Может ли в наш время повториться успех Орсона Уэллса?

Нет.

Марсиане не страшные: страшнЫ те, на которых они напали. Боевой треножник крайне неэффективен. Особенно, если вспомнить эпизод, когда, во вспышке молнии, ГГ видит его стоящим в моменте на двух ногах, с поджатой третьей. Вот если убрать эту ногу совсем — тут и конец вторжению. Как убрать? Для этого мирные земляне изобрели ракеты земля-земля с ювелирной точностью попадающие в цель из-за пределов действия теплового луча. Поэтому земляне и изобрели танки, способные перемещаться даже через ножку (эпицентр) ядерного взрыва.

Тепловой луч? В пределах горизонта? Серьезно? Война ведется из-за него, такое современное обыкновение. Лазеров, видимо, нет и не будет (кроме ослепляющих), но есть масса вундервафлей, которые действуют не хуже.

Про черный дым даже говорить не хочется. Если бы марсиане Уэллса случайно подсмотрели, что за заливное тетушки Полли варили современные повара — то они сами бы бросили свой Марс и в ужасе бы убежали.

Ни один цилиндр, куда бы он не упал, не просуществовал бы более получаса. Так что, на эту фактуру романа смотреть явно не стоит.

Что есть? Классика:

1. Вторжение злобных инопланетян. Изобретение темы — тут надо десять с плюсом ставить.

2. Злобные умерли от микроорганизмов, которые были мобилизованы землей и победили супостата. Браво.

История героя на этом фоне вообще теряется. Я первый раз читал в возрасте 12 лет. Мне не интересно было, кто смотрел на что из окна: какой дядя кого толкал плечами; мне был интересен Сын Грома. Но вот потом я внезапно обнаружил, что герой есть. Он безликий рассказчик. Но у него есть чувства.

Из-за грома марсианского вторжения, который гремит в моих ушах — 8 баллов.

При чисто фэнтезийной завязке и, безусловно, сюжетной направленности в сторону некоторой притчи, тем не менее рассказ сложно формально классифицировать. Его вполне законно можно провести по категории «реализма», описывающего похождения реального мошенника, так как ничего собственно фэнтезийного в рассказе нет.

И, тем не менее, фантастика в рассказе имеется. Психологическая. Это вся основная часть рассказа. Невозможно реально представить себе человека, который повел бы себя так идиотски и инфантильно, как ГГ. Такого даже в сказках для детей не встретишь.

То, что человек не знает, чего хочет, как притчу я воспринимать отказываюсь. Скорее, какой-то скрытый смысл стоит искать в бытовой истории, вплетающейся в рассказ — возлюбленная ГГ в реале спутывается с мошенником (или мудрецом?), который пытается ГГ облапошить (или осчастливить?) и вместе с ним впадает в нищенство. Однако я никого смысла, кроме очевидного, и тут не обнаружил.

6 баллов за сказку о том, что обретший джина оказался фантастическим дураком (в этих ваших интернетах употребляется слово похлеще).

Рассказы и повести, скомпилированные (иначе не скажешь) в данный роман — не читал, однако первоиздание купил в одной из еще союзных республик (что характерно, в букинистическом, за 3 рубля, при госцене 90 копеек).

Трудно однозначно оценить такой творческий прием автора, как объединение в одном тексте совершенно разнородных тем и идей, путем фабрикации ознакомительного путешествия земного фантаста по Звездному шару, где разнородные события происходят на разных планетах. Наверное, с литературной точки зрения это идея так себе. Альманах какой-то получился, только лишь формально связанный сюжетом.

И?

Завязка есть опыт некоторого детектива (дело о розыске исчезнувшего). Опыт неудачный. Потому, что эта детективщина, формально привязанная к фантастическому сюжету, в эпилоге даже не упоминается. Какое-то неуважение к читателю — он то помнит что ГГ разыскивался. Хотя бы несколько слов, для проформы.

Из космического блокнота — имеется две такие главы. Одна — просто набор совершенно несвязанных идей — позиционируется, как «дневниковые» записи восторженного ГГ, который обнаруживает, что «возможно все». Сумбурно. А вторая — это «глотайте хирурга». Смотрится неплохо — если бы было отдельным произведением (а это так и есть). В романе нет излишней медицины; только штрихи и намеки.

Восьминулевые. Неправильное название — правильно — тупонулевые. Иначе я не могу оценить рассуждения предположительно высокоинтеллектуальных автоматов относительно продления жизни человека (чтобы его изучить, надо его жизнь продлить) — снижение содержания кислорода в 1000 раз; промывка сосудов кислотой; принудительный перманентный сон, с пробуждением на 3 минуты в сутки. Автор пишет, что автоматы не могли рассуждать. Хорошо. Но простые причинно-следственные связи они должны были легко устанавливать. Что это за смертоубийственные рецепты? Если это юмор, я его не воспринял.

Галактический полигон. Какое-то ребячество, честное слово. С одной стороны — исследование космических по масштабам идей. А с другой — эксперименты с изменением закона всемирного притяжения (сделаем не как квадрат расстояния, а как первая или третья степень!), вплоть до полного хулиганства — отрицательная гравитация. Ценность того, что легко рассчитывается без опытов — крайне низкая, а ценность отрицательной гравитации — также отрицательная. Это все сопровождается еще и бытовым хулиганством — попыткой совращения ГГ какой-то анаподированной тварью, превращающееся в попытку его утопления. Опять не смешно.

Астродипломатия. Понравилось в целом. Без особых минусов, хотя идея того, что в неразвитых обществах любая техника, да и вообще любое внешнее вмешательство, вопринимается как магия, или превращается в религию — это достаточно тривиальная идея.

Эпопея Здарга. Эволюция замкнутого сообщества заинтересовала. Квази-эпоха на Астрелле — это разве не то самое засилье интернета, которое есть сейчас? В смысле того, что есть категория граждан, которые сутками режутся в компьютерные игры. От нехороших астреллитов это не сильно отличается. Эпоха чистых радостей — долой науку, плодитесь и размножайтесь. Мне не кажется парадоксом то, что современный момент несколько напоминает оную. По линии образования идет воспитание «квалифицированного потребителя». А насчет «плодитесь» — ну, кто против того, что данный лозунг также провозглашен, хотя и не явно? Эпоха чистой духовности — ясно, что размножаться на астероиде стало некуда; наука уничтожена и цивилизация скатилась на примитивный земледельческий уровень. Также закономерно цивилизацию постиг коллапс после того, как отказали автоматы,а молитвы чистых духом не помогли. Эту часть безусловно одобряю.

Завершение. Автору надоело писать и он, на коленке, набросал еще несколько хэппи-эндных страниц, забыв то, с чего было начато.

За астодипломатию, Здарга и несколько интересных идей в других местах — 6 баллов.

Любопытный творческий прием Агаты Кристи — она на первой же странице романа сообщает весь его последующий сюжет, и, к тому же, дает жирную зацепку, которая позволит читателю с хорошей памятью в последующем разгадать многие (не все) «загогулины» сюжета.

Чем запомнилось (особенности данного романа):

1. В третий раз («Смерть в облаках», «Драма в трех актах») тут наблюдаю, хотя и менее выраженное, сводничество Пуаро. И в третий раз же наблюдаю склонность героинь увлекаться — так скажем — не слишком приятными личностями.

2. Любопытный социальный нюанс — многократно, во множестве мест, сообщается о карточной системе в Англии, спецталонах для военнослужащих, очередях, дефиците, отсутствии белья, инфляции и нищете. Речь идет не о том, чтобы порицать за это страну (это послевоенное время), а о том, что рисуется очень живой образ тогдашнего общества, в значительной степени занятого розыском грубых и низменных материальных средств к существованию. Также поминаются специальные законы, регулировавшие английское фермерство в военное время. Поскольку я, хотя и поверхностно, о таких законах знал — это доставило мне удовольствие. Это отличный социальный фон романа.

3. Совершенно без какого-либо порицания — однако, в интересах истины — хотелось бы отметить, что Агата Кристи явно украла у Конан Дойла, из «Собаки баскервилей», один из сюжетных ходов. А вот что, в связи с этим, хотелось бы порицать — так это то, что сверх-мудрый Пуаро и туповатый Роули заметили этот момент аналогично; причем оба затратили на это равное количество времени (вот тебе и гениальный Пуаро!). При этом, следуя указанной параллели, у Дойла Уотсон отнюдь не заметил того же, что и Холмс, хотя они одновременно смотрели на одно и то же. О чем речь — разоблачать не буду; кто заинтересовался — читайте.

4. Совершенно несвойственная Пуаро склонность «прощать» симпатичных ему преступников (то есть, скрывать важные для дела факты). Выглядит, как также украденная черта характера Шерлока Холмса. Не понравилось.

5. Паразитическое семейство Клоудов незаслуженно обогащается в финале. То есть, и прежние вадельцы — жулики, но и новые едва ли лучше их. Так что, если это хэппи энд для Лин Марчмонд и Роули Клоуда, то не для читателя (меня по крайней мере).

Итак — отличный фон; мерзкие, но разнообразные, герои; любопытная сюжетная фабула; совершенно непредсказуемый конец; ну и указанные выше, субъективные, замечания. 8 баллов.

Вот роман, в котором буквально «царит» психология.

1. Список подозреваемых (как всегда — ограниченный) здесь сжимается до четырех человек. Можно ли меньше?

2. Нет никаких улик, вообще никаких — кроме листков с подсчетом очков в бридже. Их-то Пуаро и исследует с пристрастием. При этом, причину такого интереса детектив с удовольствием сообщает коллегам (и читателям). Причина вполне весома — Агата Кристи не допускает никаких сомнительных натяжек.

3. Мотив преступления ясен изначально. Он не только ясен; потерпевший (труп) сам явно сообщает его Пуаро за две недели до преступления, НО —

- 4. Все подозреваемые находятся в одинаково равном отношении к этому мотиву. Сколько ни исследуй прошлое игроков в бридж — выясняется только то, что мотив — вроде как — был у всех. Болтовня за столом жулика Шайтаны — тут в помощь. Как тут быть? Правда, к концу повествования обнаруживается, что шарлатан Шайтана был явно прав только в двух случаях из четырех, а прочие два — сомнительны, если не явно ложны.

5. Каждый из героев, по складу характера, был способен совершить убийство. Убийства разные — кто-то — только заранее обдуманное и подготовленное; кто-то — пользуясь внезапно удачно сложившимся моментом Кто-то — хладнокровное; кто-то — импульсивное, совершаемое из страха. Но могли все.

6. Следственный эксперимент Пуаро основан на чистой психологии. Он и подтвердить-то (или опровергнуть) должен не факт, а свойства характера.

7. Фатальная ошибка Энн Мередит, стоившая ей жизни, также основана на чистой психологии. Надо лучше знать (или понимать) людей — дольше проживешь.

8. Миссис Лаксмор и её «отношения» с Десмондом — опять-таки, одна сплошная психология.

Подозреваемые, по своим характерам, резко контрастны. Даже внешне бесцветная, робкая и испуганная Энн Мередит оказывается на деле не таковой, и как показывает финал, совершает некоторое преступное действие. Лже-мефистофель Шайтана на самом деле оказывается глупым человеком; предупреждение об этом Пуаро сбывается очень скоро.

Не является безусловно недостатком романа, но явно негативно влияет на его восприятие русским читателем — это пресловутый бридж, которому уделяется так много времени. Я, наверное, не ошибусь если заявлю, что эту абракадабру (большой шлем, «без козырей», «дубль», списание очков и т.д.) понимает хотя бы один из сотни русских читателей. А учитывая прошедшее время — то и английских, вероятно. А понимать-то хотелось бы — но вот вряд ли кто-то, прочитав роман, начнет изучение правил бриджа — не говоря о том, чтобы ознакомиться с ними до прочтения.

Поэтому, высший балл не поставлю. Только 9. Сознаю, что автор тут не виноват, но я так воспринимаю.

Есть последовательность преступлений, из которых одно явно основное, а прочие совершены с целью сокрытия (предотвращения разоблачения) задуманного. Это обстоятельство ясно не только Пуаро, но и буквально всем участвующим в деле лицам — и полиции, и самодеятельным расследователям. Проблема в том, что основным является не то преступление, которое таким кажется, а без понимания этого факта все превращается в не поддающуюся расследованию бессмыслицу. Вот это-то и понимает только Пуаро.

Опять классика:

1. Минимум героев, среди которых скрывается злодей. Соответственно, герои описаны подробно и лишних среди них нет. Надо узнать, кто это озорничает. В этом моменте есть любопытный нюанс — Кристи очень хитро обыгрывает казалось бы очевидную (?) истину — «ищи тут».

2. Слуги традиционно не рассматриваются в качестве героев. Они не только безлики (это правильно — они не нужны по сюжету — зачем их расписывать?); они не рассматриваются как подозреваемые в преступлении. Есть, конечно, момент того, что слуги безусловно не являются участниками обеих «вечеринок» — и вроде как из-за этого не могут быть отравителями. Но мне вот непонятно — а почему собственно любой из слуг не мог быть соучастником, находящимся в сговоре с преступником, скрывающимся вне списка — как раз потому, что он на вторичном сборище не присутствовал? Мне вот кажется, что это вариант вполне очевидный — только сюжету он бы помешал и поэтому, видимо, не рассматривается. Или это Агата Кристи предубеждена против всяких камердинеров, служанок, садовников, поваров — так как они «не джентльмены»?

3. Вторично (после «Смерти в облаках») наблюдаю Пуаро в качестве сводника. Многовато, по моему — если это не modus vivendi Пуаро.

Наблюдается любопытное социальное противоречие между отмершими викторианскими (или тут уж георгианскими) обычаями и текущим моментом. Эгг Литтон Гор ведет себя совсем не так, как полагается «приличной» девушке и даже преследует Картрайта, за что подвергается если не осуждению, то порицанию. Для нас, свидетелей различных, простите, вписок, это кажется смешным и удивительным.

Отметил бы также — не странную расхлябанность полиции; это нормально — а расхлябанность самого Пуаро, который присутствует в изначальной сцене, после чего пропадает на длительное время. В бокале нет яда? Отлично, а ничего, что яд вполне мог попасть в организм другим способом, помимо орального? Неужто при внезапной смерти в Англии в то время не делалось никаких вскрытий и исследований?

На мой взгляд, подкачал только конец. Благодарен автору отзыва borovkovv за просвещение меня в том, что этот конец, оказывается, изначально был еще слабее. Тем не менее, и модернизированный финал меня не удовлетворил. Да, надлежащая мотивация героя найдена, однако сам герой оказывается тем, на кого легко списать любое преступление без замысловатых разъяснений Пуаро. Ну, то есть — сделай полиция такое предположение о психологическом портрете убийцы изначально (а почему его не сделать? — если первое преступление — какой-то бред) и вся работа сведется к выяснению — кто из списка имеет такие эпизоды в своей биографии. Хотя, впрочем, возможно это мое умствование, и легкость является кажущейся. Тем не менее, из-за слегка разочаровавшего меня финала — 9 баллов.

Роман, неоднократно мною перечитываемый. То есть, в ситуации, когда не только помнишь кто собственно убивец, но и все мельчайшие детали и нюансы преступления и повествования о нем. Вот и вчера, не удержался.

Каждый раз перечитывая, я вспоминаю первое прочтение. Вот когда Пуаро обращает внимание на список вещей, имевшихся у пассажиров и заявляет, что в нем есть ответ ... Я сразу вспоминаю, как в первый раз я кинулся к этому очень подробному списку и долго ломал над ним голову. Ничего не нашел, ничего не угадал. Талант автора, однако.

Отличная детективная история от Агаты Кристи. Это именно детектив, то есть во многом искусственно сформированная ситуация. Это не преступление, в котором нужно искать убийцу, привлекая полицию всей страны. Это преступление, где нужно НАЙТИ убийцу из очень ограниченного числа заранее известных лиц, как почти всегда у Агаты Кристи. Число подозреваемых может варьироваться, но оно всегда ограничено. Исходя из этого, все подозреваемые описаны очень рельефно и подробно.

Меня всегда интересовал автор детективов мистер Клэнси. Почему? Ну вот потому, что у Агаты Кристи авторы детективов почему-то описываются гротескно. И Клэнси и Оливер — ужасные неряхи, несобранные фантазеры, придумывающие немыслимо сложные сюжеты и описывающие своих героев-детективов во многом пародийно. В какой степени это относится к самой Агате Кристи, хотелось бы знать.

Во множестве романов, множество героев обвиняют Пуаро в тяге к психологизму. Ну вот и тут — весь сюжет полиция занята розыском «психологического момента», который так отвлек внимание всех пассажиров, что они не заметили совершенно фантасмагорическую стрельбу из духовой трубки внутри салона самолета. В финале выясняется, что психологический момент был — но совсем иного плана. Тем не менее, психологический подход к вопросу выглядит совершенно уместным методом расследования, а вовсе не умствованиями маленького бельгийца.

В целом, роман симпатичный; достойный хотя бы однократного прочтения. Разъяснение от Пуаро звучит совершенно четко. Никакой натяжки. Все, на что он ссылается — действительно имеется в тексте — так что читателю представляется возможность самому преступление разгадать. Не знаю, удавалось ли это кому-то. 10 баллов.

Этот роман вполне мог бы принадлежать перу Ариадны Оливер (ха-ха). Независимо от того, как Агата Кристи относилась к своей вымышленной писательнице детективов (иронично, скорее всего), и независимо от того, как современные исследователи её творчества относятся к параллелям в паре Агата Кристи — Ариадна Оливер, роман очень усложнен и громоздок — как раз в стиле миссис Оливер.

Классические заключительные разъяснения Пуаро здесь занимают значительный кусок текста — пока мне нигде не попадался больший разъяснительный кусок. При этом, надо заметить, что относящиеся к делу обстоятельства и так достаточно сложны. Но они еще и отягощены обстоятельствами, к делу не относящимися — психически больными (или выздоровевшеми) пасторами, банками с наркотиками (тайна, покрытая мраком), не относящимися к делу удушениями (однако, очень близкими территориально и во времени). Просто удивительно, как во всей этой петрушке разобраться — даже Пуаро — как бы он ни был гениален.

Некоторые существенные детали читатель способен разгадать легко (ну, мне так показалось — например, парные показания Маршалла и Дарнлей относительно взаимных алиби основанных на печатании на машинке), некоторые разгадать все-таки возможно (типа, несгоревших остатков в камине Линды — но тут надо обладать действительно высоким полетом фантазии). А некоторые детали — совершенно невозможно (бутылка, звуки спускаемой воды, маникюрные ножницы — вообще притянуто за уши — и т.д.).

Плодотворная дебютная идея автора здесь — создание алиби посредством переноса времени совершения убийства на другой момент. Обычно для этого используют охлаждение (или нагревание) трупа или различные манипуляции с часами — благо, что медицина до сих пор не может определять момент смерти, а только возможный интервал. Надо сказать, что тут автор не пользуется ни физиологией, ни техникой, а только лишь любимой Пуаро психологией.

Отличные герои. Несколько не соответствует себе только Линда Маршалл. Она или много младше, чем указано, либо инфантильна. и, к сожалению, приходится делать все-таки традиционное замечание относительно слуг. Они стандартно даже не рассматриваются как подозреваемые (почему?). И, соответственно, безлики — так как не нужны по сюжету (кроме одной туповатой горничной; судя по беседе с ней она именно туповата — в отличие от всех «леди и джентльменов»).

Обстановка и атмосфера повествования яркие. По сути — из претензий только усложненность сюжета (ИМХО, излишняя), да указанный подход автора (неужели классовый?) представителям «рабочего» класса. 9 баллов; очень интригует.

Это вовсе не «супербоевик», как его обозвал составитель сборника Саяпин. Впрочем, в этой прибалтийской серии — все, что ни издавалось — «супербоевики».

Это постапокалиптический вариант темы о Маугли, приправленный зловещими генетическими экспериментами, исполняемыми «ужасными» пришельцами.

Самый факт того, что Чингачгук побеждает злодеев, безусловно положителен. Хотя нет, побеждают, как всегда, «ВВС США», как это ни парадоксально для постапокалиптики.

Однако, в сюжете полно дыр.

Использование летающих дронов для выслеживания (людей, видимо) — отличная, современная идея (особенно для времени написания романа). Однако, дроны — машущие крыльями летучей мыши (?) — сомнительно. А относительно их места в сюжете — да, выслеживать хорошо. Но вот использовать дроны для охраны периметра (?). Никакие не пришельцы, и даже не жители Земли 21 века — а 20-го — прекрасно знают, что для этого используются датчики движения, автоматические инфракрасные сканеры; вплоть до простого забора с электротоком. Но инопланетные рабовладельцы до этого не додумались.

Использовать людей в качестве рабов для переноски тяжестей и копания ям — это вообще неописуемо. Это было целесообразно две тысячи лет назад. Как бы ни был дешев труд рабов, его не сравнить с возможностями техники. Что там могли выкопать 10-20-50 человек? Но и это инопланетяне не поняли. Зачем им быстро и аккуратно решить задачу при помощи условных «экскаваторов-автоматов»? Им желательно людей помучить. Садисты, видимо.

И, потом, межзвездные захватчики, занятые выкапыванием земного металлолома, оставшегося после традиционной ядерной войны? Ну, может, чистые металлы и предпочтительнее их извлечения из полезных ископаемых, но какие объемы может получить межзвездная цивилизация от археологии фактически? Ради этого разводить такую бадягу на планете?

И зачем пришельцам «улучшенные» безмозглые люди? Для чего? Чтобы исчерпаемый металлолом копать?

Рояли в кустах также встречаются. Фактически, ГГ везет просто. Люки открываются сами, пальцы попадают на спусковые кнопки также самостоятельно; неуязвимые вездеходы в нужный момент задирают корпуса и лучи удачно попадают в уязвимое днище — и падают эти вездеходы на те столбы, которые как раз уже удачно подрезаны лазерным огнем и т.д. Особенно добивает конец романа практически — инопланетные тупни размещают свою базу вплотную со складом земного оружия. То, что оно взрывоопасно, инопланетяне не ведают. Даже принимая полностью версию автора, что они не имеют воображения — все-таки, элементарные причины и следствия они должны уметь увязывать, иначе никуда не долетишь и никого не захватишь.

Но написано живо; быстро прочитывается и, если не иметь претензий на элитность («супербоевик«!), то один раз прочитать можно. 7 баллов.

Каждый наверняка помнит бессмертные слова булгаковского Бегемота — «Сижу, никого не трогаю, починяю примус», после которых на древнее и неприкосновенное животное начинается огнестрельная атака работников НКВД. И уже не имеет значения результат этой бессмысленной атаки, важен её факт.

К чему это? К тому, что дерлетовский Шарьер вполне мог бы повторить слова Бегемота или подписаться под ними. Он тоже сидел, никого не трогал и починял. Нет никакого намека на то, что доктор эксприментировал на людях; нет даже вивисекции. Все только на себе; он и починял свой организм (если рассматривать смерть как результат поломки организма). Какие там еще прегрешения числятся за Шарьером? Залез в свой собственный дом и пытался украсть собственные документы? Попытался получить собственное наследство? Ну да, странновато, но не преступно. Эксперименты на себе? Ну, членовредительство в некоторых случаях преступно; но об этом нет и речи. Что остается? Ах да, черная магия! Действительно, это частенько требует человеческих жертвоприношений. Ктулху и Дагон с удовольствием получили бы что-то такое. Но где это в тексте? Про иссечение позвоночника с целью вытяжения хвостовой кости там есть, а про жертвоприношения — ни слова.

Как коллегия присяжных заседателей выношу вердикт по делу Этвуда — виновен в умышленном убийстве на почве ненависти (как сейчас модно говорить), а проще — на почве ксенофобии.

Этот вопрос можно рассмотреть и с современных, гуманных (иногда чересчур) позиций. Все знают, что есть такие фрики, которые делают себе эльфийские удлиненные уши, или непонятно чьи хвосты; вставляют в носы кольца (и не только в носы, да простят меня читатели); покрывают тела сплошными татуировками; обзаводятся синей кожей и т.д. Причем, все это делается без общеполезной цели (возможно, индивидуальные цели есть — повысить личный статус и т.д). И Шарьер разумеется, думал о себе — но имел и общеполезную цель. Ничего не говорится в тексте рассказа, что его психология подверглась какой-то трансформации, или он отупел — только тело менялось. Но никто в современных фриков из люгеров палить не думает. И в описываемые времена (30-е годы) во всяких мутировавших «людей-крокодилов» «людей-львов» никто стрелять не собирался — их в цирках показывали.

Так что, Этвуд не имеет никаких оправданий ни по мерке 30-х годов, ни тем более, по современным меркам.

Отсюда у меня возникает странное объяснение загадочным утверждениям из завязки рассказа (которые никак не объясняются), что Этвуд раскрывает тайну ради спасения какого-то невиновного от преследования полицией. Мой вариант таков — тело «человека-крокодила» находят со следами огнестрельных ранений. Толерантная полиция возбуждает дело и ловит какого-то невиновного. ИМХО, довольно логичное объяснение.

Сам рассказ. Не знаю, сколько в нем от Лавкрафта, а сколько от Дерлета. Мне он нравится тем, что мерзкий Этвуд тем не менее талантливый детектив. Он грамотно проводит расследование — запрашивает иногороднюю информацию, опрашивает знакомых Шарьера, роется в архивах, проводит «поквартирный обход», изучает документы покойного. При этом, он, строго по литературной логике, долго тУпит — когда читателю уже все ясно, но тем не менее, приходит к правильным выводам (кроме последнего момента), но не хочет им верить. Это расследование, растянутое во времени, доставляет читателю удовольствие.

Из минусов — ужас все-таки не очень ощущается; дом также описан не страшно. Зато авторы вновь погружают нас в мифологию культов Дагона и Ктулху, сражений Властителей Древности с Богами седой старины, верований глубоководных. Это действительно те места, где некоторые мурашки по телу пробегают.

В целом — добротно; интересно 8 баллов.

Занятное «приложение» (или продолжение) Ужаса в Данвиче, пера Дерлета, с неизвестным объемом первоосновы от Лавкрафта.

Снова классический рассказ о колдуне. Опять место действия — Данвич. Общие герои. Только если в «Ужасе...» главгад — Уэтли, в Бишопы только упоминаются в нехорошем ключе, то тут, наоборот, антигерои — Бишопы, а Уэтли фигурирует только в виде рассказа священника о событиях 1928 года, да одного письма от него, обнаруженного Амброзом среди бумаг деда. Второстепенные герои — буквально те же самые. Один и тот же дом. Только в «Ужасе...» он уже разрушен, имеется только печная труба, то здесь, на протяжении всего повествования, он целехонек.

А самое главное, что Делтет взял обязательный элемент колдунских рассказов — белиберду о внутреннем городе на магнитных полюсах, формуле Дхо, углах и плоскостях между Йиром и Нггхром, а также о роли крови в «оживлении» пришельцев из воздуха — да и перенес её из рассказа в рассказ буквально дословно.

Имеются два сюжетных расхождения между рассказами:

1. В «Ужасе...» злодеи рождены Лавинией (хотя это не до конца понятно — оба ли?), а тут — один призвал другого «из воздуха». Это или косяк переводчика, или явный косяк автора. Впрочем, поскольку об этом рассказывает священник — возможно, что он пересказывает легенду, доподлино не зная сути событий.

2. А вот это посерьезней. Уэтли из письма какой-то дружелюбный, ничего не говорящий о намерении истребит все человечество. И потом, как он собирался показать Септимусу свой истинный облик, если Септимус подлежал уничтожению? Непонятно.

Самый рассказ. Тут нет последовательного нагнетания ужаса. Однако я не склонен считать это недостатком мастерства Дерлета сравнительно с Лавкрафтом. Я считаю, что тут повствование ведется от первого лица, от имени жизнерадостного лондонца Амброза. Вот он и не видит ужаса там, где его увидели бы данвичцы. Чертежи на полу? Так это астрономия — вон и телескоп имеется. Кости пропали? Так они рассыпались от старости, или крысы растащили. Кровь на алтаре остается без комментария, равно как и внезапное возрождение Септимуса в компании непонятной твари. Нет лафкравтовских выражений — «я вздрогнул от омерзения...», «волосы зашевелились у меня на голове ...», «никогда человек не встречался зримо с таким ужасом ...» — ну и любые аналогии. Амброз остается рационалистом до конца. Кстати, его конец неясен — то ли его замуровали в мостовом пролете вместе с колдунами; то ли он сбежал, в отличие от них.

Равным образом, ничего не говорится о «чешуйчатой твари с лицом миловидной женщины», трансформировавшейся по ходу сюжета уже в полностью голую женщину. Кто она? Откуда? Какое отношение имеет к Септимусу? Кто её воскресил — равно как и Септимуса? Самовоскреситься они не могли — судя по сюжету — без крови. Найти кости было недостаточно. Амброз их кровью не поливал. Непонятно.

В целом, рассказ слабее «Ужаса...», однако в остальном — с учетом указанных особенностей — вполне неплох. Завершается он ядовитым выпадом по адресу «профессиональной и рациональной прессы». 8 баллов (с учетом все-таки прослеживающейся вторичности).

Перечитал рассказ.

Думал, что наизусть его помню — оказалось, что это не так. То, что главный (или полу-главный) злодей перерос Уодлоу и что нижняя часть его туловища обросла шерстью — помнил, а что из живота у него росли щупальца — нет.

Не могу признать рассказ ни примитивным, ни вялым (хотя он и имеет недостатки, на мой взгляд).

Его сильная сторона — в последовательным нагнетании ужаса (или того, что под ним понимали в 30-е годы прошлого века).

Все начинается с характерного описания местности — все эти намеки на нечто, находящееся где-то за пределами нормального человеческого восприятия. Ну и потом — последовательная «хроника» вплоть да этого самого «ужаса». Может, намеки и выглядят по отдельности примитивными — эти воющие собаки и беснующиеся козодои, но в целом — мне понравилось. Этот древний Данвич, с вырождающимися жителями и их привычкой не лезть в чужие дела. Эти слухи, в определенный момент высмеянные «прогрессивными» газетами. Полоумная Лавиния — неплоха, хоть и безлика.

Большой кусок «Некрономикона» очень хорош. Понятно, что от такой «ужасной» книги ждешь большего, но тут автор сталкивается с естественной невозможностью запугать еще сильнее.

Что показалось слабым:

1. Ужасный Уилбер на поверку оказался слабаком и даже дегенератом, так как его загрызла элементарная собака; да и вообще он объявлен бескостным и практически моментально разложившимся. Да и сама элементарная попытка украсть оригинал «Некрономикона» — хотя за несколько страниц до этого ясно написано, что книгу он видел, изучал и выписывал из неё сатанинские рецепты — это ведь не артефакт, самоё наличие которого необходимо для успеха злодейских мероприятий ... Все судьбы Земли решил дефектный патрон.

2. Ктулху объявлен только младшим братом Древних Богов, тогда как в иных местах у Лавкрафта он весьма ужасен сам по себе. И вообще, Ктулху очень популярен у любителей Лафкрафта, а тут такое принижение.

Что показалось непонятным:

1. Все-таки происхождение этих «близнецов». В каком контексте и кого родила Лавиния, а кто был (или не был) зачат сверхъестественным образом, без участия человеческого существа?

2. Опять же, их взаимоотношения. Они не раскрыты. Зачем Уилберу был нужен «брат» для призыва Йог-Сотота? И насколько сам Уилбер был для этого необходим? Кого Уилбер «призывал» перед смертью; что он там бормотал такого ужасного, после чего ровным счетом ничего не произошло. Самый ужас начинается только месяц спустя — очевидно, вследствие голодание брошенного на призвол судьбы монстра.

3. Ну и общий контекст всего этого «мероприятия». Если Йог-Сотот — это дверь и ключ, то кого шайка собиралась призвать на Землю.

В целом — добротная история о настоящем колдуне, лишенная ужасных метеоритов, обращающих в камень мумий, скрещивания рептилий с людьми и иных подобных мотивов. Именно что классика — есть сверхъестественный колдун, который пытается вызвать неведомое зло и закономерно терпит поражение. 9 баллов. Что бы ни говорили другие комментаторы, а любой современный автор, стиснутый рамками словесного повествования, ничего намного более ужасного придумать не сможет. А разве мы склонны отрицать литературу ужасов вообще, по мотиву того, что она одинаково «не страшна»? Ктулху фхтагн!

Злые языки раньше говорили, а в последнее время сложился некоторый консенсус того, что Пири никакого Полюса в 1909 году не достигал. Как и Кук, но тут это неуместно.

Даже больше, и предыдущая экспедиция Пири, до 87-06 (градусы, минуты) в 1906 году под большим сомнением.

Сейчас вообще считается, что на собаках, без связи и снабжения с воздуха, это невозможно.

Даже неискушенный читатель, который с этой «критикой» не знакомился, прямо по тексту обнаружит (если внимательно читать) совершенно неправдоподобные вещи — сравнимые только с пассажами Жюля Верна из Гаттераса. Но с Верна нет спроса, он фантаст.

Чем дальше на Север, тем больше скорость Пири; а при возвращении с Полюса — еще больше. Под 50 миль в сутки (которых никто никогда не достигал). Должно быть наоборот. Это парадоксально объясняется — никто не поверит — тем, что безоговорочно приняли корифеи начала прошлого века — Пири измерял только ш-и-р-о-т-у места по долготе мыса Колумбия. А саму долготу он не измерял. Вследствие дрейфа льдов он мог, даже идя на север (как ему казалось), в пределе идти вообще на восток или запад, а широту завышать.

Возвращение по «собственному следу», с остановками в иглу, построенными раньше, на пути «туда». Учитывая дрейф льда, которого не может не быть, это невозможно (за три недели, минимум!) Льдины, к тому же, еще и вращаются, так что, даже оставаясь на месте, след может повернуться насколько угодно.

Эти два соображения сразу превращают документальное повествование в фантастическое произведение, которое данному сайту как раз очень подходит.

Есть еще «земля Крокера», которую он обнаружил за 83 градусом широты, правда не в рамках данной эпопеи. Нет этой земли, её усиленно искали, как и, например, землю Санникова или Петермана, но безуспешно.

И «большая полынья» не там, где должна быть.

И измерение глубины океана — отличная ни от кого не зависящая величина, но когда лот постоянно «обрывался» за 83 градусом широты.

Что известно достоверно.

Автор воистину великий полярный путешественник. Он открыл самую северную землю (Остров Кофейного клуба и мыс Морис Джессеп) и обошел весь север Гренландии и Элсмира. Он воистину пересекал ледяной гренландский щит на крайнем Севере, и неоднократно. Он действительно видел тяжелый паковый лед и действительно по нему путешествовал. Он реально заходил в центральную часть арктического бассейна, может быть, дальше Нансена или Каньи. Но он также совершенно определенно неумелый (сравнительно с Верном) фантаст относительно всего остального.

Но если рассматривать его как фантаста, его текст конечно уступает текстам профессиональных литераторов. Весь текст одинаково однотонен, и взрывается неумеренной экзальтацией на Полюсе, когда автор-герой описывает никому не нужные «круги» с целью уж точно Полюса достичь.

Когда Барлетт вел шхуну Рузвельт по проливу Кейна и севернее — никто не сомневался; такие подвиги суда совершали и ранее. Не-ледокол севернее 82 градуса широты — это подвиг. И даже косноязычный текст об этом читать интересно.

Но вот потом... Я уже отметил: едут по льду, никаких достопримечательностей; никаких жюльверновских ртутных путь или ледяных линз.

Это читать интересно, если в это веришь. А если уже установил, что это фантастика — требуешь другого. Его нет.

Даже тяготы путешествия не описываются зримо. Так что, из двух лгунов (второму, Куку, я верю больше) в художественном плане я ставлю первенство именно ему. Кук у меня под сильным подозрением также но как путешественник, а не литератор.

5 баллов (если кто-то верит, что это правда (для них), я поставил бы 8). Читайте как «американцы на северном полюсе», очевидно НЕВЕРОЯТНОЕ.

P.S. Я тут выше написал что это фантастика. Надо копнуть глубже. И предыдущий поход Пири на Север, до 87 градуса широты, также крайне причудлив. Там тоже непонятное расхождение скоростей, прямо в разы. Одни идут медленно, другие — быстро. И опять никакого дрейфа льда, а если он есть — то не в т-о-м направлении, как достоверно установлено. И еще много чего, что тут неуместно.

Разумное попаданство. Герой ничего не может сделать, попав в средневековое общество. Нет, он может уничтожать скалы земным дезинтегратором; что-то там резать фотонным ножом с Земли, или лечить аборигенов лекарствами из земной аптечки. Пока все это не кончается. А сам герой, способный что-то там вычислять в многомерном пространстве, феодалам не нужен. Он и себе не нужен. Потому как он узкий специалист, раз. Потому, как нет технологии, два. Потому, как многое запрещено, три.

Он может только создать примитивный барометр, реально предсказывающий погодные изменения и на этом основании — объявить... Ни к чему хорошему, понятно, это не приводит.

Его удел — сказки о Земле, но и то — до тех пор, пока эти сказки не начинают противоречить местным верованиям. Тут и подоспевает костер — все вполне по-земному; неважно, в каком рукаве Галактики действие происходит. Даже какие-то условные личные отношения эти сказки или рассказы губят. У Гаррисона, в «Специалисте по этике», это и то не выглядит так удручающе. Но там — есть хоть какая-то технология; перегонка нефти героя там спасает. А здесь — только, может быть, какой-то ролевик-кузнец, сведущий в обработке металла, и мог бы иметь перспективу, отличную от перспективы героя Гуревича.

Довольно естественно выглядит и социальное одиночество героя.

Но вот как в такой ситуации написать что-то, хоть отдаленно напоминающее хэппи-энд? Автор такой способ находит. Исход не ясен, но в контексте, он очевиден.

Сильное опровержения мириадов попаданств, которые стали позднее модными. 9 баллов.

Рассказ из разряда тех, когда берется просто какой-то физический парадокс или неординарный процесс, и потом «художественно иллюстрируется». То есть, рассказ в принципе не имеет сюжета, кроме элементарного (приложение условий физической задачи). Это в частности подтверждается и тем, что в преимущественно научно-популярном издании автора, сразу после этой «фантастики» идет физическое объяснение — а как же это у героев-то получилось?

Здесь конкретно обыгрываются соображения о том, что будет, если материальное тело в поле тяготения не рассматривать материальной точкой (которой оно собственно и не является). И парадокс возможности преодоления поля тяготения посредством этого самого тяготения (нереактивный разгон).

А тем, что возможность такового разгона определяется несколькими жесткими вводными, исчерпывающе объясняются все особенности «фантастического» рассказа. Чтобы разгон был быстр — нужно, чтобы центральное тело в задаче обладало значительной массой, а второе тело находилось к нему максимально близко в начале разгона. Так в рассказе и появляется массивный и маленький белый карлик. Иначе пришлось бы разгоняться 2 года (если поле тяготения соответствует земному и начальное расстояние от центрального тела 2000 км. а длина корабля 140 км.) или 80 лет (для такого же корабля, но с центральным телом солнечной массы и начальным расстоянием в 700 тысяч километров). Разумеется сроки в годы для рассказа неприемлемы — экипаж вымрет за это время или — как вариант — поджарится под действием излучения звезды.

А второй вводной является техническая возможность для малого тела (корабля в рассказе) периодически изменять свою длину. Вот он и оказывается у автора состоящим «из двух частей», которые можно отсоединять друг от друга «на случай аварии или ремонта».

Читал в детстве, в период тотального дефицита на фантастику и только поэтому воспринял его относительно положительно.

Отдавая дань детству, 5 баллов.

Как и из любой книги, начала 70-х годов, оптимизм из нее так и брызжет. И это вообще-то, хорошо. Там завершение — что-то вроде «год 2000-й». Год-то наступил давным давно, но ничего из того, что там нарисовано, не произошло. И вообще не реально, что произойдет хоть когда то — в пределах 100 лет.

Мне запомнилось скупой (но все-таки, подробной) скрываемой, информацией и пилотируемых высадках американцев на Луну. И прилагающимися фотографиями — Аполлон на Луне, Марс с «Маринера-6» (тоже довольно не афишируемое), размер Сатурна-5 рядом с человеком (там внизу какая-то козявка, похожая на след от мухи).

Мы все, читавшие такие книги, в будущее смотрели с неуемным оптимизмом. Даже не знаю. Фактологическое значение очень низкое — только в плане истории, но все мы знаем, как историю «облагораживали» в тогдашние времена. То, что с Комаровым могли погибнуть еще трое; что Береговой «запорол» программу полеты (вина не только его, но и авторов программы), что Волынов летел к Земле люком вперед, рискую превратиться в головешку; что Союзы 7 и 8 не смогли состыковаться; что на Союзе-10 поломали стыковочный механизм (опять таки, неправильная логика работы ДПО, а вовсе не вина космонавтов) — все это осталось за кадром. Даже про американцев информация скудная — что «Джемини-7» через две недели полета превратился в свинарник, наполненный запахом мочи и фекалий; а Аполлон-10 потерял стабилизацию при автономном полете лунного модуля или эпическая эпопея Аполлона-13 никак не описаны. Социальное же значение — совсем нам сегодня непонятное. Ради пафоса? При этом, я полностью уверен, что автор писал искренне. Его никто не заставлял предсказывать победу коммунизма.

Книга детства. Очень хорошая (для тех времен) подборка иллюстраций. 8 баллов.

Ядра планетарных туманностей — практически самые горячие звезды во Вселенной, имеющие аномальный спектр (почти без линий в видимой области), смещенные в классификации даже левее самых ранних спектральных классов (О5 или левее). Потому, что это остывающие «угольки» от невероятных звездных взрывов (новых звезд — не самых сильных, но очень значимых).

Сейчас это кажется вполне очевидным, однако лет сорок назад красивые кольца планетарных туманностей, в центре которых мерцали тусклые огоньки, никак не связывались с теми «звездами-гостьями», которые бывают видны изредка даже днем. Статья любопытна нетривиальным применением обычных физических расчетов к звездным процессам. И еще тем, что планетарные туманности нас порадовали несуществующим элементом периодической системы Менделеева — небулием. Разбирательство того, что это за зверь, продвинуло нас в понимании свойств вещества, находящегося в экстремальных условиях.

Для продвинутых любителей астрономии. На уровне средней школы (до ЕГЭ по крайне мере) все вполне понятно. 6 баллов (если это вообще разумно оценивать).

Для вымершего советского школьника, который не только курил в туалете, но и иногда пытался проявить искры разума.

Очень простой язык — никаких там протонов-нейтронов и пр. Даже довольно странно — обычно в таком разряде советской литературы должна «диалектика» присутствовать; и она на самом деле есть (в отличие от истории,хотя это спорно), но её как-то не видно. Описана история от открытия периодического закона до 108-го элемента включительно. Обстоятельства открытия объясняются подробно и довольно ненавязчиво.

Любителям фантастики, конечно, интересно не будет.

Гномы обогащают уран путем жевания радиоактивного минерала... Это что-то новое в принципе. Судя по данному сайту (нет оснований ему не доверять), издано на русском только однократно — видимо, слишком рафинировано для неподготовленного читателя. Зато «средства доставки»... Хорошо, что автор не научил гномов выплевывать ракеты.

Само по себе попаданство мне не нравится, если не считать родоначальника жанра Марка Твена (прошу простить, если не прав, может быть, были и более ранние прецеденты). Но тут попаданство не в конкретную иную историческую эпоху — а прямо в Асгард, к скандинавским богам.

Поэтому выглядит также неестественно, как и Асгард марвеловский, с продвинутыми кораблями и чернокожим Хеймдалем.

Парадоксально, но мне это умствование довольно понравилось. Может, вследствие дикого полета фантазии автора. Даже 8 баллов готов поставить.

Сборник ранее опубликованных автором в различных журналах статей по проблемам астрофизики.

За минусом идеологического мусора (материалы 26 съезда КПСС), в целом актуально вполне.

Эволюционная связь красных гигантов, белых карликов и планетарных туманностей, которая только предлагается автором, сегодня признана абсолютно.

Классификация сверхновых звезд сильно поменялась, в частности, гиперновые звезды выделены в отдельный класс. Однако механизм процесса — вследствие термоядерного взрыва перетекшего со звезды-компаньона вещества, либо вследствие гравитационного коллапса (основание для классификации) остается прежним, как и источник пост-излучения от радиоактивного распада изотопов железа.

Активность ядер галактик сегодня разъясняется деятельностью сверхмассивных черных дыр, размещающихся в их ядрах. Светит (на пол-Вселенной) раскаленный аккреционный диск. Этого автор, разумеется, знать не мог, и, насколько помнится, даже не предлагал-предполагал.

Гамма астрономия продвинулась существенно.

Уровень изложения средний. Это не популяризация (хотя публиковалось преимущественно в популярных журналах). Но и не монография,хотя автор не может удержаться от публикации формул, отпугивающих любознательного читателя.

Ну и произошла новая революция в астрономии, про которую автор, разумеется, не знает — хотя и классифицирует предшествующие события.

Довольно скучно и наукообразно. 7 баллов.

Рассказ незмысловат, Оообенно, по современным меркам (надо помнить время написания).

Однако, хотелось бы повысить среднюю оценку — в той мере насколько я могу это сделать.

Поэтому хотелось бы отметить, что кроме тривиальности сюжета есть и его замысловатость.

Сами подумайте: страшный колдун грозит отомстить трактирщику. НО! Гастон грозит ему же тем, что убьет своего убийцу даже после смерти.

Итог: — Гастон исполнил свою клятву, путем исполнения клятвы колдуна. Для меня это нечто, вроде прихотливо вырезанной камеи. Виньетки, которые стоят самого тусклого рассказа. А рассказ не тускл. Он лишен движения, которое является сущностью любого сюжета. Но как мы знаем и застывшая картина может быть великим произведением.

Соломон Кейн здесь действительно не нужен. Куда он идет; зачем — непонятно и неинтересно. Но сюжет выстраивается без него.

Ставлю 9; и желаю сомневающимся, чтобы к ним пришел громыхая костями, древний мертвец.

Рассказ первоначально опубликован в журнале «Земля и вселенная», в двух номерах, за 1988 год, если не ошибаюсь. Номера у меня есть, в подшивке, искать лень.

Думается, что аудиторию журнала он не порадовал, так как содержит жуткий косяк (именно, астрофизический). Я не могу понять, за что он получил премию. Вроде, премии «Черной пантеры» по разряду кинематографа.

В чем косяк? ГГ, в моменте полета по гиперболической траектории вокруг нейтронной звезды, наблюдает её в виде«диска». Цифр в рассказе нет. Однако, чтобы наблюдать тело, около 10 км. в диаметре, диском — надо огибать его очень близко.

Между тем, нейтронная звезда — с гравитационной точки зрения — свирепейший объект Вселенной; не намного лучше черной дыры. Она вплоть до того, что искажает само пространство вокруг себя. И время искажает — вот где можно было бы развернуться автору — до горизонта событий рукой подать; сама скорость огибания будет релятивистская. Автор ограничивается «прозрением» героя. Не поможет никакое прозрение. Как не помогло его предшественникам. Приливные силы растянут и разорвут совершенно любой объект, в том числе, пресловутый «неразрушимый» корпус. Гравитация — великая сила; в макро-масштабе — величайшая сила Вселенной. Не нужны фантасты; ученые рассчитывают, что гравитация нейтронной звезды трансформирует стальной (пусть легированный, цементированный или какой угодно) астероид километровой толщины, в просвечивающую на свет пленку. Если нейтронная звезда магнитно заряжена, то этот выкрученный и вытянутый магнитный объект еще и растягивается вдоль линий магнитного поля. Пусть корабль мал по величине, но если он подошел так близко, что ГГ видит «диск», приливные силы растянут отнюдь не стального астронавта и превратят его в то, что иногда показывают в фильмах ужасов, если вообще на атомы не расщепят. Про магнитное поле, статистически практически гарантированное в подобном случае — ничего не говорится. Нет чтобы описать какие-нибудь ужасы — типа безумия от взаимодействия поля со слабыми токами мозга — автор нам подсовывает нерушимого астронавта. Я сильно недоволен.

Да и финал подкачал. Шантаж на основе информации об отсутствии в «секретной» системе лун — выглядит натягиванием совы на глобус. Все равно, как если сказать полицаям, что преступник был среднего роста, и больше не сказать ничего.

Не больше 6 баллов. Сами кукольники хороши, но здесь они как фон, и ничего сюжету особенного не дают.

Жуткая кинговская история, которую я читал в первом мерзком переводе.

Но есть такое дело. По ходу автор проявляет некоторые углубленные технические познания. Частично они неправильные. Никогда ракета Сатурн, независимо от маркировки, из шахты не стартовала (если это переводчик не начудил). С другой стороны — автор ничего не придумал. Почти. Был такой план — облететь Венеру космонавтами без выхода на орбиту планеты. Все было а железе — и ракета и корабль. Вообще не было никаких проблем — даже обязательных финансовых. Запускается Сатурн-5 — 140 тонн на орбите. Корабль перестыковывается на 180-градусов со ступенью С-4Б. Там еще 70 тонн топлива порядком. И стандартно разгоняется, штатным двигателем до второй космической скорости. Опустошенный бак водорода очень большой — где-то 300 кубических метров. В нем и живут космонавты ( в Скайлэбе же жили, это и была третья ступень), пока летят до Венеры. Сложно? Да. Возможно? Тоже — да. Все оборудуется уже на Земле (концепция мокрой станции).

Фактически это — изложение плана НАСА, а не фантастика. Где там они подцепили страшную заразу — я не знаю и рад, что автор писал рассказ, исходя не из мечтаний, а из чертежей инженеров НАСА.

Если бы они тогда полетели — может, все остальное было бы еще — и Марс и далее. Во всяком случае первый пилотируемый межпланетный полет был бы.

Идея с вылезающими глазами и решение — чисто кинговские. Жуткие впечатления. Тут мы незаметно перемещаемся из реальной действительности в какую-то сюрреалистичную.

Противно если честно. 8 баллов.

Я до сих пор (а мне 50 лет) помню крайне поразившие меня, извлеченные из этой книги, противоречащие здравому смыслу, утверждения, которые тем не менее, истинны и подтверждены формулами — Чем больше масса белого карлика, тем меньше его радиус. То есть, легкий белый карлик — большой, а тяжелый — маленький, вплоть до предела Чандрасекара, после которого начинается нейтронизация вещества (переход его в состояние, которое невозможно представить в простых образах). Не правда ли, поразительная зависимость? Или — давление внутри белого карлика не зависит от температуры. Даже охлажденный до абсолютного нуля белый карлик не застынет, не сожмется, а будет порождать совершенно колоссальное давление. Так работает запрет Паули.

В отличие от предыдущего комментатора, склонен заявить, что книга очень «тяжелая» для неподготовленного читателя. А кто из нас подготовлен, если предмет исследования не обусловлен нашими личными научными интересами? Очень много формул, так что это монография. Если она в чем-то популяризована — то я этого не заметил.

Читал в детстве. Три четверти текста понять не мог. Понял примерно к окончанию школы и к полному переходу от физмата к гуманитарной специализации. Сейчас уже все снова и прочно забыл.

Однако, согласен с утверждением, что для упорных и упрямых читателей, которые хотят понять — о чем им там пишут жулики-фантасты, книга полезна. Прочитавший её, и познавшие невыразимую гравитационную мощь нейтронной звезды, сразу разоблачат Ларри Нивена, рассказ которого «Нейтронная звезда» есть разновидность фэнтези. Не выжил бы пилот корабля, как бы он ни съеживался и куда бы внутри нерушимого корпуса не перемещался. Увы. Нейтронная звезда, приливными силами, раскатывает стальной астероид в пленку, толщиной в доли миллиметра, и вытянутую, по ширине, вдоль линий магнитного поля — которое у нейтронной звезды превосходит всякое вероятие. Сила гравитации — единственная сила во Вселенной, которая способна уничтожить Вещество, превратив его в сгусток элементарных частиц. И сильное ядерное взаимодействие ей уступает внутри звезд. И, вполне возможно, что и законы сохранения прекращаются там, где время замыкается само на себя, и меняется местами с пространством, и не остается вообще ничего, кроме т-я-ж-е-с-т-и.

Если текст и устарел, то не сильно. Схема звездной эволюции остается прежней — гигантское молекулярное облако — глобула — стадия «свободного падения» — тропа Хаяши — зажигание термоядерной реакции (сначала на легких элементах, типа лития) — переход на главную последовательность диаграммы Герцшпрунга — выгорание ядерного горючего — сжатие — зажигание тройного альфа-процесса и т.д.

В общем, рекомендую тем, кто понял то, что я написал выше и кого это заинтересовало.

После того, как я продрался сквозь частокол формул, у меня родилось удивительное понимание структуры звездной Вселенной Спасибо автору, хоть в детстве он меня не порадовал. Книга лежит в шкафу; если я захочу узнать что-то о характеристиках, определяющих, например, элементарные частицы я обращусь к ней — так как поразительно, что свойства бесконечно малого электрона определяют характеристики бесконечно большой звезды.

Автора уважаю. 10 баллов.

У меня — восьмое издание, 1980 года. Обложка — абсолютно идентична седьмому изданию; только страниц в нем 672 почему-то. Что-то сократили, или иначе сверстали?

Прочитана тогда же, в юном возрасте, так как формул не содержит (почти); написана образно и читается легко. Перечитана неоднократно; является своеобразной энциклопедией астрономии. Именно исходя из нее, позднее, разыскивались более тематические книги по отдельным разделам астрономии.

Заинтересует ли кого-то сейчас? Зависит от того, когда она издавалась в последний раз, так как все разделы в значительной степени устарели. По солнечной системе — в связи с развитием космонавтики. По астрономии вообще — в связи с тем, что в ней произошла очередная, уже четвертая революция. Первая — это Коперник и Тихо Браге. Вторая — Галилей и вообще телескоп. Третья — всеволновая астрономия. Ну а четвертая — это активная и адаптивная оптика, космические телескопы и ПЗС-матрицы в качестве светоприемной аппаратуры. Разрешающая способность (за счет интерферометрии в том числе) возросла в сотни раз и проницающая сила — на пять-семь звездных величин, то есть, опять-таки в сотни раз.

Тем не менее, исходя из исключительно положительных детских впечатлений, за эту очень удачную популяризацию, автору, пожалуй, 10 баллов.

Соломон Кейн просто проезжает мимо.

Рассказ-близнец «Грохота костей» не только по основной идее (страшная месть), но и по невмешательству Кейна. Однако, близнец далеко не сиамский, иначе не стоило бы читать.

Здесь читателям предлагается не вполне точная аннотация, из которой следует, что Кейн якобы не смог помочь Джону Редли. А он вообще ему помогать собирался? По сюжету, самым мерзким гнусняком является как раз Джон Редли. А к Роджеру Симеону Кейн испытывает некоторое уважение даже. Вообще, отношение Кейна к колдунам вполне ровное (вспомним Н,Лонгу). Он судит по поступкам, а не по ярлыкам. Поскольку Роджер Симеон не сделал ничего дурного Кейну — да и судя по тексту и вообще никому, ГГ его и не осуждает, если только абстрактно за приверженность черному колдунству. Вскрик, который Кейн издает видя волшебное непотребство, я склонен считать рефлекторным или вскриком человека, который реагирует на ситуацию, еще не понимая её смысла и значения. Тут месть — за дело, конкретно, за предательство, которое Кейн одобрить не может, а если совершается она сверхъестественным образом — так на то воля Творца.

Хотелось бы еще отметить, что речь в рассказе идет вовсе не о «руке славы», как некоторые думают и даже пишут в комментариях. Внимательное чтение рассказа показывает, что Редли умер до Симеона; и, вообще, Симеон руководил этой рукой (давая ей команды), что за рукой висельника не замечено.

Относительно отнесения к циклу «Кейна». Да, Кейн практически ничего не делает — только смотрит и слушает, фактически проезжая мимо, а сам эпизод выглядит как творение из категории «страшных рассказов» Говарда, куда Кейн приписан для красоты. Мне так не кажется; Кейн все-таки вплетен в ткань повествования — он осаживает хвастуна Редли. И даже орудие мести Кейн нанизывает на свою неизменную рапиру.

Косяк обнаружил один — Редли говорит трактирщику, что уезжает; однако дальше он обнаруживается в гостинице спящим. Непорядок для такого короткого текста. 9 баллов.

Соломон Кейн против выродившихся потомков атлантов.

Отличный текст, только незначительно не дотягивающий до высшего балла.

И он опять ставит перед читателем вопрос — является ли Кейн на самом деле посланником Высших Сил, как он сам заявляет в заключительной главе, или ему просто неимоверно везет?

Каждый должен сам ответить на этот вопрос. Судя по тому, что Кейн частенько становится свидетелем запредельного, иномирового и внеисторического, приходится действительно признать его Рукой Провидения.

Судите сами — вся первая половина повести; да и вторая половина, только менее насыщенно, является последовательностью событий, которые маловероятны по одному, но совершенно невероятны в комплексе — если их не направляет кто-то Всеведущий и Всесильный. Обломок скалы, сброшенный на Кейна-скалолаза в него удачно не попадает. Кейн падает в бездонную пропасть, вместе с пронзенным им негром, но удачно попадает на узенький скальный выступ и практически не терпит ущерба. Этот выступ удачно не виден из-за края пропасти и чернокожие решают, что он погиб — а иначе нашпиговали бы его копьями — расстояние-то считанные метры. Прямо с этого выступа удачно обнаруживается прямой пещерный ход к необходимой Кейну цели — скальной цитадели злодеев. Причем выходит эта пещера к стене, которая удачно столь пострадала от времени, что Кейн выдавливает кирпичи буквально плечом и проникает в потайные ходы внутри крепости. Причем! Негритосы, которые жили в этой цитадели веками, ничего о ходах не знают, тогда как Кейн — прямо с первого раза ...

Шествуя дальше, Кейн удачно подсматривает за тронным залом, через просверленную им в очередной стене кинжалом дырку, так как эта стена также удачно оказывается тронутой временем. Прямо после подглядывания, Кейн идет дальше — и — вот удача! — прямо моментально обнаруживает необходимую ему (разыскиваемую им) Мэрилин.

Дальнейшее изложение в таком стиле, к сожалению, раскроет интригу; поэтому перечисление невероятных «удач» прекращаю. Отмечу только, что и самый способ решения проблемы, которая встанет перед ГГ по ходу сюжета, подсказан ему удачно попавшимся на пути персонажем и средство для воплощения этого замысла ему дала опять-таки та же удача.

Вторая часть повести более мрачна и атмосферна, хотя автор излагает, в общем-то, идеи на уровне «общего места» тех лет. Древние, дочеловеческие, цивилизации Атлантиды и Му. Их возвышение и падение. Эмиграция атлантов в Африку и постепенное вымирание. Правящая выродившимися, прекрасная и ужасная царица Накари ... Кстати, расистская идея о том, что межрасовые браки с чернокожими ведут к вырождению белых — для 30-х годов не то, чтобы стереотипно, но, по крайней мере, не отвергаемо даже наукой.

Завершает повесть массивная человеческая гекатомба, в которой гибнут все злодеи до одного. И землетрясение, удачно завершающее дело всеобщего уничтожения. Кстати, остается необъясненным — это землетрясение есть Воля Творца, в которого верует Кейн, или воля Древних Богов Атлантиды, так как Кейну было предсказано ровно то, что и произошло в натуре.

В целом, как указал выше, отлично. Рекомендую. Добро пожаловать в мир, где Кейн есть Рука Творца, а не пусть даже незаурядный авантюрист, как вы могли подумать. 9 баллов.

Мой любимый поэт серебряного века, из числа тех, кого не заставляли принудительно заучивать в советской школе. (Не к тому, что заставляли заучивать кал, а к тому, что авторы, все-таки, изучались избирательно). А Гумилев, так сказать, не относился к «социалистическому реализму». Он относится к числу тех авторов, творения которых (по крайней мере в молодости) запоминаются наизусть после одно-двух-кратного прочтения; без преувеличения — для меня так.

Относительно данного цикла первое и четвертое стихотворение я до сих пор помню на память, и могу воспроизвести; хотя память уже не та. Как, впрочем, еще 50-60 иных стихотворений Гумилева.

Автор вообще имеет сильный уклон в любовную лирику; целые сборники ей посвящены.

Здесь — нет; здесь мы погружаемся в Романтику Дальних Странствий. В туманы и соленые брызги Дальних Морей. И даже зловещий Летучий Голландец появляется на излете цикла.

Легко заметить, как у любого настоящего поэта, настоящего Автора, у Гумилева тут практически нет тривиальных рифм. И открытый конец цикла, в виде «капитана с ликом Каина».

Сильно. 10 баллов.

Эпическое нападение на Народный комиссариат легкой промышленности СССР, по причине низкого качества его продукции, отвратительного планирования и логистики (зимнее пальто «выбрасывают» весной, шубами торгуют на юге и т.д.)

В завязке фельетона совершенно жуткая готическая история встречи молодого юноши и девушки в «естественном виде», то есть, на пляже. Все как у Гумилева — «любовь их душ родилась возле моря». Но влюбленность продолжалось ровно до тех пор, пока герои не облачились в изделия вышеуказанного наркомата.

Описывая эти «изделия» авторы поистине поднимаются к высотам юмора — мужские брюки «мрачные, как канализационные трубы»; «оранжевые утильтапочки, сшитые из кусочков»; «Не пиджак а спинжак», в карманах которого «словно лежало по кирпичу»; женское платье «бурдового цвета», который не содержит солнечный спектр; чулки «из вискозы, с отделившимися древесными волокнами» (даже не могу представить, как это выглядит) и т.д.

Разумеется, любовь умерла (кто бы мог подумать!), когда юноша превратился в кривоногого прощелыгу, с плоской грудью и немужскими бедрами (да еще с горбом); а у девушки вздулся живот, укоротились ноги, а между животом и грудью появился директивный бантик. Ужас не иначе!

В дальнейшем, авторы выражают желание, чтобы братьям-славянам дали по рукам — с тем, чтобы кому-то попало и по ногам.

В отличие от предыдущего комментария, у меня возникает вопрос — а так ли эти ужасы присущи строю вообще? (китайцы как-то обходятся без этого, невзирая на план). И это вовсе не выступление против централизованной экономики; никакими антисоветчиками авторы не были.

Фельетон имел краткосрочные последствия для работников наркомата, однако, как показала история, в долгосрочном плане если что и изменилось, то только в плане устранения совсем уже одиозного. А так и полвека спустя, минлегпром нас ничем особенным не побаловал.

Для современности актуально только в плане качества; в остальном выглядит как окно в совершенно забытый мир. 8 баллов.

Соломон Кейн и Н,Лонга против ... вампиров(?). Опять-таки вынужден протестовать против перевода Семеновой. Какие же это вампиры, если они не боятся солнечного света и не пьют кровь?

Рассказ продолжает африканские приключения Кейна. От предыдущего (по изданию 1996 года) рассказа, его выгодно (или нет — на любителя) отличает обоснование причин блужданию Кейна в джунглях. Само обоснование довольно тупое — «почувствовал зов» (это же не Тарзан!), но оно, по крайней мере, есть. Надеюсь, в последующих рассказах природа этого «зова» разъяснится. Читал цикл давно; сейчас перечитываю, поэтому нюансов не помню.

Снова посох, но к которому прилагается его прежний обладатель — чернокожий колдун Н,Лонга. Можно долго спорить и обосновывать — уместно ли для пуританина Кейна якшаться с (явно) черными колдунами-вуду. Как-то это неправильно. Однако сам Кейн, по тексту, признает что иногда зло может победить еще большее зло. Впрочем, я начинаю испытывать опасения за его (Кейна) бессмертную Душу. Что там колдун наколдовывает — непонятно, так как Кейн благополучно заснул, а проснувшись, получил пресловутый посох.

Простившись с колдуном, Кейн выдвигается в джунгли. Местность меняется, и, как характерно для Говарда, перемена вызывает у героя неясные опасения и тревогу. Какие-то странные холмы...

Дальше следует изрядный набор приключений, в которых начинают мелькать пресловутые «вампиры». А вот последующее едва ли предсказуемо — если только для очень умудренного Читателя. В особенности, порадовал абсолютно нетипичный способ истребления вампиров. Свежо на мой взгляд. Ну а Кейн — он двигается дальше. 9 баллов.

Соломон Кейн и Волшебный посох против работорговцев и неведомого Ужаса из Мавзолея. Как ни странно, в первом издании на русском языке фигурировал именно мавзолей, а не пирамида — что для русского уха было довольно необычно, так как слово «мавзолей» имеет четкое смысловое значение. Я было даже подумал, что это сделано умышленно — дабы изменить изначальный смыл термина, наполнив его древним злом.

Итак, джунгли. Что там делает Соломон Кейн — совершенно непонятно. Он обнаружил караван работорговцев чисто случайно, а о причинах его изначального блуждания в джунглях не говорится буквально ничего. И буквально на первой же странице рассказа появляется его Истинный герой — непонятный черный посох. Откровенно говоря, сравнив роли Кейна и посоха в произошедших событиях, напрашивается довольно неприятный (для Кейна) вывод. Но с другой стороны, герой, привыкший все свои поступки объяснять Рукой Провидения, вполне мог так и не считать, а мысли героя нужно уважать....

Итак посох. Перебор, по-моему. Недостаточно его было назвать «посохом Соломона» (отличная параллель с самим главным героем!). Это и посох Моисея. И фараонов. И неведомых «древних правителей Атлантиды». Увы, откуда взялся посох Моисея — отлично известно из Писания. Соответственно, я испытываю внутренний протест, когда мне рассказывают (сказки), что он ранее принадлежал вовсе нечеловеческим существам — как-то это некошерно и умаляет Силу Творца.

