Поздние иллюстрации к "Мухе-цокотухе" были созданы Конашевичем в 1950-е гг. в двух вариантах. Причём, чёрно-белые картинки были в первый раз изданы в 1951 году (самое сталинское время), а цветные картинки впервые опубликованы в 1959 году (самая "оттепель"). Но все последующие годы оба варианта издавались на равных. Именно эти варианты были признаны каноническими (последняя воля художника).

У меня вот такие книжки:

Посмотрим чёрно-белые картинки 1951 года из маленькой книжки параллельно с цветными иллюстрациями 1959 года из большой книги (но на сканах получилось одинакового формата).

1) Введение в сюиту. Это пока больше про полиграфию. Скромный титул с комариком для чёрно-белых рисунков и роскошный титульный лист для цветной сюиты: бытовая сценка, множество деталей (дома, автомобиль с пассажирами), а ещё и двухцветный квази-форзац.

2) Завязка. Муха нашла денежку и пошла на базар. Видно, что уже в чёрно-белых рисунках 1951 года Конашевич — после натуралистичной сюиты 1930-х гг. — вернулся к очеловечиванию насекомых и, главное, их быта: это их собственный мир с лавками, товарами и мебелью (а не оккупация детских игрушек). В цветной сюите 1959 года воображение художника разыгралось: какой-то таракан "гоняет голубей", старый кузнечик пасёт стадо. Насекомые не то, чтобы полностью одеты, но платочки и накидки присутствуют. Однако полного возврата к концепции 1920-х гг. нет.

3) "Гости съезжались на дачу".

а) В 1951 году Конашевич существенно — по сравнению с рисунками 1930-х гг. — оживил насекомых. Муха снова разливает чай, а не просто ползает вокруг стола, у бабочки — человеческое лицо, на стенах — портреты мухиной родни.

б) Ну а в 1959 году Конашевич совсем развеселился и этому эпизоду уделил множество картинок.

Вот первые гости собираются к Мухе (сараи свои на ключ запирают). Появляются (от художника) две букашки в шапочках-цветочных чашечках. Конашевич будет следить за этой парочкой.

Вот идут тщательно прорисованные дарители, об отсутствии которых в книге 1927 года так переживали современные мамочки. Наша парочка малявок скачет на жёрдочке с сапожками. Гости за столом у Мухи, кстати, уже сменились (партиями чай пьют, потом по комнатам разбредаются). Козявки-малявки уже возле стола, их кренделем угостили, они его друг у друга отбирают.

4) Нападение паука на Муху. Этот разгром — перевёрнутый стол — Конашевич никогда не упускал возможности нарисовать. Две козявки из цветной сюиты 1959 года спрятались под скатерть — только головы торчат. Текст Чуковского мы знаем, но козявки введены художником, и он вправе распорядиться их судьбой. Немного тревожно за козявок.

5) И прятанье гостей под диван и лавочки Конашевич всегда рисовал.

И кузнечика мы помним с самой первой сюиты — он не изменился, одёжкой так и не обзавёлся (хотя "ну совсем как человечек").

6) И вот появляется Комар. Уж конечно, отрубленных голов (как в 1920-х гг.) не ждём. Если Комар в 1920-х гг. был самым разодетым персонажем (то в галифе с будёновкой, то в стрелецком кафтане), и даже в 1930-х гг. на него ещё иногда надевали шляпу, то сейчас Комар полностью лишился одеяний — только сабля всё больше становится. Не смог Конашевич вытравить из своей памяти образ красного кавалериста (вынужденный опыт с механической переделкой в стрельца был, видимо, признан неудовлетворительным). Не стал Конашевич предавать идеалы юности и рядить Комара в старорежимного кавалериста (а ведь большинство других иллюстраторов сделают Комара гусаром — это как-то само собой напрашивается).

7) Ну а пляскам по случаю счастливого избавления Мухи всегда отводилось много места. Вот и в краткой сюите 1951 года — столько же листов...

...сколько в подробной сюите 1959 года. На первой же страничной иллюстрации — наши козявки-малявки. Выжили.

8) Концовка. В 1951 году попытка возвратить какие-то мотивы из ранней сюиты 1920-х гг. Вспомним: там было возвеличивание Комара...

...и медальон с Мухой на 3-ей странице обложки.

Да, былого задора и мягкого юмора не воскресить. В сюите 1959 года Конашевич от этих мотивов отказался. Но зато вернул лапти муравьям. И парочка козявок тоже здесь.

На квази-форзаце — Комар пьёт чай. Понятно, что это парный портрет к портрету Мухи в начале. Но если убрать книжный блок и посмотреть на получившийся разворот, то Муха и Комар будут смотреть в разные стороны. Так чай вдвоём не пьют.

Может быть, надо было так располагать портреты:

Вдруг, это редактор решил, что раз сказка про Муху, то первой надо показать Муху. С другой стороны, когда Комар с Мухой на квази-форзацах смотрят в разные стороны, это, наверное, должно создавать какой-то простор, выход за границы книги?

