался сей страж — обманули они его с легкостью и тронулись дальше.

Не приглянулась девица путникам — стали тогда они другую искать.

Только вот красавицы попадались им все не те и не те — то слишком голодные, то слишком веселые, да и не спящие вовсе.

Но присоединились к ним сопутчики добрые — славный китайский богатырь, сфинкс благонравный, да еще северный викинг, заплутавший немного...

А там и сказке конец. И прочитавший — молодец!

Каждая глава романа отмечена гексаграммой из китайской «Книги Перемен». Иногда можно найти параллели с текстом — при очень большой фантазии.

Рекомендуется любителям восточной экзотики.

Вещь, номинированная на Брэма Стокера, после которой автор стал заметной фигурой в американском хорроре. Не шедевр, но читается с интересом и сейчас, даже если знать «локусовский» спойлер:

Роман начинается с обычной сценки -- молоденькая мотоциклистка обгоняет машину и показывает водителю непристойный жест, а неадекватный дядька вдруг срывается со всех катушек и пытается ее сбить. Тут же сюжет, будто врезаясь в бетонный столб, меняет местами убийцу и жертву... И вот уже с места происшествия тянется кровавый след.

Как во многих лаймоновских триллерах, здесь присутствует фантастический элемент -- на сей раз, навеянный «Чужими» -- мелкий, но очень голодный и шустрый монстр вгрызается в жертву и присасывается к мозгу, заставляя своего «носителя» в обмен на импульсы удовольствия совершать всякие непотребства.

Плюсы: динамичный сюжет, резкие повороты, некоторые события показаны со стороны больного воображения, когда реальность и фантазия неотличимы (сознание привычно наигрывает в этот момент зловещую музыку). Лаймон один из немногих авторов, который мог вдруг закончить свой роман и без всякого хэппи-энда (не надейтесь, всё равно не скажу, чем кончилось).

Минусы: некоторая нелогичность и предсказуемость сюжета, будто списанного с дешевых фильмов ужасов; беглая прорисовка и схематичность образов; пустые разговоры о шмотках и фаст-фуде, ничего не дающие ни уму ни сердцу, призванные только заполнить паузу после очередного поворота сюжета. Если герои и вспоминают про Хемингуэя, то исключительно постельные сцены. Хм, они, оказывается, еще и книжки читают!

Очень соблазнительно списать все человеческие злодеяния на какого-нибудь монстра. Но, обладай паразиты такими возможностями, недолго бы они остались незамеченными. Впрочем, если у них имеется уважительная причина, пусть напишут объяснительную!

Насилие заразно...

Это увлекательное историческое повествование, прикидывающееся то историей про ловких плутов и мошенников, то сказкой, то триллером, то какой-нибудь другой обманкой -- захватывает сразу и не отпускает до последних страниц. В первую очередь это детектив, окрашенный в легкие мистические тона -- в компании попутчиков, вынужденных странствовать вместе в разгар чумы, начинается череда насильственных смертей. И убийца то ли оборотень, преследующий одного из персонажей, то ли кто-то из своих. И как же обойтись без историй, которыми скрашивают долгие вечера?

Плюсы: отличный перевод, динамичный сюжет, яркие исторические зарисовки на незаезженную тему.

Минусы: просто развлекательный роман (хотя для кого-то это скорее плюс, а прочие могут перечитать Камю). Убийца легко просчитывается -- но, к счастью, не это здесь главное, еще один сюрприз оставлен напоследок.

В сетевой библиотеке «Звук его рога» помещен в раздел ужасов. С одной стороны это фэнтези, с другой альтернативная история или просто бред больного воображения. И, тем не менее, в этом разделе ему самое место -- настолько мрачен показанный мир. Охота на людей, рабство, генетические и хирургические манипуляции, всемогущество избранных и беззаконие для всех остальных -- всё это здесь в порядке вещей.

С самого начала ясно, что впереди нас ждет что-то нехорошее -- во время лисьей охоты ГГ обронил фразу про страх, что не передать словами, который испытывает загнанная дичь, и поведал рассказчику свою историю... Сбежав из немецкого концлагеря, он оказался в мире будущего, где победил Гитлер. Поначалу все казалось идиллией -- свежий лесной воздух, тишина, запах цветов, немногословный персонал. Тревожили лишь ночные звуки охотничьего рожка и неопределенность -- где он находится? в качестве кого -- пленника или пациента? и не сошел ли он с ума? Ведь, как выяснилось, идет 102-й год Первого германского тысячелетия... Здесь произведение очень напоминает советскую фантастику тех же лет: герой попадает в будущее, и там ему читают нудные лекции об устройстве мира.

Повествование рыхлое, неоднородное -- то оно идиллическое, то тревожное, то тянется неспешно, то несётся галопом. Сократить бы некоторые страницы -- это пошло бы только на пользу. Что здесь излишнее, так это описание плена, вплоть до того момента, как герой попадает в будущее. Находясь в плену, ГГ читает письма от матери (я в курсе про Красный Крест, но что это дает сюжету?). Герой бежит в немного перекроенной форме английских ВМФ, надеясь выдать ее за болгарскую. Не слишком ли это наивно? На мой взгляд, такие подробности стоило, если не опустить, то упомянуть вскользь, уплотнив текст. Роман, ставший повестью, только бы выиграл. На такие странности, что с территории Германии герой переносится в Англию, и победители говорят на английском языке, уже просто не обращаешь внимания.

Другая часть более интересна. Беглые красочные мазки рисуют мир германского господства: живые статуи, будто порожденные фантазией небезызвестного маркиза; женщины-кошки; дремучий лес и исполинский охотник -- его Хозяин (Кингсли Эмис признался, что видит в этом образе располневшего Орсона Уэллса, если бы тот был способен взобраться в седло). И это только маленькая частица большого мира.