Кейн в рассказе выглядит порывистым и импульсивным, а вовсе не расчетливым и хладнокровным (убийцей, да простят меня Читатели). Чтож, возможно сцена, свидетелем которой он стал, и действительно уничтожила расчетливость и превратила Соломона в первобытного дикаря.

Исход схватки немного предсказуем, и вот Кейн же и сам идет в колонне, в качестве раба. Весьма печальная участь для Героя.

Однако все меняется, так как арабы оказываются трижды дураками.

Сначала они, невзирая на предупреждения более сведущего члена банды, выбрасывают посох.

Потом желают взглянуть на мавзолей — от которого по всем канонам приключенческой литературы — следовало держаться подальше.

И наконец, решив, что в мавзолее никак не может лежать «сын ислама,« они решают его ограбить.

Дальнейшая интрига предсказуема чуть более, чем полностью. Однако, при чтении она все-таки любопытна, так как автор — Мастер нагнетать ужас, пусть и содержащийся всего лишь в строках текста.

Порадовал конец рассказа — арабы разбежались, побросав оружие и прочий скарб; сомнительно, что хоть один из них потом добрался до цели путешествия.

В итоге — отличный рассказ от Мастера Ужаса Говарда. 9 баллов.

Соломон Кейн против пиратов. В отличие от прочих рассказов цикла, данный рассказ совершенно лишен мистической составляющей, что, разумеется, невыгодно его отличает от прочих, так как Соломон Кейн — это прежде всего мистический герой уничтожающий то, «что не должно существовать» и попутно нещадно истребляющий земных злодеев.

В остальном рассказ стандартен для цикла — не знаю, каков вклад соавтора; данный рассказ в оригинале Говарда (без дописей) не читал.

Нас знакомят с Соломоном Кейном и нашему внутреннему взору предстает очень высокий, сухопарый, жилистый человек, с необычайно длинными руками, сильными кистями и серо-синими глазами, носящий мягкую фетровую шляпу без пера и строго черный (кроме пояса) костюм пуританина, вооруженный двумя пистолетами, кинжалом и рапирой.

И с его внутренним миром нас знакомят, так как герой частенько рассуждает о роли Провидения в его поступках, а иногда даже, что все его поступки объясняются волей Высших сил. Не знаком с пуританами, не в курсе, насколько стандартна для них такая речь; она кажется несколько утрированной. Но если и так — герой выглядит ярким — как почти то самое синее пламя, которое фигурировало в изначальном названии рассказа.

И еще рассказ примечателен жестокой справедливостью Кейна; причем, я бы сделал ударение на слове «жестокой»,так как он убивает главаря пиратов с жестокостью, поистине неописуемой. Руководит им чувство мести, которое, безусловно, не является лучшей из человеческих черт. Однако в поступках Кейна эта месть поднимается до уровня истинной справедливости, и не коробит читателя.

Кроме отсутствия мистики, из минусов рассказа укажу на непонятную снисходительность Кейна к прочим пиратам, которые едва ли были лучше своего главаря.

И — да. Кейн, как обычно бывает, появляется в месте действия ниоткуда и исчезает в никуда; в данном случае — он появился с восхода и ушел в закат.

Рассказ неплох; не лучший в цикле, но очень яркий. 8 баллов.

Фельетон про дефицит и блат, которые появились не в 80-е годы, а, судя по авторам, по меньшей мере в 30-е.

Кстати, если кто-то думает, что с концом СССР закончился и блат — тот неисправимый оптимист. Лично я, в 1992 году покупал авиабилеты по брони (суть блата) — в то время, когда прямо из экранов тель-авизоров на меня летели потоки слюны различных «демократов», уверяющих что такого быть не может. В 1993 году я обменял одни рубли на другие без ограничения суммы (а для «народа» она была!) Кто-то может начать прозревать, и вспомнит, что позднее отдельные кадры меняли фантики МММ на деньги после закрытия и ареста всех офисов (вместе с Мавроди). А в 1998 году кто-то покупал валюту «по вчерашнему» курсу. А особо продвинутые могут задуматься, что по сию пору дети отдельных товарищей, в силу невероятных талантов, занимают посты главврачей в 20 лет, или кресла сенаторов, или входят в топ-менеджмент госкорпораций. Последнее, кстати, происходит и в США — только там не дети размещают свои седалища в крупных компаниях, а сами конгрессмены — после завершения политической карьеры. Блат ВЕЗДЕ.

Возвращаясь к фельетону. Он мне не очень понравился, он не смешной, а скорее, злой. Но тем не менее я запомнил из него гениальное крылатое выражение — «Дикие выкрики ГОМЭЦовской хоровой капеллы» (есть еще «авгиевы коттеджи», но это мелочь). Первое же выражение всегда можно уместно употребить в отношении некоторых представителей современной эстрады, которые в отдельных случаях не знают русского языка (изобретают несуществующие слова, сопровождая их завываниями, которые поднимут и мертвого); иногда они же не знают правил сочетаний частей речи внутри предложений, или правил построения фраз; а зачастую радуют нас рифмами, типа (примеры настоящие) — «пришел-унес», или «пришел-ушел», «светло-окно», а то и вовсе «папа-мама».

Вот за один этот литературный перл, который правда несколько устарел (мало кто помнит про ГОМЭЦ), поставлю фельетону 6 баллов.

Рассказ наверняка изъят из общественных фондов большинства западных библиотек. Он совершенно неполиткорректный! Такое нельзя писать, издавать и читать!

Мало того, что неоднократно употреблено кощунственное слово «негр». ГГ сначала называет одного негра мерзавцем, а потом и лупцует его. Но и на этом гнусный злодей не останавливается. Он зверски убивает обоих совершенно мирных негров, которые просто «проходили мимо». Но как показывает практика, нет максимальной глубины бездны, в которую не может упасть злодей. Этот падает еще ниже — он сжирает два реликтовых яйца эпиорниса, одно — с зародышем. Ну а потом...

Нет, это просто немыслимо!

А рассказ хорош. Конечно, современное поколение, избалованное «парками юрского периода», мигом поймет, в чем там дело. К тому же и у автора жирные намеки имеются. Зато какой подбор сцен для малой литературной формы! Тут и мерзко воняющее креозотом таинственное болото. И схватка со злодеями. И скитание в челноке по океану. На закуску — коралловый атолл. Даже попытка ГГ выудить у своего нанимателя жалование за все годы нахождения на необитаемом острове отлично поднимает настроение.

8 баллов.

Эту книгу, хоть она и безусловно входит в цикл «Колдовской мир», можно читать продолжением первых двух романов лишь с большой натяжкой.

1 Автор меняет конструкцию описанного и вроде очерченного мира. Если Эсткарп первых двух романов — древнее и неагрессивное государство, осаждаемое Ализоном с Севера и Карстеном с юга — выглядит вполне симпатичным. И даже каста колдуний — безусловно, деспотических, отстраненных и до некоторой степени загадочных — является вполне себе положительными героями, то тут уже не так. Внезапно выясняется, что колдуньи отрицают свободу воли. Всех девочек, обладающих Даром, они насильно помещают в Обители мудрости на долгие годы, по истечении которых заставляют приносить какие-то обеты, которые меняют их естество бесповоротным образом. Как так-то? А как же тогда Джелит смогла вернуть колдовской камень и стать женой Саймона, если она ранее изменилась навечно? Загадка. Далее эти, прежде милые, колдуньи внезапно не чураются политических убийств, каковые замышляют в отношении Кайлана и Кимока. С чего бы им вдруг стать мужененавистницами?

2 Меняется само колдовство. Если первые романы — это преимущественно воздействие на одушевленные предметы — наваждения, перевоплощения, борьба Духа и т.д, то тут колдуньи внезапно становятся обладателями оружия массового поражения а именно — геофизического, воздействующего на предметы неодушевленные. И Эсткарп становится агрессором, который сносит Карстен с лица земли. Но вопрос не в этом. А вот в чем. Куда там дикому Карстену против кольдеров! Но, почему-то, кольдеров подвергнуть разрушительному землетрясению нельзя, а Карстен — можно. Или, дальше — прямым текстом сообщается, что колдуньи способны убить любого человека (про обладателя Силы — не знаю). Ну и зачем им геофизика? Им же проще убить Пагана (а ранее — Ивиана), чтобы Карстен погряз в междоусобицах. Издалека убить — какие тут еще «вторжения?» Зачем?

3 Меняются герои. Саймон Трегарт, Корис с Горма и Лоис только упоминаются. Джелит занимает чуть больше места, но и она исчезает из повествования. Теперь смотрите — первый роман цикла посвящен зарождению чувства Саймона и Джелит, а второй — мучительному преодолению возникшего отчуждения, заканчивающегося массивным хэппи-эндом. Какие слова! Какие чувства!

Но тут ранее страдавший Саймон, сам бросает свою жену, убывая незнамо куда, с невнятными целями. НО! и Джелит его не ищет много лет — ей тоже плевать; только через десяток лет она удосуживается узнать — а где, собственно её муж, и — отбывает на поиски, бросая при этом детей. Это не те герои, которым посвящены первые книги; психология совсем другая.

Корис с Горма получает тяжелые ранения и уже не может владеть Топором Вольта. ТОПОР ВОЛЬТА! На что он способен и к чему предназначен? Это меня мучило и интриговало. А тут Корис его увозит куда-то за моря и — все. Топор из повествования исчезает. Я крайне недоволен. А новые герои — тройняшки — частенько действуют не просто алогично, а вопреки здравому смыслу.

4 Локации повествования. Практически ничего знакомого — новые герои устремляются за восточный край карты. Объяснено это неплохо (если признать возможным превращение колдуний в мегер). Однако читатель практически лишается знакомого мира — Эскор не похож на Эсткарп; там даже сила действует по-другому. Там и животные сплошь другие. И жители. Колдуний нет, но появляются существа невероятной магической мощи — Морканта, например. В рамках именно колдовского мира читать такое неуютно.

5. Сам темп повествования меняется — оно становится более тягучим. Вместо водоворота событий — мы наблюдаем добрый кусок текста, посвященный взрослению детей Трегартов в течение 20 лет или около того.

6. И, наконец. Паутина колдовского мира завершается «жизнерадостным» сообщением, что хоть сами кольдеры и уничтожены, но остались гнезда посеянного ими зла. Их-то героям и предстоит искоренять. Вместо этого, Саймон отправляется в дальние моря ради каких-то построек Ализона. Притянуто за уши.

Таким образом, вынужден констатировать, что этот роман написан частично в декорациях колдовского мира, но слабо с ним связан и является просто вариацией ранее придуманной вселенной, а не её развитием. 6 баллов.

Если подходить строго догматически, то это, безусловно, антихристианское и антиклерикальное произведение. Марк Твен умудрился вставить в него даже проповедника, с которым полемизировал в реальной жизни — разумеется, в крайне негативном ключе.

Но можно взглянуть на вопрос несколько шире, или под другим углом зрения. Вот тут, на сайте, выше, приведено совершенно не соответствующие действительности утверждения какого-то госполитиздатовского автора предисловий. Вчитайтесь сами. В раю автора достигнуто экономическое равенство — все жрут от пуза и живут в тепле, путешествуют куда хотят, общаются с кем хотят и болтают, что хотят. У каждого есть свой нимб, пальмовая ветвь, арфа и псалтырь. Нет нищеты и экономического неравенства.

Про справедливость вообще не хочу ничего говорить. Рай Марка Твена изумительно справедлив — тот, кто не получил своего при жизни, получает после смерти. И вообще, все выполнимые желания, кроме кощунственных — исполняются.

И расизма нет у Марка Твена — и негры и индейцы, и «голубые существа с одной ногой» попадают у него в один и тот же рай, только в разные места. Я бы даже сказал, что тут есть некий антирасизм — на миллиарды ангелов-индейцев приходится горстка белых.

И цари всякие, императоры — не говоря уже о Рокфеллерах и Морганах — не получают в небесах никаких привилегий и преимуществ.

Так ли все это противоречит духу христианства? Или противоречия только с буквой Писаний?

С другой стороны автор признает Небеса строго иерархизированной системой; я бы даже сказал кастовой. И что? Везде в христианстве говорится о Царстве Небесном. Тут скорее, я заметил бы, что Марк Твен уже полемизирует не с религией, а с ненавистной ему политической системой США. Никакой «демократии», выборов, сенаторов, президентов. Потому что они не особо-то и нужны; по крайней мере, в том виде, в каком они присутствовали тогда и наличествуют сейчас в США.

Перечитывая текст (в детстве этого не замечал), я был крайне поражен тем фактом, что Марк Твен сравнивает небеса ... с Российской империей! То есть, он считал, что российское царство устроено по крайней мере не хуже, чем «демократия» на его родине.

Отвлекаясь от всей этой политики, отметил бы еще безусловно четко проведенную автором линию о неизмеримой громадности всего небесного, в сравнении с земным — громадны расстояния, скорости, размеры и сроки.

Из минусов — только излишняя публицистичность, да еще отсутствие завершения сюжета. Нет, само текстовое окончание изумительное, запоминается как крылатое выражение, но вот сюжет не закончен. А жаль.

В целом думаю, 8 баллов поставить справедливо. Догматическим верующим читать не стоит, а всем прочим — рекомендую.

Роман легковесный, почему я напишу ниже. Так получилось (вина не моя), что я прочитал его очень поздно (по возрасту). Готов признать, что я мог бы принять его на «ура», но не сейчас. Я теперь вижу, что в нем скрыты недостатки. Увы.

Ни Виннету, ни Олд Шеттерхенд Карла Мая не поднимаются до уровня Натти Бампо и Чингачгука.

Нет, я не против автора; он в своем изумительном предисловии, все объяснил. Я с ним согласен. Но, мне кажется, что он слишком сильно увлекся «теорией», в ущерб практике. «Для школьников»? Может быть. Виннету у автора сверхъестественно благороден, каким не может быть индеец. «Со времени таяния снегов, одиннадцать воинов лежат вдали от могил своих отцов, и когда язык великого Чингачагука смолкнет, никто не скажет, где их найти. Пусть минги обнажат свои самые острые ножи, достанут свои томагавки, потому что в их руках их злейший враг». Нет таких слов из уст Виннету. Тех слов, которые бы я запомнил наизусть. И когда Олд Шеттерхенд поднимает свой «штуцер», никто не умирает. Разящая рука стреляет восемь раз, и восемь злодеев падают, но они поражены в правое бедро.

Олд Шеттерхенд благороден так, как я не могу признать возможным. Индейские войны — это кровь.

В общем, нет; неестественны такие герои — в любом окружении. Раскрывая сюжет, но! Ну не верю я в то, что Виннету стал христианином.

Ну да ладно. Все очень просто, приключения на грани возможного, просто для школьников — изумительно. Есть все — и злодеи рейлстабберы,и злодеи индейцы, и индейцы благородные, и есть «бледнолицые», заслуживающие одобрения.

Опять — я не могу обвинить Купера в «оленебое», но тут есть «медведебой»; да и все уникальные демонстрации мастерства в стрельбе Олд Шетерхенда — тут опять слабо. Тут нет стрельбы по гвоздю или, стрельбе влет, через две мишени («Пионеры», вроде). Зато Олд Шеттерхенд удивительно ловко обращается с кулаками — убивает кулаком — и не раз, и не два, а подряд три раза. Но он по сюжету есть человек, не отличающийся героическими пропорциями.

Конечно, плохой конец. Увы.

Кто любит индейцев, и кто помнит потрясающий по силе эпизод «Последнего из могикан» — даже окрестные скалы были более неподвижны, чему дуло оленебоя перед выстрелом — они здесь этого не найдут.

Все мягко, морализаторски, приглушенно.

За предисловие автора, которое сильнее текста, добавляю один балл. 8 баллов.

Советскому читателю, в особенности «Юного техника», рассказ был не понятен. Можно было восхититься хитроумием всех участвующих лиц, поржать над забавными моментами, но без «проникновения».

«Проникновение» случилось позднее, когда бродячие коммивояжеры начали проникать в запертые подъезды под видом сантехников, чтобы впарить простодушным чудо-пылесосы за 100500 рублей, или волшебные фильтры.

Равным образом, было непонятно противостояние работодателя и работника, движущей силой которого служило желание обжулить контрагента.

Как и судебное сутяжничество — ГГ в суде мог доказать, что «необходимым для его жизни» в данной ситуации являлось все то, что возжелал ему продать психически неуравновешенный робот.

Но более всего был непонятен пассаж про «мелкий шрифт». Это сейчас никого не удивляет, если продают противоударную перделку, в инструкции к которой написано «не ронять, не ударять и не давать детям».

В описанном конфликте, который, если устранить из него фантастические элементы, мог бы произойти в окружающей нас реальной действительности, победил ГГ. Он победил всех, в том числе глупого робота-продавца. В частности, в обмен на конкретные ништяки от робота он обещал ему встречное удовлетворение в виде ... никчемных «советов» по способам торговли, то есть обжуливания ближних.

Спасибо автору за напоминание, что честной торговли не бывает, честные контракты встречаются только в сказках — в отличие от коммивояжеров, которые атакуют буквально везде.

Это рассказ из детства, то есть, из «Юного техника», прочитанный не после «всего», а именно тогда, когда «Юный техник» его опубликовал. С литературной точки зрения рассказ ничего из себя не представляет, это полный ноль. Но я поставлю ему высшую оценку — за несколько соображений, часть из которых я надеюсь, примут все, а часть будет отдавать некоторым политиканством.

Герои — не принцы, не попаданцы, не трансгуманисты. Они — инженеры, за что рассказу величайший балл.

Они работают руками (и головой) — что для нашей современности очень необычно. Слово «инженер» имело великое смысловое значение во времена Жюля Верна и вот здесь у автора. Они не компьютерные дизайнеры, не специалисты по фэн-шую.

И вот еще — великие домергийцы считают (или думают), что они более великие, чем другие. Это и сейчас так думает множество любителей смартфонов.

Но — нет. Будущее творят те, кто сидят за кульманами, а не те кто торгуют акциями и ездят в Куршавель.

История вечного двигателя бессмысленна, но, может быть, через гиперполе? Не создавать энергию из ничего, но черпать её из некоторого источника?

А с точки зрения психологии рассказ как раз неоригинален, но прекрасен.

Это шутка автора, которую я принимаю целиком.

Это зарисовка, типа Сада камней — смысла в ней нет, но она красива.

Жалко, что это фантазия. 10 баллов.

Буквально на четвертой строчке текста, автор, если бы он дожил до сегодняшних дней, немедленно бы подвергся атаке банды безумных экологов, одержимых зелеными бесами — так как он описывает ядерную ракету, стартующую с поверхности Земли. Такие ракеты действительно конструировались — и в США и в СССР, в том числе и Королевым (за ядерную часть отвечал, понятно, не он) но — не получилось, по причинам, которые мне непонятны. А как раз отсутствие таких кораблей — единственная причина того, что на Марсе нет советского флага (равно как и любого другого). Да и не будет, скорее всего — по крайней мере при моей жизни. А в детстве я так верил!

Время действия рассказа, т.е. собственно полета на Марс — с 1990 по 1993 год. Все читающие настоящий отзыв легко догадаются, что нам подсунули политики в этот период вместо пилотируемого полета на Марс.

Рассказ наивен с любой точки зрения, однако весьма заразителен своим юношеским задором и верой в безграничные возможности человека.

На что обратил внимание я?:

1. Ядерный двигатель у автора весьма туманен и непонятен, хотя и не условен. Там постоянно упоминается «инертная масса», каковой является вода. Отсюда следует, что двигатель все-таки простейшего нагревательного типа, где ядерное топливо — только источник тепла. Опять же, первый корабль (а летят два, что весьма разумно), стартующий с Земли и ничего по пути не отбрасывающий, весит всего 175 тонн, а второй, более совершенный — и вообще 144 тонны. Это крайне мало для нагревательного ядерного корабля, хотя и приводит к мысли о том, что активная зона реактора — безусловно сжатая магнитным полем плазма делящегося вещества. Но даже и так крайне сомнительно, чтобы можно было уложиться в явно указанные автором веса.

2. Описывая Марс автор безусловно следует астроботаническим идеям товарища Тихова. Т.е., мы созерцаем низкорослую, прилегающую к почве, растительность — кустарники, мхи и лишайники фиолетового, голубого и частично зеленого цвета. Все в точности так, как описывал Тихов в своих, вполне научных для того времени, работах. Правда, далее автор впадает в максимализм — у него и зверьки сначала появляются, а потом и развалины высокоразвитой марсианской цивилизации. Это уже не Тихов, а Ловелл, и не послевоенное время, а конец позапрошлого века.

Упоминаемые ареографические объекты — Озеро Солнца, Эритрейское море, залив Авроры — это тоже с его (Ловелла) карт.

Метеорологические условия автором существенно смягчены по сравнению с реальностью, но соответствуют представлениям конца 50-х годов. Летней ночью всего минус 48 градусов, тогда как редко где и когда бывает теплее минус восьмидесяти. Так как герои ищут жидкую воду, предполагается, что атмосферное давление позволяет ей находится в соответствующем агрегатном состоянии. Еще не получена знаменитая, исключительная по качеству, спектрограмма (1963 год), до которой атмосферное давление считали равным 64 мм. р. с. Сразу после — говорить о жидкой воде на поверхности Марса (кроме, быть может, временных, незначительных и расположенных в самых низких местах лужиц самых крепких рассолов) уже не представляется возможным.

Однако самый Марс, в таком, описанном, ловелловском, виде мне очень нравится, хотя и грусть непонятную вызывает. Там цветут цветы и жмутся к почве низкорослые фиолетовые кустарники. Там гремит гром и идет земной снег (то есть, не углекислотный). Там плывут легкие облака и высятся развалины загадочных марсианских городов. Это — единственная, действительно художественная часть повествования, которую я готов оценить.

3. Организация экспедиции. Невероятно инфантильна и нереальна для научной фантастики; скорее — для космооперы пригодна. Значит, летят на Марс, имея воды только в один конец и не зная — есть ли она на Марсе и где конкретно. Более того, первый корабль садится на Марс и ищет воду месяцами и не находит. При этом, второй корабль садится также. Это даже не расчет на авось, а нечто худшее. Вторая ракета, к тому же, при посадке терпит аварию — «теряет ядерное топливо». Прямо таки слышу сатанинский экологический вой — «облучили Землю, да еще и Марс!». Итог аварии — вынуждены оставить на Марсе одного человека — дожидаться следующего корабля. Привет «Марсианину». По современным меркам, честь довольно сомнительная, но по рассказу (и, кстати, по реалиям 50-х годов) остаться вызвались буквально все; тянули жребий.

В общем, как и написал выше, оцениваю только сам Марс — несколько строк, но строк приятных; 5 баллов.

P.S. Кстати, после старта второго корабля выясняется, что он не попал на нужную траекторию. «Два часа» высчитывали вручную на корабле пока не обнаружили ошибку. Включили какой-то «электрогироскоп» и корабль «повернулся» как надо. Вообще непонятно: разумеется, в космосе любой раскрученный маховик вызывает дрейф объекта, внутри которого он находится, в противоположном (против вращения маховика) направлении. Это и используется для нужной ориентации в настоящее время, в частности, на МКС. Мне непонятно, каким разом гироскоп может вернуть корабль на нужную траекторию. Явно какой-то косяк автора, который этого не мог не знать.

Приятный для чтения (как и любой про профессора Вагнера) рассказ. Дело происходит в СССР, никакой идеологии, соответственно, нет.

В данном рассказе имеется три научных предсказания:

1. Реализована замена мускульной лошадиной силы на мощь технических устройств, о которой так сокрушался Вагнер. И хоть по ипподромам не бегают механические игрушки, имитирующие лошадей, в сельском хозяйстве это сделано.

2. Человек-блоха. В описанном варианте это никогда не будет реализовано. Это шутка Вагнера, или Беляева. Автор описывает не некое устройство, а именно простые пружины, прикрепленные к дощечкам с ремнями для их крепления. Фу Беляеву, хотя, скорее — Вагнеру.

3. Сам ковер-самолет. Перво-наперво, он о тексту слишком мал. Если подъемная сила обусловлена водородом, то легко, даже в уме, прикинуть, что для подъема двух взрослых человек (даже субтильных), т.е. 120 килограмм, нужно больше 100 кубических метров водорода, даже считая бериллиево-магниевую пену полностью невесомой. А это означает, что при площади «несколько сотен квадратных метров» толщина будет никак не меньше 10 сантиметров — что противоречит тексту и препятствует свободному обламыванию кусков. Это собственно и губит идею на корню — не нужно это, неудобно; нужны чудовищно громадные «ковры».

Но! С другой стороны в настоящее время изготовлены некие материалы, являющиеся аналогами беляевского — а именно аэрогели, плотность которых (при полной механической прочности!) снижается вплоть до плотности воздуха. Это они обеспечивают теплозащиту, уступающую только вакууму. Это они использовались для ловли межзвездной пыли, летящей с космическими скоростями, в корабле «Звездная пыль». Именно аэрогель останавливал и поглощал пылинки. Что будет, если аэрогель «надуть» водородом — я не знаю; знаю, что это не нужно. Но, в принципе, ковер-самолет Беляева, правда громадных размеров, может полететь.

В одном рассказе Вагнер демонстрирует изумительную (на самом деле нет) прозорливость, бесполезный бред и реальную, но ненужную, технологию. Вагнер сам по себе персонаж достаточно юмористический (как и множество его выдумок). Так что читать «про него» всегда интересно. Лично я — всегда «за». 10 баллов.

Странный, совершенно антинаучный рассказ. В нем абсолютно нет героев, но если это притча, то я не понял её смысл. Не обнаружил также ни юмора, ни идеологии — ничего, что могло бы оправдать его существование. Некоторая хулиганская зарисовка Беляева, бессмысленное умствование, которая может заразить мысли читателей бредовыми идеями.

Само евгеническое начало уже вызывает отторжение. Довольно фашистская идея, хотя и не приводящая к тем последствиям, к которым она вполне может привести в реальной действительности. Слава Богу, что, двигаясь в принципе в том же направлении, реальное общество полагается на кибернетику, а не на евгенику.

И вот основная «идея». Действительно, известно, что двигаясь в направлении вращения Земли, при достижении определенной скорости, можно добиться состояния, когда Солнце будет стоять неподвижно в одной точке. Да это и делалось! Полное солнечное затмение в определенной точке Земли не может длится более 7 минут с какими-то секундами. Но, когда сверзвуковой «Конкорд» с астрономическими приборами, летел в конусе скользящей по Земле лунной тени, то затмение растягивалось на несколько часов. Не надо быть Иисусом Навином, чтобы сказать «Стой, Солнце, над Гаваоном и Луна над долиною аиалонскою!». Но какое отношение замедление или остановка движения Солнца имеет к течению реального времени? Никакого. Иначе спутники, висящие на солнечно-синхронных орбитах, прекратили бы работу ровно также, как и ракеты в рассказе Беляева. А космонавты, также стартующие в направлении вращения Земли (чтобы использовать скорость её вращения), и летящие со скоростями, значительно превышающими озвученную автором, испытали бы ту же неописуемую трансформацию, что и Великий Ум в рассказе Беляева. Кстати, и утверждение, что летящие на Запад пилоты живут дольше, чем летящие на Восток, также антинаучно. Если это и имеет место быть (я не в курсе), то не по озвученным причинам. Летя в любом направлении рано или поздно пилот пересечет линию перемены дат и либо потеряет «съэкономленное» время, либо приобретет потерянное.

В общем, это хулиганство.

Данная тема в достаточной степени обыграна в «Вокруг света в 80 дней» или даже в «Трех воскресеньях на одной неделе». Не считаю необходимым её (идею) таким образом гипрболизировать и извращать.

4 балла за хулиганскую и несмешную шутку.

Никакой фантастики. Рассказ значительного объема (он поделен на главы), лежащий за пределами классических интересов Беляева, являющийся традиционной робинзонадой.

ГГ теряется в джунглях Амазонки и выживает там. Что это робинзонада, кстати, читатель может догадаться уже в первой главе.

Однако даже и тут — хотя это и кажется невозможным — автор умудряется некую марксистско-ленинскую диалектику вставить в текст.

Вследствие того, что ГГ лишен человеческого общества, он, последовательно:

1. Дичает.

2. Забывает собственное имя.

3. Теряет речь.

Тем самым, вопрос коллективизма переходит из бытовой в идеологическую плоскость. Но и это еще не все.

Будучи энтомологом с мировым именем, ГГ, параллельно с собственным выживанием, продолжает заниматься научными изысканиями, коллекционируя, описывая и препарируя неизвестных насекомых (а попутно, и растения и т.д.). К чему это приводит? Забывая родную французскую речь, ГГ, тем не менее, продолжает помнить латынь, необходимую по его научной специализации (даже пишет на ней!), основы классификации видов и т.д. То есть, созидательный труд — это единственное, что не дает ему окончательно превратиться в дикого пещерного человека. Кто из вас считает, что это не марксизм — пусть первым бросит в меня камень.

Конец рассказа мрачен и пессимистичен; мне не понравился (хотя его можно предугадать заранее). Такое впечатление, что загнивание капитализма наблюдается не только на уровне социума, но и проникает в личности отдельных людей.

Беляев порадовал; робинзонады от него не ожидал; за минусом упаднического конца повествования — 9 баллов.

Классический для творчества Беляева рассказ — очень наукообразный, заставляющий ломать голову над вопросом — возможно ли такое когда-нибудь. С другой стороны, описывая события, происходящие «где-то на Западе», Беляев, разумеется, не может устраниться от разоблачения и бичевания «пороков загнивающего капитализма». В связи с этим, рассказ имеет странный конец — это хэппи энд для любого коллективистского общества, но в условиях капитализма он не является счастливым концом для главного героя. Печально.

Рассказ очень короткий, даже намеки на сюжет испортят впечатление от его чтения.

Однако, мне запомнился двумя моментами:

1. Мрачноватым (и уместным) юмором. Рассказ начинается с визита некоего ослепшего пациента к некоторому врачу, при котором в приемной он беседует с другим посетителем данного врача.

Этот второй посетитель сообщает слепцу, что врач, на которого он надеется, есть классический капиталистический шарлатан, который вытянет из него все деньги, а потом скажет, что сделал все возможное. «И это будет правда, — добавляет он — так как после этого ни один специалист уже не сможет вытянуть у вас ни одной монеты». Далее, расставаясь в окрыленным надеждой пациентом, он добавляет: «После общения с врачом вы действительно прозреете ... в некотором смысле».

2. В рассказе очень сильны описания того, что недоступно обычному человеку.

Итак, за наукообразность; идеологию (она в данном рассказе умеренна и очень уместна, хотя и зла); красочные описания и черноватый юмор — 10 баллов.

На мой взгляд, самый «идеологизированный» роман Беляева. Правда, я не ознакомился со всем его творчеством, однако прочитанное большинство романов, дает мне право для такой оценки. Даже «производственные» «Подводные земледельцы» в сравнение с данным романом не идут (хотя бы по масштабам). Это — одна сторона медали.

Вторая — это то, что «Прыжок в ничто» представляет собой беллетризированный вариант совершенно нечитаемого романа Циолковского «Вне Земли». В самом деле, не только Циолковский в своем предисловии признает «популяризаторскую» ценность романа Беляева, но и самый текст (вторая часть) во многом совпадает с текстом Циолковского. Не только ракета Беляева — точная копия ракеты Циолковского (вплоть до размеров); не только все остальное, чем занимаются пассажиры до прилета на Венеру — постройка оранжереи, солнечные двигатели, «эфиролазание» и описание прочих эффектов невесомости — суть есть близкое воспроизведение Циолковского. U-образный тренажер на Земле — изобретение Циолковского; старт из горной местности — это его текст; ракеры-буксиры — это он же. Даже! Начиная чтение «Прыжка в ничто», читатель знакомится в первыми двумя героями — Цандером и Винклером. У меня лично это вызвало нехорошую ассоциацию с Лапласом, Франклином и Ньютоном из текста Циолковского, так как Цандер и Винклер — это реальные ракетные инженеры начального периода космонавтики.

Но — это не плагиат. Во-первых, сам Циолковский (как я указал выше) так не считал. Но — главное — то, что вот как раз текст Циолковского практически не имеет художественной ценности, а только популяризаторскую. Беляев именно беллетризирует сухой документальный практически,текст, насыщает его (в меру сил) реальными героями реальными ситуациями и реальными сюжетными линиями. И, в третьих, заключительная часть «Прыжка в ничто» в романе Циолковского не имеет никаких аналогов. Это самая интересная часть беляевского текста.

Но кроме этих двух общих моментов, все-таки, хотелось бы привести и третью общую оценку (если у медали может быть третья сторона): «Прыжок в ничто» — это идеология; это беллетризация сухого «документального» текста; но это и роман, который порождает у меня стойкое ощущение нереальности всего изложенного.

Я верю в «Человека-амфибию», верю в «Голову...», но с трудом могу поверить во всемирную мировую пролетарскую революцию 30-х годов — хотя бы потому, что ничего подобного не произошло; наоборот, в это время произросла экстремальная форма капитализма — немецкий нацизм. Но пусть это, допустим, идеологическое допущение автора. Но вот то, что буржуи, вместо того, чтобы резать, бомбить, душить газами и убивать «лучами смерти» (упоминаются в тексте) пролетариев; если они вместо этого решают сбежать с Земли в межпланетное пространство — это допущение, не выдерживающее никакой критики. Скорость преобразования Земли (о чем речь ниже), как в плане производительных сил, так и производственных отношений, также совершенно невероятна.

Теперь о хорошем.

1. Представленная читателю капелла буржуев недорезанных являет нам как раз ансамбль тупых, самодовольных и фрикоподобных дегенератов. Думаю, что среди западенцев данный роман популярностью пользоваться не может; да и доморощенные российские буржуи также едва ли будут рады увидеть такую исчерпывающую характеристику их же коллег.

Безусловно, Беляев гиперболизирует. Тупость буржуев превышает всякое вероятие — им говорят, что нечего жрать, но они все равно отказываются работать. Когда епископ, не желая месить грязь, кощунственно подворачивает свою рясу, являя пастве голые колени, то леди Хинтон его примеру не следует — лишь когда она слышит вопли ушедших вперед коллег «Золото! Бриллианты!» — лишь тогда она смиряет свою пуританскую гордость, и начинает скакать по грязи, сверкая голыми лодыжками не хуже епископа. Что дальше? Буржуи выбрасывают из «рюкзаков» одежду и набивают их бриллиантами. И это на Венере! Потом, они же, начинают делить будущую власть. Такая тупость продолжается до самого конца романа. Единственный пригодный для венерианской жизни — это спортсмен-аристократ лорд Генри Блоттон. Но и тут Беляев доводит свою конструкцию до логического завершения. Именно Блоттон, по стечению обстоятельств, отделяется от путешественников и ... совершенно дичает; после обратного воссоединения он уже совершенный троглодит, который с легкостью завоевывает власть над коллегами, пользуясь кулаками. Он же, с наглостью, достойной лучшего применения, «делит» присутствующих женщин, не обращая никакого внимания на их желания. Ему же приходит мысль отобрать все выращенные припасы у «плебса» (сами буржуи — понятное дело — ничего не вырастили). Так что, по Беляеву, ни один буржуй вообще не пригоден ни к чему созидательному. То что на протяжении всего текста, эти «герои» постоянно намереваются захватить ракету, кого-то убить или обратить в рабство — это вообще общее место.

Епископ Уэллер — тут легко догадаться, что и без такого «героя» Беляев обойтись не мог (воинствующий материализм). Однако, ошибка Беляева в том, что он ставит знак равенства между представителем церковной иерархии (причем, западного толка) и рядовыми верующими. Так что, окончательно разложившийся под конец романа епископ, не вызвал у меня никаких негативных чувств к верующим в целом.

Кто у нас остается? Явный пролетарий-пропагандист Ганс Фингер; примкнувший к нему представитель интиллигенции Винклер, «мечтатель-пацифист» и гениальный инженер Цандер. Кроме них — философ-пустозвон Шнирер с дочерью Амели; безликие слуги Жак и Мэри, а также семья врача (также интиллигент) Текера (в том числе его безымянная жена и ребенок), который на протяжении всего текста занимается полезной профессиональной деятельностью (хоть и неблагодарной). Эти обрисованы более приятными красками, хотя и в значительной степени лишены индивидуальных черт, являясь скорее условными фигурами. Читатель, запомнив фамилии героев, с самого начала может предугадать их поступки в дальнейшем, пользуясь классовым подходом. Если это биржевик Стормер — то именно он украдет баллон с кислородом; если на борту ракеты оказываются гнилые консервы — это виновата леди Хинтон, которая выпускала такие специально для «рабочих» и «солдат», а если «дочь философа» Амели — то она непременно вызовется поучаствовать в опасной вылазке. Так что, герои сами по себе не сильны (кроме мерзких буржуев).

2. Третья часть романа Беляева — «Новая Земля» вроде как описывает приключения на Венере. Хотя к концу романа выясняется, что «новая земля» — это не Венера, а как раз преображенная пролетариями родина.

Приключения любопытны, фантазия Беляева тут расцветает пышным цветом — чего только герои не находят в этом новом мире! Да и собственно, сами эпизоды после посадки — весьма драматично и напряженно. За «новую Землю» повышу оценку романа в целом.

Беляев рисует мрачный, дикий, бущующий мир с невероятными растениями и животными; невероятными стычками и невероятными ситуациями.

Должен заметить, что для 1933 года Беляев пользуется передовыми астрономическими познаниями. Но — вот незадача. Практически все, что он описывает, совершенно не соответствует действительности. Кроме всем известной и очевидной непригодности Венеры не только для жизни аборигенов, но и для любого существования человеческого существа, практически на каждой странице идет по несколько «ляпов». У Венеры нет спутника; с поверхности Венеры никогда не видно звезд; там не голубое, а оранжевое небо; там нет смены времен года (и полярной ночи), потому, что ось вращения наклонена к плоскости эклиптики не на 90 градусов, а на примерно 180; там нет гор 30-километровой высоты (максимум — 11 километров) и так далее. Это все идет «плюсом» к тем ляпам, которые перекочевали в данный роман из «Вне земли». У Беляева (как и раньше у Циолковского) ракета есть летательный аппарат с изрядным запасом жидкого топлива, тогда как на самом деле ракета есть громадная цистерна с топливом, к которой прикручен ничтожный по размерам конечный аппарат. Про прочие «косяки» я уже писал в отзыве на «Вне Земли» и тут повторяться не буду. Кстати — уж не знаю, откуда, к авторам пришла безумная идея о том, что ракету можно разогнать до 100000 километров в секунду. И инженер Лось у Толстого разгоняет яйцо до немыслимых скоростей. И даже у значительно более поздних Стругацких «Хиус» также летит с чудовищной скоростью. Зачем все это? На таких скоростях, даже если совершенно фэнтезийные «атомные» двигатели способны их достичь, всю Солнечную систему можно пролететь за часы, а Венеры (или Марса) достичь за минуты.

Зато вот торможение ракеты с помощью сопротивления атмосферы планеты назначения — это та плодотворная идея, которая реализована в натуре всего несколько раз и сравнительно недавно. Респект автору (или Циолковскому — если это его идея).

Завершается роман (возвращаюсь в началу своего отзыва) совершенно идеологизированной победой всемирной пролетарской революции; легионам ракет; перекопанным горным хребтам, мостам через Берингов пролив, плавающим аэродромам; стратопланам и прочей фантастике для которой чисто формально нет времени — пока герои обретались между Землей и небом, равно как и на Венере, даже учитывая релятивистское сжатие времени, нет достаточного временного промежутка.

Итак, герои-пролетарии (и примкнувшие к ним слуги буржуев и безвредные философы) с торжеством возвращаются на Землю; тогда как разложившиеся классы остаются на Венере, причем — даже неизвестно — выживают ли они (пытались заткнуть камнями дюзы взлетающей ракеты — чистые троглодиты).

Перед отлетом, на последних страницах, сначала Цандер, а потом Фингер преспокойно разговаривают по радио с Землей и Марсом, забывая что между вопросом и ответом пройдет никак не меньше минут, или десятков минут — в зависимости от текущей планетной конфигурации; завершающий косячок.

За гиперболизированную идеологию (в том числе и касательно описания героев) балл снижаю; за «удачную», хотя и слишком буквальную, беллетризацию — повышаю; за Венеру высший балл. В целом, где-то 7 баллов.

Еще одно произведение от Дугласа Брайна-Елены Хаецкой из разряда «историй о Конане». Смотрится получше, чем некоторые иные. Сюжет имеется, даже довольно достойный.

Моё внимание привлекло поведение Конана.

После обращения Гуайрэ в нечто гигантское и насекомоподобное, Конан воткнул ей в глаз меч и убежал. Конан всегда прав? Но прав ли автор, скармливающий читателям такого Конана?

Гуайрэ – юная прекрасная девушка, искушенная в любви (для любителей сообщаю – с большой грудью). Конан с ней занимался известно чем, по обоюдному желанию. И желание Гуайрэ мне не кажется каким-то неестественным.

Теперь сама героиня. К власти не стремилась; жила себе в уединенном оазисе; жертвоприношений не требовала; извращениями не страдала; патологической жестокости не проявляла – ни к своим почитателям, ни к кому-то еще.

За что ее так Конан – мне не вполне понятно.

В чем провинилась Гуайрэ? Она, так сказать, «сложный человек» (разумеется, не-человек). По автору, она извращала человеческую природу. Однако:

а). Все «преображенные» ей оставались людьми (за исключением пункта б); только становились сильнее, красивее и как бы бессмертными. Все давали добровольное согласие на преображение. Единственное, что мог придумать автор, это вот какую мотивировку – мол, если с тобой изумительно прекрасная девушка занимается изумительно прекрасной любовью, а потом вдруг отказывает, и предлагает пройти «преображение» – то это, мол, нехорошо. Не уверен в этом. Возможно, здесь имеет место злоупотребление доверием – «ты, мол, согласись, и я снова твоя», но это не преступление. Во всяком случае, не то преступление, за которое можно воткнуть в глаз меч.

б). Бывший любовник Гуайрэ, Эан, превратился в мерзостное чудовище – что-то навроде песчаного раваха из других историй; помельче разве что. Но, во первых, из текста неясно, Гуайрэ ли тому причина. Во-вторых, Эан снова стал человеком после смерти (?) Гуайрэ. В третьих, этот самый перс совершил убийство, с особой жестокостью, своего соперника, из ревности. Симпатизировать ему, поэтому, никак не могу.

в). Почитатели Гуайрэ грабили караваны. Ну и что? И Конан этим занимался.

Таким образом, несчастная девушка (демоница, однако Конану это не очень-то мешало) хотела любви, и бескорыстно ее дарила, а за это получила мечом в глаз. Восплачем по Гуайрэ.

Безусловно, действие этого романа происходит в мире, который является Хайборией только условно — то есть, никаких зримых связей с придуманным Робертом Говардом миром, тут нет. Кроме самого Конана. Но и противоречий с классическим каноном я особых не обнаружил. Просто Конан на время как бы «выпадает» из своих аквилонских, зингарийских, немедийских и т.д. похождений, и это время проводит, переживая очередное приключение «неведомо где». Так что, пенять автору тут не буду. Гномов, орков, барлогов; артиллерийских орудий, вертолетов, сотовых телефонов, Джи-Пи-Эс навигаторов; истории и идеологии толкиеновского Средиземья — она в текст не привносит. Герои тут имеются; большинство их действий вполне мотивировано. Сам Конан, конечно, несколько странноват; он вновь надевает на себя мантию непримиримого борца с абстрактным «злом»; это явное упрощение его образа. Но и роман — не психологический, а чисто развлекательный. «Всеядному» любителю Конана он должен понравится; по крайней мере — не вызвать отвращения.

Так что — 6 баллов.

Данный рассказ вторично (как, впрочем, и все остальные — из этой серии) откровенно повеселил (увы, не порадовал) меня несколькими искрометными высказываниями автора.

«… девушка решила, что для нее лучше всего путешествовать с храбрым киммерийцем, избранником Всевышних…»

« Он видел себя скачущим на коне и размахивающим мечом, готовым в любой момент прервать жизнь подлого противника».

«Да, это прекрасно — чувствовать, как хрустят кости недругов».

«… тебе не убежать от своего предназначения».

«… Но Конан не привык что-либо планировать на будущее. Он всегда жил сегодняшним днем».

«— А Всевышний еще не раз получит кровавое подношение. Ведь я сражаюсь с его именем на устах».

«Конан недолюбливал чародеев. Даже белая магия вызывала у него приступы бешенства».

«— Опять чародеи, — недовольно поморщился варвар.

— Такова твоя участь»,

«… нам предстоит пройти по пиктским землям. Как тебе известно, эти дикари владеют не только обычным оружием, но и магическим. Они, призывая на выручку свою богиню, легко расправляются с армиями цивилизованных стран, таких, как Аквилония и Немедия».

«— Ты прав, — хмуро произнес Конан. — Боги не оставили мне выбора».

Автор постоянно поминает каких-то Всевышних (причем, во множественном числе), которых в Хайбории Роберта Говарда отродясь не бывало. Поскольку автор — русский, я не могу списать это на неточность перевода. С его легкой руки выясняется, что Конан — игрушка в руках этих «Всевышних», которым Конан приносит «кровавые подношения» (раньше он вообще не был замечен в оных — самого Конана неоднократно пытались принести в жертву, но чтобы жертвы приносил он — никогда). То, что Конан, вместо привычного «Кром!», бросаясь в битву, выкрикивает Всевышние имена — это тоже фирменная фишка автора.

Ну, а то, что Конан «живет сегодняшним днем», любит хруст костей «недругов» и испытывает приступы бешенства от магии — это безусловно новое творческое слово, открывающее для меня хорошо знакомого героя с ранее неведомых сторон. Кстати, у того же Мартьянова-Локнита (когда он выступает под ником Керк Монро), да и не только у него, Конан имеет полно дружбанов-черных магов (даже не белых), и — без всякого бешенства.

Ну, про то, что у пиктов нет никакого магического оружия, в Киммериии не водятся барсы, никаких врат миров в Хайбории Говарда не имеется — это уже мелочи.

Собственно, это все, что я хотел сказать. «Сюжет» примитивен; прямолинеен, как стрела. Герои — это только имена, лишенные не только личностных, даже просто человеческих, черт. Описанный мир — не имеет ничего общего с Хайборией Говарда, да и вообще не может считаться «миром». В частности, Ника, «могущая превращаться в любое существо» — для Хайбории нехарактерна, а само неоднократное соитие Конана с этим оборотнем вызывает у меня гадливые чувства. Диалоги — набор предложений; описания — школьные — ничего внутреннему взору не рисующие.

Сочинение заслуживает исключительно низкой оценки, а именно — единицы.

Такое впечатление, что существует два (или больше) «Дугласа Брайана». Один — приличный автор, с коротым я могу не соглашаться в чем-то (как я и сделал относительно «Золота гномов»). И второй (или больше), который пишет несусветную чушь. Среди конанолюбов бытует мнение, что с определенного момента псевдоним стал «наемным» и его присваивали себе все, кому не лень (или кому его пририсовывал недобросовестный издатель). Но с другой стороны, тут четко указано, что «Дочь друидов» принадлежит перу Брайана-Хаецкой, т.е. она где-то это признала публично (помнится, было какое-то её интервью, где она рассказывала, что конкретно принадлежит ей). Но если это так, то я должен заметить, что либо Хаецкая ко времени написания этого романа условно разложилась, или её отношение к писательскому труду изменилось в худшую сторону.

Такое впечатление, что две последние главы писал другой человек, нежели весь текст. И только в последних двух главах Конан похож на себя, хотя и то с ОГРОМНЫМИ оговорками.

Во всем прочем тексте Конан:

а). Дурак. Он замечает, что ему подсунули лошадь с приметным раздвоенным копытом только через сутки. Ему говорят (хором) что кто-то следит за ватагой, а Конан (он же варвар) — ни фига не реагирует и вообще этого не видит.

б). Сопляк. По сравнению с ним его спутник Туризинд куда как мужественнее, опытнее, человечнее, даром, что наемный убийца.

в). Ублюдок. Подбивает друидов ПЫТАТЬ ЖЕНЩИНУ, лупит ее сам по чем зря и так далее.

Сюжет на удивление идиотичен.

Ну подрядился Конан на некую работу, ну дали ему некоего сопровождающего, ну решил он спасти некую девицу — добро. В рамках традиции (хорошо это или нет — вопрос).

Но тут спасать девицу будет не он сам. Он пошлет на дело товарища, а сам мужественно будет наблюдать издали. Настоящий Конан-герой!!

Девицу приговорили:

а). К бичеванию.

б). К обезглавливанию.

Решили спасать — спасайте нахрен. Но закадычные друзья сначала решают посмотреть на бичевание, как на Спанкинг-шоу. Как это разумно объяснить — я не постигаю. Подозревать в Конане извращенца не могу; Туризинда готов признать таковым (я про него ничего не знаю), но и это за-сюжетный домысел.

Любопытно, что девица прошла обряд «черных зеркал», получила невиданный по мощи дар воздействия на мужчин. Как ее ВООБЩЕ ПОЙМАЛИ? Вот как: нацепили какой-то на нее амулет. Пол-романа про этот амулет поминали, ну, думаю, здесь то собака и зарыта. Нет — во второй половине текста автор напрочь про амулет забывает.

Нападение гоблинов. Любопытная фишка. Что за гоблины? Откуда? Как связаны с сюжетом? Конан узнает, что это, оказывается, бывшие люди. Как стали гоблинами? Почему? За что? Кто виноват? Неизвестно.

Конан торжественно клянется над условным трупом страшно отомстить. Как водится у автора, Конан тут же про месть забывает, а автор забывает про гоблинов! Они появились в качестве Deus Ex Machina, и тут же исчезли. Красота!

Ну наконец, добрались до цели. Как проникнуть в замок злодеев-магов? Ну конечно! Конан проникнет туда, продав младшему магу для его игрищ девицу!!! (в рамках Конана-ублюдка). А слабо ему деньгами было заплатить? Она прошла обряд черных зеркал? Ну допустим. Но как маги этого не заметят?

Купля-продажа состоялась. Конан тут же о девице забывает; это вполне в его характере — но только в изложении автора.

Дальше прямо «классика». Маг оказывается садо-магом и происходит потрясающая садо-сцена... Не абзац, а десяток страниц.

На закуску читателям — признание на последней странице романа, что Конан подрядился после завершения операции сдать Туризинда и девицу в некую охранную структуру. Да где это видано?

Роман меня крайне разочаровал. Оставляет ощущение склепанного наспех из написанных в разное время «кусков», с громадными провалами и недосказанностями. Конан не просто не типичен (для Конана), он — омерзителен — и как герой и как человек.

Единственное, что утешает — это не Неграш, не Орли, и не Харрис. Но этого недостаточно, чтобы поставить больше чем 3.

Уважаемая Светлана, я понимаю, что Вы испытали трагедию распада страны, и Вас принудили к жизни в проклятом буржуинстве, где некоторые за ДЕНЬГИ едят даже кал, но что подвигло Вас к написаниию сего незаконченного ПАСКВИЛЯ?

Почему вы не решили сделать Андрея Болконского людоедом-некрофилом? Что Вам помешало? Почему Вы решили, что с Конаном от Роберта Говарда (или его последователей) Вы вправе поступать также? Вы не могли удосужиться узнать хотя бы минимум о том, о чем Вы пишете? Некого было спросить?

Вы написали вообще не роман. Роман должен иметь конец, хотя бы промежуточный. Это набор бессмысленных и формально еретичных домыслов лица, не имеющего понятия о Конане. Если это педераст-издатель «не дал Вам дальнейшего ходу» — назовите его имя.

а). Конану 64 года. Но у Спрег Де Кампа он в 61 он отбыл с концами в Антилию?

б). Конан едет в Шем с целью добиться ОБЪЕДИНЕНИЯ ГОРОДОВ-ГОСУДАРСТВ. Нахрен ему это надо? Во время войны со Стигией армия Аквилонии далеко не дружественно прошла через Шем. Конану Шем неинтересен.

в). Вторая цель Конана — найти женихов для дочерей. Он — сводник?

г). Формально по тексту свадьба намечается по достижении девочками 12-летнего возраста. Ну не знаю. Гильдегарда (мать королей) вышла замуж за Карла Великого и то в 13 лет. Как-то маловато, не находите?

д). Конан едет в Шем прямым путем из Аквилонии, но ЧЕРЕЗ АРГОС. См ОБШЕИЗВЕСТНУЮ карту.

е). Конну 12 лет. Целомудренная Светлана считает, что Конан 12 лет НЕ ВЫПОЛНЯЛ СУПРУЖЕСКИЕ ОБЯЗАННОСТИ. Конан женился на Зенобии в 41 год. Конну 20, когда Конану 61 год, как и написал нормальный автор.

ж). Воспитательница дочерей — СТИГИЙКА

з). Лайне, младшая дочь, шести лет от роду, прыгает с высоты четырех человеческих ростов.

и). Конан обещает Лайне подарить арбалет. Не знаю, можно ли его взвести будучи шести лет от роду, но сам арбалет УНИКАЛЕН. Его можно спрятать под рубашкой шестилетнего ребенка.

к). Автор вывела униальную новую породу поразительных кхитайцев. Могут существовать только по трое. Если убивают хозяина они сходят с ума и мочат всех. То ли лишены души, то ли в них вселился демон.

л). Сначала этих кхитайцев по тексту 12, потом вдруг становится трое.

м). Когда эти кхитайцы сходят с ума, стигийский боевой маг высокого посвящения колосальным напряжением сил их удерживает на месте. А слабо ему любым боевым заклинанием стереть их в порошок? Хотя бы пламенем Оридата). Кстати, чем кончается это противовстояние неизвестно — роман кончается на том, что маг их держит, а шемиты пытаются зарубить.

н). Конану не дают его меч, а Конану плевать.

о). У Конана украли обеих дочерей, а ему плевать. Выглядит именно так.

И на этом повествование внезапно обрывается. Автор не подумала закончить свое «сичинение». Бывает — как только получил бабло (хотя вменяемые авторы жаловались, что СЗ платил за конано-поделки крайне мало и неаккуратно). Тем не менее, отсутствие достойной оплаты не может искупить недостатки текста. Говорят, что авторы все-таки пишут не ради вознаграждения, а по велению души.

За любое искажение образа Конана, который общеизвестен, я никак не могу поставить что-то более значимое чем 3 балла.

Рецензия на роман в есенинском — «хулиганском» стиле

Роман сугубо специфичен, слабо востребован, по описанию — «детский», хотя это не так. Сюжет раскрою без спойлера — не только поскольку во всех таких романах он один; но и потому что надобно обрисовать отличия от тождественных.

В «Солнечном камне» повествуется о том, как махровая эльфийка, повелительница Асгарда (!!), с самого детства руководила Конаном. Изначально ОНА учила его владению мечом (!!); и являлась ему при обретении царства, а позднее перенесла Конана в какой-то другой мир (что бы это не значило).

Характер взаимоотношений её с Конаном остался для меня неясным, платоническая любов НЕ присуща Конану. Видимо о ней думал Конан, когда присовывал своим многочисленным подружкам.

Это общее обрамление романа. Обрамление богомерзкое, еретичное формально относительно Саги о Конане.

Однако внутри этого «обрамления» вложен более-менее читаемый текст, в котором эльфийка отсутствует. Слава Крому!

Замут обычный — поганые (враги Аквилонии) наседают, вооруженные черным колдунством. Митра гнобит Конана; осуждает его на смерть (!!).

Поганые торжествуют победу; в последней смертельной схватке у врат Тарантии должны сойтись оставшиеся тысячи Конана и несметные сотни тысяч (Боже, откуда они?) врагов (демократии) Конана.

Конану решает помочь мелкая лолита, которая сызмальства обладала странными магическими способностями. Она вызывает некоегого лунного демона — могущественную сущность, довольно невероятной магической мощи.

Демон поражает вражеские войска таким образом, что с восходом солнца они теряют способность к сражению — безумие, слепота и прочие удовольствия.

Выполнив заказ демон хочет вернуться. но лолита его вернуть не может; не умеет. Демон овладевает ей (вселяется, а вы что подумали).Никто излечить девочку не может.

Исправившийся (!!) Митра являет откровение, что только солнечный камень — могучий артефакт — может изгнать демона. Артефакт, знамо дело, за Вилайетом, в хранилище злобной секты. Злобной эту секту объявляет Митра (впоследстве выясняется, что это не так).Конан, испытывая благодарность к мужественной девочке, «взяв три луковки в карман», отправляется за камнем.

После довольно продолжительного путешествия, ГГ прибывает на берег Вилайета. Никто его везти в логово колдунов не хочет, так как слухи о них ходят ужасные. Конан встречает рабыню; она раньше была у колдунов и сводит Конана с какими-то сферическими перевозчиками соискателей в неведомые дали

Конан едет; приезжает; посещает храм, видит солнечный камень, и решает его выкрасть — все вполне в рамках Конанонической классики. Отличная мотивация!

Среди злобных колдунов он встречает даже одну киммерийку(!!) Мирные «колдуны» промывают мозги Конану — впаривают ему свои версии истории.

Наступает ночь; Конан набигает на храм; но он пойман при краже.

Колдуны осуждают его на годичное рабство, кое должен заполнить самоотверженный труд, который, по традиции, является самым отвратным.

Конан закован в мелкую цепочку. Колдуны — на самом деле целители; они исцеляют всех страждущих. Почему их ненавидел Митра — непонятно; но его это нисколько не красит. Это неизвестный природе Митра-ненавистник.

Конан отбывает наказание. В это время на владения колдунов-целителей собираются набигать кочевые ксифы (ну, Вы все поняли) — одно из гирканских племен. И намереваются они целителей истребить.

Конан собирается им помочь мочиловом; главари целителей не разрешают; нельзя брать в руки оружие, пока наказание не отбыто.

Где-то там происходит сражение; множество целителей гибнет; в том числе смертельно ранена приглянувшаяся Конану киммерийка.

Конан рвет хилые узы и берет МЕЧ. Глава целителей дает ему добро. Все это описано так, что я проникнулся, интересно было читать.

Вот и говори потом, что написано для детей.

Конан мочит ксифов, в единоборстве умерщвляя их главаря. Длинный экшн. Ксифы его ловят, хотят принести в жертву своим «богам девяти ветров», среди которых есть и вожделеющая к Конану богиня-мать (!!). Веселуха. Конан бежит, похищает ксифскую принцессу (которая сестра умершвленного главаря и сама руководит ордой). За ним гонятся ксифы — ну и т.д.

Камень у Конана — целители дали сами; в благодарность за помощь, и признав, что Конан не может быть рабом-слугой — типа, прирожденный воин.

Ксифская прынцесса не хочет отпускаться от Конана, так как он её пленил, она потеряла королевское достоинство, и, в случае возвращения, её вправе чпокать любой желающий.

Обратный переезд через море. Награждение рабыни, сохранившей коня и т.д.

ДАЛЕЕ начинается противеречащее Говарду гамно

Как только Конан попадает в страны, ранее описанные другими авторами (Говардом, в том числе) — начинаются чудеса. Говняные чудеса.

Городами правят советы мудрецов; в окрестностях городов имеются мутанты — помеси людей и растений.Это все — ересь.

Конан наказывает местечковых колдунов; спасает влюбленных малолетних долбоебов; излечивает (этим солнечным камнем) мутантов-растений.

Вкупе с ксифской прынцессой прибывает к границам Аквилонии. В ней, естественно, был мятеж; коварныя подданные захватили власть.

Конан пресекает мятеж, отказывется от полового слияния с прынцессой; исцеляет лоли (демон убивает главного изменника), и фапает на эльфийку.

Прынцесса уезжает повидать свет. Лоли уезжает к целителям, увозя обратно солнечный камень. Большой, несчастный и одинокий киммериец дожидается своей эльфийки и она его переносит куда-то в неведомые ебеня.

Конец эпичен, как и множество прочитанных лично мной «концов Конана». Учитывая, что он и до сих пор вылезает на экран, это есть гуд

Оценка — 6.

Я практически полностью присоединяюсь к предыдущему оратору (хотя хотелось бы услышать начальника транспортного цеха). Но я не доволен его краткостью и мягкостью. Господа (или товарищи, что мне ближе) – это НЕ литература; это не графомания; это КАЛ! Как крупный специалист по творчеству русских продолжателей конанианы (поскольку не только прочитал все 500+ говнотворений руссоконанов – я их все купил в печатном виде!), я просто не могу не указать на то, что цитата предыдущего уважаемого мой рецензента, про «грязь, отъедающую женские ноги», преследует меня по ночам уже 15 лет. Я реально помню этот перл!

Но предыдущий рецензент просто постеснялся процитировать такое как:

1. «Он стоял один посреди пустынной улицы и махал клинком». 

2. «Еще немного, и мы победим! — веселился он, размахивая своим обоюдоострым мечом».

3. «Ему всегда нравился … хруст костей…» 

4. «Он был зол, когда приходилось умерять себя в еде».

5. «… Конан тупо посмотрел на сочное мясо…»

6. «… в Шалаше Предков».

7. «… Конан взмахнул своим гигантским мечом, разрубив на две равные половинки самого смелого противника».

8. «… Теперь все зависело только от Конана, человека, которого никто никогда не смог бы назвать мудрым!»

По мнению пятнадцатилетнего автора – каковой он и был на САМОМ ДЕЛЕ — в то время, Конан есть – « ТУПОЙ (8), КАЧОК размахивающий посреди ПУСТОЙ улицы мечом (1) причем – двуручным (2) и гигантским (7), которому нравится хруст костей (3); обжора (4) тупо при этом глядящий на мясо (5).

Я готов сделать поправку на голод 90-х годов, но и из этого рассказа следует (а в следующих так прямо и написано) что Конан есть людоед, поедающий по крайней мере печень врагов.

Я не могу НЕ ненавидеть такого Конана. Просто потому, что такого Конана нет. А вот такого «людоеда» я приму – но только внутрь желудка.

Про «Шалаш предков» — это какой-то вынос мозга. Просто невозможно больше ничего по этому поводу написать.

Не согласен с автором предыдущегго отзыва — он И писался ШКОЛЬНИКОМ, как и поведали сами авторы этого блудодейства.

Автору — пять по русском языку и литературе, и единица по литературе вообще, в которую его кто-то просунул (да простит меня Господи, но по-чему-то вспоминаются Гриновские молодые геи). Не в обиду автору.

Ничего не имею против Сергея Неграша. Его прочих ппоизведений не читал, но ВЕСЬ кал «про Конана» прочел.

У меня портянка «цитат», на каждый рассказ кало-авторов. Из уважения к Неграшу — которому явно стыдно, и Читателю, больше, об этом прецеденте не буду.

«Невероятные приключения тунеядцев во Франции».

Неожиданно, понравилось; прочитано дважды – по приобретении издания, и, вот, на днях. Рекомендуется любителям совершенно безумных антинаучных приключений, которых просто невероятно много для короткого текста.

Начало напоминает «Отравленный пояс» Конан Дойла (написаны практически одновременно, но повесть Конан Дойла известна больше). Только тут из неведомых глубин мирового пространства на Землю надвигаются не отравляюще-усыпляющие газы, а совершенно необъяснимое, практически мистическое, энергетическое воздействие. Как непрерывный спектр может терять волны определенных длин, начиная с фиолетовой части спектра (по логике раньше пропал ультрафиолет, а еще раньше – рентген?) – вопреки закону Планка о распределении энергии в спектре – мне совершенно непонятно. Еще более непонятно, если это вообще возможно, как это загадочное «воздействие», повлияло на скорость/возможность химических реакций, вплоть до прекращения горения и нарушило работу «электрических машин» — внезапно подкрался каменный век. Ну да ладно. Казалось бы, для приключенческого сюжета этого достаточно. Но это только начало.

«Разрушение света» неописуемым образом действует на людей. Начинается массовое сумасшествие в виде «кровавого красного революционного рассвета», в ходе которого уничтожается изрядная часть народонаселения – часть народа позднее вымирает сама – а часть истреблена в процессе этого майдана и борьбы правительства с ним.

Далее все нормализуется и даже некоторым образом улучшается. Все цветет, растет и пахнет; герои ощущают счастье, как будто обожрались ЛСД. Читатель, видя что до конца текста еще далеко, чувствует подвох. И буквально спустя десяток страниц убеждается, что предчувствия его не обманули. Начинается повальная эпидемия каких-то кожных высыпаний, усугубленная принудительным «коллективизмом». Занятно, даже как-то антикапиталистически, – только представьте холеного буржуя, физически связанного со слугой-разносчиком-нищебродом, от которого он буквально не может уйти!

Но и это только прелюдия к собственно основной эпидемии каннибализма. Начинается классический выживательский сюжет, как последствия глобального катаклизма. Народ вооружается против каннибалов, прячется, запасается, воюет.

В общем, весь роман – это массовая человеческая гекатомба.

И, в завершение повествования, является «таинственная сила», в виде грибов. Да, «таинственная сила» — это грибы, вероятно, галюциногенные, которые употреблял автор придумывая такой замысловатый сюжет. Любопытно, что заводчик разводил шампиньоны, а выросли, внезапно и загадочно, не только они, но и сморчки, маслята, рыжики, лисички, грузди, сыроежки и белые грибы. Явно недосмотр автора.