Конашевич странный: он шлифует приёмы какого-нибудь художественного направления, а за это время у всех появляется увлечение новым направлением, и его рисунки становятся старомодными. Но Конашевич не гонится за модой, потому не опаздывает. Конашевич задерживается. В 1923 году он рисует "Мухину свадьбу" в стиле дореволюционных "мирискусников", хотя В.Лебедев в это время уже вовсю создаёт новые принципы иллюстрации: плоские персонажи из геометрических фигур, раскрашенные контрастно без оттенков. Эти приёмы Конашевич осваивает только к 1927 году (на примере той же "Мухи").

Вот и картинки 1959 года — это "оттепель" в душе Конашевича, а не в графике — там в это время у Л.Токмакова уже зреет его эксцентрический "Джельсомино" с минималистическими изломанными линиями. А у Конашевича — какой-то запоздалый сталинский стиль, но добрый и уютный. Опережающая ностальгия. Все поколения любят такого позднего Конашевича.

Продолжаем обзор иллюстраций к "Мухе-цокотухе". Сегодня — 1930-е гг., когда, помимо новой сюиты В.Конашевича, издавались рисунки известнейшего художника К.Ротова.

Ю.Молок, талантливый советский искусствовед, писал, что вроде бы издательства в 1930-е гг. охотнее печатали "Муху-цокотуху" с иллюстрациями Ротова, чем с иллюстрациями Конашевича. Посмотрим, что тогда издавалось. Текст Чуковского продолжал победное шествие. После небольшой заминки (частные издательства закрылись, а государственные не сразу перестроились) переиздания сказок, в том числе и "Мухи-цокотухи", выходят каждый год. Кстати, два упоминания про "именины" Мухи вырезаны были только сейчас, из изданий 1930-х гг., хотя (по записи Чуковского в дневнике) запрет по этому основанию был ещё в 1925 году, но тогда частный издатель ("Радуга") на него наплевал. А сейчас социалистическая законность начала соблюдаться. Ну и ладно, мухам повод не нужен, чтобы гостей собрать.

С иллюстрациями Конашевича выходит книжка "Муха-цокотуха" в "Молодой гвардии" в 1933 году.

Вариант иллюстраций 1933 года переиздавался потом отдельными книжками в Детгизе/Детиздате вторым (1934) и третьим (1936) изданиями.

Да ещё у Конашевича были иллюстрации в сборнике "Сказки" издательства Academia (1935), да ещё небольшие вариации в сборнике "Сказки" от Детиздата (1938).

Что же книжки с картинками Ротова? Первый сборник "Сказки" Чуковского с иллюстрациями Ротова вышел в 1935 году в двух вариантах: побогаче и попроще, потом было переиздание 1936 года (все — в Детиздате/Детгизе). Других изданий не обнаружено.

Так что по количеству изданий (и, видимо, по тиражам) Конашевич в 1930-е гг. всё-таки обгонял Ротова. Но, видимо, предпочтение издательств заключалось в том, что они очень хотели бы печатать весёлые рисунки Ротова, но приходилось довольствоваться поскучневшим Конашевичем.

А Конашевич в начале Тридцатых, действительно поскучнел. Поскольку началось это ещё до разгромной официальной критики "художников-пачкунов" (1934 г.), то причины лежали в самом Конашевиче — он душевно надломился. В Двадцатые его "Мухина свадьба" с Комаром-будёновцем — это праздничный карнавал. Насекомые — как люди, ярко одетые в человеческую одежду. В сюите Тридцатых годов Конашевич насекомых раздел (разоблачил).

Рисунки внутри книжек (видимо, по полиграфическим причинам) стали чёрно-белыми. Исключение — цветные вклейки в толстых сборниках. Но маленькие читатели сами раскрашивали картинки. У меня на сканах такие встречаются.

Пройдёмся по рисункам.

1) Застолье. Вот они, обычные насекомые без прикрас. Причём, если в 1933 году муха, сидящая во главе стола размешивает ложечкой чай, то в 1935 году (для издательства Academia) Конашевич даже эту деталь убирает. Просто натуралистичные насекомые облепили оставленный детьми набор игрушечной мебели.

Может, в этом и был специальный воспитательный посыл: дети наблюдают настоящих насекомых и выдумывают для них сказочные истории, сами их мысленно одевают, наделяют речью и человеческими повадками?

2) Гости-насекомые тащат Мухе-цокотухе подарки. Вот здесь Конашевич чуть-чуть допустил фантазийный элемент: если блошки тащат сапожки, то они в шляпах. В сюите 1920-х гг. такой подробности в изображении дарителей не было. А народ наверняка требовал!

Вот современный отзыв с Лабиринта по поводу переизданных рисунков Конашевича 1927 года (с Комаром-будёновцем)

цитата

Эх... Зря я не просмотрела иллюстрации перед покупкой. Прочли раз с дочкой, и я чувствую, как ее напрягают картинки, в частности, отрубленная голова паука отдельно от тела. И не хочу больше читать вместе с ребенком. На кучу вопросов вроде "а где блошки? а покажи бабушку Пчелу" ответить не могу, т.к. их нет на рисунках. Паука она откровенно испугалась.