Итог: неплохая новелла, раздутая до размеров слонёнка.

Тема несвободы продолжена также в романе «Кукольник». Попробую и его как-нибудь -- автор всё-таки любопытный, поэт грёз и кошмара.

PS/ Помимо немецкой лексики попадаются и знакомые слова: He had the right muzhik look. :-)

Завязка «Дезертира» интригует: главный герой приходит в сознание после контузии -- не помня ни своего прошлого, ни своего имени (вообще то, распространенный прием), но считая себя мертвецом (sic!). Чтобы окончательно завладеть вниманием читателя, Валентинов ввел линию «дезертиров» -- гильотинированных жертв революции, которых видели с абсолютно нетронутой шеей и головой уже после казни, -- что дает все основания усомниться в здравом рассудке свидетелей, в том числе и главного героя. Далее начинается детектив, где ГГ предстоит раскрыть свою тайну, используя для этого аналитический склад ума, склонность к авантюре и обнаруженные в карманах документы на имя некоего гражданина Шалье.

Повествование ведется от первого лица -- а подобные произведения получаются более привлекательными для читателей и, в силу своей специфики, уделяют больше внимания внутреннему миру героя.

К достоинствам романа следует отнести удачно выбранный период истории, а также то, что автор не пошел по легкому пути, прекрасно обойдясь и без машин времени и без пришельцев из космоса. Времена Французской революции -- не самое распространенное время в фантастических произведениях. Мне лично припоминается только дамский роман Полы Волски «Наваждение» («Illusion», 1991) -- да и то с оговоркой, поскольку его события разворачиваются в альтернативном мире, только напоминающем Францию конца XVIII века.

Роман Валентинова -- прекрасный выбор для любителей истории любого возраста. Его можно читать как роман с элементами альтернативной истории, как шпионский детектив, или же просто как сиквел «Овернского клирика».

В полотно романа -- серьезного в целом -- вплетены приколы, придающие ему слегка ироничный акцент. Так, например, один из персонажей, вспоминая фамилию охотника за вампирами, называет Мак-Каммона, Кинга и Стокера (знакомые все лица!).

Единственное предостережение: не читайте в книге издательства «Эксмо» аннотацию, раскрывающую одну из существенных тайн!

Роман начинается жестко и буднично, как сводка ЧП из местной газеты: участник телешоу назвал в прямом эфире дату Армагеддона и устроил публичное самосожжение.

Поначалу кажется, что апокалипсис разразится в конце. Но время летит стремительно — он начнется уже через несколько десятков страниц. А жизнь продолжится... Дело в том, что в мире «Армагед-дома» апокалипсис стал обычным явлением — каждые двадцать лет на Земле гибнет все живое. Единственная возможность спастись — это переждать апокалипсис в загадочных Воротах, появляющихся неведомо откуда в разгар катастрофы. Уцелевшие возрождают цивилизацию, до следующего раза. Будто бы кто-то — то ли всемогущие инопланетяне, то ли сам Господь Бог — решил надеть намордник на нашу цивилизацию.

Это роман воспитания — но не отдельной личности, а всего общества в целом — где люди постепенно теряют свои лучшие качества и превращаются в эгоистов, готовых на все — только бы угодить в число счастливчиков, подлежащих первоочередной эвакуации.

«Армагед-дом» — книга, жуткая и притягательная одновременно. Книга, от которой не хочется отрываться, в которой все узнаваемо и знакомо. Но закрываешь последнюю страницу — и задаешься вдруг вопросом. А не живем ли мы в мире «Армагед-дома»?

Рекомендуется всем, кто предпочитает фантастику, затрагивающую серьезные нравственные проблемы.

«Голубое сало» -- книга, не подвластная логике. Наверное, этим и интересна -- стоит только привыкнуть к одной линии повествования, как все переворачивается с ног на голову. Готовьтесь к встрече с самыми неожиданными и скандальными поворотами, смене времен, декораций и литературных стилей.

Действие начинается после Оклахомской ядерной катастрофы 2028 года. В сверхзасекреченном военном бункере проводится научный эксперимент по выращиванию голубого сала -- вещества, обладающего фантастической мощью и небывалыми доселе возможностями. Когда эксперимент приблизился к концу, на сцене появились новые персонажи -- и все заверте...

«Голубое сало» -- из разряда модных постмодернистских романов, что какое-то время находятся в центре внимания, а потом тихо и незаметно сходят со сцены. Впрочем, они хороши, пока о них можно поспорить.

Общие впечатления от романа: проигрывает в сравнении с предыдущими книгами автора, но и не настолько плох, чтобы его игнорировать. Как правдиво заявляет аннотация, «Алая аура протопарторга» повествует о приключениях домового Анчутки, отправившегося на поиски счастья в ближнее буржуинское зарубежье. Если бы не протопарторг Африкан, еще неизвестно, как сложилась бы дальнейшая судьба Анчутки -- и получилась бы вообще эта книга? Стоит выкинуть все упоминания про комсобогомольцев, домовых и разных колдунов-протопарторгов, как получится вполне приземленная сатира из эмигрантской жизни. Интригу «Алой ауры» составляет только подлинная цель Африкана -- решил ли он переметнуться на сторону противника или просто заслан раздуть пожар мировой революции? Хотелось бы чего-нибудь позанимательней.

Более яркую и интересную часть сборника составляют рассказы -- кроме хрестоматийных манифестов и деклараций, в него вошел кошмар трудоголиков «В стране заходящего солнца».