Герои в такого рода произведениях стандартно не играют большой роли. А тут присутствуют только какие-то тунеядцы, которые непонятно чем в жизни занимаются. ГГ – непризнанный научный гений, преследуемый всеми окружающими, открытия которого украл опереточный злодей. Тут же – картонная любовная драма; несчастная жена, при муже-тиране; друг жены, тайно воздыхающий по ней, с которым она воссоединяется в хэппи-энде. Жена, разумеется, на содержании у мужа-садиста. Где обычные нормальные люди, производители материальных благ – неизвестно. Дерущиеся революционеры таковыми не выглядят. Все прочие, кроме упомянутых Лангра, Мейраля и Сабины – это актеры разряда произносящих на сцене «Он пришел» или «Хотим Бориса Годунова».

При всей замысловатости, сюжет довольно примитивен; то есть построен по принципу – если автору что-то понадобилось, чтобы воплотить свою выдумку, это «что-то» тут же оказывается в наличии, совершенно чудесным образом. Понадобилась ГГ специфическая местность, в которой нет плотоядных каннибалов, нате вам. Один из героев, проявив невероятную наблюдательность, догадался, что надо жрать грибы, и в «удобной местности» оказалась ферма по их выращиванию. Надо оружие, чтобы отбиваться от одичавших – вот оно, в этих же местах!

Да и завершается роман слишком явным хэппи-эндом. Апокалипсис оказывается временным и не настоящим, все последствия его успешно самоликвидируются. Лангр обретает научное признание за «грибную диету». Мейраль обретает Сабину.

Романов, в которых человечество поражают различные катаклизмы, множество. Но это – старый роман, да и сама замысловатость сюжета во многом искупает примитивизм героев и натянутость изложения.

Совершенно не могу указать ни одной объективной причины, почему мне понравилось. Поэтому, субъективно, за позабавивший выпад против индивидуалистического капитализма и буйную фантазию автора, 7 баллов.

Обычные, стандартные приключения – не лучше и не хуже многих других. Непонятно только, каким промоутерам пришло в голову приплести сюда «Африканского Кожаного чулка». До Купера автору очень далеко по качеству, да и по сюжету – вообще никаких параллелей. Фирменная фишка Натти Бампо – искусная, до невероятия, стрельба, которая делает его грозным противником злодейских индейцев; тут ничего подобного нет. Отношения Соколиного глаза с Чингачгуком ничем не сходны с отношениями Симбы и Лео (у Фалькенгорста это отношения хозяин – слуга). В общем, оставляю это на совести издателей.

Мне бросился в глаза любопытный, хотя и понятный (по срокам написания) расизм автора. Белые люди – сплошь благородные, мужественные, справедливые мужи (ни разу не рабовладельцы – ха-ха), а вот арабы – как раз рабовладельцы, мерзавцы, клятвопреступники, расисты – подлые и низкие. Интересно, что это не сильно отличается от современных взглядов на арабов – если смотреть с точки зрения истинных просвещенных демократов А негры (мне плевать на политкорректных толерантов; негр – он всегда негр, особенно в Африке) вообще наивные, непосредственные и просто – т у п ы е. Масса эпизодов поведения, сродни маленькому ребенку, и все – в исполнении негров. Удел Белого человека – править дикими племенами, что, собственно, и достигается в главе «Новый год». ГГ, он же Симба, он же Нежное сердце, он же Белая борода достигает богатства, власти над племенами, вешает ружье на стену и предается любимым им научным изысканиям. Сюжет на этом заканчивается; злодеи наказаны (поголовно истреблены), друзья спасены и/или вознаграждены; ГГ достиг желаемого. Хэппи энд? Только номер один, поскольку прихотливая фантазия автора, после фактического завершения сюжета, его, тем не менее продолжает весьма замысловатыми изгибами.

Сначала эпизод с «колдуньей», заканчивающийся забавным моментом укрощения бушующих волн с помощью масла – Белая борода снова эксплуатирует суеверия диких и тупых дикарей. Колдунья спасена и возвращена жениху; торжественная свадьба. Хэппи энд? Да, второй.

Но и после этого причудливый ум автора насылает на Симбу лихорадку, а после выздоровления еле живой ГГ возвращается в свою усадьбу и – прямо в момент его возвращения – там вспыхивает страшный пожар. Приданные усадьбе (вот тебе раз – это сильно отличается от рабовладения?) «тупые» негры потушить его не могут. Все погибло! Нежное сердце разорен; денег едва хватает на то, чтобы добраться до Занзибара имея целью Европу, что он и делает. Хэппи энд номер один уничтожен.

Конец? Нет. Уже на Занзибаре, где ГГ желает подыскать «хорошего хозяина» своему другу Лео (ни разу не рабство), он совершенно чудесным образом (просто по невероятному совпадению) воссоединяет Лео с давно потерянной семьей, с Зюлейкой и сыном. Почему такой благородный герой не озаботился этим раньше – непонятно; он просто пользовался услугами Лео. Хэппи энд номер три, этот – последний.

Как указал выше, роман не лучше, но и не хуже многих; огульно хаять не буду, однако отмечу, что я читал его с трудом, «добивал» называется. Так что, чем-то он мне не приглянулся. Вроде, и приключения тут на месте, и злодеи, и друзья, и сама Африка, а не цепляет.

6 баллов.

Как это ни удивительно (хотя на самом деле и нет), не только в далеком детстве, но и в зрелом возрасте прочитывается запоем, за «пару дней». Это касается первых четырех классических романов цикла. К последующим, «соавторским» романам, это не отнесу, так как считаю, что в пятом романе (последующие вообще не читал) от Нортон остался только псевдоним (и еще предисловие), а все прочее написано соавтором, так как сюжет скучен и мутен, и даже герои другие.

Это очень легкое, я бы даже сказал, изящное чтиво (если таковой термин к фантастике вообще применим). Оно не загружает мозг, а иногда очень хочется легкости, а не осмысления придуманного автором. Приключения невероятны; сюжеты лихо закручены; «торговля запахами» оригинальна; в наличие и инопланетные «колдуны», и злокозненные пираты, и мистические инопланетяне и, так сказать, героика и романтика межзвездных странствий.

Есть технические косяки, которые в более серьезной фантастике корежили бы глаз, но к данным сюжетам, которые тяготеют к «космической опере», претензии предъявить сложно.

Вот во втором романе, при высадке на А-станцию и рейдерской операции по её захвату, герои лихо ходят по поверхности мелкого астероида, на котором «ходить» вообще невозможно – из-за микроскопической силы тяжести. Дальше, они же пинают поверженного супостата, тогда как для его перемещения из угла в угол достаточно щелчка пальцем. Они же перевозят контейнеры с оборудованием для гидропонного сада на тележке (!) – хотя груз, даже в 10 тонн, надо не возить, а переносить с легкостью (если оставить за скобками инертную массу, безусловно сохраняющуюся).

«Большой ожог» на Земле – крупнейший косяк. Автор пророчествует о, по меньшей мере, двух атомных войнах, чем, безусловно, повергает читателей в некоторое уныние. Невозможно поверить, что в 25 веке, его поверхность не была бы известна досконально – тогда как и сейчас вся земная поверхность сфотографирована с разрешением в метры. Невозможно представить, что на межзвездном корабле отсутствуют карты поверхности Земли – хотя бы, за пределами этого «ожога» и Торсон вынужден ориентироваться «по местности».

В нем же – радиационные косяки. В Нагасаки люди спокойно живут в настоящее время, хотя там была взорвана очень грязная бомба, и плутония-239 в почве раз в 10 больше, чем в среднем по Земле (и весь он, кстати, образовался от ядерных испытаний). Тут же – прошло 500 лет, однако радиация по прежнему смертельна. Самые «гигантские томаты» и прочие мутировавшие растения – это наследие очень старых представлений о радиации. Никакие монстры в чернобыльской зоне не развились, кроме разросшихся еловых шишек. А бравые украинцы прямо в настоящее время, вывозят из зоны металлы и запчасти от брошенной техники, которой там целые поля, и продают их в Европу (!). Судя по отсутствию протестов европейцев, радиационное загрязнение не так велико.

Сама планета Земля описана в мрачноватых красках – как вырождающаяся планета. Народ эмигрировал в другие миры; те кто остались, проживают в микро-поселках и занимаются ловлей рыбы – явно, не механизированным способом. На Земле только один космодром; спутники над ней, очевидно, не летают, так как не замечают громадный межзвездный (!) корабль.

Не заметил никаких намеков на разработку минеральных богатств Солнечной системы, хотя просто по логике, она должна начаться раньше межзвездных полетов.

Никакого социального прогресса не наблюдается. Бал правят ТНК (теперь межзвездные торговые); народ борется за денежные знаки. Преступность имеется, хотя и в виде пиратства. Все категории и оттенки человеческой подлости – в наличии. Все это порождает разительное несоответствие романтики Дальнего Космоса и отсутствия земного, естественного, прогресса.

Особенно, хотел бы акцентировать внимание на социальном институте «объявления вне закона» — как реальных злодеев-пиратов, так и мирных торговцев. Это прямо какое-то Средневековое варварство. Кстати, традиции общения с «зачумленными кораблями» — это средневековье не только по сущности, но и оно же — по форме. Именно так очень часто поступали с чумными больными.

В силу написанного, испытываю внутренний протест к такому подходу к делу, но если я прочитываю текст неоднократно и быстро (и не только в детстве) – значит, он мне понравился в целом, и рука не поднимается безжалостно штрафовать автора за недочеты и неувязки.

В целом, я бы поставил 10 баллов первому и четвертому роману, и, по восемь, второму и третьему. В целом, за тетралогию – 9 баллов. Рекомендую тем читателям, про которых упомянул вначале, для желающих над фантастикой отдохнуть – хотя бы от окружающей нас, довольно мерзкой, действительности.

В полной мере, хотя и несколько парадоксально, демонстрирует ничтожество современной, так называемой, «демократии» — причем, неважно, какой – российской, европейской, американской и т.д. На самом деле, мы наблюдаем перманентное умаление чисто личных прав; при этом, все ранее присущие цивилизации, мерзости, сохраняются.

1. Папа покупает 10-летнему Гриневскому ружье, и тот невозбранно бродит с ним по лесам и лугам, стреляя во что попало. Несомненно, современные российские читатели тут же должны упасть на пол в изнеможении от доводящего до колик хохота. А продадут ли выпивающему папе любое огнестрельное оружие? Ха-ха! Никогда! А будет ли 10 летний пацан с ним бегать? Его папу немедленно лишат родительских прав и определят отпрыска в детский (чуть не написал – публичный) дом, в котором, несомненно, ребенку намного лучше, чем в семье. Именно там вполне может развиться талант писателя. Да и вообще, стрелять вне охотничьего сезона? Штраф папаше. Стрелять в лесу? В котором нельзя собирать ничего, кроме валежника (даже грибы нельзя). Вторичный штраф лишенному родительских прав папаше, а то и уголовная ответственность.

2 А какими такими деньгами оперирует в то время угнетенное и лишенное демократии население? Самыми обыкновенными – золотыми николаевскими империалами и полуимпериалами, серебряными рублями и так далее. А, да, есть и бумажные деньги … без ограничений размениваемые на золото. Не смешно? Нам, истинным демократам, ведомы только подверженные гиперинфляции бумажки (что эквивалентно фальшивомонетничеству, на мой взгляд). Но и это не конец деградации. Нам насильно навиливают пластик. Ну, тот самый, за которым следит Око Саурона. Это очень демократично, да. Полнейшая свобода, только отчитайся за перевод, а то деньги себе присвоит Банкъ.

3. В четвертой части книги Гриневскому неожиданно восхотелось заняться старательским промыслом. Проблемы? Никаких. Нашел – твое; главное, найти (правда, надо сдать куда следует, но за разумные деньги) Ну а если ты, читающий эти строки где-нибудь на Магадане, случайно найдешь самородок – ты ничего не получишь. А если пойдешь целенаправленно мыть шлиховое золото – то и сядешь. Это же та самая свобода, о которой мы все мечтали.

С другой стороны.

1. Вот автор описывает, как тогдашняя саниспекция забраковала несколько пудов колбасы и выбросила её, облив керосином. Тут же набежали босяки, и принялись её сжирать; автор тоже пробовал, но – не смог. Мало того, что аналогичным процессом (который я приравниваю к дефекации мозга) магазины занимаются до сих пор – то есть, умышленно портят списываемый продукт по формальному признаку истечения срока годности. Хуже всего то, что, как и сто лет назад, потомки гриновских босяков также набегают к магазинным бакам и извлекают оттуда продукт, который – частично сжирают, а частично, тут же перепродают (!) за малую мзду более стеснительным гражданам. Почему бы «демократам», вместо запрета делать что либо, искоренить бы нищебродство! Но нет! Его они всенепременно сохраняют.

2. Само с любовью описанное Грином босячество. Оно всё тут; оно никуда не делось; оно и не уменьшилось. Никакие смартфоны или, на худой конец, полеты в космос, на эту темную сторону жизни никак не повлияли. Босяки АБСОЛЮТНО точно также «стреляют» деньги, даже название этого промысла сохранилось (!), правда – теперь по другим поводам; они точно также дерутся вплоть до членовредительства и смертоубийства; и бухают точно также – если не больше, то и не меньше. Спасибо господам демократам за их столетнее господство.

3. Прямо неудобно про это писать – но даже прозрачный намек Грина на истории, где молоденькие мальчики за деньги предоставляют свои попы богатым кавказцам (!) – и про это я не могу сказать – да, цивилизация изжила эту гнусь. Заметьте, про аналогичные добровольные забавы я ничего не пишу (хотя на мой взгляд это не намного меньшая мерзость).

За все, так как тема гуманоидна и весьма выразительна для того алкаша, которым являюсь и Я, ставлю Грину 10.

P.S. Колбаса понравилась.

В издании 1996 года (Апокалипсис-1) текст, неизвестно кем, разделен на две части — «В ожидании» и «Удар молота». Нижеизложенное касается только первой якобы части.

Достаточно стереотипный сюжет о внезапном столкновении Земли с неизвестной кометой, пришедшей из облака Оорта. В данном романе – лишь ожидание этого столкновения. Соответственно, мажоры устраивают вечеринки; репортеры – берут интервью; сенаторы – охотятся за голосами; кто-то – делает карьеру; кто-то – пьет саке; банкиры – обворовывают вкладчиков; проповедники проповедуют Страшный суд, но никто им особо не верит; женщины – предаются беспорядочным половым связям; самоубийцы – готовятся; грабители – грабят; полицейские – их ловят; маньяки – точат ножи; военные – пристально следят за супостатами, согревая пальцами Большие Красные Кнопки. Картины обычной американской жизни. Спецификой данного романа является то, что столкновение заранее не предсказано, хотя комета и обнаружена заблаговременно. Есть некоторая вероятность столкновения, которая, по мере приближения кометы и уточнения траектории, постоянно растет. Но – и перед самым столкновением — предсказывается пролет на расстоянии одной тысячи километров. Соответственно, все остаются в счастливом неведении до самого конца. Вернее, до начала конца, так как здесь комета только нависает над человечеством, а самый удар происходит в следующем романе. Равным образом, военное положение не объявляется; никакой организованной подготовки к апокалипсису не происходит; нет и массовой паники. Вернее, какая-то паника есть, но она местного значения – народ, подозревающий неладное, массово закупается выживательскими товарами и постепенно тянется в гористые местности, ибо «паникеры» в прессе предсказывают землетрясения и цунами. Поэтому, нет и трагизма ситуации; все обыденно, напряжение не возникает, а если и возникает, то какое-то вялое, незначительно нарастающее к концу романа. Самый сюжет построен, как масса коротких, не связанных друг с другом, зарисовок из жизни большого количества героев, среди которых невозможно выделить главных. Есть несколько персон, которым уделяется больше времени, но они также стереотипны, и слабо прописаны, как и прочие; главными их признавать как-то не хочется.

Меня роман прежде всего заинтересовал тяжким наследием холодной войны. Безусловно, это работает в обе стороны. И, наверняка, имеется советская фантастика, также отягощенная развесистой клюквой, типа «бесчинств ку-клукс-клана», умученных негров, голодающих «борцов за мир» и прочими проделками племени госдепов. Но тут роман американский; соответственно, в наличии имеется только антисоветская клюква. СССР запускает к комете корабль с двумя космонавтами. Женщина-космонавт с типичным русским женским именем Леонилла – а я вообще о существовании такого имени не знал. Разумеется, она потомок репрессированных кровавым Сталиным по «делу врачей» врагов народа. Карьеру она, естественно, делала половым способом. Она, разумеется, пьет водку на рабочем месте и в рабочее время. Она же, позднее, ведет в космосе антисоветскую пропаганду, являясь не только членом семьи репрессированных, но и диссидентом-антисоветчиком (такую в космос не пустили бы, невзирая на любые половые подвиги; даже фамилии космонавтов тщательно рассматривались чуть ли не на уровне Политбюро). Она радостно сообщает американским читателям, что мерзкие советские политиканы засунули в одноместный корабль трех человек (речь идет о «Восходе») с целью установления рекорда. И это правда. Но – вранье, что ради этого из корабля выкинули «научно-исследовательское оборудование». Там его не было отродясь. Корабль просто потяжелел почти на 600 килограммов, так как использовалась новая ракета. Если что и выкинули – так это скафандры и систему катапультирования (невозможно в одном корпусе сделать три отстреливаемых люка для катапульт). Вроде, выглядит довольно мерзко – на первом этапе полета космонавты вообще не имели никакой возможности спасения, в силу отсутствия соответствующих систем. Но тут стоит помнить, что благородные американе 135 раз запускали «Шаттл», в котором систем спасения не было никаких – изначально не было, и угробили 14 человек. Так что, высказывания Леониллы – суть есть антисоветская пропаганда. Космические полеты рискованны, на грани возможного – что в СССР, что в США, и тут нет никакой политики.

Командир экипажа наречен фамилией Яков. Как это авторы не придумали еще какого-нибудь Петра Сергеевича Ивана? Он имеет звание генерала, хотя до сих пор ни один генерал в космос не летал. Разумеется, американе ни в чем не могут уступить «этим русским». Соответственно, они вынуждены во внеочередном порядке присваивать генеральское звание своему Бейкеру. А чтобы компенсировать женщину-космонавта, они включают в экипаж первого в мире негра-астронавта Деланти, к тому же похожего на «Мохаммеда Али». Куда уж без этого? Пресловутый Яков является народным героем, причем, в контексте абзаца, где об этом сообщается, «народный герой» является званием, неизвестным в истории СССР. Упоминаемый в тексте сержант, по фамилии «Бреслов» ностальгирует по названию «Красная армия» (куда при этом девалась часть имени собственного – Рабоче-крестьянская – непонятно), и мечтает принести в США свободу на остриях штыков.

Русские космонавты после стыковки, угощают американских коллег – чем? – разумеется, осетровой икрой, иначе нельзя. Они бы еще балалайку в корабль засунули бы! Дальше: американцы хвастаются персональными компьютерами, которые может купить «любой американец» за сумму, эквивалентную недельному заработку. Справедливо, что такой товар народного потребления в СССР в означенный период отсутствовал. Но клюковка вылезает дальше. Леонилла простосердечно вопрошает – сколько времени нужно ждать данный товар, если деньги на него имеются? Ну это типа – дефицит, приглашения, очереди и т.д. Вроде как правда, но: вранье, что космонавт стоял в какой-то товарной очереди. Космонавт — не стоял. Или, вот – почему Леонилла не спрашивает демокраста: а сколько времени нужно выкупать собственное жилье? Там, по сюжету, есть американские герои, отягощенные чудовищной ипотекой. Вывод: это нахальная односторонняя пропаганда.

Чем еще демократические США отличаются от тоталитарного СССР? А вот чем. Русские изобрели уникальные «военные реактивные двигатели»; то есть, у демократов они гражданские и слабые, а у тоталитаров – военные и мощные. Поэтому «Союз» много больше «Аполлона» — это при том, что программа ЭПАС «Союз-Аполлон» уже реализована, и американцы прекрасно видели на телеэкранах, что «Союз» меньше «Аполлона» больше чем в два раза – как по размеру, так и по весу (и это в околоземной модификации «Аполлона»!). Распределение обязанностей по совместной программе стандартное – америкасты доставляют на орбиту приборы, а тупые русские (они же не знают, что такое приборы) – чисто жратву. На орбите также вполне объяснимый цирк – «Союз» не имеет компьютера (это правда) и не может состыковаться со связкой «Аполлон» — «Скайлэб-2». Спасают программу традиционно представители просвещенной демократии. И это при том! Что русские без всяких бортовых ЭВМ освоили автоматическую стыковку на аналоговой автоматике, начиная с 1967 года, а американцы не умеют этого делать ДО СИХ ПОР (то есть, до 2018 года).

Знание авторами техники, причем, отечественной американской, удручает. Никто не заставлял авторов описывать современную им действительность; ничто не мешало перенести действие лет на 50 вперед; назвать корабли «Фридом» (американский) и «Ленин» (советский), и фантазировать сколько угодно. За незнание матчасти, вернее, за нежелание её знать, отниму у автора значительный балл.

Действие романа происходит в 1978 или 1979 году. Потому как говорится об очередном переносе запуска Шаттла. А первый перенос был в 1978 году, до 1979 года. К 1978 году у США не осталось ни одного летного экземпляра «Аполлона». Последний израсходовали в 1975 году на орбитальную эпопею Стаффорда-Бранда-Слейтона. Откуда взялся этот «Аполлон»? Ниоткуда; его не существовало, и спешно изготовить его было невозможно, поскольку всё сборочное оборудование для этой техники было демонтировано. «Скайлэб-2», он же «Молотлэб» по неведомым причинам был меньше «Скайлэба» реального больше чем в два раза. С другой стороны, «Молотлэб» был, опять таки в два с лишним раза, больше, чем переходной отсек в программе ЭПАС. Невозможно представить, что за крайне ограниченное время НАСА смогло бы спроектировать и изготовить специальный, уникальный, новый блок. Этот блок напичкан оборудованием, которое в него засунуто «навалом», с креплениями буквально скотчем. Нонсенс! Корабль с такой упаковкой кроме океана никуда улететь не сможет из-за непрогнозируемого смещения центра тяжести.

Но хуже всего другое. «Аполлон» и «Союз» имеют разные атмосферы. В первом – чистый кислород при низком давлении, во втором – у «этих русских» — нормальный земной воздух. При таких параметрах невозможны взаимные переходы и встречи космонавтов – кессонная болезнь. Нужно несколько часов сидеть в камере с изменяемыми атмосферными параметрами, пока азот «вымоется» из крови, чтобы перейти из атмосферы «Союза» а атмосферу «Аполлона». Так что, икра откладывается, или, скорее, отменяется, поскольку провести декомпрессию банально негде.

«Аполлон» изначально спроектирован под чисто кислородную атмосферу – заменить её – это проектировать совершенно другой корабль.

Ничего не говорится в тексте про несовместимость стандартных орбит выведения «Союза» и «Аполлона». Они просто догоняют друг друга и стыкуются. Видимо, для типичного, среднего, «тупого» американца это написано.

Ничего не говорится про несовместимость систем шлюзования. Американский скафандр не может запитываться от советской системы, равно, как и наоборот. Между тем, экипаж выходит в открытый космос чуть ли не ежедневно. Сами причины этих прогулок поразительные. Они берут «пробы вакуума», с целью поймать частицы газов кометной атмосферы, когда Земля будет проходить через голову кометы. Как будто это нельзя сделать изнутри, через шлюз, который, кстати говоря, на реальном «Скайлэбе» был! Бродяжничество космонавтов порождает еще две с половиной технические проблемы. Ни тогдашние, ни современные, ни американские, ни советские, ни российское скафандры на ежедневные выходы в открытый космос не рассчитаны. Там ресурс – порядка 20 выходов на скафандр. Далее, ни один здравомыслящий человек, даже «злобный советский политикан» не додумается отправлять космонавтов в открытый космос во время прохождения через голову кометы, которая напичкана пылью, летящей с космическими скоростями. Получается, что главная задача орбитального цирка выполнена быть не может. Упомянутые полпроблемы – это отсутствие как у «Союза», так и у «Аполлона» шлюзовых камер. В первом случае, для выходов использовался орбитальный отсек; во втором – командный модуль. Допустим, это технически возможно, НО. Русский и американец должны были выходить в космос раздельно, из двух разных отсеков. Допустим, русского Якова дистанционно сопровождала Леонилла из спускаемого аппарата «Союза». А кто сопровождал Бейкера? Его коллега Деланти был тяжело болен и лежал на «койке» (!) в том самом командном модуле, который Бейкер ежедневно разгерметизировал!

Поэтому, невзирая на все достоинства (частью сомнительные) самой великой в мире демократии, реальная программа, аналогичная описанной, и относящаяся к 1979 году, была бы позором для американцев, так как реально использовалась бы только советская техника (в частности, «свежая» станция «Салют-6». с двумя стыковочными узлами, способная принять и Союз и пресловутый Аполлон; на которой есть и отсек для шлюзования, и необходимые «неведомые русским» приборы, да и необходимое жилое пространство — 90 кубометров). Поскольку считаю себя любителем космической техники и истории космонавтики — я сначала написал громадную «Портянку», устраняющую косяки, но размешать её здесь не хочу — это интересно спецам, а не читателям.

Из-за вышеперечисленных технических и идеологических косяков -только 5 баллов; вторая «часть» — лучше, хотя и в ней полно того же самого. Просто не хочу писать про «умученных секретных космонавтах СССР» и т.д, безумной ядерной войне Китая против СССР — при соотношении сил 1:100, когда над Китаем — без всякой кометы — загорается небо от взрыва 30000 бомб, мощностью в десятки Гигатонн, когда горит земля, воздух, железо и плоть. Просто не хочу. Это все написано до меня и без меня — « И я взглянул, и вот — конь Бледный, а на нем Всадник, которому имя Смерть. И Ад следовал за ним». Цитирую по памяти.

Фантастика дальнего прицела. Я бы сказал, очень дальнего. Суровая действительность говорит нам, что рейдеры, люгеры и прочие балкер-трампы никуда не летают. Они и не строятся и, что еще более гнусно, их строительство даже не планируется в любом обозримом будущем. Плазма не разогревается в стеллараторах; наземные лазерные станции не накапливают энергию для принудительно внешнего разгона стартующих сектейнеров; станции дальней связи не ловят сигналы торжествующих космопроходцев. Вместо величественных картин восхода Сатурна над небом Титана мы наблюдаем на экранах (которые ничуть не хуже сингуль-хроматических) такие же желтые (как и диск Титана) лица различных «руководителей», но они желты от перманентной взаимной ненависти и непрекращающихся интриг. Виной всему зеленые бесы, захватившие земную власть, приверженцы новейшей абсценной лексики, которая включает в себя такие нецензурные выражения, как «зеленые», «экологи», «возобновляемые источники энергии», «энергосбережение», «ветрогенераторы», «электромобили» и т.д. Пока эти чудовища, порожденные сном разума, будут определять пути развития человеческой цивилизации – последней останется только с ужасом ожидать «пика нефти», «пика угля», урана, редкоземельных элементов, и готовиться к неизбежному, в глобальном масштабе, катастрофическому падению потребления, сокращению человеческой популяции и прочим прелестям жизни под руководством дураков.

Техника описана превосходно, с некоторым уклоном в морскую терминологию, но это – объяснимо, так как составной частью термина «космонавтика» является глагол «плавать».

Автор предлагает нам созерцать переломный момент в развитии космонавтики, да и цивилизации в целом – момент перехода от известного уже сейчас, к пока совершенно неизвестному и фантастическому. Удручает тут другое. Сверхпроводящие соленоиды, лазеры необходимой мощности, бериллиевые диверторы, концепция развития реактивной тяги подрывом микродоз термоядерного топлива и т.д. известны уже сейчас (и давно уже). И где же все это? А нету. Ни в реале, ни на чертежах проектантов и инженеров. Есть смартфоны, планшетные компьютеры, сетевая порнография, соцсети, наводненные биллионами селфи, а также чудовищными по смыслу, содержанию и тупости высказываниями «людей 21 века». Замена, на мой взгляд, дефективная. Человечество явно идет куда-то не туда. Международный термоядерный реактор строится уже 20 лет, и судя по постоянному переносу сроков, будет строится еще лет 20. Раньше нефть кончится и сидящие в свинарниках поборники экологии будут наслаждаться пасущимися коровами при свете лучин. Ядерная энергетика запрещается на уровне государств. В космосе она вообще запрещена международными соглашениями. Надсадно ревущие паровозы Элона Маска выводят на орбиту микроспутники, предназначенные для передачи дегенератами друг другу тупейших сообщений типа «превед», «ты чё?», «айда оттянемся в клубешник», «пошли послушаем певца ртом такого-то» и т.д. Какое тут Внеземелье?

Но описанная романтически-прекрасная техника – это безусловная десятка.

Само Внеземелье. Тут крупная уважуха автору и полный восторг. Автору ведома фотометрическая и спектрометрическая ассимметрия ведущего и ведомого полушарий Япета. Когда в цвете описываются слои фотометрической дымки в верхних слоях атмосферы Титана – я даже знаю, с каких фотографий это взято. Оберон вовсе не был фото- и картографирован во время написания дилогии; он и сейчас-то известен только менее чем на 50% площади, причем – в низком разрешении. Но описан очень натурально. Вообще крупные куски сюжета – десант на Оберон, полет «Лунной радуги» обратно к Земле, Тобольский на танкере «Анарда» на орбите Япета, и, позднее, на самом Япете – это детальные, практически до бытового уровня, и оттого, крайне реалистичные, описания. Единственно, что последние – приключения Тобольского на Япете, внутри гурм-феномена, принуждают читателя буквально продираться через сложные и непонятые картины. Но – и тут! – автор «пытается» описать земными терминами явления совершенно чуждые и необъяснимые, в том числе «чужое пространство» и темпоральные эффекты. Читать сложно, понять еще сложнее, но – никаких претензий автору. Меркурий, на мой взгляд, описан слабее. Ледорит Оберона воспринимается на «ура», но электрические эффекты меркурианской поверхности – едва ли. Хотя и тут – все подробно, хотя и более фантастически.

За Внеземелье автору – также ровно 10 баллов, никак не меньше.

Общество будущего. Тут все загадочно. Не обнаружил (по тексту издания 1993 года) упоминания ни об одном государстве, в том числе, об СССР; из личных документов упоминаются только пропуска на планету Земля (после карантина по прибытии), да служебные визы во Внеземелье. Нет ни проклятых буржуинов, ни угнетенных классов, ни торжествующего коммунизма. Это очень странно. Странно, что советские цензоры в советские времена, пропустили текст, в котором нет ни СССР, ни КПСС. Есть конечно, одно предположение. «Мягкие зеркала» я читал еще в советском издании, но у меня сейчас нет этого текста. Может быть, в «советском» издании, все это было. Но потом, при переиздании, либо самоцензура автора, либо деятельность ельцинских цензуритов (= «редакторов-чубайсоидов») все это устранила. Предположение слабое. Объективно, могу предположить, что автор — сторонник некоторой конвергенции, считающий, что буржуинство может само собой трансформироваться в общество с высоким уровнем жизни всех, высокими моральными принципами, уважением личности и прочими элементами именно коммунизма, а никакого другого строя вообще. Поскольку гонка вооружений закончена, а вооружения ликвидированы, должно быть, коммунизм все-таки наступил. Хот и нестандартным, мирным, способом. Денег, кстати, в тесте я также не обнаружил, от слова «совсем». Откуда у Нортона берутся личные дома и прочие элекары – мне непонятно. Безусловно, дилогия не есть социальная фантастика. Это – в плюс. С другой стороны, мне бы хотелось знать, почему работники Восточного филиала МУКБОПа имеют русские (даже не славянские, а русские) фамилии, а западного – исключительно англосаксонские. Это – минус.

В общем, за непонятное, хотя и довольно приятное, общество будущего – 8 баллов.

Герои. Что тут сказать? По самому построению сюжета мы созерцаем как бы передовых представителей общества – космодесантников, пилотов люстровых кораблей, «сверхшпионов» и «примкнувших к ним» героев. Так что, не считаю странным, что все, как на подбор, герои мужественны, физически совершенны и морально возвышены. Что представляет из себя остальное общество – мы не знаем. Но односторонность, хотя и обусловленная сюжетом, в плюс идти не может.

Есть еще одно не очень приятное замечание. Мужские персонажи – все, как на подбор, легионеры, покоряющие дальнее Внеземелье. А вот с женскими персонажами – полный провал. Валентина Тобольская – полностью алогичное («женское» — ха-ха – поведение); нежелание решать проблемы межличностных отношений естественным путем общения; полное устранение от решения этих проблем. Я содрогаюсь от мысли о том, как эти «супруги будущего» впоследствии решали судьбу совместно произведенной на свет Лилии. Бакулина напала на Нортона, обвиняя его в своих личных проблемах; вернее, обвиняя мужскую половину человечества, в лице Нортона, в проблемах женской половины человечества. Это – полнейшая мерзость. Инфантилизм, потребительское отношение к брачному союзу; неуважение к совершенно постороннему человеку, который и без её «наездов» страдал от неразрешимых проблем, которые она – не то что понять, даже представить себе не могла. Светлана Фролова – опять неудача. Видимо, автор не мог отправить в первую межзвездную экспедицию, причем в ранге руководителя, человека, морально сломленного. Вот и появилась пресловутая Светлана, которая видела Тобольского три раза – в «детстве, отрочестве, юности» — и влюбилась в него без памяти. Некий такой принудительный хэппи-энд, в который как-то не верится. Опять же – это не психологическая фантастика; упрощение понять могу, но принять – едва ли. Прочие – «звездные девушки», творцы «прибалтийских демографических микровзрывов» — проходят как фон – не раздражают, но ничего сюжету и не дают.

Есть еще одна непонятная для меня психологическая нестыковка. Вот после десанта на Оберон выжили 7 космодесантников = первые экзоты. Следующий, восьмой, экзот – это уже Андрей Тобольский. Непонятно: стереотипность поведения первых семи и резкая разница с поведением восьмого. Первые – все семь – почему-то одновременно, не сговариваясь, затаились. А восьмой – внезапно сразу все осознал и «выдал». Если бы было два человека – было бы понятно. Но если сначала одновременно семь «кротов», а потом, восьмой, сразу, срыватель покровов – это статистически недостоверно.

За героев автору – 8 баллов. Нортон, Поллинг и Тобольский (хотя и рефлексирующий) понравились безусловно.

Сюжет, в том числе, по разделу «экзотизма». Сюжет хорош. Он интригует, местами – до непонимания (которое позднее разъясняется). Детектив, «встроенный в фантастику», чем особенно отмечен первый роман. Ощущение непонятного ужаса. Сопереживание. «Мягкие зеркала», исходя из уже известного, существенно мягче. Хотя этот «пассаж в четыре руки» зримо возвращает нас к мистике первого романа. Читается практически как единое целое. Вообще вредно читать эту дилогию раздельно. Философия, положенная в основу сюжета, не является оригинальной. А вот разрешение дилеммы, ставшей перед человечеством, довольно грустное и нестандартное.

Концепция в целом связная. Мне она понравилась. Практически нигде не вижу натяжки. Кроме вот этих «поющих деревяшек». Все экзотические свойства героев исчерпывающе объясняются проникновением в них неведомой, зеркально-чужеродной субстанции. Но это люди. На неодушевленные предметы эта субстанция действует безусловно – изменяет свойства металла, но – временно. А тут – в рукодельных телеприемниках субстанции нет, изменения структуры – нет, а трансляция – есть. Непонятно.

Инозвездные луногрызы; спиральные завитки, порождающие массопередающие и темпоральные эффекты – все интересно, интригующе.

За сюжет – справедливо поставить 10 баллов.

Две крупных нестыковки в эпилоге. Внешний приемник понесла к звездам флотилия знакомых читателям кораблей, способная доставить бравых космодесантников к ледяным лунам Внеземелья за «разумное время». Но до Нептуна 30 астрономических единиц, а тут 250000. Это в 8000 раз больше. И есть временные рамки – между тем моментом, как Андрей Тобольский дефлорировал гурм-феномен, и моментом рождения Тобольского-экзота прошло восемь лет с некоторым плюсом.

Описанные корабли за обозначенное (да и за любое другое) время преодолеть данное расстояние неспособны. Больше трех с половиной световых лет. Даже при полете со скоростью в одну десятую скорости света на это требуется 35 лет. Но и данной скорости термоядерный импульсный звездолет достичь не способен. Так что, не восемь лет, и не восемьдесят, а, может быть восемьсот. Даже прямоточный корабль, каковым «Тобол» не является, на это не способен.

Он разгоняется только до момента, когда постоянно растущие энергетические затраты на сбор топлива не сравниваются с энергетическим выходом; это единицы процентов скорости света. В параболическом фокусе электронных зеркал первых звездолетов не будут гореть маленькие термоядерные солнца; там будут происходить значительно более энергетические и разрушительные процессы.

Второе. Земля, своим дружеским материнским напутствием (=пинком под зад), отправила к звездам 657 экзотов из зоны спецкарантина «Япет-орбитальный». А вот прибытие на «Великий предок» первой группы детей настораживает. Что это за дети? Отступные экзотам, дабы они не изменили сущность человечества, путем его озеркаливания? Негуманно. Дети экзотов также ставшие экзотами? А как они попали в зону спецкарантина? Кто их туда пустил? Лилию Тобольскую к своему папе не отпустили. Или, может, это дети, рожденные экзотами уже внутри спецкарантина? Может быть, но откуда их столько набралось? Загадка.

Не умаляя творчества автора, считаю, что логичным результатом дилогии могло бы быть рождение у Андрея и Светланы долгожданных близнецов которые, сразу после рождения порадовали бы своих родителей ртутным блеском зубов!

В целом, за все, компилятивно — 8 баллов.

Имеется два авторитетных, но взаимоисключающих мнения об этой рукописи. Одно, принадлежащее автору, о том, что в ней «имеется зерно романа» (любопытно, как это коррелирует с тем самым зерном пшеницы, которое было найдено в кармане робинзонов); другое, принадлежащее Этцелю, о том, что текст никуда не годится. В этом заочном споре (точные диалоги нам, разумеется, неизвестны), я склоняюсь к мнению автора. С поправкой на время его написания (заря творчества автора), это исключительно добротный текст. Почему — я изложу ниже.

Безусловно, правы те, кто видит сильные совпадения с текстом первой части «Таинственного острова». Я скажу больше — масса эпизодов прямо перенесена из текста в текст. При этом, это и множество ключевых эпизодов — единственная спичка, находка пшеничного зерна и сломанный дробинкой зуб моряка (правда, не Пенкрофа, а Флипа). Но и множество, прямо масса, мелких эпизодов также дублирована — заготовка топлива и его сплав по реке, первая охота, поиски и нахождение пещеры (увы, не Гранитного Дворца), розыски инженера Клифтона (аналога Сайреса Смита и его нахождение; что занимает у Флипа гораздо больше времени, чем у Спилета, Пенкрофа и Наба); герои текстов — собака (тут Фидо, там — Топ; Фидо играет ключевую роль в нахождении инженера — как и Топ позднее), и обезьяна Юп (здесь он, разумеется, никакой лестницы из Гранитного Дворца не «выбрасывает»), обследование острова, подъем на гору, изготовление сахара из кленового сока, посуда, устричная отмель; далее — масса знакомых растительных и животных богатств острова — все эти литодомы, деодары, пекари, якамары, агути, муфлоны, трагопаны, черепахи, устрицы, бамбук и т.д; всего просто не упомнишь. Часть эпизодов «Дядюшки Робинзона» попасть в текст рукописи формально не могла — так как она, по тексту «Таинственного острова», относится ко временам, «после дробинки». Это, навскидку: первое пересечение острова и открытие ручья Водопада; это изготовление пороха (о чем речь ниже); это поимка обезьяны; открытие устричной отмели, эпизод с черепахой и пр. Я не стал сличать тексты дословно, поскольку имеется масса переводов «Танственного острова» и единственный изданный в России вариант рукописи «Дядюшки Робинзона», написанный, к тому же, не рукой автора, а рукой его довольно отвратительной жены Онорины де Морель. Сравнивать тут нечего, хотя некоторые фразы прямой речи удивительно дословны (текст «Таинственного острова» я знаю очень хорошо). Даже время действия обоих романов полностью совпадает — начинается все 25 марта.

Чем «Дядюшка Робинзон» слабее «Танственного острова? Многим:

1. Целью автора было показать абсолютно голых робинзонов, что существенно отличает его от прочих последователей Дефо. Тут все не так. И завязка романа совершенно другая. Здесь нет аэростата, пассажиры которого поневоле выкидывают из корзины все вещи. Тут обычная высадка на шлюпке. То есть, шлюпка есть и её не надо строить. У робинзонов есть кремневый пистолет, есть нож Боуи, есть жестяной чайник, есть начальный запас провизии. А вот первая гроза, которую товарища Сайреса Смита пережидали в Трубах, здесь проносится над героями, спрятавшимися под перевернутой шлюпкой (эпизод сильный для любой робинзонады)

2. Фантазия автора здесь явно слабее. Вот первый Огонь, зажженный единственной спичкой. Он гаснет в обоих текстах. Но здесь его снова зажигает также инженер (Клифтон), но с помощью трута, который завалялся в его кармане, высекая искру также имеющимся пистолетным кремнем. Здесь нет Гранитного Дворца, а есть естественная пещера. Здесь есть готовый нож Боуи (который, правда, ломается при вскрытии раковин моллюсков). И нет ножа, изготовленного из ошейника Топа. Здесь Клифтон изготовляет обычный дымный порох, а не пироксилин (и не во второй части, а в первой). О порохе стоит сказать отдельно.

3. Итак, Жюль Верн приводит в «Таинственном острове» убийственные аргументы — дымный порох сложно изготовить равномерного и высокого качества; он должен состоять из одинакового размера зерен, что требует развитой технологии. Пироксилин изготовляется вовсе без технологии, а с помощью просто химии. Дымный порох боится влаги, а пироксилин — нет. Пироксилин в среднем в 4 раза бризантнее пороха традиционного. В «Дядюшке Робинзоне» молодой Верн закрывает на все это глаза.

4. Исходный черновик существенно слабее героями. Из «Таинственного острова» безликим я могу назвать только (и то с натяжкой) — негра Наба. Тут герои только инженер Клифтон и моряк Флип. Может, еще Марк (старший сын). Мелкие, извиняюсь за выражение, дети совершенно излишни. Как и мадам Клифтон. Жюль Верн как не умел рисовать женские персонажи, так и не научился. Отдельно хочется написать про Флипа. Он более всех прочих схож со своим наследником Пенкрофом. Такой же мастер на все руки, такой же неунывающий и изобретательный; даже — такой же любитель табака.

5. Существенно слабее и интригующая часть романа. Ясно, что никакой капитан Немо тут не предполагался. Однако: есть эпизод с дробинкой (абсолютно полный аналог в обоих текстах) и есть эпизод с рогатым петухом (читатели данного отзыва — читайте текст!) Как молодой Верн собирался разрешать эту интригу — нам остается только гадать.

6. Отсутствует «патриотическая» составляющая «Таинственного острова». Нет побега заключенных северян. Я в целом негативно отношусь к истории США. Но вот Гражданская война в Америке — это тот самый эпизод истории, которым стоит гордиться. Более всего разница обнаруживается в истории наименований частей острова. В «Дядюшке Робинзоне» названия безлики — это собственные имена героев и топонимы, обозначающие особенности географических объектов. Нет борца с рабством Авраама Линкольна, которого я ценю куда больше, чем того же Вашингтона. Сам по себе остров, учитывая, что герои «Дядюшки...» его основательно не обследовали, сильно схож с островом Линкольна — и островок имеется (правда, высадка происходит не на нем), и гора (не Франклина) и озеро, и река (не Благодарения), и гранитные утесы, и мысы, и болота; даже сернистый источник.

7. Еще одна цитата из писем Жюля Верна Этцелю — «это будет роман о химии». «Дядюшка Робинзон» вовсе не «химический роман». Химия в ней имеется в значительно меньшем объеме. И нет мечты всех советских школьников — изготовления нитроглицерина; того момента, где Жюль Верн умышленно исказил процесс, дабы не вводить молодежь во искушение. «Дядюшка Робинзон» более похож на «Швейцарского робинзона»; даже есть прямые упоминания оного. Хотя я, надо заметить, «недоделку» Жюля Верна готов оценить выше романа, перед которым автор преклонялся.

В целом. Я рад, что этот черновик издали. И еще более рад, что я его прочитал. Эта робинзонада не слабее «Швейцарского робинзона» или «Крушения Великого океана». Это вполне «вкусный» текст — для любителей соответствующего автора. Это возможность заглянуть в его творческую мастерскую. Это возможность проследить развитие таланта автора «Необыкновенных путешествий». Если кто-то из издателей сюда заглядывает — предлагаю бесплатную идею — надо издавать оба текста под одной обложкой. Это, конечно, будет не массовое издание, однако своего читателя оно найдет — как находят читателей коллекционные книги в натуральной коже.

Еще раз спасибо автору за приятные и волнующие впечатления от чтения. И за то, что я снова (это десять лет назад — в 40 лет!) испытал детские ощущения от чтения жюль-верновского «острова» (Флип и Марк впервые отправляются в лес за дровами и сплавляют их по реке; романтика!). 8 баллов.

В детстве читано неоднократно; издание развалилось на страницы. Но вот вчера, руководствуясь утверждением автора в предисловии, что это книга для взрослых в том числе, и, достигнув 50-летнего возраста, решил её перечитать. И у меня, так сказать, возникли очень нетрадиционные мысли, не отраженные здесь в отзывах, и имеющие весьма спорный характер. Посему, изложу их, хотя и рискую вызвать полемику в оценках.

Чем ЗАПОМНИЛОСЬ.

Прежде всего, потрясающей в своем цинизме и близости к реальности, цитате, которая, в вольном цитировании звучит примерно так: некоторые уже предсказывали Тому, что он станет президентом страны, если его к этому моменту не повесят. Я не стану гадать — то ли американские висельники возвышены как президенты, то ли президенты низки, как уголовники — скажу только, что тут просматривается близость духа руководителей и мерзавцев, вплоть до степени тождества. Надо заметить, что это и до сих пор так.

Далее, величие, исключительность и богоизбранность американской нации проистекает вовсе не из речей современных властных мерзавцев, а из того потрясающего воображение факта, что полтораста лет назад, американе присваивали своим скопищам лачуг и сараев названия Великих Городов Мира — Парижа, Иерусалима или Санкт-Петербурга. Каково?

Эпизод, в котором Том объясняет Геку политическое устройство Европы, согласно которому в Старом Свете кишмя-кишат короли, сидящие на головах другу-друга и прыгающие (!) — невольно вспоминаются прыжковые упражнения знати в Лилипутии — играет новыми красками, когда далее Том сравнивает этих самых королей с американскими неграми, по мотиву отсутствия у обоих категорий фамилий; только имена.

Все культурные люди знают, что Джордж Вашингтон, по своему призванию и истинной природе, является вовсе не отцом-основателем и автором американской конституции, а самым что ни на есть заурядным рабовладельцем, который не только не собирался своих рабов освобождать, но даже наделять их какими-то правами.

Где-то дальше, в глубинах текста имеется и потрясающее признание Гека в том, что он иногда ел (!!) вместе с неграми, причем, подается это чуть ли не как библейское чудо.

Страна, образованная скопищем мерзавцев и уголовников со всех концов света, до середины прошлого века страдавшая от рабства, расизма и сегрегации, никак не может быть моральным ориентиром для прочих стран, на что она претендует.

Конечно есть исключительная в жестокой выразительности «Хижина дяди Тома» (да и «Приключения Гекльберри Финна» значительно сильнее в этом отношении), но, в основном, отношение американского белого патрицианства (включая детей!) к рабам было как раз таким; их не считали за людей, отказывали им в разумности и обращались с ними, как со скотами.

Следуем за мыслями автора далее, преломляя их под необходимым углом. «Великий дух Америки» «Дух истинного предпринимательства», «американская мечта» — как это все показано Марком Твеном? Вот как:

1. Все «предпринимательство» Тома, которому он безусловно научился у взрослых окружающих, состоит в облапошывании сверсников, что считается высшим признаком доблести и благолепия.

2. Когда дети играют в цирк, выясняется, что это никакая не игра, так как за посещение этого «цирка» взимается плата булавками (по три и две штуки)

3. Игрушки Тома — как-то алебастровые и хрустальные шарики, куски мела, рыболовные крючки, лакрица и даже пресловутая «шишечка от каминной решетки», описываются не как игрушки, а как настоящие сокровища, демонстрируя тем самым отношение детей к собственности вообще.

4. Наконец, отличный сюжетных хэппи-энд в виде обогащения героев, что означает он? Вот что: это обогащение не есть плод упорного руда и даже не следствие наследования, нет — это гора золота имеет вполне разбойничье и преступное происхождение. Что же делают с награбленным мудрые наперсники героев? Ничего — кладут их в банк под 6%. В общем, ничего не изменилось за полтора-два века. И посейчас американские разбойники поступают ровно аналогичным образом.

Американское образование. Прямо, нечего тут сказать.

1. Чудовищные суеверия, которые имеются на каждой странице, присущие как взрослым, так и детям, говорят сами за себя.

2. И почему это так? А потому, что практика воскресных школ состоит в тупом зазубривании тысяч библейских стихов, без понимания их смысла и — о Боже — тем более без применения их к реальности.

3. А вот эпизод декламации в главе «Красноречие...», в котором приведены, по утверждению автора, совершенно истинные плоды графомании и бумагомарательства (извлеченные Твеном из бульварной литературы тех лет) действительно приводят читателя в некий шок и прострацию.

Чем ПОНРАВИЛОСЬ?

Невозможно охарактеризовать одним словом. Это и детский роман, про детей и для детей, и робинзонада, искусно встроенная в сюжет. Кстати, прочие «серьезные» робинзонады с участием детей вызывают у меня неприятие и отвращение. Это и Мариэтт и Балантайн, и Висс и даже Жюль Верн. Тут — не так. Тут — юмор и веселие, изрядно поднимающие настроение. Это и некоторый шпионский роман и роман приключений, и прекрасные в своем роде, и высоконравственные эпизоды с разоблачением злодеев (Не могу удержаться чтобы не напомнить об основном антагонисте, коим является «Индеец Джо». Индеец! отношение к которым было не лучше отношения к неграм). Это и чистые, непосредственные и наивные взаимоотношения полов. В целом это некоторая энциклопедия американских до-военных нравов, изложенная с точки зрения ребенка. Сюжет излагать не стану4 это уже сделано до меня с разной степенью подробности.

Герои романа — дети. Взрослые если где-то и присутствуют, остаются как бы на границе поля зрения, мелькают и расплываются.

А мы созерцаем пиратов. разбойников, лесных братьев (то Робин Гуд), озорников и шалопаев, в исполнении бравого Тома и прекрасного Гека.

Бесспорно несмотря на все деструктивные мысли, которые у меня возникли; в силу непосредственного детского восприятия, незамутненного политикой и общей мерзостью современной жизни, оцениваю на 10 баллов. И автору, и его героям.

Читал именно в таком виде и, разумеется, очень длительное время не подозревал о компиляции в этот вторичный текст двух исходных рассказов Дока Смита. При этом, никогда не замечал (ни изначально, ни сейчас) ни следов «объединения» текстов, ни, напротив, следов внутренней дифференциации. Абсолютно однородный текст, где текст второго рассказа просто снабжен подзаголовком «Властитель Тедрик».

Саму идею считаю крайне порочной. Я допускаю, что переводчик может быть талантливей и оригинальней автора, однако, даже это не дает ему никакого права коверкать изначальный текст. А в те далекие смутные времена бытовало такое явление — Толкиена и зарубежных авторов Саги о Конане «пересказывали», а, например, произведения о Ричарде Блейде — вообще переписывали. Непорядок это.

С художественной точки зрения текст прост; его основная идея — нашествие хрононавта-инопланетного пришельца-посланца далекой Галактики-попаданца из других измерений и т.д. в примитивное общество, и последующих из этого событий — многократно обработана. Изюминка здесь в том, что написано очень давно, и, вероятно для своего времени смотрелось свежо. Посему, никакого недостатка в этом не вижу.

Недостаток, на мой взгляд, в другом. Сюжет не только прост, он еще и упрощен. Крайне сомнительно, что даже наилучший меч из высоколегированной стали может изменить историю целого общества. Равным оразом, сомнительно, чтобы кузнец Тедрик, даже в непробиваемом панцире и с указанным мечом, может справиться с 10-20 противниками — что имело место в двух первых столкновениях с дворцовой стражей. Тем более, позднее, когда этот самый Тедрик выступает в качестве тарана, находящегося на острие наступающего отряда. Хотя, соглашусь, что и указанный недостаток для литературы того времени не является чем-то необычным.

Падение культа Сарпедиона от уничтожения его идолов — хоть и обосновано автором, но кажется недостаточно достоверным. Куда девалась мощная организация, которая веками терроризировала абсолютно теократическое общество?

Дальнейшие поступки Тедрика, инспирированные хрононавтом Скандосом, читаются с интересом, и даже не вызывают протеста, но также кажутся простоватыми и примитивными.

Тем не менее, в целом, понравилось, так как прочитано мною несколько раз. Антураж космической оперы, в декорациях средневековой сказки, вполне соблюден. Думаю, 8 баллов заслужено.

Чистый антифашистский памфлет, замаскированный под ответвление классического уэлсовского сюжета про нашествие марсиан.

В связи с этим:

1. Не создает интриги, так как исходный сюжет известен (хотя конец сюжета и любопытен по-своему).

2. Представляет собой практически чистое публицистическое произведение, в котором в качестве фашистов выступают марсиане — практически весь текст есть рассуждение и переживания ГГ.

3. Марсиане не представляют собой значительного отступления от оригинала и на махровых фашистов не тянут, хотя и выглядят несколько более зловещими.

4. Главным фашистом является ГГ, в зоопарк чудовищных мыслей которого читателя погружает его сон разума.

5. ГГ гипертрофирован и упрощен до невозможности. Он изначально является полностью и окончательно разложившимся — сначала он предает малознакомых людей, потом хорошо знакомых, потом вообще постороних, потом Родину, а в итоге вообще все человечество. И это не выглядит эволюцией его взглядов. Мне как-то в это верится с трудом. При всей своей нелюбви к англосаксам, я все-таки в курсе, что они с фашистами воевали, а не сотрудничали.

6. Имеется четкий классовый подход автора. Если положительные герои — это рабочие, а если негодяи и подлецы — то родовитые аристократы. Более того, ГГ предпочитает власти «рабочих и крестьян» власть наихудших фашистов или, вообще, марсиан-вампиров. Кстати, мыло из человеческого жира и абажуры из кожи тоже поминаются.

В связи с указанными обстоятельствами — общей «памфлетности» (сплошная философия сомнительной ценности), гиперболизированности героя (например, его рассуждения о половой привлекательности марсиан для земных женщин!) и отступлений от исторической правды (например, отождествление послевоенных немцев с фашистами), оценить высоко не могу. 5 баллов.

Шерлок Холмс как агент по розыску потерянных булавок.

Основано на упоминании Мери Морстен о деле Сесил Форрестер в «Знаке четырех».

Начинается с пародийного применения Уотсоном дедуктивного метода Холмса на его очередной посетительнице и клиентке. Уникально (в нехорошем смысле), что Холмс все «выводы» Уотсона одобряет и не добавляет к ним ничего. Грань между персонажами неким образом стирается, что не есть хорошо.

Сентябрь 1886 года; прямая текстовая датировка.

Крайне простой сюжет. Я не знаю, каким образом трактовало английское уголовное право 19 века события, послужившие его основой, но, похоже, что явно не как преступление (если только против светских условностей). Крайне простое построение сюжета — всего только один опрос Холмсом клиентки, с минимумом вопросов, и одна совместная поездка Холмса и Уотсона к моментально установленному виновнику. Характерно, что вопросы Холмса и ответы на них дают возможность не только Холмсу, но и любому читателю вообще, моментально угадать все последующие события, и даже мотивы поступков виновного. Ни знаменитой картотеки, ни клубов сигарного дыма, ни напряженных размышлений Великого Детектива. Вопрос вознаграждения также не поднимается.

Ограниченный круг действующих лиц. Нет Лестрейда (и любого его аналога); нет даже миссис Хадсон. Всего четыре человека.

Атмосфера Лондона не чувствуется.

Дыхание 19 века не ощущается.

Дедуктивный метод не просматривается.

Совсем бесцветный рассказ, а хотелось бы, чтобы Холмс играл яркими красками. 6 баллов.

P.S. Как можно заметить, рассказ все-таки написан не специально для сборника Майка Эшли, то есть — не заказной (таких несколько — которые изданы ранее, чем самый сборник — ранее 1997 года — «Общество нищих-любителей» рассказ Муркока и пр.), Поэтому оцениваю довольно высоко, невзирая на многочисленные изложенные замечания.

Любопытно, что это не про «расщелину», а про древнеримский тоннель. А Голубой Джон — это вовсе неизвестный науке минерал.

Только слово «ужас» из названия соответствует содержанию.

Конан Дойл использует все приемы нагнетания этого ужаса — ничего не описывает детально. Вой из тьмы, клочья шерсти, монструозные следы, пропажа овец (и людей). Даже в кульминации ГГ видит тварь в ночном мраке, или мельком перед потерей сознания. Так что монстр остается загадочным, мелькающим где-то на границе поля зрения. И только врезавшийся в память рассказчика «кадр», со вставшим на дыбы медведеподобным существом, превосходящим любого медведя в десять раз, и его выпученные, слепые, глаза, позволяют составить впечатление о реликте, с которым столкнулся ГГ.

Все добротно, хотя и простенько; дневниковое повествование; нагнетание экспрессии; сомнения в умственном состоянии героя.

Объяснения событиям даны исключительно как плод умствований рассказчика. Было бы у автора желание, он мог бы развить идею до размеров повести. Конец предсказуем.

Читал в издании ельцинской поры (https://fantlab.ru/edition65553) и оно меня порадовало тем, что в пещере, во мраке, герой внезапно садится ... на диван. Кто накосячил — выяснять не стал.

8 баллов.

Шерлок Холмс и влиятельный (сиятельный) клиент.

Основано на извлеченном из «Скандала в Богемии» дарлингтоновском скандале и «документах, найденных в одной страховой компании». Поскольку, в отличие от прочих упоминаний Уотсона, именно это — не просто упоминание, а намек на сходство обстоятельств «Скандала в Богемии» и настоящего рассказа, это дает читателю богатую пищу для предположений о сюжете, еще до собственно чтения.

1886 год. Странно, что в этот момент у Холмса уже есть друг в Агентстве Пинкертона, хотя его поездка в Америку, в «Долине ужаса», еще впереди.

Рассказ вялый. Холмс с Уотсоном наслаждаются вагнеровским «Зигфридом», а по возвращении домой, обнаруживают очередного клиента которого им любезно передает миссис Хадсон.

Изначальная стандартная дедукция Холмса, в завязке, о посетителе и его деле очень натянута; никакого блеска. Да и в дальнейшем — все примерно такого же сорта. Даже больше. Очень приличная задумка автора относительно собачьей шерсти влечет совершенно тупой вопрос Холмса (???) — есть ли собака в доме? Как выясняется буквально через страницу, Холмс обнаружил шерсть собак трех пород. Поэтому, его вопрос тупой. Клиент ответил, что собаки нет, но если бы он ответил «да» — все равно, никаких выводов из этого Холмс сделать не смог бы. Дальнейшее расследование Холмса основано не на наблюдениях и выводах, а на знаниях. Это замечательное качество Холмса, однако, к собственно дедукции, оно отношения не имеет.

Герои исключительно архетипичны и лишены индивидуальности. Есть туповатый и напыщенный лорд. Есть его пасынок — «золотой мальчик», запутавшийся в карточных долгах. Есть его мать, чрезмерно любящая свое чадо. Есть аристократ сомнительных достоинств, дружный с указанным пасынком. И есть (в качестве упоминания) опереточные американские злодеи-гангстеры.

Завершение мрачноватое. А вот, что сталось с американскими злодеями — поймали их пинкертоны, или нет, вообще остается за кадром.

Основная претензия к рассказу — маловыразительность. Сюжет совсем не запоминается. Обычно, при вторичном прочтении — хоть что-то от первого в памяти остается. У меня не осталось ничего. Второй раз читал — как в первый. Но с литературной точки зрения равно как и точки зрения холмсоведения, у меня претензий нет. Так что, 6 баллов.

Благодаря данному рассказу я разоблачил давнее злодейство советского переводчика Холмса Корнейчукова-Чуковского.

Составитель сборника, Майк Эшли, в предварении, не относящемся к тексту рассказа, предупредительно сообщает читателям, что он основан на упоминании Уотсона о трагедии семьи Эбернетти в рассказе «Второе пятно» и его бумагах, обнаруженных в букинистической лавке в Австралии.

В моем восьмитомнике Конан Дойла, в рассказе «Второе пятно», я никакого упоминания об Эбернетти не обнаружил. В советском же сборнике «Записки о Шерлоке Холмсе» также нет никакого масла и петрушки. Более того, в сравнительно новом, российском, однотомном сборнике всех произведений о Шерлоке Холмсе, текст рассказа также лишен поминаний о Эбернетти, масле и петрушке. Я буквально осатанел. Перевод во всех изданиях один и тот же. Только в сети я нашел дореволюционный (1904 года; А. Н. Линдегрен; Вестник Иностранной Литературы. Книга VIII.) перевод, который тут даже не упомянут на странице рассказа в списке переводов, в котором все это есть. Получается что автор Мойдодыра не только волюнтаристски обрезал Сагу о Холмсе, воспрепятствовав публикации «Долины ужаса» и ряда рассказов, но и самые рассказы обрезывал. Зачем? Этот вымаранный из текста абзац не противоречит ни диалектическому материализму, ни теории классовой борьбы, ни советскому образу жизни. Чистый волюнтаризм, благодаря которому мое мнение о Корнейчукове, и без того неодобрительное, пало еще ниже.

Сам рассказ.

Накрепко привязан к оригинальному Холмсу. Уотсон страдает от последствий ранения афганской пулей, причем, теперь, в примирение описок Конан Дойла, эта пуля сидит не в плече и не в ноге, а в теле. Дважды упоминается пристрастие Холмса к кокаину. Табак по-прежнему хранится в персидской (тут — турецкой, что говорит о незнании переводчиками класических оригиналов) туфле. Холмс, в процессе расследования, неимоверно обкуривает помещение, выгоняя Уотсона в клуб («Собака Баскервилей»). Упоминается «гиена и павиан» из «Пестрой ленты» (опять таки, минус переводчику — тут вместо гиены — гепард). Даже дословно цитируется, но без кавычек, фраза Элен Стоунер. Холмс прибегает к гриму и переодеваниям. Все это узнаваемо, и вполне примирило меня с этой очередной попыткой творчески освоить наследие Конан Дойла. Можно считать это воспроизведением холмсовских штампов (игра на скрипке и т.д.), но я ухищрения автора воспринял вполне положительно.

Плюсом идет то, что рассказ явно написан с удовольствием. Это не вымученная попытка взять из Конан Дойла упоминание о расследовании и нарисовать вокруг него шитый белыми нитками сюжет. Трагедия семьи Эбернетти, раскрытая благодаря наблюдению за петрушкой, погрузившейся в растаявшее масло, здесь вписывается в сюжет очень органически.

Расследование продвигается путем мелких последовательных действий Холмса, без каких-то прорывов. Логика руководит его действиями, что очень заметно.

Сопричисленные к сонму героев рассказов дети Эбернетти обрисованы скупыми, но вполне яркими, красками и индивидуальны.

Прогулка Холмса и Уотсона по туманному Лондону очень понравилась.

Хэппи энда нет. Более того, Холмс в данной ситуации не может «отпустить» преступников, которые ему более симпатичны, чем нанимательница, хотя и благородно скрывает от полиции факт покушения на него, которое только случайно не увенчалась успехом. Холмс удовольствуется тем, что сдирает с нанимательницы внушительный гонорар. А Уотсон отправляется в Баден-Баден лечить свои афганские раны.

Практически, это один из лучших рассказов сборника; вполне классический Холмс. 10 баллов.

P.S. Улыбнуло, что Уотсон поминает Достоевского.

Вопреки аннтотации, это никакая не статья, а самый что ни на есть рассказ о «жизни и приключениях Шерлока Холмса». Автор старательно описывает свою «охоту» за жестяным чемоданчиком Уотсона (из «Загадки Торского моста»), в котором хроникер хранил свои материалы о неопубликованных расследованиях великого детектива. Чемоданчик оказался украденным, и розыск информации о Холмсе пошел по частным собраниям, архивам Скотланд-Ярда и газетам 19 века.

В общем, автор (и составитель всего сборника) играет в игру «Холмс существовал, равно как и Уотсон».

Для тех, кто склонен играть в такие игры, это весьма симпатичная зарисовка; жалко, что всего две страницы текста.

Как вступление к последующим 26 рассказам разных авторов весьма уместно. 10 баллов.

Молодой Холмс против Себастьяна Морана ... и Мориарти.

Можно считать приквелом «Пустого дома».

Представляет собой «памятные записки» Шерлока Холмса (написано от его лица), сопровожденные предисловием Уотсона, переданные Холмсом Уотсону в 1894 году (сразу после истории «Пустого дома»), и помещенные последним в банк в 1897 году (упоминается «Дьяволова нога»), с указанием Холмса опубликовать «через 100 лет». Рассказ впервые опубликован в 1997 году — отличная, хотя и несколько тяжеловесная задумка!