Видать, такие же вопросы задавали Конашевичу и в 1920-е гг. Он решил исправится (отрубленных паучьих голов, кстати, тоже больше не будет).

И, кстати, Конашевич показал, что у мотыльков крылья складываются как настоящее длинное платье — наряжать насекомых в человеческую одежду совсем необязательно.

3) Появление паука, побег гостей. Тоже всё натуралистично (мебель-то — игрушечная, скоро детишки вернуться, опять играть будут).

4) Паук запутывает муху. Может, в живой природе так не бывает, но это только специалисты смогли бы определить.

Появляется натуралистичный комарик, но с фонариком (а что делать? — так в тексте написано). В 1935 году (для издательства Academia) Конашевич понял, что раз правды жизни в этой фигуре с фонариком всё равно не будет, решил уж и саблю комарику навесить. Но это ни в коем случае не красный кавалерист — комарику пририсована шляпа американского ковбоя (жду комментария, что это шляпа не американского ковбоя). Летучий ковбой с саблей и фонариком.

5) Битва с пауком опущена, адресаты стихотворения Гражданской войны не застали — отрубленной головы пугаются. В общем, сразу начинаются танцы. Фотография из журнала "Юный натуралист". Сумочку и зонтик насекомым фотограф-шутник пририсовал.

Но вот дальше тяжело придерживаться соцреализма: в тексте появляются барабаны и сапоги на клопе. Надо рисовать. Ну ещё жук — мужик богатый (это цензура пропустила в печать), ему дадим огромный кошелёк. Но больше — ни-ни! Обычные танцы неодетых насекомых.

И даже муравей на рисунке без лаптей.

Сравним рисунки Ротова и Конашевича из двух сборников, вышедших в одном и том же (1935-м) году. Иллюстраций в сборниках, посвящённых "Мухе-цокотухе" примерно одинаково у обоих художников. У меня современные переиздания этих книг.

В обеих книгах только по одной цветной иллюстрации к "Мухе-цокотухе". Сравним: сначала Ротов, следом — Конашевич. Отчётливо видна разница концепций.

Вот картинка Ротова. Композиция такая была у Конашевича в книжках 1920-х гг. Но у Конашевича всё было всерьёз, пусть и с лёгкой иронией. Детишки сопереживали: возмущались, боялись, радовались. У Ротова — карикатура, весёлые картинки. Вот этого хотелось советским издателям в 1935 году.

Вот картинка Конашевича. Это насыщенная цветом сказочная картина радости и счастья. Никакой клоунады. Вроде бы типичный ранне-сталинский довоенный стиль. Вот такого издателям, наверное, тоже хотелось. Но рисунки Конашевича в тексте были совсем другой тональности.

Да, разница в концепциях двух художников ещё более заметна в чёрно-белых рисунках в тексте.

1) Чаепитие. У Ротова — линеарный рисунок, на котором насекомые ведут себя как люди (Муха в платочке). У Конашевича — объёмный рисунок с натуральными таракашками.

2) Подарки Мухе. Конашевич, подробно отрисовывавший дарителей в отдельных изданиях, от иллюстрирования этой сцены в сборнике уклонился.

3) И вот оно — нападение Паука. У Ротова — забавная сценка. У Конашевича — трагедия.

4) Появление Комара-спасителя. Отрубленные головы уже никто из художников не показывает. У Ротова — забавная сценка коленопреклонённого Комара, который в два раза меньше Мухи. У Конашевича — мрачно-взволнованный спуск спасителя с тёмных небес.

5) Всё закончилось — теперь танцы. Поначалу разница между художниками заметна. У Ротова — насекомые с инструментами, клоп в сапогах с бутылкой (человеческой крови?) отплясывает, комар зубы скалит. У Конашевича в отдельных книжках ещё пару лет назад то же самое было (без зубоскальства)! Но теперь насекомые — из засушенной энтомологической коллекции, а их позы приданы человеком-засушивателем.

А дальше рисунки очень схожи. Но приглядевшись, художников различить можно. У Ротова насекомые в башмачках, а которые улыбаются-обжимаются. У Конашевича всё та же натуралистичность мёртвых жуков и мотыльков.

То же и в концовке. У Ротова муравьи отплясывают в лаптях. А ведь меньше десяти лет назад так же весело было и в рисунках Конашевича.

Как-то всерьёз Конашевич подошел к соблюдению требований соцреализма. Но всё-таки это был не конец художника. К беззаботности Двадцатых годов он уже не вернётся, но новую сиюту в в конце Пятидесятых сделает.

Размышляя над мухами и комарами, которые вдруг стали всенародно любимыми в сказке Чуковского, я вспомнил, как в своём детсадовском детстве завороженно рассматривал коробки с коллекциями всяких насекомых на булавках — причём, жуки интересовали больше, чем бабочки. Это было гораздо интереснее двух живых белочек, которые скакали в большущей клетке в том же детсаде. Формы насекомых, конечно, прекрасны. Не знаю, о чём думал Чуковский, а Конашевича как художника, видимо, рисование насекомых очень увлекло.