Предисловие Уотсона позволяет не только датировать время «манипуляций» с текстом рассказа, но и «вываливает» на читателя массу креативных (и не вполне канонических) сведений о Холмсе: он родился в Голуэе, Ирландия; окончил Тринити-колледж; в Ирландии познакомился-столкнулся с Мориарти; имеет дядю Роберта Холмса — являющегося юристом и общественным деятелем. Кроме того, сначала Уотсон коверкает фамилию Мориарти (обосновывает её англизацию от исходной ирландской), а потом совершенно аналогичную операцию Холмс проделывает с фамилией Морана. В общем, все ирландцы — и Холмс, и Мориарти, и Моран — подумываю, а автор не ирландец ли?

«Памятные записки» Холмса это описание одного ланча в дублинском клубе «Килдейр-стрит», в компании Майкрофта (который уже продвинулся по общественной лестнице), по случаю получения Шерлоком стипендии Оксфорда, в 95 фунтов в год, с разоблачением мелкой, но крайней неприятной выходки Морана, следствием которой являются вопли обесчещенного Морана «Вам это даром не пройдет, Шерлок Холмс». Да уж, креатив так и брызжет. Себастьян Моран из «Пустого дома», по словам Холмса, до определенного момента делал карьеру честного солдата. А тут он начинает безобразничать аж в 1873 году, причем, в пьяном виде.

Холмс сообщает нам, что он учился в Тринити-колледже вместе с Джонатаном Свифтом и Оскаром Уайлдом, причем последний угрожал Холмсу написать повесть о страшном портрете!

Холмс уже чемпион колледжа по боксу и фехтованию на шпагах и рапирах.

Ланч в клубе сопровождается описанием массы аристократов; по крайней мере, лорда Росса (в тексте почему-то звучит Риза), я опознал как реальное лицо. Вообще, подозреваю, что во всем тексте вымышленными являются только Шерлок, Майкрофт, Моран и Мориарти. Это также чрезмерная попытка привязать героев к реальности, от каковой неопытные читатели вполне могут поверить и в реальность самого Холмса!

Мориарти просто присутствует; мы созерцаем его описание — глазами молодого Шерлока. А вот Моран, как указал выше, совершает крайне позорящий аристократа поступок. Холмс его разоблачает. Особого блеска дедукции здесь не наблюдается. На мой взгляд, Холмс просто наблюдателен и логически последователен. Видимо, таким и должен быть молодой (еще не детектив) человек 20 лет от роду.

Читается легко, однако многочисленные отступления от канона все-таки не дают возможности оценить высшим баллом. Заслуженно — 8.

P.S. Уотсон упоминает «Практическое пособие по пчеловодству», которое Холмс написал уже после выхода в отставку, после 1903 года, следовательно, упоминание о нем никак не могло попасть в рассказ, «запечатанный» в банке с 1897 года.

Шерлок Холмс срывает маски.

Классическое сочинение, основанное на стандартных приемах Конан Дойла. Холмс угадывает, чем занимался весь день Уотсон («Собака Баскервилей», например); встречает очередного нервного посетителя, который рассказывает таинственную и интригующую историю (масса текстов); рассказывает, чем этот посетитель занимался днем (смотрим, например, «Пеструю ленту»).

История посетителя также вполне стандартна; даже «изюминка» данного рассказа — мерзкая, нечеловеческая рожа в окне — извлечена автором из «Желтого лица».

Нельзя сказать, что читается без интереса; но стремление автора следовать канону чрезмерно.

Холмс с Уотсоном выезжают на место происшествия, осматривают очередной мрачный, уединенный особняк; потом его окрестности; ночуют в гостинице, после чего Холмс производит стандартные хитроумные розыскные мероприятия (непонятные Уотсону) и ставит свои ловушки.

Ночевка в зловещем особняке; бдение во мраке (снова «Пестрая лента»), погоня за явившимися злодеями и — гибель одного, с последующим разоблачением второго.

Рассказ разделен на семь глав; последняя завершает историю (не сюжет; сюжет завершился ранее). Здесь же раскрывается загадка, которую Холмс разрешать не стал. И Холмс играет на скрипке.

Специфично, что в сюжете полностью отсутствует официальная полиция; следствие с начала и до конца является строго частным. Холмс, что не часто, получает солидное денежное вознаграждение. Завершается полнейшим хэппи эндом.

В целом, неплохо, хотя как отметил выше, автор компилирует стандартные приемы и демонстрирует недостаток собственного воображения. Зато он не наделяет классических героев неведомыми свойствами характера и привычками. 7 баллов.

Шерлок Холмс против тупого преступника.

Сюжет весьма напоминает «Берилловую диадему» из канона, с известным упрощением в данном случае.

Рассказ, с претензией на классику. Претензия, в общем-то, обоснована. Уши «Диадемы» лезут отовсюду. А еще, одним моментом, напоминает «Москательщика на покое». Такое впечатление, что автор не творчеством занимался, а старался максимально похоже на Конан Дойла написать. Больших плюсов за это давать, думаю, не стоит.

Из любопытных моментов:

Уотсон, при осмотре прилагающегося к сюжету трупа — что почти уникально — делает тот же вывод, что и Холмс.

Лестрейд, который также прилагается к сюжету (и здесь потуги на максимальную приближенность к оригиналу), демонстрирует классическую тупизну и самомнение.

Очень скомканное завершение; такое впечатление что автор не влезал в заявленный размер рассказа (хотя именно этот рассказ самый короткий в сборнике).

Интеллектуальная работа Холмса практически не показана — поскольку преступник оказывается исключительно тупым и его вина устанавливается уже на этапе осмотра места преступления. В остальном — Холмс лишь ищет подтверждений этой вины.

В целом — все замечания мелкие, но, к сожалению, их много. Посему, не имея особых претензий ни к сюжету (взяты лучшие черты оригиналов!), ни к изложению, ни к героям — тем не менее, только 6 баллов.

«Шерлок Холмс не смог победить американскую коррупцию».

Еще один из рассказов, безусловно портящих сборник Майка Эшли. Начинается все с пресловутого «исчезновения Джеймса Филимора» (упомянутого Уотсоном в «Загадке Торского моста») — якобы Шерлок Холмс в молодости не смог разрешить это дело, в связи с чем запомнил фотографию пропавшего и на протяжении 30 лет везде искал его, вглядываясь в лица встречных-поперечных.

Будто ему больше нечем заняться! Кстати, само исчезновение обошлось без какой-либо «воронки» — не знаю, то ли автор намудрил, то ли переводчик.

Место действия основой части рассказа — США. Отбытие туда Уотсона (в отличие от иных аналогичных случаев небрежения профессией) — здесь одобряю полностью; цель благородна. А вот Холмс выезжает туда с целью разоблачения коррумпированного мэра Сан-Франциско и его шайки.

Поскольку об этом речи больше не ведется (даже ни намека, ни примечания); это только выдуманная (и тут же забытая) автором причина отъезда в Америку — вынужден предполагать, что американская коррупция неистребима. Вообще, автор явно страдает проблемами со связным построением сюжета.

По прибытии героев в США, читатели принуждены выслушивать длинную лекцию по истории и теории синематографа, в исполнении Холмса, от которой хочется изблевнуть. К чему все это?

Как не смазанная телега, со скрипом, сюжет все-таки переползает к детективной части, обозначенной в начальной зарисовке.

Все, аут. Автор предлагает настолько глупейшее разъяснение им самим же придуманных загадок, что только диву даешься.

Не обнаружил во всем тексте буквально ничего, заслуживающего похвалы, кроме благородной причины отъезда Уотсона в Америку. Но за нее я должен давать оценку Уотсону, а не рассказу. А рассказу — 3 балла.

«Обряд дома Месгрейвов-2»; сиквел.

Рассказ, относящийся к худшей части сборника Майкла Эшли.

Нет, начинается бодренько. Предложенная Холмсу загадка достойна его не только по мнению автора, но и по моему мнению.

Исследование конверта — отлично, дедукция на высоте (хотя некоторые предположения — игра слов, например — кажутся натянутыми).

Однако начав за здравие, автор продолжает и заканчивает за упокой.

Во-первых, по совершенно непонятной мне причине он присвоил рассказу «говорящее» название. Рэйчел Хауэлз — это скрывшаяся от Холмса и правосудия служанка сэра Реджинальда в «Обряде дома Месгрейвов». А оригинал-то, между прочим, широчайше известен.

Как только в тексте появляется Месгейв — не оригинальный (тот погиб на охоте), а его сын — и замок в Харлтоне — все, можно дальше не читать. И суфлера можно отпустить домой; зрители этого лицедейства сами подскажут героям их реплики — если те вдруг их забудут. И насколько мощен и оригинален рассказ Конан Дойла, настолько слаб этот. Я даже скажу вот что: любой внимательный читатель «Обряда...» совершенно точно ответит на вопрос, который туповатый Уотсон задает Холмсу почти в самом конце. То есть, любой читатель вправе претендовать на дежурное изумление Уотсона.

Во-вторых, оригинальный «Обряд...» в конце рассказа дает совершенно четкий ответ на один юридический вопрос. Я не знаток международного права 19 века, однако верю Конан Дойлу — если он так написал — значит так и есть. Автор данного рассказа почему-то решил снабдить свой текст утверждением противоположного содержания; которое при этом выглядит как скучная и излишняя длиннота.

В-третьих, Рэйчел Хауэлз в оригинальном «Обряде...» охарактеризована недостаточно ярко — кроме её пылкости и невротического склада характера точно не сказано ничего, однако у меня сложилось впечатление, что это довольно жалкое, забитое существо которым помыкают гнусняки, типа Брайтона. Тут же автор опять демонстрирует нам креативный подход к освоению наследия Конан Дойла; он делает из девушки прямо какого-то Мориарти в юбке. При этом, Холмс — что поразительно, этой убийцей восторгается, хотя это далеко не Ирэн Адлер — за той смертоубийств не значится.

В итоге: за первую часть рассказа, которую я считаю приличной, и только за нее — 5 баллов.

«Шерлок Холмс против серийного убийцы».

Если, скажем, у Джека-потрошителя достоверно 5 жертв, то здесь мы имеем четыре. Причем, я недаром вспомнил именно о Потрошителе — тут как раз автор нас «радует» аналогичными, необычайно зверскими преступлениями, с изъятием органов жертв.

Нигде в классической Саге я ничего подобного не встречал; особенно, с такой пугающей детализацией описаний трупов.

Это несколько шокирует — так как сочетается с как всегда элегантным Холмсом. Уотсон тут не бесполезен — он профессионально производит осмотр жертв. Но стандартный парадокс шерлокианы — Уотсон видит все то же, что и Холмс, однако того, что нужно, не замечает, и надлежащих выводов не делает.

Считаю безусловным плюсом рассказа, что разгадка (как и в оригинальных творениях Конан Дойла) гениально проста. Тут вообще никаких сюжетных намеков давать нельзя. И как раз в этом рассказе я вообще никаких изъянов в логике не заметил. Просто отличный сюжет, прямо классика Холмса.

И Холмс тут блистает; расследование серии, поставившей в тупик официальную полицию, происходит невероятно быстро. Выводы Холмса просты, но блестящи. Антагонист, кстати, явно психически ненормален.

Девять баллов; минус один за излишний натурализм — просто к такому в Холмсе я не привык.

Попытка «раскрытия» намека Уотсона (Пенсне в золотой оправе) на некое неописанное расследование, который, наряду с гигантской суматранской крысой и историей алюминиевого костыля, я считаю наиболее интригующими. Попытка не первая; даже в данном сборнике, в другом рассказе, пиявка также имеется, хоть и не действующее лицо. Но про иные конкретные рассказы мне просто известно; другие варианты истории я не читал.

Как это удалось.

Сюжет в целом является плодом необычайно буйной фантазии автора. Именно, необычайно буйной. Считаю, что никто, даже семи пядей во лбу, предсказать такой сюжет, прочитав его начало, не сможет.

Очень сильное начало Очередной посетитель Холмса, со своей очередной загадочной историей. Но здесь история имеет совершенно явный мощный мистический намек. Конечно, до истории Собаки баскервилей далеко но я равным образом далек от мысли обвинить автора в неспособности приблизиться к величайшему творению Конан Дойла.

Самый сюжет. Предствляется нагромождением событий, каждое из которых имеет малую вероятность, но все-таки возможно. Однако, когда весь сюжет — это маловероятные события — перебор, по-моему. Вот эпизод появления главной героини — пиявки, собственно — герой мог конечно, задремать, но — маловероятно. Тут же появляется доктор злодейского вида и производит некие манипуляции, смысла которых герой не постигает. Возможно? Да, но герой слепой какой-то. Вот это я и имею ввиду. Расчет злодеев в каждом случае на невнимательность. Злодеи так поступать не вправе.

Далее по тексту идет набор технических перлов. У Холмса откуда-то появляется только что изобретенный рентгеновский аппарат; и Холмс его применяет в медицинских целях — тогда, как рядом есть настоящий медик Уотсон (относительно настоящий, конечно — он больше писатель), который — ни в зуб ногой. В развязке Холмс — уже точно настоящий физик, а не детектив, проявляет познания в электротехнике (генератор Теслы, но и не только).

В целом, за буйную фантазию автора, отношу этот рассказ к лучшей части сборника. Минусую два балла — за искажение образа Холмса-детектива (он не физик, все-таки) и за оборванную сюжетную нить с сестрой главного героя — её действия идут вполне в русле злоумышлений злодеев, но она, вроде, не виновата. Как так вышло — не разъясняется.

Итого — 8 баллов. Рекомендую не почитатетям Холмса, а любителям замысловатых сюжетов и замысловатых преступлений.

Весьма неравномерный сборник; содержит и совершенно классические вещи; и откровенно слабые; а также вещи, рожденные в исключительно буйных мозгах авторов (в хорошем смысле).

Чем запомнился в целом:

1. Охватывает период с 1873 года (это первые дела Холмса!) — и аж до 1918 года. Да, герои воюют в первой мировой войне. Каждый рассказ предваряется «исследованием» относящихся к рассказу моментов — откуда сюжет (ссылки Уотсона во многих рассказах), какой конкретно год и т.д. Мне вот это очень понравилось.

2. Мелькают реальные персонажи — Уэллс, Оскар Уайльд, какой-то весьма известный преподаватель колледжа. Склоняюсь к мысли, что это не есть хорошо — самодостаточный мир Холмса от этого не становиться реальнее, а, напротив, эту реальность утрачивает. Мориарти мелькает в молодости Холмса что резко противоречит канону.

3. Совершенно ненормальное количество техницизмов в тексте. Тут и радий, и ренгеновский аппарат и генератор Теслы и синематограф. Вплоть до космического корабля (!!!) и пузырька с лунной пылью. Образ Холмса это изрядно портит, так как он внезапно становится физиком, любителем фантастических романов, медиком (!!!) — и это в компании тупого Уотсона. А мне вот нравится ограниченность Холмса! Не нужно делать из него супермена-всезнайку.

4. Содержит полную хронологию дел Холмса, которая полезна, но в некоторых моментах весьма спорна.

5. Наоборот, отсутствуют «герои» типа: дьявола (да, а вы что ли не знали, что Холмс с ним знаком?), Дракулы, доктора Джекила, Фу Манчу.

6. Форзац (оба) издания представляет собой некую энциклопедию, содержащую разъяснение потенциально непонятных современному читателю понятий — справочник Брэдшоу, ольстер, макинтош, эркер и так далее. Отличная задумка!

7. Масса иллюстраций Сидни Пэджета и др., обрамляющих новые повествования оригинальными изображениями.

Любителям Холмса следует читать с осторожностью — дабы не потерять сон и не испытать внезапного острого желания броситься с дрекольем на этих гнусняков, чуть было не просочившихся в добропорядочную шерлокиану. Особенно, с него не следует начинать знакомство с Холмсом. Относящимся к Холмсу без особого пиетета, просто как сборник детективных рассказов — вполне пригоден.

Из-за неравномерности качества рассказов, поставлю нейтральную среднюю оценку, где-то 7.

«Шерлок Холмс на выезде» — в Индии или на Цейлоне — непонятно.

По приглашению своего друга Тревора — да,да! Того самого, из «Глории Скот».

Что он расследует — полностью понятно из заглавия. Напишу, как он расследует.

Автор радует читателей изумительно прекрасной дедукцией по поводу карточного стола. Да и вообще, Холмс хорош; и Уотсон тут не нужен (его кстати, и нет Если бы он на месяцы своих пациентов бросил — я бы его совсем перестал уважать).

Расследование описано подробно («Все ходы записаны»). И неоднократно радует нас строгими логическими построениями.

Есть два момента нарушения логики по ходу повествования. Я не понял, почему он заинтересовался девушкой Многозначительное молчание Великого детектива — это нам понятно и знакомо, но объяснения последующее слабовато.

И в конце (это менее заметно), нахождение пропавших — выглядит простым предположением. Но вот объяснение ночных призрачных воплей предложено просто отличное! Не ждал!

Чем еще понравилось:

1. Пропавшие джентльмены оказались гнусными мерзавцами — это всегда нравится.

2. Мерзавцы получили по заслугам — даже слишком суровым образом

3. Хэппи энд в остальном.

Это почти классический Холмс; очень понравилось; за огрехи в логике отнимаю один балл. Итого — 9 баллов

«Шерлок Холмс» без друзей, без связей, без финансов, без опыта», вооруженный лишь острым умом и несомненным детективным таланом. То есть, молодой Холмс.

По времени примерно совпадает с «Глорией Скотт» из канона. Но «Глорию...» Холмс сам лично излагает Уотсону по прошествии значительного промежутка времени, то есть сам правит историю — убавляет и прибавляет где считает нужным; соответственно, «Глория...» и выглядит неотличимо от прочих классических рассказов. Здесь же Уотсон, потрясенный смертью друга в пучине Рейхенбахского водопада, в одной из своих поездок, случайно встречается с бывшими преподавателями Холмса-студента, и буквально вырывает у них обстоятельства данного происшествия. Тут, соответственно, изложены наблюдения и точка зрения этих стариканов, откуда сильные отличия рассказа от классического творения пера Конан Дойла.

Холмс здесь именно такой, как я написал в начале — у него нет близких друзей, нет связей; предполагаю, что и финансов немного. А отсутствие опыта черпаю из «Обряда дома Месгрейвов» — там, где описаны напряженные занятия Холмса на выбранной им стезе в течение ряда лет.

А противостоят Холмсу сильные мира сего Легко предсказать, чем в реале кончилось бы такое столкновение. Оно так и кончается в рассказе — начальство колледжа покрывает это дело; Холмсу предложено молчать; он благородно отказывается и ... вынужден покинуть колледж. Мягко говоря, автор тут, конечно, несколько грешит против канона — нигде не говориться, что Холмс учился в двух разных местах; с другой стороны, четкого опровержения данного обстоятельства я также нигде не встречал.

Прошу меня не рвать на части, я субъективен но такой Шерлок мне не нравится. Холмс — это нерушимая Скала, это Монолит, это гранитный обелиск на дартмурских болотах, на который набегают волны лестрейдов, королей Богемии и мориарти; набегают — и отступают, оставляя только пену! А Холмс остается — нерушимый, самостоятельно решаюший вопросы Добра и Зла. К такому Холмсу я привык а тут — все не так. С другой стороны я прекрасно понимаю, что молодой Холмс не мог быть иным, люди с возрастом меняются, и поэтому испытываю к автору теплые чувства за то, что он ограничил унижения Холмса только тем, что изложено в рассказе. И — да! Холмс уже отличный боксер!

Следствие о пропаже картины. Первые четыре хода Холмса — абсолютно логичны; это знакомый нам деятельный Холмс. Далее повествование автора несколько провисает, так как последующие события выглядят менее привязанными к ходу расследования.

А разоблачение злодеев, мягко говоря, притянуто за уши. Но склонен считать, что тут Уотсон просто не мог выявить всех ходов Холмса (его-то рядом нет! объяснить некому!) и, соответственно, описал события сумбурно. Умиляет, что уже тут Холмс готов пойти на незначительне нарушение закона, в целях разоблачения злодунцев — как он не один раз поступал и впоследствии.

В общем, очень неплохой рассказ (особенно для данного сборника); отнимаю всего два балла — за изложенные выше огрехи и за унижения Холмса (да, я злопамятен!). Итого, 8 баллов.

«Медицинское приключение доктора Уотсона»

Именно так, потому что первую треть текста составляет описание симптомов «загадочного заболевания». Проблема в том, что оно вовсе не загадочное. Любой изучавший гражданскую оборону=каждый — моментально догадается о чем идет речь. Мало того, читатель испытывает сильный когнитивный диссонанс. Вот ладно бы это было написано в начале прошлого века! Это и была бы загадка. Но зачем в конце века писать о загадочном заболевании, характер которого угадывается моментально.

И, соответственно, весь дальнейший сюжет угадывается также мгновенно. Поскольку все очевидно, не буду ставить никаких спойлеров, а напишу вот о чем. В последних двух третях текста автора совершает еще один невиданный поступок. Каждый изучавший физику в объеме средней советской (о современной — разговор другой) школы прекрасно знает, что количество радия или, к примеру, протактиния, в любой момент времени строго одинаково, поскольку их существование обусловлено исключительно нахождением в естественных радиоактивных рядах. А их количество обуславливается соотношением периодов их полураспада с периодом полураспада материнского элемента. Отсюда следует физическая невозможность существования никаких «месторождений» сильнорадиоактивных элементов. Их количество ничтожно, а для добычи нужно перерабатывать тысячи и миллионы тонн руды материнского элемента. Поэтому ничего радиоактивного в волшебной коробочке находится не могло, и облучиться никто не мог! Даже самый махровый конспиролог, верящий в существование философского камня в средние века (рецепт которого был потом забыт), не поверит, что наши пращуры умели выделывать радий (прочих элементов настолько мало, что их на кончике иглы рассматривают, а не в сундуке хранят.) Единственное с чем соглашусь — что описанная в рассказе картина, в том числе голубоватое свечение порошка (а не раствора) — точь-в точь похожа на известный эпизод в Бразилии 1987 года — там и результат был аналогичный Но там-то был вскрыт источник с искусственным элементом. Не хватало еще поверить, что в 1500 или каком году умели цезий радиоактивный делать.

Тут вроде бы пора ставить точку, но, неожиданно нет.

Рассказ имеет три плюса, за которые дам ему три балла:

1. Описание атмосферы и самого места нарисовано мрачными и яркими красками.

2. Взаимоотношения в паре Холмс — Уотсон неожиданно вполне соответствуют канону.

3. Сама идея рассказа оригинальна хотя и бредова.

Итого соответственно, три балла.

«Ужас морей». Рассказ, который, предположительно, должен вызывать у читателя ощущение ужаса и мурашки — на деле, по прошествии столетия, ничего такого не вызывает. Мир изменился и люди вместе с ним. Многочисленные террористические акты, свидетелями которых мы все становимся, притупили способность ужасаться. А телевидение, не просто демонстрирующее, но, временами, и смакующее скабрезные и кровавые подробности бытия, тем более. Думается, даже если бы «каюта» (место преступления) была бы не описана Уотсоном-Конан Дойлом, а сфотографирована и продемонстрирована — это ничего бы не изменило. Не думаю, что это хорошо, хотя к собственно Конан Дойлу и «Черному Питеру» это никак не относится.

Рассказ очень фактурный. И использованным экстраординарным оружием, и образами преступника и жертвы, и общей атмосферой в доме убиенного, да и самой мрачной историей, которую с блеском распутывает Холмс.

Чем характерен.

1. Не в первый и не в последний раз Холмс демонстрирует нам такое следственное действие, как следственный эксперимент. Это далеко не общее место расследований той поры. Благодаря этому мощному инструменту познания, Холмс устанавливает важнейший факт. Даже физически сильный Холмс не в состоянии воспроизвести действия преступника — что дает возможность утверждать, что дело не в силе, а в профессиональных навыках оного.

2. Официальным оппонентом в этом расследовании выступает Стенли Хопкинс. В отличие от Лестрейда и Грегсона (а ведь есть еще и Джонс, и Грегори и Форрестер и другие), данный инспектор Скотланд Ярда выглядит более симпатичным. Да, он также малоопытен и легковерен, но он готов признать правоту Холмса и вообще заранее расписаться в невозможности разобраться в деле самому, и пригласить Холмса. Именно простое сопоставление физических возможностей подозреваемого по его версии, с железно установленным в результате эксперимента Холмсом, приводит к аннулированию официальной версии.

3. Рассказ напрямую датирован июлем 1895 года При этом, в преамбуле Уотсон прямо ссылается на дело с «лордом Холдернессом», описанное в предыдущем по времени издания рассказе «Случай в интернате». Этот же рассказ также вполне четко датирован 1900 годом О чем это говорит? О том, что Уотсон не только неважный врач (неоднократная покупка-продажа медицинской практики; постоянное «бросание» своих пациентов ради участия в делах Холмса; перерывы в практике, ведущие к утрате профессиональных навыков), но и о том, что и писатель Уотсон беспорядочный. Он записывает дела не по свежим впечатлениям, а по прошествии больших промежутков времени что конечно влияет на обстоятельность и «свежесть» его повествований.

4. Герои крайне звероподобны, прямо монстры какие-то, и описаны соответственно. В них чувствуется первобытная мощь и низменность душ. Исток всей истории настолько мерзок, что сам по себе мог бы стать отдельной детективной историей. При этом Нелиган, напротив, инфантилен Непонятно, что он собирался делать в компании Черного Питера, если бы тот не был к этому времени умершвлен. Его душевные порывы заслуживают уважения, а вот их реализация — не очень.

5. В период действия рассказа Уотсон проживает совместно с Холмсом на Бейкер-стрит. Это свидетельствует и том, что он и браке уже не состоит, и практику забросил.

6. Акции, в виде бумаг, хранящихся в коробке, прямо-таки умиляют (как и золотые соверены, впрочем, которыми были награждены сопутствующие преступнику моряки в развязке рассказа). Сейчас и соверенов никаких нет — в лучшем случае резаная бумага, а то и пластик, и акций никто вообще никогда не видел. Ни один брокер. Это непостижимые человеческому разуму наборы нолей и единиц в регистрах каких-то монструозных машин. Мир стал намного менее реальным и вещественным.

7. Детективная линия проста, но оригинальна. Холмс, возможно, менее ярок — на фоне таких злодеев -но в основном потому, что он не проявляет исключительных чудес дедукции (при осмотре места преступления он не находит практически ничего). Он просто неоднократно указывает Хопкинсу на его ошибки и тем самым, направляет расследование по нужному пути. Завершающий акт драмы очень четко привязан ко всему ходу расследования. Никаких предположений, только четкое знание, на основе ясной логики!

Отличная классика английского детектива начала 20 века. 10 баллов.

Хочется поставить классический подзаголовок — «Кто все эти люди?».

Мне сугубо не понравились персонажи. Кого мы имеем?

Стонтон присутствует только незримо и произносит на протяжении повествования всего несколько слов. Относительно него, кроме его довольно предосудительного намерения «ввести в заблуждение наследодателя», ничего сказать не могу Конечно, только поощрения заслуживают его сильные чувства к безымянной и бедной девушке, но почему это сопровождается какими-то меркантильными, и явно очень длительными, соображениями — мне непонятно. Да и его легкомысленное поведение — на чем бы оно не основывалось — намекает на какой-то инфантилизм. Не понравился.

Овертон — ограниченный, недалекий и наивный «спортсмен», который, как выясняется далее, даже не думал оплачивать услуги Холмса. Каково? Вообще, два этих взрослых балбеса-ного-и рукомячиста, в силу их инфантильности, едва ли заслуживают положительной оценки.

Подагрический лорд-скряга Маунт-Джеймс неприятен, но в конце концов, он в своем праве! Почему он должен содержать своего взрослого, пубертатного и хитрого пасынка мне непонятно. Минус ему, так как любой вариант Скупого рыцаря априори отрицателен.

Хамский, бестактный и желчный доктор Армстронг также не может являться светлым пятном на общем безрадостном фоне. Он вступает если не в преступный, то в морально предосудительный сговор со Стонтоном. Вот сам бы и дал Стонтону денег — почему Маунт-Джеймс-то должен платить? Кроме того, его манера общения с Холмсом воспринята мной крайне негативно.

Самый Холмс в этой истории выглядит бестактным и каким-то любопытствующим Он по-прежнем блестящ в дедукции — примеров по тексту полно — но врачующим любовные язвы я его не особо представляю. Тем более, что по ходу повествования он ничего, кроме собственных блестящих умственных упражнений, не демонстрирует. Тут нет ни моральной дилеммы («сдавать-не сдавать»), ни необходимости оценивать моральные облики участвующих в действе лиц; ни сложностей спасения оправданного Холмсом, но подлежащего передачи официальному правосудию, героя. Ничего нет. «Я, Холмс, разгадал загадку! Мне никто не заплатил, преступления не было, я никого сдавать не обязан и не буду, до свиданья». Как-то это все слабовато выглядит.

Последний — Уотсон — вообще отсутствует в повествовании! Ни одной запоминающейся реплики или действия!

О хорошем.

Расследование идет по классическому варианту от Шерлока Холмса: загадочная телеграмма — объяснение заявителя — осмотр места происшествия — допрос — хитрость Холмса — новый допрос иного лица — неожиданное препятствие — устранение оного Холмсом и разъяснение истории. Поскольку это классика детектива — плюсы, плюсы...

Новые образчики блестящей дедукции и железная логика каждого действия детектива. Не заметил «хвостов» и натяжек.

Образ «старой викторианской Англии» в наличии. Словечки типа «подагра», «пресс-папье», «перо», карета, телеграмма — в наличии Поведение и привычки «лондонских денди» непонятны современному читателю, но традиционны для соответствующего исторического периода. Разделение людей на «лордов», «джентльменов», «рабочих» и некоторого «непонятного сословия» в наличии. Брачные условности («неравный брак»), особенности наследования — имеются. Это также нравится.

Действие датировано февралем, год не указан. Однако, упоминается Мориарти и, соответственно, позднее 1894 года. Уотсон проживает вместе с Холмсом, на Бейкер-Стрит. Его браки вообще не упоминаются, так что и это подспорьем в установлении хронологии быть не может.

Вопреки своему обыкновению ставить высшие оценки рассказам из первых трех сборников, этому рассказу — по вышеуказанным причинам — 8 баллов.

«Шерлок Холмс против русских!» Против русских революционеров, вернее, русских террористов, названных автором причудливым термином «нигилисты».

Оставляет посему двоякое впечатление. Сюжет в достаточной степени замысловат, чтобы заинтересовать читателя ограниченными рамками рассказа. Холмс, как и всегда в ранних рассказах, хорош — и по ходу расследования, и в завершающем разъяснении оставшихся темными моментов. Заслуживает исключительно положительной оценки.

Но как только вопрос касается «русских мотивов» — тут же обнаруживается полная некомпетентность автора в реалиях России конца 19 века. Заметим, что время действия рассказа датировано точно — ноябрем 1894 года. Итак, что за нигилисты предстают нашему вниманию? Полностью загадочные, даже бесфамильные, личности. Нигилизм это вообще более философский термин, нежели революционный. А к концу 19 века он исчезает даже из философии — зато окапывается в западной литературе. Но и если, вопреки тексту, отнести время действия к более раннему периоду — все равно, «нигилисты» никаких оформленных организаций (тем более, боевых террористических — на что имеется жирный намек) не имели; тактика индивидуального террора также ничего, кроме осуждения, вызвать не может. Даже более, вера автора (или его героев) в фантастическое всемогущество этих злобных террористов на просторах Европы, равно как и наивное доверие Холмса благородству царской охранки — вызывают протест. Вообще, насколько хороша логика Холмса — настолько плоха мотивировка действий прочих персонажей. Для современного читателя она совершенно непонятна. Отдельного «плюса» удостаиваю автора за изложение им истории, содержащей присвоение русским злодеем денег и бегство его ... в Англию. Вот это как раз выглядит очень современно!

Среди прочих особенностей данного рассказа выделил бы гнусную привычку Холмса (правда, в интересах расследования) усеивать ковры сигарным пеплом. Рассказ (как часто бывает у Конан Дойла) содержит отсылки ко множеству неописанных Уотсоном дел и к одному описанному — конкретно, к «Знаку четырех».

Итак, детективная составляющая классическая и отличная. Но, все-таки, высший балл не поставлю — очень уж меня позабавили опереточные нигилисты. Итого — 9 баллов.

P.S. Перечитал прочие отзывы. Насчет соляных шахт в Сибири, на которых надрывались каторжане — не в курсе; однако, что на соляных заводах они работали — уточнить не поленился.

Именно из первоиздания данного романа мы узнаем о существовании такого «писателя-авангардиста», как Дуглас Брайан, написавшего «четыре романа и цикл новелл» о Конане, и что данный роман «написан в 1969 году». Как и все ранние читатели, я искренне поверил в эти бредни. Посему, для ограждения молодых читателей, нужно прежде всего подчеркнуть, что это вовсе не Брайан, и, что характерно — даже не Дуглас. Да и роман написан отнюдь не во времена героического продолжательства оригинальной Саги, в которые творили неплохие западные авторы (не все и не всегда). Автор вовсе Елена Хаецкая. Можно по-разному относиться к импорту забугорных псевдонимов, но для меня один этот факт сильно портит впечатление от восприятия текста. Потому, как следом за Хаецкой Сагу наполнили легионы всяких норвегов и новозеландцев, некоторые из которых вообще посягнули на Святое — осмелились спорить, глумиться и переписывать тексты автора саги и Конана — Роберта Говарда. Все это выглядит как непонятное идоло-западопоклонничество. Как будто нормальный читатель не оценит добротный текст, если он не будет снабжен логотипом «Брайан».

Минус два балла за непонятную и потенциально гнусную выдумку.

Самый роман. Опять непруха, которая требует развернутого объяснения. Мы созерцаем гнома Алвари. Никаких гномов в Хайбории Роберта Говарда не было. Брайанофилы утверждают, что не сказано и об их отсутствии. Но по мне даже этот стандартный прием критиков-комментаторов Писания вообще не действует. Хайбория Говарда — это органичный взаимоувязанный мир. Утверждать, что в ней может быть все, что прямо не опровергнуто — значит, размывать данный мир до степени утраты им оригинальности. Алвари, кстати, персонально перекочевал впоследствии в цикл Толуэлла «Великая душа», который и сам не может похвастать качеством истинной Саги. А гномы вообще — как раса — населили вымышленные (фальшивые) Хайбории сонма вышеупомянутых норвего-зеландцев. Один из этих псевдо-импортных товарищей прямо написал позднее (в 1998 году), что у гномов мало женщин и они в большинстве своем содомиты. Мне никаких содомитов в мире Говарда не надобно (как и нигде вообще). Любопытно было бы узнать у Хаецкой — Алвари содомит или как? Безусловно отнимаю три балла только за исковерканный мир Роберта Говарда. Кстати, и ифрит как таковой тоже не особенно вписывается в Хайборию Говарда, в которой вполне достаточно всяких иных демонов.

Текст. Достаточно бодр и вообще неплох — если считать его произведением о вымышленном не-Хайборийском мире.

Есть некоторая проблема — за которую балл отнимать не буду — неоригинальности сюжета. Что мы имеем — квест о поисках сокровища Конаном, который заканчивается облапошиванием Конана, с попутным истреблением чудовищ. Сюжеты Говарда по справедливости не лучше, но он писал в 30-е годы, является родоначальником жанра, да и адресовал свои сочинения отнюдь не обремененным интеллектом читателям. Современный автор так действовать права не имеет. А кто думает, что имеет — тому я рекомендую оседлать машину времени и телепортироваться во времена Говарда и писать там.

Герои. Конан не оригинален, но ослом (как у некоторых других авторов), пубертатом и инфантилом не выглядит. Нормальный Конан. Алвари (если он не содомит) — индивидуален, желчен, ворчлив и гнусен, как и всякий гном. Отличный не-Хайборийский гном. Сфандра бледна, но она обязательно должна быть по логике сюжета (Сага о Конане — как и о Бонде — обязательно должна сопровождаться наличием соответствующего персонажа). Прочие второстепенные герои все-таки некоторые штрихи характеров имеют; должен признать, что в рамках приданных им ролей добротны.

Линия с демоном-ифритом — вполне приемлема с некоторыми замечаниями. Эпизоды первичного вызывания ифрита склонен все-таки счесть юмором, а может, и назиданием современным пубертатам — не плюй в неположенных местах. Дальнейшая его судьба легко угадывается; кому интересно — читайте.

Описанный мир. Он, в общем-то, внутреннему взору вполне представляется. Так что и здесь — нормально.

Концовка — стандартна для большинства приключений Конана (как вариация бывает только разве что — сокровища пропил), но вот в контексте данного романа нехороша. Конан облапошен особо гнусным образом. Мерзкий гном зримо не наказан, на моем восприятии Конана, как героя, нанесена незаживающая рана. Однако, она оригинальна, посему наказания не требует.

В итоге — хороший, добротный роман (лучший среди написанного Хаецкой), о стандарных приключениях похожего на Конана двойника-варвара, в каком-то приятном, но не-Хайборийском, мире.

С учетом указанного выше — 5 баллов.

Роман, безусловно, тяготеет к вампирской классике (хотя бы местом действия и наличием самого Дракулы). Однако предаться безумным восторгам по его поводу не могу, по нескольким причинам:

1. Нестандартные (в дополнение к стандартным) способности вампиров — типа путешествия по «лучам света Луны», обращение не только в летучих мышей, но и в котов и змей (!), управление стихиями и т.д.

2. Оборванная сюжетная линия (вообще никакого объяснения не дается) относительно участия Райса и Уата в церемонии жертвоприношения Дурге/Кали, в бытность последних в Индии, вследствие которой, будучи помечены, герои некоторым образом защищены от «засасывания» вампирами. Во-первых, самые взаимоотношения Кали и вампиров достаточно нестандартны и причудливы. А, во-вторых, эту защищенность я домыслил сам, так как автор на эту тему особо не распространяется.

3. Наивность героев, граничащая с их инфантилизмом или (кому как) тупостью. Читателю все очевидно; очевидно должно быть и героям. Но последние долгое время ничего не понимают, прямо как малые дети.

Композицию читаю удачной — сочетание эпизодов чтения различных древних документов с событиями, происходящими с героями hic et nunc.

Сами герои — недостаточно глубоки, но и не поверхностны, какие-то психологические отличия между ними имеются.

Атмосферу повествования, к сожалению, интригующе-мистической назвать не могу; частично — из-за скудности описаний.

Роман достаточно древний, в связи с чем (неизбитость темы) заслуживает дополнительных плюсов.

Оценка — 7.

Никакого вампира в наличии не имеется — ни анонсированной злодеями-составителями «древней истории о вампире», ни сказочных вампиров, ни гламурных, ни даже классических — никаких. Вместо этого читатель наблюдает распад личности главного героя, мечущегося в любовном круглоугольнике, и, при этом, сам читатель рискует подвергнуться моральной деградации. ГГ непрерывно что-то обещает окружающим его женщинам — Бэти, Аде, Дэзи. И, соответственно, ничего не выполняет, а самые обещания тут же забываются. Может, нравственные и прочие аспекты истории и представляют интерес, но я, к сожалению, ждал другого. Вампира я ждал! Непонятные — то ли умышленно, то ли нет, оборванные сюжетные линии и авторские конструкции (к чему этот самый Магатма Гуру, какое отношение Бафомет имеет к вампиризму, каким местом пришить к повествованию бичевательные практики, вылезающие периодически какие-то поляки; даже само раздвоение — как основа сюжета) мне сильно не понравились. Как и сам декаденствующий главный герой. Большинство героев настолько спиритуализировано, что это напрягает и возникает желание почитать про нормальных людей.

Больше 5 поставить не могу, сколько и ставлю. Возможно, кого-то психологические аспекты заинтересуют — тогда читайте. А любителям вампирской классики — не рекомендую.

Сижу и смотрю на 12-листовую тетрадку, выпущенную в СССР (ГОСТ 12063-75), еще в узкую линейку (кто помнит), в которую аккуратно вклеены вырезанные из 8 номеров Пионерской правды эпизоды соответствующего рассказа (или маленькой повести).

Детская память услужливо подсказывает врезавшиеся выражения «Тревога, капитан — загудел Посейдон», «Астероид был пуст, мертв и холоден» и так далее.

Вместе с отцом и сыном Климовыми и роботом Посейдоном, мы переносимся в конец 23 века, в котором существует СССР (красный флажок на рукаве скафандра Димы!), дети учатся в школах, в которых, очевидно сохранилась 5-бальная система оценок, люди разговаривают на интерлингве (японские иероглифы при этом сохранились!) и летим в поясе астероидов (в котором уже обнаружено больше тел, чем намекает номер литературного астероида 567-12; если это номер, конечно).

Сюжет очень простой, детский. Я не знаю, в какой мере неизвестные мне авторы (читатели Пионерской правды) участвовали в создании рассказа; подозреваю, что в очень малой. Тем не менее, рассказ вполне себе закончен; то малоправдоподобное предположение, на котором основан, вполне исчерпывается повествованием. В период дефицита фантастики в СССР он шел на «ура».

Повесть «Пленники астероида», в которую Булычев решил трансформировать данный рассказ, не читал. Тем не менее, рискуя впасть в отрицание по типу Пастернака, заявлю, что я этим не очень доволен. Есть текст; есть Дима Климов, который, в силу малого возраста, искупает львиную долю простоты повествования и поведения героев. Нужна ли тут Алиса Селезнева — думаю, что нет. Алиса хороша в своем месте и в свое время. Здесь она не нужна, как бы автор не обосновывал свое решение. Возможно, что в свое время он (фантаст!) думал, что первый вариант забудется, но пришел Интернет!

Спасибо товарищу Булычеву за наше счастливое детство я, конечно, скажу. Потому, что так именно и чувствую. Но — сюжет очень прост, заезжен; литературных изысков нет; прямолинейное изобличение злодеев и хэппи энд — хорошо для тех, кто не читал темной фэнтези (100% первоначальных читателей рассказа).

И, продолжая смотреть на обложку тетради, на которой иллюстрация с близким, кривым горизонтом астероида, обломками кораблей и выглядывающими в иллюминатор Димой и Посейдоном; 8 баллов.

Последний рассказ (или глава из повести «Девочка с которой ничего не случится»), до которого я добрался в процессе написания отзывов; есть, что сказать и здесь.

1. Снова упоминаются «посольства», причем, в этом случае — не марсианское на Земле, а вполне себе земные. Есть государства? Границы? А где «коммунистическое общественное самоуправление»? Парадокс, однако.

2. 8 марта (кстати, о том, что это праздник — не упоминается; нехорошо) лабуцильцы теряются при выходе на околоземную орбиту. Вместо них засекают потерянный два года назад спутник «Нобель-29» Совершенно невероятная, немыслимая, абсурдная ситуация. В настоящее время даже, на околоземной орбите отслеживаются все сантиметровые тела, с присвоением номеров Satellite Catalog Number, SCN. Не засечь корабль, потерять спутник, перепутать одно с другим — невероятно. Я даже скажу больше, есть нехорошая система НОРАД, и есть могучие станции СПРН в России, которые непрерывно обшаривают околоземное пространство в поисках вражеских ракет. Вся земля накрыта сплошными радиолокационными полями; кроме отдельных участков, может быть.

3. Ошибка в определении координат места посадки в 15 угловых минут, это 15 морских миль или больше 25 километров. Коль лабуцильцы ведают о земной системе координат (им сообщили, видимо), то источник ошибки непонятен. Современным пользователям GPS или ГЛОНАСС это кажется совершенно диким, так как они могут выйти в совершенно определенную точку, с ошибкой в сантиметры.

4. Загадочная земная радиация, испортившая связь лабуцильцев. В окресностях Москвы! Это при том, что в системах связи обязательно должны применяться радиационно-стойкие элементы — космос же! И при том, что все горные породы — неважно на Земле или Лабуцилле — будут иметь совершенно определенную низкую естественную радиоактивность. Неубедительная причина.

5. Городские легенды будущего (пришельцы из антивещества, невидимые инопланетяне, шутники) свидетельствуют о низком интеллектуальном уровне людей будущего. Не хочется так думать.

6. Подтверждается (из главы «Бронтя» я только предположил), что на Земле имеется наземный частный транспорт, который дополняется вертолетами, винтокрылами, орнитоптерами, вихрелетами.

7. Про возможность существования разумных существ указанных размеров имеется рассказ Циолковского «Биология карликов и великанов»; с Константином Эдуардовичем склонен согласиться.

В характере Алисы проявляется некоторая иезуитская дотошливость.

Традиционно, для сборника «Девочка с которой ничего не случится», по тем же причинам — 10 баллов.

Данная глава из «Девочки с которой ничего не случится» публиковалась и в виде отдельного рассказа; посему, опишу свои наблюдения здесь, отдельно от прочих глав указанной повести.

1. К 208х-м годам сохраняется такое чисто советское изобретение, как дача — хотя ничто в рассказе не говорит о том, что она используется для выращивания овощей и фруктов; напротив, в следующем рассказе ясно сказано, что Алиса собирает землянику в лесу, а не на даче. Справедливо ли утверждать, что к указанному времени дачи, как места отдыха, да еще имеющие индивидуальный (не коллективный) характер, сохранятся — это вопрос не ко мне; Булычев решил, что — да.

2. Монорельс, как вид транспорта. Считаю перспективным, хотя он и до настоящего момента недооценен.

3. Вообще, сохранение природы в первозданном виде и Земля отнюдь не превращается в «повсеместный сад» — отличное предсказание! То, что благородных грибов в лесу меньше, чем грибников, напоминает не будущее, а настоящее любого года — что 1965, что 1975, что 208х-го.

4. Предлагаемое читателю кардинальное изменение характера человека, в которое я не очень верю — мальчик Коля, «отбирающий у детей игрушки» является уникумом, которого изучают специально приглашенные специалисты. Хоть и не хочется упоминать об этом здесь, но реальные дети отбирают, причем — не игрушки, а деньги.

5. Некоторое безобразие с экспериментом Кураки. Утверждается, что в далеком будущем автомат защиты цепи будет включать в себя плавкие (!!) предохранители. Без комментариев.

6. Этот же указанный Кураки — просит Селезнева телеграфировать в Токио о замене пробок. Насчет телеграммы — даже не знаю, что и сказать; авторский недосмотр.

7. Далее — слава Богу, проясняется, что Селезнев не отправлял телеграмму, а провидеофонил. Но, опять-таки, обнаруживается, что видеофона нет на даче; есть только коллективный на станции монорельса. А внезапные заболевания? А несчастные случаи с жильцами?

8. Есть элемент сатиры — Селезневы ругаются по поводу некачественного кухонного робота, производства Щелковской фабрики, который дважды перегорал. В чьей огород это камень — сказать не берусь, однако предполагаю, что с соответствующими проблемами Булычев знаком не понаслышке.

9. В этом рассказе акцентируется внимание на роде занятий Селезнева; больше нигде такого нет — упоминаются и марсианские огнедышащие гадюки и неведомые укусамы, по которых известно только то, что они щеголяют в панцирях, и какие-то красные крумсы.

10. Некоторое противоречие с главой «Я набираю номер». Про Бабу-Ягу Алиса не слышала, но вот про привидения, рыцарей, волшебников, великанов — да.

Алиса в данном рассказе непосредственна, егозлива, капризна — нормальный ребенок. По причинам, которые изложил в других отзывах на «Алису» — 10 баллов.

Собственно, очень добрая история о девочке будущего, написанная в очень удачно подобранном формате бесхитростных рассказов её отца. Есть определенные элементы космооперности, а из фантастики вообще — повесть, которую можно давать читать в любом возрасте (нужно только уметь читать и иметь начальные познания об окружающем мире.)

При этом, каждая глава, прочитанная в зрелости, дает некие новые черточки несбывшемуся будущему (и речь не только о ненаступившем коммунизме, а об обществе вообще).

Каждую главу (за исключением тех, которые издавались отдельно), можно оценить с этой точки зрения.

«Вместо предисловия»; всего полторы странички, а, между тем, мы узнаем, что Алисе предстоит идти в школу. Означает это, собственно, то, что автором не предсказаны активно продвигаемые уже сейчас формы дистанционного обучения. Впервые упоминается «марсианин», о которых речь — ниже.

«Бронтя» — целых ворох «предсказаний»:

1. Вылупление бронтозавра из окаменевшего яйца — выглядит крайне сомнительно; более фантастично, чем «Парк Юрского периода», и даже чем вылупление эпиорниса из яйца (яйцо сравнительно свежее) в рассказе Уэллса.

2. Просвечивание яйца рентгеном — крайне вредное мероприятие; тут на помощь пришла МРТ, которая дает поразительную детальность, в том числе, в динамике.

3. Под 80-этажную гостиницу в Москве подходит только башня «Федерация-Восток»; все прочие (как сталинские, так и российские — ниже).

4. Антарктида заселена, что в настоящее время вообще крайне сложно прогнозировать (по срокам).

5. Марсианские богомолы — в природе отсутствуют, и даже в 1965 году были сильные подозрения на этот счет.

6. Ко времени Алисы сохранился наземный транспорт (возможно, даже личный — хотя и неясно), что следует из замечания об отсутствия необходимости «переходить дорогу» на пути от дома к зоопарку.

7. Доставка бамбука грузовыми ракетами из Индии. Косяк, не иначе. Их нет, и никогда не будет — потому, что не использовать подъемную силу атмосферы, когда она так плотна — верх неразумности. А вот пассажирский (и возможно, грузовой) гиперзвук — будет, хотя, вероятно, еще и не скоро, но не на ракетоподобных, а на самолетоподобных аппаратах.

8. Совхоз «Поля орошения» — не иначе, как недосмотр автора. Термин «совхоз» имеет очень четкое смысловое значение, и в коммунистическом будущем сохраниться бы не смог (был бы комхоз). А может, Алиса живет не в коммунизме? А вот насчет выращивания в этом совхозе (невзирая на его любое местоположение) бананов — верю вполне.

Краткое содержание рассказа — Алиса торжествует.

«Тутексы»:

1. Марс, населенный марсианами, которые являются аборигенами планеты (так как вынуждены ходить в скафандрах внутри земных куполов) — явная условность и перебор.

2. Соответственно, условностью является и вымершая цивилизация «тутексов».

3. Невесомость в земных кораблях на маршруте Земля-Марс — архаика, которая плохо воспринимается среди прочих чудес.

4. Роботы, впервые появляющиеся в повествовании. Пока что, робототехника развивается совсем не в том направлении, что предсказывали фантасты. Промышленное роботы есть; любая степень автоматизации и механизации любых процессов — в наличии, но встретить разгуливающих по улицам роботов пока трудновато.

5. Вездеходы-прыгуны — излишнее украшательство; непонятно, какие преимущества дает прыгучесть.

6. Почтовые ракеты — сомнительно, чтобы они существовали и на Марсе, если только они — не межпланетные. Но последний вариант кажется архаикой, в окружении видеофонов.

Краткое содержание главы — Алиса пакостит археологам.

«Застенчивый шуша». Про повторы того, что отмечено в предыдущих рассказах — не буду; только новое:

1. Первомайский праздник сохраняется к 80-м годам 21 века. Хочется верить, что так и будет. Хотя о какой «международной солидарности трудящихся» в коммунистическом будущем Алисы может идти речь — непонятно.

2. Постулируется, что к указанному в пункте 1 сроку, уже начнутся межзвездные перелеты. В отношении указанного утверждения испытываю крайний пессимизм.

3. Планетная система у Сириуса — не обнаружена; вероятность, что её найдут — небольшая (уже бы нашли — звезда близкая).

4. Крайне недоволен тем обстоятельством, что согласно Булычеву, ювенальная юстиция полностью победила и воспитание, путем принуждения и наказания, бывает только в сказках. Это — та категория прозорливости, про которую хотелось бы сказать — «лучше бы её не было».

5. Инопланентные звери, невозбранно проникающие в межзвездные корабли — такой безалаберности даже от космооперы не ожидал.

6. Микрофильмы, неважно — звуковые или нет, исчезли так быстро, что их никто и не заметил. Ими успели попользоваться только шпионы.

7. Говорящий зверь (разумный, одним словом), не обнаруженный целым легионом биологов — нонсенс. Равно как и цивилизация, никаких признаков которой не обнаружили опытные звездолетчики.

Краткое содержание главы — Алиса чуть-чуть пакостит и, в основном, торжествует.

«Свой человек в прошлом» — глава, в которой Алиса пакостит совсем чуть-чуть (в течение 3 минут), и торжество, как таковое, также отсутствует. Просто проказничает ребенок, что и в наши дни вполне нормально и заурядно. Что можно отметить:

1. Кроме «школы» из предисловия, в будущем Алисы есть «детские сады»; в общем и целом это не является всеобщей традицией воспитания, и присуще, скорее, коллективистским обществам.

2. Котенок, отправленный в прошлое, и превратившийся в Тунгусский метеорит — это беззлобная шпилька в адрес изобретателей сотен гипотез об указанном метеорите; воспринимается исключительно с юмором.

3. Любопытный феномен: из будущего Алиса отправляется ... тоже в будущее, только крайне близкое. Она попадает в 1975 год, тогда как повесть написана в 1965 году.

4. Тезис о «низкой Москве» соответственно, не может восприниматься вообще никак — Москва какая была в 1965 году, такая и осталась в 1975 году. Скорее, это намекает на высотное строительство в Москве после 1975 года.

5. Любопытно, что в детстве я также воспринимал «писателя Аркадия», как Стругацкого; и только потом, обнаружив, что «Пятна на Марсе» — вымышленная книга, переменил свое мнение.

6. Наблюдение, несколько портящее идеальный образ будущего Алисы. Девочка отказалась подарить книгу «Пятна на Марсе» жуликоватому академику, что говорит о том, что: а). Означенный академик страдает от атавистических собственнических чувств, да еще и пытается манипулировать маленькой девочкой. б). Алиса, что вообще парадоксально, очевидно, также имеет некоторые представления о ценности материальных предметов. Вынужден предполагать, что соответствующие собственнические наклонности присущи человеку, как биологическому виду и никакие эксперименты хунвейбинов изменить это не смогут.

В общем и целом, за простоту (причем — не вымученную, а формат такой!), легкость в прочтении и восприятии, и пригодность для любого возраста — 10 баллов. Кстати, по прочим отзывам ясно вижу, что Булычев менял текст, по сравнению с изданием 1968 года.

Что мы видим из данного рассказа, кроме видеофона/скайпа, со статусом «онлайн»? Я заметил четыре момента:

1. «Вымывание» традиционных героев (типа Бабы-Яги) из детского сознания, и их замещение человеками-пауками и проч. (может, конечно там они какие-то иные подразумеваются, но все-таки не сказочные), что реально в настоящее время и происходит.

2. Абсолютно неудачное название «продуктопровод». Неудачное, потому, что при этом подразумевается (из названия) именно доставка продуктов, что нерационально, затратно и неразумно. В печать продуктов на 3D принтере я абсолютно верю, а в некие трубы, по которым некие продукты поставляются в дома — нет. Будем считать, что это просто неудачное название.

3. Печальное «непредсказание» прогресса компьютерной техники. Не может марсианин 3-4 часа (так по тексту) «перерывать энциклопедии и телефонные книги», поскольку все явно должно быть оцифровано, и поиск должен занимать микросекунды.

4. Общество Земли будущего не может быть признано полностью коммунистическим — хотя даже в википедии указано, что Булычев описывал коммунизм. Почему? Потому, что коммунизм отрицает государства, и никаких «марсианских посольств», соответственно, быть не может. Особенно принимая во внимание то, что ниже изложено под условным пунктом 5.

5. (Условно) Марсианин, безусловно, сугубо условен. Это явно не абориген планеты Марс, так как в 1965 году всем было прекрасно известно, что никаких высокоорганизованных марсиан в природе быть не может (из последующих рассказов об Алисе — к сожалению, следует, что это абориген). Этим словом не может быть назван переселенец с Земли, даже родившийся уже на Марсе. Почему? Потому, что повесть отодвинута в будущее на сто с небольшим лет; этого недостаточно для физиологических изменений — «глаза без ресниц» (кстати, ресницы имеют четкую физиологическую роль, почему они вдруг исчезнут на Марсе — непонятно).

Читается очень бодро; вообще — идет на «ура» в любом возрасте. Мною прочитано в детстве, в составе соответствующей повести, в 15 томе антологии советской фантастики. Особенно учитывая удачно найденный Булычевым формат — незатейливые рассказы о девочке будущего, записанные её отцом. Ставлю 10.

Продолжение повести «В плену черной дыры», в котором фантазия автора становится еще более буйной (к сожалению, в нехорошем смысле).

Итак, планета Ренэ продолжает своё эпическое падение в черную дыру. Планета, при этом, вращается вокруг обычной звезды, с которой никаких нехороших пертурбаций не происходит; это вот откуда-то из глубины мировых пространств появляется Лебедь Х-3, который-то и затягивает Ренэ в сферу своего притяжения. Почему это происходит так быстро, так как средние звездные расстояния хорошо известны, я постигнуть не могу; на деле (если бы что-то подобное произошло) никакой драмы бы это не вызвало, поскольку реальное «падение» заняло бы тысячи лет.

И вот тут у нас имеются два героя — одного почему-то постоянно называют по фамилии «Азизов», а второго — по имени Адам. Как уже легко может догадаться читатель, этот самый «Адам» принимает мужественное решение послужить науке, посредством падения в черную дыру совместно с планетой. Азизов, в это время, занят спасением неорганической цивилизации Ренэ — в общем, все донельзя эпично. А раздражает вот что: каким бы дурацким не выглядел поступок Адама (я допускаю, что человеческая глупость беспредельна), он является еще и совершенно бесполезным. Как известно, никакой информации из-под гравитационного радиуса передать нельзя в принципе; в силу чего поступок любого Адама является только экзотической попыткой самоубийства. Более того, поскольку свойства пространства и времени около такого экзотического объекта должны быть донельзя своеобразными — что дает богатейшую пишу для самых экзотических приключений. Увы, приключений нет. Даже совершенно экзотическая ситуация, когда для внешнего наблюдателя никакой Адам никогда не достигнет гравитационного радиуса, а для самого Адама — благополучно его пересечет (одновременно окажется в двух местах) никак не обыграна. Из экзотики — только нарастание гравитационного поля, выражающееся в уплотнении предметов; и все.

Теперь переходим к «спасателю» Азизову. Понятно, что кораблю не хватает энергии чтобы покинуть планету — иначе и быть не могло! И какой же способ находит ГГ для покрытия недостачи 12% от энергии, потребной для межзвездного полета? Повторяю, 12%. Могучий симбиоз умирающих неоргаников и самого Азизова приводит к решению ... воспользоваться силой вулканического извержения! Это при том, что любой вулкан, на любой самой громадной планете, и накачанный любым количеством энергии — даст от силы километры в секунду, а не те тысячи (вспоминаем про 12%!), которые кораблю требуются. При этом, есть известный механизм Пенроуза, который позволяет объекту покинуть эргосферу вокруг вращающейся черной дыры, при недостатке энергии; ничего и придумывать не нужно — нужно было просто бегло ознакомиться с соответствующей литературой (работы 70-х годов). Да даже для земной орбиты есть механизм, позволяющий невозбранно получать дармовую энергию — достаточно размотать в направлении земли достаточно тяжелый груз на тросе; после перерезания троса груз переходит на более низкую орбиту, а сам корабль — совершенно халявно — на более высокую.

Часть действия повести происходит на Земле; однако, самая Земля будущего (что могло бы смягчить негатив) никак не описана. Кроме какого-то брадобрейного аппарата никаких бытовых подробностей; Азизова принимают за сумасшедшего (он летел до Земли 150 лет), хотя определить возраст (на мой неискушенный взляд) для техники далекого будущего есть самое простое дело.

В общем, сплошной косяк — вплоть до «юмора», что Адам наблюдал в телескоп «черную дыру«!

По сравнению с первой повестью, которая просто неоригинальна, здесь, на мой взгляд, пропало не только желание придумывать, но и элементарная логика. Ставлю 5 баллов, из которых один добавляю за единственный эпизод в конце, где обыгрывается узбекское имя Азизова — «Олмос», что значит алмаз, и который мне понравился.

В 1984 году, во 2 номере «Звезды Востока», прочитал окончание данной повести; из-за отсутствия 1 номера журнала, и начала произведения, испытал известное неудовольствие. По прошествии более 30 лет, неожиданно вспомнил данный прискорбный факт.

При этом, не помнил ни названия повести, ни её автора, а только конспективное содержание. Перерыл все шкафы — журнальных номеров не нашел; вернее — нашел, но уже позднее. Путем замысловатых манипуляций все-таки «вычислил», что читал в детстве, и прочел целиком. При этом, продолжение повести — «Блеск алмаза» (3 и 4 номера «Звезды Востока» за 1985 год) в сети не нашел вообще, чем донельзя поражен; даже пытался в поисковики впечатывать точные цитаты из журнального варианта.

«В плену черной дыры», безусловно, может понравится в советском детстве; в современном — даже не знаю; менталитет не тот, да и читатель ныне избалован и развращен литературой любых жанров.

Повесть схематична; в основном — приключенческая составляющая превалирует (интригующее сообщение с гибнущего звездолета — частый прием). Основные идеи — неорганическая жизнь; неорганическая цивилизация; попытки контакта, помещенные в экзотическое окружение падающей в черную дыру планеты, новизной не блещут — даже для 80-х годов. Тем не менее, прочитал с интересом — как образчик узбекской советской фантастики; вспомнил, при этом, детство. Герои условны, что для данной категории фантастики большим минусом считаться не может; поступки героев жестко продиктованы линейной структурой повествования — что-то происходит — герои реагируют.

Любопытно описание будущего — звездолеты, позитронные роботы (тоже изобретение — не автора), электромобили, силовые поля и пр соседствуют с бумажными чертежами (никакой 3D графики и никакого 3D конструирования). Даже список потенциальных членов экипажа чиновник передает Азизову (ГГ) в бумажном варианте. С компьютерной техникой, которая сейчас привычна — совсем плоховато. Роботы с известной свободой воли есть, а вычислительной техники, ЖК-мониторов и т.д — нет. Также и со связью. В общем, описанное будущее нисколько не похоже на наше. Про социальные и общественные нюансы — ни слова; что там за общество — не понять; ничто не намекает на предполагаемый коммунизм (хотя денежные знаки не упоминаются ни разу). Космонавтика — как и положено — развита гипертрофировано; явно какие-то гиперпространственные варп-технологии в эксплуатации, вкупе с мгновенной связью за межзвездные расстояния. Но при этом, сборка радиотелескопа вручную.

Последнее наблюдение — судя по автору, в будущем присутствуют гетеросексуальные браки, что мне очень нравится, соответствует анатомии и биологии, и опровергает идеи некоторых исключительный сообществ.

Читается легко; объем небольшой, голову ломать не надо. 6 баллов, пожалуй.

Прочитал в книговековском (последнем) издании. Судя по ранее размещенным отзывам, (совпадение имен персонажей) в мерзком переводе и сокращении, хотя в книге указан другой переводчик. Нахожусь, в связи с этим, в унынии.

Бодрое, интригующее, начало. Некоторое сюжетное «западение» в середине повествования, и мощный (хотя и несколько преувеличенно-фантастический), финал. Вообще, финал несколько предсказуем, но это не мешает восприятию.

Прекрасная извечная тема — красота зла. Хотя Аэша, на мой взгляд, на роль вселенской злодейки не тянет; она остается притягательной, ибо её злые деяния (из тех что описаны конкретно) имеют личностный (для Холли и Винцея — уж простите, так в моей книге) характер. Для отстраненного наблюдателя (и читателя) никакого глобального злодейства не обнаруживается; только в её планах (да сбылись ли бы они вообще?).

Вообще, Хаггард мне нравится, пока я не обнаружил среди прочитанного (не так много, как хотелось и планируется) ничего слабого.

В общем, довольно прямолинейно (хотелось бы более разветвленного и сложного сюжета), за это — отнимаю один балл. А так — 9.

Добротно, стандартно; герои узнаваемы, равно как и эпизоды. Автор ничего особенного не изобрел. Короткие предложения (в переводе так), примитивные упрошенные мотивы поведения героев; никаких интриг. Сама средневековая Англия показана весьма упрощенно (в описании автора выглядит так). Двадцать лесных стрелков ввалились в храм, сорвали бракосочетание пассии друга Робина со старикашкой, и отец Тук тут же произвел венчание положительных персонажей. И это при том, что отношение к процессу в Англии было сугубо серьезное и никто бы не признал брак, заключенный отлученным отцом Туком за действительный. Про это — ни слова — вот такой примитивизм. Серьезные раны у героев заживают, как на собаке; никаких гангрен и ампутаций. Робин невозбранно хамит в лицо королю Иоанну — вот тут-то я ждал реакции; не дождался.

Один балл отнимаю за примитивизм. А что не понравилось — сверхъестественное благородство Робина Гуда. Прямо сверхъестественное. Мы все знаем, что Робин Гуд — благородный, но он еще и разбойник!.

Он до конца сохраняет в живых второстепенных злодеев — Уолтера черного и Арнульфа, хотя возможности их умершвления возникают периодически. В эпизоде, когда Робин спасает своего сподвижника Билля рыжего — которому уже прижгли раскаленными прутьями пятки, да еще навалили на него гору камней (была такая средневековая пытка) — злодей Арнульф получает по мордасам, и Билль уже готов отрезать ему голову. Я бы сам, с поправкой на средневековый менталитет, поступил бы именно так. А вот описанный Робин Гуд — нет. Не дает свершится справедливости.

Очень неисторически, несправедливо и даже аморально. Отнимаю еще один балл. Остается 8.