В.Конашевич — первый иллюстратор "Мухи-цокотухи" ("Мухиной свадьбы"). Конашевич — художник с изломанной судьбой. Три основных варианта его иллюстраций к "Мухе-цокотухе" — это этапы советской детской книги: бесшабашные 1920-е гг., хмурый сталинский период 1930-х — 1950-х гг., простодушно-радостная "оттепель".

Сегодня — ранний вариант иллюстраций Двадцатых годов. Хорошее время для детской книжки. Были варианты сюиты этого периода: вот обложки первого издания 1924 года, издания 1927 года (современный репринт), издания 1929-го года (сканы отсюда: https://babs71.livejournal.com/45286.html).

Посмотрим все иллюстрации из изданий Двадцатых годов в сравнении. Выбор фрагментов для иллюстрирования и композиция практически не менялись. Очень сильно через несколько лет изменилась цветовая гамма. Вот пришла муха на базар (квази-фронтиспис, открывающий книгу): у насекомых тщательно выписанные членистые ножки и брюшки, но они одеты в человечью одежду, указывающую на их общественный статус. Это концепция Конашевича для сюиты Двадцатых. У насекомых человечьи лица (в раннем варианте — условно-человечьи, в позднем — откровенно-человечьи).

Изысканные по цвету рисунки в первом издании "Мухиной свадьбы" 1924 года со всякими полутонами, хотя и в две краски (чёрная и охряная). А в издании 1927 года (6-е изд. под новым названием "Муха-цокотуха") — краски яркие, бескомпромиссные, их много (превалирует красно-жёлтая гамма). Фигурки из объёмных превратились в плоские. Изменил Конашевич технику рисунка — его ранние работы не для массовой полиграфии были (с другой стороны, и с яркими красками в СССР в 1927-м году стало получше, чем в 1924-м).

Пройдёмся по картинкам.

1) Муха нашла денежку — интересно, что этот момент отражён только в первом варианте иллюстраций; Муха купила самовар — это центральное событие было вынесено на квази-фронтиспис; к Мухе пришло много гостей, но в тексте есть только приглашение тараканов.

Муха одета по уличному — в демократическом красном платочке. Тараканы вообще не одеты — шушера.

2) Застолье. В первом варианте Конашевич чуть подробнее показывает вручение Мухе подарков (во втором варианте дарителей нет, только сами подарки условно обозначены). Возможно, это было вызвано первоначальным делением стихотворения на главки — надо было обязательно дать заставку ко второй главке.

В варианте 1924 года Муха мешковата, а в ярком варианте 1927 — элегантна, завивку под старушечьим чепцом не скрывает. Понятно, начало 1924 года (ещё не отошли от эпохи Военного коммунизма) и 1927 год — угар НЭПа. Бабочка-красавица за столом — явно из "бывших" (Муха ей заявляет с вызовом: "Кушайте варенье, или вам не нравится наше угощенье?"). Демократия. Рядом с изящной бабочкой восседает какой-то "красный купец": сапожищи, стрижка под горшок. Какой класс насекомых он (по мысли художника) представляет, мы узнаем только в самом конце

3) Третья главка: старичок-паучок. Он без явно выраженных классовых признаков. И даже на агента Антанты не похож.

4) Мелкие насекомые разбегаются.

В первом варианте Конашевич был более натуралистичен — показал много образцов мелких букашек, во втором варианте всё больше усы торчат. "А кузнечик, а кузнечик ну совсем как человечек" — сначала Конашевич шёл за текстом: кузнечик имел осмысленную мордочку.

5) Нагнетание ситуации с пауком, но у Конашевича паук всё тот же (особенно во втором варианте — просто дал зеркальное отражение).

"Мелик-Пашаев" при современном переиздании отошёл от оригинала: разрядил плотные картинки, убрал повторного огромного паука, перенёс на его место кузнечика (но получилось два кузнечика).

6) И вот, наконец... Шокирующая находка художника для первых изданий — Комар в образе красного кавалериста. Кровавая сцена с отрубленной паучьей головой.

В варианте 1924 года Комар небрит и очкаст (это комиссар только-только вернулся с фронтов Гражданской войны). В варианте 1927 года Комар юн, подтянут, щеголеват — вот и выросло новое поколение комаров, не нюхавших пороха.

В варианте 1927 года Конашевич добавил новую картинку: "Муху за руку ведёт и к окошечку ведёт <...> На тебе хочу жениться". Окошечко — как будто не окно на улицу, а окошечко для обращений в учреждении. Сразу в ЗАГС повёл — сразу и зарегистрировали (законодательство такое было, недавно заметку видел из "Красного журнала для всех" 1924 года: "Первое бракосочетание по радио).

7) Восхваление Комара.

Кстати, видно, как устанавливаются каноны вещей-символов. В варианте 1924 года будёновка с опущенными клапанами изображена так, что её ещё можно принять за какую-нибудь немецкую железную каску. В варианте 1927 года символ отработан за счёт поднятых и завёрнутых клапанов: теперь бесспорная будёновка. Видел я самые первые горячие рисунки на полёт Гагарина — и Гагарина не признать (не поймали ещё художники его улыбку), и в шлеме акценты не на тех деталях сделаны, которые потом будут по одному намёку указывать на космос.