Стоит ли читать? Мне показалось скучно, хотя претензий, кроме приведенных, я не имею. Так что — кому как; в книговековской серии выглядит уместно; переиздали не зря.

Совершенно уникальная антология. Не могу вспомнить ни один её аналог.

С одной стороны — печатать довольно значительные отрывки и читать произведения кусками есть явный дурной тон.

Но, с другой стороны, с произведениями Андрэ Лори и Ле Фора+Графиньи советский читатель вообще не имел возможности ознакомиться (если только по дореволюционным изданиям). Я лично и Жулавского прочитал первый раз именно здесь. Но если «На серебряной планете» я несколько позднее прочитал в библиотеке целиком, то «Изгнанников Земли» переиздавали в начале 90-х, и мне это издание не попалось. А «Вокруг Солнца» — так и вообще издано единожды и совсем недавно. Так что относительно данных романов (которые сами по себе довольно средние) я мог очень долгое время только кусать локоть.

Издание, при этом, не является чисто научно-фантастической антологией, так как содержит в себе и значительный элемент научно популярного — вплоть до выдержек из писем Ньютона и переводов ассирийских клинописных табличек. При этом, оно богато иллюстрировано, причем не иллюстрациями из цитируемых произведений, а древними астрономическими рисунками, и современными — как астрономическими, так и космическими — фотографиями. Что лунная пыль имеет едкий запах пороха — я узнал именно отсюда, из воспоминаний Олдрина. А сочетание описаний Жулавского и Уэллса с реальными воспоминаниями Армстронга — в одном месте! — дает читателю уникальную возможность сравнить фантазию и реальность.

В советские времена, не колебаясь, поставил бы 10, но в эпоху пресыщения книжной продукцией любого рода и интернета поставлю только 8 — все-таки, прочитав антологию в начале 80-х годов, — я уже тогда понимал, что не имею никаких шансов ознакомиться с полными текстами цитируемых произведений. Это, надо сказать, напрягало изрядно.

Роман, основанный на описании опытов, в настоящее время повсеместно осуждаемых и даже законодательно запрещаемых. Конечно, с точки зрения науки, выглядит примитивно (но не для 30-х годов!).

Не понравилось, что «фашизм» (или то, что в романе именуется этим термином) выведен не как человеконенавистническая идеология, которой не место в обществе приличных людей, а как некая социально-философская конструкция. Упрек не автору — в 1929 году фашизм еще не показал свой звериный лик. Но вот воспринимается это при чтении тяжело.

Понравилось, что никакого насаждения «советского образа жизни» и прочего «социалистического реализма» в тексте крайне мало и в виде малозначительных вкраплений. Невзирая на отношение читателя к социализму, само принудительное насаждение чего хочешь (хоть социализма, хоть демократии, хоть гомосексуализма) всегда воспринимается крайне негативно. Автор этого счастливо избежал.

С другой стороны, отношение автора к «черным» (по тексту) — то есть к неграм — далеко от принципов интернационализма. Автор вроде дежурно признает африканцев полноценными людьми, но как-то неубедительно. Ильину впору ужасаться планам осеменить гориллоидами десять тысяч негритянок, но он только возмущается. Далее, пропаганда «среди непомерно умного гориллоида Луи», сводится к возбуждению низменных инстинктов последнего.

В целом — довольно неплохо; читается легко и с интересом, хотя особых сюжетных находок я не обнаружил. Справедливо поставить 8.

Весьма не понравилось, по причине массы вопросов к автору.

Непонятный — без самого минимального объяснения — летаргический сон. Иновременные пришельцы не вылезают из гибернаторов или субсветовых кораблей; не пробуждаются после анабиоза и (самое примитивное) даже не вытаивают из отступающих ледников. Они вот просто грубо засыпают в небоскребе и просыпаются через тысячу лет. Как? Почему? Автор этими вопросами не задается. Статистика (как наука) буквально протестует против того, чтобы только всего два человека на земле впадают в этот сон и они, при этом, находятся в одном помещении. Вероятность — ничтожна.

Что за непонятная катастрофа произошла за эту тысячу лет? Очень вяло герои (и автор) к этому относятся. Выглядит как условный прием, в который сам автор не очень верит.

Тысяча лет — явно недостаточно для любой физической (не интеллектуальной, а изменения облика) эволюции любого животного. И равным образом недостаточно для опять же физической деградации людей. Через тысячу лет можно встретить тупых выживших, но они будут выглядеть как люди. Всякие серо-синие обезъяноподобные племена отменяются. По ходу дальнейшего повествования выясняется, что автор склоняется к версии деградации людей, а не эволюции обезьян (кого-то еще).

При этом обнаруживается явный расизм автора. Он обнаруживает в обезъяноподобных гориллоидах монголоидные и негроидные черты. То есть, по его версии, разложились именно негры. Более того, автор прямым текстом заявляет, что если негритосов освободить от руководящей роли белого человека, то через сто лет они снова начинают плясать вокруг каннибальских костров.

Мне, конечно, импонирует мысль о том, что время правления в США так называемого «афроамериканца» — есть периорд деградации Америки, но это — более моя мечта, чем реальность.

Понравилось подробное описание состояния разрушенного Нью-Йорка — с указанием конкретных небоскребов (герои засели в МетЛайф Тауэр — высочайшем небоскребе того времени), улиц, парков, магазинов и т.д. Весьма напоминает вероятные последствия любого крупного военного игрища. С другой стороны, когда автору нужно (по сюжету), чтобы что-то сохранилось — оно чудесным образом и сохраняется. Вот пример: инженер Стерн решил прослушать радиоэфир и послать SOS. Отлично! Он обнаруживает, что радиостанция в том небоскребе, в котором они обосновались, может быть отремонтирована. Хорошо! Но вот динамо-машина (одна из шести) оказывается работоспособной опять-таки в этом же здании. Не в другом, не на конце города, а именно там, где они решают поэкспериментировать с радиоэфиром. Натянуто, плохо. Но! И паровая машина, как привод для динамо-машины — опять-таки раболтает в этом же здании, что вообще безобразно нереально. И даже уголь — он складирован тут же. Статистика в глубоком нокауте.

Кстати, в этом же эпизоде выявляется сумасшествие Стерна. Только сумасшедший может раскочегарить паровой котел тысячелетней давности, у которого не работает измерительная арматура — водомерные трубки, манометры, даже предохранительный клапан, а все паровые и водяные трубы безбожно травят. Ужас! Котел закономерно взрывается, но только после того, как он оказывается не нужен по сюжету. Кстати, мне любопытно, Стерн забил топку котла на 1 час работы; помощников у него нет; радиостанция размещается выше обзорной площадки, а котел — в подвале. Сколько нужно времени, чтобы подняться из подвала на 200 метров?

В общем и целом — крайне неубедительный текст. Хэппи энд, в виде решения создать новую цивилизацию — совершенно неуместен, поскольку сопровождается убеждением героев в том, что их цивилизация будет без войн, преступлений и прочего. Откуда они это взяли?

Поскольку роман старый; новинка для своего времени, поставлю пять.

Невзирая на юмористическую фантастичность (или фантастическую юмористичность), Ийон Тихий поднимает вопрос, вполне присущий самой наитвердейшей научной фантастике.

Его «праатом» или, выражаясь современным языком, космологическая сингулярность действительно содержит в себе всю материю/энергию современной вселенной. Но ситуация еще хуже, чем наукообразно изложено в первой половине рассказа. На самом деле, любой атом (и электрон) имеет микроскопический, но конкретный и определимый размер. А космологическая сингулярность именно что никакого размера не имеет; это — точка. И эта математическая точка-абстракция при этом существует непонятно где — потому, что и пространства нет — оно тоже внутри этой точки. И времени нет — оно тоже внутри. Как строго доказал Хокинг в 67 году, космологическая сингулярность не подчиняется ни одному из известных законов физики. Как же быть? Плотность — бесконечна, температура — бесконечна, пространства — нет, время — еще не возникло? На самом деле, этот вопрос легко решается способом, который Разглыба «из рассмотрения исключил как слишком уж крайний». Но ничего иного никто, даже семи пядей во лбу, предложить не в силах.

Дальнейшее повествование непринужденно съезжает в область гротеска; в особенности, это касается козней «немца Аст А. Рота и наполовину англичанина, наполовину голландца Веелс Э. Вулла». Отдаю должное гению Лема, который совершенно точно предсказал национальность фантастического Сатаны (в трех лицах, что характерно).

Отличное расслабляющее чтение. Это — действительно весело. 8 баллов.

Пока что из прочитанных — лучший рассказ про Пиркса.

Своеобразная космо-готическая история. Вместо древнего, рассыпающегося замка — древняя, дряхлая ракета. Парадоксально, она описана намного более подробно и реалистично, чем «новенькие» в прочих рассказах и это описание сразу настраивает на какой-то мрачный лад, интригующий и дразнящий. Вместо привидения — новая техническая готика — странный сбой в управляющих контурах человекоподобного робота Терминуса, позволивший не только записать последние переговоры давно погибшего экипажа, но и предоставивший записи некую непонятную самостоятельность — и от самого Терминуса, и от содержания записи. Очень непонятный, очень загадочный сбой. Блуждания Пиркса во мраке, по чреву древнего корабля — вполне себе наукообразная мистика.

Наличие кота очень оживляет повествование; а мыши, и поведение Терминуса в отношении них — прямо умиляет.

Тут действительно присутствует нравственная дилемма. Если поступок Пиркса в отношении безумного Сэтавра у меня никакого протеста не вызвал, то здесь — все иначе. Хотя и Терминус однозначно безумен, и вполне подпадает под характеристику «распад функций». Каждый сам вправе решить — прав Пиркс или нет, но, независимо от персонального решения — осадочек остается.

10 баллов.

Очередные будни навигатора Пиркса, демонстрирующие нам неравномерность развития человеческой цивилизации (или какую-то извращенную равномерность?).

Космонавты слушают «новые пластинки». Еще живы те, кто читал этот рассказ, как новинку — но за это время пластинки сменились на кассетные магнитофоны (катушечные уже были во время написания рассказа), потом — на компакт-диски, потом на жесткие диски, потом на флэш накопители, а сейчас уже вообще никакой носитель информации практически не нужен — все хранится в виртуальной сети.

Девушка в ресторане читала книгу — интересно, какую? Печатную?

Пиркс носит наручные часы — которые давно уже превратились из средства измерения времени в символ статуса и престижа.

Аганян разворачивает рулон бумажной карты — когда карты уже давно сплошь цифровые. и, вообще, зачем карта, если есть навигаторы?

С другой стороны — роботы. Положим, прямоходящие роботы, способные передвигаться по сложной местности — например, по заваленному буреломом лесу, уже есть. Положим, производительность компьютеров достигла величины, совершенно непредставимой в начале 60-х годов, и сопряженные с компьютерами роботы могут очень многое. Но вот тест Тьюринга пока что не в состоянии пройти ни одна вычислительная машина — даже такая, которая обыгрывает чемпиона мира по шахматам. Будет ли вообще робот обладать хотя бы такой свободой воли/действий, как безумный Сэтавр у Лема — доподлинно неизвестно.

Посмотришь на все это, и кажется, что люди уже какие-то технологические монстры и превзошли фантазии Лема. Как бы не так! Только кое-где — превзошли.

Никакого исследования Луны (не говоря уже об освоении) нет и не предвидится. Потому, что, по вине неумных политиков и безумных зеленых гринписовцев, атомных реакторов нет не только в космосе, но и на Земле (кроме монструозных стационарных). Соответственно, и с горными лазерами проблемы. Не от чего запитывать (так как нет реакторов). Печально.

Жюль Верн в свое время сделал массу точных предсказаний, но фантасты XX века в большинстве своем ничего предсказать не смогли.

Правда, следует признать, что в данном рассказе Лем предсказывает спутниковое телевидение. Но, точное предсказание опять сочетается с архаичными радиограммами, с вымышленными проблемами при установлении радиосвязи на Луне. Опять, как и в рассказе «Патруль», Пиркс использует бинокль. И это в скафандре! Допустим, это специальный бинокль с удлиненным рабочим отрезком окуляра — все равно, использовать его, когда голова внутри шлема — крайне неудобно.

Социальные проблемы. Оно, конечно, увлекательно — охотится на спятившего робота, но:

1. Зачем его вообще сделали таким самостоятельным? То объяснение, что приводится в тексте («с запасом»), неубедительно.

2. Как так вышло, что повреждение управляющих узлов привело не к угнетению функций, а к их трансформации и развитию?

3. Что это за дикая, в стиле XIX века, охота на механизм. Да не верю я, что во всем пространстве не нашлось ни одной управляемой самонаводящейся ракеты для уничтожения взбунтовавшегося механизма. Что его нельзя было безопасно накрыть ЭМИ. Героические космопроходцы доблестно борющиеся с ужасами непознанного космоса — совсем не то.

4. Дикая концовка, когда люди стреляют в Пиркса, приняв его за робота (такие средства опознавания ждут нас в будущем, да — все на глазок), а буйный робот его защищает — у меня лично никаких эмоций не вызвала. Потому, что до этого Сэтавр убил как минимум 7 человек — и будь он хоть трижды разумным — он заслуживал закономерного конца. Угрызения совести Пиркса мне, соответственно, непонятны.

Как развлекательный боевик очень неплохо; глубиной — не блещет. 7 баллов.

Начало весьма напоминает недавнюю фантазию Элона Маска (выдаваемую им за проект) про Марсианский колониальный транспорт (Mars Colonial Transport). Именно этот американский мальчик вознамерился оснастить ракету ресторанами, барами, кинотеатрами, увеселительными заведениями; стоимость такой ракеты наверняка больше годового бюджета Пентагона. Правда — на метане, а не на атомной энергии. Маск как бы говорит нам словами товарища Саахова: «Вы сюда приехали, чтобы записывать сказки, понимаете ли, а мы здесь работаем, чтобы сказку сделать былью, понимаете ли...». К сожалению, одного желания для воплощения сказки в реальность явно недостаточно. Поэтому, читать рассказ «Альбатрос» и читать презентацию Маска — по сути одно и то же.

Рассказ не порадовал действием. Более того, как и описание всякой катастрофы, никаких мыслей, кроме мрачных, он вызвать не может. Пиркс тут играет роль зрителя. Сама катастрофа показана нам в виде набора трагических радиограмм и остается где-то за краем видимости. Ну, по крайней мере, причина катастрофы более реалистична, чем пресловутый вездесущий метеор. Телеграф или телетайп и морзянка вообще на продвинутом атомном корабле выглядит довольно странно.

В отличие от трех предыдущих рассказов — не понравилось. И больше всего этим пиром во время чумы; не совсем понял, для чего автор совместил космическую катастрофу и бесцельное времяпрепровождение танцующих гедонистов — для контраста, что ли? Да и спасательная операция, в части безумства экипажа «Порыва» — как-то не настраивает на веселый лад.

6 баллов.

Рассказ хорош. Хотя бы тем, что погружает читателя в сюрреалистическую атмосферу ранних представлений о космонавтике. Если у Жюля Верна все на электрической энергии, то здесь царят атомные ракеты; множество ракет (флоты целые); пилот — профессия, а не нечто уникальное, как космонавт сейчас. Брать в полет шпаргалку — кроме доброго веселия это никаких иных эмоций не вызывает; это кажется немыслимым, хотя космонавты действительно сдают экзамены — заточенные на каждый конкретный полет (не считая общекосмическую подготовку) — но — без шпаргалок.

С другой стороны — совершенно допотопная архаическая техника — рычаги (рычаги реактора вообще умиляют) и тумблеры (никаких джойстиков), калькуляторы, циферблаты, стрелки, траектометры и прочее. Положим, с первыми годами космонавтики это как-то схоже — на «Востоке» было достаточно и стрелок, и кнопок и даже траектометр (с иным названием) был, в виде глобуса, на котором отмечалось место корабля на орбите. Но уже давно в кораблях царит цифровая техника, но атомных двигателей — как ны было, так и нет! Вот и возникает некий когнитивный диссонанс.

Замечаний, собственно, два. Во-первых, я слабо представляю себе, как на Земле возможно воспроизвести гравитационные условия космического полета (перегрузки и невесомость), до степени абсолютной аналогии. Как?

Ну и, собственно, саму жестокость применяемого способа обучения; конец рассказа явно намекает на что-то нехорошее. Как-то это психологически не корректно.

Так что — 8 баллов.

Отличный рассказ; отличное объяснение — никаких монстров, пришельцев, таинственных излучений, провалов в пространстве и прочего. Все очень интригующе, но — рационально.

Представляет собой совершенно восхитительную смесь — с одной стороны, атомная тяга и скорости до 230 км/сек, а с другой — архаика в виде биноклей, катодных трубок, рычагов, рубильников, шаров-зондов и прочего аналогичного. Примерный аналог — самолет на паровой тяге или ЭВМ с ручным приводом.

С навигационной точки зрения представляет собой сплошной косяк. Патрульный полет продолжается считанные часы. Земля за это время превращается в звездочку, а сам полет происходит по инерции, при выключенном двигателе. Вот это-то и совершенно невозможно. Невозможно, за считанные часы, двигаясь по замкнутой орбите, удалится от Земли на достаточно большое расстояние. Это требует месяцев. А вариант — достаточно разогнаться — не проходит, так как в этом случае, после выключения двигателя полет будет происходить не по замкнутой кривой (и никакой самой дальней от Солнца точки орбиты не будет) а по ветви гиперболы, которая на достаточном удалении от Солнца превращается в прямую линию. По аналогичной навигационной причине совершенно невозможно сбросить скорость до 0,9 км. в секунду, или, позднее, еще менее. Во-первых, непонятно относительно чего отсчитывается скорость; если классически, относительно Солнца — то ракета будет, при такой скорости, падать на него, и на орбите не удержится. Плутон пробегает более 4,5 км/секунду; Эрида — более 3,5 — а это страшно далеко — туда даже на скорости света не долететь так быстро, как Пиркс.

Присоединяюсь к предыдущим комментаторам относительно бинокля. Сначала обнаружил в тексте оптический дальномер — это нормально; это отлично! Джанибеков на Союзе Т-13 стыковался с мертвой станцией «Салют-7» с помощью установленного на иллюминаторе оптического (правда, лазерного) дальномера. Но дальше есть совершенно четкое указание, что на ракете никаких иллюминаторов нет; только экраны. Использование бинокля для разглядывания чего-то на экране — моветон.

Совершенно архаичный шар-зонд, используемый для совершенно немыслимой цели. Нет, надувные шары в космос, собственно, запускали — «Эхо-1 и 2» — но для изучения возможности использования их как пассивных радиоретрансляторов. И плотность атмосферы с их помощью можно было отлично измерять. Но использовать такое допотопное устройство, чтобы проверять — не началась ли атмосфера и не пора ли тормозить — это где-то за рамками разумного.

Впрочем, это все мелочи (хотя и досадные) — а вот, что заставляет меня снизить оценку. Пиркс летел с высоким отрицательным ускорением; летел достаточно долго. Вот это самое отрицательное ускорение отлично объясняет то, что он увидел в зеркале (выпученные глаза, темный язык и прочее — от прилива крови). И не нужно привлекать никакой атаксическо-кататоническо-клонический синдром Нуггельхеймера. И сознание вполне может помутиться от того же самого. В этом отношении, рассказ, на мой взгляд не соответствует критерию бритвы Оккама — поскольку умножает сущности без необходимости; есть отличное простое объяснение — и другое не нужно.

Не очень понятно, что случилось с Томасом и Уилмером. Пиркс, когда дрыгался, случайно разбил автоматический передатчик. Хорошо. Пусть два пропавших также выжимали полную скорость и улетели куда-то далеко. Пусть они помешались и ничего сообщить на Землю не смогли. Но чтобы трижды (!) разбить одно и то же устройство? Теория вероятности протестует; а при работающем передатчике сигналы продолжили бы поступать на Землю каждый час (или 18 минут — как позднее), даже если бы пилот превратился в мычащего дебила.

В целом это очень крепкая, твердая научная фантастика. Прямо душа радуется — иногда устаешь от всяких эльфов, звездных принцесс, космодесантников, которыми в изобилии напичканы современные опусы (в хорошем смысле) и хочется чего-то простого, старого и крепкого. 9 баллов.

Научно-популярная зарисовка, не являющаяся фантастическим рассказом. И не потому, что не доработана, а потому, что цели такой автором не ставилось.

Автор фантазирует (очень сильно) относительно того — что будет на этом астероиде, который к настоящему времени очень подробно исследован автоматической станцией «Восход».

Цитаты из этого произведения широкомасштабно использовались в СССР в школьных учебниках физики — я это до сих пор помню.

К сожалению, даже астрономические данные относительно размера и массы астероида очень не точны; соответственно, все математические выкладки Циолковского также неправильны. Ускорение свободного падения на Весте не в тридцать раз меньше, чем на Земле, а почти в пятьдесят раз (0,22 м/с в квадрате). Соответственно, все выкладки относительно прыжков — ошибочны. Но это — ошибка от незнания. А вот наличие атмосферы из тяжелых газов, или гидросферы из «почти неиспаряющихся» жидкостей — это фантазия, когда желаемое выдаешь за действительное, хотя разумом понимаешь, что это не так.

Безумие нарастает по экспоненциальному закону — Циолковский сначала знакомит нас с вымышленными существами, могущими жить в вакууме, а потом уже и с разумными обитателями Весты. Понятно, что это чистейшая фантазия; однако в научно-популярном произведении она смотрится не очень хорошо, т.к. непонятно — какую цель она преследует.

Кстати, в обоих изданиях Академии наук СССР указано, что рассказ написан до 1919 года, а не в 1930 году.

Прямо даже не знаю — кому можно порекомендовать для чтения. Библиофилам если только, причем с соответствующим уклоном. Оценка — 6.

Слабый сюжет, особенно для самого первого сборника рассказов, в котором есть масса отличных вещей. Я бы даже рискнул назвать сюжет высосанным из пальца.

Вероятно, зрение может быть настолько слабым, чтобы, при соблюдении известной дистанции, не узнать родственника; хотя мне это кажется сомнительным — обычно, угадываешь инстинктивно. Но даже если это так, то где очки? Как можно, не имея очков, и при таком слабом зрении, зарабатывать, печатая на машинке? С мотивами поведения жулика все в порядке — он бы с удовольствием поступил так — как поступил, да вот только с трудом верится во все остальное.

Но, за исключением указанной претензии, все остальное — на уровне. Рассказ, как и всякое раннее творение, рассказывает нам о Холмсе, который кажется полным жизненной силы, а не бледной тенью — как в некоторых иных поздних рассказах. Мы узнаем, какую награду получил Холмс от короля Богемии по делу, расследованному двумя рассказами ранее. Узнаем также, что описанный королевский визит отнюдь не является редкостью для Холмса; поскольку он демонстрирует Уотсону и другую драгоценную награду, уже от другой королевской фамилии. Также впервые мы узнаем, что у Холмса есть склонность к злым шуткам — когда это касается моральных злодеев, которых он не может наказать по закону.

За слабость сюжета — 8 баллов.

Насколько автор силен в «технических» предсказаниях, настолько он слаб в предсказаниях социальных. Вот про это и хотелось бы написать (не в обиду Циолковскому, являющемуся теоретиком космонавтики, а не пророком общественных язв).

Остается месяц до даты старта героев Циолковского (1 января 2017 года) и вообще времени действия повести. Что сбылось и что не сбылось — совершенно очевидно и никаких поправок делать не нужно.

1. На Земле нет единого правительства. Циолковский ошибся. Больше того, даже намеков на оное нет никаких — если, конечно, не считать таковым правительство «исключительной» нации.

2. Войны есть и, если их и не стало больше по сравнению с началом 20 века, то и меньше точно не стало. Циолковский не прав.

3. Ограниченные армии — как сказать; глядя на текущую милитаризацию Европы хочется заметить, что это — столетней давности фантазия.

4. Использование армий в созидательных, трудовых, целях. И тут не угадал! Больше того, кто начинает свою армию использовать для копания траншей, тот в скором времени может начать кормить чужую армию.

5. Утроение населения за 100 лет. Циолковский оказался консервативным. Сейчас нас почто ровно 7,5 миллиарда человек. В 1917 году не было и 2 миллиардов; было около 1,8 миллиарда.

А вот за эти ошибки ставлю технарю-Циолковскому минусы:

6. Громадные металлические дирижабли, бесплатно транспортирующие самые дешевые грузы в тысячи тонн. Нет тысяч тонн, нет дешевых воздушных перевозок — потому, что самих дирижаблей нет! Не буду гадать, могло ли быть иначе; факт — нет этих дирижаблей, которые, говорят, для воздушных путешествий были очень приятны.

7. Аэропланы, рассчитанные на 1-2 человек и предназначенные для перемещения особо ценных грузов. Вот это и есть самый громадный прокол Циолковского — неверие в мощь аппаратов тяжелее воздуха, в угоду поплавкам.

Дальше, технические просчеты по тексту (часть из них — вина Циолковского, а часть — нет).

8. «Постукивание» метеоров об обшивку ракеты и ловля их же сачками. Страшный бред; абсолютная вина автора. Он не мог не знать, что в космосе и скорости космические; и скорости взаимодействия объектов — также. Поэтому, любой контакт с метеором — это своеобразный взрыв, порождающий кратер, в 20 раз большего диаметра, чем диаметр метеора. С другой стороны, ловля метеоров сачками невозможна еще и потому, что замаешься ждать. Плотность метеоров настолько низка, что можно невозбранно летать в любых направлениях; только почти неосязаемая пыль достаточно плотна. Это в вину Циолковскому не ставлю — до 50-60 годов 20 века плотность метеорного вещества доподлинно не была известна.

9. Возможность нагревания предметов солнечными зеркалами до 6000 градусов. Нет, для этого нужно диаметр Солнца увеличить до полной сферы.

10. Цикл жизни растений в космосе существенно изменен, по сравнению с земным. Причем, существуют кардинальные проблемы с цветением и семяобразованием. Так что, «оранжерея» под сомнением. Попутно нужно отметить, что и замена гравитации на свет, в качестве вектора для роста растений на деле возможна только частичная. Циолковский, понятное дело, об этом не знал.

11. Еще кое-что про растения, о чем автор мог, хотя бы смутно, догадываться. Существование совокупности растений, как микро-аналога биосферы встречает значительные трудности. Как помнится, «Биосфера-2» на Земле закончилась полным провалом. Начали размножаться микроорганизмы и насекомые; пришлось втихаря подкачивать кислород — своего не хватало (во буржуи жулики! все ради денег) и т.д. В общем, провал; невозможно создать искусственную биосферу ограниченного объема.

12. Еще туда же. Самое «веселое» в этой истории — это даже не тараканы и гипоксия. А то, что в «Биосфере-2» экипаж разделился на две враждующие фракции, по национальному признаку! Участники эксперимента до сих пор друг с другом не разговаривают. Вот так-то!

13. Удивительно легкомысленное отношение Циолковского к проблеме жизнедеятельности человека в условиях невесомости. Он рассуждает только о «легкости» и «свободе». Но в невесомости наступают обратимые и необратимые изменения физиологии; борьба с которыми пока возможна только компенсаторным способом — организм в невесомости нагружают, чтобы он не забывал про тяжесть. Если космонавт не будет упражняться, то он на землю, после достаточно продолжительного полета, вернуться не сможет. Из костей вымывается кальций — это обратимо, хотя в невесомости увеличивается их хрупкость. Сердечная деятельность нарушается — но это купируется соответствующими препаратами. А вот ухудшение зрения (которое наступает не у всех, но часто) — необратимо. Хочешь ослепнуть — покупай билет на орбиту.

По последним пунктам, Циолковский, конечно, не виноват. Он виноват только тем, что он все эти вопросы решает удивительно легким образом, чем создает опасную иллюзию простоты вопроса освоение космического пространства.

14. Простота манипуляций. Но даже земной инструмент в невесомости не годится. Имея на привязи оранжерею, подобную описанной, едва ли возможно перемещаться с ускорением или маневрировать.

15. Минус учителю Циолковскому за игнорирование вопроса отсутствия веса при сохранении инертной массы. Прямо косяков, связанных с этим, я не заметил; но зато вопрос просто игнорируется. Между тем, и на Земле и в невесомости, чтобы совершить равное действие нужно приложить равную силу. Человек не может поднять в невесомости небоскреб — он будет от него оттолкнут в противоположном направлении. А при наличие опоры, подъем будет происходить с микрометровой скоростью — пока мышечные усилия не произведут работу, равную соответствующей на земле. Если космонавт окажется между двумя сближающимися объектами — он ни разу не остановит их и не оттолкнет — его раздавит также, как на Земле.

16. Вопрос предохранения от действия повышенного или ударного ускорения путем погружения в жидкость подходящей плотности — вопрос сложный; он не так прост, как у Циолковского. Плотность тела неоднородна; части будут смешаться относительно друг друга (травмы) если ускорение достигнет значительной величины. Для ударного ускорения этот способ годится более.

17. Телеграфирование солнечным светом. Отличный, современный, способ. Только непонятно, куда девалась, в 1920 году, более удобная радиосвязь? Да еще «распространенная» вперед на сто лет?

18. Чистые металлы на Луне — отсутствуют; встречаются не чаще, чем на Земле. Золото, в частности, вкраплено в поверхность Луны — но отнюдь не в таких количествах, чтобы превратить космонавтов в золотоискателей.

19. Громадный минус фантазеру Константину Эдуардовичу. Растений-животных на Луне нет, быть не может, и Циолковский об этом знал!

20. Изобилие алмазов на Луне — не наблюдается. Вообще, алмазы (мелкие) открыты в метеоритах, но не на Луне. Для производства алмазов нужны громадные давления, с которыми в недрах Луны все не так хорошо, как на Земле (давление меньше) и нужна тектоника плит, для выноса образовавшихся алмазов на поверхность — её нет на Луне. Только сильные метеоритные удары, пожалуй, могут породить какое-то количество алмазов — но отнюдь никакого падения цен на бриллианты от этого не произойдет.

21. Внеземные колонии — не построены. Но самое большое сомнение у меня вызывает не техника этого строительства, а социальные вопросы переселения. В отличие от оптимистичного Циолковского, я считаю, что громадной массы добровольцев не будет, а если будет (не очень умственно развитых), то они быстро запросятся назад. Потому, как колония — это замкнутый объем незначительных размеров. Даже километры не дадут ширь, каковая есть на Земле.

22. Кислородная атмосфера в ракете и колониях — невозможна, если продолжительность полета больше, скажем, месяца. Азот отнюдь не является бесполезным балластом. Особенно, для растений. Все длительные полеты, в настоящее время, совершаются в нормальной атмосфере. Американцы летали на кислороде не более 2 недель. Даже на американском «Скайлэбе» уже было только 70% кислорода и 30% азота. Потому, что поняли и сообразили. Причина того, что чистый кислород применялся в качестве атмосферы — экономия веса. Как все знают, в бесплодном намерении опередить СССР, США использовало исключительно маломощные ракеты. Тут даже несколько десятков/сотня килограммов экономии на системе жизнеобеспечения — очень важна. Так что — кислород в космическом корабле — это не выполнение «гениального» предсказания Циолковского, а свидетельство технического ничтожества американцев.

Вот, вроде, все, что хотел отметить. Разбирать литературные достоинства совершенно невозможно — так как героев нет, даже сюжета нет; сплошные условности. Поэтому, 10 баллов поставить никак не могу. Но я, будучи любознательным, хотел прочитать это произведение с раннего детства и, как это ни прискорбно, приобрел его только на закате социализма, в комке. Чисто субъективно — 8 баллов.

В 1927 году Конан Дойл, в два приема, выбрал из всех, написанных им, лучшие рассказы. Сначала — 12 рассказов, и потом добавил к ним еще 7. Всего как «лучшие» сам Конан Дойл классифицировал 19 рассказов; данный — попал в его список, под номером 18. Понятно, что вкусы могут отличаться, и даже мнение автора не является определяющим, тем не менее предлагаю принять во внимание этот ориентир.

Октябрь месяц; год не указан. В эпилоге (к основному сюжету это не относится) сказано: 1875 год — как год осуждения трех злодеев на 15 лет; и отмечено, что они вышли «не отсидев несколько лет до полного срока» — то есть на несколько лет ранее 1890 года. Уотсон не женат; он гуляет с Холмсом (а не с женой), т.е. любой год до 1888. В википедии почему-то указан 1881, что кажется мне очень сомнительным. Март 1881 года — первое совместное дело «Этюда в багровых тонах», это, получается, чуть ли не второе?

Классическая завязка с мелкой вариацией. Посетитель, в очередной раз, излагает интригующую загадку. Дальше события также развиваются по классической схеме, но поскольку «потерпевший» отказывается сообщить Холмсу правду, Холмс отказывается от дела ... ровно до следующего утра, когда выясняется что скрытный товарищ найден повешенным. Холмс производит следствие и выясняет истину. Злодеям удается скрыться, но корабль, на который они сели, пропадает, что выглядит как некий вариант «все равно случившегося» возмездия.

Все очень добротно; мне понравилось. Поразили только хищнические повадки аглицких буржуев — это же надо, 75% выручки забирать! Оценка — 10.

Название рассказа (или сложившаяся традиция перевода) вызывает крайнее раздражение. Берилл имеет не менее 11 разновидностей; цена большинства из них — три копейки в базарный день. Я бы на месте Холдера ни пенса бы не дал под залог этой бижутерии; а Холмс ведь не занимается поисками потерянных булавок? Только изумруд и аквамарин относятся к драгоценным камням I категории; при этом, каждый изумруд является бериллом, но не каждый берилл — изумрудом. В чем проблема — назвать или перевести как «изумрудная диадема»? — я не понимаю, просто каждый раз перечитывая, начинаю с негатива.

Февраль месяц; год не указан. В «Полной хронологии...» утверждается, что 1882; но мотивировка крайне слабая. Якобы, Уотсон «удивился» приглашению Холмса взять его с собой = рассказ ранний. Однако, в российском переводе ничего такого нет; есть одна строка — и в ней никакого «удивления». Так что, год неизвестен (В википедии, кстати, указан 1886; почему — совершенно непонятно). Я вижу только одно — Уотсон еще не съехал с Бейкер-стрит; свадьбы с Мэри Морстен — не было; действие происходит до «Знака четырех», точно датируемого 1888 годом — читатель может сам выбрать 1882 или 1886, или любой другой год до указанного.

Завязка вполне классическая, с любопытным изменением — клиент к Холмсу не приходит, а прибегает, с дикой скоростью; излагает свою историю; вызывает интерес Холмса и Великий детектив, вместе со своим летописцем, прибывают к месту действия. Сюжет излагать не буду совсем — он любопытен; рассказ короток; так что — читайте, кто еще не читал. Я изложу те моменты, согласно которым я рассказ оцениваю.

Я узнал, что из окна дома по Бейкер-стрит 221Б видна станция метро; ни в одном ином рассказе этом момент не отмечается. Это — плюс.

Холмс изучает следы и улики, а не просто рассуждает — это много плюсов. Вообще, Холмс здесь, как обычно, блестящ; так что придраться не к чему.

Но вот есть субъективные минусы.

1. Злодей избег заслуженного наказания. Мало того, он еще и обогатился за счет потерпевшего. Но и этого мало! Он еще и громадный моральный ущерб Александру Холдеру нанес, заставил его страдать. Большой минус; я это не люблю. И, в особенности, что никакой приписки нет; то есть возмездие злодея не настигло никогда.

2. Члены семьи Холдера ведут себя исключительно ослоподобно — что Артур, что Мэри. Я едва могу поверить в то, что такое поведение возможно; только с поправкой на то, что дело было в XIX веке — когда все было иначе, чем сейчас.

Так что, рассказ отличный! Ранний! Холмс превосходен! Уотсон неплох. Насчитал у себя два минуса, так что — 8 баллов.

Это, собственно, лишь первая книга серии «История первый веков христианства»; за Жизнью Иисуса следуют Апостолы, Апостол Павел, Антихрист (это Нерон если что); Евангелия и второе поколение христианства; Христианская церковь; Марк Аврелий и конец античного мира. Охватывает период — с Рождества Христова (точная дата которого неизвестна) вплоть до смерти римского императора Марка Аврелия, последовавшей 17 марта 180 года нашей эры. Септология содержит также любопытные добавления (внутри томов): в первом томе — О том, как следует пользоваться четвертым евангелием при составлении жизнеописания Иисуса (Первые три Евангелия — синоптические/совпадающие; содержание во многом сходно и отдельно стоит Евангелие от Иоанна); в четвертом томе — О путешествии Святого Петра в Рим и о пребывании Святого Иоанна в Эфесе; в пятом томе — Братья и двоюродные братья Иисуса; в шестом томе — Был ли Иерусалим в третий раз осажден и разрушен при Адриане и О книге Товит.

Имеет значение рассмотреть цикл в двух аспектах.

1. Для верующего христианина этот цикл безусловно вреден; дабы не впасть в искушение читать его не следует. Уже во второй главе Жизни Иисуса автор опровергает утверждение о месте рождения Иисуса, считая таковым Назарет, а не Вифлеем (но историчность самого Иисуса не отвергает). Но это ладно, хотя и дальше расхождения в фактуре имеются. Главное — Ренан двигает идею мифа в жизнеописании Иисуса и, на таком основании, понятное дело, отвергает христианские догматы (входящие в любой Символ Веры, начиная с Апостольского) — о непорочном зачатии, о воскресении и о вознесении. На этом основании он утверждает, что Иисус не был Богом и не был Мессией. Изложенного, думаю, вполне достаточно; кто имеет уши — тот слышит.

2. С точки зрения истории, в том числе для тех крепких в Вере христиан, которые любознательны и искушения не бояться. Книги, конечно, не первой свежести, однако он использует массу документов, известных в XIX веке и развертывает довольно захватывающую историю. Особенно примечательно, что он существенно описывает римских императоров, вплоть до Марка Аврелия — весьма подробно. Он описывает массу исторических лиц, упоминаемых в Евангелиях — Иоанна Крестителя (историческое лицо); Марию Магдалину; всех Апостолов, Анну, Иосифа Каиафу, Первомученика Стефана («Вижу небеса отверстые и Сына Человеческого, стоящего одесную Бога»); Дьякона Филиппа; Ирода Агриппу I; Симона из Гиттона (автора богохульной симонии — покупки даров Святого Духа за деньги); Апостола язычников Павла и его спутников, в том числе врача Луку — автора третьего Евангелия и Деяний Святых апостолов; Иакова Брата Господня; второго евангелиста Марка; Климента Римского, Плиния, Игнатия Антинохийского; Папия, Василида; Валентина; Сатурнина; Карнократа; Маркиона; Святого Иустина Философа; Поликарпа Смирнского; Тациана; Мелитона; Аполлинария; Мильтиада; Милитона; Иринея Лионского; Цельса; Лукиана; Атенагора; Феофила Антиохийского; Минуция Феликса. Описывает, конечно, скупо; некоторых просто упоминает — но и до сих пор мы в этом вопросе не сильно продвинулись; по крайней мере, кто осилит — будет весьма продвинут в вопросах истории христианства — а она занимательно!

В особенности, хотел бы обратить внимание потенциальных читателей, что Ренан, по неизвестным мне причинам, смакует подробности мученичества Игнатия Антиохийского, Поликарпа Смирнского, Иринея Лионского, и спутников его, и, отмечу особо, еще и то, что изуверы сделали с рабыней Бландиной — был бы я Фрейдом, у меня было бы много работы.

По крайней мере, в плюс автору может быть поставлено то (а то бывают такие вурдалаки!), что он не опускается до рассуждений о браке Иисуса и Марии Магдалины (повлекшем рождение детей); не приплетает Иосифа Аримафейского, Грааль и Гластонбери и не конструирует династию потомков Иисуса, якобы простирающуюся до нашего времени.

Исторически очень добротно; крайне еретично; по понятным причинам, не оцениваю.

По признанию (списку Лучшего) самого Конан Дойла, от 1927 года — это НОМЕР ЧЕТЫРНАДЦАТЬ! Всего Конан Дойл выбрал 19 лучших рассказов (из 56); романов — не затрагивал.

Все-таки, общая тенденция такова — чем раньше время написания рассказа, тем он (в среднем) лучше. Данного рассказа это касается в полной мере; и мы (вместе с героями) переносимся в туманный лондонский ноябрь 1895 года...

Мне, почему-то, из данного рассказа больше всего запоминается облик доброй старой Англия — густой желтый туман; телеграфы; паровозы; стрелки; бумажные чертежи; сейфы, закрывающиеся ключом, железные ставни и т.д. Отличный, запоминающийся антураж; со страниц прямо слышны паровозные свистки.

Объект преступления, расследующегося Холмсом, конечно, умиляет — чертежи секретной подводной лодки XIX века Брюса-Партингтона (разработанной одним!! человеком), выкрадываемые путем подделки ключей. Но в остальной — сюжет замысловатый, отличный. И есть много нюансов, придающих рассказу особый колорит, повышающих его литературное «качество». Одно появление Майкрофта Холмса (что само по себе редкость) чего стоит. Потом — разъяснение его места в системе государственного управления, да и привычек тоже. Радующая глаз зарисовка их жизни Холмсов — а не простое «расследование» — пусть даже и страшно замысловатого преступления. Потом: вновь упоминается про любовь Холмса к музыке — правда, теперь уже средневековой. Рассказ очень «оживлен» — зарисовка из личной жизни на фоне старой Англии.

Повествование очень ровное — нет так сказать момента «пика», приковывающее к себе внимание читателя. Холмс выглядит живым человеком, Майкрофт — тоже. Уотсон, правда, бесцветен — но это почти всегда так, помимо милых нюансов его общения с женой (любой).

В общем, мне понравилось — по вышеуказанным причинам; оценка — 10 баллов.

1912 год; лучшее о Холмсе (первые три романа и первые три сборника) издано, но кто сказал, что автор, сменив амплуа, не сможет вновь подняться к таким вершинам писательского мастерства? Тут мы имеем как раз такой пример.

Изумительные герои. Совершенно дикий (даже по виду) Челленджер; постоянно скептический, но сильный духом, Саммерли; истинный охотник — какими мы их себе представляем — Рокстон; даже лохообразный Мелоун — все они попали в когорту героев, которые никогда не забываются.

Повествование. Это какой-то алмаз (пусть и не вполне обработанный, но поражающий нас сиянием своих граней) — «Черепной указатель есть фактор постоянный» — и совершенно дикая драка Челленджера с Мелоуном; некое внутреннее «расследование», произведенное Челленджером — и объяснение оного Мелоуну (напоминает Холмса, надо сказать); «Это еще не факт!» — и словесная дуэль Челленджера с Саммерли, закончившаяся организацией экспедиции; «проверка» Мелоуна Джоном Рокстоном, выявившая его пригодность к экспедиции. Все просто отлично; все запоминается на раз, и уже не оставляет тебя никогда. Путешествие до плато Мепл-Уайта — раньше (в детстве) я считал этот отрывок скучным, но не сейчас. Если вчитаться — все выглядит исключительно интересно — ты, вместе с героями, движешься к неведомой тайне. Напряженный подъем на тепуи, завершившийся эпизодом, который враз делает приключение исключительно опасным. А — далее — и очень органичный юмор проявляется: Челленджер, Саммерли и первобытный клещ; Мелоун и человекообразная обезьяна; и совершенный перл — Челленджер и гориллоид!. А потом приходят Они — сначала неразличимые во мраке, но Могучие. Ужасные и Голодные; потом — уже явные и зримые; описанные вполне пристойно; на уровне познаний того времени. Не могу найти в повествовании ничего лишнего; совершенно ничего.

Единственная претензия, которую я имею к оному роману — мне показалось, что отлично начав, с момента появления индейцев Конан Дойл как бы «скомкивает» повествование. Потом, правда, оно вновь выправляется. И отличные завершающие эпизоды — посрамление неверующих; обнаружение факта, что Мелоун — лох; и изумительное внезапное (но уместное) обогащение героев.

Кто в детстве не мечтает о чем-то подобном? Это потом приходит понимание, что на дворе 21 век; что необследованных мест на Земле не осталось; что ты можещь, в течение максимум дней, попасть в любую точку такого огромного (ранее) мира, и связаться из этой точки с любым человеком, в любой точке Земли; что динозавры вымерли; и что вся Романтика Дальних Странствий ушла безвозвратно.

Только читая и перечитывая такие романы можно вернуть себе Ощущение Необычайного; и впечатления детства. Это величайший дар Автора и величайшее наслаждение читателя.

Только 10 баллов.

Очень грустный рассказ. Потому, что Холмсу здесь уже 60 лет (кстати, на этом рассказе вычисляется дата рождения Холмса — более нигде в Саге нет никаких указаний). Уотсон тоже «пожилой мужчина с седыми усами». Когда любимые герои стареют — это всегда вызывает грусть. А еще — это последний рассказ по внутренней хронологии цикла; и мы никогда не узнаем, что стало дальше с героями — если, конечно, не обратимся к творчеству неведомых продолжателей, творчество которых зачастую сомнительно (например, читанный мною рассказ, как Холмс и Уотсон воевали в 1918 году, или как совсем престарелого Холмса посещала мисс Марпл). Дотошные шерлоковеды, правда, указывают на «Человека на четвереньках», действие которого происходило в 1903 году, и который (рассказ) имеет любопытную обмолвку Уотсона, что дело было 20 лет назад. То есть, Уотсон был жив в 1923 году. А употребление местоимения «мы» получили разрешение» указывает, что в 1923 году был жив и Холмс. Но более всего рассказ грустен не этим; он весь пронизан неизбежной грядущей мировой войной; прямо самое начало «...далеко на западе, у самого горизонта, рдело, словно разверстая рана, красное пятно». И так — собственно, весь рассказ; «скоро подует восточный ветер» — это его конец.

Чем рассказ своеобразен? Тем, что расследования нет; есть его блистательное завершение, и есть краткое изложение хода расследования Холмсом Уотсону. Еще тем, что Холмс сражается (собственно, изобличает) немецкого шпиона. Патриотизм Холмса здесь достигает своей высшей точки. Это закономерно, так как Конан Дойл завершает его жизнеописание. Все остальное — это не классика Холмса; это некоторая шпионская зарисовка.

Рассказ хорош, но из-за грусти, которую он навевает, у меня рука не поднимается поставить более 8 баллов.

По признанию (списку Лучшего) самого Конан Дойла, от 1927 года — это НОМЕР ДЕВЯТЬ!

Мистический рассказ от известного мистика Конан Дойла про строгого рационалиста Шерлока Холмса — что может быть лучше! К сожалению, сюжет не предсказуем, но предсказуемо направление сюжета. Поскольку Холмс никогда никакую мистику не обнаруживал (Собака Баскервилей, Вампир в Суссексе и т.д.), исход заранее ясен — это какое-то непредсказуемое для читателя исключительно хитрое преступление. Это современные авторы выдумывают «Шерлока Холмса и Дракулу», «Доктора Джекила и мистера Холмса» или «Дьявола и Шерлока Холмса» (это я на полном серьезе пишу!), а Конан Дойл (даром что мистик) все-таки оставил своего величайшего героя в рамках рационализма. Чему я, кстати, несказанно рад. Если бы Шерлок Холмс ловил каких-нибудь вампиров, то это был бы совсем другой Холмс, и старой доброй Англии мы, конечно, бы не увидели за нагромождением фэнтезийной ереси.

Рассказ отличный. Завязка и самое преступление, по силе воздействия на читателя, ничем не слабее классики о Хьюго Баскервиле. У меня, если я вчитываюсь в слова, и перечитываю предложения несколько раз, мурашки также бегают, как и при фразе «Когда силы зла властвуют безраздельно». Умышленно не буду давать ни малейших намеков на сюжет — это надо обязательно читать! Напишу только о некоторых, на мой взгляд, недостатках, мешающих поставить высший балл. Торфяные болота описаны слабо — никакого сравнения с Собакой Баскервилей, а я уже стал требователен! Считаю исключительной глупостью, безрассудством, несвойственным Холмсу — эксперимент, который он затеял. Достоверность разгадки, с научной точки зрения, сомнительна.

Датируется мартом 1897 года. Повествование волнообразное — с вялыми и исключительно напряженными эпизодами (нет ощущения нарастания экспрессии от начала к концу). Рассказ дает нам несколько черточек из биографии и характера Холмса, что всегда мне очень нравится:

1. Мы узнаем, что перед указанным в рассказе временем действия Шерлок Холмс трудился до того напряженно, что это привело его к порогу нервного заболевания; что он даже обращался к настоящему врачу (а не замаскированному под врача писателю — Уотсону — порукой тому десятки случаев, когда он совершенно бессовестно и вопреки клятве Гиппократа бросал своих пациентов).

2. Совершенно непредсказуемо у Холмса обнаруживается интерес и познания в филологии (а не только в пепле различных сортов сигаретного, папиросного, трубочного табака).

Из-за указанных выше субъективных недостатков, ставлю на один балл меньше — 9.

Не очень понимаю, почему тут, на сайте, в списке «Архива...» рассказ «Бледный воин» идет последним по порядку. В моем, почти академическом издании 2007 года, он — второй. Есть и другой вариант размещения, но тоже — не в такой последовательности (списки приводятся по первым двум изданиям рассказов, которые вышли в один день — в издательстве John Murray и в американском издательстве G.H.Doran Co). Тут, возможно, стоит отметить, что первые четыре сборника идут строго в хронологическом порядке — как Конан Дойл издавал их, по одному, в Стрэнде и иных местах, так они и попадали потом в авторские сборники в той же последовательности издания. Да и (предлагаю обратить внимание) в этих, первых сборниках очень часто в каждом последующем рассказе Холмс ссылается на предыдущее расследование (соответственно, предыдущий рассказ) Сборник «Архива...» сформирован по совершенно непонятному принципу — последовательности издания нет. По времени издания рассказов самым последним вообще идет «Загадка поместья «Старый Шоскомб» — издан в «Либерти» в марте 1927 года и в «Стренд магазин» в апреле 1927 года.

Поздний Конан Дойл. Поздний Холмс (не в смысле старый, т.к. его образ не меняется, независимо от возраста), а именно «поздний», т.е. для меня — пресноватый, лишенный индивидуальных черт характера, которые так красили ранние рассказы; больше некоторая дедуктивная машина, чем живой человек. Рассказ от лица Холмса, и изумительным введением, просто изумительным. Исходя из того, что Холмс — детектив (а не писатель), а Уотсон — писатель, притворяющийся доктором (см. его безобразное отношение к пациентам во множестве рассказов), Конан Дойл нашел поразительное объяснение слабости своих поздних рассказов. Раз пишет Холмс — это и есть некоторый отчет, лишенный эмоциональной составляющей и не может быть высокого литературного спроса с отчета. Уотсон отсутствует вовсе, соответственно, нет его восклицаний «Поразительно!», «Изумительно, Холмс!» и т.д.

Сюжет довольно прост, но, должен заметить, оригинален; не повтор (с вариациями) ранее разработанного сюжета; очередная вспышка гения автора (отдаю дань уважения Мастеру детектива). Загадка — загадочна; тут некоторым комментаторам показалось, что она предсказуема; снимаю шляпу; я, при первом прочтении, ничего не мог понять. Нечто мистическое померещилось. Построение композиции стандартно для Конан Дойла — клиент (с загадкой); её изложение — с нагнетанием атмосферы; подключение Холмса; выезд на место; разрешение загадки. Очень порадовал нестандартный хэппи энд; просто нестандартный.

Единственные претензии к рассказу, как отметил выше — его безэмоциональность, упрощенность, схематичность некоторая. Если Конан Дойл объяснил это авторством Холмса (а не Уотсона), то, тем не менее, мне скучно без Уотсона; без его умения «раскрасить» повествование. В целом — 8; добротно.

Снова Холмс — не Холмс, а (в данном случае) какой-то наставляющий протестантский пастор. Безусловно, самоубийство — грех; а соответствующая догадка Холмса выглядит блестяще, но — она, увы, единственная.

Нет вообще никакого расследования; даже намека на оное нет. Есть ужасная трагическая история; есть исповедь виновника, но — для детективного рассказа этого явно не хватает. Вот если бы Конан Дойл данный рассказ не снабжал Холмсом (в качестве украшения), я его оценил бы иначе.

Вообще, попытка «в уме» представить рассказанную героиней давнишнюю историю вызывает усиленное сердцебиение, так как история ужасна. Но — опять-таки, увы, и этого ужаса недостаточно для добротного детективного рассказа.

Только благодаря нетипичной, удачной, концовке оцениваю на 5 баллов.

Еще один «экзотический» рассказ с угрожающими Холмсу тупыми боксерами, загадочными шайками с неизвестными руководителями; интригующей завязкой, упрощенными способами добычи информации, и «внезапно» напавшим на Холмса к концу повествования неуместным прощательством. Искомый предмет уничтожен; в силу его исключительной эксклюзивности он никак воссоздан быть не может; злодейка смеется Холмсу в лицо, а он её прощает, ограничившись «изъятием» для пострадавшей от всего этого безобразия женщины 5000 фунтов стерлингов. Кстати, судьба прочих, мелких, злодеев совсем не прояснена, хотя такая безалаберность для Холмса несвойственна.

Что такое? Холмс это не Уотсон, чтобы поддаваться чьим-то чарам; тем более — фальшивым.

Завязка оригинальна; Холмс выглядит хаотичным и каким-то несобранным; в общем — довольно слабо; за некоторые выражения, которые мне понравились (хотя и в переводе) — 7 баллов.

Этот рассказ, все-таки какое-то количество раз издавался в СССР, хотя он не попал в собрание сочинений от «Правды» 1966 г. и, соответственно, во все дублирующие собрания сочинений. У меня, во всяком случае, его нет в Барнаульском дубликате правдинского собрания 1992-1993 годов. Почему это так — я прямо не постигаю, так как никакой «антисоветчины» в нем нет; нет и присущей поздним рассказам явной слабости сюжета.

Соответственно, был прочитан (сравнительно с прочими рассказами) очень поздно, в 2007 году и потом дважды перечитан.

Дело начинается третьего октября; года я в рассказе не обнаружил, но извлек из «Полной хронологии...» 1901 год. Рассказ интересен тем, что в его начале имеется множество отсылок к неописанным Уотсоном делам; из таких списков современные «продолжатели» черпают сюжеты для своих собственных рассказов или фанфиков. Так что и читатели данного рассказа в будущем могут столкнуться с соответствующим творчеством; об одном подобном случае мне доподлинно известно — история с червяком позднее обстоятельно «описана».

Данный рассказ мне лично показал, что Конан Дойл отнюдь не «исписался» к февралю-марту 1922 года, когда в Стренде был впервые опубликован данный рассказ. Напротив, он поразил меня неординарностью сюжета. Аналогичные приключения выдумывали многие авторы, но после Конан Дойла. Я же, при известном напряжении памяти, могу только «Подрядчика из Норвуда» со сходным сюжетом припомнить, но и там он иной. Неординарное, хотя и несколько предсказуемое, развитие сюжета мне очень понравилось. Тут я хочу напомнить критикам, что существует множество позднейших романов, решающих детективную проблему сходным образом. Все считать надуманными?

Холмс, к сожалению, стандартен; ничего нового об его образе я не почерпнул. Зато Гибсон хорош; достаточно ярок.

Расследование развивается достаточно быстро; улик мало, но выводов Холмса — вполне достаточно. Несколько портит повествование появившаяся у Конан Дойла с определенного момента привычка присваивать Холмсу внезапные озарения, из чего вытекает неприятное предположение об удачном завершении множества расследований просто случайно.

Но так, повторяю, рассказ хорош; особенно для последнего сборника; оценка — 9.

Еще один «антисоветский» (не издававшийся практически в СССР) рассказ про Холмса.

Вообще, рассказ неплох (для последнего сборника). Замечанием может стать только отступление детективной составляющей в угоду приключенческой. Происходит масса событий; на роман, пожалуй, могло бы хватить, а вот расследования, как такового — нет. Мешанина из склепов, костей, обгорелый останков, воющих собак, изменения привычек персонажей, злодейских «героев» и прочего. Холмс выглядит простенько — и как детектив, и как личность. Ничего нового об его образе мы не узнаем, к сожалению.

Пожалуй, на 7 потянет.

Куда подевалась старая добрая викторианская Англия с ужасными проклятиями в адрес дочерей, лишением содержания, наследства, высылкой за границу отпрысков, непокорных отцовской воле?

И куда, кстати, подевался благородный Холмс? Все, что он может — это получить дубинками по голове от злоумышленников, счастливо избежавших как рук закона, так и его персонального возмездия. А еще он может заслать к архизлодею Уотсона с тупейшей, обреченной на быстрое разоблачение, историей, а сам в это время вломиться в дом и банально его ограбить. Более того, он тут уже дружит со злодеями, а в финале истории его соучастницей (правда, с вероятным эксцессом исполнителя) становиться какая-то маньячка, обливающая тех, кто ей не по нраву, кислотой?

Сам Уотсон в конце истории признает, что Холмс — банальный преступник, избежавший суда благодаря связям и деньгам. Каково!

Такой Холмс мне не нужен; не удивительно, что в советские времена рассказ не издавали; даже в правдинское собрание сочинений он не попал. Только 4 — за любимого, хоть и изуродованного, персонажа.

Прочитано бесчисленное количество раз; а вот последний — невероятное дело; закончил — и тут же начал читать повторно. Уже и реплики героев заучены наизусть, и масса экранизаций просмотрена. Могу только присоединится к многочисленному хору почитателей — мистические болота Дартмура; мегалитические столбы и жилища первобытного человека; стелющийся, как вата, туман; безлюдье; мрачный, четырехсотлетний, замок; жуткие вопли в ночи и — на фоне всего этого — «ужас, летящий на крыльях ночи».

Здесь дедуктивный талант Холмса проявляется в полной мере, по всему тексту; а завершается роман целой главой, посвященной расследованию. Но вот заметил у Конан Дойла две логические огрехи.

1. Сцена истребления исчадия ада, в которой, из стелющегося тумана, монстр выскакивает на тропу неожиданно и «три богатыря» парализованы страхом — до того, что Генри Баскервиль едва не гибнет. Между тем, обращаясь буквально к первой главе, мы обнаруживаем, что доктор Мортимер сообщил Холмсу о трех случаях наблюдения на болотах заслуживающими доверия свидетелями «светящегося монстра непомерной величины». Холмс не мог об этом забыть и, по крайней мере, из троих сыщиков должен был быть подготовлен к такому зрелищу — именно такой монстр выскочил на тропу; ничего неожиданного. Опять же, смерть убийцы Селдона. Холмс дважды задает непонятно кому вопрос — «Как он увидел, кто гонится за ним в темноте?». Не к лицу это Холмсу; он — отличный химик; он сразу разобрался, уже ближе к концу романа, в причине свечения загривка и морды Собаки Баскервилей.

2. Второй прокол обнаруживается при сличении первой и последней глав. Мортимер ясно сказал Холмсу, что не обнаруженный ими младший брат Чарльза — Роджер Баскервиль является точной копией проклятого Хьюго, с фамильного портрета. Вот я и не могу понять — Холмс, по его словам, очеень быстро выявил подозреваемого. Он должен был, при первом визите в Баскервиль-холл, тут же истребовать этот портрет — и сравнить его со всеми близко живущими людьми — их было крайне мало. У Конан Дойла же Холмс замечает портрет буквально случайно, а я не хочу так думать о Великом Детективе.

Лучшее произведение о Холмсе; 10 баллов.

По признанию (списку Лучшего) самого Конан Дойла, от 1927 года — это НОМЕР ОДИН!

Не рискуя выдавать окончательные оценки, тем не менее, считаю этот рассказ ярчайшим, безумным и поистине классическим (Кроме Собаки Баскервилей); истинное сосредоточие мистического детектива — в котором есть все; и гротескный злодей; и загадочные предсмертные слова и мерзкая гиена (вкупе с павианом).

И кто из вас, прочитав этот рассказ, не поражается гениальной простоте расследования Холмса? «Отдушина», ведущая в соседнюю комнату; шнур от «звонка», никого не вызывающий — это же классика! Все, казалось бы, ясно — но Уотсон ничего не понимает; да и читатель, про большому счету, тоже — хотя автор дал все концы.

Рассказ очень «ранний»; датирован апрелем 1883 года; раньше него не больше нескольких рассказов. Холмс даже вынужден объяснять Элен кто такой этот усатый джентльмен — тогда как позднее это уже было ясно и очевидно.

Если быв меня спрорсили — как охарактеризовать Холмса — я бы привел в пример этот рассказ. Только 10.

Для любителей, искренне проникшихся духом Саги о Холмсе; для тех, кому интересна не только сюжетная канва соответствующих рассказов, но и «незначительные», рассыпанные в среднем по трем томам, упоминания о образе Холмса, о привычках Холмса, о его биографии. Разумно систематизирует соответствующие сведения; охватывает всю классическую Сагу, все рассказы из сборника, в котором было издано, и исключительно выборочно приключения Холмса+Уотсона вообще.

Из-за громадного объема саги, в разрезе «приключений вообще», должно считаться крайне ограниченным опытом. Более того, датировка части рассказов (в которых отсутствуют соответствующие прямые указания), и нет данных для косвенной датировки — безусловно, является лишь личным мнением конкретного автора. Датировка части классический рассказов вызывает сомнение; даже есть прямые противоречия с утверждениями Конан Дойла (но это — также лишь моё личное мнение).

Акцентируется именно на хронологии; биография Холмса раскрывается в незначительной мере.

Стоит прочитать тем, кто этими вопросами реально интересуется; для тех, кто получает эстетическое удовольствие от классического Холмса вообще — интереса не представляет.

Тем не менее, не считаю себя соответствующим маньяком; но на пятом и более прочтении соответствующих рассказов, эти вопросы прямо-таки вылезают.

Поэтому — добротная попытка исследования; чувствуется любовь автора к Холмсу (а есть такие меркантильные авторы, которые полностью плюют на то, что написал Конан Дойл, ограничиваясь только звучным и известным именем); оценка — 8. Оценка сугубо личная; думаю, массу читателей эти домыслы никак не заинтересуют.

Рассказ, для которого место в классической хронологии приходится искать с известным усилием. Прямо указано, что дело имело место быть до свадьбы Уотсона и Мэри Морстен.

При этом, действие «Знака четырех» совершенно определенно относится к 1888 году; тут же — свадьбы еще не было, но герцогу Сент-Саймону 41 год, и родился он в 1846 году (так указано); год расхождения в хронологии явно вырисовывается.

Дело, в котором к Холмсу в очередной раз обращается представитель высшего света викторианской Англии. Заявитель классически стандартен — сноб, имеющий в высшей степени завышенное ЧСВ. Холмсу (и читателю разумеется) он довольно неприятен; непонятен — уже точно, поскольку тогдашние представления о допустимом и разумном поведении резко отличаются от всего, чем мы живем ныне.

Преступления нет; есть довольно интригующая загадка и есть любопытное проявление феминизма (что для 19 века, должно быть, смотрелось крайне предосудительно).

Разъяснение загадки, как всегда, блещет гениальной простотой, чем расследования Холмса традиционно отличаются. Разумеется, после её разъяснения; до этого — читатель остается в блаженном неведении (хотя в данном рассказе, должен заметить, есть сильные предпосылки для предсказания его итога).

Туповатый Лестрейд, вынужденный изрыть пруд в Гайд-Парке, никакого сочувствия не вызывает — напротив, только веселие. Он в данном случае очень оживляет повествование.

В итоге, лорд Сент-Саймон (невзирая на его чрезмерно завышенную самооценку), вызывает определенное сочувствие; и определенное ощущение допущенной в отношении него несправедливости.

В отличие от прочих рассказов сборника, тут нет ощущения «напряженности момента» и повествование более вяло. Так что — 9 баллов.

Дело было зимой 1897 года; иные утверждают, что в январе — хотя это не очевидно. Практически завершение сборника «Возвращения...»; опять перед очередным многолетним перерывом. В этом месте, практически, лучшая классика Холмса заканчивается; «Его прощальный поклон» — это уже отдельные яркие искры на среднем фоне; а «Архив...» — уже средние искры на весьма посредственном фоне.

Но — данный рассказ. Отлично! Когда меня внезапно спрашивают и просят привести примеры «дедукции» — я всегда привожу два простейших, очевиднейших и изумительных в своей простоте примера — короткий окурок от сигары и усы и наличие осадка только в одном винном бокале из трех. А второй пример — это как раз «Эбби-Грейндж». Да и изучение (на предмет потертости) не только «входящего» конца веревки, но и «исходящего» (оставшегося висеть) — вот еще один пример отличной, зрелой работы детектива. «Если есть А, то должно быть Б», но есть ли это «Б» на самом деле? — нужно проверить! Про серебро — абсолютно не согласен. Никакой натяжки тут нет. Есть предположение о фальсификации ограбления; Холмс вышел из дома — и — видит пруд, в котором есть полынья. Он не пишет Хопкинсу «вытаскивайте серебро из пруда», он предлагает посмотреть — нет ли чего в таком удобном для сокрытия улик месте.

Равным образом, никак не могу укорить самостийный суд, с Уотсоном в качестве присяжных заседателей. Вот «отпущение» Райдера в «Голубом карбункуле» — я понять никак не могу, так как оный — суть подлец и вор. А здесь — капитан Кроукер явно находился в состоянии необходимой обороны. Холмс просто взял на себя смелость определить, что капитан не превысил её пределы. Но каждый житель России и очевидец многочисленных казусов в соответствующей сфере, думаю, с Холмсом легко согласится. Удар дубинкой по лицу женщины вполне может вызвать всплеск эмоций, который испытал капитан Кроукер.