8) Пляска Мухи и Комара. Здесь же в анфас видим пляшущим того "красного купца", который на первых картинках спиной к нам сидел за столом с мухой. В тексте он идентифицирован: "А за нею клоп, клоп, сапогами топ-топ". Ещё один классово близкий кровопийца (оба специализируются на человеках).

В 1924 году насекомые поотвязнее скакали. Радовались: на дворе стоял Красный Термидор.

9) Ещё танцы. Здесь у Чуковского в тексте единственный раз указан статус насекомого: "жуки рогатые — мужики богатые". Вот они, деревенские кулаки, с бабочками пляшут.

Кажется, что в 1924 году бабочка была грациозна в своём платье на бретельках, а в 1927 году уже опростилась, платочек нацепила и крестьянскую юбку. Теперь никто не скажет, что бабочка-красавица не пара жуку рогатому.

10) И ещё танцы. Теперь в центре со своей парой муравей, который не жалеет лаптей (т.е. это мужик небогатый).

11) Заключительные иллюстрации.

В издании 1924 года на задней стороне обложки — семейная идиллия Мухи с Комаром. Эта картинка (изображающая жизнь насекомых за пределами текста книги) потом переедет на лицевую сторону обложки.

Все издания вот этой сюиты Конашевича пришлись ровнёхонько на период НЭПа. В искусстве — невиданная свобода творчества. Но и закат НЭПа отразился на иллюстрациях к "Мухе-цокотухе". Хоть и плакался Чуковский в 1925 году, что ему цензура сразу же зарубила "Муху" из-за упоминания "именин", а переиздавалась сказка без остановки каждый год и всё с картинками Конашевича. Вышла "Муха" и в 1929 году — текст без изменений (по крайне мере, "именины" остались), а вот комара-будёновца пришлось убрать. Всуе Красную Армию не поминать. Конашевич заменил будёновца на персонажа допетровской Руси: то ли стрельца, то ли опричника. Замена была механической.

а)

б)

в)

г)

Дальнейшего развития сюита 1920-х гг. у Конашевича не получила. Кончился НЭП, закрылась "Радуга" — частное издательство. В следующий раз Конашевич будет рисовать картинки к "Мухе" в 1933 году для государственного издательства. И это будет совсем другая эпоха. Косметическая правка не поможет, картинки придётся перерисовывать полностью.

Заканчиваю обзор иллюстраций к русским былинам. Былин много, но я иду вслед за сюитами И.Билибина, а у него осталась только сюита к былине о Вольге Всеславовиче 1904 года. Посмотрим имеющиеся иллюстрации к этой былине самого Билибина и других художников. Пара картинок Билибина к былине о Вольге и Микуле позволяет посмотреть иллюстрации других художников и к этой былине.

Былина про загадочного богатыря и племянника князя Владимира Красно Солнышко — про Вольгу. Вольга мог превращаться в разных зверей, рыб и птиц. У него несколько вариантов имени, включая имя Волх, что очевидно было изначально более верным, поскольку создавало ассоциации как с волхвом-волшебником, так и с волком, в которого герой превращается. А у имени Вольга только с рекой Волгой ассоциации, которая в Древней Руси и вовсе была рекой враждебных народов.

В самом начале XX века выходили роскошно изданные книжки-сказки, иллюстрированные Билибиным. Задумывал он и цикл иллюстрированных былин. В 1903 году вышла открытка с изображением былинного героя Вольги.

Цикл иллюстраций к былине "Вольга" на высоком полиграфическом уровне удалось выпустить в свет в 1904 году в легендарной типографии Голике и Вильборг. Но издателем значился сам Билибин (это означало, что он принимал не себя расходы по изготовлению тиража и риски по его распространению). Видимо, хлопоты издателя оказались для Билибина утомительными: другие былины он издавать сам отказался (а профессиональные издатели взяли у него рисунки к "Илье Муромцу" и "Добрыне Никитичу" только для дешёвых обесцвеченных книжек)

Реклама в стиле модерн, посвящённая выходу "Вольги".

Полный скан оригинальной книжки находится в открытом доступе на сайте РГБ: https://viewer.rsl.ru/ru/rsl01003719970?p....

1) Первая и последняя страницы мягкой обложки.

2) Орнаменты на вводных листах.

3) Вольга и его дружина. По авторскому макету это первая страничная иллюстрация. Это значит, что Билибин пропускает большое вступление о детстве Вольги (как он научился обращаться в разных зверей). В 15 лет Вольга собрал дружину сверстников. Статус дружины не ясен — пока это просто шайка на самообеспечении.

4) Вольга демонстрирует дар превращений.

а)Помогает дружинникам рыбу ловить:

цитата

Обернулся Вольга зубастой щукой, нырнул в море, выгнал рыбу из глубоких ям, загнал в невода шелковые. Привезли молодцы полные лодки и семги, и белуги, и усатых сомов.