В данном рассказе инициатор расследования — детектив Хопкинс. Тут, возможно, стоит отметить, что отношение к данному персонажу у Конан Дойла и Холмса существенно более лояльное, чем к Лестрейду в более ранних рассказах. Здесь официальный Закон не выглядит нагловато-тупым; скорее — добросовестно-некомпетентным.

Рассказ очень яркий; очень классический; один из тысячекратно издававшихся в советский период; оценка — 10.

Курс обогащения от Холмса (и Уотсона, видимо); на 6000 фунтов стерлингов; единственное дело, про которое сам Конан Дойл (в лице Уотсона) упоминал, как о деле, принесшем существенный доход. Даже король Богемии таких денег Холмсу не платил, ограничившись драгоценными сувениром. Май неизвестно какого (согласно компилятивной биографии — 1900) года. Склонен согласится с датировкой, поскольку в тексте указана дата свадьбы герцога Холдернесса — 1888 год и возраст украденного сына — 10 лет. Учитывая, что дело происходит в патриархальной Англии и благовоспитанном благородном семействе, 1888 год + 1 год (округляем) + 10 лет = 1899 год, никак не менее. А далее (про него же) — «председатель суда... (с 1900 года)» — и приходим к указанной дате; я бы даже перенес действие на следующий, 1901, год — так как Герцог Холдернесс не только успел стать председателем суда графства с 1900 года, но и попал, в данном качестве, в энциклопедический справочник (который еще нужно издать! а это — в 19 веке не быстро).

Очень «классическое» произведение — как в плане завязки (традиционный клиент с делом, которое не может разрешить полиция), так и в плане описания всего постепенного (хоть и краткого) хода расследования (даже карта местности, что редко, прилагается). Тут Холмс не сидит в кресле и не дымит (а тем более не колется кокаином); он (совокупно с Уотсоном) шныряет по местности; изучает помещения; исследует следы; делает выводы и, в конце концов, приходит к закономерной разгадке.

Само по себе «дело» — простО — как сам Холмс любит говорить. Но оно становится таковым только после соответствующего разъяснения. При первом прочтении кажется достаточно загадочным; это можно назвать «делом о следах», так как расследование крутится именно вокруг следов на местности (следы ног; велосипедных шин и, на сладкое, загадочных коровьих копыт).

Завершается рассказ довольно нетипичным поведением Холмса. Обычно, его «прощение» имеет место быть в случае, если пострадавший более виновен, чем преступник; тут нет и следа ничего такого. Виновники явные и они изобличены; склонен считать, что Холмс тут в некоторой степени идет на поводу у предрассудков того времени.

Происхождение загадочных подков в завершении рассказа вполне «по-марксистски» объясняет суть капитализма (разбойники), как соответствующего общественного строя.

Очень хорошо; практически нет никаких замечаний; 10 баллов.

Еще один из рассказов, важных для вымышленной биографии Холмса. Причем, важный не только тем, что тут мы знакомимся со старшим (на 7 лет) братом Холмса — Майкрофтом.

Имеет место еще и редкая для Холмса словоохотливость, когда он сообщает, что является потомком захолустных помещиков, что имеет французские корни и что является дальним родственником художника Ораса Верне.

Поставленный в начале рассказа вопрос о соотношении наследственного и приобретенного, в отношении свойств характера, остается неразрешенным. Из других рассказов Конан Дойла мы знаем, что Холмс упорно трудился, дабы развить свою наблюдательность и способность к дедукции. А тут сам Шерлок заявляет, что соответствующее свойство наследственное — и подтверждает это, знакомя Уотсона со своим старшим братом, «значительно более наблюдательным», чем сам Холмс. Мне все-таки как-то ближе первая версия; не хочется думать, что Шерлок стал детективом исключительно вследствие стечения каких-то генетических обстоятельств.

Само знакомство с Майкрофтом (для читателя) происходит весьма интригующе. Перво-наперво, автор знакомит нас с практически невозможно-экстравагантным клубом «Диоген». А далее мы видим интеллектуальный поединок Шерлока и Майкрофта, из которого победителем выходит Майкрофт (как Шерлок и утверждал). Дедукции в этом поединке выглядят обоснованными и разумными; натяжки я не заметил.

Все вышесказанное является приятным обрамлением для собственно сюжетной истории; причем для меня сама история кажется не такой интересной, как Майкрофт вообще, как клуб «Диоген» и как прочие привходящие элементы рассказа. Расследования, как такового, нет. Скурпулезного изучения улик и глубокой работы мысли — нет. А есть, напротив, совершенно не красящее Майкрофта Холмса объявление в газетах, поставившее героя в крайне опасное положение и едва не приведшее его к смерти. Шерлок Холмс тут блестяще спасает героя, поставленного на грань жизни и смерти действиями теоретика Майкрофта. Моветон это, не иначе.

Обратил внимание, что среди «прочих названий» рассказа, в заголовке данной страницы, есть название — полностью излагающее сюжет, после которого и читать не стоит.

Заканчивается рассказ мрачновато; переводчик спасен, но Кратидес погиб, а злодеи сбежали. И только позднее до Холмса доходят сведения, что они были подвергнуты самосуду — но без какой-либо заслуги Шерлока.

Действие рассказа происходит летом; год — не указан; в биографиях Холмса дело отнесено к 1888 году; почему — не знаю. Во время начального разговора Холмс с Уотсоном обсуждают некоторые астрономические вопросы, что, опять-таки, противоречит «Этюду в багровых тонах», согласно которому Холмс не имеет никаких познаний в области астрономии.

Написано прекрасно; читается легко; рассказ важен для мифологии цикла, но за некую слабость сюжета — 8.

Июнь 1902 года (прямо по тексту); Холмс сталкивается с новой загадкой.

В этой истории злодею вновь нужно освободить место, так сказать, преступления от постоянно присутствующего там человека. Мысль «убить» в старой доброй Англии Конан Дойла в голову злоумышленнику не приходит. Он изобретает способ, еще более фантастический, чем переписывание Британской энциклопедии в «Союзе рыжих» или составление списка торговцев скобяными изделиями в «Приключениях клерка». И гарантией воплощения замысла является алчность; тут речь идет о миллионах, а не о каких-то 40-100 фунтах стерлингов. Сама глобальность замысла злодея, во многом, искупает некоторую вторичность сюжета. Полагаю необходимым заступиться за Конан Дойла — а много ли известно таких детективных идей вообще, которые бы не повторялись многократно, и не были бы обсосаны со всех сторон? Кстати, жанр «рассказа» еще более усложняет задачу автора — в коротком произведении вторичность сюжета более заметна.

Кроме этой претензии, кстати, больше никаких особых огрех не замечаю, хотя рассказ очень поздний. Тем не менее, Холмс все также проницателен (а Уотсон — туповат); истории клиентов Холмса все так же удивительны, а злодеи все так же хитроумны. И, если возможно предугадать движущий мотив этой истории, то окончательный результат — ради чего? — предугадать практически невозможно.

Идиллию нарушает только фактическое отсутствие хэппи энда. Ранение Уотсона, конечно, легкое. Но вот судьбе единственного настоящего Гарридеба (прочие — фальшивые) не позавидуешь.

За вторичность у «Приключения клерка» отнял один балл; здесь приходится отнимать два — 8 баллов. Рассказ, невзирая ни на что, добротный и обстоятельный; относится к той половине «Архива...» которая легко читается.

По признанию (списку Лучшего) самого Конан Дойла, от 1927 года — это НОМЕР ОДИННАДЦАТЬ!

Приблизительно, 1878 год; Холмс впервые приезжает в Лондон и поселяется на Монтегю-стрит, рядом с Британским музеем, и совершенствуется в тех областях знаний, которые считает необходимыми для профессии детектива. Периодически, ему попадаются различные дела (многочисленные отсылки по тексту); дело Месгрейвов — третье дело Холмса (если Глорию Скотт считать первым). Обо всех этих подробностях жизни молодого Холмса мы узнаем из рассказа «Обряд дома Месгрейвов»; это — один из тех рассказов, которые формируют образ героя, сообщая факты вымышленной биографии; тем и прекрасен соответствующий эпизод.

Из этого же рассказа мы узнаем о картотеке Холмса; о сочетании необычайной пунктуальности и аккуратности в делах, с крайней неряшливостью в быту. В общем, как уже отметил, это — один из рассказов, формирующий образ героя, которого мы так любим.

Само дело, которое Холмс излагает Уотсону, демонстрируя при этом извлеченные из картотеки предметы (относящиеся к нему) является достаточно необычайным. Есть преступление (сначала просто загадочное исчезновение дворецкого); но есть и сплетенная с этим преступлением некриминальная тайна. Холмс исключительно умело распутывает и то, и другое. Мало того, если бы не Холмс, неизвестно, что сталось бы с обнаруженным уникальным историческим артефактом.

Наряду с «Глорией Скотт» — это второе дело, имевшее место до знакомства Холмса с Уотсоном в «Этюде в багровых тонах» (1881 год по внутренней хронологии), о котором Холмс рассказывает Уотсону. Больше таких рассказов нет; все прочие имели место после знакомства героев. Изданы эти два рассказа также подряд, соответственно, в апреле и мае 1893 года.

Добротно, даже фундаментально. Оригинально. Классически. Только 10.

Это отличнейшая рождественская история внутри Саги о Холмсе. Мы, конечно, довольно смутно понимаем дух рождества (не наш праздник), но тем не менее определенное ощущение все же есть.

Чем запоминается?

1. Самой длинной и подробной в сборнике «Приключений...» «дедукцией» по поводу шляпы, которая занимает аж две страницы текста. Все логично, кроме алкоголизма, который ничем не обосновывается и — странное дело — все же обнаруживается у Бэйкера.

2. Прогулка Холмса и Уотсона по заснеженному Лондону прекрасна. «Пар от дыхания прохожих был похож на дымки от пистолетных выстрелов...» и так далее.

3. Оригинальный сюжет. Мне никакой аналог в голову не приходит; прекрасная выдумка.

4. Довольно необъяснимым прощением Райдера. Разумеется, аналогичные эпизоды в шерлокиане имеются; но вот именно Райдер у меня никакой симпатии и сочувствия не вызывает. «Ради праздника» для меня непонятно.

В целом, случайно став свидетелем загадки голубого карбункула, Холмс вполне закономерно, и с блеском, её разрешает. Оценка — 10; желаю всем читателям если не насладиться вкусом куропатки с Холмсом и Уотсоном, то получить не меньшее удовольствие от очередной встречи с великим детективом.

Один облапошенный переписывает Британскую энциклопедию (Союз рыжих); другой — выписывает торговцев скобяным товаром (Приключения клерка). Обоим платят неплохие деньги ради их устранения из того места, в котором они имеют несчастье обретаться. Имеет место своеобразный гуманизм XIX века — в современные суровые времена и Уилсона и Пикрофта просто-напросто бы пристукнули — никакого особого резона с ними возиться нет.

Тем не менее, это отличный рассказ «золотого века» Холмса; он ни в коей мере не подлежит пропуску при чтении (в отличие от некоторых поздних рассказов). Рассказ атмосферный (викторианские мелочи, да и, собственно, некоторая зарисовка из жизни тогдашних брокеров); с классическим сюжетом (посетитель с загадкой и неясными опасениями); классическими приемами (догадки о времяпрепровождении Уотсона и пр.). Из этого рассказа мы узнаем, например, что Холмс грызет ногти. Как и всякая мелочь, характеризующая любимого персонажа, это придает рассказу жизненность, а образам — достоверность. Не все рассказы Конан Дойла могут этим похвастаться.

К сожалению, некоторая вторичность сюжета относительно «Союза рыжих» не дает возможности поставить высший балл. Поэтому — 9.

Первое дело Холмса; этим и интересно. По хронологии цикла относится к 1873-1874 году (исходя из слов героя о двух годах учебы в колледже и общего возраста Холмса, приблизительно указанного в «Его прощальном поклоне»). Опубликовано впервые в «золотой период», когда каждый месяц выходил новый рассказ в Стрэнде, и один рассказ был лучше другого.

Холмс еще НЕ детектив, но УЖЕ владеет дедукцией в почти мистическом ключе, что отлично видно по эпизоду с «исследованием» судьи Трэвора, когда Холмс настолько безошибочно описал прошлое последнего (Д.А. особенно), что вызвал у него приступ паники от неминуемого (как казалось) разоблачения. На этом детектив, собственно, кончается; все прочее — это постепенное (с вторичным привлечением в конце Холмса) раскрытие судьбы Трэвора. Мы видим шантажистского пришельца из прошлого (аналог — например, «Тайна боскомской долины»); загадочную записку, которую Холмс успешно расшифровывает (аналог — «В сиреневой сторожке»). В общем, классика Холмса. Рассказ Трэвора есть своеобразный вкладыш — сюжет-в-сюжете; довольно приятная пиратская история. Финал открытый — кто кого умертвил, непонятно; наказан шантажист или нет — соответственно, тоже.

Как практически каждый рассказ периода расцвета творчества Конан Дойла — просто отлично; 10.

По времени публикации — третий с конца; декабрь 1926 года в Либерти и январь 1927 г. — в Стрэнде, что обусловило его низкие читательские качества (ИМХО).

В общем — все на месте; классическая завязка; практически стандартное развитие сюжета (даже с безуспешным привлечением Уотсона); окончание, конечно, не совсем стереотипно, но и не архи-ново. Но вот мне, почему-то, при сохранении внешней формы, рассказ показался лишенным жизни. Может быть, тем, что автор здесь не описывает Холмса ни единой черточкой; просто сухо констатирует «Шерлок Холмс»; раньше «Уотсон» обязательно пару строк своему компаньону уделял. Герой настолько известен? Едва ли; рассказ-то совершенно самостоятелен. Или, может, тем, что и прочие герои схематичны? И злодей, даром, что на словах ему приписывают почти шекспировские страсти, также бесцветен. Он только на словах Отелло; а я вот в это как-то не верю. Садистический способ умерщвления только вызвал у меня определенный интерес, а больше — ничего.

Таким образом; объективно это добротно сделанный (в стиле старого Холмса) рассказ. Однако субъективно я его оцениваю только на 6.

По внутренней хронологии цикла, это — предпоследнее приключение Шерлока Холмса, датируемое 1907 годом (последнее — «Его прощальный поклон»; 1914 год). По реальной хронологии издания произведений — четвертое с конца. Опубликовано в Либерти в ноябре и в Стрэнде в декабре 1926 года. Позднее был еще один рассказ в декабре того же года, и — 2 рассказа в 1927 году. Все четыре последних рассказа (+2 чуть более ранних, но 1926 года же) опубликованы после трехлетнего перерыва; их нужно рассматривать отдельно от всех прочих. Каждый из них имеет определенные дефекты.

«Львиная грива» написана от лица Холмса, уже уехавшего в Суссекс. Уотсон вообще отсутствует, что полностью соответствует мифологии цикла.

Рассказ сам по себе неплох, невзирая на недостатки. Тем не менее:

1. Цианея не обладает теми свойствами, которые ей придал Конан Дойл, и убить здорового мужчину неспособна. И следы от её воздействия отнюдь не будут напоминать последствия сечения раскаленной проволокой.

2. Причины подозревать Мэрдока для меня абсолютно непонятны. Ну и что, что есть условный мотив. А где возможность?

3. Как это ни неприятно признавать, но Холмс просто вспомнил, что ранее где-то вычитал слова «львиная грива», и, соответственно, принялся их разыскивать снова. Никакой особой дедукции тут не просматривается, за исключением собачьего фактора, который, во многом, случаен.

В целом, слабенько для Холмса вообще; недурно для последнего сборника. Остроумно с точки зрения сюжета. В целом, с некоторой натяжкой, 8.

Невзирая на массу справедливо-негативных отзывов, добавлю, все-таки, свои пять копеек.

Я предлагаю сравнить данный рассказ с прочими рассказами из «Архива...». Думаю, при этом обнаружится, что «Человек на четвереньках» не так уж и плох. Безусловно, Конан Дойл тут скатывается в фантастическое допущение, но разве оно первое или единственное? А куда более ранняя «Дьяволова нога?» А «Львиная грива», которая рисует из цианеи неправдоподобного монстра какого-то?

В общем, частично соглашусь со сторонниками чистого детектива — ясно, что это не классический расследующий реальные (а не фантастические) преступления Холмс. Но, вместе с тем, для некоторого разнообразия при чтении — неплохо. Непредсказуемость финала, проистекающую из фантастичности допущения, пожалуй, засчитаю за плюс.

Рекомендуется любителям фантастического детектива, как жанра. А также тем, кто будет рад обнаружить, что и сам Конан Дорйл мог взглянуть на своего героя под иным углом зрения. Оценка — 8.

Поздний Холмс. Единственное, из 60 повествований о великом детективе, которое написано не от лица Уотсона, и не от лица Холмса, а от третьего лица.

Не могу воспринять эту историю иначе, чем гротеск. Причем, в театральном смысле, ибо истории присущ оттенок театральности. Все действие происходит в одной комнате, на протяжении, может, двух, или около того, часов. Расследования нет. Холмс умышленно отказывается от пищи ради обострения умственных способностей (явная гипербола). Психологический поединок героя и злодея; чуть ли не пистолеты друг в друга тычут (где это видано еще?). Развод злодея и завершающий обман от Холмса и — является полиция.

Об истинном Холмсе мне, в этой истории, напоминает только восковая фигура из «Пустого дома», да упоминание духового ружья (привет из того же рассказа). Хоть это и последний сборник рассказов, в котором концентрируются практически все слабейшие вещи, тем не менее «Человек на четвереньках», или «Вампир в Суссексе» — куда лучше.

Воспринимаю только как концепт иного взгляда на Холмса, и как попытку автора резко изменить стиль. За все это — 6. В целом рассказ не понравился.

Поздний Холмс, а по качеству — все равно, что ранний. Классика: посетитель с загадочным происшествием; полицейские инспектора, разыскивающие его; выезд «на место»; нагнетание ужаса посредством фетишей и костей, извлеченных из печи (вкупе с ведром крови и растерзанным петухом); ужасные лики в ночи; вызывающие мурашки слуги и т.д. В обшем, все, чем хорош классический Холмс тут имеется в избытке. Автор, так сказать, удачно тряхнул стариной. Едва ли не лучший рассказ в сборнике (еще «Дьяволова нога» на это звание претендует).

А что нетипично?

1. Необычайно умный (ровня Холмсу!!) провинциальный инспектор Бэйнс, раскрывающий дело одновременно с великим детективом. Более того, он даже! раньше Холмса! выдает ему сведения, до которых Шерлок не додумался (значение цветов в записке)!!

2. Ни Бэйнс, ни даже Грегсон, не проявили нездорового энтузиазма и не попытались схватить Скотт-Эклса, застав его у Холмса. Они его нетипично выслушали, и ему поверили.

3. Главный злодей — вот действительно злодей, государственного масштаба. Куда до него Мориарти!

4. Зло не наказано; злодей убегает и лишь позднее его предположительно настигает некий аналог правосудия свыше.

Очень неплохо; оценка — 9. Ниже идеала из-за длинных политических разъяснений.

Нетипичный сюжет; по крайней мере, завязка нетипична. Это не приглашение от Холмса Уотсону, и не визит клиента к неразлучной парочке, и не вызов от Лестрейда/Грегсона/Хопкинса. Тут Уотсон ввязывается в расследование, шныряя по махровому наркопритону, и встречая там Холмса. Кстати, приключения жены Уотсона тут продолжаются — жена присутствует на первых двух страницах, участвует в разговоре и, опять-таки! Ни Уотсон, ни подруга жены (к которой, кстати, обращаются по имени «Кэт»), не называют жену Уотсона по имени. Склоняюсь к тому, что брак Уотсона (вопреки «Знаку четырех») оказался отнюдь не счастливым. Или автор, который свои рассказы изначально печатал по одному, раз в месяц, в Стрэнде преимущественно, и только потом издавал их в виде авторских сборников, просто поленился вспоминать, как он ранее нарек суженую доктора. Мне лично это режет глаза.

Да и дальнейшее расследование также нетипично; Холмсу негде проявить свою фантастическую наблюдательность. Хотя окончательная догадка, конечно же, приходит к нему — но не в результате стройной цепочки рассуждений, а в результате всего нескольких наблюдений. Безусловно, чтобы их увязать нужно было обладать гением Холмса, однако остается ощущение того, что в этом приключении Шерлок свой талант понапрасну растрачивал.

Преступление тут отсутствует (если не считать таковым махровую наркоманию — которая в Лондоне тех лет была вполне заурядна и даже благопристойна). Ужасы типа выбрасывания трупов в канал через потайные дверцы — остаются ужасами, за рамками повествования (а может, и мифом). Связанные с наркопритоном негодяи никакого ущерба не терпят; не наказаны. Реальность изложенного (с социальной точки зрения) для современного читателя остается непостижима.

В общем, добротно; но в данном сборнике — не лучшее произведение. Я его не люблю, хотя и перечитывал неоднократно.

Оценка — 8.

А вот это, сравнительно с предыдущими двумя рассказами сборника, просто отлично!

Ключевая загадка действительно загадочна. И она очень уместно выглядит; тут я ни в какой мере не могу назвать ее вымученной. И объяснение отличное; так что сюжет рассказа можно считать очень удачным. Легкий налет мистики — этот сумрачный музей восковых фигур — конечно, не дартмурские болота, но очень приятен. Наглец и ублюдок сэр Джервейз напоминает доктора Ройлотта из «Пестрой ленты». А уж боксерская выходка Уотсона — вообще выше всяких похвал; в кои веки Уотсон отличился, достойным образом покарав злодея и отлично завершив сюжет.

Изначально читал в Науке и жизни; соответственно, счел, что и остальные рассказы этого сборника также хороши. Оказалось, что это не так. Кстати, предыдущий перевод понравился больше. Одна фраза «Костоправ вмешивается?» от Дарлингтона чего стоит.

Оценка — 9.

Это уже существенно лучше предыдущей «тайны семи циферблатов».

Имеется интрига — человек умер непонятно от чего. Подозревается убийство, есть подозреваемый, но как он это сделал? Реально ли таковое развитие событий, как изложено — это к медикам вопрос; на обывательском уровне весьма сносно. Хотя дедукции и здесь, на мой взгляд, маловато. В общем-то, гениальная догадка Холмса выглядит больше случайной, чем закономерной. Все остальное — на среднем уровне. И классический Лестрейд присутствует — в том обличье, которое его характеризовало в ранних оригинальных рассказах — с железобетонным самомнением и желанием «хватать», не разобравшись. Уотсон, как рассказчик, стандартен; у меня нет претензий к его описанию. Даже прочие злодеи/потерпевшие напоминают типичные образчики Конан Дойла-отца. И красивая девушка (50% как минимум оригинальных рассказов содержат такую героиню) присутствует. Поскольку Уотсон не выпускает стандартные слюни, оцениваю его, как указал выше, положительно.

Это сочинение читать можно; поставлю 7.

Крайне недоволен этой неудачной попыткой «реконструировать» (сочинить по имеющейся в оригинальном цикле отсылке к некоемому «убийству Трепова» новый рассказ) «неизвестное приключение Шерлока Холмса».

При явно прослеживающемся намерении авторов как можно ближе следовать канону оригинальных рассказов, это не удалось. Никакого расследования, как такового; и никакого мыслительного процесса великого детектива по тексту не обнаруживается. Шерлок уезжает на неделю куда-то (в Одессу — сам уже домысливаю); Уотсон остается и непонятно чем занимается. Все — Шерлок возвращается, и начинается некоторая развязка, которая также никакой работой ума не блещет. Шедевры дедукции (непременный атрибут оригинального Холмса) крайне слабы; практически отсутствуют. «Тайну циферблатов» считаю вообще притянутой за уши — с намерением создать какую-то интригующую загадку, что на деле не удалось. Почему «Великий князь Алексей» путешествал в компании злодея-нигилиста — совершенно непонятно. «Трагический» бомбистский конец написан, или переведен, так, что читателю вообще трудновато в нем разобраться — что и где там взрывается и почему горе-сыщикам не отрывает головы; мне вообще непонятно, как Холмс мог допустить такой конец? Уотсон туп более, чем в среднем у Конан Дойла.

Отдельное «спасибо» переводчику. Я знать не знаю ни о каких «нигилистах». Это европейским авторам простительно так называть условных русских революционеров. А вот любому русскому нигилизм известен лишь как философское течение, или даже определенное мировоззрение; никакой боевой организации «нигилистов» в природе никогда не существовало, что вызывает закономерное раздражение и даже протест. Не знаю, как тут было быть переводчику — понятно, что дословно в тексте присутствовали «нигилисты», но не следовало ли перевести не буквально, а по смыслу? Это на боевую организацию эсеров похоже (хотя по времени действия также не очень подходит). Сугубо для меня это изрядно испоганило и так слабое повествование.

Не больше «4»; это, все-таки, не графомания.

Это — классика даже на фоне классики. Шерлок Холмс, написанный в разное время, все-таки отличается и сюжетно, и качественно.

Здесь мы видим именно классического Холмса, с его напряженной аналитической работой, потрясающими дедукциями, несколько пренебрежительным отношением к официальному закону (формально виновный не всегда виноват), скурпулезным исследованием мелочей — на которых строится мощное здание неопровержимых доказательств; классического Уотсона (с его сомнениями, определенной туповатостью — оттеняющей гений Холмса); и классический бессильный официальный Закон. Единственно, что не понравилось, это самая завязка. Уотсон завтракает с женой — и ни разу, за время разговора, не называет её по имени. Вот мне и непонятно — то ли Конан Дойл забыл, что поженил Уотсона с Мэри Морстен, то ли это уже другая, вторая жена, а то ли это в Англии было не принято так к жене обращаться. Равным образом, не нравится (но это, к сожалению, классика) крайне легкомысленное отношение Уотсона к своим пациентам. Много их, мало — а Уотсону, судя по всему, плевать. Кажется даже, что автор неудачно выбрал профессию для Уотсона; надо было что-то, не связанное с человеческой жизнью. А то, того и гляди, пациент помирает; скорую помощь в те времена еще не придумали, а Уотсон — где-то в Девоншире мешает Холмсу вести расследование.

Но, в целом, в сборнике «Приключений...» — один из лучших рассказов; как раз такой, что если начать чтение с него — то можно навсегда «заболеть» Холмсом и соответствующим типом детектива.

Только 10; никак не меньше.

В общем, задавшись целью прочитать более-менее известные робинзонады, дошел до этой повести. В принципе, рад тому, что она все-таки издается (хотя по художественным достоинствам это весьма спорно).

В общем, это произведение про детей, и, судя по всему, и для детей также. Очень какое-то сонное, тягомотное, созерцательное повествование, лишенное драматизма. Даже несколько странен инфантилизм — такое впечатление, что и писал тоже ребенок. Понятно, это шутка. Автор, видимо, нацеливался на определенную аудиторию. С практически-прикладным «Таинственным островом» не сравнить. Даже Робинзон Крузо, который (как буржуа) до попадания на остров ничего руками делать не умеет (относительно, конечно) выглядит тут производственным монстром. Мне трудно оценить произведение, будучи взрослым человеком, и при этом приняв во внимание юношескую его направленность.

Сюжет абсолютно стандартен; не обнаружил ничего такого, что могло бы его выделить в категории «робинзонада». Вспоминаем: Робинзон Крузо — христианская составляющая; Швейцарский робинзон — упорный труд в коллективе; Таинственный остров — гимн науке (в прикладной составляющей); Крушение Великого океана — некий симбиоз труда и слабых познаний Робинзона; Школа робинзонов — юмор в приложении к поддельной робинзонаде; Вторая родина — тяжеловесная попытка повторить Швейцарского робинзона и т.д. Тут же нет ничего своеобразного.

Герои — дети — они по определению не должны иметь какого-либо устоявшегося, архетипичного, характера — они его и не имеют

Если кто-то вознамерится (как я) прочитать целенаправленно, как разновидность сюжетной линии приключенческой литературы — рекомендую; нужно. А так, вообще, не думаю что стоит тратить время. Один балл добавляю за то, что это все-таки раннее произведение в соответствующем жанре; сюжет не был еще «забит» и потому, что я считаю, что, все-таки, его чтение может вызвать у некоторых юнитов положительные мысли (а не только мысли о ловле покемонов).

Итого — 6.

Вопрос о соотнесении тупого «корабля поколений» и скорости технического прогресса достаточно тривиальна; она сразу просчитывается и угадывается в сюжете. Равно как и вытекающая из оного проблема реинтеграции устаревших космопроходцев в сильно изменившееся общество. А вот все прочее — походит на какую-то буйную фантазию; вполне можно было нечто более технологическое предложить.

На мой взгляд, довольно невыразительно. Но, с учетом прошедшего времени, и неплохо. По крайней мере, пока никаких реальных предпосылок того, что нечто такое когда-то произойдет — нет. 40-45 лет назад были запущены первые земные «межзвездные» зонды. Почти полвека — это достаточно много для цивилизации, которая рассуждает о какой-то технологической сингулярности. А на деле никакого прогресса нет; продолжают летать межпланетные паровозы; нет никаких шансов, что «Пионер-10» или «Вояджер-1» кто-то когда-то догонит. Наши дети и внуки будут продолжать бегать со смартфонами и ловить покемонов, но никто к звездам не полетит — человеку это неинтересно. И денег на это ни один буржуй не даст. Печально; остается только почитывать вот такие рассказы, да смотреть в недоступное небо.

Такое своеобразное свободное продолжение Шерлока Холмса. Мне не понравилось, почему — сейчас объясню.

Построение сюжета стандартно — к Холмсу приходит посетитель с тайной непостижимой смерти; Холмс и Ватсон (так в издании) едут в пригород, расследуют дело; Холмс разоблачает злодея и предает его в руки правосудия. Ватсон несколько тупее, чем он бывает обычно (не опознал медицинскую пиявку). Холмс блестящ (вернее, автор хотел, чтобы он так выглядел, а получилось — не очень). Дедукции — слабоваты. Время действия четко датируется между 1895 и 1901 годом.

Чем рассказ отличается от всех прочих аналогичных? Перво-наперво, посетителем Холмса является Герберт Уэллс — именно, тот самый. Он уже написал «Машину времени», но еще не написал «Первых людей на Луне» — отсюда и датировка.

Рассказ относится к категории тех, авторы которых стремятся придать Холмсу большее правдоподобие, путем введения в повествование реальных исторических лиц. Ввиду сюжета, это совсем не удается.

Далее, Холмс проявляет небывалые познания в литературе; он опознает Уэллса, но не путем дедукции, а потому, что знает его по фотографии и читал его романы. Это совсем слабо.

Мало того, как мы все помним из «Этюда в багровых тонах», Уотсон ясно написал, что «познания в обрасти литературы — никаких». Правда, позднее Конан Дойл по каким-то причинам меняет свое отношение к детективу, и последний сыплет у него цитатами из Библии, Шекспира и так далее. Тем не менее, знакомство с фантастической литературой Холмса выглядит совершенно невероятным. Далее по ходу действия Холмс показывает свое знакомство с опытами Галилея (Ватсон — нет); мне кажется странным, как это Холмс, имеющий сугубо практический склад ума и называющий свой мозг чердаком, в котором нет ничего ненужного, вдруг проявляет познания в физике.

Но самый апогей бреда содержится в инерционном корректоре, который движет сюжет. Это такое устройство, которое способно менять или полностью уничтожать силу тяжести.

Все рассказы Конан Дойла реалистичны и практичны; у него нет никаких родовых проклятий, в виде собак; никаких вампиров; никаких призраков и ничего аналогичного.

Здесь же автор перемещает нас в какое-то фантастическое окружение; это какой-то стимпанк, вместо старой доброй викторианской Англии. Идея довольно сомнительная, хотя кому-то, возможно, и понравится. Погиб изобретатель чудо-устройства — как — не скажу, в этом смысл сюжета и тайны. Но до этого пресловутый изобретатель успевает слетать на Луну!? и даже передать Уэллсу пузырек с лунной пылью. Место преступления является космическим (??) кораблем. В общем, мне такое смешение стилей и искажение образа Холмса не нравится. После расследования и изобличения злодея, Уэллс обещает написать книгу (Первые люди на Луне). Кстати, по ходу действия Холмс вторично заделывается литературным критиком, и аргументированно критикует «Машину времени», чем вгоняет тупого Ватсона в сон.

В общем, все понимают, что никакого инерционного корректора нет и быть не могло. Но тут автор допускает еще одну чудовищную ошибку. По его описанию, инерционный корректор является стационарным устройством, запускающим корабль. Вот и вопрос — корректор остается на Земле, а как герой ухитряется вернуться??

По ходу действия герои обнаруживают еще много чего любопытного — гигантских пиявок и 6-дюймовых муравьев; мышей с истонченными лапами и такую же собаку. По мысли автора, эти существа длительное время находились в поле корректора и, соответственно, претерпели эволюционные изменения. А по мне дак — Уэллс не только своих «Первых людей на Луне» отсюда извлек, но и «Пищу богов» и, может, даже «Остров доктора Моро». Сколько времени реально требуется для такой «эволюции» — оставляю на совести автора.

В заключение укажу, что глаза одного из героев периодически то синие, то серые — это уж явный недосмотр автора.

Рассказ закончен; лунная пыль выброшена в окно (с непонятной мотивировкой); перед этим все её потрогали и понюхали — вот тут-то автор реально описывает настоящую лунную пыль. И если герои все время сомневаются — был полет в реальности, или нет; я — не сомневаюсь. Острые изломы, запах пороха — это настоящая лунная пыль.

Для больших фанатов Шерлока Холмса — в особенности, для любителей смешения литературных стилей. Кстати, с точки зрения литературы написано добротно; скуку не навевает.

Оценка — 5; не могу поставить меньше за Холмса, даже такого нетрадиционного.

Одна из двух прочитанных в детстве фантастических книг (вторая сборник Шалимова), из которой я до сих пор помню наизусть два последних абзаца, и издание которой (1957 года) до сих пор стоит на полке, переплетенное вручную и в новодельной обложке, но с которой на меня до сих пор смотрят фантастические летающие каллистяне. Некоторые иллюстрации в ней, кстати, напоминают фантастические пейзажи, типа Дворца Советов.

Не совсем согласен с ранее написанными отзывами; вот и решил изложить свой.

Конечно, это социалистическая утопия (также как у Ефремова — утопия коммунистическая), но на мой взгляд она не заслуживает такого уж очевидного отрицания, и даже остракизма.

Сюжет вполне обычный, заурядный; с той только особенностью, что традиционный космический корабль прилетает в реальный СССР, а время действия или совпадает с временем написания романа, или, скорее, несколько отодвинуто в будущее (на Земле еще нет космических фотографий — значит, самое позднее — это начало 60-х годов; уже Титов фотографировал Землю, а полностью идентичный вид Земли из глубины межпланетного пространства был получен американцами в 68). Романов со схожим сюжетом масса; ничего такого особенного в сюжете нет. Дружественная инопланетная миссия коммунистически настроенных инопланетян, которая знакомиться с советской жизнью и, по прошествии некоторого времени, отбывает обратно в систему Рельоса-Сириуса, забрав с собой двух людей с земли. Что происходит в промежутке? Каллистяне знакомятся с земной жизнью, в том числе с неприглядной, «шпионской» её частью; вследствие диверсии застревают на Земле дольше, чем хотели. Попутно знакомят землян с различными, как это модно сейчас говорить, гаджетами. Вот, собственно, и все. Конечно, написано с социалистическим пафосом — куда без этого, но вполне бесхитростно и жизнеутверждающе. О шпионе, кстати. Вот не хочу видеть всюду шпионов в дымчатых очках и с накленными бородами, но, тем не менее, шпион вполне мог в то время быть. Они даже советские разработки воровали, что уж говорить об инопланетных! Так что, шпион отвечает духу времени, и если кого-то его наличие коробит, то меня — нет. С этим пресловутым злодеем связана еще одна любопытная история — им оказался китаец Ю-Син-Чжоу (или кто-то, замаскировавшийся под него, но все равно китаец). Это отнюдь не странно; возвращаясь в 57 год, легко обнаружить, что некоторое время китайцы были самыми главными злодеями, хуже американцев. Если последние были просто буржуи, то китайцы, так сказать, извратили учение Ленина (может, и Сталина заодно). Еще можно вспомнить про мерзостные заголовки иностранных газет, освещающих событие — ну прямо точь-в-точь, как сейчас! Мартынов — пророк, не иначе.

Далее, что мы имеем по инопланетянам? Их корабль имеет сферическую форму и внушительные, достаточные для межзвездного полета, размеры. Можно вспомнить, что Циолковский, еще где-то в 1883 году, фантазировал именно о сферических кораблях.

Пресловутые кнопки у инопланетян. Ничего особенного, в начале «Туманности андромеды» у Ефремова также полно архаичных циферблатов и всяких стерженьков в кабине; никаких джойстиков. Так что это свидетельствует не о недостаточности познаний Мартынова, а о слишком приземленном его мышлении.

Пресловутые крылья. Автор не сообщил мне, что за фантастический аппарат размещался в маленькой коробочке под крыльями. Объяснен только реактивный принцип полета. И вот я не могу полностью отрицать возможность такого аппарата — особенно, учитывая, что реактивная струя могла состоять из воздуха; т.е. прямоточный реактивный двигатель, возможность/невозможность которого зависит исключительно от наличия мощного и компактного источника энергии.

Или можно вспомнить эпизод с фантастической каллистянской терапией, которая позволяла уничтожать металлический предмет (пулю) внутри тела. Камни дробят ультразвуком; возможно ли такое на практике — я сказать не могу, но выглядит интересно. К несчастью, нанороботов Мартынов не изобрел.

Есть, конечно, и ошибки. Действительно, нет ни следа кибернетики. Как управлять кораблем в таких условиях — наверное, никак.

Или пара сиамских близнецов — металл къясинд, имеющий температуру плавления в 11000 градусов. Это явно невозможно; мало того, это противоречит самому атомному строению вещества — следовательно, никогда возможным не станет (если оставить в стороне всякую экзотику, типа странной материи и пр). Второй «близнец» — такой же мифический газ неоль, предназначенный для создания пламени, режущего пресловутый упорный къясинд. Тут, судя по всему, ситуация еще хуже. Уже давно известны наперечет все вещества, дающие при сгорании (или разложении) энергию. Сколько их не переставляй, и как с ними не экспериментируй — никакого сверхмощного пламени не получищь (если, опять-таки, оставить в стороне нестабильный атомарный водород, ни одного намека на который в тексте нет).

Можно сказать, что у Мартынова на одну здравую фантастическую идею попадается одна бредовая. По мне это нормальное соотношение.

А теперь немного о другом. Почему я написал о романе «жизнеутверждающий»? вот почему:

По всему тексту разбросаны оптимистические ремарки. Вот каллистяне высадились и сложили крылья. Что они делают далее? Мартынов пишет «И о н и у л ы б а л и с ь». Не бегали с лучеметами; не подавляли силой воли; не обращали землян в рабство и даже не ставили над ними никаких опытов.

Или, в разговоре, каллистянин говорит «Д е т и — ц в е т ы ж и з н и». Широков вздрагивает, спрашивая у него «Откуда вы знаете это выражение?» Ответ дается такой «О н о о ч е н ь д р е в н е е». Он не вопит «Война до победного конца», не возвещает «Ты будешь мой рап». Он говорит про детей.

Короче, кажется свою мысль я выразил. Роман не заслуживает, чтобы им зачитывались (как я в детстве). Но один раз его прочитать, безусловно, можно.

Оценка — 8

Отнюдь не юмористический, а весьма глубокомысленный рассказ — с точки зрения современного читателя. Советскому читателю он был непонятен; зато отлично понятен теперь.

Движущей силой сюжета являются два принципа капиталистической экономики:

1. Жизнь взаймы. Долгами обременены все — граждане, корпорации, государства. Причем, размеры долгов таковы, что все здравомыслящие граждане прекрасно понимают, что долги никогда возвращены не будут; просто нет на Земле столько имущества и материальных ценностей.

2. Цена имущества в буржуйской экономике (рудник по тексту рассказа) зависит не от его стоимости, а от репутации продавца и иных абсолютно нерыночных критериев. Именно поэтому Фейсбук якобы стоит дороже Газпрома, хотя первый не имеет никакого имущества, кроме канцелярских принадлежностей и оргтехники, а второй — это миллионы тонн металла; тысячи километров трубопроводов; триллионы кубометров запасов газа; поселки, аэродромы, ледоколы и пр.

Если оставить в стороне экономическую составляющую, рассказ достаточно условен. Разумеется, он описывает совершенно невозможную ситуацию; все грани реальности, в виде подлинности/поддельности билета; риска кражи/грабежа/присвоения (продавец ушел в заднюю комнату магазина для размена и уже не вернулся; как-то так); полицейских заморочек — оставлены за рамками повествования. Это достаточно парадоксально, ибо один из спорщиков, заключивших пари, как раз упирает на реалистичные сценарии — попасть в тюрьму/умереть с голода. Но сюжет складывается именно что по идеалистическому сценарию второго брата.

Завершается рассказ массивным хэппи-эндом; я бы даже сказал, что он весь состоит из сплошного хэппи энда. Все выглядит очень легко и легко читается. Честно говоря, основную идею автора я не уловил; не думаю, что Марк Твен имел целью описать вышеуказанные экономические проблемы капиталистического общества; юмора не заметно (отдельные искорки только); сатиры — нет. Просто изложение фантастической житейской истории. ГГ симпатичен, лишен отрицательных черт; так сказать «приятен на глаз и слух». Оценка — 8.

Сатира Марка Твена, к счастью для литературы, и — к несчастью для общества, никогда не утрачивает актуальность.

Вот и пара взаимодополняющих (есть абсолютно аналогичные моменты — катание на лодке в воскресенье) рассказов «О дурном мальчике» и «О хорошем мальчике», увы, актуальна до сих пор (о дурном особенно, ибо рассказы все-таки преследуют несколько разные цели).

Квинтэссенцией данного рассказа служит его завершение: «Всякими плутнями и мошенничествами он нажил состояние, и теперь он – самый гнусный и отъявленный негодяй в своей деревне – пользуется всеобщим уважением и стал одним из законодателей штата».

Злободневно, актуально, а проделки Джима доставят истинное удовольствие любителям юмора и Марка Твена; оценка — 10.

Не хватает подзаголовка «Гимн бюрократизму».

Любопытно, что:

1. Бюрократизм есть всегда; его не изобрели в 20 веке — он вполне себе был в США и в веке 19.

2. Бюрократизм есть везде — его не СССР изобрел; он вполне себе был, и посейчас процветает, и в США.

3. Государство, при наличии малейшей возможности, всегда готово не заплатить по: госзаказу, налоговым правоотношениям, судебным решениям в отношении государства, пенсионным обязательствам и т.д.

Марк-твеновский пассаж относительно обязательности предоставления индейца и томагавка весьма напоминает аналогичные юмористические истории — например, требование Пана Директора к Пану Гималайскому (Кабачок 13 стульев) предоставить справку, что Гималайский — не верблюд.

Состояние (физическое и душевное) любого борца с бюрократизмом, как справедливо заметил М.Твен — «легко угадать по состоянию его черепа».

Написано очень весело, хотя тема никакого веселия не вызывает.

Оценка — 9.

Исключительно современно написано. Одна из граней современной «журналистики» исключительно ёмко вскрыта автором. Но — только одна. Ужас, когда редактор пишет об том, в чем не смыслит ни бельмеса. «Кто пишет театральные рецензии в захудалых газетках? Бывшие сапожники и недоучившиеся аптекари, которые смыслят в актерской игре ровно столько же, сколько я в сельском хозяйстве. Кто пишет отзывы о книгах? Люди, которые сами не написали ни одной книги. Кто стряпает тяжеловесные передовицы по финансовым вопросам? Люди, у которых никогда не было гроша в кармане. Кто пишет о битвах с индейцами? Господа, не способные отличить вигвам от вампума, которым никогда в жизни не приходилось бежать опрометью, спасаясь от томагавка, или выдергивать стрелы из своих родичей, чтобы развести на привале костер. Кто пишет проникновенные воззвания насчет трезвости и громче всех вопит о вреде пьянства? Люди, которые протрезвятся только в гробу» — это Марк Твен, только из другого рассказа.

А ведь есть еще такие вурдалаки, которые «все понимают, но не говорят» (Кавказская пленница) — пишут заведомую ложь.

«И — боже вас сохрани — не читайте до обеда» ...[западных]... «газет», как говаривал проф. Преображенский. Куда тут Толкиену, с его Морготом и Сауроном, с орками и злыми колдунами; тут вопрос серьезней. По прессе, те, кто пишут здесь отзывы, и те, кто их читают — все сплошь истинные орки и Сауроны. И всегда ими были — вспомним хотя бы третью часть телевизионного «Властелина...» — Дадим достойный отпор врагу, люди Запада!» — это восклицает Обама-Арагорн.

Но оценка обусловлена не этим; а тем, что просто гомерически смешно.

В свое время был с энтузиазмом извлечен еще из «Юного техника» и, безусловно, понравился — такое космическое приключение, да еще с участием «проникающего мальчика».

А вот теперь кажется, что для Азимова, создавшего монументальную «Академию», это очень слабо. Оно, конечно, и понятно — рассказ написан в 18-летнем возрасте; но тем не менее, он опубликован официально (автор не возражал) и поэтому оценен должен быть беспристрастно.

Первое — нет никакой интриги. Текст так построен, что его конец угадывается на раз. Вот смотрите: Пропали СТАЛЬНЫЕ корабли, а теперь летит корабль, с корпусом из бериллия+вольфрама. Далее, скафандры наоборот стали СТАЛЬНЫЕ, и только древний скафандр оказался каучуковым. Чем сталь, сразу навскидку, отличается от прочих металлов и материалов? Правильно — магнитными свойствами. Значит, замут будет вокруг магнетизма. Мало того! Там дальше прямым текстом Уайтфилд излагает будущий сюжет. Надо ли читать дальше?

Второе — уже упомянутый пресловутый «проникающий мальчик». Уж эти мне мальчики, залезающие в космические корабли и сующие свой нос куда ни попадя! Имя им — легион.

Третье — каучуковый скафандр без радиосвязи!? Это вообще ни в какие ворота не лезет; искусственная попытка придать фальшивый драматизм.

Четвертое — это, собственно, не минус, а просто течение времени. Вероятно, в 1938-1940 г.г. будущее освоение космоса и виделось в виде пилотируемого «оборения», в силу чего сотни фантастических кораблей — что советских, что американских — летят на страницах романов во все концы Солнечной системы без малейшей разведки. Все сложилось совсем не так — никуда мужественные планетоборцы не летят; летят куски металла и пластика, начиненные умными микросхемами и точными приборами.

Поэтому, с высоты сегодняшнего дня понятно, что ничего подобного реально произойти не может.

А еще меня напрягает (это, в принципе, тоже не минус для сочинения 30-х — 40-х годов) — так это радиация. Её уровень на спутниках Юпитера (даже на самом далеком, из галлилеевых, от планеты спутнике — Каллисто) таков, что космонавты моментально хапнут смертельную дозу. Если я готов еще поверить в экранирующие свойства корпуса корабля (плюс все-таки далекая от Юпитера орбита Каллисто), и в кратковременность пребывания в радиационных полях высокого уровня, то в то, что космонавты в скафандрах разгуливали по поверхности — увольте.

Так что, вспоминая детский восторг (9 лет) и стараясь все-таки сохранить объективность — 6.

В детстве данный роман — ввиду его полнейшего отсутствия в печатном виде (при том, что «Повесть о приключениях Артура Гордона Пима» издавалась, да еще как) для меня имел некий мистический ореол — он много где упоминался, с примечанием, что это «вольное продолжение», а прочитать было невозможно.

Помог Интернет; я ненавижу читать с экрана, но — не удержался. Потом заказал его последнее издание (2011 года) и долго ждал, пока приобрел.

При всей, произрастающей из детства, любви к Жюлю Верну, должен заметить, что его творчество начала писательской карьеры и её заката — очень различны. На склоне лет Жюль Верн отметился такими романами, как «Пятьсот миллионов бегумы» (автор мрачной идейки Андрэ Лори), «Властелин мира», «Флаг родины», «Необыкновенные приключения экспедиции Барсака» (тут ему Мишель «подсобил»), «В погоне за метеором» и рядом аналогичных. К счастью, «Ледяной сфинкс» в этот пессимистический список не попал.

И, если сравнить с другим вольным продолжением («Швейцарский робинзон» Висса — «Вторая родина» Верна), то первые одинаково трудны для чтения; тяжеловесны, как египетские обелиски; и не вызывают подлинного «проникновения» читателя. «Ледяной сфинкс», напротив, самостоятелен, легок (даже, легковесен), и выгодно отличается от тех мрачных историй, в которые Жюль Верн на склоне лет частенько погружал читателя. Я бы сказал, что «Ледяной сфинкс» даже слишком самостоятелен; это и не продолжение, как таковое; Жюль Верн выворачивает повествование По/Пима, изгоняя из него мистику и выхолащивая истинный драматизм. Это безусловный минус; не гоже так вольно обходится с историями сторонних авторов.

«Мы мчимся прямо в обволакивающую мир белизну, перед нами разверзается бездна, будто приглашая нас в свои объятья. И в этот момент нам преграждает путь поднявшаяся из моря высокая, гораздо выше любого обитателя нашей планеты, человеческая фигура в саване. И кожа ее белее белого» — прекрасный, истинный продукт от По, оставляющий читателя в попытках домыслить повествование, с замутненным рассудком и сознанием. Нужно ли было? и можно ли было? это выворачивать на изнанку? Мое мнение — нет.

И, второй момент, не только мистика устранена Верном из повествования, но и жуткий драматизм оригинальной истории.

Так что, я рассматриваю роман Жюля Верна как свободную вариацию не на тему, обозначенную Эдгаром По, а просто с использованием некоторых элементов первоначальной истории (герои, разговоры экипажа Халдейна и пр.). Если Пим плывет среди загадочного моря и в сюрреалистических декорациях, то Гай с Джорлингом — среди известных островов и в совершенно нормальной окружении. И сама Тайна Полюса — у Эдгара По это действительно тайна, окутанная мистическим сумраком, то у Жюля Верна — весьма неубедительная, не делающая ему чести, «магнитная» выдумка. Причем, выдумка застарелая. Как тут не вспомнить, что подобную фантазию озвучивает Джонсон в другой полярной эпопее («Путешествии и приключениях капитана Гаттераса»). И вот в раннем романе Жюль Верн её, с полным научным обоснованием, отвергает, устами Клоубонни, а тут вдруг решает использовать. Что это такое? По-моему, непорядок; жертва научностью в угоду пустому «приключательству».

Но все это — минусы, а роман, между тем, очень хорош для позднего Верна.

1. Это истинное необыкновенное путешествие.

2. Это обстоятельность, присущая раннему Верну, показывающая, что и время не властно над талантом.

3. Это форма изложения, очень напоминающая лучшие верновские образцы.

4. Это довольно динамичный сюжет.

Если бы роман не числился «продолжением» — он мог бы быть отличной жемчужиной в ожерелье прочих «необыкновенных путешествий» — тех, в которых отсутствуют сумрачные гении и мрачные человеконенавистники, мечтающие покорить мир.

Оценка — 8.

Общий итог повести, ИМХО, заключается в её последнем предложении:

«Оставшиеся снаружи переводили взгляды от свиней к людям, от людей к свиньям, снова и снова всматривались они в лица тех и других, но уже было невозможно определить, кто есть кто».

Не ведал автор, в 1945 году, что он не производит прицельный выстрел из снайперской винтовки по так называемому «тоталитарному социализму». На деле это (равно как и в романе «1984») оказалось залпом картечи по буржуйскому обществу в целом, и по некоторым исключительным, в особенности.

1. Люди в проклятом буржуинстве уподобляются свиньям — так как их воспитывают — как потребителей (жрать жёлуди) и тотальных эгоистов. Ничего святого, как говорится, нет.

2. Вообще ржака — свиньи уподобляются людям, потому что уже буржуи придумали такие «права животных» и их насаждают.

3. «Две плохо, четыре — хорошо» — слитный хор овец абсолютный аналог прибалтийских воплей о жуткой агрессивной России — «Россия плохо, НАТО — хорошо»

4. «Животное да не пьет алкоголя НЕ В МЕРУ», «Животное да не спит на кровати НА ПРОСТЫНЕ» — это есть совершенно современное понимание так называемого «международного права». Полные и точные аналоги — «Агрессия запрещена Уставом ООН, но Ливию МОЖНО ГУМАНИТАРНО БОМБИТЬ». «Государство имеет право на территориальную неприкосновенность, КРОМЕ СЕРБИИ/КОСОВО» и так далее.

5. «Все животные равны, НО НЕКОТОРЫЕ РАВНЕЕ». Кто это сказал? Оруэлл? Или Обама («исключительная нация», «мы будем устанавливать законы» и так далее).

И даже более общие тенденции:

6. Правящий класс в образах свиней — это так и есть на самом деле. Причем — везде.

7. Охраняющие свиней волкодавы, с детства воспитуемые в ненависти и злобе. Никого не напоминает?

8. Пропагандист Визгун, делающий белое из черного («госпитализация» Боксера на живодерню); объясняющий необъясняемое (например, неравенство) — употребление свиньями молока и т.д.

На этом фоне совершенно теряются жалкие попытки Оруэлла очернить СССР — тут и Снежок-Троцкий; и кощунственное изображение Великой Отечественной войны в виде битвы за мельницу (отвоевали свое — где тут победа?); и марксизм, в виде анимализма и Страны карамельных гор; и коллективный Тупой рабочий в образе тяжеловоза Боксера; флаг двора с копытом и рогом (серп и молот детектед!); Маркс в виде хряка Майора; Сталин в виде хряка Наполеона и т.д.

Перевод названия как «Скотный двор» считаю более адекватным, чем «Ферма животных». Речь идет именно о скотах, а в понятии «животное» есть даже что-то благородное.

10 — за современность, злободневность, едкую сатиру и неожиданное изобличение капитализма.

Мне не понравилось. Какое-то рваное повествование, нагромождение слабо связанных событий; заканчивающееся полным бредом, да еще какие-то социалистическо-производственные мотивы

Что мы имеем? Разрыв инженера Крейцкопфа с мещанкой Эрной (сплошные немцы), которая впоследствии предается блуду с другим инженером. Потом какая-то бессмысленная автомобильная гонка и убийство пятилетнего ребенка. Далее — сокрытие этого убийства с какими-то бредовыми любовными аллюзиями. Проект «лунной бомбы» — какое отношение он имеет к предшествующим событиям, или они к нему? Далее, катастрофа при постройке, когда Крейцкопф опять-таки умершвляет 40 рабочих, вследствие явной халатности и подвергается тюремному заключению — почему-то волюнтаристки только на год. Причем, подвергается, вследствие доноса — сам он сознаться не подумал. Далее — попытка побега с непременным убийством часового и одичание Крейцкопфа. Отвратительный персонаж. Освобожден «по государственной надобности», для постройки своей безумной машины.

Отдельного внимания заслуживает самый проект, каковой по технической проработанности уступает даже колумбиаде Жюля Верна.

«Лунная бомба» — есть центробежная машина, запуск аппарата с которой производится путем разгона гигантского колеса, на ободе которого он укреплен. Без специальных расчетов понятно, что никакой конструкционный материал таких космических скоростей вращения не выдержит. И, далее, сопротивление атмосферы, не даст ни разогнать диск до потребной скорости, ни запустить с его обода «лунную бомбу». Что будет ощущать испытуемый внутри аппарата, когда центробежная сила будет его размазывать по стенкам, думаю, понятно.

Самый полет аппарата, заключающего в себе Крейцкопфа, также мистически мерзок. Каждая его радиограмма на Землю — безумная хрень какая-то: звезды гремят, на метеорах какие-то свечи или огоньки, океан электричества. Кончается все заявлением, что Луна — это огромный мозг и самоубийством инженера — решил прогуляться в безвоздушном эфире.

Сколько за это поставить? не больше четырех за этого Чикатило.

Впервые прочитав этот роман любознательным школьником; понимая полную невозможность иметь аккумуляторы потребной для длительного электролиза мощности, и извлекши из текста конкретные параметры аэростата (а они очень конкретны!), я некоторое время потратил на то, чтобы попробовать заменить мифический аккумулятор на конкретные стабильные химические вещества: лучше всего у меня получилась пара — гидрид лития (для получения водорода) и надпероксид лития (для получения кислорода); озонид лития (и иных щелочных металлов) не пробовал, в силу их нестабильности. При указанных веществах; извлеченной из романа продолжительности путешествия и среднего расхода газов, у меня получилось, что грузоподъемности аэростата хватит на заявленное путешествие.

Некоторое время спустя, моя конструкторская мысль пошла еще дальше; я подумал — зачем вообще горелка и открытое пламя на водородном аэростате (тут вероятной катастрофой попахивает), когда нужно-то не пламя, а только тепло. В этом варианте, моя модернизированная «Виктория» уже была оснащена РИТЭГом; пробовал разные альфа-излучатели — полоний-210; какой-то (уже не помню, какой) изотоп кюрия. Получалось вообще неплохо по развесовке; однако быстро сообразил, что стоимость такого РИТЭГа будет чуть ли не астрономическая.

Вот так я развлекался.

Вообще, «Пять недель на воздушном шаре» — классический верновский сюжет; он прямо выкристрализовался в этом романе — подробное техническое описание (будущий «Форвард», снаряд колумбиады, «Наутилус», «Альбатрос» Робура и так далее); необыкновенное, с крупинкой сумасшествия, путешествие; ограниченный перечень преимущественно простых с точки зрения психологии, героев; пространные научные экскурсы в период путешествия; частые технические предсказания и лучистый оптимизм (который на склоне лет Жюль Верн существенно утратил).

Идея температурного управления аэростатом весьма технически грамотна; среди имевшихся во время Верна способов это, пожалуй, был вариант оптимальный. Всякие паруса, крылья, весла и даже паровые машины были весьма ненадежными и давали минимальный результат. Но и предложенный Верном способ — конечно, не панацея; где гарантия, что нужное воздушное течение будет найдено своевременно? А вдруг его не будет во всем диапазоне доступных высот? — Жюль Верн сам это демонстрирует во время «пустынных» приключений. Вопрос управления воздушными поплавками комплексно решен только в наше время — это:

1. Негорючий газ — гелий.

2. Жесткая конструкция из легких конструкционных металлических материалов и прочной синтетики для баллонетов — вариант дирижабля жесткой конструкции.

3. Экономичный двигатель внутреннего сгорания.

4. Достаточный размер аппарата (емкости и грузоподъемности «Виктории» было явно недостаточно).

С учетом этих поправок, в наше время проект Жюля Верна на 100% реализуем — это в отличие от невозможности путешествия к центру земли через жерло вулкана; невозможности полета внутри снаряда и невозможности достичь Северного полюса на надводном корабле (кроме ледокола) или собачьих упряжках.

Описание природы Африки у Жюля Верна превосходно — часто поминают, что он прямо-таки предсказал вид истоков Нила и их местонахождение. Я напишу иначе — автор прямо с фантастической любовью описывает и лес камедных деревьев, и охоту на слона (с последующим поеданием хобота) и полет над озером Чад и вообще все перипетии путешествия — так, что буквально влюбляешься в повествование! И печалишься со смертью проповедника, и волнуешься за Джо; и улыбаешься внезапной алчности Кеннеди и её последующему уничтожению. Именно так и надо писать — с любовью — тогда и любовь читателей гарантирована!

Классике строго 10.

Краткая и веселая поэма о ханжестве в форме юмористического рассказа.

Сюжет (поскольку рассказ юмористический, изложение абсолютно не повредит; в нем смысл — в конкретном тексте):

Условный художник приносит условному редактору условный плакат на производственно-социалистическую тему.

Редактору не нравится, что девушка-официантка на плакате имеет ... грудь и, мечущий молнии, аки Зевс, редактор вынуждает художника эту грудь ... полностью замазать гуашью; ликвидировать.

Дальше ситуация переводится в категорию полнейшего абсурда и гротеска — это надо читать.

Рассказ, вроде, 1932 года, но вот именно благодаря тому, что это и не юмор вовсе, а самая настоящая сатира, мы еще 50 лет после написания рассказа пожинали плоды тонко подмеченного авторами подхода. Именно благодаря таким «редакторам», равно как и благодаря воспитанной такими редакторами «самоцензуре» авторов, мы имеем полнейшее отсутствие каких-либо намеков на интим в любом фантастическом произведении, описывающем социализм или, тем более, коммунизм. Неестественные герои и героини занимаются наедине всякой хренью; женщина — это коллега, товарищ; а детей приносит аист. А, учитывая, что светлое будущее в фантастических романах нам частенько подсовывают не только без половой любви, но еще и без семьи, с изъятием и «общественным» воспитанием детей; то я, склоняющийся к коммунистическим воззрениям в вопросах труда и распределения материальных благ, тем не менее в такое будущее не хочу.

Оценка — 10.

Это истинно юмористический и, вместе с тем, нравоучительный рассказ. В силу его малого объема, желаю всем, кто его еще не читал и случайно наткнулся на данный отзыв, немедленно его прочитать. А еще можно прочитать антипод данного рассказа — «Саванарыло» от Ильфа и Петрова; это — так, к слову.

Чем интересен данный рассказ? Как раз именно тем, что с определенного времени стало приметой хорошего тона в любое литературное произведение, либо фильм, в обязательном порядке всовывать порнуху; нужна она, или нет, а всунут обязательно! Ладно бы еще после катастрофического распада СССР — типа, такая новинка. Но вот прошло уже четверть века, а эти самые, понавылезавшие, Кукушкины продолжают пичкать нас произведениями, в которых нет ни сюжета, ни глубины, ни смысла; а вот порнуха — есть! И порой хочется плеваться; часто хочется. Идем прямо по стопам на глазах разложившегося запада. Я как бы не противник порнухи; видимо, она имеет право на существование — коль существует уже тысячи лет. Но вот какого рожна её совать в литературу — я прямо не знаю; не все же писатели — прыщавые пубертаты — а вот складывается впечатление, что почти все.

Далее, при чтении рассказа я рекомендовал бы обратить внимание, что он имеет «второй слой».

Кукушкин не просто сексуально озабочен; он еще и, обратите внимание, абсолютно безграмотен — не знает значения употребляющихся слов; прямо «волны перекатывались через мол и падали вниз стремительным домкратом» (Ильф и Петров).

Конкретные перлы Кукушкина:

«Дирижабль плавно взмахнул крыльями и взлетел... Не помня себя, Маевич бросил руль, остановил пружину...»

«Сняв с высокой волнующейся груди кокошник, она стала стягивать с красивой полной ноги сарафан... — Ой, ты, гой, еси, исполать тебе, добрый молодец! — воскликнула боярышня, падая князю на грудь...».

Как легко заметить, Кукушкин изобретает пружинистые крылатые дирижабли; надевает кокошники на грудь, а сарафаны — на ногу. О диком выкрике боярышни я вообще молчу.

Итак, Аверченко прорисовывает нам такой тип современного писателя, как сексуально озабоченный дебил.

Оценка 10. Каждый раз ржу, когда читаю.

Начну, пожалуй, с двух цитат, каковые должны, по моему мнению, посрамить тех, кто романы Жюля Верна не ценит (отзывы Чехова, Толстого, Тургенева, Брюсова, Булгакова и пр. о Жюле Верне вообще, не имеют отношения к тематике конкретного романа):

«Жюль Верн пробудил мою мысль, заставил ее работать в нужном направлении» — сказал К.Э.Циолковский, теоретик того, что Жюль Верн попытался описать в романе «С Земли на Луну».

Но мне больше нравится вот это: «...Весной 1921 года я прочел «Из пушки на Луну», а затем «Вокруг Луны». Эти произведения Жюля Верна меня потрясли. Во время их чтения захватывало дыхание, сердце колотилось, я был как в угаре и был счастлив. Стало ясно, что осуществлению этих чудесных полетов я должен посвятить всю жизнь без остатка...». Это В.П.Глушко, академик, чьи могучие двигатели вознесли над Землей Юрия Гагарина и могли бы осуществить жюль-верновскую снарядиаду — будь на то политическая воля руководства страны.

Жюль Верн, хоть и не отправил на Луну Барбикена, Николя и Ардана иначе, как в своем воображении, тем не менее способствовал тому, чтобы люди реально туда полетели, и долетели.

«С Земли на Луну» относится к ранним романам Жюля Верна, но, в отличие от прочих романов, необыкновенного путешествия, как такового, здесь нет; здесь есть лишь подготовка к оному. Однако данный факт искупается грандиозной фантастичностью самого задуманного путешествия и масштабом подготовительных работ по отливке и подготовке невероятной колумбиады.

На многочисленных заседаниях фантастический Пушечный клуб решает вопросы о направлениях своей деятельности (решает долбануть по Луне шаровидной бомбой!); о постройке гигантской колумбиады; о точке запуска; о выборе надлежащего пороха (пироксилин выбирают); о системе слежения за полетом.

Все это довольно вялотекуще и буднично продолжается на протяжении доброго куска повествования, пока некоторый, недавно выпущенный из Бедлама, европейский индивид, именем Мишель Ардан, не телеграфирует в Пушечный клуб следующим безумным текстом: «Замените круглую бомбу цилиндро-коническим снарядом. Полечу внутри. Прибуду пароходом «Атланта». Как это не удивительно — логика поветствования того требует! — по прибытии обозначенного неадекватного персонажа никто не надевает на него смирительную рубашку; напротив, все его дружно поздравляют и всячески поощряют. Более того, безумие Ардана оказывается заразным, и Барбикен его подхватывает и, позднее, заражает им еще и Николя, который из всех троих кажется наиболее адекватным (если не брать во внимание предлагавшиеся им безумные пари).