Знаменитая картинка подводного царства из издания 1903 года, много раз воспроизводившаяся как образец книжной графики русского модерна. Спираль из разных рыбин, щука с красными горящими глазами. Незабываемо. В 1927-28 году Билибин создал другой вариант: тоже геометрия, но самого себя уже не превзошёл. Видимо, в это время перед Билибиным встал вопрос о смене стиля.

б) Вольга помогает бить птицу. Обернулся соколом. Картинка конца Двадцатых годов. Чёткие линии, красивые чистые цвета. Русский модерн в апогее совершенства (но публике это уже не нужно). Очень интересный период в творчестве Билибина: идёт эволюция. Вот в этом отличие Билибина от Зворыкина.

5) А вот и героический период в жизни Вольги наступает: ходят слухи, что индийский царь задумал напасть на русскую землю. Вольга превращается в тура, чтобы пробраться в логово врага.

6) Слухи подтвердились: индийский царь рассказывает индийской жене про свои коварные замыслы. Вольга в бараньем облике всё это слышит. Билибин подробно рисует логово врага: тут и вражеский индийский пёс, и вражеский индийский кот.

7) Дружина Вольги — все 30 человек — в Индии. Чтобы попасть в неприступный царский город, Вольга превращает дружинников в муравьёв. Мечты о компактном и всепроникающем спецназе.

8) Изящная концовка.

Жажда перевоплощения в разных зверей в этой былине напоминает про аналогичные эпизоды из "Слова о полку Игореве". Такой же чистый восторг от чудесных превращений.

Художник Лосин в журнале "Мурзилка" обошёлся реалистичным портретом Вольги.

Художник Перцов оставил цикл иллюстраций к былине.

1) Два портрета Вольги из разных книг. Совсем разные трактовки одного художника.

2) В том варианте былины, которую иллюстрировал Перцов, даётся интересная история происхождения Вольги: змей задел хвостом мать Вольги, и она понесла (видать, переосмысление библейской притчи о Еве, искушаемой змеем). По крайней мере, понятно, от кого у Вольги способности к волшебству.

3) Перцов мимоходом отражает превращения Вольги.

4) Художника интересует образ Вольги: он его изображает мрачным колдунья, очень неприятным и опасным. На картинке Вольга будит свою дружину. Но свет играет так, что делает лица неподвижных дружинников синими — как будто у Вольги в подчинении ожившие мертвецы.

С художником Кочергиным уже известная нам ситуация. Он иллюстрировал былины в издании для взрослых — и там у него нахмуренные защитники Руси (ч/б). А потом он иллюстрировал былины для детей (цветные) — и там забавные сказочные ситуации: в нашем случае Вольга превратился в весёлого козла и задал жару индийскому царю.

Художник Конашевич для иллюстрирования выбрал сцену беседы индийского царя с женой о планах напасть на Русь (а Вольга всё слышит в облике тура-козла, и лучники на стенах его прошляпили).

Весёлый художник Калаушин нарисовал весёлых сокола и волка, в которых превращался Вольга.

А вот интересный художник Г.Юдин заинтересовался способностями Вольги с точки зрения оборотничества. Вольга на рисунках Юдина постоянно ходит с волчьей головой. Действительно, где грань между жутким оборотнем и благородным разбойником?

Мне кажется, древние былины сродни литературному творчеству, т.е. их создавали образованные люди (как и "Слово о полку Игореве"). Наверное, кормились они при княжеских дворах (как и европейские трубадуры) и были провластными. Для благородного феодала сравнение с волком — лестное. Для крестьянина волк — это кошмар, что и отражается в народных сказках об оборотнях. Вот и получается, в среде благородных и в среде простонародья отношение к оборотничеству могло быть разным. Впрочем, занесло меня (Юдина, видимо, тоже). Волколаки — это сюжеты не для русских крестьян, а для западно-европейских пейзан.

И вот, наконец, К.Васильев со своими завораживающими образами. У Васильева был повышенный интерес к Древней Руси в связи с его страстью к норманнам-викингам. И вот, образ Вольги отлично лёг на фантазии норманиста: идеальный нордический тип русского витязя. К волшебным способностям Вольги отсылают звери на заднем плане (в одном случае — в виде облаков).

Повторно встречаемся с землепашцем Микулой, который гораздо круче всех богатырей-воителей (см. первую былину про Микулу). Когда появился этот Микула в героических былинах? Когда былины ушли в народ и там были дополнены новыми персонажами для баланса? Или русская интеллигенция стыд перед народом начала уже в Средневековье испытывать? Как бы то ни было: Вольга подружился с пашущим в поле Микулой, они решили вместе по делам съездить. Микула оседлал свою тягловую лошадёнку (она, понятно, побила по скорости всех селекционных скакунов). Но соху надо было спрятать в кустиках. Вся дружина не могла её из земли выдернуть. Показал всем Микула, кто на Руси главный: одной левой соху выдернул.

У Билибина два рисунка к былине с одинаковой композицией, но в разные периоды творчества. 1913 года — закат модерна, но сами корифеи модерна этого ещё не знают, они продолжают изощряться в любимом жанре, доводя технику до совершенства. 1940 год — тот "русский стиль", который Билибин под влиянием европейского ар-деко придумал в эмиграции. Для предвоенного СССР такой стиль был, наверное, слишком условным. Не опубликовали тогда.

В позднем — советском — варианте пахарь Микула резко увеличивается в размерах: растёт значение этого персонажа в рабоче-крестьянском государстве.

Перцов — идейный продолжатель Билибина в самый благотворный поздне-советский период.

1) Портреты Микулы в разных книгах: единственный случай, когда образ хлебопашца из "Былин" для детей полностью совпал с его же образом из "Трёх богатырей" Сельвинского. Видимо, никакой многогранности в Микуле и нету.

2) Заставка былины посвящена одному Вольге: он всё такой же угрюмый колдун.

3) Встреча Вольги и Микулы. Крестьянин выглядит напуганным. Дружинники скалят зубы.

4) Дружинники посрамлены: не могут сошку выдернуть.

Художник Кульков пошёл по пути реализма.

1) Обычный богатырь Вольга и обычный пахарь Микула:

2) Обычные дружинники и обычный пахарь вытягивают сошку из земли. Только не у всех получается (навыки разные).

В былине про Микулу художник Г.Юдин изобразил Вольгу с человечьей головой. Это правильно: я думаю, что в былине про поход в Индию и в былине про Микулу действуют разные персонажи по имени Вольга (тёзки). Все персонажи нарисованы реалистично, но детали одежды и обилие красного цвета отсылают к приёмам церковной живописи (которая в иллюстрациях ассоциируется с Палехом). Очень притягательная картинка мастера.

Полноценная сюита к былине в древне-русском стиле была у художника Я.Манухина.

1) Портрет Вольги. Обычный щёголь, но в обрамлении звериных образов, в которые он мог превращаться (хотя в этой былине про превращения — ни полслова).

2) Благообразные, как на иконах, лики Вольги и Микулы.

3) Тест на вытягивание сошки.

4) А вот это важно: Микула поехал вместе с Вольгой. В былине они не являются противниками (просто хвосты друг перед другом распушают). Дело у них общее, невзирая на классовую принадлежность. Мечты о том, чтобы оценивали по заслугам: можешь сошку выдернуть — братайся с княжьим племянником.

Но фигура Микулы у художника всё же крупнее фигуры Вольги.

У Кочергина цветных дурашливых иллюстраций к этой былине нет. Реалистичный Микула.

Но и совместный путь Вольги и Микулы на равных художник отобразил в качестве важного сюжетного момента.

Дурашливый цветной рисунок есть у Конашевича — и там тоже братство витязя с пахарем.

У Калаушина веселье зашкаливает.

И вот, наконец, снова К.Васильев. Странная картина. Скучная, чего у Васильева не бывает, как бы к нему не относиться. Гигант Микула прёт на маленького конного Вольгу. Гигантизм Микулы в былинах не обозначен (его можно вывести только из того, что он один управляется с сохой, которую тридцать дружинников вытащить не могут). Святогор (с которым Микула ранее сталкивался в связи со своей котомкой) — тот точно был гигантом. Но Святогор даже для былин — доисторический богатырь из эпохи титанов. Микула ему противопоставляется как герой нового времени. Резкое укрупнение Микулы, скорее, в духе советского возвеличивания людей труда. Зреет у Микулы классовое самосознание — скоро скинет он всех захребетников.

Неприятно удивила рамка с орнаментом из встающего солнца, снопа пшеницы и серпа. Официальная советская символика — герб РСФСР, только молота (пролетариат) не хватает. Пошловатенько вышло — как фреска для дома культуры. Был Васильев подвержен идеологии, хоть и не коммунистической. Но всякая идеология у художника песком в глазах оседает.

Переходим к наиболее сказочной из русских былин — в ней действует Змей Горыныч. И новый богатырь — Добрыня Никитич.

Уже знакомая нам ситуация: Билибин в 1904 году (период, когда когда у него выходили одна за другой красочные сказки) сделал цикл иллюстраций к нескольким былинам, в том числе к былине о богатыре Добрыне Никитиче. По каким-то причинам эти иллюстрации не были опубликованы в Экспедиции по заготовлению государственных бумаг. В 1911 году вышло дешёвое издание (СПб общество грамотности) с обесцвеченными картинками — это издание выложено в открытом доступе на сайте РГБ (тут). А цветная версия этих иллюстраций — в сборнике "Русские сказки", изданном "СЗКЭО" в 2021 году.

1) Добрыня был примерным сыном — слушался маму.

2) Один раз только Добрыня маму не послушался: пошёл купаться в Почай-реке. Оказывается, эту реку Змей Горыныч облюбовал. И застал он Добрыню безоружного.

Много событий спрессовалось в былине, художник вынужден многое пропускать. Добрыня одолел Змея на Почай-реке: набрал песку в свою "греческую шляпу", да и сбил летуна. Но Змей обещал исправиться, и Добрыня его отпустил. Как и положено уголовнику, Змей не считал действенным честное слово, данное фраеру. Он полетел да похитил племянницу князя Владимира Красно Солнышко — Забаву Путятичну. Пришлось Добрыне её выручать.