Тут начинаются спешные переделки проекта.

При этом, Жюль Верн предвосхищает:

1. Использование алюминия в качестве конструкционного материала для снаряда. Его до сих пор реально используют, тогда как во времена Жюля Верна это был редкий,экзотичный и крайне дорогостоящий материал. Если не ошибаюсь, в 1855 г. килограмм алюминия стоил 1200 рублей (золота — 1000) и из него делали ювелирные украшения. К 1865 году цена упала раз в 10, а к концу 19 века — во все сто.

2. Систему жизнеобеспечения на хлорноватокислом калии (источник кислорода) и едком натре (поглотитель углекислоты). Реально используется надпероксид калия, который поглощает водяные пары и выделяет при этом кислород, образуя едкий калий, который, в свою очередь, поглощает углекислый газ. Так что попадание автора можно считать 90-процентным.

3. Пытается решить проблему ударного ускорения при выстреле — и предлагает водяной демпфер, который, действительно, может несколько сгладить последствия выстрела — пассажиры должны превратиться в более толстую, но тем не менее, пленку на дне снаряда. Реально, к сожалению, даже полное погружение человека в жидкость, не даст защиты, если ускорение составит десятки тысяч же. Хотя, жидкостная ванна, вообще-то успешно сопротивляется и ударному (в особенности), и перманентному ускорению. Эту идею сильно продвигал Циолковский и не реализована она по причине большого веса соответствующей системы и неудобства для управления полетом.

4. Решает вопрос торможения при посадке на Луну исключительно современным способом — в днище снаряда устраиваются ряд твердотопливных ракет, которые должны быть выпущены перед падением. Если несколько модернизировать эту идею и применить длительно горящий порох, то мы получим реальную посадку на Луну американского зонда «Сервейор» (в СССР использовался жидкостный тормозной двигатель).

5. Поскольку законы физики и астродинамики остаются таковыми и в Африке, и на Луне, и в 19 и в 21 веке, то оказывается, что математика заставляет Жюля Верна избрать точки запуска (место отливки колумбиады) и точки приводнения такими, что они практически точно совпадают с реальными. Да «Аполлон-8», в 1968 году, в декабре, то есть ровно через сто лет после Барбикена, стартовал из Флориды, оттуда, где Барбикен реализовал свой проект; и приводнился, через 8 дней, он именно там, где и компания жюль-верновских космонавтов!

6. Отдельным приятным моментом является то обстоятельство, что по 5,5-миллионной смете строительства колумбиады, наибольший взнос сделала Россия (еще царская). Жюль Верн как бы предугадал руководящую роль России в деле освоения космического пространства.

Про проколы автора я уже написал в отзыве на «Вокруг Луны» повторяться не буду. Добавлю только, что Жюль Верн применил сомнительную систему отопления и освещения, в виде газового рожка с, по-видимому, открытым пламенем. Пишу «сомнительную» — поскольку Жюль Верн во всех прочих романах проявляет склонность к электричеству и почему он не воспользовался им здесь — непонятно. Реально внутри снаряда должна быть невесомость и отсутствие конвекции, в силу чего горение будет иметь весьма своеобразный характер. Даже если следовать автору — невесомость только в одной точке — то хотя бы в этой точке рожок должен был потухнуть, и жюльвернонавты принуждены были бы сидеть в кромешной темноте.

Еще одним слабым местом считаю исключительно неубедительную систему слежения за полетом посредством гигантского телескопа. Мало того, что в те времена построить телескоп указанных размеров было бы совершенно нереально; тут еще и волновая природа света дает о себе знать, и свойства атмосферы Земли. Даже со Скалистых гор, даже в телескоп указанных размеров, снаряд колумбиады рассмотреть было бы невозможно, т.к. он был мал и не светился.

По завершении «теоретической части» романа, начинается часть практическая — которая несколько скрашивает и выправляет говорильную часть — Барбикен организует и производит строительство всего необходимого для запуска. Любопытно, что вся честная компания проявляет совершенно изумительную тупость, когда обнаруживается, что после заливки в землю тысяч тонн чугуна остывать он будет месяцы, а не часы. Когда это все-таки происходит, центральную часть вынимают и начинают шлифовку канала ствола. Мне, кстати, осталось непонятным — как они это делают, внятностью автор здесь не отличается. Еще одной «неожиданностью» оказывается то, что 180 тонн пироксилина, оказывается, займут треть длины ствола.

Но — понятное дело — все сложности успешно устранены и герои, в свисте и грохоте, улетают в ... следующий роман.

В отличие от всех прочих ранних романов Жюля Верна, за данный роман десятку не ставлю по указанным причинам — недостаточно действия и нет как такового необыкновенного путешествия. Заслуженная оценка — 8.

Неплохая советская космоопера, хоть и имеющая революционно-социалистическую составляющую, но — ненавязчивую (единственным недо-буржуем можно считать журналиста Скайльса). Космооперой можно считать условно, с поправкой на то, что автор отнюдь не отказался от элементов твердой НФ, особенно, в части описания конструкции яйца, да и полета/спуска на Марс. Прочие космоперные элементы присутствуют — тут и Лось с Гусевым, в качестве эпических магацитлов; и иключительно условная схема организации экспедиции; и невероятные (для того времени) атомные технологии марсиан; и экзотический колорит; и непременная красавица Аэлита...

Инженер Лось и демобилизованный красноармеец Гусев летят на Марс на «построенном на средства республики» (пропаганда!) яйце, представляющем собой твердотопливную ракету, работающую на вымышленном сверхмощном топливе — порошкообразном ультралиддите. Технически, для своего времени, описано грамотно — многослойный стальной корпус; металлический парашютный тормоз (аналог реально применяющихся на марсианских спускаемых аппаратах тормозных экранов и вообще полная копия советского тормозного экрана на Марсе-5НМ); двойной спиральный буфер для окончательного смягчения посадки (аналог пенопластового слоя на посадочных «Марсе-3 и -6» садившихся по аналогичной схеме); перископы для наблюдения за окружающим пространством; система жизнеобеспечения; ну и сам реактивный/ракетный двигатель — множество высверленных в одной металлической плите камер сгорания, с системами подачи ультралиддита и воспаменением от общего магнето (автомобили тех лет детектед). Даже проблема использования чрезвычайно бризантного взрывчатого вещества решена хоть и фантастически, но и технически — пропусканием порошка через магнитное поле, что якобы обеспечивает соосность конуса куммулятивного взрыва ультралиддита с осью камеры сгорания. Все — весьма гут. Фантастика только в невероятной взрывчатке и, соответственно, невероятно компактных размерах снаряда, исчисляемых метрами; с совершенно гигантской полетной скоростью (вплоть до скорости света — нехило!?).

Этот чрезвычайно технологичный и адекватный аппарат помещается автором в совершенно нереальные условия — он построен силами нескольких человек, в каком-то сарае, а спутника себе инженер Лось ищет посредством расклейки на заборах бумажных объявлений. Это все чистая условность; такое впечатление, что автор, вознамерившись писать НФ, перескакивает на космооперу, и таковые перескоки будут происходить регулярно на протяжении сюжета.

Далее — летят в рамках твердой НФ; вид Марса перед посадкой вообще такой, как будто Толстой берет карту Марса Ловелла и с нее этот вид переписывает (это вот скорее всего так и было!).

Марс тоже типично ловеловский — он пустынен, сух, с низким атмосферным давлением (темно-синее небо, как на стратостате!), редкими кактусами (часто нельзя — скажется на отражательной способности местности и будет заметно в телескоп!), пересохшими каналами.

После встречи путешественников с марсианами начинается, собственно, космоопера. Тут диктатор Марса Тускуб, тут история Атлантиды, через призму её основателей-магацитлов; и любовная линия Лось — Аэлита (и даже Гусев — Иха, хотя это более сомнительно); и народное восстание (с поправкой на то, что роман советский, стало быть, это не бунт, а революция); и рефлексирующий народный предводитель Гор; и подавление революции, невзирая на то, что мощный магацитл-Гусев расшвыривал худосочных марсиан, как кегли (космоопера!).

Отдельно хочется заострить внимание вот на каком моменте.

Советский автор осмелился отобразить на страницах советского романа т.называемую хао, что есть на человеческом языке любовь, в том числе и как сексуальный акт (то есть — не любовь к партии).

Хотелось бы вспомнить, что, например, в «Туманности Андромеды» (которая хороша по другим параметрам) остающиеся наедине симпатизирующие друг другу мужчина и женщина всю ночь обсуждают какую-то хрень, тогда как Лось и Аэлита занимаются этим самым хао, причем, без всякой порнухи. Вот за этот уместный и не скабрезный момент я даю автору дополнительные плюсы. Сисьге видеть в фантастике мне не хочется, однако и изображение взрослых людей в образах малолетних дебилов мне также не нравится.

Заканчивается роман своеобразно. Хэппи энда, как такового, нет. «Где ты, где ты, сын неба» взывает Аэлита к Лосю по радио — что показывает, что Тускуб Аэлиту недотравил. А Лосю при этом — не позавидуешь.

Оценка — 8. Читать стоит; сюжет запоминается; герои интересны и индивидуальны; приключения — эпичны.

Рассказ неплох тем, что автор не лезет в то, в чем не разбирается, а к тому, что излагает, придраться трудновато. Ну и основная коллизия, формирующая сюжет, мне показалась довольно оригинальной. Надо же придумать — авария стратоплана, при которой он не падает, а, наоборот, сесть не может! При этом, скорость полета (465 м/с) для современности выглядит очень малой (равно как и высота полета), а дальность (40000 км) — наоборот, слишком большой, не достижимой при разумной емкости баков, даже с учетом подвесных. Сочетание винтомоторной и реактивной группы на одном стратоплане выглядит диковато; непонятно — зачем вообще винт? Обнаружение летящего стратоплана по его радиосигналам выглядит архаикой — в 1935 году только-только проводились первые опыты с радиолокацией и, разумеется, никаких РЛС и сплошных радиолокационных полей не было и в помине. Однако год действия в рассказе не указан; только числа и ничто не мешало Беляеву продвинуть действие куда-то хоть немного вперед по времени — ведь ясно, что таковой аппарат не мог быть построен одновременно с написанием рассказа.

Недостатком считаю отсутствие описания паники в США при пролете над ними З-1 «со скоростью урагана». Вспомним, как наши «партнеры» обделывались в 1957 году, когда над ними пролетал советский спутник ПС-1.

Советская фантастическая повесть, автор которой удачным и парадоксальным образом уклонился от стандартного насаждения идей научного коммунизма. Никаких злодейских разложившихся/разлагающихся капиталистов нет ни на Эне, ни на Мауне. Термоядерные войны на Эне начинали не проклятые буржуи — автор «тактично» обходит молчанием вопрос об их зачинщиках (особенно, о третьей — там виновником объявлен неизвестный безумец). С другой стороны, я не обнаружил в тексте и никакой антисоветской сатиры. Мне представляется, что отождествление Круга Жизни и Смерти с Политбюро — это сильное упрощение. Весь сюжет повести построен на всеобщем продлении жизни; то есть — одни геронтократы правят другими геронтократами же. А это — уже никакая не геронтократия.

Тут идея одновременно и проще и глубже. Изначально ставится нравственная дилемма достойно ли продление жизни одних (причем, обозначено именно продление жизни индивидов без какого-либо прогресса общества) за счет уничтожения целой планеты (вспоминается, кстати, рассказ Биленкина «Ничего, кроме льда» — там похожая идея имеется). Ответ тут не кажется очевидным. По мере раскрытия сюжета, выясняется, что вопрос стоит более остро — когда обнаруживается, что речь идет не об уничтожении абстрактной планеты, а об уничтожении планеты, населенной разумной жизнью. Тут уже нечто антифашистское просматривается; члены Круга Жизни и Смерти уже начинают напоминать не членов Политбюро, а неких более коричневых граждан. Идее геронтократического правления, кстати, противоречит и союз геронтократа Шу и идеалиста Ода (второго по молодости среди граждан Эны) в деле изобличения и уничтожения фашистов, окопавшихся в Круге Жизни и Смерти.

Невзирая на отсутствие прямых упоминаний, совершенно очевидно, что речь в повести идет о Мауне/Земле, Эне/Марсе, Фое/Фаэтоне, Вее/Меркурии, Орте/Сатурне и т.д.

Повесть содержит массу устаревших/отвергнутых наукой идей своего времени:

1. О наличии на марсе цивилизации, причем, более старой, чем земная.

2. О каналах Марса (так называемые в тексте «большие плантации»).

3. О искусственности спутников Марса (привет Шкловскому).

4. О цвете растительности (красный/синий/фиолетовый — привет астробиологии Тихова).

5. О «пользительности» радиоактивного излучения в деле продления жизни (вспоминаем дураков, увеличивавших потенцию путем применения препаратов радия в начале 20-го века).

Написано весьма добротно, хоть и без особых изысков. Не понравился мрачноватый пессимизм, невзирая на условный хэппи энд. Да еще не обозначена заинтересовавшая меня проблема — вроде, ответ на поставленный повестью вопрос ясен, но так ли это? Полагаю, что мировосприятие индивида, прожившего три тысячи лет, может существенно отличаться от мировоззрения человека, со стандартной продолжительностью жизни. Может, описанный стиль мышления геронтократов как раз для них нормален? Вроде, само по себе уничтожение Мауны и новая порция радиоактивных минералов не вели к продлению жизни власть предержащих сверх 3000 лет. То есть, сами принявшие решение персоны ничего для себя не получали — получается, старались для других?

Оценка — 8.

Прекрасный способ — довести ситуацию до абсурда, чтобы показать, что реальная тенденция является ущербной.

И что мы имеем?

1. Одежда на полгода, так как мода диктует.

2. Технологический прогресс. Печатные машинки; телевизоры и мониторы с ЭЛТ, струйные принтеры, пленочные фотоаппараты, квартирные телефоны и много чего еще — все это работоспособно, но выброшено на свалку.

3. Айпады и смартфоны меняются чуть ли не чаще, чем одежда — веление престижа.

4. Общий убыстряющийся ритм жизни приводит к тому, что массы людей питаются фастфудом и ГМО — что они дают организму, еще далеко не известно.

Надо сказать, что эта тлетворная тенденция не обошла даже СССР (про Россию не говорю). Одна мебель из ДСП чего стоит.

Но были и еще более жуткие случаи. В 73 году СССР запустил к Марсу четыре аппарата — такого никогда больше, ни до, ни после, не было, ни у кого. Ни один аппарат программу не выполнил. Причина? Тривиальная — дабы ускорить и удешевить производство — в микросхемах золотое напыление заменили на алюминиевое. Испытания показали, что характеристики микросхем не ухудшаются. Проблема одна — еще до запуска, но уже после сборки станций выяснилось, что через полгода в алюминиевых микросхемах образуются раковины и они выходят из строя. Золото опять показало себя вечной ценностью. Но — аппараты были собраны, астрономическое окно не позволяло их разобрать и поменять детали — пустили так. Насколько мне известно, никого за это головотяпство не наказали.

Из минусов, пожалуй, только мрачноватый пессимистический взгляд на мир будущего, в особенности в связи с тотальностью контроля за частной жизнью граждан. Даже если это и сбывается, то это не значит, что мне нравится.

Так что — 9.

Меня этот рассказ с детства удивлял — в сборнике 1974 года он выглядит несколько чужеродно. Вместо фонтана фантастических, технических идей и философских размышлений, тут мы видим нечто остро социальное, и отнюдь не фантастическое. Как-то даже не по-советски это все выглядит; в светлый мир будущего проникает нечто чужеродное. Напоминает «Клопа» Маяковского, с тем отличием, что герой «Клопа» получает по заслугам, а товарищ Двоекомышченко — нет. Да и «Баня» того же автора стоит где-то близко.

Фантастики нет; киберы условны и таковой не считаются; так что остается сатира и перенесение в будущее худшего, что было в действительности (и есть сейчас).

Пожалуй, 6 баллов.

Повесть о советском супермене Полынове, уничтожающем апокалиптических злодеев буквально «усилием мысли» (с привлечением подушки). Космические пираты закономерно (в рамках советского мировосприятия), происходят из буржуинства, что предполагает, по меньшей мере, что мир оставался разделенным во время действия повести. Никакого всемирного коммунизма, как у Ефремова или Гуревича.

Для советской фантастической литературы очень неплохо; это не торжествующее преобразование природы, не высокий коллективизм, не «подчинение личного общественному».

Гюисманс не напугал; какой-то недоделанный Гитлер, страдающий от подавляемых комплексов. Это закономерно привело к нехорошему для него финалу.

Идея уничтожения озонового слоя, в качестве оружия, в 1967 году была свежа. Борцуны с глобальным потеплением в те времена еще не активизировались.

Идея прятаться в поясе астероидов устарела. Эмпирический закон Мура в области ЭВМ и четвертая революция в астрономии (если первой считать гелиоцентрическую систему Коперника; второй — телескопы; третьей — всеволновую астрономию, а четвертой — ПЗС-матрицы в качестве приемников излучения; составные зеркала, активную, адаптивную и космическую оптику) привели к лавинообразному, экспоненциальному, росту числа астероидов с точно известными орбитами. За считанное число лет их количество возросло с единиц тысяч до сотен тысяч.

Философия, пожалуй, стандартна для фантастики СССР.

Отдам дань детскому восхищению — 8.

С одной стороны смешно, с другой — грустно. Уже насильственно ликвидирован СССР, а вот гротескные рассуждения Вандердаллеса остаются актуальными — «Вы будете мой любимый слюга», « У меня был один знакомый инженер, он тоже говорил, что не любит банкир. Он теперь сидит в оучень красивый заграничный тюрьма.», «Культурный человек есть обязан знать, как выглядывает доллар» и так далее. Кстати, почему? Что такого сакрального в этой, цвета свежей блевотине, бумажке?

Пропаганда безусловно, сильна. Но Лазарь Лагин облек её в формы, вполне приемлемые для детей; я вообще удивляюсь, как он не обрушил на проклятых империалистов все кары небесные.

Не знаю, есть ли такая разновидность литературы, как «советская сказка»; возможно, и нет. Интересно то, что в свое время (1939 год) СССР противопоставлял так называемому «демократическому миру» не только оружие, но и такие симпатичные произведения. А теперь, при сохранении прежнего накала противостояния, ничего подобного нет. Нет Лагиных, Беляевых, Чуковских; никого нет. Есть многочисленные попаданцы, авторство которых может быть произвольно изменено — поменяй советского автора на иного — ничего не изменится. И это грустно.

Не то, чтобы я был сторонником пропаганды, которая, безусловно, присутствует в сказке, однако беззубое принятие чуждых ценностей я также воспринять не готов. Кроме пропаганды, иную идею в «Старике Хоттабыче» найти трудно.

Смешное развлечение, которое стоит прочитать и во взрослом возрасте — никаких размышлений оно не вызовет; но приятный осадок от юмора; эмпатия к герою и щемящая тоска по тому, что было потеряно — безусловно заслуживают поощрения.

Оценка — 8.

Изначально читал это письмо-очерк внутри документальной монографии http://fantlab.ru/edition30881

Сейчас испытал неприятное изумление, обнаружив, что в сети есть совершенно иной, более пространный, вариант. И это при том, что в своей монографии Брандис приводит письмо Жюля Верна якобы целиком — курсивом, в кавычках, и без многоточий внутри текста, обозначающих пропуски. Как так могло получиться?

Пример:

У Брандиса письмо заканчивается:

«Позвольте мне еще добавить, что ни простая прогулка по воздуху, ни даже длительное воздушное путешествие нисколько не опасны, если совершаются под управлением такого смелого и опытного воздухоплавателя, как Эжен Годар, имеющего на своем счету более 1000 полетов в Старом и Новом свете».

Сетевой вариант этого места:

«Позвольте добавить, что простая воздушная прогулка и даже долгое странствие на аэростате нисколько не опасны, если вы летите с Эженом Годаром. Это человек хладнокровный, отважный, умный и опытный. Он совершил уже свыше тысячи полетов как в Старом, так и в Новом Свете. Он никогда не полагается на случай и старается все предусмотреть. Никакое происшествие не может застать его врасплох. Он знает, куда летит и где опустится. Место для посадки он выбирает с изумительной проницательностью. Он действует с математической точностью, с барометром в одной руке и балластным мешком в другой. Его аппараты содержатся в великолепном состоянии. Никогда не заедает клапан, никогда не бывает складок на оболочке. «Разрывная веревка» всегда наготове и в любой момент может прорезать аэростат, если из воздушного шара, задевшего землю, необходимо выпустить газ для экстренной посадки. Опыт, хладнокровие, глазомер сделали Эжена Годара настоящим мастером воздухоплавания, воздух держит его и его экипаж, воздух его несет, и ни один аэронавт, как известно, не может с ним сравниться. Воздушное путешествие становится рядом с ним полностью безопасным. Это даже не путешествие, а сон — увы, всегда слишком короткий сон!

Примите, дорогой месье Жёне, мои наилучшие пожелания и пр., и пр».

В общем, совершенно непонятно; на цензуру не похоже. Кстати, в остальном советский вариант Брандиса нравится мне больше — он мне кажется более художественным, более гладким и вообще симпатичным.

Письмо Жюля Верна, в любой редакции, показательно тем, что если его сравнить с «Драмой в воздухе» образца 1951 года — то сразу виден рост литературного мастерства автора. Очень краткие, но ёмкие и отличные описания вида земли с высоты птичьего полета. Примерно такое же впечатление дает сравнение «Зимовки во льдах» и «Путешествия и приключений капитана Гаттераса».

Поставлю, пожалуй, высший балл, но не десятку, так как это все-таки не более чем зарисовка — «вкусная», но ограниченная.

Грустно; кораблю 14 лет и он уже выброшен на помойку. Шаттлы летали 20-25+ лет (в зависимости от экземпляра); бывший лидер мировой космонавтики — Россия — летает на «Союзах» 50 лет (в следующем году будет). Так что, погружение в пучины буржуинства привело к тому, что никто и никуда летать не торопится; даже, скорее, не хочет. И Мальчик, как таковой, уничтожен. Это в 80-м году стать космонавтом — была мечта многих. Теперь она трансформировалась в желание стать вороватым «эффективным менеджером» (не говорю уже про совершенно неописуемое желание многих девочек конца СССР стать валютными проститутками).

Так что, половина идеи/смысла рассказа (Мечта) теперь есть сплошная утопия. Допустив на миг, что все сложилось именно так, как описано, современный Мальчик никаких угрызений совести и нравственных переживаний при сливе топлива не испытал бы.

Остается трагедия корабля, который был буквально уничтожен поспешным решением человека. Не обязательно было куда-то лететь, но можно было не лишать Корабль цели.

Утешает только то, что «собственной воли корабль не имел».

Высший балл поставить не могу — из-за мрачноватости и изменившегося восприятия сюжета в наше время.

Прочитал отзыв Skay91; перепугался; быстро побежал проверять, в каком у меня переводе. Отделался легким испугом.

Роман Даниэля Дефо очень много дал мировой литературе. Даже заимствование сюжетных ходов. Не только попугай перекочевал в более поздние романы; нашествие пиратов прокралось в «Таинственный остров». Пятница, в лице дикарок на челноке, прокрался в роман Фредерика Мариэтта. Труд, как основа жизнедеятельности человека, даже в несколько гипертрофированном виде, описан у Йоханна Висса в «Швейцарском робинзоне».

О чем же этот роман? Я усматриваю в нем глубокую христианскую составляющую. Робинзон Крузо — сугубо верующий человек. И если чудо, в виде прорастания зерен ячменя и риса перестало быть таковым, после того, как Робинзон Крузо разобрался, как это произошло, то глубокие размышления главного героя во время болезни, остались. И осталась наугад раскрытая Библия на очень уместном, своевременном и прекрасном стихе — «Призови меня в день печали, и я освобожу тебя, и ты прославишь имя мое». Робинзон Крузо проявляет себя даже в некоторой степени миссионером, когда, в меру своих познаний, пытается научить Вере Пятницу. И подобные искры рассыпаны по всему роману — и когда Робинзон Крузо освобождает обреченного на съедение пленника, и спрашивает его, кто он такой, последний показательно отвечает «Христианин»; размышления Робинзона о Вере присутствуют с самой завязки романа — со времени первого шторма и пленения героя пиратами (уже примерно с 5 страницы, потом 8 ориентировочно и так далее). И если злаки не произросли «из ничего», то Робинзон все-таки видит руку Провидения в том, что он высыпал испорченные зерна там, где солнце не могло сжечь их и тогда, когда они были обильно увлажнены.

Именно эту христианскую составляющую я ставлю выше всего остального — даже выше Гимна упорному труду. И выше чисто приключенческой составляющей, которая,безусловно, сильна. Роману скоро стукнет 300 лет, но он, думается, читается также интересно, как и после его первого издания. Приятно вместе с Робинзоном Крузо испытывать его маленькие победы и огорчения.

Не все, конечно, прекрасно. Некоторый когнитивный диссонанс у меня вызывает могучая христианская составляющая (с одной стороны) и озвучиваемое автором и его героем вполне терпимое отношение к рабству. Даже не просто терпимое; Робинзон Крузо не только рабовладелец, но и работорговец. Для себя я нахожу выход в том, что это был жестокий век (и время написания и время действия); рабство было в порядке вещей и спустя 150-200 лет после времени Робинзона — в России до 1861 года (в виде крепостного права), а в исключительно демократичных, «исключительных» и «богоизбранных» (разумееется, в кавычках) США — и того позднее, до 1865 года. И даже некоторый расизм имеется; в завязке романа, Робинзон невольника-негра покупает, а работника-европейца — нанимает.

Массовое истребление людоедствующих дикарей также не выглядит чем-то исключительным и образ Робинзона портит не сильно — и до него конкистадоры нещадно истребляли ацтеков и майя, и после него всемирное отребье, самоорганизовавшееся в Соединенные Штаты, истребляло индейцев (и до сих пор продолжает истреблять всяких аборигенов, правда — не на своей территории).

Роман Даниэля Дэфо — это по сути роман одного героя. 28 лет в полном одиночестве — это безусловно страшное испытание, в особенности для современных «быстро живущих» людей. Думаю, что любой современный человек в сходных обстоятельствах мог сойти с ума. И только медленный ритм жизни вообще в 17 веке, ИМХО, уберег от такой участи Робинзона Крузо. Ну и Вера, конечно.

Ставлю 10 — за новизну (первая широко известная «робинзонада»); за христианскую мораль и за вечные ценности, простенько излагаемые героем.

P.S. Еще больше заинтересовался предыдущим отзывом; нашел оригинальную статью переводчицы Зелинской с примерами мерзопакостных правок, которыми Чуковский оснастил оригинальный текст. Рад, что у меня издание в переводе Шишмаревой, которую Зелинская называет «старорежимной». А вот послесловие Корниловой уже имеет чисто советские черты — там только одно слово есть о религии — «Робинзон Крузо твердо держится пуританской религии»; все остальное — это восхваление «трудовой» и приключенческой составляющей, в ущерб христианской.

За критикой «ненаучности» рассказа Эдгара По как-то теряется совершенно гениальное предсказание автора — он придумал, и оснастил своего героя герметичной кабиной — деяние, которое было на практике реализовано только через сто лет Пикаром на стратостате «ФНРС-1». Предлагалось это, конечно, и ранее, в частности тем же Менделеевым. Однако во времена Эдгара По множество воздухоплавателей, с упорством, достойным лучшего применения, пытались штурмовать стратосферу в открытых корзинах. Многие за это поплатились.

И если сравнить данное произведение с прочими аналогичными ровесниками, то сравнение будет явно в пользу «Ганса Пфааля». Только «Иной свет, или государства и империи Луны» Сирано де Бержерака содержит равное гениальное техническое предсказание — последний, среди ненаучного бреда, предложил способ достижения Луны при помощи кабины, в некоторых отношениях напоминающей многоступенчатую ракету.

Что еще, кроме воздушного шара, в 1835 году мог предложить Эдгар По для посрамления совершенно ненаучных «полетов» на Луну на орлах или демонах? Пушки в то время были слабы; ракеты вообще не просматривались на горизонте, являясь всего лишь милым развлечением на карнавалах.

Эдгар По выбрал способ, который в его время придавал некую «научность» фантастическому сочинению. Кстати, этот способ ничуть не хуже, чем колумбиада Жюля Верна, или каворит у Герберта Уэллся — все это чистая фантазия — и воздушный шар, и пилотируемые снаряды у Жулавского, Ле Фора и Жюля Верна, и совершенно фантастичный, не проницаемый для гравитации, материал.

Понимал ли это сам Эдгар По? Скорее, да, чем нет. Именно принятый им способ путешествия заставил его «изобрести» неведовый газ, в 37,4 раза менее плотный, чем водород — он, видимо, интуитивно догадывался, что ни водород, ни метан, ни неоткрытый в ту пору гелий, не потянут подъем до Луны. Если бы такой газ существовал, то, думаю, первыми, достигшими космоса людьми, были бы стратонавты — буквально недавно Алан Юстас поднялся на 41,5 км высоты (где и реактивные самолеты не летают, кроме немногочисленных стратопланов, и то динамически); с газом Эдгара По высота подъема была бы существенно выше, а космос, по некоторым определениям, начинается с 80 км. высоты.

Далее, ни один ровесник Эдгара По не озадачивался таким «мелким» вопросом, как система жизнеобеспечения. Автор же «Ганса Пфааля» этим озадачился; и предложил отличный способ решения проблемы — в рамках парадигмы о земной атмосфере, распространяющейся до Луны. Реальные стратонавты в те времена поднимались «налегке» и только позднее стали брать с собой кислород (что не всегда спасало). Безусловно, беспредельная атмосфера — это ошибка; и даже приведенные какие-то научные наблюдения, якобы подтверждающие это утверждение выглядят слабо; такое впечатление, что Эдгар По и сам в это не верил, а использовал свою выдумку, как условный художественный прием.

Далее Эдгар По ошибается в высоте «зоны смерти» — он определяет её в 25 миль (где Ганс Пфааль зашнуровал свой каучуковый мешок); на деле эта высота составляет 8 км или около того. Ошибка простительная; никто в те времена выше 7 км. не поднимался, и страшных гипоксических трагедий, типа трагедии «Зенита» или подъемов Бенито Моласа и капитана Грея, в те времена еще не было.

С другой стороны, Эдгар По неплохо описывает виды Земли с высоты и иллюстрирует, в частности, далеко не тривиальное наблюдение — пока высота подъема остается много менее диаметра Земли, горизонт продолжает оставаться на уровне корзины, а точка, под стратостатом, удалена на громадное расстояние. Соответственно, наблюдаются виды не выпуклой поверхности; она представляется вогнутой чашей — точно так, как описал автор. Тут нужно упомянуть, что и в этом сугубо фантастическом произведении, Эдгар По не смог избавится от сильно присущей ему мистики. При описании вида Северного Полюса, герой описывает некую загадочную темную впадину посреди вековых льдов, что, собственно, перекликается и с известнейшим романом Эдгара По «Повесть о приключениях Артура Гордона Пима».

Отдельно хочется отметить черный юмор автора, который, думаю, может вполне найти отклик в сердцах многочисленных читателей — а именно, сцена расправы с кредиторами. Как мотивация для полета это мне кажется слабоватым, но в качестве черного юмора — самое то! Надо еще посмотреть, не одолевали ли Эдгара По в 1845 году кредиторы? Хочется воспринимать рассказ серьезно, однако вот его начало и конец — с магистратами Роттердама — несколько портят общее впечатление, ибо выглядят легкомысленно («обратный» шар в виде дурацкого колпака, склеенный из газет) на фоне всего остального. Только это, пожалуй, могу указать в качестве минуса. Все прочее кажется мне превосходным.

Оценка — 9.

P.S. Материальное положение автора, в период написания «Ганса Пфааля», действительно было тяжелым.

По советской традиции, рассказ не мог обойтись без изобличения нравов «проклятого буржуинства». Тут мы имеем тупого самодура и латентного убийцу капиталиста Голфорби; его жадного и меркантильного утреннего секретаря Стива Принкса и гениального изобретателя (к сожалению, мошенника) Джо Диппа.

Идея концентратора гравитации, как некоего абсолютного оружия, выглядит свежо. Читается весело. Ломать голову не приходится.

Поставлю, пожалуй, 10

Крайне удивлен тем, что Жюль Верн начал свое литературное творчество с такого рассказа,

Подробное изложение истории аэронавтики, при этом, уже напоминает последующие, знаменитые, романы Жюля Верна.

Сюжет фантастичен, даже в нехорошем смысле. Герои не подвергались высотной акклиматизации; вкупе со скоростью подъема, психоэмоциональным напряжением и экстремальной высотой подъема (9000+ метров) дают стопроцентную вероятность развития острейшей формы высотной болезни (гипоксического удушья), следствиями которой являются прострация и быстрая потеря сознания. На даже если оба героя обладали экстремальной индивидуальной выносливостью (что статистически невероятно, да и практически невозможно, учитывая привходящие обстоятельства), то они все равно двигались бы как улитки, ибо не сохранили бы и 10% нормальной работоспособности. Классических примеров тут, собственно, два: 1862 год; Глейшер и Коксуэлл; высота подъема неизвестна — аэронавты потеряли сознание; Глейшер (высота 8000 метров): «Мгновение спустя я погрузился во тьму… Я подумал, что это будет последнее ощущение в моей жизни, потому что если мы быстро не спустимся, то погибнем». 1875 год; аэростат «Зенит»; Тиссандье, Сивель и Кроче-Спинелли; высота более 8000 м.; Тиссандье: «Я хотел крикнуть: «Мы на высоте 8000 метров!» Но язык у меня был точно парализован. Вдруг мои глаза закрылись, и я упал без чувств». Двое последних, при этом, погибли.

Написано суховато; не в пример тем же «Пяти неделям на воздушном шаре». И даже документальные «24 минуты на воздушном шаре» выглядят веселее.

Герои схематичны; описания практически отсутствуют; это — чистая иллюстрация, очерк к истории воздухоплавания, приправленный неким драматическим моментом, с уклоном в катастрофические происшествия.

Начинающему автору ставлю 6.

Прочитано впервые в возрасте, когда я еще не понимал значения всех слов, употребляемых в романе; с тех пор зачитано до дыр.

В детстве, разумеется, воспринималась только приключенческая составляющая; без претензий на познание образа злодейского сумрачного гения — Гриффина.

С течением времени восприятие закономерно меняется. Заметил, что романы Уэллса («Машина времени», «Остров доктора Моро», «Человек-невидимка», «Война миров», «Пища богов») — все в той или иной степени мрачноваты и даже местами безнадежны.

Про Гриффина тут уже много написали (кстати, учитывая, что он употреблял стрихнин, его неуравновешенность никого не должна удивлять).

Мне хотелось бы затронуть другой аспект. Гриффин бесспорный, яркий, эгоистичный злодей, а вот окружающие его люди? Должен заметить, что и они не блещут человеколюбием и гуманизмом. Кто там вообще положительный герой? Есть такие?

Если оставить в стороне недалеких суеверных обывателей, чье честолюбие не распространяется далее «схватить и отлупить», то остается Кемп.

Зачем он так упорно искал записки Гриффина? На фоне физика-террориста он выглядит, возможно, положительно, однако мне как-то не верится, что он хотел облагодетельствовать человечество. Меня почему-то неотступно преследует мысль о военных аспектах невидимости.

И Марвел, присвоивший записки Гриффина, также преследовал (без малейшей надежды на успех) отнюдь не общечеловеческие ценности. Его заключительная реплика «Уж я бы не так сделал, как он» предполагает, что некое общее применение невидимости было бы им направлено на те же цели — думается, он к воровству надеялся приспособить открытие Гриффина.

У меня лично восприятие романа сводится к выводу — «все ублюдки и скоты»; как-то так.

Написано замечательно; весьма фантастично и довольно глубокомысленно. Антигерой удался.

Оценка — 10.

Дважды читал в издании 1992 года, в котором указано, что это воспроизведение книги 1928 года, издательства «Земля и Фабрика».

Остался разочарованным; сейчас думаю, что это в значительной степени заслуга «переводчика» (хотя до конца не уверен).

Написано исключительно схематично — весь текст «пошел, взял, срубил, построил» — перечисление действий, при полном отсутствии красочных описаний (хотя, казалось бы, робинзонада должна этим качеством обладать).

Мариэтт описал любопытное сборище персонажей — движущая сила романа 64-летний,

Сюжет и построение романа, с одной стороны, напоминает «Робинзона Крузо» — начиная с перевозки вещей с севшего на мель корабля (после того, как с него смылся экипаж) вплоть до противостояния дикарям. А, с другой стороны, все эти описания действий, типа посадки картофеля, строительства дома, устройства рыбного и черепахового садков и т.д., сильно напоминают «Швейцарского робинзона». По мне, ничего из указанного приключениями не является (хотя подзаголовок произведения — «роман приключений»).

Из-за схематичности, вторичности и непривлекательных персонажей высокую оценку поставить не могу, хотя в таком виде развлекательной литературы, как «робинзонада», роман занимает определенное классическое место.

Вопреки издательской аннотации, «Когорта проклятых» не содержит никаких эпических батальных сцен. На весь роман — два боя; причем в обоих участвуют не «закаленные в боях легионеры», а не получившие черных беретов «слизняки» (согласно автору). Все ждал, когда же Вольф проявит свои недюжинные познания в фехтовании — не дождался.

В основном описан процесс обучения новобранцев и этот процесс стандартен для подобной боевой фантастики — тут и садистские сержанты и звероподобные капралы и предельные физические нагрузки, и разное восприятие (ломка характеров, приведение всех к единому знаменателю) процесса обучения персонажами.

К сожалению, единство Легиона, на мой взгляд, описано больше какими-то дежурными фразами, в описаниях каких-то дежурных ритуалов. Как-то не берет за душу, не цепляет. Может быть, это потому, что описано преимущественно с точки зрения добровольца-аристократа Вольфа, который, вплоть до самого конца романа, относился ко всей этой атрибутике с известным скептицизмом.

Все персонажи описаны достаточно ровно; и Вольф и Керн и Скотт и Ортега и Ванек и Маяги и Антонелли и т.д. — все обладают какой-то индивидуальностью, не являются декорацией. Это в общем неплохо.

Парадоксально — ждал, что Антонелли сдюжит, станет образцовым легионером (как по логике и должно было быть, ибо старался).

В общем, написано добротно, но авторы явно звезд с неба не хватают. Для одноразового прочтения вполне пригодно, но ждать от «Когорты проклятых» каких-то пост-прочитанных размышлений не стоит.

Итак, жюль-верновская робинзонада. Не единственная, надо сказать. К этой теме Жюль Верн обращался еще трижды («Школа робинзонов», «Два года каникул», «Вторая родина»), если не считать положенного в основу «Таинственного острова» неплохого (для любителя) «Дядюшки робинзона».

Что мы имеем для сравнения.

«Приключения Робинзона Крузо, моряка из Йорка...» — исключительный по времени сохранения в обойме классики приключенческий роман-патриарх.

«Швейцарский робинзон» И. Висса — по степени морализаторства и поучения превосходящий всякое вероятие и посему читающийся с громадным трудом.

«Коралловый остров» Баллантайна — сочинение, изначально рассчитанное исключительно на детей и в силу этого утрачивающее часть литературной ценности.

«Крушение Великого океана» капитана Мариэтта — претензия на воспроизведение Робинзона Крузо в новых условиях, на деле, к сожалению, удавшаяся слабо. Читается, опять же, с трудом и желание перечитывать можно возникнуть только вследствие волевого усилия.

Больше классические аналоги мне неизвестны, хотя соответствующим сюжетом я интенсивно интересовался, и все указанные романы и приобрел, и прочитал.

Мой синтетический вывод таков: только изначальный «Робинзон Крузо» может сравнится с «Таинственным островом»; все остальные романы играют во второй лиге (в том числе и романы Жюля Верна; в том числе и «Вторая родина», написанная как продолжение «Швейцарского робинзона»).

Но и с «Робинзоном Крузо» «Таинственный остров сравнить совершенно невозможно; первый — есть роман, содержащий религиозную составляющую, причем изложенную, я бы сказал, очень уместно. «Таинственный остров» — это своеобразный гимн Человеку, Человеческому гению, и Науке, доходящий до гиперболизации. Сугубо одинокий Робинзон Крузо, решающий те же, по сути, проблемы, что и Сайрес Смит и Ко, является фигурой до некоторой степени трагической (хотя про это редко упоминается; но 28 лет в полном одиночестве это совершенно чудовищно). Компания из пяти беглецов из Ричмонда, в числе которых абсолютно не-дискриминируемый негр, это совсем другое дело. Они себя ведут совсем иначе, хотя в некоторых вопросах очень любопытно сравнить.

Никакие силы человеческие (как признает сам Сайрес Смит) неспособны создать из ничего зерно пщеницы.

Вот и получается: Даниэль Дэфо остроумно придумал способ «снабжения» посевным материалом Робинзона Крузо; Жюль Верн придумал другой способ, но это именно внешний способ — Сайрес Смит может выплавить железо или стекло, построить мельницу или телеграф, но создать зерно он не способен; тут нужны внешние «костыли», которые Жюль Верн предоставляет своему герою с известной изобретательностью.

Остров у Жюля Верна, конечно, сильно фантастичен (даже если не принимать во внимание наличие «Наутилуса» и капитана Немо). Животный мир, его населяющий, делает остров Линкольна похожим на зоопарк. Минеральные богатства также настолько разнообразны, что делают остров как бы земным шаром в миниатюре.

Однако все это — условие для применения Сайресом Смитом и, отчасти, его товарищами, обширных и глубоких познаний в различных областях науки настоящего энциклопедиста.

Химия царствует на страницах «Таинственного острова» — начиная с простейшего изготовления кирпичей и кончая электрическими элементами для питания телеграфа.

На радость молодежи, в описание химических процессов вкрадывается описание процесса изготовления нитроглицерина и пироксилина; это, безусловно, поинтересней, чем фабрикация стекла или производство мыла.

Описание природы острова — очень яркое и зримое. Все прочие, мною упомянутые, острова у Дэфо, Висса или Мариэтта — сугубо схематичны. А тут — нам предлагается подробнейшая карта, и на протяжении 4 лет жизни на острове, эта карта наполняется превосходными описаниями — герои посетили все уголки острова; прошли его из конца в конец.

Незримое (становящееся явным только в конце романа) присутствие капитана Немо, придает «Таинственному острову» известную интригу. Хотя, на мой взгляд, рассказ принца Дакара несколько портит неизгладимое впечатление от таинственного капитана Немо.

Ну и судьба Айртона. Гуманист Жюль Верн не смог оставить в покое этого закоренелого злодея. По его мысли — честный труд и компания отличных людей, способны заставить раскаяться даже такого злодея, как Айртон. Это только поздний Жюль Верн стал более пессимистичен — там у него злодеи уже не раскаиваются; и частым концом злодеяний является не исправление персонажа, а его насильственная смерть. Но это все будет позднее. Пока же мы видим бодрого, жизнерадостного, верящего в силу науки и в совершенствование нравов, Жюля Верна.

Оценка — 10.

Всего раннего Жюля Верна я оцениваю на 10 баллов; соответственно, я выставил указанную оценку и «Путешествию к центру Земли» и «Путешествию и приключениям капитана Гаттераса» и «Вокруг Луны». Но если по трем указанным романам со мной можно не соглашаться — то вот проставить меньше 10 за самый известный роман Жюля Верна — как только рука может повернуться; не знаю.

«Наутилус» — это отличная, высокотехническая фантастика. Она таковой продолжает оставаться до настоящего времени. Часть из того, что делал «Наутилус», не в состоянии сделать ни одна современная подводная лодка. И, вот какое дело, «Наутилус» прежде всего исследовательский корабль, в отличие от монструозных военных АПЛ нашего времени. Капитан Немо применяет его в военных целях — но это только один эпизод за 7 месяцев плавания Аронакса и Ко. Советские 941 «Акулы» неизмеримо громадней «Наутилуса»; скорость подводного хода приближается к заявленной скорости «Наутилуса» (хотя, видимо, все-таки не достигает её). Благодаря наличию атомного реактора, практически любая АПЛ может обойти вокруг земного шара, не всплывая на поверхность. Так что драматический момент с «затиранием» Наутилуса льдами в южных полярных морях произойти не может. Фантастика в описании «Наутилуса» остается в глубине погружения. Даже советские титановые АПЛ имеют рабочую/предельную глубину погружения 1000/1200 метров. И это считается очень много, так как в основном они ограничиваются 400-500 м. «Наутилус» же погружался на 16 км. (хотя инженерные расчеты показывают, что указанная Жюлем Верном броня, невзирая на все двутавры и заклепки, более 5,5 км. погружения не выдержит). Подводные же скафандры, в которых люди «гуляли» по подводным лесам на острове Креспо и Атлантиде, на глубинах до 300 м. продолжают оставаться совершенной фантастикой; необходимо применение специальных гелиево- или водородно- кислородных дыхательных смесей, чтобы избежать кесонной болезни. У Жюля Верна в этом моменте, к сожалению, явный косяк — гуляющие невозбранно переходят из среды с давлением 30 атмосфер в среду с давлением 1 атмосфера; специальный дыхательных смесей не используют, и превосходно себя чувствуют. Также совершенной фантастикой остаются электрические ружья. И невероятные аккумуляторы (а точнее, гигантские батарейки) «Наутилуса». Нам есть еще к чему стремиться; по этим моментам «Наутилус» продолжает оставаться далеко впереди. Невероятные салоны «Наутилуса» также остаются фантастикой — хотя надо сказать, что исключительно гуманные советские инженеры разместили на 941 «Акуле» даже тренажерный зал и бассейн. Так что в то время, когда амерские злодеи сидели на головах друг у друга, советские подводники нежились в бассейнах. Вот что дает 50000 тонн подводного водоизмещения.

Наутилус является героем романа Жюля Верна. Но не единственным, и не главным. Главным, безусловно, является капитан Немо. В нем уживается пламенный борец за свободу и низменный мститель. Среди всех героев раннего Жюля Верна, образ капитана Немо самый сложный. И, хотя мы имеем весьма незначительный конфликт персонажей (да и есть ли он вообще? Не отпускает ли капитан Немо Аронакса, Неда Ленда и Конселя добровольно); имеется серьезный внутренний конфликт у капитана Немо.

Троица гостей «Наутилуса» описана превосходно. Нед Ленд харизматичен; Консель консервативен; Аронакс разрывается между желанием бежать и желанием узреть чудеса подводного мира. Герои, надо сказать, запоминающиеся.

Из минусов могу указать только на то, что Жюль Верн, на мой взгляд, переборщил со вставками научных лекций. Нет, они есть всегда, но вот в «20000 лье под водой» они уж очень заметны, даже, до некоторой степени, чужеродны. Однако это искупает само кругосветное путешествие в морских глубинах — от экватора до Южного Полюса, на котором капитан Немо воздвигает свой флаг; мы вместе с героями Жюля Верна бороздим Саргассово море; собираем жемчуг на жемчужный отмелях; открываем Атлантиду; находим сокровища затонувших кораблей. И даже проводим «Несколько дней на суше» — эпизод, который смотрится весьма симпатично — тут уже угадываются некоторые намеки на будущий «Таинственный остров».

И капитан Немо — могучий физически и духовно; загадочный, противоречивый; чьи поступки порой вызывают ужас у Аронакса, а порой — восторг. Этот образ, безусловно, является мировой классикой. И его загадочная судьба, которая в последующем Жюлем Верном раскрывается (к сожалению, намного более приземленно, чем хотелось бы), в этом романе манит и обещает. Думаю, сейчас, когда капитан Немо воспринимается сразу в сумме «20000 лье под водой» и «Таинственного острова» он производит менее сильное впечатление на читателя, чем раньше, когда данный роман был написан, а продолжения еще не было (прошло около 5 лет прежде чем Жюль Верн закончил историю капитана Немо и историю «Наутилуса»).

Подводное путешествие вместе с капитаном Немо, которое подарил нам Жюль Верн, это удивительное приключение, которое должен испытать каждый любящий чтение человек.

Оценка — 10.

Помимо исключительно целеустремленного, даже до фанатизма, Германа Шорина, маниакально стремящегося к установлению контакта с иным разумом, рассказ Гуревича содержит массу любопытных нюансов-предсказаний.

1. Дрейф героев на комете сквозь солнечную корону. Надо думать, что когда-то, нечто аналогичное непременно будет реально совершено, хотя бы в спортивных интересах.

2. Обнаружение на комете чужеродной, «не под Солнцем рожденной», жизни. Существует ненулевая вероятность того, что такое возможно.

3. Реальные, даже инженерные, проблемы фотонных кораблей. Как известно, для реального межзвездного полета, аннигиляция в фокусе отражающего зеркала будет светить существенно ярче Солнца и буде такой двигатель запущенным на околоземной орбите, от сожжет все на Земле на сотни километров. Поэтому — старт производится с Луны. Расплавление зеркала (или резонанс) при отклонении режима аннигиляции от заданного как риск для фотонного корабля и источник возможных аварий — это интересует ныне не только фантастов, но и инженеров. Сейчас в фаворе дискообразное облако высокоэнергетических электронов, при воздействии набегающего потока образующее отражающую параболу, абсолютно невосприимчивую к действию звездных температур и надежно выдерживающую излучение от реакции аннигиляции.

4. Наведенная радиация как препятствие для межзвездного полета и способ решения этой проблемы — полет на небесном теле (астероиде). Конечно, нужна совершенно невероятная мощность, чтобы разогнать весящий миллиарды (скорее, триллионы) тонн астероид, вместо относительно легкого корабля. Тут Гуревич как-то легкомысленно отнесся к этой проблеме. Считанное число лет проходит — совершенно недостаточно для роста мощности двигателя в миллионы раз.

5. Крайне любопытное «отклонение» от теории относительности. Согласно Гуревичу, с ростом скорости полета не время замедляется (как у Эйнштейна), а замедляется скорость протекания физических процессов — «Медленнее двигались руки и ноги, ложки и приборы, мышцы глаза и ионы в нервах, медленнее собирались зрительные впечатления, медленнее поступали отчеты в мозг и приказы из мозга, медленнее перемещалась кровь в жилах и молекулы в клетках»

Не знаю, сам Гуревич это придумал или нет, но выглядит остроумно.

6. Возрастание массы с ростом скорости — обычно этот факт игнорируется в сочинениях про межзвездные полеты.

7. Планетная система у Альфы Центавра. По крайней мере, одна планета там имеется; это достоверно установлено.

8. Качественно правильный, но количественно не верный расчет во фразе «Восемь тонн воды на тонну полезного груза...». Это признание того факта, что даже использование самого высокоэнергетического процесса и даже при полете к самой близкой звезде требуется громадное колическтво топлива, существенно превосходящего полезный вес. С этой точки зрения, даже фотонная ракета для межзвездных полетов малоприменима. А ошибка Гуревича количественная. Фотонная ракета испытывает четыре цикла разгон/торможение на прямом и обратном пути. При этом, в каждом случае, звездолет не может расходовать более половины общего запаса топлива (иначе не вернется); стало быть, соотношение начального/конечно веса будет 2 в четвертой степени, т.е. 16, а не 8, как написал Гуревич.

9. Еще одно «противозаконное» отклонение от теории относительности. Дабы преодолеть предел скоростей (скорость света в вакууме), Гуревич предлагает нечто аналогичное движению советской подводной ракеты «Шквал». Если последняя достигает совершенно невероятной скорости, за счет движения в кавитационной полости, путем уничтожения среды, в которой движется ракета, то также Гуревич/Шорин предлагает уничтожать вакуум перед летящим кораблем. Безусловно, непонятно, как все это может происходить. Но если было бы понятно, то Гуревич был бы не фантастом, а величайшим изобретателем всех времен.

Последнее предсказание/предположение является венцом жизни Германа Шорина. Именно благодаря ему, Шорин отказывается от замораживания на 100+ лет и полета к иному разуму (казалось бы, цель жизни достигнута?). Он решает проблему по-своему, в соответствие со своей функцией.

Безусловно, образ Шорина автору удался; и хотя он смотрится исключительно прямолинейным и несколько одномерным; Гуревич, по-моему, этого и добивался.

Из минусов, пожалуй, только сухость изложения, напоминающего хронику; да «черно-белость» прочих персонажей.

Оценка — 9.

Не будучи Шерлоком Холмсом, можно угадывать возраст рецензентов по выставляемым ими оценкам.

Для объективности, нужно помнить, что раньше был такой СССР, в котором с фантастическими книгами было, так сказать, плоховато. А Мартинов, Джорданов, Куков не издавали вообще. И был только Жюль Верн, Уэллс, да Стругацкие с Ефремовым. Конкурентов у них не было. Жюль Верн обычно прочитывался в детстве; соответственно, на оценки граждан СССР не могут не повлиять детские впечатления.

Романы Жюля Верна специфичны; в ранних обычно крайне узок круг действующих лиц, помещаемых фантазией автора в экзотическую обстановку. Таковы и «Пять недель на воздушном шаре» и «Вокруг Луны» и «Путешествие и приключения капитана Гаттераса» и «Таинственный остров» и «20000 лье под водой». Психологизма, моральных проблем, конфликтов персонажей тут ждать не стоит. Недостаток ли это? Кому как.

В «Путешествии к центру земли» персонажи в значительной степени условны. Ганс условен; Аксель условен чуть менее. Только Лиденброк, пожалуй, демонстрирует какие-то описываемые черты характера.

У Жюля Верна главным персонажем является природа, как раз то экзотическое окружение, в которое герои попадают. Именно её автор и предлагает созерцать во время медленного и вдумчивого чтения. Конечно, за прошедшие полтора века, роман утратил и познавательную составляющую (в части путешествия по Исландии она, пожалуй, сохранилась). И, казалось бы, науки нет, героев — нет; а что есть?

А есть необычайная привлекательность таланта Верна, умеющего волшебно описывать вымышленные необыкновенные путешествия. И есть ощущение XIX века; он виден во всяких мелочах. Мне это кажется замечательным.

И общий результат — избалованным Мартином читателям знакомиться с этим романом, пожалуй, не стоит. Но вот те, кто прочитал его в детстве, будут его ценить — за прикосновение к необычайному; за ту радость, которую доставляло чтение; даже за те усилия, которые нужно было употребить, дабы «добыть» книгу.

Очень любопытно, как Жюль Верн справился с нетривиальной задачей — место действия романа строго ограничено, равно как и состав персонажей. Просто физически и то и другое ограничено. Написать превосходный роман в таких стесненных условиях — это гениально.

И уж поистине мистическим кажется то обстоятельство, что снаряд колумбиады был запущен практически из того же места, из которого через сто лет полетел реальный «Аполлон-8».

Мало того! Траектория полета, рассчитанная, насколько мне известно, математиком Анри Гарсе, окончилась в точке, которая отстоит всего на 4 километра от реальной точки посадки (приводнения) реального космического корабля!

Даже вес снаряда только незначительно отличается от веса командного модуля, на котором люди полетели к Луне. Как тут не удивляться.

Практически Жюль Верн угадал очень многое — он угадал использование реактивного двигателя для коррекции траектории полета; он угадал температуру космического пространства; он угадал, какие химические вещества будут использоваться в системе жизнеобеспечения; даже эпизод с гипероксией имеет известные параллели в реальной истории исследования космического пространства (наш «Восход-2»).

Движухи, конечно, нет (ну или её маловато — кому как). Но по мне, роман предназначен для медленного вдумчивого чтения, когда смакуешь каждую страницу.

Исключительно приятно вместе с героями медленно и постепенно приближаться к Луне, наблюдая её все подробней, и получая от Жюля Верна прекрасный урок селенографии.

Поверхность Луны была хорошо известна во времена Верна; уже имелись карты поверхности с десятками тысяч деталей. Так что, описывая поверхность Луны, Жюль Верн не допустил никакой особой фантазии. А при описании наблюдений с минимальных дистанций — остерегся описывать что-нибудь невероятное, типа селенитов, или каких-нибудь развалин (есть намеки, но предположительные — так и теперь есть такие конспирологи, которые что-то там на фотографиях видят — типа городов, куполов, башен). Только при полете над обратной стороной Луны автор допустил некоторую вольность. Однако, и тут Жюль Верн поступил очень мудро. Пролетая над темной стороной, путешественники лишь мимолетом (при взрыве пресловутого болида) увидели что-то, навроде лесов и атмосферы. Но, опять-таки, они как бы и сами не уверены в том, что видели мельком. Это отличный прием, на мой взгляд.

Ошибки.

Второй спутник Земли — была такая теория — не обнаружен.

Отсутствие невесомости во время полета. Не могу, честно говоря, понять, почему так? Жюль Верн сам употребляет термин «падение»; в его времена уже было известно, что в падающей кабине предметы лишаются веса. Это — конкретный косяк; самый крупный по ходу повествования.

Пресловутый взорвавшийся болид. Не горят они, летая в пустоте и мраке межпланетного пространства; и не взрываются тем более.

Выбрасывание термометра, путем открывания иллюминатора — та еще операция.

Ну и сам пушечный старт. Хотя тут-то явно Жюль Верн все прекрасно понимал — он прямо написал, что в этом случае безразлично где находится — внутри снаряда, или перед ним — результат будет один. Так что это не косяк, а художественное допущение, позволяющее сконструировать желаемый сюжет.

Герои.

Надо сказать, что описаны подробно и достоверно. Барбикен и Ардан — вообще прекрасно; Николь — чуть менее достоверно, хотя и он индивидуален. Невозможно изъять реплику Ардана и присвоить её, например, Барбикену — не получится — характер не тот. Единственно, несколько странно и нелепо выглядит вообще сама идея полета. Сначала все было кошерно — просто снаряд. Как только Ардан выразил идею в него залезть — надо было сразу на него надеть смирительную рубашку и определить в Бедлам. Ладно бы один буйнопомешанный, но ведь и Барбикен туда же! А там и Николь подтянулся. Видимо, это также некоторое условное допущение. Логика повествования требует, чтобы полетели люди — иначе не о чем писать.

Повествование.

Не знаю, кто тут засыпал или скучал во время чтения — что там усыпляющего, не вижу. В кресле, с чашкой кофе, сигаретой — отличное, приятное времяпрепровождение. Неоднократное, причем. Я перечитывал не менее пяти раз. Даже глава «Немного алгебры» — у меня она никакого неприятия не вызывает; и даже сложная формула в тексте кажется мне уместной. Если уж говорить откровенно, я лично вообще определения конических сечений, которые знаю до сих пор, запомнил именно из этого романа.

Так что, ознакомившись с сим творением Жюля Верна в детстве, я до сих пор не прочь его перечитать, при случае. Роман кажется мне прекрасным. Это — ранний Жюль Верн; лучший.

Образ капитана Гаттераса — это гениальное предсказание Жюля Верна. Потому, что именно таким, один-в-один, оказался жуликоватый «покоритель» Северного полюса — Роберт Пири.

Да и вообще, за исключением Фритьофа Нансена, все остальные, кто шли к Полюсу, в той или иной степени обладали чертами капитана Гаттераса. Да и Нансен, по большому счету...

Многословно утверждал, что Полюс не является целью; целью являются научные наблюдения в Центральной Арктике. А сам, как только «Фрам» дошел до 84 параллели, не вытерпел. А наш Седов? Не такой же ли маньяк? А Нэрс с Маркхэмом? А герцог Абруцкий +Умберто Каньи?

Так что, ИМХО, Гаттераса нужно принимать в таком виде, в каком его обрисовал Жюль Верн. Нечего его срамить. 100500 реальных исследователей Арктики вели себя абсолютно аналогично.

Роберт Пири, кстати, страдал такой же разновидностью «расизма», как и капитан Гаттерас — только он хотел, чтобы не англичане, а американцы первыми добрались по Полюса — вот и вся разница. Хотел до такой степени, что сфальсифицировал, сфабриковал свою якобы победную экспедицию. Гаттерас не щадит команду; реальные исследователи эскимосов использовали, как скот, и за людей их не считали (за редким исключением).

Так что, один гениальный образ капитана Гаттераса — это верная 10 за роман.

Теперь смотрим далее. Очень подробное описание экспедиции, её маршрута и событий, происходящих на «Форварде». Читать роман без карты невозможно. Ибо все эти мысы Франклина, острова Бичи, Корнуоллы (северные) — все это имеется и на современных картах. Детализация настолько подробна, что она придает известное правдоподобие повествованию. Это — несомненный плюс. Вот «Ледяной сфинкс» того же Жюля Верна, в этом отношении существенно слабее (хотя несомненно, также весьма хорош среди позднего Верна).

История полярных исследований, ненавязчиво вплетенная в роман — меня не напрягала, хотя есть целые главы, этому посвященные. Отлично!

Каждый поступок капитана Гаттераса, каждое событие на «Форварде» объясняется; нет ничего бессмысленного и выдуманного. Вся первая часть романа — это сплошной реализм; никакой фантастики. Вот именно так в 1860-х годах происходила бы (и происходила!) любая полярная экспедиция.

Прочие герои. Есть, так сказать, массовка, но есть Шандон, Клоубонни, Джонсон, характеры которых описаны достаточно подробно и привлекательно.

Шандон. Человек, которого погубило уязвленное самолюбие. Реально? Вполне. Кстати, если Гаттерас заслуживал повешения за то, что погубил две своих экспедиции (как тут пишут в отзывах), то я должен заметить, что Шандон заслуживал того же не менее — за подстрекательство к мятежу. И, главное, мне не совсем понятно, чего он хотел добиться. После того, как «Форвард» стал на зимовку к северо-востоку от последней известной в эпоху Жюля Верна земли — Северного Корнуолла, выживание экспедиции зависело от спаянности команды. Провоцировать и подстрекать в такой ситуации — самоубийство. Как мы помним, за время зимовки, дрейф льдов отнес «Форвард» с 78 до 80 градуса широты. Поскольку об этом ничего не говорится, думаю, что провокатор Шандон об этом не знал — и вывел экипаж в самоубийственный поход — до земли было +120 морских миль. Так что в этой экспедиции не Гаттерас погубил экипаж, а Шандон. Указание на каннибализм ушедших с Шандоном отлично демонстрирует, что за люди были в экипаже. Гаттерас среди таких — как агнец.

То, что Симпсон погиб в походе и намеревался проклясть капитана перед смертью — но я не обнаружил в тексте никаких указаний на то, что Гаттерас воспользовался своей властью капитана. Симпсон сам вызвался; я не понимаю, какие тут могут быть претензии к Гаттерасу. Наоборот — он, увлекшись своей маниакальной жаждой Полюса, растратил уголь; но он же сделал все, чтобы спасти экипаж. Он таки дал согласие рубить и жечь свой корабль. А сам, в разгар полярной ночи, вышел в смертельно опасный поход за углем, демонстрируя истинное мужество. А в это время вот как раз подлецы, составляющие «экипаж» и подстрекаемые Шандоном, я понимаю, начали пьянствовать, а потом ушли, подожегши корабль и бросив капитана. Подлецы! Вполне заслужили свою судьбу. Нахождение живого Альтамонта — тут у меня нейтральное отношение. Вообще, человек должен был замерзнуть очень быстро; довольно маловероятно (но не невозможно) его нахождение в живом состоянии.

На сем кончается реалистичная, описательная часть, и начинается часть фантастическая. Хотя и в ней, за исключением нескольких последних глав, фантастики мало. «Порпойз» вполне мог быть отнесен дрейфом за 83 параллель; такое бывало неоднократно — тот же «Фрам» или «Святая Анна». Возможно было достичь его пешком? Никаких проблем; расстояние не так велико. Описание льдов, правда, нереалистичное. На самом деле замерзших ровных многомильных полей не бывает; бывает дикий хаос торосов и пакового льда. Но это нельзя поставить в вину Верну — в его времена никто так далеко по льдам не ходил.

Земли (Новой Америки) в описанных местах не имеется, но она вполне могла бы быть — никаких фантастических допущений тут не требуется. Найти «Порпойз» в оставленном месте возможно, если он сел на мель — как и описано, и в дрейфе льда не участвует.

Описание зимовки, конечно, идеалистично. Более реально было, все-таки, зимовать на «Порпойзе» — приведя его в порядок (если было возможно, конечно).

Вот по завершении зимовки и начинаются те самые несколько фантастических глав, о которых я упоминал. Жюль Верн придал околополюсному району слишком мягкий климат и поместил в центральную часть Северного Ледовитого океана открытое море. На и это таки рационально! Поскольку и существенно позднее крупные ученые (тот же Петерман) верили абсолютно в то же самое. Реально верили; кое-кто даже, как и Гаттерас, его искали. Фантастика? Нет, изложение господствовавших и признававшихся академической наукой теорий. Морская вода полностью замерзает при -55 градусах; ученые просто не могли предугадать механизм, при котором сначала образуется мутный соленый непрозрачный и непрочный лед, из которого рассол постепенно стекает вниз, оставляя пресный, крепкий, многометровый, паковый лед.

И только центральный вулкан (гора Гаттераса) на острове Королевы, на самом Полюсе — вот единственная буйная фантазия автора. Иначе я вообще бы роман фантастикой не считал. Еще, пожалуй, насышение этого открытого моря разнообразной живностью. Но тут, думаю, Жюль Верн хотел как то отграничить полярный район; в реале по сути он ничем от других мест не отличается, а автору хотелось его выделить, показать, что район — особенный. Если бы Верн писал своего «Гаттераса» после экспедиции «Фрама», думаю, он написал бы роман, про который вообще невозможно было бы сказать — правда это, или вымысел. Такова сила правдоподобия и такова волшебная способность Жюля Верна описывать вымышленные путешествия.