3) Теперь-то Добрыня Змея Горыныча не пощадил.

4) Спас княжескую племянницу.

5) Очаровательная концовка-виньетка. Видно, что Билибин немыслим без цвета.

Иллюстрации Билибина 1904 года к былинам — типичные для раннего русского модерна. Странно, что они малоизвестны (цветную версию вообще смог найти только в недавнем сборнике "СЗКЭО").

Более известны иллюстрации к былинам 1941 года — они были Билибиным исполнены, но в виде книги не издавались. В наши дни эти иллюстрации воспроизводятся в альбомах и сборниках сказок и былин. Известно по одной цветной иллюстрации к некоторым былинам. Есть такая одиночная иллюстрация и к "Добрыне Никитиче".

Это поздний Билибин. Стиль модерн (ар-нуво) прогрессировал в европейском направлении (ар-деко). Этот стиль был освоен Билибиным в эмиграции. В нём больше древне-русских мотивов. Только отрубленные драконьи головы остались схожими с теми, что рисовались в 1904 году.

Конашевич графически уточняет некоторые эпизоды былины. Общая схема иллюстрирования — как у Билибина.

1) Вот так Добрыня голыми руками и голыми ногами заборол Змея на Почай-реке.

2) При повторной встрече Добрыня сначала истребил гнездо Змея Горыныча со всеми его змеёнышами, а уж потом бился с главой семейства. Наглядно видно, что Горыныч, недобитый с первого раза на Почай-реке, теперь требует очень серьёзных усилий для ликвидации. Урок стратегии.

3) В обнимку с Забавой едет Добрыня-победитель.

Кочергин сосредоточился на встречах Добрыни со Змеем.

1) Голый Добрыня с голыми руками против Горыныча на Почай-реке.

2) Битва Добрыни в полном вооружении со Змеем. Цветной вариант — сказочность, чёрно-белый вариант — реалистичность (вместо змея можно себе танк представить).

Кстати, в цветном варианте Змей Горыныч семиглавый, а в чёрно-белом — трёхглавый. Я же говорю, сказочность и реализм.

В ноябрьском номере "Мурзилки" за 1971 год былина про Добрыню была опубликована с рисунками известного художника Ю.Молоканова.

1) Молоканов изобразил Добрыню в боевом снаряжении и Змея Горыныча, похищающего Забаву.

2) Бой Добрыни с семиглавым Змеем за освобождение Забавы.

Забаву Путятичну видим только издалека — в когтях Змея.

В.Лосин был основным иллюстратором былин в "Мурзилке". В Восьмидесятые в журнале публиковался большой цикл былин. Через 10 лет после Молоканова Лосин проиллюстрировал былину о Добрыне.

1) Отъезд Добрыни к княжескому двору. Прощание с мамой. Тему добрынинской матери невозможно обойти — в былине она слишком выпукло подана. Надо присматриваться к акцентам, которые делают художники. У Лосина — хрупкая старушка и счастливый Добрыня, радующийся расставанию.

2) Битва с трёхголовым Змеем за освобождение Забавы. Змей, кстати, очень небольшой.

И здесь нет Забавы Путятичны, ради которой и бился Добрыня со Змеем.

В.Перцов, делая иллюстрации для книги, ограничился первой частью былины.

1) Отношение Добрыни с матушкой описываются в начале былины очень подробно. Что там было у древних сказителей на уме, видимо, понятно: традиционное общество с его культом главы семейства (в былине указывается на смерть отца Добрыни, почему главой и стала мать). Современное восприятие могло бы быть не столь однозначным: гипер-опека матери над взрослым сыном и всё такое... Но как-то это уживалось в древности. В общем, Перцов изобразил естественную ситуацию: младенец Добрыня на коленях матери — это совсем не то, что у Билибина (здоровенный лоб сидит понуро рядом с суровой мамашей).

2) Купание в Почай-реке. А вот здесь прослеживается родство с Билибиным по форме: сочные цвета, энергичная композиция. Не только у Лосева, но и у Перцова корни творчества — в русском модерне.

3) Змей уносит Забаву Путятичну.

Художник Н.Воробьёв выступил в цикле открыток к былинам с неожиданной стороны, но в общем тренде "серьёзной" живописи советских Семидесятых: древне-русская строгость и скорбь. Опять же одобрительное отношение к патриархальным ценностям (сильна была школа "деревнщиков" в позднем СССР).

1) Одноглавый Змей уносит Забаву Путятичну. Князь Владимир кушать от горя не может.

2) Добрыня полуачет материнское благословление и тычет копьём в единственную пасть Змея Горыныча.

3) Добрыня освобождает толпу пленников, но забирает одну только Забаву Путятичну.

Сделал это всё Воробьёв мастерски — у Глазунова (лидера направления) попримитивнее было бы.

Серьёзность это хорошо, но можно былину и в скоморошечьем ключе подавать.Что Б.Калаушин и сделал.