Конечная судьба Гаттераса печальна; мне он симпатичен, так как обладает не только отрицательными чертами, и даже отрицательные черты есть сугубо человеческие слабости.

Отличный роман; отличное чтение; отличное впечатление. Оценка — 10.

В детстве, прочитав предисловие Чуковского к некоторому сборнику рассказов о Шерлоке Холмсе (http://fantlab.ru/edition16114), был заинтригован упоминанием о появлении в начале 20 века многочисленных подражательских рассказов о Холмсе. При этом, Чуковский указанные рассказы сильно ругал.

Вот и решил купить издание, дабы самому удостоверится в чем там дело.

Все оказалось хуже, чем я предполагал. Это — ужасная ересь; немудрено, что автор пожелал остаться неизвестным. Желаю ему оставаться неизвестным и далее.

Поскольку никому не рекомендую эту гадость читать, кратко, без спойлера, изложу сюжет. Убит богатый наследодатель, у которого два наследника — хороший и плохой (прямо так и есть). Плохой, с помощью злодейского адвоката (Хороший, Плохой, Злой), подменяет завещание; убивает дядю и переводит стрелки на хорошего наследника. Появляется некто, названный именем Шерлок Холмс, и разоблачает злодеев.

Сам по себе сюжет ни о чем не говорит; в описанных рамках может быть создано и хорошее и плохое произведение.

А дело вот в чем. Никакого Шерлока Холмса в наличие не имеется; имеется только имя, злодейски присовокупленное к тупому и картонному персонажу. Уотсона, кстати, нет совсем; вместо него есть совершенно посторонний помощник, приданный дураку, присвоившему себе знаменитое имя. Расследование состоит из беготни, переодеваний и ни на чем не основанных предположениях, которые «Шерлок Холмс» высасывает известно из какого пальца. Больше вообще нет ничего. Вместо неизъяснимого обаяния, которым лучится истинный Холмс, мы имеем отвратное ощущение тупости и самодовольства, от которого хочется изблевнуть.

Давно не читал подобного кала; прочитал только одну повесть из сборника — когда соберусь читать остальное — даже не знаю; это надо крепко принять на грудь, чтобы интеллектуально сравняться с автором и его героями.

За графоманию ставлю 2; и то потому, что автор затратил физический (об умственном речь не идет) труд на создание «шедевра».

Издание любопытно только самим фактом воспроизведения сочинения; оно красиво смотрится в серии, на полке.

Отличный кинжальный удар в седалище авторов, которые на полном серьезе готовы скрестить шпаги Холмса и Дракулы.

Тут — разумеется, никаких вампиров. Также, как нет никакого исчадия ада в «Собаке Баскервилей». Все рассказы Конан Дойла рациональны.

И даже если, как в данном рассказе, читателю преподносится нечто, кажущееся мистикой (именно кажущееся, а не являющееся), рационализм все равно торжествует вместе с торжеством Холмса. И, главное, что Шерлок никогда, ни в какой ситуации, не допускает возможности того, что ему противостоит нечто сверхъестественное.

С точки зрения сюжета — отличная задумка, благодаря которой рассказ выделяется среди прочих своей нестандартностью.

С точки зрения воплощения замысла — очень добротно; я никаких логический косяков, неувязок и незавершенных моментов не заметил.

Что и говорить — классика она и есть классика.

Рекомендую и желаю всем приятного чтения.

Отличный классический рассказ. Я бы отнес его к категории «публичного» Холмса — наряду с такими рассказами, как «Чертежи Брюса-Партингтона», «Второе пятно», «Его прощальный поклон» и т.д. — речь тут идет о политике и дипломатии, в отличие от множества частных дел. Любопытно, что тут вторично, после «Желтого лица», поминается несуществовавшее на момент написания рассказа и написанное позднее «Второе пятно».

Холмс, как обычно, в центре сюжета. Уотсон малозаметен. Я вообще удивляюсь, как он ухитрялся сохранять свою практику — постоянно, во множестве рассказов, видно его наплевательское отношение к пациентам. Прочие герои — статисты; хотя, надо сказать, что каждому присуща какая-то индивидуальная черта — тут нервический Фелпс, уверенная в себе мисс Гаррисон, сомневающийся и недовольный сыщик Форбс, преувеличенно жизнерадостный мистер Гаррисон и т.д. Так что эти статисты не выглядят картонными.

Ну и ощущение эпохи — тут и копирование документов путем переписывания; и телеграф, как самое современное средство мгновенной связи; и даже газеты, как некий аналог современный соцсетей; паровозы, кэбы — все это выглядит прекрасно.

Я не сторонник советской градации рассказов на «сильные», «слабые» и вообще не подлежащие изданию — типа «Долины ужаса». Для меня все рассказы классической серии кажутся одинаково замечательными.

Оценка — 10.

С детства перечитывал этот роман десятки раз; до того, что наизусть помнил большие куски текста. И до сих под помню «Все видимое пространство под нами занимала Луна — исполинский кривой клинок белой зари, исщербленный прорезами мрака; серповидный берег, затопляемый волнами тьмы, из которой вздымались навстречу солнцу вершины гор и утесов...»; «Звон будил эхо в кратере и вибрировал в такт мерцанию крупных звезд. Кроваво-красный солнечный полумесяц опускался при этих звуках...»; «А на небе — молодой месяц, синий и мутный, как отдаленная горная вершина склонялся к западу вслед за солнцем...».

В 12 лет мне было крупно плевать на абсолютную ненаучность каворита; на невозможность полета на каворите, даже при его наличии; на полную невозможность существования атмосферы только на одной половине Луны и т.д.

Мне было интересно другое — вот Бэдфорд встречает Кавора; вот они строят шар; вот летят в пустоте и падают во мрак лунной ночи; вот ждут восхода солнца...

Все это казалось мне исключительно изумительным, завораживающим, дразнящим и обещающим.

Детство уходит безвозвратно, но когда я хочу вспомнить детство — я беру, и читаю этот прекрасный роман. Для меня этого достаточно, чтобы поставить ему высочайшую оценку.

И две экранизации я, соответственно, пересматривал неоднократно.

И меня не коробит прямолинейный сюжет; нисколько. Герои, коих всего, по сути, два, сугубо индивидуальны. Возможно, их характеры несколько прямолинейны — но они есть!

Фрикообразный гений Кавор и сугубо приземленный, материальный, капиталистический Бэдфорд образуют отличную пару, в которой один не затмевает другого.

И, при всей прямолинейности, сюжет также не является пустым; он весьма интересен и разнообразен внутри этой прямолинейности.

И бесчинства Бэдфорда в моем детстве воспринимались мной исключительно положительно — мы тогда не знали никаких Халков и прочих монструозных персонажей. Образно говоря, в пещере лунных мясников Бэдфорд и ведет себя наподобие Халка.

Считаю, что и с литературной точки зрения написано очень качественно; прекрасный, разнообразный, богатый язык (может, частично тут заслуга конкретного, неизвестного мне, переводчика).

И при всей невозможности описанного, Луна видится ярко и подробно; и её вполне земной характер (с добавлением некоторой экзотики) также оставляет исключительно приятное впечатление.

Я, конечно, пристрастен, но не могу найти в этом ограненном алмазе никаких изъянов.

Гуревич попал в десятку, описав неизвестные на тот момент коричневые карлики/планеты-сироты. На мой взгляд, описание даже более адекватное, чем железная звезда у Ефремова.

До сих пор сохраняется реальная вероятность того, что нечто подобное будет обнаружено. Иными словами, «ближний прицел» сработал на отлично.

Но вот дефектная ситуация типа полет без возвращения, уши которой виднеются из произведения Гуревича, весьма неуместна. Хотя и стандартна для аналогичных произведений. На самом деле, никто не дал тому же Бурдаеву возможности полететь на Марс на «Союзе» без возвращения, будучи вооруженным пистолетом, для кардинального решения вопроса. Никакой «приоритет» никакой роли тут не сыграл. И вот Быковскому и Рукавишникову никто не дал возможности облететь Луну раньше амерцев на неотработанном корабле. Это — чистая выдумка. К сожалению, выдумка оказалась заразной. Из рассказа в повесть, из повести в роман кочует это дурацкое измышление; а руководители СССР выглядят, соответственно, какими-то монстрами. Делать из такого дурацкого самопожертвования тему для художественного произведения — моветон.

Так что я склонен считать тему «Инфры Дракона» более приземленной; это чисто тяжелый многолетний полет на негодном корабле к другому солнцу. Этим стоит и ограничится.

Печально, что реальная жизнь внесла коррективы в предсказанное будущее — никто никуда не летит, и не полетит еще лет 100. Просто потому, что некоторые власть имущие предпочитают тратить по 600 млрд. долларов в год на запугивание окружающих, а не на что-то позитивное.

Коммунизма нет; межзвездных полетов нет; мрак.

И только рассказы и повести, аналогичные «Инфре Дракона» порождают в груди щемящее чувство утраты чего-то важного; обязательного; неизбежного.

Обручев крупно заблуждается, когда осуждает за ошибки «Путешествие к центру земли» и, особенно, «Затерянный мир», название которого он не запомнил. Что ни говори, но с литературной точки зрения оба романа на голову выше «Плутонии». Челенджер куда харизматичней того же Каштанова. Можно сказать больше — в любом диалоге, имеющемся в тексте «Плутонии», можно невозбранно переставлять реплики — они никак не привязаны к персонажам; если только профессионально, а больше — никак. И даже еще больше — любой эпизод в «Плутонии» ни в какое сравнение не идет с, например, эпизодом из «Затерянного мира», который я озаглавил бы — «Челленджер, Саммерли и первобытный клещ».

С точки зрения правдоподобия — та же история. В отличие от сомнительных дырок в земле, плато Мепл-Уайта существует на самом деле и примерно там, куда его поместил Конан Дойл; причем не в единственном экземпляре (тепуи). Настоящие столовые горы километровой высоты и более неприступны, чем плато Мепл-Уайта. И, что характерно, населены эти столовые горы эндемичными растениями, насекомыми и даже животными. Фантазия Конан Дойла только в том, что он, вместо насекомых, населил своё плато динозаврами.

Относительно «Путешествия к центру земли» — роман написан на 60 лет раньше; несправедливо его обвинять в ошибках; это все равно, что возмущаться тем, что Робинзон Крузо пользовался черным порохом, тогда как есть отличный бездымный.

На мой взгляд, лучшая часть «Плутонии» — полярная, до момента, когда экспедиция разделилась. Тут есть интрига. Дальше роман превращается в некоторую палеозоологическую лекцию. Изложено интересно; я с детства жалел, что экспедиция не проникла дальше на юг и Обручев не ознакомил нас с миром палеозоя; но, тем не менее — никакой интриги — едут, смотрят, стреляют — все предсказуемо.

Насчет нещадного истребления реликтовых животных нужно делать поправку на время написания романа — никакой Красной книги тогда не было и в помине; эта стрельба вполне в духе господствовавших тогда представлений. Чему тут удивляться?

По собакам аналогично. Все полярные экспедиции брали собак в расчете на постепенное скармливание одних другим. Это была такая традиция; такое обыкновение.

Конец романа неплох; отличная задумка про потерю результатов экспедиции. Тут можно упомянуть, что конспирологи пользуются аналогичными приемами — например, есть утверждения, что перед самой революцией Николай II отправил экспедицию на Арарат для поисков Ноева ковчега. Легко догадаться, что нашли, обмерили, изучили, сфотографировали, но результаты экспедиции якобы затерялись вследствие революции и Гражданской войны.

Так что мы имеем неплохое начало; неплохой конец, но вот середина (основной текст) — малохудожественное, косноязычное, унылое повествование-справочник по мамонтам, мастодонтам и игуанодонам.

Любознательным советским школьникам это было, видимо, интересно; но вот получить эстетическое удовольствие от чтения во взрослом возрасте — трудновато.

Очередная иллюстрация на тему «пилотируемый полет на Венеру». Конкретно — описание космического полета таким, каким он казался до начала реальных полетов — горизонтальный старт с эстакады (это еще начиная с «Космического рейса» 30-х годов); использование страшно ядовитой и нестабильной топливной пары (фтор+диборан или пентаборан); бравый гигантизм (десятки тысяч тонн веса ракетной системы); полнейшее пренебрежение вопросами безопасности; превалирование пилотируемого над автоматическим (слепой полет без предварительной разведки) и т.д. Нужно ли писать, что ничего из этого не сбылось, что весьма необычно для твердой НФ ближнего прицела. При довольно существенном объеме текста, автор даже не попытался сделать своих героев различимыми — с самого начала и до самого конца абсолютно никто не запоминается; герои спутываются и сливаются в некую абстрактную величину.

Особое недоумение вызывает то, что автор в команду «выдающихся ученых» неведомыми алогичными способами засунул молодоженов. Тут читатель (фантастика советская) вправе ожидать не эротики, однако каких-то человеческих взаимоотношений, душевного тепла какого-то. Ничего этого нет; точнее — слова какие-то дежурные есть, а чувств — нет.

Сюжет развивается абсолютно стандартно — и спойлеров никаких ставить не надо — тут ошибка при выведении на траекторию (единственное точное предсказание; однако странно, что это героев удивляет) и пресловутый метеорит; потеря топлива вследствие утечки. Любопытно, что ядовитое самовоспламеняющееся топливо хлестало внутрь ракеты, но ничего не воспламенилось и никто не отравился — чудеса прямо какие-то. Далее, как легко может угадать любой читатель данной рецензии, имеет место быть «драматический» момент поветствование — обсуждение, чего делать дальше — возвращаться (что возможно при оставшемся запасе топлива) или лететь вперед, без возвращения. Это прямо таки выбешивает! Никогда, нигде, никто такого вопроса не ставит — даже буржуи, не говоря уже об СССР. Вот вспомним амерский «Аполлон-13» — это в натуре та же самая ситуация, какую Волков «сконструировал» в своем тексте — после взрыва, потери кислорода и электричества — никто не ставил никаких вопросов — решение о аварийном возвращении было принято «автоматически». Так что за одну эту выдумку автору громадный минус.

Вообще, помимо отсутствия человеческой, эмоциональной составляющей — и в технический части полно ошибок и откровенных бредовых выдумок, про которые даже писать не хочется. Типа костров, которые астронавты весело жгли на Венере — тогда как при 15% содержании кислорода (это Волков сам написал) пламенное горение вообще невозможно или типа многомесячного хранения тысяч тонн сжиженного фтора в венерианских условиях, когда температура +40 градусов.

О немногочисленных плюсах:

1. Это приключение, которое, думаю, было принято благосклонно 10-летними школьниками образца 50-х годов. Не современными школьниками, которые вместо чтения предпочитают заниматься геймерством и прочей аналогичной хренью, а советскими школьниками 50-х годов.

2. Это дерзновенное проникновение в неизведанное космическое пространство советских исследователей, каковое могли принять и взрослые 50-х годов — конечно, если крепко закрыть оба глаза и отключить логику.

3. Это описание природы Венеры — подробное и обстоятельное. Не могу сказать, что оно отличается особой оригинальностью — тут нечто среднее между беляевским («Прыжок в ничто») пригодным для жизни человека миром и скафандрами у Стругацких («Страна багровых туч»). У Волкова герои расхаживают в обычной одежде и кислородных масках. Тем не менее, описано довольно увлекательно; описание природы Венеры это лучшее, что имеется в повести; остальное, как я уже сказал, представляет собой малонаучный алогичный бред, интенсивность которого нарастает к концу повести (недостаток топлива? а давайте на Венере найдем месторождение силанов, то бишь кремневодородов; на скорую руку изладим добывающую промышленность (силами нескольких человек), да и улетим обратно!)

В общем, читать только очень большим энтузиастам допотопной советской фантастики. Я читал с экрана и трижды чуть не уснул — то есть прерывал чтение.

Чисто описательное произведение. Художественная иллюстрация реально существовавшим гипотезам о нефтяном океане на Венере. Проиллюстрировано, безусловно, хорошо; ярко и зрелищно. Но кроме иллюстрации; такой картинки; никакой иной идеи в повести нет. Противопоставление человека и коллектива на идею не тянет. Чисто условные герои условно полетели на условную планету. Как то так. Хотя энтузиазм автора понять можно — 67 год это время великих космических свершений и еще более великих дерзаний. Как раз в это время амерцы планировали пилотируемый полет к Венере. И в СССР были аналогичные планы, хотя технически менее обоснованные. От того, что не сбылось, становится грустно — вот именно это ощущение вызывает чтение повести.

Думается, что все сказанное не является каким-то недостатком. Автор никаких иных целей, по-видимому, не ставил. Так что, оценка — 7.

В общем, неплохо. Хотя это не Конан Дойл.

Но если с «технической» стороны изложено обстоятельно и, в основном, логически увязано, то мотивы поступков как жертв (Стенджерсон и Дарзак), так и главного злодея, с точки зрения современного читателя, выглядят исключительно дико и бессмысленно. Остается только принимать на веру утверждение автора, что 100 лет назад подобные мотивы поступков могли иметь место. Хотя определенное раздражение ослоподобное поведение м-ль Стенджерсон, равно как и Дарзака, вызывает.

Излишнюю экзальтированность Жозефа Рультабиля тоже отнесу к числу минусов.

С точки зрения, так сказать, детективной логики:

- происшествие в коридоре при попытке поимки злодея — отлично!

- начальное происшествие в желтой комнате — хорошо.

- при убийстве лесника — ИМХО, натянуто.

Вопреки утверждениям комментаторов, никакого особого мистицизма не обнаружил. Все действие разворачивается во вполне обыденных рамках.

Читается легко, что искупает вышеуказанные минусы. Описательная сторона вполне устраивает.

Поклонникам классики вполне можно рекомендовать.

Увы, это рассказ (также как «Записки дикаря» и «Леденящая душу история» из того же сборника; да и в других есть аналогичные истории) не о 1919 годе; Аверченко оказался пророком. Причем пророком сумрачным.

Рассказ о пагубности бесконтрольной эмиссии и её последствиях, в виде гиперинфляции. При явной «антисоветской» направленности, это сборник один-в-один описывает безобразие 1992-1993 годов (да и позднее, пожалуй). Крайне странно читать все это теперь. Весело было читать, покуда самим не пришлось в это окунуться. 100- , 200- и 500-рублевки образца 1992 года — это натуральные, описанные Аверченко, фантики — и по дизайну, и по потребному их количеству. Так что, потом стало исключительно не смешно. Просто поразительно — 1919 год — революция, гражданская война, резкая смена социального строя — экономические последствия закономерны; но вот 1992 год — никакой (официально) революции, никакой (официально) войны — но результат тот же. Грустно и, одновременно, мерзко на душе.

Рассказ о будущей Чернобыльской зоне отчуждения. О шалящих ученых (в Чернобыле тоже решили «пошалить» с режимом работы реактора). Правда, действительность оказалась прозаичней. Судя по указанным в рассказе уровням облучения, думаю, что чернобыльский выброс был не менее мощным. Мутации в зоне отчуждения действительно есть. Но проза в том, что это «рыжий лес», да гигантские разрастания еловой хвои (на пораженных участках хвоя существенно толще и крупнее). Никаких «филинов с той стороны», ужасных комаров и слепых лосей.

Некоторое недоумение вызывает только какое-то странно бодрое отношение к этому безобразию со стороны героев рассказа. Тут ужасаться надо, а не забрасывать зону на полвека.

«Двигатель времени» — интересная идея; жалко, что она не получила развития. По идее, если где-то что-то прибывает, то где-то что-то и отнимается, по словам Ломоносова. Качаем энергию из времени; должно что-то происходить — те же временные эффекты — ускорение, замедление и т.д. Но по сюжету — чистая энергия и больше ничего.

До некоторой степени мистическое нагнетание атмосферы читается приятно. Звуки, вопли, комары, пугающиеся киберы, голубой туман, шалящие приборы, зловещие «иголочки», зыбкое марево над руинами — отлично написано. Но — чистое развлекалово; основная идея рассказа мне непонятна. О чем он? О «двигателе времени»? О «танке высшей защиты»? Полвека процветает колония мутантов, но пока жареный петух, в виде тумана и взрывов, не клюнул — никого это не интересовало. Ни биологов, ни физиков. Мне это представляется нереальным.

Тем не менее, свой шарм, как я указал выше, рассказ имеет. Ставлю 7.

Не повезло Быкову на «Луче» и Горбовскому на «Тариэле». Вылетели раньше, к той же цели (Тайя), но Петров (первый, летящий на прямоточном «Муромце»; называемом в рассказе «звездолет прямого луча») их обогнал, и установил, что у Тайи нет никаких планет. Он-то пошел дальше, к следующей белой звезде ВК 71016 (преимущество прямоточного привода, не имеющего ограничений по дальности и скорости), а вот Быков и Горбовский такой возможности не имели. Печалька; через 200 лет привезут ту же информацию, что и Петров. Мне тут мнится некоторая нестыковка — не могут межзвездные путешествия планироваться так безалаберно.

Кстати, есть и авторский недосмотр. Смело мыслящие в одном, авторы не могут допустить, что к моменту действия рассказа астрономы будут точно знать — где есть планеты, а где их нет. Это уже и сейчас точно и достоверно известно.

В рассказе очень сильна романтика межзвездных странствий; написано изумительно; но цель рассказа, по-моему, все-таки не в этом. Психологическая составляющая важнее. С одной стороны, мы наблюдаем присущую ранним Стругацким идею превалирования общественного над личным. Надо лететь, НАДО! Это ВАЖНО! А то, что личная жизнь двух звездолетчиков и двух оставшихся на Земле женщин рушится — это мелочь. С другой стороны, рассказ имеет вполне закономерный хэппи энд. Закономерный, потому что пропитывать Мир Будущего мрачным пессимизмом авторам-коммунистам (фигурально) явно не к лицу. Вообще, в этом случае обязательно должно быть психологическое программирование экспедиции. Незаменимых нет. Петров не должен был вообще попасть в число кандидатов на полет — именно из-за наличия Ружены.

В риск Петрова потерять Ружену вполне «земным способом» (ушел навсегда) не верю; полгода — не тот срок, за который любящая женщина (особенно женщина Будущего) способна «переключиться» на другого. История и судьба «женщины в оранжевом» осталась за кадром. Среди встречающих «Муромец» её не было.

Тем не менее, мы имеем Историю торжества Человека над временем и нерушимыми законами природы и Историю торжества Личного над общественным (правда, выраженную довольно специфическим образом). Рассказ врезался мне в память с детства; он прекрасен.

10 не жалею.

Клянусь бородою пророка! Никогда я я не думал, что гнусные воры будут судить правоверного мусульманина. Эти злокозненные порождения ехидны, которым далеко даже до земных насекомых, превосходят своим лукавством самого Ходжу Насреддина.

Еще раз говорю я для тупых — это просто воровство; простое воровство, каждая строка которого буквально соответствует строкам Соловьева; тот, кто не желает этому удостоверится — гнусный вор, хуже Багдадского. ПРОСТО СЛОВАМ НАПИСАНО ТАКЖЕ. Я готов быть проклятым до 14 колена, каковым давно отказали муллы герою книги, но я, никогда, КЛЯНУСЬ!, не откажусь от своих слов.

Можете меня аннулировать, мне безразлично; в таком вшивом караван-сарае, где Истину о Ходже Насреддине, проклянают произносить — совсем как о Самом Герое, я не хочу находится сам. Я все равно позорную истину о литературном проституте донесу миру.

Если и есть, как писал Бредбэрри (Ужасная жутка, но тем не менее), что живут люди др тех пор, пока живут написанные о них книги, то и и Насреддин и Соловьев живут среди нас до сих пор (Есть жуткий рассказ — читайте; после Эдгара По, сразу).

Потому, что живут Книги Соловьева и Живет Насреддин, которого он описал. Может, такого насреддина и не было, но мы знаем его таким, и таким мы его никогда не забудем. Именно такой Насреддин вступается за Гюльджан, спасает Зульфию, не ведомому невесту какого-то Саида. Но и это он, который застваляляет землю колебаться и больных исцеляться; это именно, что то он говорит бухарскому эмиру стой и тот его слушает, — это тот, каким бы ты хотел быть сам, но или:

1. Не веришь, что ты им можешь быть.

2. Не веришь, потому, что ты уже не он.

Но, как объяснил сам Мудрый Ходжа Насреддин, в своей книге «Всеми знаем, кто мы есть» мы есть сами, то есть мудрые стражники, не дают мне закончить своё

Я, к сожалению, вынужден вернуться крайне вопросу, который в нем отражается.

Я забыл написать про мерзейший эпизод плагиата, который имеет место быть. Не знаю, не видел, может и покаяние уже было ; факт в том, что неизвестная мне К. Стайл (в Саге о Конане, Дань с жемчужных островов) украла около листа авторского листа текста Соловьева (я не считал, я не спец). Автор мертв, можно воровать, или как? Там все совпадает до деталей. Прошу немедленно выдать автора плагиата, или уничтожить плагиат.

Просто я не считаю уместным осквернение:

1. Памяти Леонида Соловьева, который и так уже достаточно пострадала;

2. Памяти Конана-варвара, которого всякие педерасты и копрофаги и так уже превратили непонятно во что.

Ха-ха.. Ну не знаю. Это именно читается точно мощно, причем перевод этом случае не мешает. Главное (именно здесь) — действие! Мне, допустим, перевод тоже не понравился, зато текст!.

Я не знаю точно где все происходит (условно); но мне на это, извиняюсь, на-ср-ать. Я не знаю, как судить других, но вот тут понимается следующее:

1. Я хочу читаьть фэнтези — я её читаю:

2. Я хочу читать фантастику — я её читаю.

3. Я хочу читать боевую фантастику — я её читаю.

Вот тут то и начинается вопрос. Если я хочу читать боевую фантастику — то я лучше ничего не найду; из этой серии — все уступает; звездные войны — мне нет понравились, но вот Зан (именно в этой сомнительной серии — еще как!). «...Время разбрасывать камни, и время собирать камни; время обнимать, и время уклоняться от объятий; время искать, и время терять; время сберегать, и время бросать».

Вот именно с этой точки зрения я и могу оценить произведение. Сюжет — прост; НО его исполнение очень изысканно, НО его исполнители — очень круты; дальше некуда; дальше только Халк и Бэтмен. Вранье; все, что описано, это мрачные десантники могут выполнить сами. Это все — о, ей. Если кому-то нужны стенания над душой и прочая лабуда — о, да — я их тоже читаю, но это не значит, что её нужно применять где-попадя. Это — для чтения в определенный местах, и оно выполняет свою миссию. Читается легко, очень легко — в поезде — в самый раз. У меня такое впечатление, что автор торопился; а в остальном — я вины не заметил. Вот бы таких пригласить, с тем, чтобы они прояснили всяким говнюкам, кто они есть!

Да; ни одного одного десантника от другого отличить сложно — зато как читается! Одни «злоумыслы» чего стоят.

Нет, ставлю 8. Я принципиально считаю, что нужно оценивать не просто по достоинствам (готов признать, что их нет), а по целям написания. Хотел развлечь? Разве не сделал? Или он обещал открытие вселенских тайн? Или приобщение к духу?

P.S. Книги эти — храню.

P.P.S. Посмотрел, что моя оценка отличается от общепринятой; опросил своих друзей (4 Человека), которые читали МОЮ книгу (она довольно потрепанная; три проголосовали «зв»"; один — уже умер); от своего мнения не отказываюсь; троих — отправил сюда (если зарегистрируются) — посмотрим.

Насели поганые на землю Русскую... Злой Хан Ста-лу-ин захватил тут все...

Вот непонятно, а почему Ян тут в 39 году издал «Чингисхана», Лагин «Старика Хоттабыча», а Соловьев, в 40-м году, «Возмутителя спокойствия»?.

Но, может, это кровавыя цыдулки, возвещающие торжество антихриста? Ха-ха, нет.

Роман Соловьева, просто своим теплом, способен осветить самые мрачные сумерки человеческих душ; в нем все так и указано.

Берите его в руки; читайте его; не обязательно следовать инструктивным указателям госдепа и читать только про писанный «Архипелаг ...». Все было не так. Для братства «Болтающих и Поучающих» у меня один вопрос: как Вы, господа, прикажете реагировать мне, если у меня один дед — репрессирован, а другой — работал в НКВД? Я знаю и ту и другую сторону; это история, а не место для проведения базарных стычек. Я бы посмотрел, как эти пачкуны, типа Сванидзе, поговорили бы с Ходжой Насреддином. Именно к нему и перехожу.

Это Свет, Свет и свет; это веселье; это восточный колорит; это изощренный восточный ум (и хитрость); это желание обжулить жулика, чтобы помочь ближнему. Трудно найти книгу, подобную этой. По сюжету — можно; по герою — тоже, но по ощущению — нет

Молодой Ходжа Насреддин молод и молод душой; но зрел помыслами. Может, только то, что он занят более собственными интересами (чем во втором романе) и очерняет его Светлый образ. Но — звенят бубенцы, поднимается ветер; дорога зовет. Все можно простить жизнерадостному и жизнеобильному Ходже Насреддину. Он — поет; он — плутует; он — ест; он — спит — но всегда он привлекает читателю.

Возмутитель спокойствия — роман, который легко читается в 15 лет, в 20, в 30, в 40 и далее (там, далеко, судить не могу). Он напоен восточным ароматом, любовью автора, историей (или псевдоисторией). Все садимся на ишаки — и — в дорогу, за Насреддином.

Оценка — 10.

Я не считаю себя историком; однако, при просмотре, допустим, исторических фильмов Виасат Хистори, я обнаруживаю, что ничего нового, по сравнению со Светонием, из них, почерпнуть не могу. И могу сравнить с Тацитом (остальных — не читал). Это — легкое чтение, правда, довольно непривычное для современного читателя (разделение на тематические параграфы); насколько мне известно, его и историком никто из современных «историков» не считает. И множество высказываний именно из Светония до сих пор известны.

Должен отметить, что именно благодаря ему лично я, например, знаю множество скабрезностей относительно римских императоров, «имеющих на слуху».. Что Цезарь — это «злачное место Никомеда» и «вифинское блудилище» — это от него. Про то, чем занимались Агриппина, Мессалина, Калигула, да и прочие — тоже от него. При этом я отнюдь не против отображение таковых «скабрезностей» — вот когда мне в фэнтези вставляют многостраничные садомазохистские сцены — тут я против; а если описывается история — то я за.

Еще раз подчеркну — легко читается; почти постоянно ухмыляешься; и убеждаешься в мысли, что каждый император — суть недоносок, страдающий многочисленными гнусностями. Это не касается Великих Сципиона, Мария, Эмилиана; даже Лулулла (который, кроме обжорства, «страдал» довольно великими военными доблестями), а где были императоры?

Рекомендую: 1. Людям, которые уж сильно за Рим (который сам по себе неплох). 2. Людям, которые хотят обличить Рим, как скопище пороков. 3. Людям, которые хотят просто узнать, но никого не обличать.

Какую оценку? Я считаю, что это не вполне историческое произведение, как оценивать? Как литературное? Хм. Семь поставлю; все-таки, читается легко, не вызывает желание вырвать глаз автору после первой страницы.

P.S. У меня — в мягкой обложке; такого издания нет тут вообще.

Начну просто с цитаты, что я делаю редко:

»...вот мы, например, – многоскорбный повествователь этой истории, не можем, не кривя душой, похвалиться, что заканчиваем базар своей жизни с прибылью в кошельке». Я тридцать лет перечитываю эту книгу; и — как это всегда бывает в хорошей книге — каждый раз нахожу в ней Новое. Это очень грустно; автор писал это в 50-51 году, когда находился в заключении. Ничего не имею против Солженицына (он тоже — написал и «Один день Ивана Денисовича» и «Архипелаг ГУГАГ»), но люди пишут по-разному. Сколько Силы, Любви и Веры у Соловьва — столько и их отсутствия у Соженицына. А ведь как хочется верить!

Ходже Насерддину 45 лет; столько же и автору (в период написания); и я уже перешел этот рубеж.

Книга, в отличие от первой, отягощена некой метафизикой (звездостранственные путешествия Молчащих и Постигающих; внутренняя связь Ходжи Насреддина и Багдадского Вора, доходящая до телепатии; ясновидение) и многочисленными авторскими отступлениями. Первые — это исключительно авторские изыски — непонятно, верит ли в них сам автор; а вторые — исключительно важны. Это мудрость 45-летнего автора и 45-летнего Насреддина, говорящие с нами. Это обязательно нужно читать — о Совести, о Долге, о Предназначении.

Но — дело не в философии, и не в метафизике; мне кажется, читателю дается возможность соотнести свою собственную жизнь с описываемыми вымышленными событиями. Думаю, никто, прочитав Соловьева, не избежит жгучего стыда за собственные поступки. Безразличие свойственно юности; достигнув зрелых лет каждый имеет о чем пожалеть, и пожелать изменить. И написано так остро, так живо, что стыд становится нестерпимым. Я особенно хотел бы обратить внимание на эпизод с цыганкой люли и старым облезлым котом — кто из вас без греха, первый брось в меня камень!

О чем эта книга? О том, как остроумный и удачливый проказник Насреддин, выбрав в этот раз в свои сотрудники Багдадского Вора, снова и снова восстанавливает справедливость, которой так мало в мире. Он повзрослел, по сравнению с первой книгой, но острота его ума еще более обострилась. Такое впечатление, что там, где он просто присутствует, сразу Мир изменяется к лучшему — там, где отпечатывается яркий чекан его Души. Он так же велик — и в игре в шахматы; и в беседе (где каждое его слово разит, как кинжал), так же светел и чист — и никакая зараза за многолетние его странствия не пристала к нему, опадая, как пена, которая возникает из волны, но всегда превращается в ничто.

Сопутствующие злодеи — также мерзостны, как и в первой книге; отвратительны, до физической неприязни; так же глупы, тупы, себялюбивы, жестоки и сребролюбивы.

И Песня Ходжи Насреддина звучит над всем этим (и когда он поет, и когда он молчит!). И неважно, что злодей замыслили — он всегда победит, вооруженный только силой ума и помощью людей.

Он почти вездесущ — все события, так или иначе отраженные в романе, сплетаются в единое целое абсолютно метафизическим образом, но Насреддин всегда оказывается победителем.

У меня слишком мало слов, чтобы описать величие произведение, которое относится к числу тех, что нужно прочитать непременно.

Оценка — 10.

Очень странное произведение — в котором практически нет описаний; много разговоров; непонятная техника и перенесение традиционной темы «погоня» в межпланетное пространство.

Авантюрная часть превалирует. Всякие дегенераты и злодеи проникают за пределы Земли, что совсем не является обычным делом. Герои скачут с планеты на планету, каждый раз способом, который вызывает сильнейшие подозрения. Производят «химическую пищу», что и сейчас представляется чем-то, навроде подвига Геракла. Имеются «лунные жители». Не верю, что авторы не знали об их отсутствии. А потом появляются и жители Венеры, да и Меркурия. Впереди — Юпитер и Сатурн.

Даже не знаю — рекомендовать ли хоть кому-нибудь. Легкое, даже легкомысленное, чтиво; пожалуй, так. По некоторым сюжетным линиям напоминает «Гектора Сервадака». Для историков литературы, возможно, представляет некоторый интерес. А для прочих — для чтения в поезде, пожалуй; когда нечем заняться. Невелико по объему. Ну и — добро торжествует. Почему там присутствует русский ученый — совсем непонятно.

Ставлю 5, потому что считаю отметку меньше — разновидностью графоманства; ценю чужой труд, а авторы, видимо, определенный труд для написания безусловно затратили.

Сильно техническая книга, в связи с чем я и считаю необходимым оценивать её исключительно с позиций «техники». Моральные проблемы, типа соотношения общественного и личного, и даже стремление пожертвовать личным в угоду общественному — на мой взгляд, выражены слабо. Хотя слышал, что это была одной из идей авторов.

Перво-наперво, г. (причем не «господа») Ельцин, Чубайс, Гайдар, Немцов и пр., убедили нас в том, что Союз Советских Коммунистических республик якобы не возможен. Меня они, если откровенно, не убедили совсем. И не потому, что я учил в университете нечто навроде «научного коммунизма»; не по этому. А просто потому, что коммунистические идеи выдвигались еще 2000 лет назад, конкретно, в «Деяниях святых апостолов». Никакие дураки меня не убедят в том, что идея, которой 2000 лет, может быть уничтожена какими-то доморощенными завлабами и прочими гомункулусами, которым без году неделя; не могут ложные идеи существовать тысячи лет.

Вопрос 2; очень интересный — а мог ли существовать, в указанные сроки (90-91 года) такой планетолет «Хиус»? Ответ парадоксальный — как раз ДА. Только он был бы не фотонным, а атомным взрыволетом, приводящимся в движение ударной волной ядерных взрывов. И уж он то, безусловно, весил бы тысячи тонн; разгонялся до сотен километров в секунду — достаточно для любого путешествия по солнечной системе, и поднимал бы экипаж в сотни человек. Со временем, ему на смену пришел бы термоядерный взрыволет, который позволил бы летать за Сатурн. Почему этого не случилось — это нужно у г. политиков спрашивать (а еще у мерзостных «зеленых»). Кстати, использование фотонного планетолета для «оборения» Венеры — это все равно, что стрельба из пушки по воробьям. Нет смысла на 0,9 скорости света лететь до крайне близкой Венеры.

Цель экспедиции — обследование урановой Голконды. Увы-увы — ложная идея. Нигде в Солнечной системе никаких «урановых голконд» не может быть, исходя из общефизических принципов. В природе могут существовать только радиоактивные изотопы, являющиеся «участниками» трех естественных радиоактивных рядов — тория, радия и актиния; причем количество каждого радиоактивного изотопа определяется его периодом полураспада. Если урана-235 в момент образования Земли было 10-15 процентов от урана-238; то сейчас менее процента, а со временем — совсем не будет. Поэтому никаких уникальных месторождений просто быть не может. Не спасает и идея «метеорита и антивещества». Нет никаких реальных доказательств того, что это возможно. Даже мини-черная дыра, которая взрывается еще хлеще фотонной, и то является более предпочтительной, в отличие от макроскопических масс антивещества.

Венера описана в романе на уровне иных аналогичных произведений — даже существенно более ранний роман Беляева «Прыжок в ничто», в общем-то, рисует аналогичную картину. Горячо, но терпимо. Давление — не экстремальное. Атмосфера, правда, непригодна для дыхания — но это уже частности.

Герои, на мой взгляд, невыразительны; единственный эпизод, который вызывает сочувствие — это когда Быков тащил на плечах Дауге и Юрковского. Гибель Спицина — непонятна; необъяснима. Определенную интригу создает «загадка Тахмасиба», но как она «разрешается — мне не показалось интересным. Что это за загадка — писать не буду.

Оценка 8, за коммунизм, веру в коммунистическую технику и неодоримую мощь человеческого гения.

P.S. Книгу купил где-то в 2003-2004 году, в серии «Мастера советской фантастики». Два других романа читал ранее, в советские времена. Все-таки, «Стажеры» и даже «Путь на Амальтею» более слитно и естественно выглядят, на мой взгляд. «Хищные вещи века» не читал, к сожалению, совсем. Однако мне больше по нраву оптимистическое чтиво. Такой Советский Гимн у авторов получился

В принципе, довольно редкое произведение. Никаких художественных достоинств оно не имеет. Это — примерно то же самое (все-таки в лучшем исполнении), чем фантастические произведения Циолковского. Или как «Прыжок в ничто» Беляева.

Все-таки, рекомендую в прочтение тем романтикам, которые этот романтизм еще имеют.(!)

Грустно, что крупный теоретик космонавтики, «рассчитал», что люди полетят на Фобос в 1988 году, на Марс — в 1990, на Венеру — в 1997, на Меркурий — в 2009 году.

Это все — уже прошлое; никто никуда не полетел (и самозашнуровывающих кроссовок нет, увы).

Я лично, когда этот рассказ перечитываю (много раз,в журнале), мне как-то вспоминается То Время — грустно, весело и Мечта.

Прежде чем оценивать завершение Пятикнижие Мерлина и вообще классических Хроник Эмбера (продолжательские попытки оставим в стороне), хотелось бы задать ряд вопросов, которые для меня сильно повлияли на восприятие романа «Принц Хаоса».

Вопрос № 1.

Корал, только что извлеченная Мерлином из богохульных объятий Лабиринта 1, и после мракобесных манипуляций Дворкина превратившаяся в артефакт, вновь становится центром борьбы между Лабиринтом и Логрусом. Она похищается, перемещается, усыпляется и прочее. Есть сюжетная линия. Мерлин, рискуя собственным существованием (напрыгнул на Логрус — нехило), её спасает. Отлично! А дальше? Стала ли она невестой, так сказать, Мерлина (как хотел Логрус)? Или, может, вернулась к Лабиринту 1 (как он и хотел)? А, может, осталась супругой Люка? Неизвестно. Ни слова. Впечатление такое, что автор потерял к ней интерес после отображения процесса спасения. Важен процесс, а не результат? И это при том, что данная сюжетная линия является едва ли не основной в данном романе.

Вопрос № 2.

Люк пролил королевскую кровь на истинный Лабиринт 1. И что? Что стало с Лабиринтом 1? Что стало с Люком? Опять таки, неизвестно. И это при том, что обобщенный сюжет первых пяти книг как раз состоит в аналогичном повреждении Лабиринта и попытках исправить положение. Непорядок, по-моему.

Вопрос № 3.

Неустрашимый и могучий Далт, перешедший на сторону добра и дравшийся в поединке с самим Эриком, получил серьезные ранения. Что стало с ним? Ничего, поскольку автор потерял к нему интерес. Опять нестыковка; это уже начинает надоедать. Завершается цикл, или нет? Разве не должны быть даны ответы на такие явные вопросы?.

Вопрос № 4.

Опять-таки, приобретшая в определенный момент повествования глобальный интерес, судьба Лабиринта 2. Лабиринт 1 недоволен его существованием (что и неудивительно); Логрус пытается его уничтожить. Начинаешь ждать соответствующего развития сюжета, которого, увы, нет. Печально.

Что делается в Эмбере во время похождений Мерлина неизвестно, так как Мерлин весь роман собирается связаться с Рэндомом, но так и не связывается. А, может, уже и Эмбера-то и никакого нет, после выходки Люка. Что стало с Колесом-призраком после того, как Логрус ему явно угрожал, неясно.

Одни вопросы. Считаю, что автор собирался написать еще одно Пятикнижие, ну, или еще один роман. Второй вариант — Эмбер реально автору надоел, и он сделал попытку закончить повествование. Что ни говори, завершающий роман смотрится бледнее предыдущих (хотя и Рыцарь отражений тоже вызывает вопросы).

Таково мое мнение. Оценка — 6

Перечитывал множество раз, начиная с раннего детства (когда научился читать не по слогам). При этом, рассказ содержался в антологии 1965 года; последние страницы были оторваны. Узнал, чем закончилось дело только через лет 15.

При чтении этого рассказа нужно помнить два момента:

1. Он написан тогда, когда все, в нем описанное, происходило в реале. СССР планировал пилотируемый облет Луны; как раз строились корабли для этого (пара штук до сих пор в специализированных музеях хранится). США планировали рискованную высадку на поверхность Луны; рискованную, ввиду крайней ограниченности возможностей спасения.

Так что, рассказ — это та история, которая чуть-чуть не стала былью.

2. Некий оттенок идеологии в рассказе, безусловно, имеется. Какими бы американцы злодеями ни были, но такого свинопляса, как сокрытие высадки и гибели астронавтов, в реале, конечно, быть не могло (также, как и трех подряд неудачных посадок; Конгресс бы за это порвал НАСА на британский флаг). Ну и фамилия земного генерала — Першинг — она тоже напоминает о чем-то, не очень веселом. Закадычный друг астронавтов господин Джеферсон оказывается — кем бы вы думали? — конечно, меркантильным предателем. Завершение рассказа тоже сугубо идеологическое. Как известно, никаких «Востоков-12» и «Миров» на Луну не садилось; тем более — раньше американцев.

Сам рассказ. Это дневниковые записи «единственного оставшегося в живых участника первой лунной экспедиции». Действия особого в рассказе нет — сюжет ограничивает возможности для этого. Написано простенько, без изысков; никаких психологических проблем из-за одиночества и прочих неприятностей, у ГГ не замечается. Единственные намеки на это — эпизод с «привидением», да периодические визиты ГГ в холодильную камеру, в которую он поместил тело Кэтрин Милс. А так — мелкий ремонт, прослушивание эфира в надежде услышать голоса злодейски не посланных спасателей, да попытки открыть входной люк, который заклинило при неудачной посадке. Луна описана хорошо, хотя и кратко — слепящий свет; угольно черные тени; зеленоватый серп Земли над гребнем хребта; «мохнатое» Солнце; лунотрясения (которые и впрямь бывают — не такие жуткие, конечно); циклопические нагромождения камня; жерло кратера, в котором посверкивает далекая лава.

В принципе, рассказ можно считать типичным образчиком советской фантастики ближнего прицела тех лет. Это ни в коей мере не является недостатком; рассказ имеет свое очарование; он побуждает желание его перечитывать (по крайней мере у рожденных в СССР) и вызывает ностальгию. Уже за одно это — спасибо автору.

Оценка -8.

Увы и ах. Сколько радости мне доставил первый роман цикла — столько неудовольствия второй. Впечатление складывается такое, что автор, успешно опубликовав первый роман, тут же получил аванс за второй. Аванс он успешно пробухал — такое впечатление от текста — а потом «гнал» текст до заранее согласованного с издательством объема. Развитие сюжета волнообразное — периоды дикой деятельности сменяются периодами спокойного развития сюжета.

Крайнее недоумение вызывает громадная, многостраничная сцена распития алкогольных напитков, сопряженная с наркоманией, в компании лесорубов. Такое впечатление, что в этом вопросе автор знает толк. Нечеловеческое количество выпитого алкоголя, при этом, напрягает. Но еще больший негатив вызывает тот факт, что пресловутое похмелье у ГГ длится буквально всего ничего; у прочих героев — полностью отсутствует. Вот где таится уже даже не фантастика, а фэнтези натуральное. При этом, развеселая компания, распивая темное пиво ведёрными кружками (женщины также участвуют — хм.), при этом ведет еще и высокоученые беседы о теории расширения вселенной, эффекте красного смещения (при этом употребляются надоевшие с детства примеры про приближающийся/удалающийся автомобиль). Такие эпизоды присущи Жюлю Верну, но никак не роману, от которого я имел все основания ждать драйва. Разгульное пьянство происходит в местечке под названием «Хливкие шорьки» (так в переведенном тексте значится). И другие аллюзии на Кэррола имеются. Вот хоть убейте не могу понять, как такое может быть в лесной глухомани, населенной постоянно дерущимися и пьянствующими лесорубами. Перебор, по моему.

Дальше, после большого куска более-менее читабельного текста, нарисовывается еще более посторонний эпизод «подземных блужданий». Никакой связи с сюжетом. ГГ, вместо того, чтобы заниматься ремонтом сильно поврежденного тяжеловоза (и в условиях непрерывной погони!), полез под землю, с единственной, по-видимому, целью перманентного совокупления. Никакой иной цели я не обнаружил; зато заметил, что ГГ ведет себя как исключительный дебил (каковым он, по-видимому, и является во втором романе). И здесь же я принужден выслушивать лекцию о ... сталактитах. Это, о да!, несомненно крайне важно для сюжета космической НФ.

В искусственном интеллекте тяжеловоза обнаруживается какое-то постороннее программное обеспечение, сопряженное с потерей двух часов внутреннего времени. Отличный сюжетный ход; в самом деле — отличный. Но вот борьба с последствиями этого явно враждебного вмешательства выглядит крайне вялой (хотя, что и говорить, достоверной с точки зрения программирования). Ничего не получается, и ГГ, вкупе с самим искусственным интеллектом, решают на это плюнуть. ИМХО, весьма похоже на характеристику, которую я дал выше поведению ГГ. Это при том, что матрица интеллекта Сэма капсулирована в свободно вынимаемом модуле, и самодостаточна. А нет, чтобы вынуть её, да и стереть все остальное нафиг? Последствием пофигизма ГГ является его буквально случайное выживание.

В общем, не доволен — «левые эпизоды», сиськи и порнуха; ощущение «развития» сюжета утрачено; герои дрейфуют в направлении полнейшей трафаретности и картонности.

Только 4 балла, и то, памятуя о первой части. Читал очень тяжело; хотел бросить на середине — в ушах звенело от :«сиськи; пиво; укусить за мошонку; инопланетяне-садисты, пытающие голую малолетку; пытки током ... опять же, в мошонку и пр.»

Твердая НФ (даже описание неустойчивости плазмы и путях борьбы с оной в термоядерном двигателе межзвездной фуры имются!!). Особенно это заметно в продолжениях; по первому роману это не скажешь. Считаю, что сюжет исключительно нетривиален. Уважуха автору за нетрафаретную (автострада как основная движущая сила сюжета) трафаретность (погоня и поиски артефакта). Читается буквально «с колес»; я читал до трех ночи — пока не закончил роман; сплошная «движуха» и нарастание напряжения от начала до самого конца. Поражен тем, что книга валялась у меня непрочитанной весьма продолжительное время.

По завершении чтения, некоторое время размышлял на тему «как было бы, если бы было...». Потом вспомнил, что земной портал на космостраду расположен на Плутоне; высота цилиндров 5 км. Плутон буквально недавно сфотографирован крупным планом; никаких порталов на нем нет — на сем размышления закончились.

Отдельный респект автору за изображение милиции и ГИБДД как объекта перманентной общенародной ненависти; это уже не фантастика, а исключительный реализм. Переводчик отличился неоднократным употреблением термина «менты». Улыбнуло, хотя и режет глаз.

Радует то, что тема сисек, которая уже во втором абзаце обозначена, так сказать, крупным планом, до самого конца так и не раскрывается; и, тем более, никакой посторонней «порнухи» нет.

Ставлю 8; готов даже поставить 8,5. К сожалению, это касается только первого романа; продолжения существенно хуже.

Читано неоднократно; в том числе изначально — в молодости (А начато как раз большим куском из «Лунариума»). И восприятие произведения, с течением времени, меняется существенно; собственно, потому, что она распадается на две части. В молодости мне больше нравилась первая; в зрелости — вторая.

Первая часть — мрачная, атмосферная; я бы даже сказал, страшная. Мрак, пустота, холод, тоска и смерть следуют за героями на их пути к обратной стороне Луны. Написано очень сильно. Единственное раннее «лунное» произведение, в котором описано путешествие; еще, правда, есть повесть Циолковского «На Луне» (где герои также путешествуют), но о литературных достоинствах последней можно говорить только с большой натяжкой.

Мучительное ожидание восхода Солнца; мучительное путешествие по пустыне, провалам, трещинам, пропастям; мимо бездны Коперника; через Море Холода и дикий хаос лунных материков; через пустоту; жуткие руины, в которых затаилось неведомое зло — эпизоды нанизаны на одну нить линейного повествования. Селенография была хорошо известна и во времена автора — поэтому все кажется жутко реальным и мучительно страшным. Стоит вспомнить веселый роман «Вокруг Луны» и несколько более философский «Первые люди на Луне»; не говоря уже о более рафинированных «Вокруг Солнца» Ле-Фора и Графиньи или «Изгнанников Земли» от Лори; или, о современных «Ракетный корабль Галилео» или «Лунная пыль».

Физики тут нет; техники тут нет — есть неимоверное напряжение душевных сил; есть подавляемый конфликт; зримо присутствует грань, отделяющее разумное от безумного. Есть ли любовная тема? Я не знаю.

Первая часть заставляет сопереживать.

Вторая часть — это, собственно, аллюзия на Книгу «Бытие». Она заставляет думать. На тему божественного; на тему деградации, на тему оторванности и обреченности, ну и о путях движения — как человеческой личности, так и цивилизации вообще.

Сюжет пространственно закольцован. Тема создания лунного человечества завершается темой создания мифа о создателе.

Может быть, произведение так сильно выглядит как раз потому, что в нем совмещены трудно совместимые вещи.

Ставлю 10; вероятно, потому, что редко какое художественное (да еще фантастическое) произведение заставляет так много думать. Продолжения не идут ни в какое сравнение с первой книгой, хотя «Победитель» неплох.

P.S. «О земля утраченная» — вот где таится ужас.

Начинается Пятикнижие Мерлина. Мне оно кажется сравнительно более слабым относительно Пятикнижия Корвина, и вот почему.

Автор вполне описал целостный мир Эмбера (ну и немного Двора Хаоса) в первых пяти романах. Этот мир логичен, внутренне непротиворечив; прекрасен в своей законченности.

Что мы знаем о Корвине? Это член раздираемой внутренними противоречиями, но все-таки целостной и дружной королевской семьи Эмбера; в силу особенностей обмена веществ необычайно сильный физически, с мощнейшим иммунитетом и способностью к регенерации; один из лучших фехтовальщиков Мира; несущий в себе Образ Лабиринта, дающий ему возможность путешествовать по Отражениям и пользоваться картами. На этом список основных его особенностей (как и всех прочих членов упомянутой семьи, кроме, может быть, Фионы и покойного Бранда) и заканчивается.

Здесь нам представляют Мерлина. Он умеет все то же самое. Кроме того, он несет в себе отпечаток Узора Логруса, дающий ему дополнительные умения. Поскольку Двор Хаоса входит в конструкцию изначально описанного мира, Узор Логруса кажется вполне уместным (как аналог Образа Лабиринта Эмбера). Вполне уместны также способность извлекать нужные вещи из Отражений (как обратный процесс от перемещения по ним), и способность обращаться к окончательной мощи Хаоса. Последнее — действительно очевидный и обоснованный плюс; некий аналог оружия массового поражения, которое поражает не пространство, а саму ткань мира.

Но вот дальще, ИМХО, вырисовывается проблема. Прежде всего, Карты. Мы усвоили из первых пяти книг, что они уникальны; рисовальщик один — безумный Дворкин. Здесь обнаруживается, что это все туфта — карты прекрасно себе рисует Мерлин, Люк и т.д. Но даже допустим я это приму. Но еще дальше — и Карты, оказывается, умеют рисовать смертные колдуны из Отражений, близких к Эмберу (и Двору, видимо, тоже). Это уже противоречит изначальной концепции, и изрядно напрягает. Второй вариант также кажется эстетически омерзительным. Это вариант, что все поголовно Принцы Эмбера — полные дураки; не учились у Дворкина; не слушали его; разбежались по Отражениям, и ни хрена не умеют — ни менять облик, ни рисовать Карты; даже о Дворе не ведают; считают себя пупами Миров.

Но и это не все. На сладкое, автор нам подсовывает идею о каком-то совершенно постороннем для Эмбера колдунстве. Даже учитывая оговоренные ограничения (сложность составления заклинаний и тенденция к их постепенному рассасыванию), все равно получается, что Мерлин может типа наколдовать все что угодно.

Корвин — это герой, прекрасный, в своей условно человеческой части. а Мерлин — какой-то прокачанный супермен. Моветон, по-моему.

Дальше — хлеще; и Лабиринт, оказывается, не уникален (речь не идет о дублере, начертанном Корвином). Испорченные Лабиринты, видимо, могут существовать где угодно. И вовсе не надо быть эмберских кровей, чтобы их проходить и обретать их силы. Это может сделать любой дегенерат. В рамках первых пяти книг — это дико.

Теперь обращаемся к Отражению Земля. Земля в Пятикнижии Корвина узнаваема, аутентична, уместна. Земля в Пятикнижии Мерлина — это нечно малознакомое. В ней угнездились всякие колдуны — от дегенератов, типа Меллмана, до таких монстряков (Джулия Барнес), которые способны противостоять урожденным Принцам, равно как и колдунам Двора. Что это, вообще, такое? Почему?

Я, допустим, полностью принимаю посыл, что автор сам может конструировать свой мир, как захочет (Именно автор; всяких продолжателей, коллег, фанатов это не касается).

Но я считаю, что, один раз сконструировав мир, уже и сам автор не имеет право его менять, не вызвав негодование читателей. Всем известно, чем это кончается — Робин Гуд становится гомосеком; Человек-Паук — негром; Шерлок Холмс — дауном (во всех смыслах). Я вот, допустим, роман, где ГГ — гомосек читать не буду. Но если я привыкну к герою, а его вдруг сделают таковым, то ничего литературного, и даже цензурного, я сказать по этому поводу не смогу.

Таково моё мнение.

Завязка (если этот термин применим к короткому рассказу) крайне напоминает Хроники Эмбера, конкретнее — Девять принцев Эмбера, по крайней мере, по шести позициям:

Обнаружив указанное обстоятельство, испытал изначально негативные эмоции, от которых, впрочем, быстро избавился. Этот рассказ — некая притча, с использованием мифологических элементов. Изначально непонятное название рассказа в самом конце довольно убедительно объясняется.

Еще любопытно, что общее впечатление от рассказа может быть либо мрачным и пессимистичным, либо, наоборот — дарующим Надежду. Какой вариант избрать определяет сам читатель.

Оценка — 7

Собственно, кульминация Пятикнижия Корвина.

При слитном прочтении (первом) оставляет весьма положительное ощущение.

При перечитывании, не совсем так. Кульминация не вполне получилась. Ощущения действия мало. Ощущение движения — есть, и еще как! Движение через Отражения/Тени, с описанием странных Отражений/Теней, приближенных к Хаосу.

Это, на мой взгляд, очень удалось. Но вот описание предположительно эпического окончания — уже не очень. Хотелось большего.

В целом, это некая апокалиптическая тема — с предсказаниями, посторонней философией (посторонней для описываемого универсума), срыванием покровов, изобличением врагов, Deus ex machina, и прочего аналогичного, что, вроде, не вполне присуще гению Желязны. Отдельные романы, типа Князя Света, или Мастера сновидений, вроде, более целостно выглядят.

Вместе с тем, вынужден заметить, что при очередном перечитывании я заметил, что второе пятикнижие не выглядит таким уж надуманным, как мне ранее казалось. Посему, не могу разделить ни восторженные высказывания «за», ни высказывания «нет».

Эволюция образа Корвина тут достигает логического завершения. Она предсказуема, но, факт, что она есть. Поэтому претензии в том, что герои Желязны картонны, я принять никак не могу. Как бы это ни было описано (есть претензии; кто-то недоволен описаниями, кто-то — глубиной, или поверхностностью, образов Мастера), Корвин совершает действительно абсолютно нелогичный, с точки зрения его-же, из первого романа, шаг. Корвин «перестает быть» холодным, чистым, жестоким, эгоистичным» персонажем, но как раз он-то им и не был, с самого начала эпопеи

Можно было бы принять, как законную претензию, удивительный факт — все злодеи и эгоисты внезапно становятся некоторыми героями. Но мне и это не кажется справедливым. Есть некая общность поведения, но она не свидетельствует о том, что герои не обладают индивидуальностью, а говорит лишь об особых обстоятельствах, в которых поведение разных героев меняется и становится сходным.

Ставлю высокую оценку — 9 — поскольку идеал недостижим, а сохранение хотя бы прежнего урованя в многотомной эпопее само по себе представляет из себя сложную задачу.

Осмелюсь напомнить критикам «Путеводителя...», что в нем прямо сказано, что речь ведется от имени Флоры/Флори, каковая является, на мой взгляд, самой вздорной, пустой, конформистской и глуповатой героиней серии. Так что — с кого спрос?

«Путеводитель...» хорош рисунками персонажей. Причем, как и в самом тексте, мужские образы описаны (а тут нарисованы) достаточно ярко (тут уж, конечно, кому как), а женские — вообще никак. Только Фиона, да Льювилла нормально нарисованы. Дейдоа/Дейдре, Флора/Флори, даже Дара нарисованы в значительной степени условно.

Кстати, глядя на Дару, могу только посочувствовать Корвину/Кэвину. Уж он-то, с его возможностями, наверное, мог бы найти кого-то получше.

Не понравилось также, что, если следовать по тексту, там ясно сказано у кого с кем имеется сходство (общие матери), и в каких чертах лица. На рисунках этого не видно, хотя я рассматривал чуть ли не с лупой.

Рисунки, не относящиеся к персонажам — не понравились; уже не то. В комнате Бранда/Брэнда, судя по четвертому роману, 4 окна; а на чертеже комнаты нарисовано только одно. Более того, согласно плану второго этажа в комнате, при таком расположении, которое обозначено, и не может быть более одного окна. Косяк. Думается, что фанаты могут вполне обнаружить еще немало подобных косяков (У Люка/Лукаса — сломан нос, а на рисунке это отнюдь не заметно и так далее).

Текст, на мой взгляд, полезен промежуточной категории читателей — не фанатам (которые знают текст наизусть) и не перво-читателям (так как с «Путеводителя...» начинать — можно смело им и заканчивать; интриги не будет; ясно сказано, например, что

Цикл обширен по объему, так что, означенный «Путеводитель...» имеет право на существование. Он некоторым образом упорядчивает и делает зримым.

Оценка — 5.

P.S. Насчет того, что участие Желязны в создании «Путеводителя...» было, скорее всего, чисто номинальным — склонен согласиться.

Перечитывал весь цикл несколько раз; сейчас — в очередной. Причем — в мерзком переводе. Что сказать?

Цикл в целом оставляет весьма мощное, не забываемое, живое впечатление. Хотя многим (и не только здесь) он почему-то не нравится.

Насчет сравнения описаний Желязны и Сапковского, в контексте якобы «бедности» оных у Желязны, рекомендую критикам перечитать любое описание путешествия по отражениям/теням, каковые занимают по нескольку страниц разделенных многоточиями образов. Лично у меня они вызывают (каждый раз) какую-то щемящую грусть — то ли о чем-то потерянном, то ли — о не обретенном.

Насчет «картонности» персонажей (Корвин/Кэвин и прочие) согласен еще менее. Да, персонажи схожи — но что тут удивительного, если это одна семья злобных, жестоких эгоистов, помешанных на ощущении своей «божественности». Между тем, я таки могу каждого персонажа описать отдельно — Джулиан для меня сугубо отличен от Джералда/Жэрара и так далее. Каждый имеет индивидуальные черты. Женские образы, на мой взгляд, удались автору менее. Они более безлики, хотя та же пустоголовая Флора/Флори в достаточной мере индивидуальна.

«Почему нужно убить Эрика» (хотя, по сути, он своеобразный герой) — я отвечу. Потому, что Корвин/Кэвин в первом романе такой же помешанный на власти эгоист, как и Эрик, и все прочие. Именно поэтому. Каждый считает себя Пупом Земли (простите, мироздания); как же он может допустить, что некий дегенеративный ублюдок (тема «кто ублюдок, а кто принц» весьма веселит) покушается на Его Место Самого Главного Пупа?

Склонен согласиться только с тем, что пятикнижие Корвина удалось лучше, чем пятикнижие Мерлина. Второе действительно выглядит несколько вымученным. Вдобавок, создается впечатление, что сюжет вполне закончен с концом пятого романа. С шестого начинается то, что мне сугубо не нравится — автор, в рамках нарисованного мира, начинает менять его правила. Хотелось бы верить, что это только добавления; однако это не так.

Есть еще один досадный момент.

Если исходить из концепции бесконечности отражений/теней, то, как это ни прискорбно, но никакие путешествия путем последовательных приближений не оказываются возможными. Невозможно найти точно искомое отражение/тень — если их бесконечное количество; нужно произвести бесконечное количество изменений по бесконечному количеству признаков. Это требует бесконечного времени для путешествия; к тому же, человеческая (и нечеловеческая, видимо, тоже) память ограничена, и она не может содержать в себе бесконечное число черт бесконечного количества измерений/теней.

Печально, что концепция мира оказывается дефектной. Увы.

Оценка всего цикла — 8.

Это, безусловно, шедевр. Вместе с тем, ИМХО, крупное свинство со стороны автора.

Гаррет должен, в компании гроллей, лупить по головам вампиров; пикироваться с Морли Дотсом; обсуждать достоинства рыжуль и поглощать в неимоверных количествах темное вейдеровское. Есть, правда, печальная «Седая оловянная печаль» и печальная Элеонора. Но тут...

Вместо веселого легкомысленного чтива читателю предлагается нечто, по мрачности превосходящее самые мрачные хроники Черного отряда.

Последние несколько глав, по трагичности, эмоциональности, безнадежности, буквально повергают в ступор. Я прочитывал абзац, и не мог понять — о чем он; перечитывал снова. Из-за тотального эмоционального напряга. При этом, во всем остальном романе (относительно последних глав) Гаррет выглядит легковесным, выпавшим из контекста ситуации, в которую он попал.

Любителям Гаррета стоит трижды подумать, прежде чем читать этот роман. У меня теперь пропало желание перечитывать любой из романов серии — зная, чем все это закончится.

Относительно завершения серии.

1. Гаррет покидает свою социальную нишу и переселяется на Холм (иной вариант будет невероятно притянут).

2. Весь роман пронизан указаниями на старение персонажей. Конкретно постарели Торнада, Белинда, Плоскомордый.

3. «Это были его последние слова» (относительно логхира). Речь Покойника обычно идет курсивом. До конца романа оставалась еще треть, однако, прочитав такое, я был принужден пролистывать до конца, в поисках курсива. Не нашел; судьба логхира не прояснена.

Цикл закончен; для меня сомнений нет.

Относительно утешительного приза, содержащегося в последнем абзаце.

Не считаю себя проницательным; однако такое завершение напрашивалось с самого начала; с момента первого появления непонятных персонажей женского пола. Конец просчитывается. Другое дело, что он сопровождается гекатомбой чувств героя (и читателя вместе с ним).

Попрощаемся с Гарретом и пожелаем ему счастья.

Оценка — 10.